Текст книги "Чучельник"

Автор книги: Ксения Антонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Зрение удалось восстановить не полностью, но результат все равно порадовал. Меня оперировал хороший хирург-офтальмолог, которого нашел для меня мой единственный товарищ. Врач не давал мне ложных надежд, но сделал все, что смог. Теперь очки требуются мне только для чтения и чтобы водить машину.

Я был почти счастлив.

Нужно было как-то жить дальше, иначе зачем все эти усилия? Я упорно копил деньги, продолжая работать тренером (это было единственное, что я умел). Спустя еще несколько лет я стал совладельцем тренажерного зала, в котором работал. Я ведь почти не тратил заработанное. Куда и зачем? У меня не было расточительных привычек. Алкоголь не употреблял вовсе, памятуя о том, какими были последние часы жизни моего деда. Единожды попробовал, когда стало совсем невмоготу. Не понравилось: голова разболелась так, что мне хотелось вырвать себе глаза, да еще весь следующий день лежал пластом, поставив рядом с диваном таз на случай неконтролируемой рвоты. Больше пить не стал. Самый большой расход составляли коммунальные платежи, на которые мне, инвалиду, положены льготы. Из одежды в тот период у меня был только спортивный костюм, который я стирал онемевшими руками в холодной воде (горячая у нас была редкостью) каждый раз, возвращаясь с работы, а утром натягивал его непросохшим и шел снова в тренажерный зал. Я даже на еду толком не тратился, варил и ел самые дешевые крупы с рынка, такие люди покупают для своих собак, да и то если собака не породистая, а так – дворняга.

Вскоре мой старый приятель решил с семьей переехать на постоянное место жительства в одну из бывших союзных республик. Я достал из заначки все свои накопления и выкупил у него оборудование для зала, того самого, в котором работал, перехватил аренду и сам стал владельцем клуба. Потом, спустя год, открыл еще один. Следом – еще. И еще. Сейчас у меня их четыре. Один из них ориентирован на обеспеченных дамочек в возрасте, которые хотят сбросить вес и привлечь внимание мужчин или вернуть интерес мужа, в другой ходят матери с детьми, которых интересуют программы семейного фитнеса и детская аэробика, в третий – опытные бодибилдеры, серьезные спортсмены, в четвертый – мастера единоборств и совсем молодые пацаны, которые сделали первый в своей жизни правильный выбор и приобщились к спорту.

Так я перестал быть нищим.

И, конечно, я по-прежнему без устали трудился над собой. Никто бы уже не назвал меня калекой. Я почему-то хорошо запомнил, как задремал в общественном транспорте, и проснулся от тычка клюкой и брюзжания: "А ну, уступи старой место! Рассядутся! Да на тебе ж пахать можно!". И то верно, уже около полугода у меня не было припадков эпилепсии, она не давала о себе знать уже достаточно продолжительное время, и остались только выматывающие головные боли, судороги, совсем редко – обмороки, но я не обращал на это внимания. После каждого приступа головной боли я проводил в два раза больше времени на тренировке, занимался так усердно, что крошилась зубная эмаль, когда я сжимал челюсть от напряжения, подгоняемый перспективой возможного паралича. Кстати, мне его никто из докторов не пророчил, но я все равно боялся. Больше всего на свете боялся сдохнуть в одиночестве, в собственных экскрементах.

Ну и, конечно, я боялся снова стать когда-либо предметом насмешек. Если бы можно было купить лекарство, стирающее память, я бы купил, не раздумывая.

Мое стремление измениться толкало меня на странные подчас поступки.

У меня в определенный момент сформировалась навязчивая идея купить себе другие документы. Причем, не сменить имя через паспортный стол, а именно приобрести новые, полный комплект. Просто сменив имя, я все равно остался бы собой. Я хотел стать совершенно другим, не хотел иметь никакого отношения к себе прежнему. В моей памяти Антон Калугин навсегда остался изгоем и слабаком, а после контуженным и выброшенным на помойку ветераном боевых действий. Собирая себя заново, я уже представлял себе, что я другой человек, осознавал себя иной личностью. Антон не вписывался в мою новую жизнь, он был лишним.

Сейчас можно купить любые документы, были бы деньги. Я купил и паспорт, и водительское удостоверение (в армии я отучился на права), и еще кое-что необходимое.

Я не вполне сам понял, зачем мне это, но не особенно и раздумывал, честно сказать. Я же не делал ничего противозаконного, кроме того, что в разных ситуациях был то одним человеком, то другим. В зависимости от того, мог ли человек, с которым я имею дело, опознать меня как Антона. Когда в моем окружении не осталось никого, кто мог лично знать Калугина, я стал постоянно представляться Кириллом, и всегда носил с собой документы на это имя и, конечно же, на другую фамилию. Но я не уничтожил свои подлинные документы. Я не мог поступить с этим человеком так, как поступило с ним государство – просто выбросить его. Нет, не мог. Я многим был ему обязан. Может быть, я даже испытывал что-то вроде симпатии. Хотя нет. Жалость, вероятнее всего.

Возраст я не решился менять слишком сильно, прибавил всего пять лет. Впрочем, я и выглядел значительно старше. Война, контузия и инвалидность никого еще не омолодили, знаете ли.

Сегодня меня зовут Кирилл Антонов, и мне тридцать восемь лет. Я, как и следовало ожидать, не обзавелся семьей или друзьями, у Антона и Кирилла в этом много общего. Ни у того, ни у другого никогда не было друзей, приятелей, близких – никого.

Через некоторое время, когда мое финансовое положение стало стабильным, я купил квартиру – на имя Кирилла, разумеется. Отличную, просторную квартиру, пахнущую свежей отделкой. Две комнаты в башне из светлого кирпича, в престижном районе, с паркингом на пятьдесят машиномест и современной детской площадкой.

Да только вот заставить жить себя там не смог. Это парадоксально, но факт. Я так долго мечтал вырваться из прогнившей сталинской двухэтажки, пропахшей ветхостью, мерзостью и убожеством, но моя новая квартира и вся местная солнечная мирная атмосфера причиняла мне неимоверный дискомфорт.

С первого взгляда я возненавидел своих новых соседей: сытых, улыбчивых, приветливых. Благополучные семьи. Разбалованные, крикливые, наглые, откормленные дети. Их неработающие матери с дизайнерскими сумками и одинаковыми лицами, обколотыми ботоксом. Безмятежность. Стабильность. Семейные ценности. Даже если мне и был понятен смысл этих слов, я никогда не мог испытать ничего подобного, и пребывание в подобной среде вызывало у меня почти физическую боль.

Я привык к мрачной эстетике своей квартиры на втором этаже дома под снос. Поэтому вернулся обратно, а квартиру сдал милой парочке: очкастому «тренеру личностного роста» и его жене-бездельнице, вот кто придется ко двору там, так это они. В своем логове прибрался по мелочи, поменял электропроводку, чтобы не случилось неприятностей, выкинул старую мебель, включая истлевший топчан, купил взамен минимум самого необходимого, кое-как обставил комнату и на этом посчитал закрытым квартирно-бытовой вопрос. Наверное, мое нынешнее жилище смотрелось очень аскетично со своей скудной обстановкой. У меня не было даже телевизора – на кой черт он мне. Ноутбук купил, чтобы читать новости и смотреть видео на ютубе. Долго, правда, я смотреть в экран не мог – глаза теряли фокус и начиналась мигрень. Ну, все какой-никакой досуг, да? Я мог купить все, что нужно, но не считал нужным. Обходился даже без кровати. зато приобрел комфортный ортопедический матрас (спина давала о себе знать) и просто уложил его на пол. У меня не было желания создавать какую-либо видимость уюта, для чего? Будто бы человеку нужно больше, чем подстилка, где спать. Я со своей бытовой неприспособленностью не мог сообразить, как ни напрягал мозги, что вообще нужно для нормальной жизни. Но меня это не особенно и беспокоило. Набрал в супермаркете еды, которая не должна была скоро испортиться: не глядя накидал в тележку какие-то макароны и печенье, бутылки с водой, банки консервированных томатов и чего-то там еще. Забил багажник продуктами до упора и в два приема втащил их наверх. На людях можно теперь вовсе не показываться, а еще я могу считать, что у меня нормальный дом.

…Контактов с женщинами я, естественно, не имел и не планировал иметь.

Но все равно эти паскуды умудрялись портить мне жизнь. Заложено это в их гнилой природе, видимо.

Вспомнить хотя бы первую женщину, которую я лишил жизни. Ей было лет пятьдесят или даже больше, она выглядела как загримированный мертвец. Судя по всему, была одинокой и очень охочей до мужиков. Она занималась в моем первом тренажерном зале, когда я уже стал его полноправным владельцем, но еще не нанял нужное количество персонала и сам работал и тренером, и администратором, и уборщиком.

Хотя, как – занималась? Она приходила, втиснув вялые ягодицы в неприлично обтягивающие штаны, всегда причесанная и накрашенная, как в театр, в безвкусных крупных украшениях, а от ее приторных духов меня неизменно тянуло блевать, но я не делал ей замечаний. Стеснялся, да и никто из посетителей не жаловался особо.

Я игнорировал ее до тех пор, пока она не начала вести себя странно. Она активно оказывала мне знаки внимания, то как приклеенная торчала перед стойкой ресепшна, болтая глупости, а то и вовсе стучалась ко мне в тренерскую, если я запирался там дольше чем на десять минут.

Однажды, она решила-таки пойти ва-банк и задержалась в тренажерном зале до самого закрытия. Висела на всех тренажерах по очереди, пока не ушел последний посетитель.

Не вдаваясь в подробности, скажу, что она прямым текстом предложила мне провести часок вдвоем. Прямо там. Или у нее. Или у меня. Как мне больше нравится. Как вы понимаете, я не мог и не хотел переступать через себя. Нечистоплотный мужчина повел бы себя на моем месте иначе и получил бы от нее весь набор сексуальных услуг, а я отказался, и при этом, наверное, мое лицо непроизвольно стало брезгливым, потому что она неимоверно оскорбилась. Обидно засмеялась, назвала меня гомосексуалистом и импотентом, засобиралась уходить.

Я плохо помню, что там тогда произошло. Вспоминаю только белую вспышку у себя в мозгу.

Конечно, я убивал раньше, и не единожды. То ведь была война, а не кино про благородных разведчиков. Возвращаясь в прошлое, скажу, что Антон никогда не испытывал аффекта, лишая кого-то жизни. Это было так же просто и… приятно, как в старших классах возить своих обидчиков мордами об асфальт и наступать им на головы. Калугин всегда обладал устойчивой психикой. Это подтверждали и врачи в военкомате, а потом и матерые психологи, которые дотошно собеседовали нас, чтобы вынести вердикт – готов человек служить в войсках особого назначения, или нет.

Но, несмотря на то, что убить для Антона было так же легко, как почистить картошку, он бы, наверное, не убил ее. Пережил бы унижение, ведь ему было не впервой.

Как ни странно, но не стерпел именно Кирилл, вежливый и улыбчивый, человек-адекватность.

Я убил ее намеренно. Свернул ей шею, она даже пикнуть не успела.

Мне пришлось закрыть тренажерный зал почти на неделю. Сначала эта гадина лежала три дня в тренерской. Точнее, сидела в шкафу. Боже, сколько усилий мне стоило выволочь эту падаль оттуда и упаковать в огромный мешок для строительных отходов. Она окоченела. Она начала вонять. Она весила в два раза больше положенного, как мне показалось. Я обливался потом, запихивая ее в автомобиль (с общественным транспортом я покончил). Вспотел не от физического напряжения – от страха. Мне казалось, что шум мотора и стук дверей разбудил всю округу, и все жители домов поблизости прилипли к окнам, наблюдая, как я тащу в ночи ее неразгибающийся труп к машине. Я не догадался взять тряпок или макулатуры, только пакеты, которые вставил для прочности один в другой. Не знаю, можно ли было по очертаниям мешка понять, что в нем лежит человек, тогда мне казалось, что да.

Может, я зря волновался. Ко мне пришли единожды. Я уже открыл тренажерный зал, где несколько дней подряд исступленно красил стены, чтобы оправдать простой в работе. Я сказал, что видел свою клиентку в последний раз около недели назад. По моей спине текла струйка пота, а я улыбался, размышляя, отбил ли запах краски трупную вонь. Больше меня никто не беспокоил.

Разглядывая себя в зеркало, я не могу понять, чего ради она ко мне приклеилась. Я не считаю себя красивым. Более того, я считаю себя совсем некрасивым. Единственное мое достоинство – рост – вряд ли компенсировало все остальные недостатки, которых имелось в избытке: лицо излишне худое, нос хранит следы множественных переломов, кожа нездорового цвета. Под глазами мешки. Голову обривал в прошлый раз больше месяца назад, и сейчас становится видно, что мои волосы уже разбавлены проседью, череп пересекает выпуклый багровый рубец. У меня самого моя внешность вызывала лишь неприязнь.

Вы, наверное, думаете, что я действительно сделался импотентом после той истории с венерическим заболеванием. Вовсе нет.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Назад к карточке книги "Чучельник"