Текст книги "Осирис"
Автор книги: Ксавьера Холландер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
3. Воздушные пираты
Был полдень, когда «боинг» «Африкавиа» подлетал к Каиру. Полет проходил без происшествий. Облака мешали Сандре увидеть сказочную страну пирамид и сфинксов. Внезапно самолет скользнул над пальмами и сел на летное поле.
На время стоянки пассажиры должны были пройти в транзитный зал, где никакие кондиционеры не смогли смягчить духоту. Леве пил кофе и пытался выглядеть зубным врачом. Немцы неутомимо ходили взад и вперед, будто несли какую-то вахту. Халефи нашел спокойный уголок и углубился в чтение очередного детектива. Сандре все вокруг казалось удивительным. Она очутилась далеко от Инверклайда, от холода, тумана, от своей матери и от воспоминаний о Рексе.
Прижимаясь к Дональду, Сандра чувствовала, что он почему-то нервничает. Это был все-таки его первый полет в далекие страны, в которых ему предстояло показать свой талант футболиста. Готов ли он к восхождению по лестнице успеха?
Все с нетерпением ждали продолжения полета. Молодая мать утешала плачущего ребенка. Халефи из-за него не мог сосредоточиться и спрятал книгу. Курт Леве вдруг обнаружил, что у него больше нет сигарет.
Репродукторы извещали о прибытии и вылете других самолетов. Казалось, только о них забыли. Наконец им разрешили вернуться на борт «боинга». Автобус привез их к трапу. Все опять сели на свои места, и Леве заметил, что нет ни одного нового пассажира. Но когда все расселись, подошел второй автобус, и на борт поднялись новички. Леве встревожился. Надел очки, которые, по его мнению, придавали ему интеллектуальный вид. Две девушки прошли мимо него и заняли свои места. По тому, как они смотрели друг на друга и предупредительно друг к другу прикасались, можно было предположить, что это лесбиянки.
Два молодых человека заняли места неподалеку. Загорелые. Спортивного вида. Леве навострил уши и слышал обрывки их разговора. Говорили по-английски. Похоже, разговор шел о работе в строительной фирме в Африке. Об этих можно было не беспокоиться. Потом он прислушался внимательнее. Какое-то шестое чувство подсказывало ему: за ними стоило последить. Полноватый мужчина сел с ним в одном ряду. Если бы он никогда прежде не видел известного анархиста, все равно догадался бы, что новый пассажир – анархист. Характерные черты лица выдавали в нем жителя Балкан. Человек улыбнулся ему, когда садился, и Курт Леве вроде обрадовался.
– Вы, наверное, господин Ласт? – произнес он. – Господин Ласт из Бремена…
Мужчина отрицательно покачал головой.
– Сожалею, но вы ошиблись, – бегло ответил он по-немецки. – Меня зовут Антонеску, я из Бухареста.
– Тогда извините, – продолжил Леве. – Вы очень на Ласта похожи. Удивительное сходство! К тому же ваш немецкий… Вы, вероятно, профессор университета? Германист?
– Ни в коем случае. – Мужчина рассмеялся. – Я работаю с румынской торговой делегацией. Мы должны бегло владеть иностранными языками: что поделать, ни один торговый партнер не желает учить румынский…
Леве участливо улыбнулся, стараясь разглядеть каждого нового пассажира. Даже если рядом с ним Милос, у него должны быть сообщники.
В проходе появились трое высоких молодых людей. По виду студенты. Бледные. Белокурые. С холодными голубыми глазами. Возможно, шведы.
Стюардессы объяснили вновь прибывшим назначение кислородных масок и спасательных жилетов.
Полет в Ибари был продолжен.
– Что это у тебя в этом удивительном чемодане, красавица? – спросил Родди Мак-Эвен, шотландский средний нападающий, Сандру.
– Саксофон, – ответила она.
Леве вздрогнул: футляр для музыкальных инструментов может служить для транспортировки оружия. Возможно ли, чтобы эта хрупкая девушка имела отношение к террористам? Когда Сандра доставала ящик из сетки, Леве ухватился за спинку кресла.
– Сыграй нам что-нибудь! – воскликнул Мак-Эвен.
– Не здесь, – ответила Сандра, – Когда я получу в Ибари ангажемент…
– Извините…
Сандра посмотрела на коренастого мужчину, глаза которого скрывали затемненные очки. Правую руку он прятал в пиджаке, а настороженный взгляд плохо сочетался с вежливой улыбкой.
– Я слышал, вы играете на саксофоне? – спросил Леве. – Можно мне посмотреть ваш инструмент?..
– Это совершенно обычный инструмент, – заметила Сандра.
– Пожалуйста, прошу вас, – его тон был теперь жестче.
– Что вы себе позволяете? – вмешался Дональд.
– Не волнуйся, милый, – успокоила его Сандра. – Теперь вы довольны? – спросила она, открыв ящик и поднеся его под нос Леве.
Он с видом знатока вгляделся и одобрительно кивнул.
– Где ты раздобыла этот инструмент? – спросил Мак-Эвен.
– Это долгая история, – ответила Сандра.
Она не хотела рассказывать о том дне, когда пошла к Рексу домой и удостоверилась, что он скрылся из города. Ведь ей тогда показалось, что мир рушится.
Она познакомилась с Рексом в супермаркете. Спросил, не скажет ли она ему, где кофе. Сандра подвела его к полке, помогла выбрать, и вскоре они уже беседовали как старые друзья. Прощаясь, он не пытался договориться с ней. Но через два дня она опять увидела его. Он вышел из старого автомобиля, который припарковал у двери дома миссис Макдональд. Рекс был рослым, в его облике было что-то от супермена. Когда она проходила мимо, он посмотрел на нее и поздоровался. Сандра так смутилась, что едва смогла ответить на его приветствие. Он рассказал ей, что живет у миссис Макдональд, что часто разъезжает по разным городам, и вдруг пригласил ее – как в кино! – на чашку кофе. Когда он ей рассказывал об удивительном блеске Лондона, о пестроте и величии Нью-Йорка, она не могла отвести от него взгляда.
По дороге в школу она иногда навещала его, и он, казалось, каждый раз был этому рад. Ей это льстило: такой значительный человек! Потом она заходила к нему и по вечерам, за что получала выговоры от матери. Словно бы в отместку, как-то после тяжелой ссоры Сандра осталась у него на ночь.
Заливаясь слезами, она бросилась Рексу на шею.
– Дорогая, что случилось?
Она не могла отвечать. Всхлипывала и теснее прижималась к нему. Его руки были сильными и надежными. Да, они будут защищать ее от всякого, кто ее обидит.
– Я принесу тебе воды. Или что-нибудь более крепкое?
– Нет, уже все хорошо, – еле выговорила она.
Когда он принес воду, она уже успела подкрасить губы и потом подробно рассказывала Рексу о ссоре с матерью. Миссис Митчелл сказала дочери, что она не слепая, а вечерние отлучки имеют только одну причину, которую она не одобряет. Пригрозила: если еще раз вечером дочь уйдет, то может домой не возвращаться.
– И все равно ты пришла?
– Даже черт мне не мог бы помешать!
Он поцеловал ее. Нет, не так, как прежде, а глубоко и страстно. Она знала, что сегодня ночью это произойдет. Он осторожно повел ее к кровати и медленно раздел. Разделся сам. Ее поразило, возбудило и испугало обилие волос на его теле. Взгляд упал на топорщившиеся плавки, она покраснела, и Рекс понял, что Сандра стесняется. Выключил свет и в темноте прильнул к ней.
Она дрожала, отчаянно обняв его, и чувствовала руки, которые касались ее упругих молодых грудей. Потом эти руки сняли с нее трусики. Он не был грубым и вел себя как мужчина с многолетним опытом, который получал от женщины все, что хотел. Она во что бы то ни стало хотела ему понравиться и была готова на все. Когда он скользнул между ее ног и сильным толчком вошел в нее, она почувствовала боль, но было уже поздно что-либо изменить. Ведь она хотела принадлежать Рексу. После этого все будет по-другому. И это свяжет их навсегда, навсегда! Боль утихла, и она наслаждалась его ласками, полностью подчиняясь ему. Его толчки становились длительнее, дыхание учащалось. Потом он вдруг вскрикнул – и затих. Все кончилось.
Он тихо лежал рядом.
– Ты в порядке? – с беспокойством спросила она.
– Все хорошо, дорогая.
– Как я тебе? – спросила она. – Это было так, как ты хотел?
Он поцеловал ее.
– Ты очаровательна, моя маленькая Сандра.
Несмотря на угрозы матери, Сандра вернулась домой.
Но была это уже другая Сандра. Она каждый вечер ходила к Рексу, но не оставалась ночевать у него. Она мечтала переехать к нему. Он сказал, что миссис Макдональд не разрешит. Тогда она стала оставаться на ночь, ведя себя по возможности тихо. Ранним утром Сандра незаметно уходила через черный ход.
Целыми днями он куда-то ездил на машине. Иногда она приходила к нему и ждала его. В один из таких вечеров она нашла на полке странной формы ящик. Открыла его и обнаружила саксофон. В этот момент вошел Рекс. Он недовольно наморщил лоб, но все же поцеловал ее.
– Что это? – спросила она. – Ты музыкант?
Он замялся.
– Нет, иногда играю для собственного удовольствия.
– Пожалуйста, сыграй мне, – просила она.
Он отказался. Сказал, что помешает другим жильцам. Говорил об этом раздраженно и нетерпеливо. Сандра с тех пор больше не упоминала о саксофоне.
Ее любовная история, о которой Сандра думала как о своей вечной судьбе, оборвалась через шесть недель. Без какого-либо предупреждения. Ночью они занимались любовью. Она удовлетворяла все его желания. Никогда не заботилась о том, удовлетворена ли она сама. Главное, чтобы Рекс был счастлив. В половине двенадцатого она попрощалась с ним и пошла домой.
На следующим день она опять пошла к нему. На ней была прозрачная блузка, которая должна была понравиться Рексу.
Она спешила наверх, в его комнату. Вдруг хозяйка встала на ее пути, скрестив руки на своей мощной груди и враждебно рассматривая гостью. Ее взгляд не сулил ничего хорошего.
– Вы собрались навестить своего любовника – и напрасно! Его здесь больше нет.
– Вы хотите сказать, что он задержался на работе, – поправила ее Сандра.
Миссис Макдональд насмешливо скривила рот.
– Вы это называете работой? Всю свою жизнь он ничего не делал, предпочитал обворовывать таких честных людей, как я, и использовать разных глупых девчонок.
– Вы ошибаетесь. Пожалуйста, впустите меня.
Сердце Сандры бешено колотилось, от страха перехватило дыхание: «Нет, этого не может быть!»
– Убедитесь сами…
Миссис Макдональд шла впереди. Комната выглядела нежилой. Рекс забрал свою одежду, маленький двухкассетный магнитофон, туалетные принадлежности. Все! Кроме одного – на столе лежал футляр с саксофоном. Сандра понурила голову и долго стояла как вкопанная.
– Он уехал на машине?
– На машине? Откуда у него машина! Он ее брал напрокат… по украденной визитной карточке. Что касается этого, – сказала миссис Макдональд, указывая на саксофон, – то он попросту не успел забрать с собой. Да и к чему ему такая дешевка…
Сандра пошла домой и заперлась в своей комнате. Вскоре к ним пришли полицейские, и она отвечала на их вопросы. Молодой сержант был полон сочувствия к ней, быстро сообразив, что эта девушка – жертва, но не сообщница. Она полиции ничем не могла помочь. Сандра была так ослеплена любовью к Рексу, что принимала все, что он говорил, на веру. Оказалось, Рекс – квартирный вор. Наверное, и саксофон попал к нему после кражи. В полиции в списке предметов, которые были украдены в последнее время, саксофон не значился. Сержант почему-то согласился отдать его Сандре.
Злорадный триумф в глазах матери был невыносим. Сандра сняла комнату и ушла из дому. Она как раз окончила школу и принялась искать работу. Случайно оказалась в любительском ансамбле и вскоре научилась играть на своем саксофоне. Пела и сама аккомпанировала своим зонгам. Ее заметили, и однажды Билл Обен позвал в свой «Блю Сирен».
Как давно это было! Она смотрела на Дональда как бы со стороны. Достаточно ли он уже взрослый?.. Или еще такой незрелый, какой была я, когда сходилась с Рексом? Нет сомнений, он любит ее. Правда, очень нервный и подвержен настроениям. Его имя появлялось во всех английских газетах, его сравнивали с величайшими футбольными звездами. А слава вносит в жизнь изменения. Возможно, это и выводит его из равновесия. Через полчаса полета затрещал репродуктор: – Говорит командир корабля. Должен оповестить, что наш самолет захватили вооруженные люди. Один из них держит пистолет у моего виска. Он говорит, что при малейшем сопротивлении убьет пилотов и меня и взорвет самолет. Полагаю, он не шутит.
После небольшой паузы продолжил другой голос:
– Пожалуйста, будьте благоразумны, не делайте из себя героев. Мы не будем никого трогать, если вы не будете сопротивляться. Оставайтесь на своих местах! С вами ничего не произойдет. О'кей, все будет, как было. Зулейка, смени меня.
Мужской голос еще говорил, когда «студенты» и «служащие строительной фирмы» встали и начали ходить взад и вперед, чтобы убедиться, что указания их руководителя выполняются. Леве потерял дар речи, увидев, как одна из «лесбиянок» присоединилась к мужчинам. Другая, вероятно Зулейка, проследовала в первый класс.
Руководитель террористов держал тяжелый пистолет направленным на пилотов. Зулейка вошла в кабину, бросила беглый взгляд на радарный экран и дала пилоту короткие указания:
– Измените курс. Не пытайтесь меня обмануть, я тоже опытный пилот. Вижу все! Я проломлю вам череп, если не будете придерживаться моих указаний.
– Знаете ли вы, что вы делаете? – закричал командир корабля. Это был коренастый человек лет пятидесяти, который много лет работал в Британской авиакомпании. Захват самолета он воспринял как личное оскорбление.
Новый хозяин рейса 101 похлопал его по плечу.
– Заботьтесь о полете, а размышления оставьте нам. Наша цель – Кампала.
– Кампала? – прохрипел командир. – Почему вы уверены, что угандийцы разрешат вам посадку? Они не захотят иметь ничего общего с Саламба.
– Наше приземление в Энтеббе не вызовет восторга, – согласился террорист, – но вам понравится еще меньше, если мы эту большую птицу со всеми пассажирами взорвем.
– Вы не посмеете, – отрезал командир.
– Давайте не будем рисковать.
Видя направленное на себя оружие, командир корабля чувствовал бессильную ярость.
– Мы ждем, – напомнила Зулейка.
Ненависть отражалась в его глазах, когда он изменял курс. Сразу после этого было включено автоматическое управление.
– Следи за ним, – приказал вожак Зулейке. – А я осмотрю салон.
В туристическом классе, где молодые люди и девушка держали все под своим контролем, царило безмолвие. Что могли сказать парализованные страхом пассажиры? Только ребенок тихо плакал.
Леве первый обратился к соседу, который совсем сжался и не мог погасить в глазах испуганного удивления.
– Итак, вы не Милос?
Тот покачал головой.
– Я же вам сказал: я – Антонеску. Что с вами? Сначала вы назвали меня Ластом, теперь Милосом…
Леве не слушал. Его внимание было направлено на человека, который только что вошел в салон. Черные с проседью кудрявые волосы. На левой щеке длинный шрам. Сандра и другие пассажиры тоже обратили на него внимание. Его можно было принять за вожака.
– Какие-нибудь неприятности? – спросил он низким гортанным голосом. Сандра почувствовала, что это не холодный убийца, а интеллигентный человек. В нем ощущалась страсть, которую он скрывал. Она бросила взгляд на Дональда: тот сидел прямой, как свеча, молчал и был мертвенно-бледен.
Голос вожака разбудил Алана Гиллирса, шотландского правого нападающего, который словно очнулся после летаргии.
– Кем вы нас считаете, обращаясь с нами как с идиотами? – заревел он и вскочил с места, но вторая «лесбиянка», быстро, как пантера, применив прием карате, заставила его сесть.
– Ничего, переживешь! – сказала она. – Пару дней поболит, но больше не будешь разыгрывать из себя героя.
Сандра дрожала от напряжения. Почему Дональд ничего не предпримет? Главарь смотрел на нее своими серыми глазами, будто мог читать ее мысли.
– Лучше живой любовник, чем мертвый герой. Или вы думаете иначе, маленькая леди?
Она вызывающе посмотрела на него, ее противник приветливо улыбнулся в ответ.
Курт Леве все замечал. Подозрительные немцы, как и футболисты, не оказывали никакого сопротивления, однако и на сообщников похожи не были.
Кудрявый мужчина, Милос, как считал Леве, был ключевой фигурой. Он был не только руководителем, но и источником их силы. Без него остальные были просто дети, которых легко могли победить военные советники и шотландские футболисты.
Нужно немедленно действовать! Каждая минута усиливала авторитет воздушных пиратов.
Незаметно Леве начал возиться с замком своего пояса. Ему повезло: Милоса отвлек один из немцев.
– Откуда вы появились? Я не видел, как вы садились в самолет! – воскликнул немец.
Милос прищурил глаза.
– Конечно, ведь пассажиры первого класса всегда садятся в самолет последними.
Он медленно шел по проходу и уже почти достиг Леве, когда тот ловко открыл застежку. Мгновенно просчитав расстояние между ним и пистолетом, который Милос, словно играя, держал в руке, бросился к нему. Его правая рука стремилась схватить запястье Милоса. Вся надежда была на эффект неожиданности.
Милос, должно быть, ожидал внезапного нападения. Может быть, услышал звон пряжки на поясе. Когда Леве приблизился к нему, он ударил его пистолетом в лицо. Леве закричал от боли. Стекла его очков разбились, и осколки попали в глаз. Лицо залила кровь. Он заметался, и Милос ударил его еще раз в висок. Леве издал душераздирающий крик, согнулся и упал.
– Думаю, в будущем вам придется обходиться одним глазом, – почти спокойно сказал Милос. – Нельсон справлялся… и Моше Даян…
Антонеску хотел было помочь окровавленному человеку, но услышал резкий окрик.
– Оставьте его! – приказал Милос. – А вы, – он позвал стюардессу из Саламба, – позаботьтесь о нем. Остальным оставаться на своих местах!..
Сандра наблюдала за всем происходящим, как если бы смотрела фильм, в котором ей пришлось участвовать, а это оказался вовсе не фильм. Подобное чувство бывало у нее по ночам, когда она спала с Дональдом. Чувство возбуждения и отстраненности. Страдания Леве не вызывали у нее сочувствия. Власть, насилие и страсть мужчины, который так жестоко обошелся с ним, притягивали ее и манили. Дональд, который безмолвно и неподвижно сидел рядом, был только подобием мужчины.
Что с ней происходит, почему такая жестокость ее возбуждает и даже как-то странно восхищает?
Милос посмотрел на нее и, казалось, опять угадал, о чем она думала. Сандра почувствовала, что дрожит, но не только от страха, а еще от чего-то.
– Не пора ли вам подать еду? – спросил он стюардессу.
– Да, что-нибудь легкое, – сказала она.
– Тогда приступайте. У нас еще есть время для полета, и мы не хотим, чтобы пассажиры жаловались на авиакомпанию…
Стюардесса судорожно улыбнулась и пошла в отсек с припасами.
* * *
Как раз в это время президент Даниэль Ломо на своем позолоченном роллс-ройсе с эскортом подъехал к контрольной башне нового международного аэропорта в Ибари.
Он поспешно прошел в здание. Это отметили чиновники, которые возились с различными географическими картами. Ази Мориба был тут же и успокаивающе улыбнулся Ломо.
– Что происходит? – спросил Ломо.
– Речь идет о самолете с шотландскими футболистами, ваше превосходительство, – ответил служащий аэропорта. – Его угнали. Один член экипажа сумел тайно передать об этом по радио. Вероятно, террористы хотят лететь в Энтеббе.
– Угандийцы не разрешат им приземлиться, – прохрипел Ломо.
– О, они разрешат! – вмешался Мориба. – Я им сообщил и просил сотрудничать с нами.
Ломо круто повернулся к нему.
– Что ты сделал? Я думаю, это Милос?
– Конечно, Милос, – ответил Мориба. – Не волнуйся, все идет по плану.
– Ты на это рассчитываешь?
– Да, – ответил Мориба. – Я надеюсь, они каким-нибудь образом подключатся к акции.
– А кто тебе разрешил вступать в контакт с правительством Уганды? – закричал Ломо.
– Я сам себе разрешил.
Прежде чем Ломо ответил, к нему подошел один из чиновников с бумагой в руке.
Извините, ваше превосходительство, – заикался он. – Но у нас как раз был разговор по радио с самолетом. От угонщиков поступило требование…
Ломо схватил бумагу и прочитал.
– Подождите какое-то время, а потом скажите им, что мы согласны, – приказал Мориба.
– Что ты говоришь? – закричал Ломо. – Как ты можешь говорить, что мы согласны, не зная, чего они хотят?
– Это совершенно не важно, – ухмыльнулся шеф полиции. – Просто скажи: «Мы согласны». Остальное предоставь мне.
– Они требуют освобождения заключенных из Лейк Освода. На, посмотри сам.
Он передал бумагу Морибе, но тот даже не посмотрел на нее.
– Я тебе сказал: мы согласны, – повторил он.
Ломо настороженно оглянулся. Освобождать своих ненавистных «друзей» он не стал бы никогда, от кого бы ни исходило такое требование. Но не мог противоречить шефу полиции, который имел в Саламба и еще кое-где своих агентов. Пусть Мориба в эту игру играет сам!
– Надеюсь, тебе ясно, что ты несешь полную ответственность.
– Это я всегда делаю, – засмеялся Мориба. – А теперь мы должны Милосу и шотландским футболистам, которые определенно уже наложили в штаны, приготовить… сердечный прием.
Соответственно указаниям Зулейки самолет постепенно снижался. Они летели над Кампалой, и Сандра могла видеть озеро Виктория, зеленая вода которого простиралась до горизонта. Штурман в третий раз связался с Энтеббе и попросил разрешения на посадку.
Напряжение коснулось и угонщиков. Когда Сандра шла в туалет, она видела, как один из шведов нервно кусал нижнюю губу, и заметила у него на лбу капельки пота. Только Милос, казалось, хранил непоколебимое спокойствие. Ей трудно было отвести от него взгляд. Она окликнула его:
– Почему вы нам не объясните, что все это значит?
Он обернулся и уставился на нее.
– Чего вы хотите достичь? – кричала она. – Или это щекочет вам нервы?
– Не будьте ребенком! – Улыбка исчезла с его лица. – И если вас интересует: мы требуем освобождения политзаключенных, которые содержатся в невыносимых условиях…
– Какое мне дело до вашей политики!
– Никакого, маленькая девочка. Но Ломо, кровавый старый черт, не будет рисковать футбольной командой. Если с ней что-нибудь случится, люди его линчуют. Поэтому он выполнит наше требование.
– Зачем вам это нужно? Вы же не из Саламба…
– Мне платят, – резко ответил он.
– Ах, вот в чем дело! Вы это делаете за деньги?!.
– У меня своя цена, – согласился он. – И я никогда не возьмусь за то, в чем не уверен.
– Вы – наемник?
– Я – анархист. Обо мне знают в Саламба. Когда моя работа там закончится, я продолжу ее в другом месте…
Хотя перед ней был насильник, явно рискованный смельчак, готовый на все, Сандра испытывала какое-то странное влечение к нему. Это не имело ничего общего с его политическими взглядами или моралью. Ему присуща была внутренняя сила, которая и очаровывала ее.
Курт Леве лежал в кресле напротив. Он пришел в сознание, стонал и дрожал как в лихорадке. Делая вид, что не понимает происходящего вокруг, в действительности же он внимательно прислушивался к их разговору. Этот гангстер завлекает девицу, горько подумал Леве. Милоса позвали в кабину пилотов.
– Мы подлетаем к Энтеббе, – сияя, заявила ему Зулейка. – Получено разрешение на посадку.
В этот момент они получили от диспетчера в Энтеббе указания:
– Садитесь на посадочную полосу № 12, повторяю, полоса № 12. Оставайтесь после приземления в самолете. Мы сообщим вам дальнейшие распоряжения.
– Энтеббе не самое благоприятное место для угонщиков, – мрачно заметил командир корабля.
– Вы, вероятно, думаете о случае с израильтянами? – ответил Милос. – Это было уже давно, а теперь кое-что изменилось.
– Ну что ж, посмотрим.
– У вас только одна задача: плавно посадить самолет, – приказал ему Милос и велел Зулейке сообщить пассажирам, что они после приземления должны оставаться на своих местах.
Они снижались. Сандра могла видеть озеро в лучах заходящего солнца. Вдали возникла контрольная башня. Самолет приземлился и покатил к диспетчерской. Вдруг резко повернул налево и покатил по другой полосе. В огромном самолете стало тихо. Даже Леве перестал стонать.
– Всем сидеть! – предупредил Милос.
Огни погасли, но дневного света хватало, чтобы угонщики могли видеть пассажиров. Вскоре после этого включили запасное освещение, и самолет снова ярко осветился.
Снаружи было тихо.
– Что теперь с нами будет? – запричитала пожилая женщина.
– Мы ждем, – ответил Милос.
– Нельзя ли этого человека высадить? – спросил Антонеску и указал на Леве. – Вы же видите, он тяжело ранен, его срочно нужно отправить в больницу…
– Никто не покинет самолет до моего разрешения!
Курт Леве был смертельно бледен, его повязка пропиталась кровью. Сандра чувствовала приступ тошноты, но оставалась удивительно равнодушной к раненому. «Вероятно, он умирает, – подумала она. – Я еще никогда не видела мертвых». Она знала, что это должно поражать. Разве в таких ситуациях девушки не впадают в истерику?
Прикосновение к ее руке заставило Сандру обернуться. Дональд боязливо смотрел на нее.
– Все о'кей, дорогая?
Вопрос прозвучал глупо, и она скорее всего рассмеялась бы, но почему-то лишь кивнула головой. Подняв глаза, она встретилась со взглядом Милоса. Сардоническая улыбка играла на его губах. Вероятно, он презирал тех, у кого не было его железной выдержки. И чем больше она внушала себе, что перед нею жестокий и отвратительный тип, тем сильнее чувствовала его притяжение. Это пугало ее.
Один из молодых людей подошел к Милосу.
– Меня послала к тебе Зулейка. Аэродром предлагает нам еду и воду.
– Скажи им, что никто не должен приближаться к самолету, пока мы не получим из Саламба ответ на наши требования.
– Даже врач?
– Никто! Мы ждем ответа на свои требования…
Время шло. Наступала ночь. Глядя в иллюминаторы, можно было принять темный аэропорт за сцену, на которой неподвижный «боинг» был единственной декорацией.
* * *
Известие об угоне самолета просочилось в Саламба. О шотландской футбольной команде на борту самолета радио умолчало.
Анна слышала сообщение. Когда Чак пришел домой, она его спросила:
– Это не тот самый самолет, на котором должен прилететь твой друг?
– Халефи? Да, ты права. Будем надеяться, с ним ничего не случится.
– Знаешь, угонщик – Милос, – сказала Анна. – Кто попадает к нему в лапы, легко не отделывается… Если его… если Халефи убьют, что ты будешь делать с Золотым фаллосом?
– Анна, не будь такой циничной. Бедолага еще жив.
– Вы, американцы, такие сентиментальные! Порой это выводит меня из себя. Послушай, Чак, эта вещь, вероятно, целое состояние…
– Честно говоря, не имею представления. Халефи лучше об этом судить.
– Халефи уже наполовину мертв, – возразила Анна. – Если они его убьют, мы должны воспользоваться шансом… Ведь эта вещь из настоящего золота…
– Что ты говоришь?
– Мы должны побыстрее покинуть эту страну и увезти с собой Золотой фаллос. Подумай, Чак: ты – единственный мужчина с двумя фаллосами. И один из них – золотой…
– Я не знаю, будет ли это… порядочно. И в таком случае мне надо расстаться со своей работой.
– Ты будешь делать то, что я говорю! – сказала Анна. – Куда ты девал эту проклятую штуку? В туалетном столике ее нет…
– Я отнес в бюро и закрыл в сейфе.
– Ты что? – закричала Анна. – Ты должен был спросить меня! Завтра принесешь это опять сюда. Понятно?
– Он останется в сейфе. – Чак холодно посмотрел на нее. Анна не верила своим ушам. Этот придурок имел нахальство возражать ей! Она хотела его ударить, но он крепко схватил ее за руку и оттолкнул.
– Ты можешь упиваться своей злостью. Обстоятельства слишком важны. Я виноват перед Халефи. Пригласил приехать в эту Богом забытую страну… Самое малое, что я могу сделать для него, – позаботиться, чтобы Золотой фаллос… если это он… сохранился до приезда Халефи…
– Ты еще пожалеешь об этом! – зло выкрикнула Анна.
* * *
Между тем в самолете в это время раздались звуки каких-то радиосигналов, заслышав которые, Милос поспешил в кабину.
– Это Ибари! – прокричал кто-то. – Они прорвались…
– Мы связались через контрольную башню с Ибари, – заявил штурман-пилот. – Возьмите микрофон! Они хотят услышать ваше послание лично от вас.
– Это Милос, – сказал он медленно и отчетливо. – Кто говорит?
Тишина. Потом он услышал неясный голос:
– Оставайтесь на месте, Милос. Вы говорите с Ибари. Здесь президент Ломо, который хочет с вами поговорить.
После новой паузы другой голос:
– Милос, это Ломо. Вы меня слышите?
– Это он, – пробормотал Милос. – Старую лису я всегда узнаю. – Он взял микрофон. – Я хорошо вас слышу. Что вы мне скажете, Ломо?
– Слушайте внимательно, – сказал Ломо. – Мы заботимся о безопасности пассажиров, особенно о гостях из Шотландии. Эти обстоятельства вынудили нас принять ваши требования. Мы предлагаем вам лететь в Ибари.
– Ни при каких обстоятельствах, – прервал его Милос. – Обмен произойдет в Энтеббе.
Почти минуту ничего не было слышно, кроме треска каких-то разрядов. Никто не двигался, все ждали и прислушивались. Потом зазвенело, и Ломо снова заговорил:
– Хорошо, пусть будет Энтеббе. Мы отпустим ваших сообщников завтра рано утром. Всех по списку. Их доставят в международный аэропорт Ибари и потом самолетом в Энтеббе. Там их приведут к вашему самолету. Когда вы их увидите, выпустите половину заложников. Потом ваши друзья поднимутся на борт самолета, и вы отпустите остальных заложников. Потом сможете лететь куда хотите. На вас ответственность за возвращение и сохранность самолета. Вы поняли?
– Согласен. У нас есть раненый. Но не волнуйтесь, Ломо, он – не футболист.
– Если еще что-нибудь произойдет с пассажирами или командой, наше соглашение аннулируется, а вы будете рассматриваться тем, кем вы являетесь, – воздушным пиратом.
– Здесь все спокойно.
– Хорошо, следите за тем, чтобы все так и оставалось. Мы не можем точно назвать время прибытия самолета, но это будет примерно в полдень.
– Хорошо. Но когда мои освобожденные друзья подойдут к самолету, никого не должно быть вблизи. Ни полиции, ни солдат.
– Никто не будет рисковать, – заверил его Ломо.
– О'кей! – ухмыльнулся Милос. – Свяжетесь с нами позднее, все будет так, как мы договорились.
Послышалось какое-то ворчание, что Милос посчитал согласием, и связь прервалась.
– Я сообщу радостную весть, – сказал Милос.
– Нет необходимости, – сказала девушка. – Когда мы услышали, что они согласны, я включила трансляцию, чтобы всем пассажирам был слышен ваш разговор.
– Тем лучше, – заметил Милос. – Они теперь знают, что все придумано не мною.
Пассажиры чувствовали себя облегченно и даже весело. Но все же было несколько постных лиц.
– Итак, проклятые ублюдки, вы добились того, чего хотели, – проворчал Алан Гиллирс, когда Милос проходил мимо.
– В следующий раз я прикажу леди обойтись с вами покруче, – сказал ему Милос и обратился ко всем:– Вы слышали хорошую новость. Завтра около полудня вы будете свободны. До этого придется немного потерпеть. Первое: вы должны быть довольны едой, которая есть в наличии. Я не думаю, что будут жалобы. Второе: туалеты и душевые. Вы можете по очереди посещать туалеты: мужчины – передние, женщины – задние. До завтрашнего дня отложите основательное мытье. В этой тропической жаре вы будете сильно потеть, но подумайте, каково приходится нашим бойцам в джунглях. Третье: нам всем нужен сон. Часовые будут сменяться. Полагаю, никто из вас не вздумает глупить ночью. Каждый получит снотворное. Не очень сильное, но достаточное, чтобы спокойно спать до завтра.
