Текст книги "История Лотты"

Автор книги: Ксана Василенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Ксана Василенко

История Лотты

2012

Симферополь – Санкт-Петербург

Ты помнишь маленькую Лотту?

                       Маше – lily

                       от ksana vasilenko

                       Моей «Шарлотте» – Кате,

                       с благодарностью

Ты помнишь маленькую Лотту?

...В руке воздушный синий шар,

Неудержим, готов к полёту,

Играя с ветром, всё мешал

Закрыв глаза, из горла в горло,

В фарфор из бронзы и назад,

Хмелея, множить страсти голод...

Ах, Лотта, Лотта – стрекоза

В беретке с пёрышком совиным!

Отпущен шарик в никуда.

– Как жизнь?

– Как поезд – длинно-длинно,

И тихо-тихо, как удав...

– Ты помнишь маленькую Лотту?

– Да, смутно... Ласковое что-то...

Дневник
Сентябрь, 1911 год (Варшава)

Наш двор как колодец...

Ожил строительный кран-журавель,

Что-то всё носит и носит...

А вдруг он и нас зачерпнёт

Этим квадратным ведром?

***

Зябко. Оставлю-ка я на стекле

Свой портрет:

Пятнышко лба, точечка носа

И листик сентябрьский – губы.

Привет, мой портрет!

***

...Мама зовёт. В школу пора.

Голос у мамы серый...

***

Уже не вприпрыжку, уже неспеша –

Выросла за лето Лотта.

В деревне остались гнездо глупыша,

Бабушка, сети и лодка...

***

Ежи, Ежи... Ты больше не смотришь в глаза,

Отчего? На, понеси мой портфель.

Что ты краснеешь?

Ах, эта старая юбка

Уже не скрывает колен?

...Теперь краснею и я...

***

У меня есть корни!

Я и мои родственники живём на ветвях,

Как зимородки.

Одни на польских, другие на шведских

И поём, поём...

Каждый о своём.

Такое вот древо.

***

Грудка... Она ещё маленькая, а болит.

Мама говорит, растёт,

Бабушка говорит – наливается.

…А мне вспоминаются

розоватые яблоки штрифель

В её тёмном саду...

***

Учусь целоваться. С зеркалом.

А вдруг я снова увижу господина Литератора?

У него серые глаза и насмешливый рот.

И так, зеркало, ты – Он...

Закрываю глаза...

– Кто эта беленькая ромашка, госпожа Вёнешборг?

– Это моя внучка Лотта, господин Литератор...

_______________________

* глупыш – птица семейства буревестников

Ноябрь, 1911 год (Варшава)

...Теперь я знаю:

Женщины льют свою кровь

Просто так,

А мужчины её сберегают,

Чтоб уйти на войну.

И там её проливают

Геройски,

В строю...

***

Матуся гадает на короля.

А тот, кто приходит –

Валет валетом!

И зуб золотой,

И любит он только

Котлеты.

...Матуся любит Валета...

***

...У меня лезет зуб мудрости

Так, словно во рту

Набухает красная точка

Тюльпана...

***

...Будто пожар!

И меня из огня

Выносит мой Литератор,

Спасает меня...

...Какая свинья

Этот доктор!

...дыханье,

дыханье...

А сам украдкой

лапает!

Я же больна!

Вот свинья!

***

Надела рубашку,

Штаны Валета,

А косы узлом

И –

Под кепку!

Вот и Гаврош!

И есть уже право

(Лотта, браво!)

произнести

Грязное слово.

Я вам не Лотта

Я сегодня – Гаврош!

В грязных словах

Есть сладкое что-то,

Но что, не поймёшь...

Декабрь, 1911 год (Варшава)

***

«По всем предметам

Высокие баллы,

Но знание Катехизиса

Оставляет

Желать лучшего...»

Спасибо тебе, Катехизис,

Что оставляешь меня

Желать!

Желаю любви Литератора.

Точка.

Желаю вернуться опять,

Туда, где он

Над своими листочками

Склонился

И...

Мне никак не унять

Желание

Взять и обнять

Моего любимого

обожаемого

господина

Литератора!

…Катехизис, молчи!

_________________________

**Катехизис (от греч. katechesis – поучение, наставление), руководство, содержащее основные положения христианского вероучения.

Рождество. 1911 год (Варшава)

 

***

Мама купила карпа.

Лотта идёт по парку.

Снег и оркестр играют

Каждый своё, своё...

Женщина в белой шубке

Прячет улыбку в муфту.

Я, как она, задорно

Лёд распишу коньком:

«Счастье!»

***

В эту ночь спрошу у кошки,

Я красива или нет?

В эту ночь спрошу собаку,

Сколько Лотте нужно лет,

Чтобы милый Литератор

Догадался, что во мне

Вместо сердца – чайка Лотта

С черной ранкой на крыле...

В эту ночь любые звери

Могут с вами говорить.*

...Только очень, очень тихо,

Чтоб Дитя не разбудить...

***

Всем подарки, как подарки...

Здравствуй, Звездный человек!**

Ну а Лотте – встреча в парке,

Мимолётная, навек...

***

Су-ла-мифь!

Ты перчаткой (всего лишь перчаткой!)

По лицу, рассмеявшись, провел.

Вот и всё. Я теперь – Суламифь,

Это тело уже не моё.

Нужно лишь добежать до весны,

В милый фьорд ундервудовских стуков

По бумажному полю, где сны,

Как зеркального карпа чешуйки!

_______________________________

* Польское суеверие гласит, что в ночь на Рождество животные способны разговаривать.

** Основным символом польского Рождества является Рождественская звезда. По библейской легенде, эта звезда озаряла путь к младенцу Христу. Поэтому в роли Деда Мороза в Польше издревле выступал Звездный человек

Февраль, 1912 год (Варшава)

Мама нашла дневник.

Долго смотрела молча.

Думала, двух пощечин

Хватит, вернуть мой стыд?

***

…низиманивеснанилето...

Где ты, Лотта?

А Лотты нету.

К бабушке я не еду...

Что там у нас к обеду?

Сердце?  Вот это да!

***

Надо немного выше

Голову приподнять.

Нет никого, а слышу:

«Лотты должны летать...»

***

Матуся сказала: «Лотта,

Ты никуда не едешь!»

Ладно, сказала Лотта,

Мам, ты летать умеешь?

***

…низиманивеснанилето…

Кто-то меня спасал...

Я ненавижу тебя за это,

Чёрт бы тебя побрал!

***

…низиманивес...

Матуся, не надо, не плачь!

Клянусь, я больше не буду

(Так уже точно не буду!)

В кости как будто грач

Клювом.

Лежать до апреля,

Бром попивать. Бром-бом-бом...

Спать, бром-бом-бом... и еле

Ворочать потом языком.

Апрель, 1912 год (Варшава)

Лотта, детка, съешь котлетку.

Хочешь я тебя сама

Отвезу во фьорд? Из клетки

Отпущу?

Да, мама! Да!

***

Я поправляюсь.

Учусь, не летая, ходить –

Радую маму… а, может, и нет…

Матуся не хочет со мной говорить –

Плачет.

– Вам почта! Толстый конверт!

***

«Здравствуй, ромашка Лотта,

Здравствуй, моя Суламифь!

Я уже воздух фьорда

Режу и лож-ка-ми

Ем, вспоминая снежный

Вечер, льняную прядь...

Мой «Ундервуд» в надежде

Не устаёт стучать:

«Лотта! Мы очень ждём!»...

А вот и не так! Ведь это

Бабушка пишет маме:

«Жду свою внучку летом.

Старость. Не сплю ночами.

Как там моя голубка?

Я за неё молилась...»

...слёз не унять платочком.

«Езус Мария! Милость

Дай моей бедной дочке!»

Июнь, 1912 год (Швеция)

Из вагона вышла я

И – мое мучение...

***

Нюнесхамн...

На пароме до Готланда

Едет свадьба. Мне дали конфету,

Словно маленькой...

Если б вы знали

Для чего я на Готланд еду!

***

Мохнатые ноги лошадки,

Скрип колеса телеги.

Фрёкен уснёт с устатку,

Сон, как и лошадь, пегий.

***

Домик – домик – домик – дом!

Кто это в очках железных

Улыбается мне нежно

Тянет руки: «Лотта, ждём!» –

Бабушка моя и дом!

***

Лодки-сети-лодки – Лот...

...та глазами плоский берег

обежала: нет, не верю,

Что не ждал... Идёт, идёт!

***

Ты собирал птичьи яйца на скалах,

Складывал в шляпу из синего фетра.

...Не приближайся! Я очень устала,

Плача, смотреть на тебя против ветра...

***

Только не пристально, только не ласково:

Просто скажи, даже холодно, здравствуй, мол,

Лотта-ромашка, ты выросла. Ну же…

– Фру Вёнешборг, что сегодня на ужин?

***

Долго я не выходила из комнаты...

Бабушка лампу зажгла:

«Лотта, цветочек мой, вечером холодно,

Вот тебе куртка и шарф...»

Спускаюсь по лестнице...

Чиркнув спичкой, мой «страх» закурил

И сказал так спокойно, так ласково:

«Раньше ты не могла без перил

Обходиться. Спускалась и плакала,

Если кто-то внизу не стоял,

Не ловил тебя, Лотта несмелая.

А теперь здесь, внизу, только я –

Падай в руки ромашкой мне, белая...»

***

Что же сказать? Улыбнуться, наверное:

«Я уже взрослая... Я – Суламифь».

Если сейчас упаду, будет первая

Ночь моих страхов... а может, любви?

...Что же сказать?

Июль, 1912 год (о. Готланд, Швеция)

Он

Хорошо, что память избирательна.

Я смотрю на эту переносицу –

Свежий шрамик, словно перекладина,

Мостик между... Как прелестно морщится

Девочка! Не пощажу из жалости.

Я хочу её до боли сжать в кулак!

...Память, только этот факт, пожалуйста,

Не подсунь потом, как хлыст, как белый флаг...

Она

На берегу свободнее, чем в доме.

Волна ударит в скалы и заглушит

Признание «люблю тебя». Мне страшно,

Я морщусь – брызги солят мои губы,

Вдруг он наклонится за первым поцелуем,

А я... тьфу, тьфу – солёная. Не вкусно!

…Зачем он смотрит, будто я разделась

И без стыда пришла на берег голой?..

Он

…А в доме сейчас никого,

А в скалах есть парочка гротов...

Вот тонкие, из рукавов

Свитера пальчики Лоты,

Словно зверушки резвы,

Ловко плетут колосочки

Кос. Силуэт то размыт

Влагой желанья, то чётче...

...А в доме сейчас никого,

А в скалах есть парочка гротов...

Она

Ставит треногу – сейчас будет снимок!

Я заплетаю косы,

А ветер упрямый их снова, косынкой,

Стелет на плечи мне.

В руку огромный, синий-пресиний

Шар мне он дал, за нитку

Крепко держу. Это будет последний,

Он мне сказал, твой день.

Снимем на память, может быть, завтра

Детства не будет, Лотта.

Крепче держи этот шарик небесный

И улыбайся мне.

…Больше не будет, сказал он мне, детства,

А что после детства будет?..

***

Мы гуляем, болтаем, я весело вру

Про домашнюю фею-воровку,

Рвём для коз и крольчат молодую траву

И смеёмся над божьей коровкой;

Вечно верит, смешной конопатый жучок,

Что на небе сидят его детки

И едят, и едят до усталости щёк

Конопатые детки конфетки.

***

Достаёт он часы на цепочке –

Открывается крышка и нежный

Начинает заманивать вальс.

…Вот, опять: «Суламифь!»…

Парк, перчатка и голосом снежным

В моё лето отправлен приказ: «Приходи

В эту ночь, на прощание с детством!»

Мне так страшно. Хоть кто-нибудь, мне помоги...

Как спастись?

Чайка крикнула: «Бегством!»

Лотта ...лет спустя (Варшава 1918 год)

Надо поплакать, Лотта,

Надо сходить в костёл.

Пани Мари шесть злотых

Вычтет за кров и стол.

Будет скрипеть кровать то

Медленно, то быстрей,

Будешь губной помадой

Рты кровянить гостей.

Надо поплакать, Лотта,

Надо сходить в костёл.

Кто-то сказал ты – лотос,

Только (psia krew!) увёл

Серьги, колечко с червным

камнем и медный крест.

Как расшатались нервы!

В гостеприимный плеск

Вислы добавь вишнёвки.

Рюмка-кроватка-стол.

…Ксёндз молодой и бойкий

Тоже зовёт в костёл...

Дневник
Август, 1912 (о. Готланд, Швеция)

Толстая, ватная нянька Данута

Не уследила за девочкой Лоттой.

Смотрит как будто, желает как будто

Что-то сказать. Ну а мне неохота

Слушать её. И медведь – бурый Отто

Смотрит в упор. В этой плюшевой лапе

Столько угрозы! Из зеркала Лотта

Кажет язык ему: «Прочь, косолапый,

Не удержать вам меня. Я решилась!

Эта любовь – очень страшная сила...

Вот! Бе-бе-бе!»

***

Белая ночь... А была б она тёмная,

Можно и свечку зажечь, постучать:

«Вот вам огонь!» Или с глупыми совами,

страшно пугая его, закричать:

«Угу-угу! Иду-иду...»

***

Однажды я видела голое тело...

Не страшное, но неприятно –

Столько волос на ногах, на груди!

А «то самое место» не рассмотрела.

...Он спал на кровати матуси,

и я поспешила уйти...

Но мой господин Литератор

Совсем не такой! Не такой!

Он – самый лучший! Он самый...

А вдруг он такой?!

***

...Эта дверь приоткрыта настолько,

Чтоб не скрипнула, если войду...

Я – вхожу...

Кружится комната, кружится мир –

Я на руках моего господина!

Как хорошо на широкой груди,

Мне так спокойно, так радостно-дивно...

«Мой цветочек, мой лучший подарок!

Ты пришла, моё хрупкое счастье?

В лён зароюсь лицом, задохнусь я

В этой свежести трав непорочных!»

Это мне? Это мне говорит милый голос?

«Моё зёрнышко, я истомлён ожиданьем,

Когда ты соизволишь взойти-снизойти

До меня. Суламифь, мы смешаем дыханье

В поцелуях. Приляг на уютной груди,

Если хочешь, моя драгоценная. Ночи...

Этой ночи бесстрастной нет дела до нас.

Позабудь обо всём. Я люблю тебя. Очень!»

(В губы, в шею, в солёные лужицы глаз –

Поцелуи...)

Что летит? Это птица? Нет, просто рубашка

Полетела далё-о-о-ко.

И пусть. Улетай!

Я в ладонях по яблоку прячу.

«Ромашка,

Пожалей и не жадничай, дай же мне. Дай!»

Руки, плечи, поцелуи... Всюду, всюду! Жарко...

Боль!

Мой любимый, мне не больно! (Больно! Больно. Больно...)

Ой!

Суламифь, цветок мой! Лоттааааа!!!

Ты рычишь: «Мой ангел!»

...Твой?..

Остановились мельничные крылья

И сердце успокоилось моё.

Тук-тук – люблю, тук-тук – тебя мой милый.

Послушай сердце, как оно поёт...

Я те-бя лю-блюблюблю!

Смеётся ласково в ответ:

«Усни, мой соловей,

А я посторожу.

Сейчас мне не до сна...»

В эту вмятину, что на подушке

Я щекой попадаю. Твой запах –

Мой любимый. Я так его знаю,

Как знает собака, чем пахнет хозяин.

Вот и я – твой щенок-водолаз.

Засыпаю ресницы слипаются.

...Спите, правый и левый мой глаз,

Это взрослая жизнь начинается...

Обрывок письма,
найденный меж страниц дневника Лотты

«… min van, var det jag som klagade over tristess i den lilla fjord? Glom det! Nu ar det fyra pa morgonen och i min sang sover en angel. En angel, som jag inte bara berovade oskulden, men, tydligen, hennes ode ocksa... det ar inte trakigt, och jag skams inte, men det ar inte roligt heller. Det enda jag vill just nu – att var hemma i Stockholm, dar anglarna ar ur mode for lange sedan. Din V.»

(... друг мой, я ли жаловался тебе на скуку в этом маленьком фьорде? Забудь! Сейчас 4 часа утра, в моей постели спит ангел. Ангел, которого я лишил не только невинности, но, видимо, и судьбы... Мне не скучно, не стыдно, но и не весело. Единственное, чего я сейчас хочу – оказаться сию минуту у тебя, в Стокгольме, где ангелы давно вышли из моды. Твой В.)

***

Дни за днями летели. Мы часто бродили,

Даже в дождь, между лодок, сетей, или в скалы

Забирались. Бессонно желали, любили,

Зачастую без слов. Мы так славно молчали.

Дни за днями летели, летели, летели...

Я всё крепче тебя оплетала руками.

Ты вздыхал: «Успокойся!» – Скучая в постели.

Ундервуд вдруг очнулся и клацнул зубами,

Бил в бумагу тревогу мою: скоро осень.

Скоро всем разлетаться – и листьям, и птицам,

И любовникам тоже. Он так барабанил,

Что от этого можно рассудка лишиться!

***

...Мама, мамочка! Я угасаю.

Здесь так холодно. Эта беретка...

В ней перо той совы. Птица злая

«Проугукала» милое лето!

Он уехал. А как, я не помню.

Села в лодку и волны считала

Поударно и, кажется, море

Потянулось ко мне.

...я упала...

...Мама, мамочка! Ты не поверишь,

До чего же я старая стала.

Я жива, но когда мимо двери

Прохожу, то...

…я очень устала.

***

Что ты грустишь, мой фьорд?

Будет последний поезд

К югу тащить двух Лотт,

Даже не беспокоясь,

Что из двоих одна

Мёртвая, а другая –

В жизнь за стеклом окна

Смотрит, ещё не зная:

Шансов на сотню сто –

«...рюмка, кроватка, стол...»

P.S.: Лотта, прощай!

Бляди в чёрном, за органом грач,

Бенефис у ксёндза, Матка Боска

Слушает художественный плач,

А тапёр терзает папироску

От желанья выкурить и спать.

Снимок в гроб – ты с шариком, в беретке.

Это всё. Там снова можешь стать

Лоттой – очарованной нимфеткой.

Висла ни тепла, ни холодна,

Висла отдаёт, когда захочет

Вещи, лодки, мёртвых... Просишь? На!

..дверь толкнуть, и впустит нас замочек

В комнату, где загорал Христос

На кресте, раскинувшись удобно.

Если солнце было, то лилось

Строго на него... Христос не сноб, но

Как-то на взаимность не пошел,

Может быть и слышал, но не слушал.

Лотта, Лотта, белый порошок

Делает богов к молитвам глуше,

Хоть они и так не очень, чтоб...

Только Висла видит поединок

Тишины с молитвой и озноб

Бледных тел таких вот «магдалинок».

Бляди в чёрном, за органом грач,

Бенефис у ксёндза...

– Помнишь Лотту?

– Кажется... Беретка, тихий плач,

И про верность жалобное что-то...

Послесловие

Так бывает. Девочки не всегда мечтают о сказочных принцах, некоторые из них умирают от любви к взрослому мужчине… Так бывает, и никуда от этого не деться. Любую похожесть с героинями Цвейга, Куприна и других классиков автор просит считать простым совпадением. В жизни случаются совпадения…

                              Ваша Ксана Василенко.

Это произведение вызывает самые разнообразные чувства у читателей и других авторов. От яростных нападок до полного восторга, поиск литературных ассоциаций и отсылок, буря разнонаправленных реакций.

=*= «Может быть, это имажинизм, нужно спросить у настоящих теоретиков поэзии.

Но их ответ не изменит ничего в моем сознании: мне до бабочки, к какому направлению в поэзии отнести работу. Потому что она – поэзия, и этим все сказано» (Сол Кейсер)

=*= «То, что Я называю «поэзией», началось и закончилось в строках:

– Ты помнишь маленькую Лотту?

– Да, смутно... Ласковое что-то...

Здесь есть ВСЁ. А всё, что написано дальше – уже не поэзия, а разжёвывание оной» (Мария Тарасова)

=*= «Целая судьба прошла перед глазами. Зачиталась... Потрясена. Во многих чувствах, поступках (косы под кепкой – мальчишеский образ, мама, читающая дневник) узнала себя. Так не бывает! Это же моё, я никому об этом ТАК не рассказывала.» (Татьяна Шкодина)

=*= «Это что-то невероятное!!.... Читалось до боли в сердце, на одном дыхании.» (Ева Строгая)

=*= «Что же касается самой поэмы, то прочтя её первую строфу и найдя строфу нелепой, неумело написанной, но с претензией на образность, с притянутыми за уши метафорами), не стал её дальше читать» (Иса Ков).

–

=*= "К сожалению, читатель Иса Ков прав в отношении начала этого непомерно растянутого произведения, чья первая строфа не просто плохая, но прямо-таки курьёзная.

Предвкушая весёлую забавность дальнейшего текста, я стала его читать и, к своему удивлению, обнаружила серьёзный замысел, так не вяжущийся с забавным началом. Обнаружила также лирический сюжет, психологизм, стремление говорить не прямолинейно, что безусловно хорошо.

Однако: если дневник героини в основном подан без рифм, то явно рифмованный текст, здесь тоже присутствующий, меня весьма огорчил. Разве это рифмы: «сама – да, Суламифь – любви, Кровать то – помадой, Тёмная – совами?»

А чего стоят частые здесь примитивные глагольные рифмы:

«приподнять – летать, спасал – побрал, приходи – помоги, постучать – закричать, улетай – дай, бродили – любили, считала – устала…»

Короче говоря, автор не владеет даже ЭЛЕМЕНТАРНОЙ стихотворной техникой. Над текстом следует ещё работать и работать, чтобы преодолеть его ЛЮБИТЕЛЬСКИЙ уровень. (Наталья Николаевна Ивановская)

=*= "Браво!

И все наши ассоциации, – это набор наших ошибок, включая и желание найти «рациональное зерно» даже в иррациональных уравнениях, включая и такие сложные, как Стихи и Поэмы.

  В заключение я позволю себе следующее.

Если автор поэмы «История Лотты» Ксана Василенко не замедлит свой марш, мы будем счастливы считать себя ее современниками.

  И еще долго, очень долго будем повторять, как припев к хорошей песне, авторский рефрен:

  «Ах, Лотта, Лотта – стрекоза»…

С уважением к автору и читателям, Сол Кейсер

P.S.:

Сожалею, что у работы такого масштаба мало читателей и в сто раз меньше – отзывов. Но автору не следует отчаиваться: поэзию в сети читают плохо. Рецензируют, как правило, отделываясь тошнотворно-слащавыми «доброжелательными» словами, стереотипными как большинство стихов в сети. Причин этому две: зависть или неумение высказаться. Есть и третья – как бы разновидность зависти: «Я бы это написал иначе». И именно такие авторы никогда и ничего путного не напишут."

=*= "Прочитала утром на сайте в какой-то подборке – даже не запомнила, выпила залпом, утонула в структуре, в образах, в рифмах! Ксана – потрясающая ВЕЩЬ! Счастливая Вы, так уметь подать известную, читаную-перечитаную историю, чтоб на одном дыхании, а потом еще весь день под впечатлением, и видимо, не один! Я вообще очень люблю Ваши самобытные, уникальные стихи, Вашу манеру, Ваши слова и выражения, такие экслюзивные и создающие какую-то особую атмосферу и самого произведения и внутреннего состояния во время прочтения и после него! Замечательно!

Очень! Очень понравилось!!!" (Птица-Муха)

=*= "C ума сойти... Что это было? Не могу сейчас ничего отчётливо сформулировать, но потрясает однозначно. Может, попозже отзовусь более внятно, это надо переварить... пережить как-то...

Сказать, что понравилось – ничего не сказать." (Лилия Слатвицка)

=*= "банальная и вечная история... но как рассказано, вернее показано... очень ярко, очень зримо, и звуки, столько внутренних мелодий... да, и Мопассан, и Бунин, и Цвейг... потому, что эта история вечная...

Читается, как говорят, на одном дыхании, трогает невероятно...

тонко выписано, столько мелких деталей, которые воссоздают эпоху, рисуют образ героини, светло и больно... потрясающе. Спасибо, Ксана." (Борис Бергин)

=*= «У меня отчётливое ощущение, что посмотрел фильм из старого синематографа. Замечательный видеоряд, операторская работа, монтаж отрывков. Продуманная концепция режиссёра. Только после – „свет в зале включился“ и понимаешь, что вся история пронеслась в сознании только под влиянием чтения. Огромное спасибо автору.» (docking the mad dog)