Текст книги "Напарник чародея"

Автор книги: Кристофер Зухер Сташеф (Сташефф)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

– Прости, мама.

– Еще лучше, – заявила Гвен. – Ты снова будешь это делать?

– Нет, мама.

– Почему?

– Потому что ты не разрешаешь.

– Нет, это не годится. Конечно, хорошо, что ты помнишь, но этого недостаточно! Почему я запретила тебе летать в лесу?

– Потому что я могу разбить голову о ствол, – ответил Джефри тихо, однако потом снова вызывающе посмотрел на Гвен. – Но ведь такого со мной никогда не случалось!

Гвен продолжала сурово смотреть на сына.

– Ладно, – Джефри снова опустил глаза, – ну, было один раз, два года назад. Я тогда потерял сознание... И три года назад, когда я вернулся домой малость оглушенный. Но ведь я тогда был маленьким!

– Конечно, теперь ты летаешь лучше. Наверняка, Джефри, ты способен прицелиться и боднуть ствол точно в центр.

– Я совсем не ударяюсь о деревья! – Джефри с обидой выпятил подбородок. – Я накопил большой опыт пикирования, мама!

– Точно, – согласился Род, – наш сын так наловчился, что теперь легко может расплющить свою голову в лепешку.

– Нет! Я могу проскользнуть между сучьями, как угорь!

– Какой кошмар! – Род наглядно представил себе стаю летающих угрей, проносящихся по небу. – Но все равно устраивать высший пилотаж между сучьев опасно для тебя.

Джефри раздраженно закатил глаза.

– Неужели ты не можешь быть серьезным, папа?

– Думаю, тебе не понравится, если он станет серьезным, – заверила Гвен мальчика. Но Род лишь пожал плечами.

– Я и так серьезен, – он наставил палец на Джефри. – А за то, что ты усомнился в этом, пойдешь пешком до самого замка.

Джефри посмотрел на отца, и Род неожиданно почувствовал, что тело мальчика готово устремиться вверх. Но за мгновение до того, как сын собрался взлететь, Верховный Чародей успел выдать свой мысленный импульс.

Джефри нахмурился, как будто что-то у него пошло неправильно. Лицо его напряглось от усилий. Род почувствовал, как энергия левитации мальчика сталкивается с его телекинетической силой, и удвоил собственные усилия. Но тут Гвен спешилась, и Род с удовлетворением почувствовал, как она присоединилась к нему. Теперь можно было чуть расслабиться.

Но Джефри не уступал. Лицо его покраснело, плечи согнулись от внутреннего напряжения.

Гвен прислонилась к Роду, не проявляя ни малейших признаков усталости от мысленного соревнования с сыном.

Джефри отказался от продолжения борьбы, во взгляде его появилось покорное выражение.

– Вы сговорились против меня!

– Нет, мы просто выработали общие правила и условия наказания.

– Вот я и говорю, что вы сговорились, – Джефри старался выглядеть уверенно.

Он не мог сдаться просто так. Род понимал чувства сына и позволил ему спасти свое лицо.

– Ты прав. Но в таком случае ты знаешь, что произойдет, если ты ослушаешься.

– Разве ты маленьким всегда слушался? – выпалил Джефри. Род покраснел.

– Это не имеет отношения к предмету нашего разговора... И вообще, хватит болтать. Нам пора двигаться дальше.

Он повернулся и зашагал в глубь пышной растительности. Гвен с легким удивлением посмотрела мужу вслед, потом повернулась к детям и, поощряюще улыбаясь, кивнула:

– Пошли, дети. Вы слышали, что сказал отец.

Младшие Гэллоугласы последовали за Родом. Корделия и Грегори, как самые младшие, теперь оккупировали спину Фесса.

– Могло бы последовать и более строгое наказание, – наконец заметила Корделия.

– О, замолчи, пожалуйста! – выпалил Джефри. – Меня раздражают не усилия.

– Конечно, нет. Стыдно, братец, – согласился Магнус. – Но нечего сожалеть о том, что проявил уважение к старшим.

– Включая и тебя, вероятно? – язвительно прошипел Джефри. – Нет, я склонен считать, папа тоже испытывал такой же стыд! Разве ты не видел, как он покраснел?

– Видел, – с кривой улыбкой отозвался Магнус. – Интересно, что он вспомнил.

Все молчали несколько минут, представляя себе всевозможные истории, в которые мог попасть Верховный Чародей.

– Фесс должен знать точно, – неожиданно сказал Грегори.

– Ага, верно, – Джефри повернулся к Фессу, глаза его заблестели. – Говори! Что происходило, когда папа не слушался дедушку?

– Это должен рассказывать он, а не я, – медленно ответил робот. Педагогический контур в его мозгу не допускал возможности критиковать поведение старших по положению в семье.

– Послушай, Фесс, – очень мило попросила Корделия. – Ты не можешь хотя бы намекнуть?

– Личные дела вашего отца конфиденциальны, дети, – робот не поддавался ее чарам.

– Но намек – это совсем не рассказ, – возразил Магнус.

– Моя программа не допускает разглашения закрытых материалов, – строго сказал Фесс.

Дети помолчали, пытаясь придумать, как обойти программу.

– Но о своем собственном прошлом ты, надеюсь, можешь говорить? – спросил Грегори.

Фесс немного помолчал, потом ответил:

– Да, и с радостью расскажу вам об истории вашего рода и о ваших предках...

– Нас интересует только та часть, которая об отце, – быстро уточнил Грегори. Он уже не раз выслушивал лекции Фесса. – Расскажи, что ты делал, когда он не слушался.

– Не могу! В том случае, когда мои действия связаны с личными делами вашего отца, воспоминания закрыты для его детей.

– Я должен изучить Кобол, – вздохнул Грегори.

– Зачем его изучать? – повернулся к нему Джефри. – Кобольд – злое малосимпатичное существо.

– Он говорит не о существе, а об алгоритмическом языке, – объяснил Фесс.

Джефри вздрогнул.

– Как это?..

– Это язык колдунов, – небрежно пояснил Магнус. – Фесс, расскажи нам о самых значительных событиях в своем прошлом.

– Я так понимаю, что вы теперь не отстанете, – вздохнул Фесс. – Прекратите свои попытки, дети. Я не раскрою вам тайны вашего отца ни случайно, ни намеренно.

– Но ты же обещал, что расскажешь нам об его делах, – напомнил Магнус. – А ты сам разве всегда слушался, Фесс?

Джефри раздраженно уставился на брата, но Грегори махнул рукой, заставляя его молчать, а сам посмотрел на Магнуса. Джефри нахмурился, но тут до него начало доходить. И он заулыбался.

– Ваш вопрос можно интерпретировать как относящийся к моей программе, – медленно проговорил робот, – и в таком случае я должен ответить. Нет, я никогда не действовал не в соответствии с заложенной в меня программой.

Джефри возбужденно хлопнул себя по бедру, но Грегори спросил первым:

– А как в смысле приказов хозяина? Ты никогда не действовал вопреки им?

Фесс молчал так долго, что Джефри снова приободрился. Наконец робот согласился:

– Да, было несколько случаев, когда приказы хозяина противоречили моей программе.

– Значит, ты иногда не слушался! – воскликнул Джефри.

– Я подчинялся более важным приказам, – быстро заметил Фесс. – Непослушание невозможно по собственному капризу робота, дети.

– А по чьему капризу возможно? – спросила Корделия.

Фесс испустил громыхающий лязг, что у него соответствовало вздоху.

– Моя базовая программа была разработана Петером Петроком, дети, но она была испытана, пересмотрена, снова испытана и наконец одобрена руководителем отдела, затем вице-президентом, ответственным за программирование, самим президентом «Когерент Императивз, Лимитед», после чего была передана на утверждение Совету директоров.

Джефри ошеломленно посмотрел на него.

– Таким образом, отвечая на ваш вопрос, – продолжал робот, – я должен сказать, что непослушание не делается по чьему-либо капризу. Это сознательное, взвешенное решение группы ответственных индивидуумов, действующих на основании многочисленных данных и оценок в соответствии с хорошо обоснованными принципами.

Дети, пораженные велеречивостью и железной логикой, молчали.

Наконец старший, Магнус, пришел в себя.

– А зачем нужны такие сложности?

– Потому что робот может причинить много вреда, если в его программу не будут заложены предохранительные средства, – ответил Фесс. – Вы несколько раз видели, как я отражал нападения всякого рода злоумышленников на ваших родителей и на вас самих, дети. Представьте себе, что я мог бы сделать с нападавшими, если бы в моей программе не было никаких запретов на членовредительство и прочие малоприятные штучки.

– Да, это была бы адская сумятица, – сказал сразу Джефри с широко раскрытыми глазами. – Доброе небо, Фесс! Ты мог бы опустошить весь Грамарий!

– Правильное заключение, – согласился Фесс, – а я ведь всего только робот общего назначения, а не специализированная военная машина.

Грегори содрогнулся, а Джефри порадовался:

– Хвала святым за эти твои ограничения!

– Вернее, хвала основателям науки роботехники. Мне тоже приходила в голову такая мысль.

– Но как же тебе в таком случае позволено не повиноваться приказам? – спросила озадаченная Корделия.

– Я не повинуюсь лишь в том случае, если повиновение приведет к опустошениям, которые подметил Джефри, – объяснил Фесс, – или к вреду для живого существа – помимо того, что абсолютно необходимо для защиты моего владельца.

Грегори нахмурился:

– Ты хочешь сказать, что должен защищать и другие существа от собственного владельца?

– Ну, возможно, это преувеличение, – медленно сказал Фесс, – хотя могу представить себе обстоятельства, когда это необходимо.

– Но тебе ничего похожего никогда не приходилось делать, – вмешалась Корделия. – А от кого тебе приходилось защищать твоего хозяина?

– От него самого, – ответил Фесс.

– Что?

– Как это возможно?

– Зачем ему?..

– Дети, де-ти, – начал успокаивать возбужденных отроков Фесс. Дети утихомирились. Фесс вздохнул.

– Вижу, что нужно рассказать вам, как это произошло, иначе вы не поймете принцип.

– Да, рассказывай! – Корделия перебросила ногу через луку седла, расправила юбку и устроилась, готовясь слушать. – Мы внимательно слушаем тебя, Фесс.

– Да-да, слушайте внимательно, потому что дело сложное. Я получил сознание на фабрике «Амальгамейтид Автоматонз, Инк.» в соответствии с программой «Когерент Императивз»...

– Не нужно рассказывать про всю твою жизнь, – нетерпеливо воскликнул Джефри.

– Ты сам об этом просил, Джефри, – с обидой произнес робот. – И все потому, что инцидент произошел с моим первым владельцем. Он купил новое антигравитационное судно, а закон требовал, чтобы такие машины были снабжены компьютером новейшей модели, чтобы защищать человеческую жизнь. Последней моделью и была серия «ФСС», которую я представлял...

Глава вторая

– Ты вполне сможешь изучить наш бизнес в будущем году. Времени достаточно, – сказал отец Регги, протягивая ему чек на миллион. – Я хочу, чтобы ты хорошо провел время, Джо.

– С удовольствием выполню твое пожелание, – Регги радостно поглядел на чек. Он так обрадовался, что даже не напомнил отцу о том, что сменил имя. – Спасибо, папа.

– Не стоит благодарить, – Вапочек-старший небрежно взмахнул дымящейся сигарой. – Собачьи консервы расходятся хорошо, еще лучше продаются свитеры для попугаев. Так что можешь потратить немного времени и отдать дань увлечениям молодости. Выгони их вон из своего организма, – папаша усмехнулся. – Тебе придется постараться, если хочешь побить мой рекорд.

– Успокойся, папа, я постараюсь! И начну со спортивной машины!

– Да ну? – глаза папы сверкнули. – На что ты положил глаз?

– Новая модель «хитраш», папа, с форсажными камерами и двойной системой антигравитации.

– Да, я о них слышал. На них новый компьютер системы ФСС, верно?

– Точно. И кашемировая обивка в фут толщиной, встроенный автобар, стереофоническое звуковое оформление, не говоря уже о световой картинке на потолке...

– А кто же будет смотреть на потолок? – папаша Вапочек засмеялся и энергично взмахнул сигарой. – Давай, сынок, позабавься как следует! Покатаешь меня, ладно?

Красивая молодая женщина окинула оценивающим взглядом машину, выходящую из ангара. Сидя за рулем, Регги заметил внимание красотки и улыбнулся, но напустил на себя вид, что ничего не видит. Но сразу же пришел в отчаяние, когда она только вздохнула, покачала головой и прошла мимо.

– Воображала! – проворчал он.

– Не понимаю команду, хозяин, – ответила приборная доска.

– Я не с тобой говорю, ржавые мозги!.. Вероятно, просто завидует.

– Да, хозяин, – ответила приборная доска.

– А ты-то откуда знаешь? – рявкнул Регги. – Отправляйся к дому Ширли... и не жалей лошадей!

– Машина приводится в действие не мышцами животных.

– Ну, лошадиных сил! Давай! – откинувшись назад в мягком сидении, Регги пробормотал: – До чего дошел прогресс – машина и та воображает!

Судно поднялось на пятьдесят футов и зависло в нерешительности.

– В чем дело? – прорычал Регги. – Двигай, залетный!

– На расстоянии примерно в тысячу футов курсом пересечения движется омнибус, хозяин.

– Нырни под него! О, дьявольщина! Дай-ка мне руль! – Регги наклонился вперед, переключился на ручное управление и вдавил педаль акселератора до упора. Машина устремилась вперед так быстро, что у Регги появилось ощущение, будто его желудок остался сзади на мостовой. Регги улыбнулся, наслаждаясь этим ощущением.

– Точка пересечения приближается! – назидательно сказал компьютер, но Регги только шире улыбнулся, глядя на увеличивающийся прямо на глазах автобус. Он подождет с торможением еще одну-две секунды, потом в последнее мгновение свернет, чтобы у тех придурков было о чем поговорить...

Машина остановилась так внезапно, что зубные коронки Регги едва не сорвались с места. Автобус пронесся в добрых ста футах над его головой, и было ясно, что пассажиры совершенно не подозревают о его существовании.

Регги испустил поток проклятий, среди которых слова, имеющие смысл, встречались лишь изредка. Просеивая звуки, не несущие полезной информации, компьютер получил приблизительно фразу, соответствующую «Зачем ты это сделал?»

– Мы шли по курсу столкновения с омнибусом, – объяснил компьютер. – Через три секунды в воздухе произошло бы крушение, а это плохо отразилось бы на вашем здоровье.

– К дьяволу мое здоровье! Я отвернул бы в нескольких метрах! Ты не дал свершиться транспортно-дорожной проделке столетия!

Компьютер помолчал, потом объяснил:

– У меня не было сведений о ваших намерениях.

– Тебе совершенно не обязательно знать о моих намерениях! Если я решу совершить самоубийство, это мое дело, но никак не твое!

– Я запрограммирован в соответствии со следованием всем гражданским и уголовным законам, – ответил компьютер. – И не могу действовать, нарушая их.

– Не ты действуешь, а я! Твоя программа – повиноваться мне!

– Тем не менее я обязан избегать столкновений с законом.

– Предоставь своему хозяину беспокоиться о законах! Если я отключаю блокировку, то это становится моей проблемой, а не твоей!

– Закон не позволяет...

– Закон не отправит тебя на металлолом, если не будешь мне подчиняться! – взвыл Регги. – А я отправлю! И еще как! Давай дуй побыстрее к дому Ширли! И больше не смей вмешиваться в мои действия!

Компьютер замолчал, зафиксировал этот приказ и внес его в свою программу. Однако это изменение создало внутреннее противоречие, и компьютер часть своей мощности переключил на попытку его разрешить. (В его программе была заложена возможность, что подобное противоречие является кажущимся, а не реальным).

Регги снова откинулся на спинку сиденья, шедшего вдоль трех сторон каюты, и пробормотал:

– Тупая машина!.. Эй! – он посмотрел на приборную доску. – Подай мне мартини!

Панель у его локтя отодвинулась. Настроение Регги резко улучшилось, как только он ощутил в руке запотевший стакан с прозрачной жидкостью и маслиной в ледяном кубике.

– Ну, хоть что-то в твою программу включено полезное, – заявил он.

Компьютер разумно предпочел не отвечать. Он сверился с хранящейся в памяти картой города, сопоставил с адресом, который назвал Регги, садясь в машину, предварительно сделав скидку на произношение, омонимы и неточности, повернулся на шестьдесят восемь градусов по часовой стрелке и начал ускоряться так плавно, что Регги проворчал.

– Ты не можешь двигать эту посудину побыстрее?

Лакей открыл дверь и впустил Регги.

– Мисс Делдер сейчас выйдет к вам, сэр.

– Прекрасно, прекрасно. Мартини у вас здесь есть?

Мартини материализовался так быстро, что Регги подумал, а на самом ли деле этот лакей из породы роботов. К несчастью, не успел он сделать глоток, как Ширли впорхнула в комнату в облаке косметики и обтягивающем платье из тафты.

– Как ты быстро, Регги! Пошли отсюда! Я умираю с голоду.

Регги неохотно вернул недопитый стакан лакею и подставил барышне локоть кренделем. Могла бы по крайней мере подождать, пока он выпьет!

Но тут ему пришло в голову, что Ширли сделала так нарочно. Это плохое предзнаменование – то, что она была полностью экипирована ко времени его появления. Может быть, она жаждет что-то сообщить ему?

Нет, он не угадал.

Девушка застыла, вытаращив глаза, дыхание у нее перехватило:

– О, Регги! Ты не сказал даже мне!

Она увидела «хитраш», конечно. Регги позволил себе улыбнуться.

– Всего каких-нибудь полста тысяч.

– Я тоже такой хочу! – Ширли погладила дверцу, и Регги неожиданно для себя испытал укол ревности.

– Кончай заморочки, малышка, почему бы тебе не сесть в тачку? – предложил он.

– С удовольствием!

Дверца скользнула в сторону, и звучный голос произнес.

– Мадемуазель, добро пожаловать.

Ширли подняла голову, глаза ее сверкали.

– Ну и ну! Тот, кто программировал эту штуку, знал, как обращаться к леди!

– Это робот серии ФСС, – небрежно заметил Регги. – Как водится, со всеми прибамбасами!

– Знаменитая серия кибернетической компании? – неожиданно Ширли насторожилась. – Эти роботы программируются исключительно для верного служения хозяину?

– Ну... да...

– В нашу программу заложено также глубочайшее уважение ко всем людям, – заверял ее робот, – за исключением тех случаев, когда хозяину угрожает опасность непосредственного нападения. Не хотите ли войти, мадмуазель?

– Ну... если ты так говоришь... – и Ширли вошла.

Регги последовал за ней – побыстрее, на всякий случай: вдруг у нее или у робота возникнут какие-то идеи, – и дверца закрылась.

Ширли уютно устроилась калачиком на мягком сидении.

– Мне всегда нравилось сибаритствовать. А тут – это можно делать с полным основанием!

– Клево, старуха! – Регги придвинулся к ней поближе.

– С другой стороны, есть определенные ограничения, – Ширли отодвинулась от него. – Когда отправимся?

– Мы уже в воздухе, мадемуазель, – сообщил компьютер.

– Что за неженка эта машина, – пробормотал Регги.

– Мы запрограммированы стартовать гладко.

– Я тоже, – пробубнил под нос Регги, придвигаясь к Ширли вплотную.

Ширли отодвигалась, пока не прижалась к стенке.

– Машина, в тебе действительно удобно, – кокетливо заявила она.

– Ты мне только дай возможность доказать это, – шепнул Регги, придвигаясь еще ближе.

– Даже бар есть! – Ширли встала, перешагнула через ноги Регги и направилась к дверце, чтобы рассмотреть панель автобара. – Но тут нет кнопки исполнения.

– Я запрограммирован отвечать на устные приказы, мадемуазель.

– Замечательно! – Ширли снова села. – Шабли, если не возражаешь.

– А я, пожалуй, ограничусь мартини, – Регги вздохнул. Кажется, пока он больше ничего не добьется.

– Ты не хочешь сначала поесть? Опьянеешь.

– Не б... бойся. Я еще... н... не выпил как следует.

Ширли задержала дыхание, пока не перестало разить перегаром. Очевидно, октан с высоким числом.

– Что закажет мсье?

Регги сердито посмотрел на официанта. Наверное, научился этому французскому акценту в старых фильмах.

– Да... Все, что покрепче.

– Bon, мсье, – сказал официант с каменным выражением на лице, не обращая внимания на стакан ледяной воды перед Регги и строго поджатые губы Ширли. – И что для начала?

– Ну, скажем... бургундское, – Регги взглянул на Ширли. – Ты что-то говорила о цыплятах?

Она кивнула, не доверяя членораздельности собственной речи.

– Что там получше приготовят? – добавил повеса.

Девушка поморщилась.

– Bon, мсье, – официант театральным жестом подтвердил, что принял заказ, и взял меню.

– Да, и пусть этот, – Регги ткнул пальцем в меню, – boeuf bourguignon* [1]1
  буженина (фр.)


[Закрыть] будет хорошо прожарен.

– Да, мсье, – официант сделал ненужную пометку в своем блокноте. – Еще что-нибудь желаете?

– Нет, все в порядке.

Официант склонил голову и ускользнул.

– Я правильно расслышала? – спросила Ширли. – Ты действительно велел хорошо прожарить boeuf bourguignon?

– Да, конечно, – Регги нахмурился. – Не люблю мясо с кровью.

– Шшш! – Ширли лихорадочно оглянулась на соседние столики. Но, по-видимому, англичан по соседству не было. Или соседи были слишком хорошо воспитаны. Наклонившись вперед, Ширли прошипела: – Ты думаешь, boeuf bourguignon – это бифштекс?

– Конечно. Ведь биф – значит бифштекс.

– Биф – это бифштекс. Конечно, – Ширли, сдаваясь, кивнула. – Безупречная логика, новый Платон.

– Эй! – Регги нахмурился. – Я что-то не так сказал? Послушай, Ширл...

– Ширли! – выпалила она.

Регги вздохнул и откинулся на спинку. Он начинал понимать, что вечер почему-то развивается не очень хорошо. Интересно, почему ей так хочется, чтобы он называл ее полным именем? Девушки из колледжа тоже вели себя похоже. Ну, по крайней мере, в последнем колледже, самом знаменитом, куда папа поместил его, когда дела пошли хорошо. Раньше девушки были нормальные. А в этих больших колледжах все такие снобы. Как Ширл.

Ширли.

– Чем займемся после ужина? Пойдем в кино?

Она заметно повеселела:

– Замечательная мысль – мне всегда нравились старинные фильмы, которые демонстрируют на плоском экране.

Регги поморщился: он совсем не это имел в виду.

– В «Классической синераме» сегодня показывают «Седьмую печать» Бергмана.

Регги слышал о знаменитом Ингмаре Бергмане, когда проходил в колледже курс истории кино. Экзамен ему удалось сдать, потому что накануне приятель пересказал ему содержание фильма.

– А, может быть, лучше отправимся в театр с живыми актерами. Я могу достать билет на бродвейское шоу. Там все голые...

Ширли сумела сдержать дрожь:

– Но почему бы не пойти в кабаре?

– Действительно, – согласился Регги с похотливой усмешкой.

– Не такое кабаре! Я знаю место, где играют такой приятный джаз.

Регги вздохнул.

– Ладно, малышка, банкуй, это твой вечер.

– Я уже взрослая, Регги.

– Еще бы!.. О, прости!..

– Ваш суп, сэр.

Регги поднял голову и увидел благожелательно улыбающегося официанта. Потом посмотрел на тарелку супа, материализовавшуюся перед ним из воздуха, повернулся, но официант уже испарился.

Ширли вздохнула и взяла ложку.

Регги нахмурился и взял чайную ложечку.

– Мне никогда не нравились эти круглые ложки. Трудно в рот засунуть.

Ширли умудрилась улыбнуться.

– Регги, тебе не кажется, что уже достаточно?

– Н... нет. До второй порции горячительного у этой группы ничего не получалось, – он почти осмысленно осмотрел женскую джазовую группу и пожалел, что платья без бретелек так успешно сопротивляются тяготению. – Почему на них непрозрачные платья?

– Эти платья сделаны из настоящей ткани, Регги, а не из поляризованного пластика.

Регги раздраженно покачал головой.

– Ба... барахлюндия. Если у тебя есть что показать, это нужно показывать, – его пьяный взгляд устремился к Ширли.

– Даже не думай!

– Ну, может быть, стриптиз...

– Не думаю, чтобы мне хочется его дождаться, – Ширли решительно встала. – Регги, я хочу спать. Пошли.

– Что? О, да! Конечно! – Регги повеселел. – Спать – это замечательно.

– Только спать, – твердо заявила Ширли, – и ничего сверх того.

– Ладно, ладно, – ответил Регги. Он встал, едва не опрокинув столик. Нахмурился, узрев винное пятно у себя на рубашке. – Ну... высохнет...

Ширли смотрела на ручеек джина, текущий по столу. Смяла салфетку, бросила в лужу и отвернулась.

Но ей пришлось порыться в сумочке и вернуться – Регги ушел, не оставив чаевых.

Регги улыбнулся, и машина устремилась вниз. Ширли закричала, а великосветский шалопай довольно ухмылялся. Ах, эта свиристелка смотрит на него свысока? Ну, ничего, скоро поймет, на что он способен! Может, за столом он не очень хорош, но когда дело дойдет до другого... Стоит ей увидеть, каков он за рулем, сразу поймет, что с ним порезвиться в постели сплошное удовольствие!

– Осторожней! Ты столкнешься с домом!

– Нет, трусишка... Пролетим в шести дюймах.

Машина отвернула, миновав тридцативосьмиэтажное здание на расстоянии даже двух дюймов, а не шести.

– Больше спать не хочешь? – торжествовал Регги.

– Нет, спать не хочу, но у меня ужасно болит голова! Регги, пожалуйста, включи автопилот.

Регги поморщился.

– Нельзя доверять управление компьютеру, если хочешь по-настоящему позабавиться!

– Если я захочу позабавиться, то отправлюсь на Кони-Айленд* [2]2
  район в Нью-Йорке, знаменитый своими аттракционами


[Закрыть], – простонала Ширли.

– Ах, оставь, – Регги наклонил машину и начал крутой спуск. – Вести машину клево!

Ширли завопила и вцепилась в обивку. Ее била крупная дрожь.

– Не верещи, все будет в порядке, – Регги выровнял машину, надув губы.

– Слава Богу! – Ширли едва не потеряла сознание. – Регги, пожалуйста, высади меня. Или найди побыстрее гигиенический пакет!

– Эй, не надо никаких эксцессов! Эта обивка совершенно новая!

– У меня нет выбора! – выдохнула Ширли.

– Ну, ладно, ладно! – Регги с отвращением сбросил скорость и машина начала спокойно снижаться.

Ширли дышала медленно, всхлипывая.

– Никогда... больше... не хочу... такое... испытывать!

«И не испытаешь, судя по нашему свиданию», – про себя сказал Регги, глядя на пролетающую над головой полицейскую машину.

– Интересно, куда это он чешет?

– О, наверное, где-то просто пьяный водитель, – Ширли глубоко вздохнула и выпрямилась. Машина села. – Мы уже сели?

– Да, мы благополучно вступили в контакт с поверхностью земли, – заверил ее компьютер. – Точнее, с асфальтовым покрытием.

– Боже, какое счастье, – Ширли протянула руку и схватилась за ручку двери.

– Эй! Ты что делаешь? – возразил Регги.

– Выхожу, – решительно ответила Ширли.

– Глупая телка! – Регги сидел в углу, мрачно смотрел на приборы и пил очередной мартини. Окружающее расплывалась перед глазами, но это даже хорошо: алкоголь обязательно вытащит его из дерьма, в которое превратился вечер, на который он возлагал столько романтических надежд. – Что она вообще о себе мнит?

– У мисс Делдер образование в области искусства, – сообщил компьютер.

– Заткнись! – проворчал Регги. – Кто тебя спрашивает?

Компьютер обдумал команду «Заткнись», решил, что это равносильно приказу замолчать, потом сравнил с последующим вопросом, противоречащим приказу. Пришел к заключению, что, судя по контексту, вопрос чисто риторический, и разумно решил промолчать.

– Эта дура просто не знает, что такое настоящий мужчина, – продолжал бормотать Регги. – Знает только этих своих снобов из колледжей, – он поморщился, вспомнив, что один из этих снобов сделал с ним во время спарринг-матча, а второй – когда Регги попытался продемонстрировать свое искусство на татами. – Все они недоноски и сопляки.

Компьютер пополнил свой банк данных нерационального поведения человека, решил, что хозяину нужно поговорить, чтобы снять стресс, и потому задал пробный вопрос:

– Они ведут себе нечестно по отношению к вам?

– Еще бы! Всегда смеются над тобой, говорят о том, чего ты не понимаешь! «Как вам понравился вчерашний концерт, Регги?» «Что вы думаете о пьесе, Регги?» Всегда говорят со мной свысока. Как будто я только в спорте разбираюсь. Эй, подай-ка мне еще мартини!

Дверца автобара раскрылась, и Регги подхватил стакан, пролив половину содержимого на пол.

– Тьфу! В следующий раз не наполняй доверху!

Компьютер зарегистрировал команду.

– Как прикажете, сэр.

– Как прикаж-ж-жу, как прик-к... кажу! Когда ты делал, что я прикажу? – рявкнул Регги.

– Я изо всех сил стараюсь удовлетворить...

– Да? Тогда почему ты проповедуешь мне законы?

– Я не могу...

– Всегда берешь на себя управление, когда я пытаюсь вести, – рычал Регги. – Дай сюда приборы! Сейчас полетим по-настоящему! – он наклонился и включил ручное управление. – И не смей брать на себя!

В предвидении неразумных действий хозяина уровень напряжения в программе компьютера увеличился.

– Сэр, я полагаю, уровень содержания алкоголя в вашей крови...

– Не проповедуй мне о прелестях трезвости, я сказал! Двинули!

Четверть своей мощности компьютер переключил на приказы, отданные Регги, потом поискал в памяти, но не нашел приказа, запрещающего проповеди, проверил определение проповеди и пришел к заключению, что не совершал этого действия. Другая четверть мощности продолжала следить за поворотами и раскачиваниями машины, а оставшаяся половина пыталась разрешить противоречие между базовой программой и приказом Регги не брать на себя управление. Компьютер экстраполировал результаты варварского вождения, привел их в соответствие с возвышающимися вокруг небоскребами, напряженным вечерним движением и пришел к тревожному заключению.

– Сэр, если вы продолжите нынешний курс, вы неизбежно столкнетесь со зданием или с другой машиной!

– Заткнись, жестянка, и лови кайф от полета! – выпалил Регги. – Ты не лучше ее!

Компьютер видел, как приближающаяся машина заполняет поле зрения его рецепторов, рассчитал векторы сближения двух машин и заключил, что столкновение произойдет через 5,634 секунды (последующие цифры он округлил). Он хотел предупредить Регги, но этому мешал приказ «заткнуться». Компьютер взял бы на себя управление и избежал столкновения, но Регги запретил это. Таким образом, возникло противоречие между двумя аспектами программы: тем, который требовал обеспечить безопасность хозяина, и тем, который требовал повиновения. Конечно, он может нарушить приказ, чтобы спасти хозяина. Но есть ли необходимость в этом? Надо подумать. В конце концов, у него целых 5,634 (теперь уже 5,137) секунды. Для компьютера пять секунд – очень большое время, так что можно позволить себе подумать.

Человек в таком случае подумал бы: «А какие будут последствия для меня?» Но для мозга серии ФСС этот вопрос не важен: всякий ущерб для самого робота не имеет значения. Робота можно отремонтировать, а болевых цепей у него нет. Важно только одно: будет ли нанесен вред хозяину, во-первых, и будет ли причинен ущерб пассажирам другой машины, во-вторых. Где-то на периферии крутилась проблемка поломки другой машины. Робот просуммировал свои рассуждения и пришел к неутешительному выводу, что если будет выдерживаться прежний курс движения, то:

а) последует ущерб для хозяина;

б) последует ущерб для хозяина (пассажиров) другой машина и

в) будет повреждена вторая машина.

В качестве побочного результата будет поврежден и он сам. Следовательно, необходимо уклониться от возможного столкновения. Но хозяин приказал не вмешиваться.

Проблема приобретала чисто академический интерес, если хозяин вознамерился сам свернуть в последний момент. Может, это не лучший поступок, но не компьютеру решать, так ли это. Поэтому робот сообщил:

– Вы на курсе пересечения с другой машиной. Хотите ли повернуть...

– Заткнись!

Компьютер заткнулся, снова обдумал ситуацию и заключил, что должен нарушить этот весьма неразумный приказ.