Текст книги "Чародей в ярости"

Автор книги: Кристофер Зухер Сташеф (Сташефф)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Род не упустил этого «нас».

– Да, но они не ощущают этого. Они знают только, что отличаются от всех, что они иные, и если народ проведает о том, что они иные, то к ним никто не будет относиться с симпатией. – Он пожал плечами. – Если ты никому не нравишься, то ты, должно быть, неполноценный. Знаю, на самом деле это не имеет смысла, но наш мозг работает именно так. А поскольку никто не может выдержать столь низкого мнения о самом себе, то скоро чародей начинает говорить себе что, в действительности он вовсе не неполноценный – просто все его травят, потому что завидуют ему. А народ, конечно, не травит ведьм – он сталкивался с ними сотни лет.

– Да! – ухватился за эту мысль Фларан. – Значит дело не только в том, что мы говорим себе, будто нас шпыняют – это правда!

– О, да, легко почувствовать себя преследуемым, когда тебя и в самом деле травят. Но это должно означать, что ты хуже, чем неполноценный. – Он поднял указательный палец.

– Если люди травят тебя, и люди эти симпатичные, такие, которые тебе обычно понравились бы, а они вдруг травят тебя – то ты должен быть второразрядным; ты должен быть злом! Но кто может вынести мысль, будто являешься злом?

– Злые люди, – быстро ответил Фларан.

– Вот и готово, – развел руками Род. – Вместо того, чтобы говорить себе «я второразрядный», они говорят себе «Я – зло» – они предпочитают быть скорее перворазрядным злом, чем второразрядным добром.

Фларан уставился на него, потеряв суть рассуждений,

– Или! – Поднял кверху указательный палец Род. – Или ты решаешь, что ты ни зло, ни второразрядный, а травят тебя просто из зависти. Поэтому их травля доказывает, что ты лучше их. Они просто боятся конкуренции. Стремятся добраться до тебя потому, что ты представляешь собой угрозу для них.

Фларан медленно поднял голову, и Род увидел, что глаза у него прояснились от понимания.

Род пожал плечами.

– Такая установка, вероятно, присуща в какой-то степени всему ведовскому племени. Она называется паранойей. Но они держат ее под контролем; они знают, что даже если в этой идее и есть какая-то капля истины, то еще больше истины в мысли, что их ближние люди в основном хорошие, а так оно и есть. И если ведьме присуща хоть кроха смирения, то, она сознает свои изъяны ничуть не хуже своих дарований и поэтому, ей удается держать под контролем свои ощущения преследуемой. Это своего рода равновесие между паранойей и реальностью. Но это делает их легкими, даже рьяными жертвами для альфаровской разновидности промывания мозгов... э... убеждения.

Фларан отвернулся, уперевшись взглядом в стол. Кровь отхлынула от его лица, а руки дрожали.

Род наблюдал за ним, качая с печальной улыбкой головой. «Бедный паренек, – подумал он, – бедный простачек». В некоторых отношениях Фларан вероятно, предпочел бы до конца жизни жить одним днем, как живется, чувствуя себя неполноценным и ранимым. И было, должно быть, унизительно обнаружить, что чувства его были, если не нормальными, то, по крайней мере, стандартными для человека его положения – родиться эспером плохо, но еще хуже выяснить что, ты даже не исключительная личность.

Он отвернулся, поймав взгляд Саймона. Старик сидел с сочувственным видом, и Род, подморгнув ему, улыбнулся в ответ. Они оба знали – тяжелое это дело, познавать реальности жизни.

Вернувшись на дорогу, Род с Саймоном попытались опять завести разговор на веселую семейную тему. Но настроение изменилось, и беседа шла очень туго.

Конечно, атмосферу не улучшало присутствие Фларана, погрузившегося в мрачное молчание и сердито глядевшего на дорогу.

Так они и ехали, молча. Беспокойство и напряжение все росли, пока Роду это не надоело.

– Слушай Фларан, я знаю трудно принять мысль, что Альфар превращает все население в марионеток, но именно это он и делает. Поэтому мы должны просто признать это и постараться пойти дальше, придумать что мы можем в связи с этим предпринять. Понимаешь? От плохого настроения толку не будет никому.

Фларан поднял взгляд на Рода, стараясь справиться со своим состоянием. Глаза его постепенно сфокусировались.

– Нет. Нет, я ошеломлен не из-за этого, друг Оуэн.

Род посмотрел на него, а затем произнес:

– И в самом деле?

Он выпрямился и откинул голову назад, глядя на Фларана чуть сверху вниз.

– А что же тебя беспокоит?

– Те мысли, которые высказала служанка.

– Насчет природного превосходства ведьм? – Род покачал головой. – Это бессмыслица.

– Нет, в них есть большой смысл – или, если не большой, то, по крайней мере, смысл. – Фларан глядел мимо плеча Рода на небо. – Ведьмы, и правда, должны править.

– Да, полноте! Так ты скоро скажешь мне, что Альфар на самом деле славный парень, и освобождает крестьян, а не покоряет их!

Фларан расширил глаза.

– А ведь так оно и есть. – Он закивал головой чаще. – Воистину, то чистая правда. Он освобождает крестьян от власти лордов.

Род отвернулся, поджав губы. Он взглянул на Саймона.

– Проверь его, ладно? Устрой ему беглый осмотр. Он говорил так, словно его начинают одолевать чары.

– О, нет! – презрительно бросил Фларан, но Саймон на мгновение нахмурился, глядя в пространство. А затем покачал головой.

– Я не читаю, даже того, о чем он говорит, мастер Оуэн, – только мысли о том, как хороши с виду окружающие нас поля, и о лице, подававшей нам служанки. – Глаза его снова сфокусировались на Роде. – Эти мысли принадлежат не скованному чарами разуму.

– Скованному чарами? Поистине нет! – воскликнул Фларан. – Только потому, что я говорю правду, мастер Оуэн?

– Правду? – фыркнул Род. – Должно быть кто-то исковеркал тебе разум, если ты считаешь это правдой!

– Ладно, тогда разложим ее по порядку и рассмотрим! – Фларан развел руками. – Видимо, простой народ нуждается в хозяевах...

– С этим я мог бы и поспорить, – проворчал Род.

– Не отрицай этого! Судя по всему, что я видел, это правда!

Фларан вытянув шею, посмотрел через плечо Рода на Саймона.

– Разве ты не согласен, мастер Саймон?

– Кто-то должен править, – нехотя признал Саймон.

– А если кто-то должен править, то кто-то должен быть хозяином! – Фларан хлопнул себя по колену. – А разве для крестьян не лучше иметь хозяев, рожденных, как и они, крестьянами? Они знают муки нищеты и тяжелый труд простого народа? Разве это не лучше для них, чем власть рожденных среди серебряных блюд и рубиновых колец в замках, которые никогда не знали ни тяжкого труда, ни нужды? Нет, те лорды даже смотрят сверху вниз со своих высоких башен, и говорят о нас бедняках, так, словно мы движимое имущество. Принадлежащие им вещи! Скот! Не мужчины и женщины!

Род в ужасе уставился на него.

– Где ты наслушался этого вздора?

– Разве во вздоре не может быть правды? – покраснел Фларан.

– Не знаю, с кем ты болтал, – сказал Род. – Но, наверняка, не с лордом. Большинство из них не говорит ничего подобного – да и как тебе удалось услышать, как они говорят?

– У меня чуткие уши, мастер Оуэн. Говорю я, может, и глуповато, но слушаю мудро. Я разговаривал с людьми, прислуживавшими лордам, и таким образом, узнал как они говорят о нас. А также прислушивался к своим соседям, к их стенаниям и горестным крикам от власти лордов и не мог не думать, что служат они не самым лучшим хозяевам, – Фларан покачал головой. – Нет слова той служанки все-таки обладают глубоким, смыслом ибо кто может лучше знать чаяния народа, чем те, кто слышит его мысли? И кто может лучше охранять их труд?

– Предположения, – проворчал Род. Он отвернулся и увидел вдали подходившую к большаку по боковой дороге группу крестьян, одетых в грубую домотанную одежду, согнувшихся под тяжестью огромных узлов. – Вот! – Он ткнул пальцем в их сторону. – Вот твой глубокий смысл! Бедняки, скитающиеся по дорогам, заблудшие и одинокие, потому что их дома уничтожили в ходе боя! Люди, лишенные дома, чьи деревни по прежнему на месте, но которые упаковали все, что могли унести и бежали, потому что страшатся власти выскочки, которому они не доверяют!

– Но в ходе войн всегда сжигались дома крестьян, – закричал Фларан. – Всегда, когда лорды пытаются разрешить с помощью армий какую-то личную ссору! По крайней мере на сей раз война может принести им какую-то выгоду, так как тот, кто победит родился средь них!

– Предположения, – снова повторил Род. – Рационализация. – Он повернулся и посмотрел прямо на Фларана. – Позволь объяснить тебе, что это такое – рационализация. Это придание чему-то видимости рационального, разумного, когда этого на самом деле нет. Это нахождение возможности оправдать то, что тебе в любом случае хочется сделать. Это поиски объяснений для того, что ты уже сделал, стремление придать поступку вид хорошего, когда на самом деле он не таков. Ты здесь занимаешься именно этим – пытаешься найти способ придать вид правого тому не правому делу, какое тебе хочется совершить. Все твои аргументы сводятся в действительности к результату: «Я хочу иметь власть, и поэтому намерен захватить ее. А настоящие причины – зависть и месть!»

Он заметил уголками глаза, что крестьяне остановились посмотреть на них по обе стороны телеги. Тем лучше – пусть слышат и свидетели!

– Но как ты можешь так говорить? – нахмурился, склонив голову на бок, Фларан. – Ты ведь сам обладаешь огромной властью и силой!

Род застыл. Как это он дал опуститься своему щиту?

– Какой такой... властью... и силой?

– Да, способностью быть мысленно невидимым! Наш друг Саймон сказал, что для слышащего мысли, тебя вообще здесь нет! Я даже я это заметил, хоть мои силы и невелики!

Род пожал плечами – на данный момент этого объяснения было достаточно.

– Как велик твой талант! – воскликнул Фларан. – Какое великое преимущество должен давать он тебе, если кто-то ищет тебя со злыми намерениями! Если б ты был из отряда Альфара, тот, наверняка, сделал бы тебя герцогом шпионов! – он улыбнулся, сверкая глазами. – Разве это было бы не превосходно, мастер Оуэн? Разве тебе не доставило бы удовольствия быть герцогом?

– Я бы сказал, что это было ужасно, – процедил сквозь зубы Род. – Ты хоть понимаешь, что ты говоришь? Я буду помогать устанавливать одну из самых жестоких тираний, какие когда-либо знало человечество! Подумай! – Он поднял указательный палец. – Даже при самых жестких диктатурах, которых знала Старая Земля, люди все же были в состоянии иметь то, что принадлежало им и только им одним – свой разум. По крайней мере мысли их оставались свободными. Но Альфар пытается это изменить; он пытается установить такую тиранию, что никто не сможет назвать свои мысли своими собственными!

– Подумаешь, какая мелочь! – отмахнулся от возражения Фларан. – Мысли – ничто, мастер Оуэн, они прозрачные нити, всего лишь паутинки? Что такое свободные мысли по сравнению с полным брюхом и облегчением тяжкого труда? Что такое свобода мысли по сравнению со свободой от нужды? Чего стоит тайна дум, в противовес знанию, что король считает каждого низкого крестьянина равным себе? – Подумать только!

Он уставился в пространство, сверкая глазами.

– Подумай, какой прелестной может стать наша страна, если править ею будут ведьмы! Какой рай земной мы могли бы постичь здесь для себя, если б люди доброй воли могли свободно трудиться от души, чтобы построить его!

Род был поражен энтузиазмом младшего чародея.

А затем откинулся назад, давая рту скривиться для демонстрации своего скептицизма.

– Ладно – скажи мне.

– Да ясно же! Чего они только не смогут сделать, если ведьмы открыто смогут пользоваться своей силой! Никогда не будет ни засухи, ни наводнения, ибо ведьмы смогут так перемещать грозы, чтобы полить всю страну! Скот или другую живность никогда не будет косить падеж, так как ведьмы смогут исцелять его! Да и простым людям, если уж на то пошло, незачем будет умирать от болезней, когда им смогут помочь ведьмы-знахарки! Крестьяне никогда не будут ходить голодными, отдав свои продукты лорду, чтобы тот мог облачиться в пышный наряд и играть ночь напролет! Народ никогда не будет роптать в несчастье своем, неуслышанный властями, ибо чародей услышит его мысли и найдет средство покончить с тем, что тревожит его!

– Да, если эти крестьяне не будут роптать потому, что король чародей делает нечто, им не понравившееся! В ином случае он просто заткнет им рты с помощью гипноза!

– О, таких же будет мало! – с недовольством посмотрел на него Фларан. – Зачем волноваться из-за какой-то кучки недовольных? Всегда будет немного недовольных своим жребием!

– Верно, и Альфар один из них!

– Лучше двигаться дальше, мальчики. Мне тяжеловато держать в узде свою вспыльчивость; а когда дерутся чародеи зевак может задеть шальной магией.

– А, значит ты тоже чародей? – вскричал Фларан.

Род от досады скрипнул зубами; взбешенный на самого себя, так как он все-таки проболтался; но сделал доблестную попытку прикрыть свой промах.

– Разве ты не сказал только – только, что мой невидимый рассудок – большой талант?

– Воистину сказал – и если ты чародей, то ты также и предатель! – Фларан вскочил на ноги, с потемневшим от гнева лицом, показавшись внезапно более рослым – почти настоящей угрозой.

Род и сам испытывал далеко не пацифистские чувства.

– Поосторожней в выражениях! Я слуга королю и предан до гробовой доски!

– Значит ты предал ведовское племя! – разбушевался Фларан. – Всего лишь наемное орудие, а король платит лучше всех! Да, таким образом ты лишь орудие лордишек, игрушка в их играх, а пешки их мы, и их передвигают по всей стране всего навсего для развлечения! И ты содействуешь им! Ты, по крови должен присоединиться к Альфару и противостоять им! Нет, ты хуже, чем предатель – ты бесстыжий раб!

– Поосторожней в выражениях! – вскочил на ноги Род, и телега опасно закачалась. Но Фларан легко сохранил равновесие и от этого гнев Рода вспыхнул, как ацетиленовая горелка.

– Смотри, кого называешь рабом! Ты настолько глубоко попал под власть чар Альфара, что стал его марионеткой!

– Нет, его приверженцем! – глаза Фларана внезапно вспыхнули рвением. – Дурак же ты, коль не видишь его величия! Ибо Альфар восторжествует, а с ним и все ведовское племя. Альфар будет править, а те продавшиеся ведьмы и чародеи, кои вздумают противостоять ему, умрут в муках на костре! Альфар есть будущее, и все кто встанет у него на пути будут стерты в пыль! На колени, дурак! – проревел он, вскакивая на сиденье телеги и тыча пальцем в Рода. – Преклони колени перед Альфаром и поклянись ему в своей преданности, а не то умрешь смертью предателя!

Тонкая ткань самоконтроля Рода порвалась, и ярость выплеснулась словно лава.

– Да кто ты такой, черт побери, что б указывать мне, в чем клясться! Ты идиот, болван, олух! Ты перемолол в порошек свое «Я», и от тебя не осталось ничего! Ты более не существуешь!

– Нет, я существую, но ты не будешь! – Фларан вырвал посох у стоящего около него крестьянина и отвесил Роду удар.

Род нырнул под опускавшуюся палку, выпрямляясь рядом с Флараном, держа в руке кинжал, но дюжина рук схватила его и рванула назад. Небо над ним перекувырнулось, обрамленное крестьянскими лицами с горящими глазами. Он увидел опускающуюся на него дубину – и, там где крестьянские холщовые рубахи открылись у ворота, кольчугу и отблеск коричнево-зеленой ливреи.

Затем во лбу у Рода взорвалась боль, и опустилась ночь.

ГЛАВА 13

Пламя ацетиленовой горелки, установленной на «слабое», прожгло путь сквозь мозг Рода. Но это была очень плохая горелка, она, казалось, вновь и вновь проходила по тому же пути, в постоянном пульсирующем ритме. Он заставил глаза открыться, надеясь поймать ублюдка державшего горелку.

Чернота.

Чернота везде, за исключением мерцающей оранжевым трапеции. Он нахмурился, приглядываясь к ней внимательней, щурясь от сильной боли в голове, и разобрал, что это было отражение пламени на каменной стене. По нему проходили вертикальные полосы – несомненно, тени от прутьев решетки. А также пара других полос, шедших зигзагами, следы потеков влаги. Затем Род заметил висевшие в вышине тоненькие оранжевые нити-паутинки селитры, освещенные светом огня.

Он сложил все увиденное и наступило просветление – он опять находился в темнице. Свет огня исходил от факела караульного, снаружи в коридоре, а трапеция была отражением зарешеченного окошечка в двери.

Род испустил вздох и улегся поудобнее. С ним это раз за разом продолжало случаться. Была тюрьма на Пандоре, «покой для гостей» у диктатора на Карлите, темница под Домом Хлодвига и камера в замке герцога в Тир-Хлисе, где отец Ал научил его применять свои таланты... и список этот продолжался и продолжался. Он нахмурился, пытаясь вспомнить первую свою тюрьму, но это было чересчур большим требованием для его бедного возбужденного мозга.

Он отложил список подальше, и медленно, очень осторожно перекатился, опираясь на локоть. Горелка полыхнула огненным гейзером, который, казалось, поглотил всю его голову, до самой затылочной кости, но только на несколько мгновений. Потом он спал и целиком сделался в сплошной головной болью. Блеск, – вынужден был признать Род. – Умения этим солдатам не хватало, но они компенсировали его энтузиазмом. Он прижал ладонь к пульсирующему болью лбу, вспоминая кольчугу под крестьянскими туниками. Он попал в точно расставленный капкан, но не мог вообразить менее аппетитной приманки чем, Фларан.

Правда, она, тем не менее все равно сработала.

Он медленно поднял голову, оглядываясь кругом.

По сравнению с другими темницами, где ему приходилось сидеть, эта определенно была второразрядной. Но, по крайней мере, у него имелась пара сокамерников, прикованных к стене напротив. Хотя один из них заметно сбросил вес за прошедшие годы, он сделался чистым скелетом. Ну, не «чистым» – то тут, то там на нем висели какие-то заплесневелые лоскутья. У другого виднелись кое-какие пятна, они были лиловые с каштановым оттенком. Синяки. Это был Саймон, он сидел, уткнувшись подбородком в грудь.

Род плотно зажмурил глаза, попробовал заблокировать боль, пытаясь думать. Почему Саймон здесь? Он же был шпионом. Род тщательно обдумал этот вопрос, пока не произошел мозговой штурм. Его осенило: он мог спросить.

Поэтому он прочистил горло и попробовал.

– Э... Саймон...

Заключенный в удивлении поднял голову. Затем лицо его расслабилось в печальной улыбке.

– А, значит ты очнулся!

– Да, в некотором роде. – Род уперся в пол обеими ладонями и с трудом оттолкнулся. Головная боль возмущенно застучала, словно молотком, и он, охнув, снова привалился к стене. Но поборов боль, он все-таки сел. Род сделал долгий, неровный вдох.

– Что же... что случилось? Ты же не должен быть здесь – только я. Что Фларан имеет против тебя?

– Он узнал во мне того, кто я есть, – вздохнул Саймон. – Когда солдаты свалили тебя, юный Фларан, злобно накинулся на меня: «Кто такой этот “Оуэн”? Ты мне скажешь, подлый предатель! Зачем этот подлый, немыслящий человек ехал на север в наши владения?»

– Наши? – нахмурился Род.

Саймон пожал плечами.

– По счастливой случайности, я не знал ответов, которые он искал. Я так и сказал. Он стремительно повернулся к солдатам и завизжал показывая на меня: «Пытать его! Сейчас же валите его, ломайте ему пальцы, сустав за суставом!» «Нет, – закричал я, – мне нечего скрывать, – и отбросил все окутывавшие мой мозг притворные мысли, отшвырнув все щиты, не пытаясь ничего спрятать».

– Какой с того мог быть толк? По понятиям читающих мысли, он ведь почти неграмотный,

– О, нет! Он оказался настоящим ученым! – рот Саймона сжался. – Я ничего не почувствовал, но увидел, что лицо у него сделалось спокойным. Потом глаза у него вспыхнули от возмущения, но вскоре наполнились разочарованием, и он в отвращении отвернулся к солдатам. «Здесь ничего нет. Ничего кроме старика с талантом разбивать чары. Он мог бы гулять на воле, но сдуру, отправился обратно на север попытаться свести на нет нашу работу.» Тут прапор сказал: «Значит он предатель.» Брошенный на меня взгляд был злобным... и все же за ним стояла какая-то странная пустота.

– Зачарован, – кивнул Род.

– В самом деле. – Затем прапор сказал: «Сдерем с него кожу?» – и живот мне пронзили, казалось, холодные гвозди. Но Фларан смерил меня взглядом и покачал головой: «Нет. Он еще может оказаться полезным». А затем навел на меня пристальный взгляд и глаза его, как будто разбухли, пылая, вжигаясь мне в мозг. «Если ты попытаешься разбить чары у сих солдат, – поклялся он, – я убью тебя».

– Так, – поднял брови Род. – Наш юный недотепа оказался не таким дураком, каким выглядел, не так ли?

– Да. Воистину, он командовал. Он велел солдатам отправляться домой, и все тронулись в путь. Через несколько ярдов, мы подошли к привязанным лошадям. Солдаты отвязали их и уселись на коней. Нашлись также вьючные мулы для меня и для тебя, а также и большой гнедой скакун с украшенным серебром седлом для Фларана.

Род поглядел на Саймона и сказал:

– Мы с ними столкнулись не случайно, не так ли?

– Воистину, – с иронией улыбнулся Саймон. – Все было хорошо подстроено.

– Вплоть до сбора толпы крестьян, преследовавших Фларана, как раз в то время, когда он столкнулся на дороге с нами. – Рот у Рода сжался. – Он знал, что это самый верный способ заставить нас взять его с собой. И он оставался с нами ровно столько сколько требовалось, убедившись, что мы именно те, за кого он нас посчитал, прежде чем передать нас своим громилам.

– Он же давал нам возможность переметнуться к Альфару, – указал Саймон.

– Да. Очень щедро с его стороны, не правда ли? – Род нахмурился. – Но как он нас засек?

Саймон вздохнул и покачал головой.

– Могу лишь предположить, что нас, должно быть, заметил какой-то его шпион, и незаметно последовал за нами.

– Да, – это имеет смысл. – С внезапным уколом вины Род вдруг сообразил, что Альфар, вероятно, поручил шпионам следить за ним с той минуты, как он пересек границу. Он же определенно держал Рода в поле зрения. Род не рассчитывал, что колдун будет таким основательным.

Теперь уж с этим ничего не поделать. Род встряхнулся – и мгновенно пожалел об этом; снова вонзилась головная боль. Но он вытолкнул ее и спросил:

– И далеко пришлось ехать?

– Весь остаток дня и далеко за полночь, – ответил Саймон.

– Но была же только середина утра, – нахмурился Род. – Это должно быть было... давай посмотрим... – Он прижал руку к разболевшейся голове, и лязг наручной цепи, казалось, прошел прямо сквозь голову от уха до уха. Но он поглотил боль и дал ей рассеяться по всему черепу, пытаясь думать.

– Шестнадцать часов. И все это время я был без сознания?

Саймон кивнул.

– Всякий раз, когда ты приходил в себя, Фларан приказывал солдатам бить тебя вновь.

– Не удивительно, что голова у меня раскалывается! Сколько раз они меня стукнули?

– Почти дюжину.

Род содрогнулся.

– Мне просто повезло, что у меня нет трещины в черепе. С другой стороны... – Он нахмурился и поднял было руку пощупать череп, а затем подумал, что лучше не стоит. – Будем надеяться. Почему он не хотел, чтоб я очнулся?

– Он не сказал, но я б предположил, что он не хотел рисковать, выясняя пределы твоих сил.

Род почувствовал холодок.

– Сил? О чем ты говоришь? Я просто по воле случая невидим для любых слушающих ведьм. Вот и все.

– Может быть и так. Должен признать, что будь я на месте Фларана то поступил бы так же, как и он. Случайно ли ты ограждаешь свой разум или намеренно, не имеет значения – такое ограждение говорит о большой ведовской силе. Нет, ты истинный чародей, мастер Оуэн, независимо от того, знаешь ты это или нет. И самый могущественный, раз способен столь основательно скрыть свой рассудок. – Саймон привалился спиной к стене. – Но можно предполагать, что тебе это известно, и ты скрываешь свои мысли умышленно. А если бы все обстояло именно так, а я был твоим врагом, то не хотел бы рисковать, узнавая степень твоих сил. Я б тоже не посмел дать тебе очнуться.

Род лишь, молча, глазел на Саймона.

А затем со вздохом отвел взгляд.

– Ну я не могу винить твою логику или твою мудрость. Но зачем он привез и тебя?

– Кто может сказать? – пожал плечами Саймон. – Я не сомневаюсь, что он попытается заставить тебя ответить на некоторые вопросы, независимо от того, знаешь ли ты на них ответы или нет. И если твоей боли окажется недостаточно, чтобы вынудить тебя заговорить, то он полагает, что вынудит меня.

Род вздрогнул.

– Этот парень настоящий очаровашка, не так ли?

– Точно. Он повернулся ко мне, тыча в меня пальцем. «Не пытайся спрятать свои мысли, – закричал он, – или замаскировать их, а не то я им велю убить тебя на месте». Я заверил его, что не видел смысла в такой маскировке. Ибо чего такого важного он мог узнать из моих мыслей?

– И чего он не узнал за время путешествия с нами обоими. – Род был рад, что свет тут слишком тусклый, и Саймону не видно его покрасневшего лица.

– Или чего он не мог бы выяснить, скажем так, более «ортодоксальными» средствами? Например, если он прислушивается к нашим мыслям, то знает, что я уже очнулся.

– Да, не сомневаюсь, что мы его скоро увидим.

– Уверен что нашим делом по-прежнему занимается он... Так значит, он отдавал приказы, да? Я имею в виду, солдатам.

– Да. В том не приходилось сомневаться.

Род кивнул:

– Тогда, вероятно, именно он и устроил ту засаду.

Саймон с миг глазел на него, а затем медленно кивнул.

– Скорей всего так.

– Значит он далеко не такой простой полутелепат, каким прикидывался.

Губы Саймона изогнулись в чуть заметной улыбке.

– Да, мастер Оуэн. Он определенно не таков.

– Он случайно не выдал никаких намеков на свое настоящее «Я», а?

Саймон покачал головой.

– На поверхности его мысли оставались, как всегда. Что мне удалось услышать у него, так это то, что его всегда звали Фларан; но его мысли все время превозносили Альфара, и то, сколь огромная польза вышла стране с тех пор, как он взял власть.

– И ничего о непосредственной задаче? – нахмурился Род.

– Он думал о том, сколь сильно порадует Альфара твое пленение.

– Надо думать. – Род закрыл глаза, прислонившись затылком к стене, надеясь, что холодный камень сможет охладить жжение.

– Чего б еще мы ни сказали о нашем мальчике Фларане, надо признать, что дело свое он знает прекрасно.

В замке заскрежетал ключ. Род поднял взгляд на здоровенную глыбу смотрителя тюрьмы с лицом, которое могло быть высечено из гранита. Он не сказал ни слова, а просто держал дверь распахнутой и посторонился, пропуская лорда, великолепно одетого в парчовый камзол и короткие штаны, красное трико и башмаки, тонкие кружевные рюши и мантию из золотой парчи, с золотой же диадемой на голове. Он двигался, надменно подняв подбородок, и держался исключительно властно. Роду пришлось посмотреть дважды прежде, чем он узнал Фларана.

– Встречают по одежке, – пробормотал он себе под нос.

Фларан улыбнулся, презрительно скривив губы.

– Да по одежке – и по осознанию силы.

Последнее слово вызвало эхо в голове у Рода. Он не сводил взгляда с Фларана.

– Так значит слух был верен – Альфар бродил по сельской местности, переодетый крестьянином.

Фларан склонил голову, признавая справедливость его слов.

– О! Властелин Альфар, – Род снова прислонился спиной к стене. – Должен признать, что ты действовал отлично, маскируясь под крестьянина. Возможно ты черпал опыт прежних лет?

Глаза Альфара, вспыхнули гневом, а Саймон, казалось, съежился от ужаса. Колдун резко бросил:

– Я и впрямь год назад числился среди угнетенных. Но теперь, конечно, все это позади.

Произнес он это с невинным видом. Взгляд Альфара посуровел.

– Не заблуждайся. Не думай, что я по-прежнему крестьянин – ибо теперь ты находишься в моей власти, и ты найдешь ее абсолютной.

– Ну, значит ты могущественный крестьянин, – пожал плечами Род. – Или ты искренне думаешь, что можешь быть чем-то большим?

– Намного большим, – процедил сквозь зубы Альфар. – Как ты сам скоро поймешь.

– О? – склонил голову на бок Род. – Можно спросить, чем же?

– Герцогом. Герцог Альфар, с северного побережья! И ты, раб, будешь называть меня именно так!

– О. – Род держал губы поджатыми от этого слова. – Так я теперь раб, да?

– А что? – у Альфара загорелись глаза. – Кем еще ты б себя назвал?

Род секунду поглядел на него, а потом улыбнулся.

– Я тоже крестьянин, разве нет?

– Разумеется, – сухо обронил Альфар. – И все же, кем бы ты там ни был, ты также наипревосходнейший слушатель мыслей, раз сумел проникнуть под мои мысли и раскрыть, кто я такой на самом деле.

– Для этого не требовалось чтения мыслей. Вообще никакого. Просто подумай логически: кто во всей обширной северной округе будет бродить, переодевшись недотепой-крестьянином, поддерживая с огромным пылом и энтузиазмом политику Альфара, и кто наделен властью командовать солдатами?

– Возможно, один из моих помощников, – сказал сквозь истонченные губы Альфар.

Род покачал головой.

– Ты ни разу не сказал о необходимости передоверить решение кому-то вышестоящему – по крайней мере, судя по рассказу Саймона о том, что происходило, пока я был без памяти. Но ты упомянул о «наших» владениях, и значит был либо одним из помощников, рассматривающим себя, как напарник вождя, а судя по всему, что я слышал об Альфаре, он, как мне думалось, был не из тех, кто делился властью...

– Тебе думалось верно, – проворчал Фларан.

– Вот видишь? И употребленное тобой слово «наши» было королевским «наши». А это означало, что Фларан был на самом деле Альфаром. – Род развел руками. – Видишь? Просто обыкновенный здравый смысл.

– Едва ли «обыкновенный», – нахмурился Альфар. – Воистину, это самый престранный способ мышления.

– Вот люди постоянно и твердят мне об этом, – вздохнул Род. Он обнаружил, что цепочки рассуждений чужды средневековому уму. – Но ведь это было королевское «наши», не так ли? И ты планируешь попытаться сесть на трон, не правда ли?

Ответом Альфара явилась язвительная улыбка.

– Наконец-то, ты добрался до истины, хотя сильно сомневаюсь, что ты нашел ее на такой лад.

– Не беспокойся, на такой, – кисло улыбнулся Род. – Даже и сейчас, когда ты совсем рядом со мной, я не могу прочесть твоих мыслей. Ни единого шепота.

– Кончай свой обман! – вспыхнул Альфар. – Только очень могучий чародей может столь полно окутать покровом свои мысли, будто кажется, что он даже не существует!

Род пожал плечами.

– Будь, по-твоему. Но будет ли тот могучий чародей в состоянии читать в чужом разуме, когда его собственный закрыт на замок?

Альфар уставился на него. А затем медленно поднял голову, кивая.

– Ладно. Тогда, по крайней мере, ты не станешь отрицать, что ты шпион Туана?

– Согласен, уж это-то вполне очевидно.

– Превосходно! Теперь ты сможешь сообщить Туану все мельчайшие подробности о моей темнице, если когда-нибудь увидишь его вновь.

При всей его браваде Рода пронзила дрожь мрачного предчувствия. Он проигнорировал ее.