Текст книги "Сэр Гарольд и раджа"

Автор книги: Кристофер Зухер Сташеф (Сташефф)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

– Немыслимо! – сказал Чалмерс, изобразив в голосе достаточный ужас. – Уверяю вас, мы останемся с вами, о Раджа!

Ши слушал все это с дурным предчувствием. Он не возражал против того, чтобы остаться с раджой, но на день-два или даже до того, как им удастся найти Флоримель. После этого, однако, чувство собственности раджи может стать для них серьезной проблемой.

– Почему вы пришли в мой город Чандрадойю? – спросил раджа.

– Мы пришли искать мою жену, – объяснил Чалмерс. – Ее похитил нечестивый колдун, именуемый Маламброзо. Он старый, примерно моего роста, тощий, с седеющей бородой и усами и длинными седеющими волосами. Она, возможно, ростом на полголовы ниже меня, стройная, с каштановыми волосами и удивительно прелестным лицом.

– Полагаю, что последнее вы сказали исключительно потому, что являетесь ее мужем, – сказал Рандхир с улыбкой. – Хорошо, я прикажу моим шпионам собирать по всему городу любые слухи о людях с подобной внешностью, но уверен, что, если бы женщина с каштановыми волосами где-нибудь появилась, молва бы уже дошла до меня. Такие волосы – большая редкость в Чандрадойе.

– Я буду признателен за любые ваши благодеяния, о Океан Сочувствия.

Раджа улыбнулся с мрачным удовольствием:

– Только не забудьте, что эти благодеяния требуют, чтобы я оставался в живых, о маги. Запомните это хорошо и охраняйте меня как следует.

Последний день Чарьи начался с омовения при помощи слуг, под охраной бдительных солдат. Они одели его в красивую одежду, потом передали солдатам, которые посадили его на верблюда и повезли напоказ всему городу, за ним следовал раджа, сразу за которым ехали Ши с Чалмерсом и телохранитель раджи. Впереди всей процессии шагал глашатай, который громко вещал:

– Слушайте! Слушайте! Слушайте! Приказ раджи! Это вор, который грабил и расхищал город Чандрадойю! Пусть все жители города соберутся сегодня вечером на лобном месте за воротами, что выходят к морю. Пусть они видят наказание злых деяний и учатся быть мудрыми.

– Что за наказание, о Гроза Преступников? – воззвал Ши к монарху, ехавшему впереди него.

– Он будет пригвожден и привязан к кресту в вертикальном положении, с руками и ногами, растянутыми во всю длину, и так будет он стоять, пока смерть не придет за ним, – ответил Рандхир. – Он получит еду, какую захочет, поэтому мы сможем продлить его жизнь и страдания, но когда смерть приблизится, расплавленное золото будет литься ему в горло до тех пор, пока не разорвет его тело.

Ши содрогнулся:

– Вот это по-королевски!

– Я бы предпочел умереть попроще, но побыстрее, – сказал Чалмерс угрюмо. – Оказывается, римляне не единственные, кто практиковал распятие на кресте.

Ши кивнул и снова повернулся к Рандхиру.

– Это же обычное наказание, о… – он сглотнул, придумывая подходящее почтительное обращение, которое не звучало бы оскорбительно, – …о Молот Возмездия?

– Сажание на кол у нас более популярно, – ответил раджа, – но так как этот человек явился причиной столь многих страданий, он должен вынести более долгую смерть, и поскольку он убил так много людей, его собственная смерть должна быть как можно более болезненной.

– Но почему такой дорогой способ?

Раджа обернулся, чтобы наградить Ши ледяной улыбкой:

– Он навлек страдания на свои жертвы, и очень многих сбил с пути истинного, убедив в том, что нет ничего лучше золота, Ши. Так вот теперь пусть напьется им.

Ши пришлось признать, что наказание соответствует преступлению. Что, однако, не делает его менее чудовищным.

Вечер был еще жарким, когда Чарью повели на казнь. Вдоль улиц тянулись толпы людей, что глумились над несчастным, свистели и делали оскорбительные жесты. От суеты и топота в городе поднялось невообразимое количество пыли, которая стояла в знойном вечернем воздухе. Чарья и те, кто следовал за ним, очень скоро начали задыхаться и кашлять. Возможно, воздух и был настоян ароматами карри и кардамона, но Ши казалось, что пахнут только лошади солдат, охранявших узника на всем протяжении пути.

Процессия повернула на широкий бульвар, пролегавший под окнами домов самых богатых торговцев города – тех, кто больше всего пострадал от воров. Брань и оскорбления неслись из верхних окон, сливаясь в монотонный гул: «Это вор, который обокрал весь город! Пусть теперь трепещет, потому что Рандхир жестоко казнит его!»

К сожалению, узник не был похож на злодея, которого они описывали, – на кого угодно, но только не на злодея. В ярко-красном закатном свете он казался красивым, даже очень красивым, в нарядной одежде, верхом, прямой и гордый, он нес себя достойно и бесстрашно, встречая насмешки людей слабой презрительной улыбкой. Пусть даже он был негодяем, но каждый знал о его смелости и отваге, и в шелках и атласе, в которые король одел его, он выглядел, как сам принц. Когда он с презрением смотрел на своих палачей, его взгляд был спокойным и твердым. И все это видели, и ярость толпы усиливалась: «Заставим его трепетать! Заставим его трепетать!»

Но Чарья не трепетал; наоборот, его губы кривила сардоническая улыбка, глаза горели огнем, и глубокие складки собрались между бровями.

Громкий голос эхом разнесся над шумной толпой, голос, услышав который, многие внезапно замолчали. Все уставились вверх на окно красивого дома, мимо которого как раз проходила процессия. Там, в окне второго этажа, неподвижно стояла женщина без покрывала, очень юная, и смотрела в глаза разбойника, потому что верхом на верблюде он был всего на несколько футов ниже ее окна, и меньше, чем на дюжину футов дальше от дома. Она побледнела и задрожала так, будто его быстрый взгляд был вспышкой молнии. Потом с трудом оторвалась от очарования этого взгляда и повернулась к старику рядом с ней, которому стала очень эмоционально что-то говорить, указывая при этом на Чарью. Процессия уже продвинулась вперед, и Ши как раз в этот момент оказался рядом с окном, поэтому услышал, как она говорила:

– …Иди немедленно и сделай так, чтобы вора освободили!

Но тут Ши увидел лицо старика и выдохнул:

– Маламброзо!

Это был он или его точная копия, двойник. Ши схватил Чалмерса за плечо одной рукой, другой указывая на окно:

– Смотрите, док! Наш похититель!

– Нет, – сказал Чалмерс, глядя на женщину, – моя жена.

Ши вытаращил глаза, потом тряхнул головой и снова посмотрел на молодую женщину. Это была Флоримель – если бы не черные волосы и очень смуглое лицо. Но волосы можно перекрасить и, собственно говоря, лицо тоже – только вряд ли чародей уровня Маламброзо станет использовать такую грубую технику изменения внешности.

– Вы правы, док! Это либо точная копия Флоримель, либо сама Флоримель с черными волосами! Но зачем Маламброзо понадобилось… – Его голос сошел на нет, будто ответ, тут же всплывший в сознании, сразил его.

– Да, – сказал Чалмерс угрюмо. – Как лучше спрятать ее от нас? Мы стали бы по приметам разыскивать светлокожую женщину с каштановыми волосами!

– И, конечно, это был единственный способ сделать ее незаметной в толпе местных жителей. – Ши кивнул. – Ловко, ничего не скажешь, но, похоже, его хитрость привела к неожиданным последствиям.

Маламброзо умолял Флоримель:

– Моя дорогая Шобхани, этот негодяй разворовал целый город, и по его приказу десятки людей были убиты! Почему теперь по моей просьбе наш всемилостивый раджа Рандхир должен освобождать его?

Почти вне себя Флоримель воскликнула:

– Если, передав в казну все свое имущество, ты можешь уговорить раджу освободить его, то немедленно сделай это, потому что, если он не придет ко мне, я покончу с собой!

Она отвернулась, набросив на голову покрывало и обливаясь слезами, а у Маламброзо, глядя на нее, обливалось кровью сердце.

Как и у Чалмерса, – глядя на то, как его Флоримель любима другим мужчиной.

– Он называет ее Шобхани, – быстро сказал Ши. – Может быть, это все-таки не Флоримель, а ее двойник! – Потом его осенило: – А может быть, в каждом мире существуют аналоги людей, живущих в нашем мире! Может быть, старик – это только аналог Маламброзо!

– Нет, – сказал Чалмерс, лицо его окаменело. – Это Маламброзо, и молодая женщина – действительно моя Флоримель.

– Да? – Ши снова осенило, он развернул друга и указал ему на вора, который в упор смотрел на молодую женщину, поэтому его лицо было как раз в профиль к ним. – Представьте его без бороды и мускулов! Представьте его углубленным в себя молодым ученым! Кого он вам напоминает?

Чалмерс внимательно посмотрел и стал мертвенно-бледным.

– Это я!

– Это ваш молодой аналог, – быстро сказал Ши. – Реальный вы здесь! А это то, как вы бы выглядели, если бы родились индийским преступником! Неудивительно, что она полюбила его!

Лицо Чалмерса осунулось.

– Я чувствую себя очень старым, Гарольд!

– Вы чувствуете себя старым! Как же тогда, по-вашему, чувствует себя Маламброзо?

– Очень злым.

Чалмерс отвернулся от окна, внезапно испугавшись за Флоримель – или Шобхани, как угодно.

Без сомнения, лицо Маламброзо было искажено гневом, но как раз когда они смотрели на него, на нем отразилась вся борьба чувств – гнев сменился отчаянием. Он покорно кивнул и сказал:

– Я попытаюсь дать тебе, что ты хочешь, дитя мое. – Он отвернулся от окна, и Шобхани подняла глаза с внезапной надеждой.

– Он действительно любит ее, – удивленно сказал Чалмерс. – Для него ее счастье значит больше, чем собственное!

– Я никогда не ожидал от него такого, – согласился Ши.

Маламброзо выбежал на середину улицы и бросился на колени перед конем раджи. Раджа осадил коня – зачем терять такого хорошего налогоплательщика? – и Маламброзо воскликнул:

– О великий раджа, будь милостив, я отдам четыреста тысяч рупий за освобождение этого вора!

Но раджа ответил:

– Он ограбил целый город, он погубил мою охрану. Я не могу освободить его ни за какие деньги.

– Увы! – воскликнул Маламброзо и безнадежно побрел назад в дом, закрыв лицо руками.

– Никогда бы не подумал, что мне будет жаль его, – пробормотал Чалмерс.

Процессия двигалась дальше, но Ши опять повернулся в седле, чтобы увидеть конец семейной сцены. Маламброзо снова появился в окне и объяснил:

– Шобхани, я сказал и сделал все что мог, но все было напрасно. Теперь мы умрем, потому что я не смогу пережить тебя!

– Отец, ты не должен! – воскликнула Шобхани-Флоримель, взяв его руки в свои.

– Ты для меня дороже жизни, и я давно уже решил, каким именно способом убью себя, если тебе случится умереть раньше.

– Ты не должен! – снова закричала она. – Но я должна! Я должна следовать за моим мужем и умереть вместе с ним! – И она бросилась прочь от окна.

Маламброзо несколько мгновений стоял в шоке, потом с криком бросился за ней:

– Нет, Шобхани! Стой!

Тут Чалмерс задрожал.

«Почему муж? Как Флоримель могла иметь другого мужа? Даже если Шобхани – это только аналог Флоримель, когда она успела выйти замуж за вора?»

Шобхани выбежала из дома, чтобы занять свое место рядом с верблюдом Чарьи.

– Прочь! – крикнул охранник, гарцуя на лошади рядом с ней.

– Я не могу, – ответила она, – я полюбила его с первого взгляда.

Охранник в испуге отступил, и Рандхир печально выдохнул:

– Бедняжка!

Маламброзо упал на колени перед Шобхани:

– Нет, дитя мое! Вернись в дом!

– Прочь с дороги, старик! – Солдат угрожающе поднял над ним копье тупым концом. – Как ты смеешь отговаривать ее от благочестивого долга!

– Благочестивого долга? О чем он говорит? – спросил Чалмерс, побелев; но Ши, более практичный и менее заинтересованный, наклонился вперед, схватил Маламброзо за руку и поднял его в свое седло.

– Прекратите суетиться, Маламброзо! Объясните – так будет лучше для всех!

Чародей поднял на него глаза и оторопел:

– Гарольд Ши!

– И Рид Чалмерс.

В голосе Чалмерса слышалась неприкрытая угроза, и Ши вдруг понял, что даже кроткий Рид может быть способным на преступление в пылу страсти.

– Объясните нам! Это Флоримель?

– Это она, она! – завыл Маламброзо. – Я заколдовал ее тело, чтобы она цветом кожи не отличалась от месных жителей, я заколдовал ее разум, чтобы она забыла, что она Флоримель, и поверила, что она дева Шобхани, выросшая вдали от мужских взглядов, никогда не выходившая за пределы высокой стены сада, потому что ее старая нянька, которая умерла, когда ей было всего пять лет, предсказала мне, ее отцу, что Шобхани будет предметом восхищения всего города и умрет как вдова сати[20]20
  Обычай сати – самосожжение вдовы на погребальном костре вместе с телом мужа.


[Закрыть] еще до того, как станет женой. Безобидная чепуха, конечно, – но не для отца, который берег ее как зеницу ока!

– Сати! – в ужасе остолбенел Чалмерс. – Ритуальный суицид женщины, муж которой умирает? Позволить ей сжечь себя заживо на его погребальном костре?

Маламброзо вздрогнул.

– Да, это один из путей.

– Вы полагаете, она последует за этим негодяем к месту его казни, потому что собралась умереть вместе с ним? – снова вскричал Ши. – Но как она сможет узнать, что он ее муж, если вы загипнотизировали ее в убеждении, что она даже не замужем?

– Это проклятая вера в реинкарнацию, – стонал Маламброзо, – и события одной жизни влияют на следующую. Начав жить заново в этом мире, она перевоплотилась в его границах, но единственная жизнь, которую она прожила прежде, была та, о которой мы все знаем и в которой Рид Чалмерс был ее мужем!

– Я и сейчас ее муж, – сказал Рид непререкаемым тоном.

– Но не в этом мире! По его правилам это новая жизнь!

– Но она уже побывала в полудюжине миров! – запротестовал Ши. – Что же, каждый из них был прошлой жизнью?

– Да, что касается этого мира, – продолжал выть Маламброзо, – и в каждом из них Чалмерс был ее мужем! Но здесь, в Чандрадойе, аналогом Чалмерса является атаман разбойников и грабителей, поэтому она полюбила его с первого взгляда.

Глаза Ши широко раскрылись.

– Вы имеете в виду, что в условиях Индии атаман разбойников был предназначен ей в мужья?

– Да, если бы только она не увидела первым Чалмерса! О, как я жалею, что прятал ее так хорошо!

– Но почему она должна совершать сати? – спросил Ши. – Никто бы ничего и не узнал, если бы она вела себя тихо! Даже сейчас она может бросить вызов обычаям и остаться в живых! Они не женаты – никто не сможет обвинить ее!

– Кроме нее самой, – сказал ему Маламброзо. – Она хорошая индийская девушка, и сати – это часть ее дхармы, предназначения всей жизни, для которой она рождена; отказ от совершения сати обременит ее душу плохой кармой – по-нашему, это возмездие за грех, и тогда после смерти она возродится в низшей касте. Но если она совершит сати, ее душа приобретет хорошую карму – я полагаю, ближайший эквивалент у нас – это милость Господня, прощение, добродетель, – и тогда она возродится в высшей касте. Она всегда повторяет мне индийские притчи о том, что сколько волос на человеческом теле – тридцать пять миллионов, – столько же лет и жена, восходящая на погребальный костер вслед за своим мужем, будет пребывать на небесах, пока не возродится снова, и как змеелов вытаскивает змею из норы, так жена, которая совершает сати, вытаскивает своего мужа из преисподней и воссоединяется с ним; даже если ему суждено испытать страшные муки, терзаться в жутких оковах, пройти через все страдания, изнуренному, отчаявшемуся и измученному за свои преступления, ее самопожертвование спасет его.

Чалмерс оцепенел от ужаса.

– И она действительно в это верит?

– Испокон веков добродетельная женщина не знала более высокого долга, чем после смерти своего господина взойти на его погребальный костер, – вздохнул Маламброзо. – Если только женщина в своей реинкарнации после реинкарнации откажется от сати, ей не избежать возрождения в теле самки животного. Единственный путь, к возрождению в высшей касте и достижению нирваны – это совершение сати после смерти мужа!

Чалмерс наградил его очень злобным взглядом.

– Вы очень крупно за это поплатитесь, Маламброзо! Определенно, в вашей голове индийские догмы занимают слишком много места. Что заставило вас изобретать такую идиотскую схему маскировки? Подумать только, она – ваша дочь! Конечно, я допускаю, что в это намного легче поверить, чем в то, что она ваша жена, потому как вы для нее – древняя реликвия, но как вы собирались жениться на своей собственной дочери?

– Когда я узнал, что вы рыщете здесь, я собирался корректировать ее сознание, чтобы она забыла, что я ее отец, а потом загрузить туда любовный фильтр, – торопливо сказал Маламброзо, – и кого вы зовете реликвией, вы, памятник античности?

– Я вот вам сейчас покажу античность…

– Я вам обоим покажу! – вмешался Ши. – Мы почти уже у городских ворот!

– Если вы не добьете эту дилемму прежде, чем они прибьют к кресту разбойника, вам придется делить не женщину, а барбекю!

– Да-да, вы правы! – С видимым усилием Чалмерс придушил свой гнев и повернул разум в аналитическое русло. – Итак, любовь с первого взгляда была для нее признаком того, что разбойник – предназначенный ей супруг, – резюмировал он, – и поэтому, если он умрет, то и она должна умереть тоже! О, черт бы вас побрал, Маламброзо! На этот раз вы действительно учинили полнейший беспорядок!

– Я знаю, знаю! – стонал Маламброзо. – Но вы проклянете меня позже, если вам так это нужно! А сейчас помогите найти способ спасти ее!

К этому времени они вышли из ворот, и атаман разбойников увидел крест, установленный в ожидании его на высоком помосте. Его шаг замедлился, но охрана стала подгонять его копьями, он бросил на них презрительный взгляд, потом гордо и величественно взошел на помост и встал рядом с огромным деревянным крестом. Он развел руки в стороны, и тут же палачи подошли к нему с гвоздями и молотком.

– Если вы можете придумать, как предотвратить это, то поторопитесь! – умолял Маламброзо.

– Невидимая защита, вроде той, что мы укрыли раджу, когда он сражался? – предложил Ши.

– У меня нет травы, – ответил Чалмерс, напряженно глядя на помост, – и к тому же Рандхир немедленно узнает, кто это сделал. Нет, мы должны придумать что-нибудь такое, что можно было бы по ошибке принять за действие высших сил их собственной религии.

Трое мужчин некоторое время стояли в молчании, а тем временем палачи затягивали веревку вокруг талии вора и крепко привязывали его к середине креста.

– Железная кожа, – вдруг сказал Ши.

– Конечно! От локтя до кисти и от колена до ступни! Быстрее, Маламброзо! Вы берете руки! Вы, Гарольд, правую ногу! Я возьму левую!

Маламброзо смущенно взглянул на Чалмерса, передернул плечами и принялся за дело. Он вытащил несколько металлических предметов из-под своего халата и начал манипулировать ими, бормоча какие-то стихи по-арабски. Чалмерс достал маленький нож из своего воровского наряда, наклонился и потер его о левую голень, тоже что-то бормоча. Уяснив, как его босс использует Законы Подобия и Распространения, Ши вытащил свой нож, приложил его к правой ноге и начал:

 
В Железной Горе родился Джо Магаран,
Когда он подрос, его тело стало стальным.
Пусть атамана омоет железный фонтан;
И, невредимый, идет он путем иным!
 

Маламброзо и Чалмерс закончили свои стихи одновременно с ним – и как раз вовремя. Палач приставил огромный шип к запястью разбойника, отвел назад молоток и ударил изо всей силы.

Шип ударился о кожу разбойника, скользнул по ней и погрузился в дерево. Палач оторопел от удивления, потом потряс головой, очевидно думая, что теряет квалификацию. Потом снова приставил шип, снова ударил – и снова у него ничего не получилось.

Разбойник ухмыльнулся, наблюдая за страданиями палача.

– Есть трудности? Моя кожа слишком толстая для твоих слабых мускулов?

Но у второго палача была такая же проблема со вторым запястьем. Первый поджал губы, опять приставил шип и, как следует примерившись, ударил молотком так сильно, как только мог. Шип соскользнул снова и отлетел далеко в сторону.

Атаман разбойников не смог удержаться от издевательского смешка.

Палачи один за другим хватали новые и новые шипы и неистово колотили по ним. Но им ни разу не удалось оставить даже царапины на теле разбойника. А его смех становился тем громче, чем сильнее было их неверие в свои силы. В конце концов они побросали шипы с криком: «Он заколдован!»

При слове «заколдован» Рандхир моментально устремил глаза на Ши и Чалмерса, но Гарольд ответил ему чистым невинным взглядом, тогда как Чалмерс стоял с опущенной головой. Конечно, его голова была опущена, чтобы раджа не увидел движения губ, когда он проговаривал стих и одновременно растягивал в руках нитку из своей манжеты до тех пор, пока она не порвалась.

Веревка тут же слетела с запястья вора. Он удивленно посмотрел вниз, потом улыбнулся и шагнул вперед, победным жестом демонстрируя всем неповрежденные запястья.

– Воля богов! – закричала женщина из толпы. – Бог Золотого Копья оберегает его!

– А может быть, Богиня Новобрачных! – подхватила другая.

– Похоже, боги вынесли свой приговор, и этот разбойник будет жить. – Рандхир выглядел так, будто надкусил гнилой орех, но он нашел в себе силы произнести эти слова.

– Хвала небесам! – закричал Маламброзо, начиная подпрыгивать, потом вытянулся в тревоге, когда Флоримель с воплем восторга подбежала к разбойнику и бросилась ему на шею. Улыбаясь, он поднял ее и закружил.

– Он не может жениться на ней! – закричал Маламброзо.

– А я и не говорил, что может, – сухо сказал раджа Рандхир, – он хоть и будет жить, но не останется безнаказанным. Он будет простым солдатом моей армии, и я пошлю его на границу, чтобы этот атаман разбойников был первым, кого пронзят стрелы моего алчного соседа в случае нападения! Если боги и тогда будут оберегать его, то он вернется после сражения живым и невредимым, и я, может быть, позволю ему заплатить за невесту или придумаю еще какое-нибудь задание, еще сложнее, пока он не докажет, чего стоит, и пока не изменится к лучшему, хотя бы отчасти, за все те несчастья, в которых он повинен.

Вор поставил Шобхани на землю и повернулся, чтобы почтительно поклониться радже.

– Я выполню все, что вы только пожелаете, о Бриллиант Справедливости. Если бы я знал, что добродетель сможет победить меня рукой такой прекрасной девы, я оставил бы путь зла уже очень давно!

Шобхани снова обвила его шею руками, и люди возликовали, тогда как Маламброзо застонал – в один голос с Чалмерсом.

– Отойди, дева! – приказал раджа. – Он должен выступить к границе сегодня же вечером! Солдаты! Заберите его с собой в казармы и выдайте обмундирование для путешествия!

Солдаты окружили разбойника и повели его в город.

– Хотел бы я знать, сколько ударов ему придется стерпеть, пока они доберутся до границы, – пробормотал Чалмерс.

– Может и не дотянуть, – притворно вздохнул Ши. – Да ну, все равно же лучше, чем казнь, и он уже доказал, что и казнь вполне способен принять достойно.

Когда толпа разошлась, одобрительными возгласами приветствуя человека, которого она проклинала час назад, раджа повернулся к Ши и Чалмерсу:

– Довольно неплохо, чародеи! Я, конечно, ничего не могу доказать и не знаю, почему вы это сделали, но могу поклясться, что его спасение – дело ваших рук, а вовсе не воля богов! – Прищурившись, он посмотрел на Маламброзо. – Он тоже один из вас, не так ли?

– Уверяю вас, о Жемчужина Проницательности, – сказал Маламброзо, – что я не хотел видеть мою дочь Шобхани замужем за разбойником!

– Нет, скорее ты не хотел ее видеть совершающей сати, не так ли? Ну же, Ши, признайтесь!

– Ну хорошо, да, мы виноваты, – вздохнул Ши.

– Гарольд! – в испуге воскликнул Чалмерс.

– Не бойтесь, – сказал Рандхир, – я ведь уже сказал, и не меняю своих решений. Однако теперь вам нужно бояться не моего наказания, а наказания Шивы – это в его правосудие вы вмешались!

– Возможно, – медленно сказал Ши, – а также возможно, что я был послан сюда другим богом, сам об этом не подозревая. А что если я был здесь инструментом небес?

– Да что вы говорите? И какой же бог выбрал чужеземца своим инструментом? – насмешливо сказал Рандхир.

– Э… тот, кто любит смотреть, как красивые молодые мужчины забавляются с красивыми молодыми женщинами, – медленно сказал Ши.

– Вы имеете в виду Кришну? – нахмурился Рандхир.

Тут Ши мог ответить только наугад. Он пожал плечами:

– Он и сам любил играть с пастушками, не правда ли?

Глаза раджи сузились.

– Если вы действительно в это верите, – сказал он, – я бросаю вам вызов. Вы докажете мне свою правоту, если пойдете со мной к храму Кришны и встанете перед его статуей. Если вы не упадете наземь, сраженные гневом Кришны, я, может быть, поверю, что вы посланы богом и не подлежите наказанию за вмешательство в правосудие раджи.

Выражение тревоги промелькнуло на лице Чалмерса, но Ши, наоборот, почувствовал только облегчение. Статуя, как-никак, – это просто скульптура, просто глыба из дерева или камня, по форме напоминающая человека. Он кивнул.

– Как вам будет угодно, о Весы Правосудия!

– Но, – поспешно сказал Маламброзо, – поскольку дева Шобхани – причина этого спора, разве она не должна тоже стоять с нами перед статуей?

– Она будет стоять, – пообещал раджа. – Идем!

Он повернулся, и его солдаты выстроились сзади за тремя чародеями, с копьями наготове.

Когда они следовали за раджой, Чалмерс сказал негромко, обращаясь к Маламброзо:

– Вы невероятный идиот! Понятно, что статуя – это только статуя, но вы же не знаете, какие уловки жрецов могут сработать в храме, особенно в мире магии! Или вы хотите, чтобы Флоримель тоже ударило молнией?

– Послушайте, Чалмерс, – Маламброзо вновь заговорил со своим прежним апломбом, – неужели вы действительно верите в подобную ерунду?

– Да… впрочем, ладно, – смирился Чалмерс, – так она хотя бы не потеряется.

В глазах его появился огонек, и Ши понял: он что-то задумал. Что именно, он выяснил, когда они встали перед изображением Кришны – деревянным, по-видимому, поскольку он был покрашен, и голубое лицо мальчика-бога смотрело на них сверху, когда Чалмерс дотянулся и погладил черные волосы Шобхани, бормоча стих. Встревоженный Маламброзо повернулся, чтобы не дать ему дотронуться, но было слишком поздно. Женщина взглянула на него, удивленно захлопав глазами, потом увидела Чалмерса и воскликнула:

– Рид! Слава Богу! Но где мы?

Маламброзо застонал:

– Я все равно добьюсь ее! Вы пожалеете о том, что сделали!

– Может быть, даже скорее, чем вы думаете! – Ши нервно взглянул на статую.

Чалмерс повернулся к нему, нахмурившись:

– Что вы имеете в виду?

– Только то, что в этом мире существуют свои собственные правила, – напомнил ему Ши, – и, может быть, Кришна здесь больше, чем миф.

Чалмерс смотрел не мигая, на лице его появилось тревожное выражение, и в этот момент от статуи вспыхнул яркий свет, который поглотил их всех.

Ши взмахнул руками, вцепился в руку Чалмерса, потом замер, будто скованный, ослепленный сиянием, что заполнило все пространство вокруг него. Оставалось только надеяться, что Чалмерсу удалось схватить Флоримель. Другая мысль, которая занимала его в этот момент, – что это было за сияние и было ли оно на самом деле. Если удар молнии, то очень странный, потому что он абсолютно не почувствовал боли.

Потом ослепление прошло, земля, казалось, с силой давила вверх на его ноги, и он осмотрелся, мигая в замешательстве, – Флоримель, обвив руками шею мужа, восклицала:

– О, Рид, хвала небесам! Мы дома!

Бельфеба начала подниматься со стула, на котором сидела перед телевизором, но Ши достиг ее в два прыжка, упал на одно колено и заключил жену в страстные объятия. Обе супружеские пары отпраздновали благополучное возвращение путешественников долгим поцелуем и обещанием тысячи поцелуев, что еще впереди.

Наконец Ши обернулся к Чалмерсу и спросил:

– Как вы это сделали, док?

– Я ничего не делал, правда. – Чалмерс все еще казался ошеломленным. – Я только дотронулся до руки Флоримель. Я еще помню, что думал, если буду умирать от электрического тока, то по крайней мере умру, держа ее за руку. Я потянулся также и к вашей руке, но рука, к которой я прикоснулся, была совсем костлявой – уверен, что это была рука Маламброзо, и я тут же отдернул свою. Даже когда я уже убрал руку, я все еще чувствовал его прикосновение, и когда схватил за руку вас, могу поклясться, что слышал, как он кричал в испуге. – Он вздрогнул. – Никому не пожелаю столько горя, сколько было в этом крике.

– Не думаете же вы, что он… – Ши не смог закончить вопроса.

– Нет, не думаю. – Чалмерс сосредоточился с видимым усилием. – Я думаю, что это, возможно, Кришна или его жрецы; они могли быть чародеями, которые не выносят соперничества, вот они и не вынесли и послали нашего старого соперника обратно домой как раз в тот момент, когда он послал нас. И, Гарольд, я крайне рад, что он это сделал!

– Вы можете то же самое сказать и обо мне.

Ши повернулся и посмотрел на Бельфебу и Флоримель, болтающих так живо и непринужденно, будто они расстались на прошлой неделе.

– Значит, это все случилось не потому, что Флоримель заблудилась, пытаясь сама произнести магическую формулу для силлогизмобиля?

– Да. Разумеется, Маламброзо явился в мой дом, чтобы украсть ее, но прежде он, без сомнения, воспользовался возможностью обновить свои знания о наших исследованиях. Слава Богу, что он такой неаккуратный и не побеспокоился о том, чтобы уничтожить улики, иначе мы никогда бы не смогли напасть на его след.

– Но мы сделали это, мы вернули Флоримель, и мы дома. И теперь для безопасности, док, может быть, вам все-таки стоит научить ее управлять силлогизмобилем, тогда, если кто-нибудь украдет ее снова, у нее будет шанс спастись самой.

– Великолепная идея. – Чалмерс посмотрел на жену долгим взглядом. В лице его читалась решительность. – Уверяю вас, Гарольд, с сегодняшнего дня я намерен охранять ее чрезвычайно тщательно! Больше никогда ее у меня не украдут!

Ши с тревогой перевел взгляд с мужа на жену, надеясь, что Чалмерс прав.