Текст книги "Как стать героем"

Автор книги: Кристофер Хили

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Реджинальд серьезно поглядел на него:

– Фредерик, вы свою мать не помните, а я помню. И знаю, чего бы она от вас хотела.

Фредерик поднялся:

– Хорошо, я отправляюсь.

– Вот это я понимаю, – кивнул Реджинальд.

Фредерик решительно шагнул за дверь. Секунду спустя он решительно шагнул обратно.

– Переоденусь, пожалуй, во что-нибудь более подходящее для верховой прогулки, – сказал он.

Реджинальд обнял его за плечи.

– Ничего более подходящего для верховой прогулки у вас в гардеробе нет, – улыбнулся он. – Пойдемте, провожу вас в конюшню.

* * *

На следующее утро, после нескольких часов интенсивных тайных тренировок, принц Фредерик выехал за ворота дворца верхом на смирной кобыле, а Реджинальд и конюх Карл махали ему на прощание. Ехал принц, зажмурившись и судорожно обняв кобылу за шею. Тут его осенило.

– Постойте! – крикнул он Реджинальду. – Я не знаю, куда ехать!

– В записке Эллы сказано, что она собирается отыскать ту девушку по имени Рапунцель, – отвечал Реджинальд. – Лентяи-барды никогда толком не указывают место действия своих баллад. Однако, судя по тяжеловесным рифмам, я убежден, что «Баллада о Рапунцель» принадлежит перу Лейфа Лирика, барда из Штурмхагена. М-да. Когда человека зовут Лейф Лирик, ожидаешь от него чего-то получше, чем строчки: «А волосы длинны-длинны, отнюдь не коротки, не то что у уклейки, а также у трески». В общем, я бы начал со Штурмхагена. Вам прямо на юг.

– Штурмхаген! Говорят, там полным-полно нежити! – ужаснулся Фредерик. Он уже перестал жмуриться, и глаза у него становились круглее с каждой секундой.

– Скачите быстрее, – посоветовал конюх Карл. – Если повезет, догоните госпожу Эллу еще до границы.

– Я быстро не могу! – ответил Фредерик. – Мне вперед и то трудно!

– Пока что у вас все получается! – крикнул Реджинальд. – Крепитесь!

Фредерик еще крепче стиснул шею кобылы, пытаясь представить себе, во что, собственно, ввязался. Не пройдет и двадцати четырех часов, как он попадет в грозу и пожалеет, что вышел за порог. Спустя неделю ему предстоит трястись от страха, завидев тень разъяренного великана. Еще через неделю он окажется в «Коренастом кабанчике». А пока что Прекрасный Принц держит путь в Штурмхаген.

2
Прекрасный Принц спасает от лютой смерти груду овощей

Туризм в Штурмхагене не очень развит – в основном из-за нежити. В густых тенистых сосновых лесах королевства кишмя кишат всевозможные жуткие твари. Впрочем, местных жителей это, похоже, не тревожит. Для большинства коренных штурмхагенцев нападение троллей или гоблинский набег – всего лишь мелкая неприятность, дело житейское, вроде мышки в кладовой или хорька в бельевом шкафу. Про таких людей и говорят – крепкие орешки, стреляные воробьи. Возьмем, к примеру, королевское семейство: король Олаф был семи футов росту и в свои шестьдесят корчевал пни голыми руками. Супруга его королева Бертильда была ниже его всего на два дюйма и прославилась тем, что однажды отправила в нокаут мошенника, который пытался всучить ей поддельные волшебные бобы.

Рис. 4. Принц ГУСТАВ

Принц Густав достигал отметки шесть футов пять дюймов и не проходил плечами ни в какие двери – и тем не менее был самым субтильным в семье. Шестнадцать старших братцев с рождения звали его «крохотулей», так что Густаву отчаянно хотелось казаться крупнее и внушительнее. Для этого он обычно выпячивал грудь и говорил как можно громче. Представьте себе, как шестилетний малыш вскакивает на обеденный стол, принимает позу монумента героям войны и громовым голосом орет: «Могучий Густав требует еще кружку молока!» От этого он, правда, казался не внушительнее, а глупее. Старшие братцы немилосердно над ним потешались.

Чем больше над Густавом смеялись, тем сильнее он чудил. Напихивал в рукава комья сена, чтобы мышцы казались объемнее (а они, к сожалению, казались только бугристее). Подвязывал кирпичи к подметкам, чтобы выглядеть повыше (и топал, будто борец сумо в полной рыцарской выкладке). Он даже волосы отрастил, чтобы у него хоть чего-то было больше, чем у братьев. Неудивительно, что братья его совсем задразнили.

Возмужав, Густав превратился в угрюмого, раздражительного нелюдима. Целыми днями он старательно избегал людского общества (что для людей, в общем-то, было и неплохо). Скакал верхом по сосновым лесам Штурмхагена, мечтая наткнуться на какую-нибудь нежить и одолеть ее – и тем самым доказать свою силу и героизм. И вот в один прекрасный день его ждала невероятная находка.

Рис. 5. БАШНЯ

На лесной поляне одиноко высилась башня. Странное дело – ни лестниц, ни дверей у башни не оказалось. Зато в каморке наверху томилась в заточении девушка – девушка, волосы у которой были восемьдесят футов длиной. Девушка спустила Густаву из окна золотистые локоны, а он взобрался по ним, будто по веревке. Очутившись в каморке наверху, Густав выяснил, что зовут девушку Рапунцель и что она – пленница злой колдуньи.

А надо сказать, что большим поклонником слабого пола Густав не был, – вообще-то, он до сих пор ни одной девушке даже в глаза не смотрел. Однако Рапунцель его сразила. Она была совсем не похожа на девиц, которых он видел в королевском замке, – а особенно на его свирепых кузин, которые так и норовили повалить его и отхлестать своими толстыми, похожими на плети косами. А Рапунцель была сплошная грация и мягкие, как подушечки, округлости. Она нежно улыбалась Густаву, держала его за руку и говорила с ним ласково. «Вот за это девушек и любят!» – догадался Густав.

Ошеломленный всей этой новизной, Густав излил Рапунцель душу. Он жаловался на братьев – и Рапунцель, как ни странно, слушала его. Густав был на седьмом небе. Он ныл и нудил часы напролет, пока Рапунцель не обнаружила, что солнце вот-вот сядет. Колдунья скоро вернется, сказала она и стала упрашивать Густава позвать на помощь.

Рис. 6. РАПУНЦЕЛЬ

Густав спустился с башни по волосам Рапунцель, вскочил на коня и помчался в королевский замок. Однако, отъехав не больше чем на милю, остановился. Еще не хватало – звать на помощь старших братьев! Тогда вся слава достанется им, а еще, чего доброго, они отвлекут от Густава внимание Рапунцель. Нет, он сам спасет прекрасную даму, сам совершит геройский подвиг.

Он развернул коня и под темнеющим небом поскакал обратно к башне. Рапунцель спустила ему волосы, но страшно удивилась, что Густав снова влезает к ней в каморку в гордом одиночестве.

– А остальные где? – спросила она.

– Не нужны мне остальные, – ответил с полной самоуверенностью Густав. – Сам тебя спасу.

– А лестница у тебя есть? – с надеждой спросила Рапунцель.

– Нет, – ответил Густав и понял, что самоуверенности в нем поубавилось.

– А как ты тогда собираешься отсюда вылезти?

Плана у Густава не было, поэтому отвечать он не стал. А просто обшарил глазами все углы каморки, притворившись, будто что-то высматривает.

Не прошло и нескольких секунд, как снизу раздался скрипучий голос:

– Рапунцель, Рапунцель, проснись, спусти свои косоньки вниз!

– Это Цаубера! – прошептала Рапунцель. – Прячься, быстро!

– Не стану я ни от кого прятаться, – заявил Густав. – Поднимай ее сюда. А когда она сунет нос в комнату – убью старую перечницу!

– Но…

– Делай, что велят! – уперся Густав.

Рапунцель спустила волосы в окно.

Когда впоследствии Лейф Лирик запротоколировал эти события в балладе о Рапунцель, описание «битвы» с колдуньей заняло три пространные строфы. На самом деле сражение завершилось без малого через три секунды. Едва колдунья влезла на подоконник, Густав бросился на нее. Злая старушенция схватила его и с нечеловеческой силой швырнула с башни. Вот, собственно, и все.

Особенно неприятно было приземляться. Густав рухнул лицом прямо в терновый куст и больно поцарапался. И не просто больно – колючки попали ему в глаза, и он ослеп. Несколько дней он бродил по лесу, ощупью пробираясь от одного дерева к другому. Жалкое было зрелище. Через несколько дней он свалился от голода.

Тем временем Рапунцель умудрилась сбежать, хотя как ей удалось провернуть этот фокус, знают на всем белом свете только они с колдуньей. Она прочесала весь лес в поисках Густава и в конце концов нашла его – слепого и оголодавшего. Рапунцель прижала его к груди и заплакала. И вот что самое удивительное: едва слезы ее попали в глаза Густаву, как к нему вернулось зрение.

Когда эта история всплыла – а у менестрелей, честное слово, на нее был спрос, да еще какой, – братья стали издеваться над Густавом хуже прежнего. Стоило ему показаться в коридорах замка, как вслед неслись глумливые возгласы: «Берегись, Прекрасный Принц, тут за углом страшный-страшный куст! Ничего-ничего, мы позовем кузину Хельгу, она тебя спасет!»

Густав решил, что ниже падать уже некуда. Он стяжал славу великого неудачника. Густав никогда не был душой компании, и теперь, конечно, лучше не стало.

И вот однажды, после того как над Густавом всласть посмеялись какие-то пастухи (по словам Густава, овцы и те хохотали), могучий принц удалился в лесную чащу, залез на высокое дерево и спрятался в ветвях на самой верхушке – он хотел избежать всяких контактов с людьми. Но Рапунцель все равно его разыскала.

– Слезай, – окликнула его она. – Я отведу тебя домой.

– Отвали, – ответил Густав. – Не видишь, я на дереве сижу?

– Я понимаю, людская молва ранит тебя, – сказала Рапунцель. – Но от меня ты слова дурного не услышишь.

– Еще бы, ты же у нас прямо мисс Совершенство, – проворчал Густав с вышины. – А вообще-то, все из-за тебя. Это из-за тебя все считают, что я какой-то ходячий анекдот!

– Меня огорчает, что ты так думаешь, – сказала Рапунцель, выгнув шею, чтобы лучше видеть его. – Ты же знаешь, я хотела как лучше. Когда я увидела тебя в таком состоянии…

– Да все бы у меня было нормально!

– Ты же едва не погиб!

– «Едва» не считается! Вот в чем беда-то, ты, Толстокосая! Вечно лезешь помогать там, где помогать не надо!

– Помогать людям – мое призвание! У меня дар такой!

– Ну так я его тебе возвращаю! – Густав фыркнул. – Передари кому-нибудь другому!

Рапунцель помолчала, а потом ответила:

– И правда. Нельзя оставлять этот дар себе, это эгоистично. В мире полно несчастных, а я сижу здесь и трачу свой талант на то, чтобы научить тебя самоуважению.

– Чего?! – Густав спрыгнул на землю, по пути сломав несколько сучьев. – А с собой поработать не пробовала, а, Золотое Сердце? У самой вон мозги набекрень! Понимаешь, у меня все круче некуда. Я себя уважаю, и еще как. А чего бы не уважать? Дерусь как никто, охочусь лучше всех, верхом скачу…

– Если ты и правда так себе нравишься, зачем доказывать, что ты лучше всех?

– Отвали! – рявкнул Густав. – Иди помогай другим – ты же сама решила. Мне никто не нужен.

Рапунцель подобрала волосы и собралась уходить.

– Ты прав, – сказала она на прощание. – Мое дело – помогать другим. Не понимаю я тебя, Густав. Зато ты, наверное, меня понимаешь – и то ладно.

Густав никому не сказал, что Рапунцель ушла. Зато еще больше преисполнился рвения доказать всему миру, что он настоящий герой и достоин уважения. И целыми днями разъезжал по округе, высматривая, кого бы спасти.

* * *

Несколько месяцев спустя Розильда Штиффенкраус с семейством деловито собирали урожай свеклы, как вдруг деревья в ближайшей роще расступились, раздался рокот – и оттуда вывалился здоровенный тролль и повел, принюхиваясь, исполинским носом. Если вам никогда не доводилось видеть тролля, имейте в виду, что ростом они футов девять, покрыты клочковатой шерстью болотного цвета и иногда с рогами, а иногда без (у нашего тролля имелся один витой рог – торчал на башке слева). Впервые столкнувшись с троллем, многие считают, что их атакует огромная свирепая груда вареного шпината. Однако Розильда Штиффенкраус прожила в Штурмхагене всю жизнь и хорошо разбиралась в троллях.

– Вот принесла нелегкая, – вздохнула Розильда. – Явился – не запылился. Дети, идите в дом и носа не показывайте, пока он не уберется.

Рис. 7. ТРОЛЛЬ

Огромное зеленоватое человекообразное хрюкнуло и с голодной ухмылкой на жуткой роже затопало прямо на крестьянское семейство. Розильда поскорее затолкала одиннадцать своих отпрысков в бревенчатый домик, после чего все они повысовывались из окон и стали глядеть, как чудище, сев посреди огорода, запихивает в рот пучки свеженадерганной свеклы. Розильда была в ярости.

– Залезть в огород – это ладно! – негодовала она. – Но чтобы зверюга лопала наш провиант – да ни за что на свете!

Крепко сбитая, краснолицая крестьянка вытерла руки о передник, распахнула дверь и решительно вышла на крыльцо.

– А ну, убери свои грязные лапищи от нашей свеклы! – заорала она. Буйные огненно-рыжие кудри подпрыгивали от злости с каждым словом. – Мы с раннего утра тягаем свеклу из земли, и я не дам тебе все сожрать, пропади ты пропадом!

Розильда выдернула из земли лопату, занесла над головой и примерилась хорошенько врезать пожирателю овощей, который был раза в два ее крупнее. Дети столпились на пороге и бодро скандировали:

– Ма-моч-ка! Ма-моч-ка!

Тролль ошарашенно уставился на Розильду – по подбородку у него тек темно-красный свекольный сок.

– Грры, – проурчал воришка. – Госпожа Лопата Бум?

– Еще как бум, чтоб тебя приподняло да шлепнуло, – прорычала в ответ Розильда. – Бросай свеклу и топай обратно в лес.

Тролль посмотрел на свирепое лицо Розильды, потом на длинную ржавую лопату, которой она грозно размахивала над головой. И бросил пучок свеклы, не донеся до рта.

– Госпожа Лопата Бум тролль не бум, – промямлил он и встал. – Тролль ничего. Тролль пошел.

И тут – фанфары – явился принц Густав. Облаченный в бряцающие латы, отороченные мехом, и с огромным сверкающим боевым топором в руках, он скакал на добром коне, а его белокурые волосы так и развевались.

– Куда собрался, зверюга? – закричал Густав. Даже не придержав коня, он соскочил с седла, стремительный, словно ракета, и стукнул тролля обухом по хребту. Принц с троллем сцепились и покатились по грядкам гремящим и рычащим клубком, приминая свежую свекольную рассаду, но наконец троллю удалось подняться на ноги и скинуть Густава. Принц проломил спиной деревянный забор крестьянской усадьбы, однако ловко вскочил и изготовился снова атаковать чудовище. Тут Густав заметил, что губы тролля вымазаны темно-красным свекольным соком.

– Ах ты, пожиратель младенцев! – вскричал принц.

Детям, само собой, ничего не угрожало, более того, они гурьбой высыпали в огород поглазеть на драку, однако Густав так сосредоточился на чудище, что не замечал подобных мелочей. Принц крутанул топор. Тролль перехватил древко огромными когтистыми лапами, отобрал у Густава оружие и зашвырнул в угол двора, где топор с грохотом и треском разнес вдребезги несколько бочек маринованной свеклы.

– Вот гадство! – выругался Густав, отчего старшие ребятишки зажали уши младшим.

Обезоруженный принц оказался один на один с троллем. Чудище было выше фута на три, но Густав страха не выказывал. Вообще-то, он и вправду, что называется, не ведал страха. Раздражение, оторопь, иногда смущение – такими были привычные чувства Густава. Но страх – нет.

– Зачем, Сердитый Человек? – вопросил тролль.

Густав бросился на зверя, но тот перехватил его в прыжке и поднял в воздух. Перевернул вверх ногами и воткнул головой в землю на манер сваи. Огорошенный Густав попытался было уползти, однако тролль, крепко держа его за ноги, качнул им влево и швырнул прямо в штабель деревянных ящиков. Потом чудище качнуло принцем вправо и обмотало его вокруг столбика в заборе. Густав замахнулся на тролля кулачищем, но даже не попал. Зверь поднял его над головой и уже собрался зашвырнуть на крышу амбара, как тут за спиной у тролля возникла Розильда и стукнула его по затылку лопатой.

– Ой! – Тролль уронил Густава в грязь и потер больное место на черепушке. – Госпожа Лопата Бум обещать тролль не бум!

– Это было до того, как ты избил бедного прохожего, – возразила Розильда. – А теперь убирайся!

– Сердитый Человек первый тролль бум!

– А мне наплевать! Проваливай! – Розильда снова замахнулась лопатой.

– Больше не, больше не! Тролль бежать! – И огромная тварь заковыляла обратно в лес. Дети радостно загалдели и устроили на грядках хоровод.

Розильда протянула руку Густаву, все еще лежавшему на земле. Густав раздраженно отмахнулся и встал на ноги без посторонней помощи.

– Я бы его скрутил! – процедил он. – А тебе нечего было соваться, побереглась бы!

– Вообще-то, когда ты накинулся на тролля, он уже собрался уходить, – сказала Розильда. – Все было прекрасно. А теперь посмотри только, во что ты превратил огород!

Густав оглядел усадьбу. Сломанный забор, разбитые бочки, бесчисленные ряды помятой ботвы.

– Ты еще думаешь про какие-то овощи? Чудище сожрало твоих детей! – завопил принц.

– Где ему! – фыркнула крестьянка.

– У него вся пасть в крови!

– Свекольный сок!

– Точно? – спросил Густав и покосился на весело пляшущих малышей. – По меньшей мере одного наверняка сожрал. Ты всех пересчитала?

– Послушай, ты, рыцарь в сверкающих доспехах, – сказала Розильда, вручая Густаву утраченный топор, перемазанный в свекле. – Я точно знаю, сколько у меня ребятишек, и в брюхе у тролля нет ни одного. Может, стоит все-таки хоть иногда думать, прежде чем… – Тут Розильда осеклась и шагнула к Густаву. – Минутку, – ухмыльнулась она. – А я тебя знаю. Ты тот Принц из сказки про Рапунцель.

Тут дети заойкали, заайкали и столпились вокруг Густава. Густав молчал.

– Точно-точно, ты и есть, – кивнула Розильда. – Прекрасный Принц собственной персоной.

– Меня зовут Густав.

– Знаешь, я бывала в королевском замке, – заявила Розильда. – И я тебя там видела.

Густав сурово сдвинул брови.

– Нет, ты перепутала меня с братом. Прекрасный – это его прозвище. А я принц Густав. И прозвище у меня – Густав Могучий.

Тут один маленький мальчик и одна маленькая девочка дружно принялись карабкаться по рукам Густава.

– Ладно, твое высочество, – сказала Розильда. – Давай-ка доставай высочайший кошелек и возмести ущерб, нанесенный нашему хозяйству!

– Я с собой золота не ношу, – отвечал Густав, у которого на каждом плече сидело по отпрыску Розильды, и оба дергали его за волосы. – Но я передам королевскому казначею, и он пришлет тебе денег.

И он хотел уйти, пока бестактная крестьянка не затронула его самую нелюбимую тему еще подробнее, однако ему помешали двое других отпрысков Розильды – они уселись ему на ноги и обхватили каждый по тяжелому, отороченному мехом сапогу.

– Ты мне только скажи, твое высочество, чего ты лестницу-то не припас? – спросила Розильда.

Опять двадцать пять! Больше Густав вынести не мог. Он стряхнул детишек, и те с веселым смехом попадали в грязь.

– Пфуй! – вот и все, что он ответил.

– Когда вернешься в замок, скажи Лейфу Лирику, пусть напишет что-нибудь новенькое, – ухмыльнулась Розильда. – Уже с полгода прошло, надоело мне слушать, как та красотка спасла тебе жизнь!

– К твоему сведению, этот крысоватый виршеплет давным-давно носа в замок Штурмхаген не показывает, – прорычал Густав. – По мне, так скатертью дорожка!

Он развернулся к Розильде спиной и вскочил на своего гнедого боевого коня. И собрался было ускакать, да так, чтобы обдать эту мерзкую женщину дорожной грязью, но не успел принц пришпорить коня, как возле усадьбы появился незнакомец. Незнакомец тоже ехал верхом – на светло-рыжей кобыле. Он неловко ссутулился в седле и двигался очень медленно. Поравнявшись с калиткой, всадник остановился и поднял голову. Густав, Розильда и ребятишки вытаращились на удивительный наряд незнакомца – пыльный белый костюм, отделанный золотым шитьем и с эполетами.

– Здравствуйте, – с усталой улыбкой сказал незнакомец. – Не сочтите мои слова странными, но не слышали ли вы, случайно, балладу о Рапунцель? Это такая девушка с на редкость длинными волосами, и она…

Дети в полном восторге запрыгали и замахали руками в сторону Густава.

– О, – сказал незнакомец. – Так вы знаете балладу?

Розильда хихикнула:

– Еще бы не знал. Он же и есть Прекрасный Принц собственной персоной.

Незнакомец округлил глаза и выпрямился.

– Неужели? Вы шутите. Нет? Великолепно! Вы себе не представляете, какая ужасная неделя у меня выдалась. Я приехал из самой Гармонии. Всю дорогу провел в седле, почти не спал, останавливался в каждой деревне, у каждого дома. Едва не умер с голоду – вы и вообразить не можете, что здесь иной раз выдают за сдобное печенье! Мне пришлось ночевать в гостиницах, где, по всей видимости, постояльцам даже не стелют свежее белье, и умываться водой, в которую рыба делала свои дела… Ах, простите, я увлекся. Беда в том, что я пошел на все это в надежде найти кого-нибудь, кто натолкнет меня на след Рапунцель. И вот я нашел вас! Именно вас! Вы даже не знаете, как это удивительно, – ведь я тоже Прекрасный Принц!

Густав сощурился:

– Да ты чокнутый.

– Нет-нет, прошу прощения, я просто немного волнуюсь. Видите ли, меня зовут Фредерик. Однако я тоже Прекрасный Принц. Я из сказки о Золушке. – Он лучезарно улыбнулся и протянул Густаву руку. Густав не стал ее пожимать: он не представлял себе, о чем толкует этот малахольный, и уж точно не собирался ему верить. А вот дети при упоминании о Золушке бешено зааплодировали. Фредерик отдал им честь.

– Что ж, начну сначала, – сказал он Густаву. – Я ищу мою невесту Эллу, таково ее настоящее имя. Она покинула Гармонию примерно неделю назад. Мне известно лишь, что она собиралась в Штурмхаген, хотела найти Рапунцель. Так что если вы будете так добры и проведете меня к Рапунцель…

– За мной, – велел Густав и повернул коня в поле.

– О, великолепно! Далеко ли она?

– Я тебя к Рапунцель не поведу, – пояснил Густав. – Просто поговорить хочу там, где эта мелюзга не подслушает.

И ускакал.

– А, – сказал Фредерик. – Э-э… До свидания, милые дети! – Он помахал на прощание крестьянке с семейством, после чего случайно сделал на своей кобыле три круга, и лишь затем ему удалось направить ее по дороге вслед за Густавом.

– Хм, – пробормотала Розильда. – И за этих придурков все хотят замуж? Ничего не понимаю.

* * *

Некоторое время принцы молча рысили через луга по проселку, и наконец Фредерик подал голос:

– Итак… вы, помнится, говорили, что не проведете меня к Рапунцель.

– Вот именно, – отозвался Густав. – К Рапунцель я тебя не поведу.

– Отчего же?

Густав решил, что они уже достаточно далеко от усадьбы, и остановил коня.

– Слушай, – серьезно спросил он. – Ты и правда Принц из той, другой сказки?

– Да, – ответил Фредерик, мучительно пытаясь поставить свою кобылу рядом с конем Густава. – А вы и правда жених Рапунцель?

Густав хмыкнул:

– Я ей не жених, но – да, это про меня поется в той дурацкой песенке. А с Рапунцель я тебя не познакомлю, потому что она куда-то убежала.

– О… – Фредерик был сокрушен. – Значит, у нас есть еще кое-что общее.

– Не хотел, чтобы та крестьянка и ее чертенята пронюхали, что Рапунцель смотала удочки, – сказал Густав. И глянул на Фредерика исподлобья. – А проболтаешься, пижон, так пожалеешь!

– Не проболтаюсь, – ответил Фредерик. – Однако, если это такой большой секрет, любопытно было бы узнать, почему вы решили открыть его мне.

Вообще-то, Густав и сам не понимал, зачем откровенничает с этим нелепым незнакомцем. Возможно, он чувствовал, что если и есть на свете родственная душа, то разве что другой такой же жалкий дурачок по прозванию Прекрасный Принц. Только какой же это Принц? Вид у него как у отставного швейцара. «Братья его проглотят и не заметят, – подумал Густав. – Хотя если он не понравится братьям, значит не так уж он плох».

– А с твоей девчонкой что стряслось?

– Элла покинула меня, поскольку сочла скучноватым, – признался Фредерик. – Зато вы определенно не скучный. Так что, полагаю, у вас совсем другие сложности.

– Скучный? Ха! Не, у меня все гораздо хуже. Рапунцель, понимаешь, рвется людям помогать! – Густав сплюнул. (Он и мысли не допускал, что решение Рапунцель как-то связано с его поведением.)

– Не понимаю, – сказал Фредерик. – Разве помогать людям – это плохо?

– Ты же слышал балладу, да?

Фредерик кивнул.

– И в курсе насчет колючего куста?

– А что, ее слезы и правда вернули вам зрение? – спросил Фредерик.

– Откуда я знаю? – буркнул Густав. – Но Рапунцель-то уверена, что это она меня спасла. А когда баллада разошлась, стало еще хуже. Рапунцель превратилась в отважную героиню с волшебными слезами. А я кто? Я – лопух, которого побила старушенция и спасла девчонка. В общем, Рапунцель считает, что обладает даром исцеления, вот и отправилась сеять сладость и свет и прочую ерунду. А я сижу тут с подмоченной репутацией…

– Мне очень горько слышать…

– А ну, придержи язык, – оборвал его Густав. Его вдруг осенило, что этот чудак в идиотском наряде, возможно, обеспечивает ему самое необходимое – случай совершить подвиг. – А эта твоя Золушка – она что, в опасности? Ее спасти нужно?

– Насколько мне известно, нет, – отвечал Фредерик.

– В опасности, точно, – постановил Густав. И отметил про себя, как дернулся Фредерик при слове «опасность»: пожалуй, его будет нетрудно убедить, что девицу надо спасать. – Штурмхаген – неподходящее место для начинающих искателей приключений, – продолжил он. – Чудища на каждом шагу.

– Тигры? – еле слышно выдавил Фредерик.

– Может, и тигры, – согласился Густав. – Ведь всего остального у нас навалом. Между прочим, как раз перед тем, как ты объявился, я спас крестьянку с детишками от страшного тролля.

– Вы серьезно? – спросил Фредерик, кусая ногти.

– Еще бы не серьезно! – сказал Густав. – Девица при оружии?

Фредерик помотал головой.

Густав изо всех сил сдерживал восторг.

– Я за ворота без топора ни ногой, – сообщил он, показав на громадный топор за спиной.

Фредерик покосился на острие, с которого еще капало что-то красное, и едва не упал с кобылы.

– Без оружия в наших лесах мигом пропадешь, – продолжал Густав. – А одета как?

– Мне кажется, в синем платье…

– В платье?! – Густав хмыкнул. – Посмотри на меня. Вот как ходят в Штурмхагене. – Принц был при сверкающих оплечьях. Руки и ноги защищали щитки, отороченные густым мехом. Торс облекала куртка на меху. Под ней тоже имелась кольчуга. А тяжелые кованые сапоги, похоже, могли одним пинком прошибить каменную стену.

– Я бы в таком, по-моему, и ходить не смог, – проговорил Фредерик.

– Если девица пробыла здесь одна уже неделю, надо пошевеливаться. А вдруг она погибнет, пока мы тут языками чешем?

– Какой ужас, – сказал Фредерик. – Э-э, а вы, гм, может быть, вы…

– Ну что ж, я спасу эту девушку, – объявил Густав. – За мной! В путь!

С этими словами Густав галопом поскакал по дороге прямо в густой темный лес.

– Не так быстро, прошу вас! – взмолился Фредерик, догоняя его размашистыми зигзагами. – Седло очень трет!