Текст книги "Лики огня"

Автор книги: Кристофер Банч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

Глава 26

Неизвестная система / Неизвестный мир

– Жалкие ублюдки. – Взгляд Моники Лир был прикован к двум колоннам мусфийских воинов, направляющихся к ним от корабля Кеффы. – Во сколько они превосходят нас численно? Вдвое?

– По крайней мере, – ответил Иоситаро. – Опусти голову. Идет их воздушное подкрепление.

Из грузового люка вынырнули два воздушных судна, совсем маленьких – в каждом помещалось не больше четырех воинов.

– Надо полагать, они так торопились, что позабыли прихватить свои «аксаи», – пробормотала Моника. – Приказать «сорокопутам» разделаться с ними, босс?

– Как думаешь, сколько шансов, что этот Кеффа в одном из них?

– Ну… – Моника принялась загибать пальцы. – Шесть к пяти, так мне кажется.

– Тогда сделаем вид, что нам такой вариант и в голову не приходит. Нужно только убраться отсюда на случай, если эти «птички» снабжены детектором теплового излучения и на борту есть кто-то, умеющий пользоваться им.

Они побежали к небольшому холму, на котором росла группа деревьев странного бледно-зеленого цвета, больше напоминающих грибы-переростки, чем деревья.

Там собралось около двадцати 'раум и солдат. Среди них Ньянгу заметил Язифь. Она выглядела немного потерянной и испуганной. Пойнтон что-то тихо говорила ей успокаивающим тоном. Он обратил внимание на то, что Язифь крепко сжимает в руке маленький пистолет, который дал ей кто-то из 'раум. «Ну, по крайней мере, она не устраивает истерики, как типичная богатая идиотка».

На противоположном склоне показались враги. Из укрытий выскочили несколько человек, осыпали градом выстрелов правую колонну и снова скрылись. Потом из-за огромного валуна появилась вторая группа во главе с Гарвином. В свою очередь обстреляла мусфиев и рассеялась по ущелью и склонам холма. Мусфии открыли ответный огонь, но стрелять им практически было не в кого.

Один из маленьких кораблей заскользил вниз. Финф Хекмайер дал по нему очередь, потратив половину своего боезапаса. Суденышко задрожало, накренилось и, оставляя за собой хвост дыма, полетело обратно к кораблю Кеффы.

Гарвин, в этот момент взбежавший на вершину холма, удовлетворенно кивнул:

– Порядок, парни. Учитесь, как надо действовать.

Люди двигались группами по двадцать человек, поддерживая связь с помощью комов и время от времени объединяясь для нападения на мусфиев. Но главное – они двигались, все время двигались. Погода была вполне приемлемая, хотя время от времени начинал накрапывать легкий дождик.

– Что-то слишком гладко все идет, – проворчал какой-то солдат. – Вот и погода вроде как нам подыгрывает. Где лед? Где снег? Где, черт побери, тайфуны и ураганы?

Настороженно оглядываясь по сторонам, воины-мусфии ступили под своды деревьев. И тут взрыв разорвал колонну пополам. Воины в страхе и ярости открыли огонь, стреляя во все стороны. В конце концов до них дошло, что ответного огня нет, и они прекратили стрельбу. Медики и офицеры бросились к раненым.

Вторая мина-ловушка взорвалась на расстоянии меньше пяти метров от первой, и снова были раненые и убитые. Из зарослей выскочили десять 'раум, дали по пять очередей каждый и бросились бежать. Один замешкался и был застрелен.

Однако мусфии быстро усвоили правила игры. Одна группа солдат погналась за воинами и угодила в умело расставленную засаду – ни один человек не уцелел.

Гарвин, глядя на усеянное телами поле боя, попытался внушить своим подчиненным мысль, суть которой сводилась к следующему: вот что бывает с теми, кто воображает, будто враг глупее него самого.

Люди старались не задерживаться надолго в одном месте, одним глазом поглядывая на небо, другим высматривая, нет ли засады. Они описывали бесконечные круги вокруг корабля Кеффы, время от времени неожиданно выскакивали из зарослей, нападали на преследовавших их воинов и тут же снова исчезали. Мало-помалу солдаты действовали все более умело.

К сожалению, то же самое можно было сказать и о мусфиях.

Кеффа был раздражен и разочарован. У него был корабль, способный заставить любую планету сойти с орбиты, но не снабженный настолько чувствительными сенсорами, которые могли бы «нащупать» укрывшегося на склоне холма одинокого снайпера. Он мог подняться в воздух, но что это дало бы для выслеживания добычи? Кеффа даже думать не хотел о том, чтобы покинуть планету и вернуться с подкреплением.

Мусфии никогда не отступают, если уж на то пошло.

– Попробуй вот это, – посоветовал Аликхан.

Дилл скептически поглядел на оранжевый плод, на пробу положил его в рот и стал жевать.

– Вроде… ну, увядшей картошки, – заявил он. – Но есть можно. – Он быстро набросал описание плода в ноутбук.

– Теперь это.

«Это» выглядело весьма привлекательно – нечто зеленое с белыми полосками. Едва раскусив плод, Дилл выкатил глаза и заковылял к ближайшим кустам, где его вырвало. Он ополоснул рот из фляжки и вернулся обратно.

– Пошли дальше, – безжалостно сказал Аликхан.

– Подожди минутку.

Дилл выпил еще воды и почувствовал, что тошнота отступила.

– Пока что итог таков, – заявил Аликхан. – Семь растений мы оба можем есть, четыре – наши желудки не выносят и одиннадцать – неприемлемы только для тебя.

– На какие только жертвы не пойдешь во имя науки, – вздохнул Дилл.

– Ну, должны же мы приносить какую-то пользу, раз нам запрещено принимать участие в сражении.

– Ну, от нашего хрумканья немного толку. И никто еще не получил медаль за то, что по зову долга ему без конца выворачивало желудок.

Дилл поскреб свою клочковатую бородку, которая, по его мнению, придавала ему неповторимый облик, а по мнению всех остальных, напоминала клочки проволоки, прореженные в результате столкновения с дикой кошкой.

– Поскольку ты у нас выступаешь в роли всеведущего аналитика, – продолжал он, – хотелось бы знать, чем, по-твоему, вся эта катавасия закончится?

– Существует несколько вариантов. Первый – Кеффа отправится за подкреплением и добьет нас. Второй – Кеффа отступится и оставит нас в покое. Третий – Сенза получил мое сообщение и пришел к выводу, что в его интересах помочь нам. Четвертый – мы добьем Кеффу. Перечисляю в порядке убывания вероятности.

– Ну, все это не так уж страшно, – заключил Дилл.

– Есть еще один вариант, который представляется мне наиболее вероятным. А именно – Кеффа разделается с нами безо всякой помощи.

– Великолепно! Орел или решка, как обычно. Лучший вариант – на всю жизнь остаться на этом необитаемом острове. Лучший? Что ятакое говорю? Нет, лучше было бы… Жаль, что мы не можем впадать в спячку, – Дилл решил сменить тему разговора. – Интересно, почему мы тут не видели никакой живности крупнее моей головы? В особенности, кого-нибудь, кого можно было бы насадить на вертел и зажарить на костре.

– Может, таких тут просто нет. Я не разбираюсь в экологии.

– Я соскучился по хорошему куску мяса, желательно не обезвоженному и не размельченному в порошок.

Этой ночью дозорный заметил какое-то движение и разбудил остальных. Он швырнул гранату, и что-то, по его словам, «вдвое больше мусфия и со множеством ног», издало мурлыкающий звук и ускакало во тьму.

– Похоже, – предположил Аликхан, – не ты один здесь скучаешь по хорошему куску мяса.

– Заткнись, – буркнул Дилл.

Неожиданно тридцать человек оказались зажатыми между двумя колоннами мусфийских воинов. Они сумели вырваться, но потеряли десятерых.

– Прости, Гарвин, – сказала Язифь, – но у меня что-то нет настроения.

– А у кого оно есть? Постоянный страх не помогает пробуждению желания.

– Думаешь, мы выкарабкаемся?

Гарвин ответил после мгновенного колебания:

– Конечно.

– Ты просто противный обманщик.

– Это все военная жизнь. Она приучила меня не падать духом.

Язифь повела взглядом по поверхности пруда, около которого их группа разбила лагерь, по деревьям, чьи контуры четко вырисовывались на фоне заходящего солнца.

– Не думаю, что я смогла бы привыкнуть к миру, где все краски не такие, каким им положено быть.

– Очень даже сможешь, – заверил ее Гарвин. – Через пару-тройку лет станешь все воспринимать как должное.

Последовала пауза.

– Интересно, что сейчас делает Лой? – спросила Язифь.

«Очень надеюсь, – подумал Гарвин, – что мусфии подвесили его за яйца за связь с известной преступницей. Но, к сожалению, более вероятно, что он теперь стал владельцем и компании „Миллазин“».

Однако вслух он не сказал ничего.

– Страх обычно возбуждает меня, – прошептал Ньянгу на ушко Джо.

Они лежали в объятиях друг друга в стороне от остальной группы.

– Что, опять? Неудивительно, что ты был преступником.

По какой-то неясной для него самого причине Ньянгу рассказывал Джо Пойнтон о том, о чем обычно умалчивал, – об унижениях, которые испытывал в детстве, о юности вора и взломщика. Может, причина крылась в том, что и Джо была с ним честной, когда речь заходила о ее далеко не райской прошлой жизни.

– Конечно, опять, – промурлыкал он.

Два разведчика преследовали колонну мусфиев, сообщая по комсвязи свои наблюдения. Внезапно неизвестно откуда прилетела ракета и убила их в момент очередной передачи. Выслали группу для выяснения того, что именно произошло. Вернувшись, группа быстро доложила результат. Люди тут же отбежали на пятьдесят метров и спрятались в укрытие, как велел доктор Фрауде. Почти сразу же на том месте, где они только что стояли, взорвалась вторая ракета.

– Этого следовало ожидать, – заявил Фрауде Гарвину. – Мы слишком свободно прибегали к комсвязи, и они, в конце концов, сумели отследить наши сигналы. Нужно изменить тактику – ограничить число сеансов связи и постоянно переходить на новую частоту. Если и это не поможет, будем передавать сообщения через посыльных. Или, возможно, с помощью сигнализации флажками.

Петля затягивалась все туже.

– Ну, и как у нас дела, Моника?

– Еды хватит на… ну, дней на тридцать. Или больше, если, в самом деле, здесь есть что-то для нас съедобное. Что касается боевых единиц, то, наверно, две или чуть больше в расчете на человека.

Под боевой единицей понимался объем боезапаса, требующегося солдату для одного сражения: 150 патронов к бластеру, 500 – к вспомогательному оружию, два «сорокопута» на группу и так далее.

– Маловато, – мрачно заметил Гарвин.

– Очень даже маловато, – согласилась Моника.

По наблюдениям ученых, на борту корабля Кеффы было всего пять «бабочек», как они называли маленькие четырехместные суда. Тщательное наблюдение выявило интересный факт – во время вылета «бабочек» из корабля или их возвращения антирадарные детекторы наружных наблюдателей отключались. Это означало, что в такие моменты отключались и чувствительные сенсоры корабля. Очевидно, мусфии не были уверены, что их сенсоры в состоянии надежно различать, где друг, а где враг.

Стрелки с «сорокопутом» подобрались поближе к кораблю и дождались там наступления сумерек. Слетелись «бабочки», грузовой люк открылся. Последовал выстрел, «сорокопут» угодил точно в люк и взорвался. Огромный корабль содрогнулся, из него повалил дым. Но этим все и ограничилось. «Бабочек» впустили внутрь через вспомогательный грузовой люк, и на этот раз на корабле не стали отключать радар.

Ночью ремонтники поставили большую, безобразную заплату на месте образовавшейся в корпусе почерневшей дыры. И все пошло своим чередом.

Спустя день вроде бы ни с того ни с сего корабль Кеффы взлетел и во всех направлениях изрыгнул целый град дальнобойных ракет. Они угодили в деревья, валуны или просто в землю, где ничего и никого не было. Ни один солдат не пострадал.

– Что это? Системный сбой? Паника? Им что-то почудилось? Я что-то совсем запутался, – сказал Фрауде.

– Слишком мало данных, чтобы делать выводы, – отозвалась Хейзер.

Почва вокруг корабля оказалась загрязнена, и у Гарвина возникла мысль, что Кеффа хотел окружить корабль радиоактивным рвом.

Спустя два дня корабль неуклюже взлетел, приземлился на расстоянии трех километров от прежней стоянки, и охота воинов на людей продолжилась.

Этот инцидент так и остался загадкой.

Внезапно Хейзер и Фрауде исчезли на целый день и вернулись обратно вместе с группой, которая вела наблюдение за кораблем.

– Вы имеете хоть какое-то представление о военной дисциплине? – обрушился на ученых Гарвин. – Вам не приходило в голову, что мы беспокоимся?

– Мы ушли, не спросив у вас разрешения, – ответила Хейзер, – поскольку знали, что вы его не дадите.

– Только не наказывайте солдат, – добавил Фрауде. – Мы сказали им, что действуем по приказу.

– Вообще-то я думаю, что вы нас простите, – продолжала Хейзер. – Похоже, мы нашли способ избавиться от этих мусфиев. Единственный его недостаток состоит в том, что в результате мы наверняка застрянем на этой планете.

– Вообще-то мы искали способ захватить корабль, – пояснил Фрауде. – Но, к несчастью…

Черт, подумал Иоситаро, и почему все хорошие идеи приходят только в умные головы этой парочки? Судя по выражению лица Гарвина, у него мелькнула та же мысль. Однако стоило им выслушать, как именно ученые проводили свои «исследования», и оба побелели как мел.

– Не найдете вы таких сумасшедших, – изумленно пробормотал Ньянгу.

– А мы думаем, что найдем.

– Ну да, двое у нас уже есть, – сострил Ньянгу. – Еще дюжину таких же сдвинутых, и дело в шляпе.

– Дюжину сумасшедших и двух лучших альпинистов РР, – угрюмо добавил Гарвин.

– И это не проблема! – видимо, заражаясь многообещающей идеей, воскликнул Иоситаро. – Я и Моника.

Гарвин кивнул.

– Чего не сделаешь от страха застрять тут неизвестно насколько, – пробормотал он.

– А ты полагаешь, лучше торчать тут, обгладывая деревья и дожидаясь, пока к мусфиям прибудет подкрепление?

Получив добро, Фрауде и Хейзер занялись основательными исследованиями. После двух дней наблюдений они пришли к выводу, что мусфии, как и все другие солдаты, имеют несчастливую склонность быстро создавать устойчивые привычки.

На рассвете и в сумерках – традиционное время для нападения – они занимали оборонительную позицию в окружающей корабль траншее, вырытой довольно небрежно не глубже чем по колено. Отдежурив, солдаты возвращались на корабль, чтобы получить задание на дальнейшее. Если «летучка» происходила утром, они отправлялись на поиски людей, а если вечером, то оставались на корабле. Спустя несколько минут включались прожектора, радары и устройства инфракрасного видения. Так продолжалось до рассвета.

Однажды какое-то создание во время вечерней «летучки» спряталось около опор корабля, а потом, когда солдаты ушли, проскользнуло к ближайшим деревьям. Точнее, попыталось проскользнуть – чуткие приборы тут же засекли его, и моментально последовал ракетный удар.

– Мне казалось, что корабль, построенный для сражений на поверхности планеты, не должен иметь такой ужасающий пробел в организации своей защиты, – пустился в рассуждения Фрауде. – Это лишний раз подтверждает – берясь за дело, используй соответствующий инструмент. В данном случае применение этого космического чудовища может представлять опасность для его экипажа.

Иоситаро подумал, что применение этого космического чудовища представляет опасность не только для экипажа, но счел за лучшее промолчать.

В развитие своей теории Хейзер и Фрауде провели эксперимент. Следующей ночью, когда воинов отозвали в корабль, ученые прокрались к одной из его опор и обследовали корабль. Этот корабль не предназначался для полетов в атмосфере, поэтому его форма выглядела обтекаемой только со значительного расстояния. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что его корпус утыкан множеством выступающих механизмов – радаров, сенсоров и прочего в том же духе.

Закончив осмотр, ученые дождались рассвета и проскользнули обратно тем же путем, каким пришли. И отправились докладывать о своих наблюдениях Гарвину.

– Это сработает? – спросила Язифь, стоя рядом с Бегущим Медведем и провожая взглядом отряд, исчезающий среди деревьев.

– Может быть.

– А если нет? – Бегущий Медведь пожал плечами. – Как думаешь, друг Аликхана когда-нибудь объявится?

Больше всего Бегущему Медведю хотелось рявкнуть: «Черт, откуда мне знать?» Но он сдержался и сказал:

– У нас, индейцев, есть такая поговорка: делай что можешь, а там будь что будет. Давным-давно была такая штука, которая называлась… да, флим. Что-то вроде сегодняшней развлекательной холопередачи, но только не трехмерной. Моим людям почему-то очень нравилось смотреть флимы из серии под названием «Туземцы и ковбои». Ковбои иногда бывали солдатами, а иногда простыми людьми, но всегда они пытались украсть у туземцев их землю. Все эти флимы заканчивались одинаково – ковбои в конце концов попадали в ловушку и представали перед лицом правосудия, а туземцы праздновали победу. Трубил рог, предводитель туземцев оглядывался по сторонам и поднимался на вершину холма. Всегда, всегда, всегда туземцы побеждали ковбоев. Мои люди – те же самые туземцы, и я никогда не мог понять, почему им так нравилось смотреть это.

– Мне это тоже непонятно, – сказала Язифь. – Ох, нет, я понимаю. Парень, ты просто стараешься мне помочь?

– В отличие от нас, людей мрачных, которые не хотят, чтобы у тебя было чересчур хорошее настроение, – заметил незаметно подошедший Гарвин.

– Клянусь, я никогда не пойму солдат, – призналась Язифь.

– Приветствую тебя среди нас. Можешь идти складывать вещи – мы должны быть готовы отправиться вслед за Иоситаро.

Всего их было двенадцать. Крадучись, они зигзагами подобрались к мусфийскому кораблю.

Все, за исключением Лир и Иоситаро, тащили тяжелые заплечные мешки со взрывчаткой и другим снаряжением. Никто не смотрел в сторону толпившихся у трапа мусфиев – из чистого суеверия, чтобы не насторожить чужеземцев.

Но вот все мусфии скрылись в корабле, люк за ними закрылся, и солдаты как можно быстрее, на руках и коленях, наполовину побежали, наполовину поползли под прикрытие огромных труб двигателя корабля. Ньянгу поднял взгляд на решетку над головой. «Если бы я и впрямь был героем вроде Космического Странника, мы бы проползли по этим трубам и, ясное дело, в конце обнаружилась бы дыра размером как раз с человека. Мы выбрались бы из нее и перестреляли бы всех этих плохих парней. Но лично я буду счастлив, если мы просто уцелеем».

Никто из них не планировал лазить по горам – впрочем, никто не планировал и оказаться на борту корабля-матки – поэтому все экзотическое снаряжение осталось на D-Камбре. Так что восхождение обещало быть интересным.

Ньянгу и Моника соорудили кое-что из веревок, которые любой солдат всегда носит с собой, и прихватили несколько голышей для упора. Большинство солдат имели при себе карабины – конечно, не для скалолазания – так же как ремни, канаты, веревки разных размеров и все такое прочее. Так что Ньянгу и Монике не все пришлось импровизировать. Альпинистских крючьев у них просто не было, так что и расстраиваться по этому поводу не стоило. По правде говоря, Ньянгу полагал, что они вряд ли помогли бы им карабкаться по металлическому корпусу корабля.

Они связались веревкой на расстоянии пяти метров друг от друга. Иоситаро приподнялся, уцепился за что-то, подтянулся, нашел опору для ног и пополз вверх поначалу очень медленно, но потом все быстрее по мере того, как тело вспоминало все, чему его учили, – бесконечные часы практики скалолазания и даже упражнения в свободное время, если ему удавалось найти среди своих товарищей таких же безумцев.

Они медленно ползли по корпусу корабля, находя то антенну, то какой-то непонятный выступ, чтобы зацепиться за него и помочь другому. То первым шел Ньянгу, то Моника. Вообще-то она была более сильным альпинистом, чем он, но, судя по всему, предпочитала быть в связке второй. Один раз он оступился и соскользнул вниз метра на три, но потом сумел зацепиться.

Он старался не смотреть вниз, чтобы не видеть, как далеко в случае чего придется падать. Надеясь, что Моника не замечает, как ему страшно, он продолжал упорно карабкаться вверх. Плечевые мышцы прожигала рвущая боль, ноги ободрались до крови, пальцы сводило судорогой.

В какой-то момент он всунул голыш в щель между плитами, которыми был обшит корабль, перекинул через него ремень с карабином, зажал с его помощью веревку и сделал Монике знак, чтобы она ползла дальше первой. Он следовал за ней с мучительной болью во всем теле, медленно, монотонно. Казалось, этому не будет конца.

Скоро его голова уперлась в подошвы Моники. Он подумал было, что у нее возникли проблемы, но внезапно понял, что просто они достигли своей цели – грузового люка, взорванного «сорокопутами» и торопливо залатанного мусфиями, на высоте около трехсот метров над землей.

Даже в темноте он разглядел улыбку на лице Моники. Она отползла в сторону и нашла выступ, на котором можно было стоять. Вскоре Ньянгу оказался рядом с ней. Да что там стоять – по этому выступу можно было даже передвигаться. И больше того. В метре над ними обнаружились две распорки, за которые можно было надежно привязать веревку. Моника залезла в рюкзак Ньянгу и достала оттуда большой моток очень тонкой веревки в несколько сот километров длиной. Она развязала ее и сбросила один конец на землю.

Последовали два сильных рывка, и они начали разматывать веревку, перекинув ее через шкив, вырезанный из твердого дерева. Потом тысячу лет веревка уходила вниз, к ней привязывали взрывчатку, и еще тысячу лет они вытягивали ее наверх и закрепляли на поверхности заплаты. И так повторялось двадцать раз!

Ньянгу бросил мутный взгляд в сторону горизонта, надеясь, что он еще не начал светлеть. Теперь можно было возвращаться.

Они поползли вниз по кораблю, используя крепления, установленные по пути наверх. В какой-то момент Моника едва не сорвалась и с силой ударила ногами о корпус. Но тут же она выровнялась, надеясь, что грохота никто не услышал. И вот они оказались на земле.

Единственным желанием Ньянгу было – рухнуть, отключиться, по крайней мере, на неделю. Но тут он разглядел лица своих товарищей и подал сигнал. Они поползли обратно тем же путем, каким пришли. Потом они дождались, пока откроется люк, и побежали в укрытие, торопясь сделать это прежде, чем мусфии займут свои места в траншее.

– Эта честь принадлежит тебе, – Ньянгу вручил Гарвину коробку со взрывателем.

Вся их группа, немного нервничая, ожидала на вершине холма в удалении от корабля.

– Отдай эту штуку нашему доброму доктору, – ответил Гарвин. – Это его идея.

Фрауде взял детонатор и перевел взгляд на возвышающийся вдалеке корабль. Уже совсем рассвело, и перед ним выстроились мусфии. Фрауде облизнул губы и покачал головой:

– Нет. Я, ох…

Гарвин отобрал у него детонатор.

– Не стоит так волноваться, – мягко сказал он. – Иногда я жалею, что не обладаю вашей порядочностью… Первый твег, поскольку именно вы выполнили большую часть работы, прошу.

– А я? – тут же вскинулся Иоситаро.

Но Моника уже взяла в руки коробку, отпустила «собачку» предохранителя и недрогнувшей рукой нажала на кнопку.

Кеффа решил сам провести утреннюю «летучку» и спускался по трапу, глядя на своих воинов и в который раз задаваясь уже надоевшими вопросами. Почему он никак не может покончить с этими жалкими тварями? Когда прибудет долгожданное подкрепление?

Внезапно один из офицеров остановился и указал куда-то вверх. Недовольный тем, что прервали его размышления, Кеффа проследил за его взглядом и увидел клубок маленьких предметов, каким-то непонятным образом закрепленных на корпусе корабля. Мелькнула мысль: что это такое?

Возникла ослепительная вспышка, по яркости почти сравнимая с солнцем, и к небу поднялось грибовидное облако дыма. Из люка вырвалась струя пламени, но быстро угасла. Повалил густой дым, возник все усиливающийся грохот.

Позднее Гарвин и Моника клялись, что видели опоясавшую корабль трещину, замерцавшую алым. Она расширилась буквально в одно мгновение, и верхняя треть корабля со взрывом разлетелась на части. Земля задрожала, ударные волны одна за другой сотрясали воздух.

Под их напором разбегающиеся во все стороны люди падали и снова вставали, шатаясь, точно пьяные. Высоко в небе возникли узкие цветные полосы, похожие на северное сияние, – зрелище, которого никто и вообразить себе не мог.

Аликхан остановившимся взглядом смотрел в пустоту. Люди собрались вместе, бежав от устроенного ими самим армагеддона.

– Брось, – воззвал Дилл к мусфию. – Кеффа сделал бы с тобой то же самое, даже еще хуже – он убивал бы тебя медленно.

Аликхан никак не реагировал. Дилл оставил его одного, устремившего взор туда, где взрывы все еще продолжались.

На протяжении трех дней они слышали звуки, издаваемые умирающим кораблем Кеффы. Гарвин отправил двух добровольцев с дозиметром обследовать местность вокруг корабля на предмет радиации. Устройство зажужжало уже в километре от останков корабля, и разведчики вернулись.

Никто не знал, уцелел ли хотя бы один мусфий из числа находившихся за пределами корабля.

* * *

Спустя пять дней после возвращения разведчиков в атмосферу вошел еще один мусфийский корабль. Он пролетел над развалинами корабля Кеффы и над обгоревшим кораблем-маткой, который люди теперь использовали как базу. Аликхан внимательно изучал его в бинокль Моники.

– Ну?

– Еще один проклятый ковбой, – пробормотал Бегущий Медведь.

– Голубое с желтыми полосками, – сообщил Аликхан. – Это эмблема Сензы и его расчетчиков.

Какой-то солдат в задних рядах задал вопрос, вертевшийся у всех на языке:

– Где его так долго носило?