Текст книги "Лики огня"

Автор книги: Кристофер Банч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

– Как думаешь, зачем это было сделано?

– Откуда же мне знать? – сказал Дилл. – Может, дела пошли еще хуже, чем было прежде. Может, твой отец решил, что из гнид уже вылупились вши.

– Что это значит?

– Неважно.

В молчании они продолжили путь.

Уже в сумерках Дилл увидел гиптеля, пьющего из ручья воду. Сельские аборигены Камбры разводили их ради нежного белого мяса. Видимо, это было одно из таких животных. Во всяком случае, гиптель не выказал особого страха, когда Дилл замахнулся на него камнем.

Дилл разделал животное, разжег костер, соорудил вертел из прочной зеленой дровины, зажарил гиптеля и подач его с плодами, которые нарвал в джунглях, вместо тарелок использовав широкие листья. Они поели, все еще обмениваясь фразами только по необходимости.

После того как Аликхан зарыл в землю листья и кости гиптеля, они сидели, глядя на угасающий огонь, который еле-еле разгонял обступившую их со всех сторон тьму.

– Если позволишь, – сказал Аликхан, – я хотел бы поговорить о том, что мы видели сегодня.

– Может, лучше не надо? Я могу не сдержаться.

– Думаю, мне следует рискнуть, – сказал мусфий. – Помнишь, я говорил, что был учеником мусфия, которого звали Сенза? Он лидер клана под названием Полперро. Они занимаются расчетами. Это те, кто решает, стоит ли ввязываться в то или иное рискованное предприятие, позволительно ли оно в свете нашего предназначения и, в конечном счете, допустимо ли с точки зрения наших законов.

– Юристы?

– Когда мой наставник обучал меня, он говорил, что это довольно точная аналогия. Как я уже говорил тебе, Сенза не раз повторял, что нужно учиться на прошлых ошибках. Такой ошибкой была та, которую мы совершили, сражаясь с Конфедерацией еще во времена отца моего отца. Он учил, что, даже уходя корнями в постыдное для нас прошлое, такие ошибки дают нам урок, служат руководством на пути в будущее. Он часто задавался вопросом, не является ли наше страстное желание чуть что ввязываться в битву, которое обеспечило нам власть над другими животными в процессе нашей эволюции, помехой или даже роковым пороком теперь, когда мы достигли уровня цивилизации. Хотя, конечно, то, что мы видели сегодня, нельзя назвать примером цивилизованности.

Дилл кивнул, с трудом сдерживая закипающий гнев.

– Мой отец убежден, что Сенза и его сторонники – предатели нашей расы. Когда ему стало известно, что я заинтересовался учением Сензы, он потребовал, чтобы я прервал занятия и поискал себе какое-нибудь другое дело. Я знал – он хочет, чтобы я стал воином. К тому же мне всегда нравилось летать. Таким образом, подумал я, мне удастся угодить ему. Знаешь, это нелегко – когда твой отец военный лидер. А как обстоит дело с твоими родителями?

– Мне особенно рассказывать нечего, – ответил Дилл. – Моя мать имела ранчо в одном из вновь открытых миров. Это значит, что она выращивала животных на мясо. Отец был музыкантом и тем сразил ее наповал. Ну, и в результате на свет появился я. Когда мне было года три-четыре, он бросил ее. Черт меня побери, если я знаю, что с ним стало. Меня это никогда не интересовало.

Меня мало чему учили, и когда я подрос, то отчетливо понимал только одно – что чертовски не хочу работать на ранчо. Работа, работа – без конца, и даже уехать никуда нельзя дольше, чем на день. Надо постоянно кормить, поить животных и убирать за ними навоз. Но, казалось, никакой другой возможности у меня нет.

Когда мне было что-то около пятнадцати, мать отправилась на охоту, чтобы пополнить запас скота. Наверно, она была не слишком осторожна, потому что упала с баркаса, и ее затянуло под него.

Я выставил наше хозяйство на продажу, и какой-то ублюдок, воспользовавшись моей молодостью и неопытностью, предложил мне всего пятнадцать процентов от той суммы, в которую оно оценивалось. Но я не стал торговаться или дожидаться лучшего покупателя – я был до смерти рад бросить все это.

Я отправился в главный порт планеты и стал думать, что делать дальше. Случайно проходил мимо призывного пункта и… Ну, остальное понятно – романтика и прочее дерьмо в том же духе, – Дилл пожал плечами. – Так что, если речь идет об отце, на самом деле я ничего о нем не знаю.

– Прошу прощения, – сказал Аликхан. – Я все еще не слишком хорошо знаю ваш язык, но, думаю, правильно понял твой рассказ. Приношу свои извинения. Всегда есть ситуации хуже той, в которой находишься.

Но давай вернемся к тому, в чем я пытаюсь разобраться. И пожалуйста, пойми, когда я говорю все это, то пытаюсь прорваться сквозь чащу тех истин, которые мне с детства внушали отец и другие члены моего клана и которые до недавнего времени казались мне абсолютно верными.

Мне не нравится то, с чем я столкнулся, прилетев сюда. Вообще не нравится. Мы, мусфии, и так обладаем определенным влиянием на Камбре, и мне совершенно непонятно, зачем нужно стремиться еще больше усилить его. Мне эта война кажется чем-то вроде свалки, которую устраивают детеныши, когда чувствуют, что когти у них отросли. С той лишь разницей, что там дело кончается лишь маленькими порезами, а здесь – горами трупов. Мне хотелось бы как-то повлиять на ход событий.

– Ты всегда можешь перейти на нашу сторону.

– И пойти против своих? Убивать их ради людей?

– Прости, – сказал Дилл. – Это чушь собачья. Я не должен был так говорить.

– Будем считать, что ты ничего не говорил. Но ведь наверняка можно сделать хоть что-то.

– Если ты, в конце концов, придумаешь, что именно, обязательно дай мне знать.

На следующий день разразился шторм. Деревья в джунглях гнулись и ломались, брызги морской пены размывали границу между морем и воздухом, ветер швырял песок в лица Дилла и Аликхана. Они спрятались под деревом, достаточно прочным, чтобы устоять под напором ветра, и разговаривали или, точнее, пытались разговаривать под грохот разбушевавшейся стихии.

Как обойтись без трупов и убийств, они так и не придумали, но оба были согласны в том, что предпочли бы играть в боевые игры, а не иметь дело с настоящими ракетами и бомбами.

Но война, похоже, является неотъемлемой частью вселенной.

– По крайней мере, до тех пор, – сказал Аликхан, – пока те старики, которые начинают войны, не должны сами сражаться в них.

– Может быть, – Дилл откусил сорванный в джунглях фрукт, – в солдаты нужно рекрутировать тех, кто постарше.

Аликхан издал звук, обозначающий веселье, и сделал лапой жест отрицания.

– Нет. Даже если бы нам это удалось, старики все равно развязали бы войну, а потом сидели бы со своими друзьями хоть и на передовой, но в уютных командных кабинетах и рассуждали о том, как ужасно, что снова разразилась война.

– Долго еще до того места, о котором ты говорил с такой таинственностью и откуда, по твоим словам, можно добраться до цивилизации? – спросил Аликхан. – Джунгли наводят на меня тоску, и я все время голоден.

– Потерпи, странник, еще каких-нибудь пять миль.

Аликхану было непонятно, что означают слова «странник» и «миля» и почему Дилл то и дело принимался хохотать. Хотя причину последнего он, пожалуй, понял, когда с наступлением вечера они все еще брели по побережью, зажатому между водой и дикими джунглями. На протяжении дня Дилл четырежды прибегал к своей лжи – этому излюбленному методу командиров на марше – и каждый раз был не в силах удержаться от смеха.

В океан вдавался длинный каменный мыс, и они внимательно обследовали его.

– Похоже, снова придется углубляться в джунгли, чтобы обойти эту гряду, – проворчал Дилл.

– Нельзя придумать чего-то другого? – спросил Аликхан. – Похоже, обходить придется долго – это горное образование тянется в глубь острова довольно далеко.

– Так оно и есть. Но огибать его со стороны моря по этим сумасшедшим волнам нравится мне еще меньше. Что скажешь?

– Может, удастся забраться на вершину, а потом спуститься с той стороны?

Дилл вздохнул:

– Это не хуже и не лучше, чем все остальное. Ладно, попробуем. Все, чем мы рискуем, это ногти… и когти.

Дилл надел ремни антиграва, включил его на полную мощность, подошел к скалам, нашел опору для ноги и начал подниматься. Аликхан следовал за ним по пятам. Вскоре выяснилось, что взбираться не так уж трудно – скала оказалась старая, вся в трещинах, было куда поставить ногу и за что уцепиться рукой.

Мусфий карабкался гораздо ловчее Дилла.

– Ну, в точности полевые тренировки в РР, – тяжело дыша, бормотал Дилл. – Я солдат, а не скалолаз. Черт, сколько еще лезть… Вот бы кто-нибудь сверху сбросил веревку…

Он протянул руку, чтобы уцепиться за выступ скалы, и тут двигатель антиграва сдох. От неожиданности Дилл вскрикнул, потерял равновесие и, пролетев метров десять, упал в небольшую заводь, отделенную от моря выступающей скалой. Он вынырнул на поверхность, судорожно барахтаясь и отплевываясь.

– Иду! – закричал Аликхан и бросился вниз – туда, где волны плескались о берег маленькой заводи.

– Я… Вроде все в порядке… – Дилл добрался до края скалы и уцепился за него. – Черт возьми, придется научиться плавать, как следует.

Аликхан был уже совсем рядом и протягивал Диллу лапу. Тот потянулся к нему, ноги у него соскользнули, и он снова рухнул в воду, но тут же вынырнул, судорожно молотя руками.

– Я держу тебя, – Аликхан начал вытягивать его.

И тут в заводи за спиной Дилла мелькнуло что-то – шипящее, точно набегающие на берег волны, серое, клювастое, с вертикальной щелью единственного глаза. Дилл зашарил рукой по карманам в поисках пистолета. Аликхан продолжал тащить его на себя, и тут зверь – кто бы он ни был – вцепился когтистой лапой в ногу Дилла.

– Опусти голову! – закричал Аликхан, и Дилл рефлекторно повиновался, погрузив лицо в воду.

Позади него что-то сильно грохнуло, и на мгновение он почувствовал сильное давление на барабанные перепонки, глаза и нос. Потом это ощущение пропало, когтистая лапа разжалась, и Аликхан снова энергично потащил его к себе.

– Вылезай! Я не знаю, убил его или нет!

Хватая ртом воздух и помогая друг другу, они выползли на берег, принялись яростно карабкаться вверх и, остановившись только на вершине скалы, обернулись, глядя на заводь. На мгновение поверхность воды раскололась, оттуда вынырнуло что-то с разорванными конечностями, вытекшим глазом и тут же снова ушло под воду.

– Господи Иисусе… – пробормотал Дилл. – Что это было?

– Не знаю, – ответил Аликхан. – В нашем кратком справочнике сказано лишь, что в море и джунглях этого мира водится много неизвестных существ и что нужно быть осторожным.

Дилл скептически посмотрел на молодого мусфия:

– Тогда другой вопрос, поинтереснее. Каким это образом ты убил или, скорее, оглушил его, поскольку он все еще барахтается там, внизу?

– На самом деле в моем «аксае» было три гранаты с «осами», – ответил Аликхан. – Одну ты просто не заметил.

– Это что же – ты уже сто раз мог дождаться, пока я усну, прихлопнуть меня и продолжить путь в одиночку?

– Мог, – ответил Аликхан. – Но ведь я дал тебе «честное слово».

– Сукин ты сын, – Дилл протянул ему раскрытую ладонь.

– И что мне с ней делать?

– Ты плохо знаешь местные обычаи. Сожми мою руку и потряси ее вверх и вниз.

– Вот так?

– Именно так. И возьми обратно свой проклятый пистолет.

Позже в тот же день они услышали шум двигателя и стали шарить глазами по небу.

– Нет, – сказал Аликхан. – На воде. Вон, видишь?

– Судно.

– Может, еще раз попробуешь свое зеркальце?

Дилл так и сделал, и на этот раз их заметили. Рыболовецкое судно изменило курс, направилось в их сторону и остановилось метрах в двадцати от берега.

– Вижу вас, – послышалось из громкоговорителя. – Выглядите вы, прямо скажем… Кто за старшего?

– Я! – закричал Дилл. – И нам нужна помощь. Мы пилоты, были сбиты несколько дней назад.

– Ты не возражаешь, если я разнесу на куски это мохнатое дерьмо? У меня, знаешь ли, совсем недавно погибли друзья в бухте Бокейдж.

Из кабины вышла женщина с ружьем в руках и остановилась у леера капитанского мостика.

– Нет! – закричал Дилл. – Он с нами! Мы оба из Корпуса, из лагеря Махан, остров Шанс.

– Нечего заливать мне, дружок. Или, может, этот чужеземец накачал тебя какими-то своими наркотиками?

– Ничего подобного. Видишь? У меня пистолет. Уверяю тебя, этот мусфий абсолютно безвреден.

– Вот как… Ладно, вы доплывете?

– Он – да, а я плаваю плохо.

– Я подойду как можно ближе к берегу, – сказала женщина. – Вам останется только забраться на судно.

– Хорошо.

Дилл вошел в воду и поплыл, Аликхан следом. На капитанский мостик вышел мужчина с багром в руке.

– Хватайся за него, – сказал он.

Дилл послушался и, подтянувшись, уцепился за поручни. Когда Аликхан сделал то же самое, Дилл увидел, как женщина-капитан заскрежетала зубами и снова подняла ружье. Вырвав у мужчины багор, Дилл отбросил его, выбил ружье из руки женщины, выхватил пистолет и навел на нее.

– Прошу прощения, леди, – сказал он, краем глаза следя за Аликханом, который уже стоял на палубе, – но месть на время отменяется. Тем не менее, спасибо за то, что спасли нас.

Глава 16

Вленсинг организовал новое наступление на лагерь Махан, но на этот раз предпринял не лобовую атаку, а действовал гораздо тоньше. Сначала он обрушил на Махан артиллерийские и бомбовые удары, не предпринимая никаких попыток высадить десант.

Звено «аксаев» и три «велва», укомплектованные лучшими пилотами и артиллеристами, пока находились в резерве. Вленсингу стало мучительно больно при мысли, что его погибший отпрыск должен был находиться среди них.

В подземельях Махана в воздухе висела пыльная дымка, серый налет покрывал лица солдат, стены и пол непрерывно содрогались.

После артподготовки Вленсинг бросил в бой «винты». Но это был ложный маневр – на кораблях не было десантников, только пилоты и артиллеристы. Как только «винты» пошли на снижение, из-под земли высунулись дула артиллерийских орудий и обстреляли их. Потеряв всего три корабля, «винты» развернулись, перегруппировались над заливом и снова атаковали лагерь.

И на этот раз из-под земли показались дула артиллерийских орудий – в точности так, как рассчитывал Вленсинг. А теперь он бросил в бой свои «аксаи» и «велвы», но сейчас они не поливали огнем весь остров, как прежде, а наносили точечные удары по артиллерийским позициям Корпуса. Как только артиллерийская установка высовывалась из-под земли, на нее обрушивался огонь «аксаев» и «велвов». Почти сразу же удалось поразить три установки, и огненные вихри помчались по подземным туннелям. Вленсинг приказал сосредоточить весь огонь в непосредственной близости от трех взорванных установок.

«Велвы» и другие мусфийские корабли с бреющего полета утюжили эти участки местности и уничтожили еще две ракетные установки противника. Вленсинг бросил в атаку все, что имел в резерве, и к полудню практически подавил сопротивление Корпуса.

Теперь он снова ввел в бой «винты», но на этот раз в них уже сидели десантники. И хотя их обстреливали изо всех нор и щелей, мусфиям удалось закрепиться на стратегически важном участке острова Махан. К ночи десятая часть острова перешла в руки мусфиев. Корпус оказался не в силах помешать приземлению новых кораблей и дальнейшей высадке десантников на захваченной ими территории.

Дальнейшее развитие событий теперь не вызывало сомнений.

– Вы знаете, что произошло? – спросил коуд Рао.

– Да, сэр, – ответил Гарвин.

Они с Иоситаро старались не смотреть друг на друга – их командир выглядел так, точно с начала осады постарел на двадцать или даже тридцать лет. Мил Ангара, хаут Хедли и альт Эрик Пенвит выглядели ненамного лучше.

– Говоря коротко, – сказал Рао, – захват мусфиями острова – это вопрос нескольких дней или даже меньше.

Гарвин, не мигая, смотрел на него, изо всех сил стараясь не дать эмоциям взять над собой верх.

– Да, сэр.

– Помнишь, не так давно вы высказывали мысль, что нам следует сражаться не обычными методами, а прибегнуть к тактике партизанской войны? – Рао потер усталые глаза. – Возможно, вы были правы. – Гарвин и Ньянгу хранили молчание. – Я хочу задать вам действительно неожиданный вопрос, сейчас уже слишком поздно сделать то, что вы предлагали тогда?

Гарвин перевел взгляд на Ньянгу.

– Это будет чертовски трудно, сэр, – ответил тот. – В РР сейчас осталось всего девяносто три бойца. Может, к нам присоединятся и другие, но не знаю сколько. Солдаты измотаны. Война, о которой идет речь, – чертовски грязное и опасное дело, сэр. Риск необычайно велик – насколько мне известно, мусфии не берут пленных. Если мне позволено задать такой вопрос: сколько бойцов сейчас на острове?

– Примерно две тысячи двести, – ответил Ангара. – Согласно донесению на сегодняшнее утро.

– Самая большая проблема состоит в том, – вмешался в разговор Гарвин, – как вывезти всех возможных добровольцев с острова. Есть смысл попытаться переправить их в Леггет, а потом спрятать где-нибудь подальше.

– На этот счет у меня есть план, – ответил Хедли. – Думаю, он может сработать.

– Хорошо, сэр, – сказал Иоситаро. – А что будет с остальными полками Корпуса?

– В них осталось не так уж много людей, – ответил Рао.

– Но они, по крайней мере, уже находятся на материке, – заметил Гарвин.

– Если вы точно решили действовать нашим способом, сэр, – продолжал Иоситаро, – то, наверно, есть смысл отдать им приказ разбиться на небольшие группы и попытаться выйти из окружения. Если это им удастся, пусть затаятся, кто где сможет. Пойдут в деревни, о которых известно, что там безопасно. Или спрячутся у друзей. Пусть прихватят с собой любое оружие, какое смогут. В особенности такое, которое легко унести и спрятать, – пистолеты, гранаты и прочее в том же духе. Желательно унести с собой как можно больше бластеров в модификации базового карабина. Если они увидят, что можно вывезти более тяжелое оружие, то бог им в помощь. Передайте им, что, конечно, в городах легче затеряться, но если у них есть родственники или друзья в сельской местности, пусть идут туда. И пусть затаятся и ждут. Мы призовем их, когда настанет время.

– Как конкретно вы это сделаете?

Гарвин вопросительно посмотрел на друга – эту сторону дела они пока не обсуждали.

– Мы обдумывали этот вопрос, – тем не менее, заявил Ньянгу. – Скажите им, пусть следят за холопередачами «Матин».

– Вы нашли способ заставить Лоя Куоро или кого-то из его людей работать на себя? – недоверчиво спросил Хедли.

– Сэр, нет смысла обсуждать это прямо сейчас, – Гарвин изо всех сил попытался сдержать улыбку, вызванную бесстыдной ложью друга. – Когда придет время, мы вам изложим все в подробностях.

Хедли заколебался, но потом все же кивнул:

– Но я хочу быть в курсе еще до того, как вы начнете действовать.

Лицо Рао немного просветлело. Чувствовалось, что в его душе ожила надежда.

– Если мы распустим другие подразделения, – сказал он, – это может создать некоторый хаос и отвлечь хотя бы часть внимания мусфиев от лагеря Махан, что обеспечит нам несколько дополнительных часов или даже дней.

Хорошо. Действуем таким образом. Мил Ангара возглавит Корпус. Его штаб-квартира переносится на остров Миллион до тех пор, пока ее местоположение удастся сохранить втайне. Хедли по-прежнему командует Вторым полком. Вы оба получаете повышение. С этого момента вы не просто волонтеры – вам присваивается звание милов.

Предоставляю вам полную свободу действий. Воюйте с нашим врагом до тех пор, пока сможете, и так, как сможете. Если в какой-то момент вы решите прекратить борьбу, капитулировать… Ну, что же, это будет ваше решение. Эрик, вы поступаете в распоряжение Ангары. Служите ему так же верно, как служили мне.

– А что будет с вами, сэр? – спросил Эрик.

– Я остаюсь командующим лагеря Махан.

– Но…

– Вы слышали мои приказы, джентльмены. Выполняйте их.

Ангара, Хедли и Пенвит вытянулись по стойке смирно.

– Минуточку, сэр. – Это был Иоситаро – единственный, на кого эмоциональная насыщенность момента не оказала воздействия.

– Да? – отрывисто спросил Рао.

– Вы еще поддерживаете ком-связь с другими подразделениями? Она надежно защищена от прослушивания?

– Конечно. Я обращусь к ним до того, как мы приступим к завершающей фазе.

– Прошу вашего разрешения воспользоваться этой связью. Надеюсь, мне удастся уложиться в час.

– Не возражаю, – раздраженно ответил Рао. – Что-нибудь еще? – ответом ему было молчание. – Все свободны. Займитесь подготовкой немедленно и поставьте меня в известность, когда все будет закончено. И да помогут нам боги.

– Слушаю вас, сэр, – обратился Гарвин к Хедли, когда они все оказались за стенами кабинета Рао. – У вас есть какие-то дополнения к предложенной схеме?

Хедли объяснил ему, что он имел в виду.

– Хотите сложить все яйца в одну корзину, сэр?

– В данный момент нам несколько не хватает кораблей, – ответил Хедли. – На случай, если ты не заметил.

– Веский довод.

Все вокруг задрожало от очередного бомбового залпа наверху, и Иоситаро ухватился за стену. Хедли посмотрел на Ангару.

– А ваше мнение, сэр?

– Я восхищаюсь людьми, которые в трудных обстоятельствах хватаются за соломинку, – Ангара посмотрел на дверь кабинета Рао. – По-моему, наш старик из их числа. – Гарвин и Ньянгу не ответили. – Ну, чему быть, того не миновать. Пошли, пора заканчивать с этим дерьмом.

* * *

Затрещали статические разряды, потом голос Джо Пойнтон снова стал слышен ясно:

– Говори.

Иоситаро закончил свои объяснения.

– Значит, я должна записать то, что ты хочешь, передать запись тебе, а ты ретранслируешь ее по всем городам?

– Правильно, – подтвердил Ньянгу. – Таким образом, даже если мусфии отследят передачу, поймать тебя они не смогут.

После недолгой паузы послышался смех.

– Спорю, тебе никогда даже в голову не приходило, что придется обратиться ко мне с такой просьбой.

– Если не кривить душой, то да, ты права.

– Почему бы и нет?

– В самом деле, почему бы и нет?

– Я буду готова через пять… нет, через десять минут, – сказала Пойнтон. – И сразу же свяжусь с тобой.

– Жду.

– Вот еще что. Постарайся уцелеть. Мы могли бы вспомнить то… что было давно.

– Это полностью совпадает с моими собственными намерениями, – ответил Ньянгу. – Конец связи.

– Такая уйма денег, сэр… – пробормотал Баку аль Шариф.

– Это точно, – согласился Гарвин. – Используй их с умом.

– Сэр… А что помешает мне сбежать с ними? Не подумайте, что я и в самом деле собираюсь сделать это. Мне просто любопытно.

– Ничего не помешает, – ответил Гарвин. – Кроме того, что ты честный человек, который ненавидит мусфиев и хочет сражаться с ними.

– Плюс, – проскрипела первый твег Моника Лир, – если ты истратишь хоть один из этих проклятых кредитов не на то, чтобы сохранить свою поганую задницу и продолжать сражаться всеми доступными способами, я тебя из-под земли достану, вырву кишки и заставлю сварить их мне на ужин.

– Понял, первый твег. Не сомневайтесь, первый твег. Я просто так спросил, из любопытства.

– Следующий, – распорядился Гарвин. Очередной солдат РР подошел к столу и во все глаза уставился на пачку кредитов, пожертвованных роте Язифью Миллазин.

– Всем станциям, – открытым текстом объявил техник. – Приготовьтесь записать и передать дальше обращение коуда Рао ко всем оставшимся в строю солдатам.

Он вопросительно посмотрел на Иоситаро, и тот кивнул. Техник нажал клавишу. Из громкоговорителей донесся женский голос, спокойный и уверенный:

– Говорит Джо Пойнтон. Я 'раум. Не так давно я была советником Планетарного правительства, но покинула Совет и ушла в подполье, предвидя, что очень скоро эта организация станет не более чем марионеткой мусфиев. Так и произошло. До того как стать советником Планетарного правительства, я была членом Сопротивления, работала в Группе планирования вместе с первым комстоком Брайаном, а потом с Джорданом Бруксом. Мы сражались за то, во что верили, и… проиграли. Возможно, однако, что в результате наших действий Камбра изменилась, и значит, наши труды не пропали даром. Хотя, может быть, это и не так.

Но теперь мы столкнулись с гораздо более могущественным противником, которому безразлично, кто мы – 'раум или рантье. Над всем человечеством нависла угроза оказаться под пятой мусфиев. Неизвестно, что ждет нас в этом случае – рабство или что-нибудь гораздо более худшее. И теперь я призываю вас, мои товарищи 'раум, выступить против них. Я призываю вас не к лобовой атаке, а к борьбе тем же самым способом, которым мы сражались… – и почти победили… – с рантье и солдатами Конфедерации. Теперь они наши союзники, и я призываю вас во имя прошлых и будущих поколений 'раум и других камбранцев снова стать на тропу войны, сражаться тайно, сражаться украдкой до тех пор, пока мы не соберемся с силами. Разыскивайте ваших старых товарищей, ваших прежних офицеров и снова начинайте создавать тайную армию. Если не можете сражаться, помогите тем, кто делает это, кредитами, убежищем и продуктами. Разыскивайте солдат Конфедерации, прячьте их. Вы, хорошо знающие, что такое война в тени, можете многому научить их. Ныне на Камбру опустился мрак, и с каждым днем он становится гуще. Но свет воссияет снова, если мы будем поддерживать друг друга, если будем сражаться вместе. Вперед, за Камбру! Камбра и Свобода!

– Откуда ведется передача? – воскликнул Лой Куоро.

– Похоже, из лагеря Махан. Они используют стандартную армейскую частоту, – ответил редактор Тэд Волмер. – Как мы должны реагировать?

– Что, черт побери, вы имеете в виду?

– Я имею в виду, – терпеливо объяснил Волмер, – что мы можем ретранслировать эту передачу, расширив диапазон…

– Вы с ума сошли, – прервал его Куоро. – Если мы передадим это по всем каналам, мусфии не выпустят нас отсюда живыми.

– Три другие станции уже ретранслировали запись, – кротко сообщил редактор.

– Значит, у них плохо с мозгами! Как можно слушать и тем более верить во всю эту чушь? Что хорошего в таких речах? Они лишь подталкивают скверных людей к тому, чтобы совершать скверные поступки!

– В таком случае вы, возможно, хотите, чтобы мы прокомментировали эту речь, мягко осудив ее безрассудство?

– Да!.. Нет, постойте! Если мы выступим с комментарием, то тем самым лишь привлечем внимание к этому вздору! Мы вообще никак не должны реагировать на него!

– Вы уверены, сэр?

– Конечно! Черт возьми, хотелось бы, чтобы мои люди учились сами работать головой!

– Да, сэр. Благодарю вас, сэр.

* * *

Этой ночью безо всякой предварительной артподготовки и бомбардировки мусфии нанесли мощный удар по Третьему полку, расквартированному около города Таман. Они прорвали защитный рубеж и начали стягивать кольцо. Солдаты сражались из последних сил. Их мольбы о помощи, обращенные к кому угодно и куда угодно, остались без ответа. Впрочем, в глубине души они понимали, что так и будет.

С рассветом все было кончено.

Последнее обращение коуда Рао к своему Корпусу было предельно кратким:

– Солдаты! Командиры уже сообщили вам мои последние приказы. Приложите все усилия, чтобы выполнить их. Продолжайте борьбу в новых условиях, но сражайтесь с честью, как вы это делали всегда. И если придется умереть, сделайте это с высоко поднятыми головами. Может быть, вы и погибнете, но борьба будет продолжаться. Корпус умирает, но не сдается!

– Мы записали широковещательную передачу, – доложил Вленсингу его главный помощник Рахфер. – Из лагеря Махан, закодированную, без изображения. Ей предшествовала другая, более длинная, также закодированная. Коды из числа тех, которые нам пока не удалось расшифровать. Это произошло совсем недавно. С тех пор все отслеживаемые нами человеческие устройства связи хранят молчание.

– Возможно, это были прощальные сообщения и теперь все их устройства связи просто уничтожены, – сказал Вленсинг. – Будьте настороже, но не предпринимайте никаких действий, пока не станет ясно, что это означает.

Однако не происходило ничего. По крайней мере, ничего замечено не было. Своим чередом вечер сменился ночью.

В тот же день, но несколько раньше с острова Миллион взлетел один из двух транспортников, которые Хедли «приобрел» для своего космического флота. Эскортируемый оставшимися «аксаями» и одним «Жуковым», он взял курс на восток, удаляясь от лагеря Махан, а потом свернул на север и полетел над глубоким каньоном в сторону моря. Дальнейший путь корабля пролегал над самой водой. Он двигался очень медленно, стараясь не привлекать к себе внимания, и, оказавшись к юго-востоку от устья огромного залива, полностью погрузился в океан. Космические корабли, даже те, которые не относятся к категории амфибий, способны свободно действовать как подводная лодка, хотя не обладают плавучестью земных акул и могут быть легко обнаружены по тепловому излучению двигателей.

Оказавшись под водой, транспортник медленно продвигался по заливу, следуя фарватером обычных морских судов. На расстоянии примерно пяти километров от лагеря Махан он лег на дно, притаился и стал ждать сигнала.

Три уцелевших полка выслушали приказ Рао на своих базах неподалеку от Леггета, Аире и Керриера и тут же приступили к его выполнению. Они выслали небольшие разведгруппы, которые не только нащупали самые слабые участки в окружающем кольце мусфиев, но и открыли беспокоящий огонь. Мусфии решили, что люди начинают атаку, и, как это было для них характерно, слегка отступили, перегруппировались и начали контрнаступление. На них тут же обрушился огонь уцелевших ракетных и артиллерийских установок Корпуса.

Бои разгорались то на одном, то на другом участке фронта.

Вленсинг приказал своим командирам усилить контрнаступление и отбросить людей назад. Это немедленно было реализовано. И как раз такой момент люди сочли наиболее подходящим для просачивания.

Первый и Четвертый полки довольно легко вышли из окружения, Второй отстал от них примерно на полчаса. Пробив брешь в кольце мусфиев, солдаты небольшими группами прорывались сквозь нее и растворялись во мраке. Они шли налегке, взяв с собой лишь то, что могли унести, и с горечью оставляя неспособных передвигаться раненых на попечение медиков.

Первый полк, стремясь, как обычно, во всем и всегда быть первым, сумел прихватить с собой несколько небольших гравимобилей и «куков», под завязку нагруженных «фуриями» и ракетами.

Вленсинг выслушал доклады своих сбитых с толку, растерянных командиров, с удивлением понял, что происходит, и приказал немедленно любой ценой перекрыть все бреши. Нельзя было позволить Корпусу уйти от разгрома.

Во тьме ночи, освещаемой лишь разрывами ракет и лазеров, в трех разных местах Камбры разыгрались три жесточайших сражения. Люди и мусфии кричали от боли и падали замертво, а оставшиеся сражались не на жизнь, а на смерть, пуская в ход гранаты, бластеры, дубинки и когти.

Потом с тайных баз в воздух поднялись остатки воздушных сил Корпуса и обрушили огонь своих орудий на мусфийские корабли, мечущиеся над полями сражений в безуспешной попытке настичь разбегающиеся во все стороны цели.