Текст книги "Жена на полставки (СИ)"

Автор книги: Кристина Зимняя

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Я просто кипела внутри от возмущения, пришедшего на смену страху – наверное, это было нелогично, глупо, но лекарь со своими двусмысленными нотациями напугал меня больше, чем нападение калфов. Охотнички – элита чародеев, вершина общества! Кормушку они себе нашли! Банку с консервами! Сволочи!

Троих мужчин возле грязно– зеленого шипа я заметила издалека – уж слишком близко к моему Коше они стояли, и слишком бросалась в глаза их черная форма с золоченой отделкой. К счастью, мне достало благоразумия, чтобы не наброситься на магов с упреками и угрозами, а немного изменить траекторию движения. Один из мужчин скользнул по мне равнодушным взглядом и отвернулся – шляпа и шаль оказались неплохой маскировкой. Свернув за полосу декоративных кустов, чтобы под их прикрытием миновать опасное место, я услышала обрывок разговора охотников и рухнула на лавочку.

– Я же говорил, что надо добить! – голос мужчины был неприятным или просто казался мне таким.

– Отис, не будь идиотом! – оборвал его второй.

– Сам ты идиот. И Алер бы выжил, и объясняться не пришлось

– Рэс прав, – вмешался в обмен оскорблениями третий. – Девчонка нам жизнь спасла, а ты «добить»!

– Это мы ее спасли! – возмутился Отис.

– Как сказать… Калфы теоретически могли и не заметить болтающийся наверху шип с бессознательным телом, а вот нас, если бы не неожиданная возможность быстро восстановиться, они просто размазали тонким слоем.

– Вот именно! – снова подал голос третий. – К моменту нашего появления твари уже основательно нажрались пассажирами стрелы. У нас не было шансов. А потом эти порождения разлома двинулись бы на Тонию, и к тому моменту, когда подоспела бы помощь, от города бы мало что осталось.

– А Алер не стал бы последние силы у девушки забирать, даже если бы точно знал, что его не откачают, – убежденно заявил Рэс. – Это только ты, Отис, чужую жизнь не уважаешь.

– И что теперь? – запальчиво взвился этот неуважающий. – Пусть лучше нам всем повелитель дар перекроет? А на охоту лекари с артефакторами летать будут, да? Очень логично!

– Не кипятись! – кажется, третий, чьего имени так и не назвали, был в этой тройке примиряющим. – Выясним, кто она, и с мужем поговорим. Маг мага всегда поймет.

– А если замять не удастся, это неплохая возможность снова вопрос об отмене девятой поправки поднять, Дир. Правильно раньше с каждым охотником айра летала, – принялся рассуждать Рэс: – восстановил силы и сразу в бой. А теперь что, выдохся и чеши до ратуши – твари любезно подождут?

– Слишком опасно для гражданских, – неожиданно мирно вздохнул Отис.

– Не отбить вовремя прорыв куда опаснее, – возразил Дир: – а они в последнее время все чаще. И вообще, как кормушками для соревнующегося во всякой ерунде молодняка быть, так это не опасно, а на благо общества – так сразу караул! Вон, только на той неделе заигравшуюся дурочку хоронили.

– В любом случае нужно девушку найти, – постановил Рэс. – Заодно и расспросить, как она там оказалась, и почему стрела вместо того, чтобы в Латию следовать, к разлому свернула.

– Зря мы дежурного не оставили ее покараулить, а все сразу в айронарий рванули.

– Зря, но кто же знал, что так быстро очнется? Теперь ни девчонки, ни слепка кокона, только корыто это облезлое, и то не уверен, что оно ее.

– Поищем? – предложил Отис. – Далеко уйти она не могла.

Посовещавшись еще пару минут о том, как вести мои поиски, маги разошлись в разных направлениях, а я осталась сидеть на пригретой солнцем лавочке совсем в другом настроении.

Это в порыве гнева мне были совершенно безразличны и собственные планы, и то, как я буду объяснять, что делала среди ночи не понятно где в наемном транспорте, оформленном на чужое имя. А после подслушанного разговора жажда расправы изрядно поутихла, и проснулся здравый смысл. Как ни крути, но противный Отис, был прав – охотники действительно меня спасли. Вероятность того, что калфы не заметили бы единственное живое существо на всю округу, была ничтожно мала.

Я по– прежнему чувствовала себя прескверно – и физически, и морально, но теперь куда больше злилась на лекаря, чем на чародеев. Конечно, ощущать себя использованной, как какой– то бездушный предмет, было ужасно неприятно, но причины у чародеев были более чем уважительные. Последним доводом в пользу того, чтобы отказаться от идеи устраивать разбирательства, стало предположение, что на месте этих магов вполне мог быть Мисталь с его вот– вот готовой родить женой или мой собственный супруг.

Грэгори! Промелькнувший в голове образ мужа вызвала целый ворох панических мыслей. Что я ему скажу? Как объясню? Шестеренки заработали, с бешенной скоростью обрабатывая варианты. Решение оказалось на редкость простым и потому гениальным. Я поднялась и решительно направилась в торговую часть города, выбрав улицу в стороне от тех, по которым отправились на поиски чародеи.

Договориться с дежурным в гостинице оказалось на удивление легко. До стандартного времени расчета было еще чуть более часа, свободный номер тоже нашелся, и улыбчивый паренек был только рад за обещание приличных премиальных зарегистрировать его для «уважаемой лэй». Время прибытия в журнале ничем не подтверждалось, а потому совершенно спокойно было указано вчерашним вечером. Посулив дополнительную оплату, я договорилась, чтобы один из служащих переместил мой шип на стоянку гостиницы, и вихрем пронеслась по окрестным магазинам, сгребая не глядя все подряд – лишь бы по размеру подходило.

Буквально полчаса спустя я чинно приложила перстень к счету за ночлег и ужин, так же как уже оплатила и покупки, позволила услужливому парню загрузить многочисленные свертки в Кошу и решила напоследок побаловать себя чашечкой чего– нибудь горячего и булочкой. Все– таки самочувствие мое оставляло желать лучшего, а путь предстоял не близкий.

* * *

Видимо, лимит везения на это утро был уже превышен. Я поняла это сразу, как только вошла в небольшое уютное кафе, расположенное в первом этаже соседнего с гостиницей здания. Почему именно тогда, когда хуже всего себя чувствуешь, а выглядишь и вовсе ужасно, непременно встречаешь именно того, перед кем хотелось бы предстать самим совершенством?

Эрик заметил меня прежде, чем я сообразила развернуться и уйти, и стремительно перегородил пути к отступлению. Высокий, ошеломляюще красивый, все с той же небрежной, словно слегка растрепанной стрижкой – он совсем не изменился.

– Эльза, какая встреча! – мужская рука по– хозяйски обвила мои плечи и потянула к столику у окна.

– Неприятная? – озвучила я свой взгляд на ситуацию, покорно усаживаясь на диванчик.

– Невероятная, непредвиденная, неимоверно счастливая! – воодушевленно вещал Эрик, привлекая излишнее внимание. Впрочем, он его привлекал всегда – белозубой улыбкой, яркими зелеными глазами, шапкой светлых волос и обаянием, которое было столь явно выраженным, что казалось, его можно потрогать руками. – Ромашку и две булочки, – сделал заказ блондин как по волшебству нарисовавшейся радом разносчице. – А лучше три!

– Эрик!

– Элли, сокровище мое, – мужские пальцы обхватили мое запястье: – это чудовище, на которое ты меня променяла, тебя совсем не кормит? – Я возмущенно фыркнула и безуспешно попыталась отнять руку. – Ты так похудела. Но даже это не смогло приглушить твою притягательность и красоту.

– Рик, прекрати! – стараясь не повышать голос, попросила я.

– Не могу, любимая, я так давно тебя не видел, – ничуть не заботясь о наличии свидетелей, воскликнул он и прижался губами к моей ладони.

Эта излишне фривольная ласка была мне так же неприятна, как и вся встреча в целом. Свою самую серьезную ошибку я не видела чуть больше года. Лэйд Эрик Андэр исчез из Латии сразу после того, как я приняла предложение Грэгори. Краткосрочный, как и все прочие, но куда более бурный, роман с этим светловолосым воплощением мужской красоты случился накануне моего второго совершеннолетия. И целых три года неисправимый бабник буквально преследовал меня, не в силах, по его словам, забыть «волшебство настоящей любви». Хотя скорее он никак не мог смириться с уплывшим буквально из– под носа состоянием.

Ситуация с уже не интересным поклонником была обыденной, но в данном случае отягощалась двумя моментами. Во– первых, его особенностью была способность убеждать – не имеющему защитного амулета или магии человеку Эрик мог внушить что угодно. Меня спасло то, что под воздействием навеянных чувств он рассказал мне о своем даре. В результате, первым делом, когда развеялся дурман влюбленности, я приобрела зачарованную булавку, которую и по сей день таскала при себе. Во– вторых, у Андэра были основания считать, что он имеет на меня права – к несчастью, он был тем, с кем я зашла дальше флирта и пары поцелуев.

Мой опыт в этой сфере был более чем скромным. В девятнадцать я впервые рискнула проверить, не поможет ли… близкое знакомство наконец– то остановиться. Но единственным результатом стали разочарование, жалость и чувство вины. Ивил меня действительно любил и, когда понял, что не вызывает ничего, кроме неловкости, покинул город. Эрик был попыткой номер два, она же стала и последней. И я до сих пор не уверена, была ли она добровольной.

Я молча пила ромашковый отвар, не мешая блондину рассыпаться в комплиментах, предаваться воспоминаниям и многозначительно поглаживать запястье моей свободной руки. Скандала, пусть и в чужом городе, не хотелось, а потому приходилось терпеть. Наконец, сочтя уже можно вежливо распрощаться, я поднялась. Эрик вслед за мной встал со своего места, его взгляд был устремлен куда– то поверх моей головы, и я, обрадованная, что что– то отвлекло мужчину, сделала шаг в сторону, чтобы выйти из– за стола. Андэр же внезапно ухмыльнулся, так же шагнул вбок и, резко притянув меня к себе за плечи, поцеловал.

Вырваться удалось лишь через пару минут и то только потому, что блондин ослабил хватку. Я вылетела из кафе, забыв расплатиться, и оглянулась. Эрик с задумчивой улыбкой взирал на меня из– за стеклянной глади окна. Оценив открывавшийся с улицы вид на наш столик, я посмотрела по сторонам, но так и не определила, на кого был рассчитан спектакль. Быть может, на ту девушку с грустным лицом, что изучала витрину магазина по соседству?

Размышлять было некогда. Я вернулась на стоянку гостиницы, забралась в свой шип и направилась к стреларию, где, рассчитавшись кольцом, приобрела билет, и тут же отдала его молодой брюнетке, без труда уговорив ту принять подобный подарок, после чего купила дорожную карту и устремилась прочь из города. Домой! К привычной обстановке и, главное, мягкой кровати.

Коша уверенно несся над гурановой полосой, а я, борясь с усталостью, старательно продумывала, что и как буду врать мужу, и молилась Змею, чтобы Грэгори не было дома, когда я вернусь.

В Брэм– мол я ввалилась через черный ход двумя часами позже. Неказистый с виду арендованный шип скорость развивал не хуже, чем холеные любимцы супруга. Я бы и раньше добралась, но пару раз вынуждена была остановиться из– за накатившей слабости. Да и то, что Кошу пришлось оставить в лесу неподалеку от дома и остаток пути преодолеть пешком, скорейшему возвращению не способствовало.

Окинув взглядом спиралью уходящие вверх ступеньки служебной лестницы, я поняла, что эту преграду покорить уже не в силах. Осторожно открыв дверь, ведущую из маленького тамбура в общий холл, с опаской ступила на ковровую дорожку. Обнадеженная отсутствием свидетелей так быстро, как только могла, преодолела первый пролет и… чуть не упала, одновременно споткнувшись и буквально о ступеньку, и в переносном смысле – встретившись взглядом с Грэгори.

Выражение лица у мужа было… странное. Спокойное настолько, что казалось маской. У меня вдруг сердце замерло от нахлынувшего волной беспричинного страха, чтобы через миг забиться вдвое быстрее обычного. Умом я понимала, что максимум, что мне может грозить – это неприятный разговор или, совсем уж в крайнем случае, требование развода, который был совсем некстати, но почему– то чувствовала себя неверной женой, застуканной в постели с любовником.

Вид, если не считать лица, у Брэмвейла мужа был обыденный: слегка измятая полурасстегнутая рубашка, в скрещенных на груди руках какие– то бумаги – ничего угрожающего. Вот только повисшее между нами молчание откровенно угнетало. Я неожиданно вспомнила, в каком состоянии явилась и залилась краской. Если ночевка вне дома еще могла не привлечь особого внимания со стороны Грэга, то проигнорировать столь очевидные дефекты внешности он точно не мог.

– Доброе утро, Эльза, – нарушил безмолвие муж.

– Доброе, – опасливо откликнулась я, лихорадочно перебирая заготовленные оправдания. Услышала на улице какую– то колкость про похожие синие платья на приеме кручара, решила отправиться за нарядами в Тонию, бродила по магазинам до вечера, решила там же и заночевать, утром скупила все, что присмотрела накануне, и вернулась домой – логично? Логично! Главное – напирать на расстройство из– за Риады Дзи. И не забыть добавить, что кровать в гостинице была ужасная.

– Я пришлю к тебе Хайду, – как ни в чем не бывало сообщил муж и, повернувшись спиной пошагал к кабинету, из открытой двери которого высунулась чья– то смутно знакомая физиономия.

Я пару раз растерянно моргнула и, опомнившись, так быстро, как только могла, поковыляла к спальне, где рухнула на кровать, не найдя в себе сил даже на то, чтобы посетить ванную. Причитания и ругань кайры, явившейся с подносом через несколько минут, я уже почти не слышала. Ее слова словно тонули в каком– то вязком тумане, образовавшемся вокруг меня. Перед глазами то и дело всплывало лицо Грэгори со странными, твердыми на вид выступами на скулах, кажется, их называют желваками. Но последним посетившим меня образом стал облик незнакомца из кабинета мужа. Я вспомнила – это ему первому в моем кошмаре оторвали голову. На этой мысли я скатилась в глубокий сон.

* * *

Тонкие паучьи лапки с неожиданной силой ворочали мое тело, лениво нежащееся посреди мягкой, как пуховая перина, паутины. Они пробегали по волосам, ощупывали плечи, руки, поворачивали туда– сюда голову, касались шеи, пересчитывали позвонки и ребра, оглаживали ноги. Было приятно и чуть– чуть щекотно, я вяло затрепыхалась, перевернулась на бок и подгребла под себя облачко невесомых нитей. Пелена паутины укрыла меня сверху, и черные мохнатые лапки принялись скатывать тугой кокон. Голова кружилась, хотелось смеяться, но еще сильнее хотелось спать. Спать и не просыпаться.

– Безмозглая, – прошептала паучиха у самого уха, ее странный потусторонний голос был едва слышен сквозь окружавшую меня вату паутины, но я все же уловила еще одно слово: – моя…

Проснулась я неожиданно рано – в незашторенное окно еще попадали лучи закатного солнца – и в прекрасном настроении. Потянувшись, обнаружила, что Хайда не только укрыла непутевую хозяйку покрывалом, но и не поленилась вытащить из моих волос шпильки и стянуть жакет и брюки. Туфли, кажется, я все же сбросила сама. Задравшийся рукав блузки обнажил предплечье, с алым обручем мэйма. Все воодушевление тут же как волной смыло.

Я поднялась и перебралась в кресло, к столику, на котором сиротливо возвышался давно остывший заварник. Холодная, слишком настоявшаяся ромашка была невкусной, но приятно освежала горло и голову. Избавившись от вызванного истощением отупения, я несколько яснее могла взглянуть на все произошедшее за последние сутки и по– другому оценить увиденное.

Грэгори был зол. Я не сумела определить этого сразу, хоть и видела его таким несколько раз. Не со мной, с другими. Застывшее лицо, ледяные глаза и подчеркнутое обращение исключительно по имени – он не просто злился, он был зол на меня. И это было странно…

Конечно, я исчезла не предупредив, но разве это причина для настолько сильной реакции? По условиям нашего договора я имела полное право устраивать свою личную жизнь, естественно, не привлекая излишнего, большего, чем обычно, внимания и не устраивая скандалов. Ведь предполагалось, что однажды я могу встретить настоящую, а не мимолетную любовь, и потребовать развода. Да и у супруга были аналогичные возможности. Более того, насколько я знала, он ими довольно активно пользовался. Так откуда была эта злость?

Или это усталость сыграла со мной дурную шутку, исказив реальность?

Как бы там ни было, придерживаться выбранной линии поведения, показалось мне самым разумным. Ни слова о ключе, ни звука о магах – я просто немного увлеклась прогулкой по магазинам.

Дверь тихонько скрипнула, впуская недовольно поджимавшую губы кайру.

– Проснулась, гулящая? – прошипела она и, не дожидаясь ответа, продолжила: – Тебя там хозяин к ужину ждет.

Пожалуй, ни разу до этого я так не терзалась выбором, что надеть и как причесаться, как перед этой домашней трапезой. И это притом, что никогда ранее меня не волновало, в каком виде предстать перед супругом – в халате и с гнездом спутанных волос на голове или же в изысканном вечернем туалете и драгоценностях. Какая разница, если мне было совершенно безразлично, какое впечатление я на него произведу? Было… ровно до того вечера.

Пометавшись по комнате от шкафа к зеркалу и обратно, я, наконец, решила, что простые брюки и старенький свитер создадут наиболее подобающий облик и помогут выглядеть убедительно. Небрежно заплетенная коса, переброшенная через плечо, так же должна была поспособствовать успеху выбранной роли. К разговору с мужем я готовилась так, как не готовилась ни к одному свиданию. И, конечно же, промахнулась.

Грэгори, восседавший во главе сервированного стола в тщательно отглаженном костюме, настолько же не соответствовал моему обыденному наряду, насколько золотое колье не подходит к заштопанным шерстяным носкам. Я мгновенно в дополнение к волнению почувствовала себя неловко.

– Добрый вечер, сонливая моя, – поприветствовал меня супруг, как ни в чем ни бывало отставляя бокал и поднимаясь.

– Добрый! – я так и застыла на пороге, ошарашенная парадным обликом мужа и его неожиданно благожелательным настроением. Брэмвейл, подойдя, небрежно чмокнул меня в висок и усадил за стол, после чего вернулся на свое место. Все мои намеренья стойко отрицать свою вину и возмущаться любыми обвинениями вдруг стали совершенно неактуальны. – А– а… А ты не злишься? – спросила я с некоторой робостью.

– Злюсь, – невозмутимо отозвался супруг. – Что тебе положить?

– Мне все равно, – ответила я растерянно.

– Попробуй жаркое, – положив оное на мою тарелку, предложил Грэгори и безо всякого перехода продолжил: – Я очень, очень зол.

– Не заметно, – буркнула я себе под нос, внимательно изучая лицо мужа.

– На себя зол, – пояснил он. – Я наивно полагал, что ты достаточно доверяешь мне, чтобы ставить в известность о своих планах.

– Я…

– Я волновался, Эль, – оборвал меня мужчина. – Особенно, когда, не обнаружив тебя дома, отправился в Чарди– мол, где лэй Марвейн любезно сообщила мне, что ты покинула ее дом, не задержавшись в нем и часа.

– Прости, – жалко выдавила я.

– А вот к полуночи я волноваться перестал, – наполняя мой бокал, поведал муж: – посетив все больницы и проверив сводку происшествий, я уже не просто переживал, где ты, а гадал, жива ли ты вообще.

Я молчала, уставившись в тарелку. Начинать оправдываться не хотелось. Да и что я могла на это ответить? Что рассчитывала вернуться раньше, чем меня хватятся? Конечно, можно было рассказать правду, но отказаться от Коши и связанных с ним планов я была не готова, несмотря на захлестывающее чувство вины.

– Прости, я не думала…

– Не думала, что после получения письма с сюрпризом от неизвестного «доброжелателя», нужно быть осторожной? Или что, отправляясь в объятия любовника, неплохо бы предупредить об этом супруга?

– Какого еще любовника? – возмутилась я.

– Полагаю, Виттэрхольта? – предположил Брэмвейл. – Или ты уже успела сменить объект воздыханий? Эльза, милая, – вздохнув, продолжил нотацию муж: – я верю, что, уходя утром, ты ничего такого не предполагала, но в следующий раз просто пришли записку. Еще одной подобной ночи мои нервы не переживут.

Все заготовленные фразы куда– то улетели, уступив место чувству вины. Умом я понимала, что ночное происшествие от меня мало зависело, что вернуться домой было не в моей власти, но все равно ощущала себя чудовищем. Жестоким, избалованным существом, заставившим переживать понапрасну и бесконечно разочаровавшим единственного близкого человека.

Наверное, последнее было наиболее болезненным – утратить доверие мужа вдруг показалось мне самым ужасным, что вообще могло со мной случиться. Все вчерашние приключения показались неимоверной глупостью и нелепостью, которой непременно нужно поделиться. Ведь Грэг поймет, простит, поможет… кто, если не он?

Я набралась решимости и уже почти открыла рот, чтобы признаться во всем: от своих подозрений и подслушанного разговора до кошмара с калфами и напугавших двусмысленностей лекаря – но тут муж поднялся и направился ко мне. Я замерла, не зная, чего ожидать, но Грэгори всего лишь остановился рядом и, запрокинув мою голову, принялся рассматривать лицо.

– Постарайся отдохнуть как следует! – наконец резюмировал он, погладив подушечкой большого пальца кожу под глазом. – У тебя все еще очень усталый вид. Поговорим завтра! – с этими словами он наклонился, коснулся губами моего лба и шагнул к выходу

– Ты на работу? – неожиданно спросила я, нарушив негласное табу не лезть в дела мужа, и внутренне сжалась в ожидании ответа – понимая, что сама бы на его месте вряд ли удержалась от грубости.

– В этом? – не оправдав моих опасений, улыбнулся мужчина, жестом указав на свой костюм. – У Колейна сегодня день рожденья.

– А…

– А тебе лучше вернуться в постель, неугомонная моя. Ласковой ночи и волшебных снов!

Дверь за спиной Грэгори уже закрылась, а я все смотрела ему вслед с одной единственной мыслью. Мыслью о том, что праздник лэйда Дзи никак не обойдется без его любящей синие платья сестренки.