Текст книги "Хозяин Улицы (СИ)"

Автор книги: Кристина Жиглата

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Мое внимание привлекла огромная татуировка на его спине в виде ворона, клевавшего человеческий череп. Он хищно опирался на него лапами, широко расправив черные крылья вверх, которые свободно раскладывались на мускулистых лопатках спины своего хозяина. Настолько реалистичная картина, что мне даже жутко стало.

Мужчина повернулся ко мне боком, и я заметила, что его плечи до самых локтей и грудь тоже покрыты рисунками в виде абстракций. Еще одна на шее и несколько на руках от локтя до запястья.

Я рассматривала его сугубо из-за того, что никогда не видела более разрисованного человека. Я знаю, что такое количество наколок может позволить уверенный в себе человек. Для которого, каждая из них что-то означала и только подтверждала опасность этого мужчины.

Мне стало жаль его соперника. Обратив внимание на почти побежденного мужчину, я увидела, как он пытался прийти в себя после такого ужасного удара. Его рука была прижата к грудной клетке, на лице гримаса боли, но он оттолкнулся от канатов и, выкрикивая что-то, бросился на татуированного мужчину. Тот в свою очередь расчетливо сделал выпад ногой, захватывая шею соперника в изгиб ноги, и одним движением повалил его на пол. Парень упал, вскрикивая от боли. У него много ран и ушибов, полностью синяя рука, избитое лицо всмятку и наверняка переломаны ребра. Мужчина с наколками только слегка вспотел, а в основном выглядел так, словно только взошел на ринг. К тому же по его поведению было видно, что он лишь играл со своим соперником, получая заметное удовольствие. Время от времени на его лице появлялась жестокая улыбка, которая наводила страх.

Я решила не смотреть больше этот ужас и покинуть помещение, дожидаясь друзей снаружи. Поэтому медленно начала удалятся, осторожно проскальзывая вдоль ринга в направлении выхода. Но в этот момент, рядом со мной с громким стуком падает что-то тяжелое. Замерев, я слегка покосилась взглядом на причину шума и увидела в полуметре от себя бессознательное тело соперника татуированного мужчины.

Ринг более метра возвышался над полом, поэтому я увидела побежденного на расстоянии вытянутой руки, и мне захотелось плакать от его ужасного состояния. Как можно так избить человека, чтобы не осталось на нем даже кусочка живого места?

– Дамы и господа! – крикнул голос в микрофон, и я вздрогнула, отрывая взгляд от этого месива. – Победа остается за Звонким! – объявил он, и все настолько громко начали аплодировать, кричать и свистеть, что было ощущение, будто мои барабанные перепонки лопнут. Я закрыла уши руками и нервно обернулась.

Так вот значит, какой этот Давид Звонкий – гроза всех ужасов и страхов! – мылено обдумываю, а сама решаю, под шумок убежать, начиная протискиваться мимо людей к выходу.

Диктор тем временем продолжил вещать:

– Итак, по нашим правилам, главный победитель трех боев подряд может выбрать себе утешение на ночь! – услышав это, все девушки в зале завизжали как сумасшедшие. – Кто станет фартовой счастливицей? Или победитель и сегодня откажется от приза?

– Девушка Винкс в черном пальто, – я услышала знакомый голос и застыла в двух метрах от ринга. Толпа затихла.

Только не это! Просто не может так быть…

Я медленно обернулась, взволнованно оглядываясь по сторонам, а потом вскинула глаза на татуированного парня, встретившись с ним взглядом. Меня сразу пробил озноб, сердце в груди от страха участило свой ритм, ноги задрожали, словно не мои. Увидев его хмурый, убийственный взгляд, я поняла, что мне сегодня конец. Я на его территории, среди чужих мне людей, которые вряд ли заступятся или помогут. А то, что рассказывала мне Анжела про этого Звонкого, говорит лишь о том, что на милость с его стороны надеяться не стоит. Вся его боевая стойка так и кричала, что он сейчас не в самом лучшем настроении. Темные глаза метали молнии, зубы плотно были сжаты, отчего на скулах ходили желваки.

Я боялась его,  одновременно, невольно  рассматривала того, кто отобрал у меня дорогую моему сердцу вещицу. Лицо у него красивое, мужественное, кожа смуглая, словно он месяц пробыл на море под жарким солнцем, но, видимо больше,  эта особенность передалась ему по национальности. Возможно, он итальянец. Волосы цвета вороного крыла поблескивали под светом фонарей, как будто уложены специальным гелем. Мужчина коротко подстрижен, но спереди у него осталась достаточно длинная густая челка на откос, закрывая слегка левый глаз, придавая ему еще более коварный вид.

Он смотрел на меня, уже мысленно убивая. Я это почувствовала, поэтому, не теряя минуты, медленно отступала назад, проталкиваясь к выходу. Он отрицательно покачал головой, приманивая меня пальцем. Я тоже отрицательно покачала головой, ускоряя шаг. Как будто играли…

Я не отводила от него взгляд, словно от дикого животного, к которому не советуют поворачиваться спиной и делать резких движений, чтобы не спровоцировать на нападение.

Конечно, моя осторожность с ним не сработала. Он сделал несколько шагов вперед, не отрывая при этом от меня своего хищного взгляда, взялся одной рукой за канаты и легко перепрыгнул через них, приземляясь с обратной стороны. Я нервно оглянулась, мысленно решая, как поступить дальше. Тем временем он направился ко мне, и все гости клуба расступились перед ним, как перед каким-то божеством.

Его шаги широкие и быстрые, руки сжаты в кулаки, и этот взгляд… Мои мозги включаются, и дают приказ – бежать! Развернувшись,  начинаю резво проталкиваться сквозь толпу, лелея глупую надежду на успех. Только вот, мне  удается сделать всего лишь пару шагов, прежде чем чувствую на своей талии жесткий обхват сильной руки. Я начала брыкаться, отбиваться, но всё тщетно. Ведь он не преступный, словно высечен из камня!

Поворачиваюсь лицом к своему захватчику, в надежде договорится, и наталкиваюсь на холодную сталь его взгляда.

– Я не повторяю дважды, – грубо сказал он. – Запомни это раз и навсегда! Или ты исполняешь то, что тебе говорят, или я беру это сам, – после чего он с легкостью оторвал меня от пола и забросил себе на плечо, словно я невесомая.

Глава пятая.

Меня занесли в какое-то помещение, похожее на кабинет. В центре стоял небольшой стол, рядом кожаное кресло, а напротив большой диван. Мимолетом я заметила открытую дверь справа, за которой виднелись унитаз и умывальник.

Меня грубо бросили на диван, и я сразу вскочила, чтобы иметь возможность защититься. Несмотря на то, что я совсем маленькая против этого великана, пусть он не ждет, что я сдамся без сопротивления!

Давид подошел к столу, открыл ящик и, достав оттуда пачку сигарет, взял одну и закурил, при этом, не отпуская меня взглядом.

– Снимай пальто, – бросил он хмуро, разглядывая меня.

Он дважды не повторяет, я это запомнила, поэтому дрожащими руками прикоснулась к крупным пуговицам и, расстегнув их, сбросила пальто на диван. Не хочу, чтобы он сорвал с меня его, испортив при этом своей жестокостью.

– Что тебе нужно от меня? – стараясь придать голосу смелости, спросила я.

Его тело блестело от пота, подчеркивая массивность его мышц. Мне страшно даже от одного этого вида, и я ненавижу его за то, что он заставляет меня, себя так чувствовать.

– За тобой должок, девочка Винкс. Ты не пришла в назначенное место, – пояснил он, глубоко втягивая сигаретный дым. – Пора бы получить расчет.

– Тебе остались мои золотые подвески! – возмутилась я. – Что тебе еще надо? Хочешь, забери остальное золото?

Он отрицательно покачал головой, и мне захотелось его за это убить. Меня подавлял даже один этот стальной взгляд.

– Ты оскорбила меня, – хрипло сказал он. – Тебя стоит научить уважению.

– Что ты хочешь от меня? – мое тело ударила мелкая дрожь.

– Вставай на колени и проси прощения, может, тогда я и позволю тебе уйти, – спокойно произнес он, и во мне все вскипело.

– Какого хрена… – вырывается. – Я не стану этого делать! Кем ты себя возомнил? Ты просто больной псих!

В глазах Давида что-то меняется после моих слов, словно щелкнул некий переключатель с жестокого в экстремально жестокий. Я всегда знала, что мой язык когда-нибудь меня погубит, и это именно тот случай.

Давид медленно потушил окурок в пепельнице на столе и сделал шаг ко мне, приближаясь вплотную. Его глаза на данный момент больше всего внушали ужас, говоря о многом, но больше всего о том, что я доигралась.

– У тебя очень грязный рот, – заключил он, жестоко хватая меня за волосы, потом потянул вниз, принуждая опуститься на колени перед ним.

– Мне больно! – крикнула я, хватаясь своими руками поверх его, чтобы смягчить захват. – Отпусти!

– Сначала поучим тебя манерам, – угрожающе предупредил он, разглядывая меня сверху. – Снимай мне штаны.

После его слов я застыла. Невольно подняв взгляд на его пах, понимая, что он возбужден. Я перевела взгляд на глаза своего обидчика, чтобы понять, что, возможно, он пошутил, но увидела только похоть и пренебрежительность.

– Нет… – жалобно издала я.

Этого не может случиться со мной! Так не должно быть! Мои нервы просто на пределе от понимания того, что сейчас может произойти.

Его свободная рука опускается к резинке свободных спортивных штанов на нем и припускает их немного вниз. Я специально не отвожу взгляд от его лица, не желая видеть то, что сейчас прямо передо мной. Меня сковал страх, тело охватила дрожь, а он продолжал:

– Бери в руки! – приказывае, сильнее дергая за волосы, заставляя смотреть на его член.

Я отрицательно покачала головой, плотно закрывая глаза.

Давида злило мое сопротивление, он дергает мою голову вверх, ловит второй рукой подбородок, и, надавив сильно пальцами на щеки, заставляет открыть широко рот. Мне пришлось поддаться, когда внутренняя сторона щек с болью врезалась в мои зубы.

Я кричала и брыкалась, прекрасно понимая, что он хочет сделать. Но ничего не могла поделать, ведь своим сопротивлением, только сильнее причиняла себе боль. И когда его бархатная на ощущение головка члена коснулась моих губ, я всё равно продолжала сопротивление, сквозь эту боль. Пыталась кричать, но выходили только одни глухие звуки.

– Укусишь, и я выбью тебе все зубы, – грозно произнес он, погружаясь в меня до основания.

Горло пронзила резкая боль, мне стало нечем дышать, и мое тело содрогнулось в рвотных позывах. Я начала дергаться, пытаясь отстраниться, но он только сильней вдавливался в меня.

– Расслабься или будет еще хуже, – посоветовал.

Я ненавидела его больше всего на свете, но в этот момент следовала его наставлениям. Расслабляюсь в его руках под этим давлением, и он выходит из моего рта на половину, давая возможность вздохнуть воздуха. Делала глубокий жадный вдох, и он опять погружается. Я закрыла глаза, чувствуя, как ручейки горячих слез начали стекать по моим щекам. Мне было противно и гадко, но я перестала сопротивляться в надежде, что это поможет закончиться всему быстрее.

Давид сделал несколько глубоких резких толчков, а потом я почувствовала, как мерзкая противная слизь заполнила мое горло. Чтобы не подавиться и позволить себе дышать, мне пришлось проглотить её всю. При этом мои руки лежали на бедрах этого ублюдка, пытаясь немного блокировать его жестокие выпады. Мне казалось, еще чуть-чуть, и я бы умерла…

Он высунул свой огромный толстый член из моего рта, поправил штаны и оттолкнул меня от себя, словно  мразь. Я упала спиной на пол, смягчая столкновение локтями, и почувствовала, что весь мой подбородок в слюне. Привкус крови и солоноватого вкуса его семени заполнял  рецепторы рта. Меня тошнило, и я находилась грани того, что вот-вот меня вырвет. Я приложила ладонь ко рту, сдерживая рвотный позыв, и взглянула на своего обидчика. Он вальяжно раскинулся в кресле, закурив сигарету, и сверлил меня взглядом.

– Уборная там, – махнув рукой в воздухе, показал он направление позади меня. – Можешь воспользоваться, – видимо,  заметил мое состояние и решил снизойти милостью.

Вскочив,  устремляюсь в указанном направлении.

– Поторопись, я с тобой еще не закончил, – раздался вслед его голос, и мое сердце пропустило удар.

Забегаю внутрь, закрываю двери на задвижку  и, склонившись над унитазом,  опорожняю желудок. Затем, включив воду в умывальнике, с отвращением смыла все следы утешения этого ублюдка.

Отражение в зеркале пугало: растрепанные волосы, размазанная тушь и помада, покрасневшие глаза. Губа опять сильно кровоточила, на щеках появились красные пятна от давления пальцев. Внутренняя сторона щек тоже изранена, горло, которое и так болело после нападок Власа, свело судорогой боли. Даже глотать было трудно.

Ненавижу этого подонка!

Я не могла больше позволить сотворить с собой нечто подобное, поэтому отчаянно начала озираться по сторонам в поисках чего-нибудь для защиты. В мое поле зрение не попало никаких пригодных инструментов, но над унитазом находилось небольшое вентиляционное окошко, в которое я решила попробовать вылезти. Я сомневалась, что смогу пролезть в такое меленькое отверстие, но все же – у страха глаза велики.

Поднявшись на унитаз,  схватилась руками за верхнюю раму окна и, подтянувшись, забросила ноги вверх, просовывая их первыми в отверстие. Я решила, что если пролезет моя задница, то и все остальное пройдет, поэтому обрадовалась, когда все же она с трудом, но протиснулась наружу. Высунувшись на половину тела, я осторожно перевернулась на живот, ведь спрыгивать придется высоко. Хочу хотя бы повиснуть на вытянутых руках, чтобы уменьшить расстояние.

Я высунулась еще на чуть-чуть, когда раздался стук в дверь кабинета Звонкого. Мне на руку это, ведь если у него посетитель, я выиграю для себя время, чтобы дать фору.

– Входи, – прозвучал хриплый голос Давида, потом раздался щелчок открываемой двери. – Что тебе надо?

– Я ищу девушку, – слышу знакомый голос Рэма, и на мгновение застываю в таком положении. Сейчас внутри помещения находились мои плечи, руки и голова. Последний рывок, и я на воле! – Черное пальто, длинные волосы… Мне сказали, что ты её забрал… – продолжает Рэм   растерянно, хотя  заметно,  пытался быть уверенней.

Потом воцарилась тишина. Я даже сейчас мысленно могу представить, как этот ублюдок Звонкий вальяжно расселся в своем кресле, выкуривая сигарету, пренебрежительно глядя на взволнованного Рэма. Конечно, он ему не скажет, что я в его ванной. Это не тот тип, который будет отчитываться.

– Какого хрена ты творишь, Миля?! – все же ответил ему Давид коварным голосом. Ему заметно не понравилось, что его прерывают. – Совсем страх потерял?

– Это её пальто! – встревожено констатировал Рэм, игнорируя угрозу в голосе Звонкого. – Где она? Алеста! – позвал он, и я услышала, как его шаги приближались к двери уборной. Он дернул за ручку, выкрикивая мое имя, но я не отзывалась –  больше не вернусь к тому извергу. Я просто не верю, что Рэм сможет противостоять ему, если вдруг этот псих все же не захочет меня отпускать, поэтому не рискую. То, что меня знает Рэм, еще не дает гарантий, что меня спокойно отпустят.

Выпрыгиваю наружу во мрак, полностью покрывший улицу. Меня порадовало, что под окнами не оказалось никаких препятствий, и я свободно спрыгнула на ноги. Мне удалось отбежать всего несколько метров от окна, прежде чем  услышала грохот выбиваемой двери.

Я помчалась без оглядки вперед, чувствуя, как холод начал окутывать мое тело. Сегодня очень сильный мороз, а мое пальто было утеряно вместе с мобильным телефоном в нем. Я не знала, что мне делать, куда бежать и как поступить, даже толком не понимая, где нахожусь. Поэтому просто побежала вокруг клуба туда, где видела машину Рэма. Я надеялась, рано или поздно он соберется ехать на ней домой, поэтому прижалась спиной к холодной дверце машины в затененной от клуба стороне, опустилась на корточки и принялась ждать, обхватив себя руками.

Вот в таком состоянии спустя сорок минут меня нашли Рэм и Анжела. Мое тело пробивала дрожь, от холода зубы выбивали чечетку, но я в полусознательном состоянии помню, как умоляла Рэма не отдавать меня Звонкому.

Поначалу Рэм смотрел на меня с удивлением, не ожидая увидеть возле своей машины, потом быстро снял с себя куртку, укутал в нее  и, взяв на руки, бережно положил  на заднее сидение. Анжела села рядом, принимая мою голову себе на колени. Она плакала, всхлипывая, и поглаживала мои растрепанные волосы. Я хотела попросить её успокоиться, но почему-то не было сил даже открыть рот. Просто лежала, молча наслаждаясь её теплыми прикосновениями, время от времени погружаясь в пустоту.

Потом в голове проплыли отрывки, как меня занесли в квартиру бабушки, положили на кровать, причем сама бабуля в ночной сорочке бегала вокруг меня, хватаясь за сердце.

– Что произошло? – взволнованно спросила она у Рэма.

– На нее напала местная шпана, – услышала я, как он ответил. – Забрали телефон и пальто, она пробыла полчаса на морозе, отчего у нее может быть переохлаждение.

Это всё, что мне удалось услышать, ведь почувствовав тёплую и мягкую кровать, я мигом провалилась в сон.

***

Пробуждение было не из приятных: дневной свет бил мне в глаза, в горле першило, а при моих попытках сглотнуть оно отдавало резкой болью. Губу пекло, щеки изнутри подпухли и раны на них больно ныли.

– Деточка, попей, – раздался голос бабушки, и к моим губам прикоснулся холодный край стакана.

Сделав пару глотков, я скривилась от боли, и посмотрела туда, где только что звучал её голос.

Сфокусировав взгляд на ней, я заметила, что она не одна. Около двери стоял полицейский с папкой в руках. Он смотрел на меня в ожидании, и я сразу поняла, почему он здесь.

– Милая, Сергей Владимирович задаст тебе пару вопросов, – успокаивающе произнесла бабушка, и я кивнула.

Сергей Владимирович проследовал к кровати и сел на предложенный ему стул, затем открыл папку и, достав ручку, начал делать некоторые заметки на листке.

– Как вы себя чувствуете? – поинтересовался он.

– Нормально.

– Вы можете внятно рассказать, что с вами позавчера произошло?

– Позавчера? – удивилась я.

– У тебя был жар, милая, – добавила бабушка.

– Поэтому я спрашиваю, насколько вы осознаете сейчас ситуацию? – уточнил полицейский.

– Осознаю полностью, – прошептала я, вспоминая обрывки произошедшего. – Что вас интересует? У меня сильно болит горло, поэтому давайте по сути.

– Вы видели, кто вас ограбил?

– Нет.

– Что вы помните по этому поводу?

– Ничего!

– Зачем вы мучаете девочку?! – вмешалась бабушка, взрываясь криком. – Мы с вами отлично знаем, что это дело рук Звонкого! Все шайки города принадлежат ему!

– Антонина Михайловна, не стоит горячиться! – попытался успокоить её полицейский.

– Когда-нибудь то, что вы его покрываете, выплывет наружу, и тогда вы все получите по заслугам! – сердито сказала бабушка. Впервые вижу её такой злой.

Полицейский, поджав губы, опустил взгляд в папку.

– Не стоит делать таких громких заявлений, – спокойно ответил он.

– Вы все там оборотни в…

– Бабушка, – перебила я её. – Оставь меня с Сергеем Владимировичем одну, – прошу, бросая на нее умоляющий взгляд.

Она недовольно взглянула на меня в ответ, потом развернулась и вышла.

– Итак, что от меня еще требуется? – твердо спросила я.

– Заявление.

– Заявление писать не буду.

– Тогда подпишите тут… – он показывает пальцем на документ в папке, – и вот тут.

– Что это?

– То, что вы не имеете к нам никаких претензий и заявление отказываетесь писать по собственной воле.

Пробежавшись быстро по документам глазами, убеждаясь, что это именно то, о чем он говорил, я невнятно подписалась и, отдав ручку обратно, добавила:

– А теперь уходите из моего дома!

Полицейский посмотрел на меня оценивающе, затем, поднявшись на ноги, направился к выходу. Уже у дверей он остановился и снова обратился ко мне:

– Вы правильно поступили, что не заявили на него. Так только хуже себе сделали бы.

– Уходите! – настаивала я с ноткой злости в голосе.

Когда он наконец ушел, я попыталась подняться с кровати. Мне было плохо и душно. На шатких ногах  выхожу на балкон и осталась там на несколько минут, чтобы подышать свежим воздухом.

Вечером пришла знакомая бабушки, она вколола мне антибиотики, которые мне назначил врач. Оказывается, пока я была без сознания, бабушка вызывала скорую помощь. Мне прописали постельный режим, антибиотики, а также кучу разных таблеток и чай на травах. К счастью, этого я не запомнила.

В понедельник и вторник я не пошла на работу, так как начался ужасный кашель. Моя комната стала для меня тюремной камерой. Иногда по утрам и вечерам я выходила на балкон, закутываясь в одеяло, и сидела там минут десять, выпивая кружку чая. Мне не хватало движения и пространства, но я по совести лечилась тем, что мне назначили. Еще один минус в том, что моя задница начала ужасно болеть после уколов, но мне оставалось еще пару дней больничного, поэтому приходилось молча терпеть.

В среду я еще решила остаться дома, хотя самочувствие было превосходное. Горло полностью перестало болеть, синяки с лица сошли, остался только один темно-синий след на шее после удушья Власа. Но я постоянно его прятала за высоким воротником водолазки или легкой шалью.

Сегодня бабушка пошла к соседке в гости, поэтому я не закрывала эти полосы, наперед зная, что она домой, вскоре не вернется.

Все это время я связывалась  только с Еленой по телефону бабушки, поскольку больше ничей номер мне наизусть  был неизвестен. Меня огорчало это, ведь в моем прежнем телефоне была вся моя оставшаяся жизнь, поэтому я не слишком обрадовалась, когда Елена прислала мне новый телефон вместе с новой кожаной курткой. Конечно, эти вещи понравились мне, но должной радости совсем не принесли. Мне просто нужны именно мои вещи, пусть и старые.

О случае со Звонким  старалась  не вспоминать. Если  после этого я осталась жива, значит, мне повезло. Но сама для себя решила, что если когда-нибудь мне попадется шанс отомстить за это унижение, то обязательно воспользуюсь этой возможностью. Конечно, я сомневалась, что такая возможность будет, но мысли об этом утешали меня.

Пока бабушка была в гостях, я позволила себе небольшие вольности. Сделав себе огромную кружку черного кофе, который уже не пила пять дней, надела ее синий махровый халат, теплые вязаные носки и вышла на балкон. Увидев меня тут, она бы сразу загнала обратно, к тому же мне попало бы за кофе, ведь мне было запрещено его пить.

Сегодня был солнечный день, и хотя в воздухе скользила прохлада, я наслаждалась этим, поставив кружку на бортик балкона и медленно потягивая жидкость. Стояла так несколько секунд, жадно вдыхая свежий воздух, а потом, невольно начала осматриваться. Мой взгляд опустился вниз и моментально зацепился за блестящий мотоцикл с мужчиной за рулем.

Мотоцикл массивный, с красной обшивкой и серебристыми вставками, сверкающий новизной и красотой. Водитель в специальном костюме и со шлемом в тон мотоциклу, на его спине небольшой рюкзак. Он сидел на мотоцикле верхом, упираясь своими длинными ногами в землю с обеих сторон.

Попивая медленно кофе, я наблюдала за такой диковинкой в наших местах. Мотоциклист в это время повернулся ко мне и посмотрел в ответ. Мне стало неловко быть пойманной на откровенном рассматривании, поэтому я быстро отвела взгляд в сторону. Через пару секунд  вновь вернулась и интересующему меня мотоциклисту, который уже ставил своего железного зверя на подножку. После чего он снимает шлем и кладет его на сидение, а когда поворачивается ко мне,  я застываю, словно парализованная, увидев такое ненавистное мне лицо Давида Звонкого.

Он подходит уверенно к нашему дому и смотрит вверх на меня, высоко задирая голову. Перевалившись немного через бортик, я посмотрела на него в ответ, одновременно случайно задеваю кружку с кофе, которая перевернулась, выплескиваясь, вниз, и вся горячая жидкость полетела прямо на Давида.

Он ловко отскочил в самый последний момент, иначе все было бы уже у него на голове. Меня позабавила эта мысль, но все же мне стало страшно от того, как теперь поступит он в ответ на мою оплошность, ведь точно подумает, что я специально хотела вылить ему горячий кофе на голову. Мне совсем не хотелось вновь испытывать на себе болезненное возмездие.

Осторожно смотрю вниз и вижу, как он понуро покачал головой, потом забрался на невысокое ограждение клумбы, оттолкнулся от него и, подпрыгнув, схватился за решетки балкона второго этажа. Я в шоке от его поступка, ведь расстояние достаточно большое. Но он, словно обезьяна, взялся за железные прутья и, быстро перебирая руками без помощи ног, поднимался вверх все ближе ко мне. Пока до меня доходило, что он только что сделал, и я начинала приходить в себя, руки Давида уже показались на бортиках моего балкона. Потом он легко подтянулся и перепрыгнул, в один миг, оказавшись рядом со мной.

Отскочив назад, я забилась в угол, словно перепуганный зверек, и схватила первое, что попадалось под руки. Этим оказался метровый декоративный багет, который остался после ремонта моей комнаты. Его применяют на потолок, и он сделан из легкого пенопласта. Я держала его перед собой, не сразу поняв, что находилось в моих руках. Мои глаза огромные от испуга, и я смотрела на своего обидчика, не веря в происходящее. Он в два счета взобрался на третий этаж, к тому же среди белого дня. Есть ли вообще управа на этого ублюдка?!

Звонкий ухмыльнулся, видя мою боевую готовность, но не нарушал границ. Медленно осматривает меня с головы до ног, словно выискивая  что-то, и его взгляд задерживается на моей шее – там, где были огромные синие полосы, от чего его глаза моментально темнеют.

– Уходи или я сейчас закричу! – проговорила, дрожащим голосом.

– Я не трону тебя, успокойся, – спокойно предупредил он, но я все равно ему не поверила.

– Вон с моего балкона, – прорычала, направляя на него багет.

Он молча смотрел на меня несколько секунд, и я не могла понять его взгляда. Затем без лишних резких движений  Давид снимает рюкзак и достает оттуда сверток, который оказался моим черным пальто.

– Это твое, – сказал он, положив пальто на кресло-качалку возле себя, потом, достав из кармана мой мобильный телефон,  тоже оставляет его там.

После чего замирает на несколько секунд, опять оглядывая меня с головы до ног. Мои нервы были настолько напряжены от его присутствия, что мне казалось, еще немного, и у меня поедет крыша. Ненавижу его!

– Ждешь слов благодарности? – не удержалась я от колкости. – Убирайся!

Его глаза моментально поменялись, став более темными, и я заметила в них искринки злости. Ему не понравилась моя реакция на его вроде бы благородный поступок.

– До сих пор еще грязный рот? – со злостью произнес он, и я задерживаю дыхание.

Увидев мою реакцию на его слова, Звонский довольно ухмыльнулся и, перескочив обратно через борт, исчез. Он просто прыгнул в низ, и я моментально бросилась к тому месту, где он только что стоял, нависаю над краем, устремляя взгляд вниз, почему-то испугавшись, что он сейчас разобьется. Но увидела только, как Давид в прыжке схватился рукой за решетку балкона второго этажа, смягчив себе этим падение, а потом сразу отпустил, приземляясь мягко на ноги. Секунда дела!

Он вскинул голову наверх, и некоторое время смотрел прямо мне в глаза. Я отшатнулась назад, прячась от его пробивающего насквозь взгляда, затем, быстро схватив принесенные им вещи,  и прошмыгнула обратно в комнату. С этого дня мой балкон постоянно закрыт на защелку…