Текст книги "Моя История"

Автор книги: Кристина Юрьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

– Словотворение.

– Ох ты, здорово. Ты можешь переместить сюда своё полотенце и нижнее бельё, также сходить в душ. Иди первой, я после тебя.

Мира так и сделала, но оставила дверь ванной открытой.

– Кстати, ты ведь можешь с помощью своей магии избавиться от боли. – Мира замолчала. – Люцер ведь может блокировать магию, да? Лишать мага своих способностей, верно? Именно поэтому ты магию использовать не мог?

– Он может блокировать? – Конечно же, мог, все мастера на это способны. – Нет. Я не могу использовать магию в полнолуния, так как мне после становится очень дурно. Ты же видела, когда я превратился в ребёнка, у меня кровь из носа пошла.

– А почему так?

– Это очень долгая история.

– Ну ладно. Меня ещё одно интересует: почему Люцер вдруг тебя изнасиловал?

– Если честно, этого я не знаю, – конечно, я знал. Но не мог же сказать ей.

Послышались всплески воды. Обнажённая, Мира вышла из душа.

– Мне помочь тебе принять ванну?

Я невольно засмеялся.

– Нет, не стоит. Просто раздень меня, пожалуйста, и отнеси в ванную.

Мира последовала моей просьбе. Она отнесла меня в ванну, в которой уже была тёплая вода, раздела до нижнего белья. А далее я попросил её отстраниться.

– Слушай, так что насчёт мести?

Я проснулся, когда прозвенел будильник, в моих объятиях была Мира и сонливо осматривалась.

– Как спалось?

– Мм… приятно, когда тебя обнимают…

Только я поднялся с кровати, как тут же меня заставила вскрикнуть боль в пояснице.

– Воу, ты как? Может, я попробую тебе хоть немного помочь?

Мира устроилась сзади меня, одной рукой дотронулась до моей макушки, другой – до нижней части спины. Она начала читать выученные заклинания, которые никакой пользы, однако, не приносили.

– Постой, направь энергию вот в эту точку, – я указал на один из участков спины, – я буду произносить нужное, а ты следи за потоком энергии.

Я начал произносить нужное.

– Источник боли превращается в сферическое энергетическое образование, скапливается в одном месте, становится чем-то отдельным от меня, но присоединённым ко мне. Однако мне решать, что составляет мою суть, а по сему, я отделяю ненужное образование и выбрасываю его вон. Эфир тут же расщепляет грязную энергию боли, а я поглощаю из Абсолюта маленькое белое «семечко», состоящее из чистого света. Это семечко проникает в то место, где секунду назад была боль, начинает разрастаться в моём организме, пускать световые корни, которые питают моё тело ментальной энергией.

Я открыл глаза и глубоко вздохнул. Боли практически не было, лишь где-то далеко она отзывалась, но очень и очень слабо.

– Вау. – Только и сказала Мира, не сводя с меня удивлённых глаз.

Я же встал с кровати, надел на себя белую обтягивающую майку, а на верх надел белую рубашку, но не застёгивал её, влез в белые бриджи.

– Эта майка так обтягивает твоё тело. Эротика, – кажется, мы и забыли о вчерашнем.

Я смеялся и одновременно с этим поторапливал Миру, чтоб она быстрее собиралась. Она же кидала в меня маленькие подушки, также смеясь, и часто без какой-либо причины обнимала.

– Всё, я готова.

Мы вышли из квартиры, а я потянулся за ключами. Дверь захлопнулась перед моим носом.

– Что это было? Что за фигня?

– Это моя жизнь, добро пожаловать.

– Но она же сама!..

– Я уже привык, не пугайся ты так.

Чтобы больше не подвергаться вопросам, я взвалил Миру на плечо, и мы начали быстро спускаться по лестнице. Я игриво шлёпал её по попе, она же дёргалась, но несильно сопротивлялась.

Как только мы вышли из здания, я поставил её на ноги.

– Я думала о вчерашнем вечере. Знаешь, возможно, ты нравишься Люцеру.

– Да, он мне так и сказал дня два назад.

– Что? Ты серьёзно? – Мира схватилась за сердце и изобразила изумлённую гримасу. – Стоп, а что ты ответил?

– Что меня это не интересует.

– Да ладно?! Ты серьёзно? – Мира начала повторяться. – Ну тогда это всё объясняет!

– Да? Ну и зачем ему было насиловать меня?

– Ты ведь точно понял его «нравишься»?

– Он сказал мне не нравишься, а люблю…

Мира всё ещё была в восхищении.

– Дай-ка подумать. Представь, что ты однажды видишь, как человек, которому ты признался, идёт под ручку с кем-то и радостно улыбается. Да ещё и ночью. Понимаешь?

– Ты о ревности?

– Ну, да, можно и так сказать.

«Скорее всего, его злит и то, что я стараюсь обращать на него меньше внимания. Впрочем, мне всё равно, взбесил».

– Знаешь, он меня уже второй раз изнасиловал. Первый я стерпел, но то, что было вчера… получается, что и ты из-за меня пострадала.

– А знаешь, мне уже как-то всё равно. Но отомстить я хочу!

Внезапно Мира насупилась и сказала следующее:

– Я вот что подумала. Скорее всего, Люцера очень разозлит даже то, что ты будешь общаться с другими ребятами.

– Ну и?

– Да в том-то и дело, что в наказание он может тебя изнасиловать ещё и ещё раз.

– Так что же, мне ни с кем не общаться?

– Не знаю. Но лучше тебе даже не прикасаться к другим. – Мира вновь зависла ненадолго.

Меж тем мы уже стояли возле здания школы, Мира на всякий случай отошла от меня на некоторое расстояние, и мы начали продвигаться к нужному месту.

– Серьёзно, а он что здесь делает? – это я, скорее, спросил у себя самого.

На всё той же поляне стояли мои одногруппники и студенты из двадцать третьей группы, они расположились кругом, так сказать, а в центре стоял Солимей, наш главный серафим, и ещё одна девушка, показавшаяся мне знакомой; почему-то я почувствовал яркую вспышку в душе, на её спине я увидел крылья, а одета она была в белые полупрозрачные одеяния, её торс был практически обнажён. Студенческие лица выглядели довольно возбуждёнными и радостными, однако мои глаза тут же нашли Люцера. Он сидел на скамье вместе с наставницей, а его лицо было радостным, излучающим любовь и добро. Возможно, Люцер почувствовал мой пристальный взгляд и стал смотреть в нашу сторону, сохранив нежную улыбку на лице. К счастью, Солимей меня не заметил, и, как только мы подошли, я услышал следующие отрывки давно начавшегося диалога:

– Скоро Виконт прибудет?

– Да, отец уже в пути, Солимей, через несколько минут будет здесь.

Я вперился взглядом в Солимея, чем немного раздражал Люцера. Но проблема была в другом: я совершенно не обратил внимания на девушку, которая смотрела на меня так же пронзительно, как и я на главного ангела. Вдруг она заулыбалась и повернулась в мою сторону.

– Мэдисон! – Воскликнула она. – Ах ты, мелкий! Даже на меня не посмотришь!

– Роза!? – сейчас она мне казалась ярким лучиком в жизни. Несомненно, я выразил самое счастливое лицо.

– А ну иди сюда, мелкий!

Однако, несмотря на эти слова, она сама ко мне приблизилась и поцеловала в губы, мыча от радости, вскочила на руки, что было очень неожиданным. Да и схватил я её не очень удобно, мои руки держали её ягодицы, хотя моя старая подруга была совсем не против. Роза воспользовалась моей невозможностью сопротивляться, а потому начал целовать и в губы и в щёки. А вконец обняла так, что я немного упёрся в её грудь.

– Стой, Роза, подожди!.. Мне хана. – Да, до меня, наконец, дошло.

Я посмотрел на Люцера, прищурившись, чтобы он не заметил моего испуга. Дэус злорадно улыбался и смотрел на меня, приподняв брови.

– Старые знакомые, полагаю? – спросил он нас, при этом я чувствовал, что он сердится.

Роза вдруг пристально на него посмотрела и воскликнула:

– Не, он мой брат!

Этот ответ немного сбил Люцера с толку. Меня тоже…

– Интересно. Это и правда, и ложь одновременно…

– Да, у нас разные родители, но…

– Мы всё равно как родня. Он мой. – Роза показала ему зачем-то язык. – Кстати, Мэд, Я теперь второй главарь Континента.

– Боюсь спросить, и как же ты этого добилась?

Тут уже вмешался Солимей

– Она перебила всю охрану, – уже здесь я засмеялся, – зашла ко мне в кабинет и сказала: «Если меня главой не сделаешь, тебя Мэдисон изнасилует!» У меня не было выбора.

Все закатились от смеха. Даже Люцер теперь мило смеялся. Однако нужно же было Розе сказать следующее:

– Да уж, вы, Солимей, Мэдисона до жути боитесь. Особенно после того случая, когда он вас своим жезлом поимел, да и не только…

Я подбежал к Розе и рукой закрыл ей рот. Она же в отместку начала лизать мою руку, и мне пришлось отпустить её.

– Люцер, а ну-ка не сердись! – к нам приближался мужчина в красном костюме. Это был Виконт.

Он почему-то сразу подошёл ко мне и спросил:

– Вы, я полагаю, Мэдисон? Приятно с вами познакомиться. – Виконт поклонился.

Что ж, я знал старые традиции, а именно то, что лучше поклониться в ответ. Я нежно улыбнулся, так как от этого старика исходили волны любви и нежности; он мне был очень приятен.

– Вам обо мне Солимей рассказал, верно? – это уже было очевидно. Виконт догадливо засмеялся, как и я.

– Надо признать, молодой человек, вы очень проницательны. Однако и не только он. – Долго не зацикливаясь на последней фразе, он продолжил. – Почему вы не желаете становиться главой Южного Континента, юноша?

Я округлил глаза.

– Из вас вышел бы отличный правитель. Может, покажете нам свои крылья? – Тут он обратился к Солимею. – И ты, мой друг.

Здесь глава серафимов замешкался.

Немного объяснюсь. Дело в следующем: чем белее крылья у серафима, тем чище его душа. И в зависимости от этого параметра и выбирается глава серафимов. Я впервые увидел Солимея, когда мне было тринадцать лет. Тогда-то и он меня впервые увидел, а точнее мои крылья, которые были куда белее его собственных. Солимей, что меня удивило, сексуально домогался до меня, тогда я и поимел его зад жезлом, который мне до этого дал дедушка. Его я, увы, и оставил в заднице Солимея.

– Крылья Мэдисона я видел, покажи, Солимей, свои. Будь так добр.

Люцеру глава серафимов отказать не мог.

– Ну вот и понятно… – Заключил увиденное Виконт, увидев усмешку своего сына, начал о чём-то болтать с главным серафимом.

В то время как студенты стояли с круглыми и восхищёнными глазами, а Виконт уселся подле сына на скамье, к нам присоединился ещё один персонаж, Чарльз Макфилд, отец Рональда. Это был тощий сутулый немолодой мужчина со зверским лицом, жёсткой душонкой, как я для себя приметил. За ним следовал маленький пухленький дяденька с крохотными рожками, он почему-то напомнил мне хомяка.

– О! Чарльз, Генри! А вы что здесь забыли? – Виконт, завидев своих знакомых, вскочил со скамьи, хотя секунду назад только сел на неё. – А вы что здесь делаете?

Роза оттащила меня в сторону, цыкнула и сказала слушать, делая вид, что я просто думаю о чём-то.

– Я ж не просто так сюда прилетела. Знала, что тебя вижу. – Она на ухо шепнула. – Ты кое-что забыл, дьяволёнок, сейчас эти глупцы тебе напомнят.

Я сел на небольшой камень и раздвоил сознание. Люцер мог приметить, что я пытаюсь вникнуть в разговор, а подобного произойти не должно было. Раздвоенное сознание составляло лишь один процент от всего, поэтому его заметить было невозможно. Роза села подле меня и начала припевать знакомую песенку, которой меня успокаивал дедушка.

– Послушайте, – это был голос того самого пухлого демона, он смотрел исключительно на Люцера, – у нас появилась проблемка.

– Проблемка? – У Люцера было более заинтересованное лицо, чем прежде.

– В Северном Континенте замечен дракон, маленький дракон, напоминающий Огнекрылого Сталкера, – это также демоническое существо, адепт.

– Как это понимать? – Виконт сгримасничал непонимание.

– Да вот так, он летает сам по себе, в нашем мире.

– Да что уж тут! – Вдруг в диалог включился Чарльз. – Он убил более сотни человек, ни один маг его остановить не может.

– Как бы это самонадеянно не прозвучало, но даже мне это кажется странным.

Люцер поднялся со скамьи и отошёл на некоторое расстояние от всех людей. Он приподнял руку и начал читать долгое заклинание; то ли на земле, то ли над ней появились прозрачные линии, которые смыкались в гигантском круге. Тут же из его центра выскочил дракон, невероятной красоты дракон, он превратился в что-то наподобие человека, только с огромными жёлтыми глазами и драконьими крыльями за спиной. Его внешность всё же была не от мира сего.

«Как забавляет! Он может призывать и прочих, не зависимо от того, что связан контрактом. Это редкое умение, похвально, – далее я подумал о другом. – Это ведь был Огнекрылый Сталкер? Не знал, что они могут получеловеческую форму принимать».

Призванное существо поклонилось Люцеру и сиплым, низким голосом на другом, уже неизвестном мне языке, спросило:

– Что вам нужно, повелитель?

Люцер наклонился и приподнял его или её голову.

– Один человек сказал, что дракон, Огненокрылый Сталкер, убивает людей в Северном Континенте. Как это понимать?

– Мой господин, здесь я ни при чём. – Адепт опустил голову.

– Смотри мне в глаза. – Люцер успокоился и снова поднялся на ноги, его примеру последовал и адепт. – Ты не врёшь. Однако и Генри не врал. Ничего не понимаю…

– Другого демонического дракона, такого же, как и я, быть не может.

– Я знаю. Это и сбивает. – Люцер повернулся к ошарашенным главарям Континентов. – Генри, есть ещё какие-нибудь подробности?

Тот ответил не сразу. Он водил глазами то в одну сторону, то в другую.

– Он очень маленький, меньше твоего адепта раз в десять. – Далее он воскликнул. – Ах да, может в ребёнка превращаться!

Люцер глянул на адепта.

– Ничего не хочешь сказать?

Адепт снова поклонился, чем меня бесил.

– Одно моё чадо было похищено. Однако более трёх лет назад… – ответ прозвучал на обычном языке.

– Я вообще ничего не понимаю. Как? Допустим, что оно было похищено кем-то, но это же произошло в аду. Какого чёрта твоё чадо здесь, в этом мире?

– Неизвестно.

– Или же кто-то может перемещаться между этими двумя мирами?..

– Простите, также неизвестно. – Адепт посмотрел в глаза призывателя. – Я могу помочь вам в другом. Я чувствую, где он находится, могу отвести к моему ребёнку…

Роза улыбалась и с очарованием смотрела на меня.

– Забавно, да? Прямо из ада кто-то умудрился похитить маленького детёныша дракона, а может и его яйцо… и зачем-то перенести сюда. Забавно же?

Это чувство было подобно тому, словно бы что-то у меня взорвалось в душе. Я вскочил с камня и схватился за голову.

– Твою же мать! – я очень злостно прошептал.

Роза вдруг засмеялась и захлопала в ладоши.

– Эврика! – она меня подтрунивала.

Дабы выказывать меньше подозрения, я успокоился, хотя только внешне, начал беспокойно смотреть на Розу.

– Что нам делать?

– Жди, мой дорогой… – она указала на место рядом с собой, на которое я поспешно уселся.

– Господа, вы со мной? – Спросил Люцер. – Сталкер покажет, где он…

И Виконт, и Генри, и Чарльз неуверенно кивнули. Первые два высвободили свои демонические крылья, которые напоминали крылья летучей мыши. Адепт же превратился в дракона, он покорно прилёг наземь, и на его спину тут же вскочил Люцер. Он нерешительно посмотрел на меня и прищурился, а я показал ему язык. Люцер ответил мне таким же жестом, но после он засмеялся и приказал дракону взлетать.

– Сейчас они отдалятся на нужное расстояние, и мы отправимся в путь. Будь готов.

Десять минут с лихвой мы с Розой смотрели на удаляющиеся силуэты.

– Вставай, мы полетим другой дорогой. Тебе придётся высвободить крылья, выбора нет.

Она схватила мою руку и потянула на себя, при этом меня снова потрясла невыносимая головная боль, но зато на спине были белые сияющие крылья. Подавив боль, я схватился за руку Розы и мы вместе синхронно воспарили в небо.

Темнело. В опустелом городке посреди заброшенного каменного замка, а точнее посреди огромной площадки возле него, сидел маленький мальчик с огромными красными глазами. Он сидел и тихо плакал, но никто этого плача не слышал. Он поджал под себя ноги и даже боялся глянуть вперёд, так как отовсюду ему мерещились ужасы.

– Где я? Где моя мама? – шептал он себе же.

Его душили непонимание и страх. А боль, что была в его душе, медленно пожирала.

Поддавшись неприятному чувству, он перестал стонать и начал раскачиваться на одном месте. Напевал какую-то песенку.

Послышались взмахи крыльев, они, кажется, приближались всё ближе и ближе. Мальчик сделал огромное усилие над собой, чтобы поднять голову. Перед ним, точнее в десятке метров от него, появился силуэт то ли женщины, то ли мужчины с огромными жёлтыми глазами, которые холодно на него смотрели. Мальчик испугался, снова опустил голову.

Внезапно что-то начало гладить его волосы, успокаивать.

– Как ты здесь оказался, малыш? – спросил низкий голос, и мальчик поднял голову и ответил.

– Я прилетел сюда, чтобы оказаться дальше от людей. Они меня гнали и проклинали, но я лишь хотел найти маму.

– Всё хорошо, ты её нашёл. Я твой родитель. Я твой отец и твоя мать…

Мальчик лишь нахмурил брови и зашипел.

– Нет! Ложь! – вдруг закричал он.

– Тише, малыш, тише. Как я могу доказать тебе?

– Спой песенку, которую ты мне всегда напевал…

Сзади стояло ещё четверо, но лишь один из них внимательно наблюдал за происходящим , следил за каждым словом. Он подошёл ближе к адепту и его ребёнку.

– Тебя похитил тот человек, мальчик. Перед тобой твоя настоящая мать. – Сказал подошедший.

– Похитил?.. – мальчик опустил голову. – Ложь!!

Он вдруг отпрыгнул от говорящих и со злобой и гневом посмотрел на них.

– Ложь! Ложь!! Где моя мама?

Тут же он не выдержал и заплакал, но всё ещё отходил, если к нему приближались.

Слева послышались другие звуки. Незаметно для несчастного ребёнка, приземлились ещё двое, у них были белые крылья за спиной. Как вы поняли, это была Роза, и это был я.

Когда мне было около семи лет, а дедушка обучал меня словотворению, я впервые заметил, что часто внутри появляется чувство некоего желания разрушать, что моя сила с трудом поддаётся контролю, а в душу приходит чарующее чувство неограниченности. Тогда я не придавал ему особого значения. Дабы успокоить свой внутренний мир, я не раз прибегал к медитациям, к тому же хотел таким образом найти причину странного неотвратимого чувства, которое мне было сложнее и сложнее контролировать. Во время медитаций оно превращалось в другое ощущение – ощущение непомерного комка в груди, которое распирало моё тело, но особенно давило на сердце. Иногда было даже тяжело дышать, я терял сознание.

Я не мог понять причину странного чувства, тогда-то и спросил у дедушки. Старик говорил, что мой дух просто устаёт во время занятий, использует слишком много сил, и я слепо этому верил. А зря. Оказалось, что причина кроется не здесь. Я узнал причину в полнолуние, когда однажды не сдержался.

Очень долго я страдал из-за совершённого, невыносимо винил себя, а чувство бесконтрольности нарастало и, что самое страшное, оно поглощало чувство вины. Вскоре о содеянном узнал и Тиль. На моё удивление, старик не злился на меня, не стал меня ненавидеть и не попытался уничтожить, он лишь научил меня «заклинанию креста».

– Им обычно пользуются демоны, но в твоём случае и выбора быть не может. Удивительно, что у тебя, ребёнка, есть такая сила внутри. Заклинание креста позволит тебе создавать замкнутые круги в душе, что будут контролировать твой огонь. Можно создавать их послойно. То есть, как только первый круг не сможет сдерживать твою душу, придётся создать и второй, и третий. Если тебе понадобится больше огня, больше силы, ты в любой момент можешь разъединить круг. Ясно, Мэд?

Я моментально выучил это заклинание и создал первый круг в душе. Чувство внутреннего простора меня очень удивило в тот меня. Казалось, что чёрный комок исчез. Так и было первое время. Однако постепенно внутренний простор снова заполнялся. Вновь ко мне приходило чувство неограниченности, что и душило и давало свободу мышлению одновременно.

На данный момент моя душа имеет двадцать два круга, при этом если я размыкаю хотя бы один, то уже становлюсь бесконтрольным.

Вернёмся из воспоминаний. Только я стал на ноги, как моя душа не выдержала. Я увидел этого маленького ребёнка, каким и сам когда-то был; мои воспоминания были ключом, который размыкал круги. Все двадцать два круга, которые я создал, чтобы сдерживать свою силу, внезапно непроизвольно разъединились. Я на секунду схватился за голову, а после стал довольно посмеиваться, глянул на мальчишку. Мои глаза были широко-широко раскрыты.

– Ай-яй-яй, – начал я злорадно посмеиваться, – целых три оплошности…

– …которые я слишком поздно заметил, – продолжила Роза. На её лице были те же эмоции, что и на моём. – Три года ожиданий впустую!

– Как нехорошо. – Через секунду я уже совершенно другим тоном сказал другое. – Хотя, плевать!

– Вот только что же теперь делать?

– Не люблю, когда из сердца уходит последняя надежда, не люблю до безумия.

Тут же я сел на свои колени и пальцем указал Розе на мальчика, что с заплаканными глазами стоял и трясся от страха. На моём лице была бесовская улыбка. Роза направилась к мальчику и по пути пела ту же мелодию, что и мне во дворе школы. Мальчик вдруг перестал трястись, когда услышал её.

– Мама? – он медленно зашагал на встречу к Розе.

– Да, мой мальчик! – Ответила она, улыбаясь во все зубы. – Иди ко мне.

Я закрыл глаза и опустил голову. Внутри я безумно смеялся. Только мальчик попал в объятия Розы, как она тут же схватила его за горло и сильно сжала, поцеловала в лоб и засмеялась. Несчастный ребёнок начал разлагаться на глазах ошарашенных зрителей. Вот только даже его родитель, адепт и бес, не шевельнулся из-за едкого страха.

– Браво! Браво! – я захлопал в ладоши и облизнулся. – Вкуснейшая душа! Кажется, я нашёл новое лакомое блюдо!

Моя интонация, мой голос и выражение лица моментально изменялись, чередовались друг с другом.

Безумно засмеявшись, Роза стряхнула с себя пыль, что осталась от мальчика, и подошла ближе ко мне.

– Итак, что теперь будем делать?..

Значительно изменившись в лице, с совершенно другой интонацией я ответил:

– Глупо было надеяться, что это возымеет успех. Если бы я и убил его, или же он меня, моё сознание переместилось бы в другое тело. В тебя, во-первых.

– Точно! – Роза всё ещё смеялась. – Даже если убьют все мои тела, чего не случиться уж точно, я смогу переселиться в любую другую плотную тварь…

– …сожрать её душу и заиметь её тело. И так вечно. Выходит, что нужно убить первоисточник?

– Убить Эфир, коим я являюсь?..

– Думаешь, так мы переборем бессмертие?

Здесь и я засмеялся, однако резко остановился и посмотрел в землю. Теперь на лице не было улыбки, лишь чёрные слёзы текли из глаз. Сердце имело одну эмоцию: пустоту.

– Невозможно.

– Но каков другой выход?

Несколько помолчав, Роза вдруг села на колени, как и я, дотронулась до моего лица.

– Помнишь? Мы сами себе творцы…

– И нам решать, чем жить…

– Тогда почему мы создали ненависть и безумие внутри. Почему создали пустоту там же?..

– Зачем мы этим живём?..

Мы вдвоём посмотрели в землю и одновременно сказали:

– Нет ответа.

Я начал первым:

– Я пытался убрать, но…

– Ничего не вышло. Я…

– …есть всё, есть вечность.

– Невозможно убить…

– …пустоту.

Небольшое молчание, в ходе которого мы пристально смотрели друг на друга широко раскрытыми глазами.

– Может, тогда будем веселиться?..

– Распространим среди людишек ту самую вечную пустоту, заберём их души?..

Мы вдвоём посмотрели в сторону зрителей и жутко усмехнулись.

– Вот и Тиль! – Безумно воскликнула Роза.

Резкая и невыносимая боль в голове начала душить меня, я сжал голову руками и опустился ниц. Розочка схватила меня в объятия и начала петь одну мелодию. Меня начало трясти от боли, я еле дышал.

Виконт, Генри и Чарльз стояли с открытыми ртами, в их сердцах был страх. Люцер страха не имел в сердце, но был удивлён, и его беспокоила одна лишь мысль: «У них одна душа на два тела?» – внезапно незнакомый старческий голос ответил:

– Не только. – Перед Люцером стоял старик и смотрел в нашу сторону. – Его часть не только в теле Розы, она была и в мальчишке. Он лишь вернул себе то, что ему принадлежало.

– Кто вы? – Люцер сразу же понял, что он единственный, кто может его видеть.

– Я был тем человеком, который дал ему вторую жизнь. Бедный мальчик, мне его так жалко. – Старик прервался. – Тиль, меня звали Тиль. Я тебе сейчас всё расскажу.

При жизни я был мастером, целителем в частности, а посему мне часто приходилось путешествовать. Однажды в одной деревеньке ко мне ночью прибежал маленький мальчик, он сидел на моём пороге и плакал.

«Что здесь делаешь, малыш?» – спросил я его тогда.

«Не помню. Я ничего не помню», – отвечал он и плакал.

Я приютил его, принял в своём доме как сына, познакомил со своей дочерью, Розой, которая стала ему сестрой. В общем, дал вторую жизнь, как уже сказал. Признаюсь, я всегда жил для других, не для себя, поэтому-то многое и не замечал в его поведении. Ты сейчас поймёшь о чём я, Люцер. Он с детства мог видеть низших бесов, а они на него постоянно нападали. Я выучил его специальному заклятию, чем усугубил дело, но каждое полнолуние оно переставало действовать, и он снова и снова подвергался мученичеству, в большей мере, чем обычно. Малыш просыпался исцарапанный, изувеченный, с множеством синяков. Я никогда не видел ни улыбка на его лице, ни счастья в глазах. Звучит сентиментально, но это меня всегда расстраивало. Знаешь, как его все называли? Безумец. Эх, бедняга. Он всегда помогал людям, даже если те ненавидели его, всегда говорил им правду, даже если его, маленького и беззащитного, избивали. Вскоре я обнаружил ещё одну странность: у него была и есть чёрная кровь, были и есть странные чёрные метки на теле. К тому же, словотворение для него не составило большой трудности, хотя, чтобы его постигнуть, нужно видеть суть мироздания. Я однажды это осознал и просил его: «Ты бессмертен?» – «Да. Я много раз хотел убить себя, но ничего не получалось, ведь кровь не вытекает из вен. Знаешь, дедушка, а у меня и нету вен вовсе! Мой организм это что-то единое…»

Представляешь, как я испугался, только услышав это? А далее было ещё хуже. Одной ночью, в полнолуние, он прибежал ко мне с опухшими от слёз глазами и прошипел сквозь зубы: «Как же они меня достали! Почему они вечно цепляются ко мне, почему мучают?..»

Мальчик заплакал чёрными слезами, хотя до этого всегда их сдерживал. Я не успел к нему подойти, как он успокоился за секунду и промолвил следующее: «Я до безумия голоден. Хочу есть…»

Знаешь, чем он питается? Кровью людей, их плотью, их душами. Удивительно, не думаешь? Однако Мэдисон всегда ненавидел себя за это и, причиной его желания самоубиться было не то, что его мучили, не то, что он страдал. А то, что он убивал других. Он пытался сопротивляться этому чувству, но вскоре просто лишался самоконтроля. Его душа светлейшая, но несчастнейшая. Его душа – это вечность. А в вечности есть всё: и ненависть, и горе, и желание, и гнев, и любовь… Абсолютно всё! Однако Мэдисон достиг такого уровня, что уничтожил свою личность, своё эго. Он стал всем. Как видишь, иногда, дабы не вредить другим людям и сдерживать себя, он снова и снова создаёт это эго, планомерно охватывающее всё то, чем он был в детстве, снова и снова создаёт круги в душе. Это ещё одна моя ошибка, нужно было научить его контролю, хоть это и было бы сверх меры сложно.

– Почему же Роза…

Она умерла, когда ей было девять лет. Это я узнал лишь тогда, когда сам на небеса вернулся. Она и Мэдисон ушли к реке одним днём, я тогда помогал одной несчастной женщине, не мог их видеть или же контролировать. Оказалось, что Роза упала со скалы. Сорвалась бедняжка, хотя Мэдисон говорил ей не приближаться. Ей было суждено умереть тогда, она бы не прожила больше отведённого ей времени. Мэдисон кинулся за ней. Он до сих пор винит одного себя в её смерти, до сих пор. Хотя отчасти понимает, что так должно было быть. Он привык, что невольно является причиной чьего– либо несчастья, хотя это не так, подобное ему говорили низкие люди. Вот и в тот раз он так подумал, не хотел меня огорчать, бедняга. Он кинулся за ней, вниз, со скалы, вытащил её тело на берег. Знал бы ты, сколько он рыдал тогда. Тогда-то ему и пришла идея разделить свою душу на части, что позволяло и силу уменьшать, и меньшее страдание другим приносить. А я ведь заметил, что Роза изменилась, да и цвет её души поменялся. Но откуда я мог знать, что восьмилетний ребёнок смог разделить свой дух и часть вселить в её тело?

Помнишь его слова: « Мы сами себе творцы, и нам решать, чем жить. Тогда почему мы создали ненависть и безумие внутри. Почему создали пустоту там же? Зачем этим живём?» Я могу тебе сказать ответ: он не знает, как можно жить по-другому, попросту не знает.

Сердце Люцера сильно сжалось в невиданной до этого боли, на его глазах появились слёзы. Он их сдерживал.

– Однако сейчас всё должно поменяться. – Продолжал Тиль. – Он начнёт бороться.

– Знаете, я люблю его… до безумия люблю… – Люцер не удержался, из его глаз выкатились слезинки, он отвернулся и от Тиля, и от своих спутников. Сделал глубокий вдох и собрал себя в руки.

Меж тем, Роза всё ещё сидела и напевала мне одну единственную мелодию.

– Папа, – вдруг из её глаз начали капать чёрные слёзы, – папочка!

– Именно так он и подзывает к себе души, чтобы съесть их. Он видит все самые тёмные уголки нашего разума, – ответил Тиль, но направился к Розе.

– Что?.. Почему вы тогда идёте к ней?

– Потому, что я лишь его часть, которая на малое время стала чем-то отдельным. Он принял и мою душу, часть моей души, точнее…

Люцер был невероятно изумлён. Его сердце бешено стучало. То, что он увидел далее, было ещё более завораживающе. Сзади Розы появился огромный чёрный силуэт, похожий на истинную пустоту, абсолютную пустоту. Он подкрался к ней, протянул свои «руки» и резко схватил её. Так резко, что даже она вскрикнула от страха. Тут же силуэт притянул Розу вовнутрь себя, так же он поступил и с Тилем, хотя последний и не сопротивлялся, лишь развёл руки в стороны, подчиняясь неподвластному. Тёмная тварь вдруг осторожно подошла ко мне, превратилась в чёрный шар и слилась со мной.

Я тихо лежал в середине площадки рядом с полуразрушенным замком. Я вновь сомкнул круги, начал приходить в себя. Всё то, что я только что сотворил, было ради того, чтобы моя часть, находящаяся в мальчике, вернулась ко мне. Однако, как оно всегда было, некоторые «я» начали свою жизнь, пришлось возвращать и их. На самом деле, я никогда не поедал души, лишь только их часть: их эмоции, воспоминания…

Сейчас я находился без сознания, провалился в глубокий сон.

Ко мне подошёл Люцер. Хотя Виконт вместе с Генри и предупреждали его этого не делать, он их даже и слышать не желал. Он присел и нежно улыбнулся, глядя на моё милое безобидное личико, пожалел меня, как кота, и поднял на руки, крепко прижав к себе.

«Хм, почему так темно? – я медленно приходил в чувства. – Чёрт возьми, где я?»

Вокруг меня была одна темнота, но я чувствовал, что пространство вокруг довольно-таки просторно, что я нахожусь в очень широкой комнате. Мои руки были в кандалах, а лежал я на твёрдом холодном полу. На моём теле была всё та же одежда, а в области шеи что-то давило, неприятно давило.