Текст книги "И придет ночь"

Автор книги: Кристина Скай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)

Глава 23

Она истекает кровью.

Это все, о чем мог думать Люк, когда он во всю прыть скакал на восток, прижимая Силвер к груди.

Несколько минут назад она, преисполненная негодованием, готова была выстрелить в обидчика за пятьдесят шагов. А теперь неподвижно лежала в его объятиях, ее платье цвета слоновой кости было все в крови.

Она застонала:

– Мы... мы это сделали. Я попала в этого лысого змия с ружьем, правда ведь?

Люк припомнил дикие вопли ее жертвы. Если бы он не был так обеспокоен, то рассмеялся бы.

– Ты превосходный стрелок, Солнышко.

– Я же тебе говорила. Я очень меткая. – Она с трудом перевела дыхание, и Люк понял, какую она испытывает нечеловеческую боль и каких неимоверных усилий стоит ей это скрывать. – Мы с вами никогда... не говорили...о деньгах. Я заплачу вам. Такому знаменитому разбойнику, как Блэквуд, просто полагается приличная плата... – Голос ее прервался.

– Не говори ничего, дурочка. – Люк пришпорил коня. – Держись. Осталось совсем немного.

Она улыбнулась ему слабой улыбкой:

– У меня почти тридцать фунтов отложено на черный день. А у Брэма в копилке два шиллинга и полпенни, – скрупулезно подсчитывала она.

– Даже не думай о деньгах.

– Почему? Что, мои деньги недостаточно для тебя хороши?

Какой же она была бледной! У Люка защемило сердце.

– Не говори ничего. Побереги силы.

Он прижал ее к себе еще крепче. Она слегка поморщилась от боли, а потом прикрыла глаза.

– Держись, Солнышко, – прошептал он.

Он говорил это не столько ей, сколько себе самому.

Его черный конь летел стрелой, и Люк очень быстро добрался до своего дома с бездыханной Силвер. Он нес ее на руках к себе в комнату, но тут его остановил сердитый оклик Джонаса:

– Что ты на этот раз затеял, мальчишка? Ты что, людей похищать начал?

– Это та женщина, о которой я тебе рассказывал, Джонас. Эта дурочка спасла мне жизнь, но ее самое ранили. Я и решил принести ее сюда.

– Но это же опасно, милорд. Что, если она кому-нибудь проболтается?

Люк решительно уложил Силвер на кровать и разрезал ножом ее рукав.

– Никому она не проболтается. – Ее сорочку залила алая кровь. – Моя Силвер на это не способна. Эту женщину можно пытать целую неделю, и добьешься только того, что она плюнет тебе в лицо.

Джонас что-то неразборчиво пробормотал и, поджав губы в знак неодобрения, отправился искать бинты и подогреть воду. Люк продолжал снимать с Силвер сорочку. Мягкий батист легко резался: достаточно было одного прикосновения его ножа.

Наконец, разрезав и сняв с нее сорочку, он увидел, что в ее окровавленном боку между двумя ребрами застряла пуля. Люк едва подавил ругательство. К счастью, насколько он мог судить, свинец вошел в мягкую плоть, не затронув кости.

Он облегченно вздохнул, но тотчас же заметил, что к одному ребру прилип маленький кусочек материи. Этот клочок непременно нужно отодрать, иначе рана никогда не заживет. Люк молил Бога, чтобы Силвер пока не приходила в сознание.

Он закатал рукава. В комнату вошел Джонас с кастрюлей горячей воды, из которой валил пар, и целой грудой чистых белых тряпок.

– Может, я взгляну на рану, милорд?

Стараясь не обращать внимания на соблазнительные выпуклости бледного, залитого кровью тела, он грубовато отозвался:

– Я сам все сделаю.

Джонас окинул его проницательным взглядом и пожал плечами:

– Как скажете, милорд.

– Нам понадобится виски.

– Оно тут. И бинты, и горячая вода.

Люк откупорил бутылку.

– Она же без сознания! Нельзя вливать женщине в горло виски, когда она в таком состоянии, милорд.

– Это для меня, Джонас, – мрачно объяснил Люк. В глазах шотландца блеснули насмешливые огоньки.

– Правда? Никогда не думал, что доживу до этого дня!

– Ну, вот и дожил, несчастный придира. – Люк отпил из бутылки и поставил ее обратно на комод из красного дерева рядом с кроватью. – Ну а теперь можешь идти.

Старый слуга хотел что-то сказать, но передумал. Он повернулся к двери, покачивая головой.

Через двадцать минут все было закончено. Кусочек ткани был отодран от ребра, пуля извлечена из раны, а сама Силвер перебинтована мягкой льняной тканью.

Люка всего трясло. Так он не дрожал нив Руане, ни даже в вонючем и грязном Алжире. Эта женщина сама себе главный враг. Она не ведала страха и никогда не руководствовалась соображения-ми здравого смысла.

И он любил ее за это.

Люк вздохнул, укрыл одеялом свою пациентку и принялся разводить огонь в камине: день выдался не по сезону холодный. Глядя на пляшущие языки пламени, он размышлял о чувстве долга и о днях своей невинной юности. Каким он был когда-то! И кто он теперь!

Он думал о женщине с каштановыми волосами, лежавшей сейчас в его постели, для которой не было места в его новом мире.

Он снова и снова повторял себе, что она не для него. Тени становились все длиннее, в трубе завывал ветер, в окна барабанил дождь. Люку показалось, что в прохладном воздухе запахло лавандой, но он уверил себя, что это всего лишь игра воображения.

Он снова стремглав бежал сквозь длинный, мрачный коридор своих воспоминаний, когда его разбудил шелест простыней.

Люк вскочил на ноги и всмотрелся в еле различимые тени. В камине догорали последние угольки. И никаких мечей, пистолетов, угрюмых стражей с кнутами. Они существовали только в его сне. Когда он подошел к постели, у него слегка дрожали руки. Лицо Силвер было покрыто мелкими капельками пота, она что-то бормотала.

Он отвел с ее лба кудрявый локон.

– Все в порядке, Солнышко. Ты поправляешься. Успокойся. Полежи спокойно, пока не заживет твоя рана. Дай хоть раз кому-нибудь тебе помочь, в виде исключения.

Он не знал, слышит она его или нет. Она беспокойно заметалась в постели, открыла глаза и посмотрела на него мутным взором.

– Больно...

Люк понял, что она бредит. Эта упрямица никогда не призналась бы, что ей больно, находясь в здравом рассудке.

– Конечно, больно. Подвинься-ка чуть-чуть. Я поправлю простыни.

Люк осторожно приподнял ее и расправил скомкавшуюся простыню, которая врезалась ей в ребра.

Когда он ее держал, одеяло соскользнуло из-под его пальцев. К его рукам прикоснулась ее полная белая грудь.

В нем вспыхнуло желание.

Он отшатнулся от нее, тысячу раз обозвав себя дураком. Но это не помогло. Нужно бы прикрыть ее соблазнительные формы, но он словно окаменел. Ничто уже не сотрет эту картину у него из памяти.

– Брэм! Где...

– С ним все в порядке, Солнышко. Мальчик в полной безопасности.

Силвер задрожала. Она потянулась к Люку и схватила его за руку.

– Ветер... Будет холодно... я должна сказать Тинкеру, чтобы он укрыл лаванду. – Она широко распахнула глаза и села на кровати, продолжая сжимать его руку. – Он должен прикрыть лаванду...

Люк заставил ее снова лечь.

– Ничего с твоей лавандой не случится. Отдыхай. Постарайся заснуть.

Ее лихорадочный взгляд задержался на его лице. Она все еще бредила. Вдруг она прикоснулась пальцами к его щеке. Только тогда Люк понял, что снял по привычке маску, когда зашел в Уолдон-Холл. Он совсем забыл о предосторожности.

– Люк, – пробормотала она, поглаживая шрамик над его губой. – Какое редкое имя.

Какой же все-таки этот Тинкер болтун, подумал Люк.

– Но у тебя нет больше на лице никаких шрамов, – нахмурилась Силвер. – Ни единого. Ты... такой красивый. – Она провела пальцем по его высоким скулам и по нижней губе. – Как во сне.

С этими словами она закрыла глаза и погрузилась в волшебный иллюзорный мир. Ей, наверное, снились поля, засаженные лавандой, жимолостью и розами, полные чарующих ароматов.

– Ну и что же вы теперь собираетесь делать? – Джонас поставил поднос на стол и, нахмурившись, взглянул на усталое лицо Люка.

– Прибраться немножко у себя в комнате и съесть вкусный и полезный завтрак, который ты заботливо для меня приготовил, Джонас.

– Не придуривайтесь, Люк Деламер. Вы прекрасно знаете, что я не о еде говорю.

Люк вздохнул:

– Ну, подожду, пока она поправится, а потом отправлю ее домой. И никогда больше не буду встречаться с этой женщиной. Ты доволен?

– Для начала – вполне. – Джонас взглянул на спящую женщину и покачал головой. – Прошла у нее лихорадка? – тихо спросил он.

– Не знаю. Спит она вроде пока спокойно, но долго ли продлится это затишье? – Люк устало потер шею. – Ночью она бредила, все беспокоилась о своей лаванде. Черт бы побрал эту женщину! – При этих словах он ласково взглянул на Силвер.

– А как же ее семья?

– Из родных у нее только брат да старый слуга – настоящее исчадие ада. Слушай, сходи-ка к ним и сообщи, что с ней не случилось ничего страшного.

– Я? – встрепенулся Джонас. – Да что мне им сказать-то?

Люк похлопал черноглазого шотландца по плечу.

– Думаю, словами их все равно не убедишь, друг мой. Наверняка они захотят сами прийти сюда и убедиться, что с ней все в порядке.

Покрывало ночи потихоньку сползало с зеленых холмов, засаженных аккуратными рядами аниса, жимолости и колышущейся на ветру лаванды.

Силвер заворочалась в постели и открыла глаза навстречу первым лучам восходящего солнца. Да так и застыла, пораженная.

Она увидела резные окна, украшенные занавесками из изумрудного шелкового муара. Все стены комнаты были завешаны репродукциями, изображавшими морские сражения.

Потом Силвер заметила человека, стоявшего у окна. Одна рука была у него на бедре, другой он опирался о подоконник.

Ее разбойник! В первый раз она видела его без маски.

При свете бледных лучей рассветного солнца она впервые разглядела его хорошенько: точеный подбородок, крутые скулы, полные губы.

Да, он был прекрасен. Таким она его себе и представляла. Это его она видела этой ночью во сне, и это ему прошептала, что он красивый. Только, оказывается, то был не сон.

Значит, все истории о нем неправда. Его белая рубашка была расстегнута, и перед ее взором предстала бронзовая грудь, поросшая темными волосами.

Силвер повернулась, и острая боль в боку пронзила ее. Она тут же вспомнила все, что произошло: как в нее выстрелили, когда они бежали из «Привала странника». После этого он, очевидно, привез ее сюда.

Она провела рукой под одеялом, и щеки ее залил алый румянец. На ней были лишь бинты. Платье с нее сняли, а от сорочки остались только жалкие клочки.

Господи, неужели он...

Услышав ее легкое движение, он обернулся. На его гордое лицо упал свет.

Да, он и вправду очень хорош собой, подумала Силвер. Слишком красив для того, чтобы, находясь с ним рядом, можно было чувствовать себя в безопасности.

– Проснулась?

Но она словно язык проглотила: сидела и молча смотрела на него.

– Проголодалась?

Она покачала головой.

– Пить хочешь?

Она повторила свой отрицательный жест. Люк нахмурил темные брови:

– Тебя что, опять лихорадит?

Силвер вцепилась в белые простыни:

– Ты... ты снял с меня всю одежду!

Губы Люка растянулись в улыбку.

– Не всю, а только платье. Кроме того, я спас тебе жизнь. И это все, что ты можешь сказать мне в благодарность?

– Значит, вы ничего не отрицаете? Вы принесли меня сюда и... и...

– Похоже, ты опять намерена завести разговор о «неуемных мужских страстях»? Успокойся, женщина! Ты полночи пролежала без сознания. – Глаза Люка блеснули. – А я никогда не прикасаюсь к женщине, которая не может разделить мою страсть, Солнышко.

Она перевела дыхание.

– А-а... – У нее накопилось множество вопросов, но ей не хотелось ничего у него спрашивать. – А Брэм...

– Я послал за ними моего слугу.

– Ясно. Должно быть, я доставила вам кучу неприятностей?

– Ну что вы, – сухо ответил Люк. Он подошел к кровати и, не говоря ни слова, принялся стягивать с нее одеяло.

Силвер вцепилась в плотную ткань.

– Что вы делаете?

– Хочу посмотреть, как ваш бок. К тому же вам пора менять повязку.

Она никак не хотела отпускать одеяло.

– Прямо сейчас?

– Да.

– Но разве вы не можете подождать? Хотя бы минутку?

– Нет, Солнышко, не могу, – очень спокойно сказал Люк и отвел в сторону ее руки. – Я приложил слишком много усилий, чтобы спасти вас, и не хочу, чтобы все мои труды пошли прахом.

Силвер прикусила губу и, отвернувшись, стала смотреть сквозь окно на лес.

Она чувствовала каждое его движение: вот он развязал узелок, легонько прикасаясь к ней пальцами, вот снял повязку.

Она чувствовала, как его сильные руки дотрагиваются до ее обнаженной кожи. Каждое прикосновение отзывалось болью, и причиной ее была не только рана, но и что-то еще.

Страстное желание, никогда прежде не испытанное Силвер, охватило ее еще слабое после ранения тело. Она стиснула зубы, но с губ ее уже успел сорваться стон.

– Я причинил вам боль? Черт, а я-то так старался быть осторожным. – В голосе Люка послышалась легкая хрипотца.

– Нет, ничего... Со мной все в порядке. – Силвер перевела дыхание. Она старательно разглядывала занавески, которые трепал утренний ветерок. Ее кожа от каждого его прикосновения просто горела. Да что там кожа! Все ее тело пылало как в огне.

Он еще крепче обнял ее за талию.

– Простите, – хрипловатым голосом произнес Люк. – Я чертовски неловок.

Он что-то пробормотал себе под нос, затем сдернул покрывало с другого ее бока и обнажил ее полную грудь.

Силвер так и застыла. Неожиданно она поняла, что он был так же ошарашен, как и она сама. Оказывается, Черного Лорда, закоренелого преступника и соблазнителя женщин, тоже можно смутить!

Эта мысль почему-то придала Силвер уверенности. Она набрала в легкие побольше воздуха и обернулась к нему.

Глаза его лихорадочно блестели, рот был плотно сжат. Казалось, он полностью сосредоточен на перевязке, его слегка нервные движения отличались быстротой и точностью.

Она поморщилась от боли, когда он случайно задел ее ребро.

– Извините. – Он тихо выругался и скинул с нее одеяло, которое ему мешало.

Когда все ее обнаженное тело открылось ему, он только плотнее сжал зубы.

Силвер, словно загипнотизированная, следила за каждым его движением. Она видела лихорадочный блеск его глаз, чувствовала прикосновение его горячих, напряженных пальцев, слышала его прерывистое дыхание.

– Где я?

– В моем имении. Здесь вы в безопасности.

Силвер огляделась. Что-то в комнате показалось ей смутно знакомым, но у нее кружилась голова, и она ни на чем не могла сосредоточиться.

– Люк...

Он отстранился от нее и выпрямился.

– Ну вот – сойдет, надо полагать. Только кончик бинта остался. Заправьте его сами – я не могу, боюсь причинить вам боль.

Заложив руки за спину, он подошел к окну. Силвер посмотрела на него с удивлением:

– Сделайте это лучше сами.

– Нет, Силвер! – решительно отрезал он.

– Я вам доверяю.

– Ну и дура! Блэквуд доводит до конца все, за что бы он ни взялся.

– Но вы же никакой не Блэквуд! Вы Люк. Порядочный человек. Который не дал мне погибнуть.

Она заметила, как напряглись его плечи.

– Есть кое-что хуже смерти, Солнышко.

– Нет, страшнее ничего нет.

Он обернулся к ней. Невозможно было прочесть выражение его лица.

– Вам очень больно? Если что, у меня есть опиум.

Силвер покачала головой. Она не желала больше погружаться в мир бреда и грез. Все, что она хотела, – это быть рядом с ним, в здравом уме и полном сознании. Боль – не такая уж высокая цена за это счастье. Она погладила его ладонью по щеке.

– Почему ты мне ничего не сказал?

– О чем?

– О шрамах.

Он напрягся:

– О каких таких шрамах?

– На лице. Когда я пересказала тебе эту глупую байку о том, что у тебя в руках взорвалось ружье. Теперь-то я вижу, что это неправда. Ты очень красивый. Ты, наверное, смеялся надо мной.

– Я не смеялся, Солнышко. И едва ли можно назвать меня красивым. – Люк взял ее кисть и поднес к своим губам. Он покрыл ее горячими, жадными поцелуями. Силвер ощутила новый прилив страсти.

– Боже мой! Лучше бы вы этого не делали.

– Так как пока я могу прикасаться только к вашей руке, приходится довольствоваться этим, – приглушенно пробормотал он.

Силвер выпрямилась. Она старалась не обращать внимания на соблазнительный жар его губ, который разжигал в ней ответное пламя.

– Я хочу знать, почему вы принесли меня именно сюда.

– Сюда? То есть в свою постель? – Он расхохотался. – Да, великолепный сценарий для сцены соблазнения, не правда ли?

– А сами вы где спите?

Люк указал на тахту в стиле Людовика XIV, стоявшую рядом с окном:

– Вот здесь.

Силвер прикусила губу.

– Но вам, вероятно, там неудобно.

– Да нет, самая для меня подходящая лежанка, – мрачно произнес Люк. Он вспомнил, где ему доводилось спать за последние пять лет: свой ветхий гамак на французском судне и грязные поселения рабов в Алжире. – На тахте мне самое место.

– Но она для вас слишком маленькая. – Силвер откинула покрывало. – Давайте я там буду спать. Мне она гораздо больше подойдет, чем...

В следующее же мгновение Люк очутился рядом с ее кроватью. Его глаза метали молнии.

– Нет-нет, чертовка! Ты останешься в этой постели, пока не поправишься! – Люк уложил ее обратно на подушки. – Это, конечно, нечестно – вести бой со слабой женщиной, которая к тому же бредит, но я вынужден идти на эти крайние меры.

– Это я-то слабая женщина? – Силвер насупилась. – Вы нарочно меня дразните. Вы совершенно невыносимы.

– Да уж. Мне много раз это повторяли.

Силвер гордо вскинула голову:

– Кроме того, я сразу догадалась, что это ваша постель.

– И как же ты об этом догадалась, фурия?

– Очень просто. Эта постель пахнет вами. – Она принюхалась. – От подушки тянет каким-то лимонным мылом с добавлением клевера. – Она улыбнулась. – Наверное, это мыло из очень дорогой норфолкской лавки. Интересно, знают ли они, что их услугами пользуется известный разбойник? А вот отсюда разит табаком. – Она легонько поскребла ногтем наволочку. – Бренди. – Она поднесла к носу покрывало. – И кожей тоже пахнет. Ага, когда вы переодевались, то бросили брюки прямо на кровать. Я угадала? Ах, какие же грязнули эти мужчины!

По лицу Люка она поняла, что угадала. Он грустно рассмеялся:

– Лет сто назад тебя за такой дар различать запахи сожгли бы на костре.

– Да ладно, – фыркнула Силвер. – Брэму я даже в подметки не гожусь. Вот уж кто унаследовал фамильный нюх Сен-Клеров! Он мог бы вам гораздо больше интересных вещей рассказать. А теперь ваша очередь.

– Моя очередь?

– Ну да. Откройте окно.

Люк не двинулся с места. Она повторила:

– Окно. Это такой квадратик стекла в стене.

– Я прекрасно знаю, что такое окно.

– Ну так откройте же его.

Что-то бормоча себе под нос, Люк подошел к окну и распахнул его. Силвер зажмурилась.

– Вдохните поглубже, – приказала она. – И скажите мне, что вы чувствуете.

Она услышала, как он с шумом втянул в себя воздух.

– Я чувствую, что приближается дождь. Запах липы. Фиалки. Похоже, мой слуга опять жег сосновые иголки: я чую запах горелой хвои.

– Отлично, – кивнула Силвер. – А еще что?

Люк нахмурился:

– Запах роз из сада. Слабый аромат жимолости. И все.

– Немного. – Силвер негромко засмеялась. – Впрочем, для начала не так уж плохо. Я вот чувствую запах гиацинтов – мы их часто добавляем в духи. Фиалки растут прямо около стены вашего дома, а на холме недавно распустились ландыши.

Выглянув из окна, Люк удивленно покачал головой:

– Вы совершенно правы. Ведьма, да и только.

– Но я чуть было не забыла самое главное. Я чую лаванду. Да, точно: очень четкий аромат лаванды. А это означает, разбойник, что твой дом находится неподалеку от моего участка.

– В саду у меня тоже растет несколько кустиков лаванды.

– Но не такой же лаванды, как у меня! Этот вид растет только в двух местах на земле: на юге Испании и на нашей ферме. Отец привез эти саженцы лет пятнадцать тому назад. Люк покачал головой:

– Какое счастье, что не у всех такой чуткий нос.

– Да, тогда было бы слишком много проблем. Иногда меня тоже раздражает способность Брэма все угадывать – у него обоняние гораздо острее моего. – Силвер прищурилась. – Похоже, запахло очень мокрой овчаркой.

Не успела она это сказать, как послышались топот и чьи-то взволнованные голоса. На лестнице раздался возбужденный собачий лай. Через мгновение в комнату влетел мокрый, грязный и счастливый Кромвель и вскочил с лапами на кровать.

Глава 24

Комната наполнилась неистовым шумом. Кромвель лаял, Тинкер орал, Брэм выпалил сразу десяток вопросов, на которые ему не терпелось получить ответ.

Люк спокойно созерцал этот хаос, в то время как Силвер пыталась ответить на град обрушившихся на нее вопросов. Увидев, что ее лицо свела гримаса боли, Люк скрестил руки на груди и нахмурился.

– Ну-ка тише вы все! – крикнул он. Воцарилась тишина.

– Говорить будете медленно и по очереди. Мисс Сен-Клер ранена, ей нельзя волноваться. – Люк обернулся к большому желтому псу, что разлегся на кровати рядом с Силвер: – А ну-ка слезай отсюда, толстый оболтус.

Гавкнув, Кромвель спрыгнул на ковер и принялся радостно колотить хвостом по ковру.

– Брэм, принеси-ка стул. Я разрешаю тебе поговорить с Силвер первым, но даю тебе на это только пять минут. После твоя сестра должна отдохнуть.

Брэм поправил очки, сползавшие с носа, и уселся на стул рядом с кроватью.

– Сил, кто бы мог подумать, что этот старый дом окажется...

Силвер покачала головой, давая ему понять, что это запретная тема.

Тем временем Люк, заметив обеспокоенный взгляд Тинкера, сделал старому слуге знак, что им нужно поговорить наедине. Выйдя из комнаты, Люк плотно притворил за собой дверь и обернулся к Тинкеру, ожидая, когда он задаст не дававший ему покоя вопрос.

– Вы нашли её в «Привале странника», не так ли?

Люк мрачно кивнул:

– Она пыталась угрожать шайке отъявленных головорезов. Если бы я не подоспел вовремя... – Голос его оборвался.

– Эта девчушка унаследовала гордость и упрямство Сен-Клеров. – Тинкер вздохнул. – Примите мою искреннюю благодарность за то, что вы вовремя вмешались.

Люк положил руку старому слуге на плечо. Затем он приоткрыл дверь и еще раз взглянул на женщину, которая лежала в его постели. Как же чудесно, когда она там! Ах, если бы каждое утро просыпаться и видеть на своей подушке ее разметавшиеся рыжевато-каштановые волосы, а она бы улыбалась и протягивала к нему руки...

Он сжал зубы.

– Тинкер, она отправится домой, как только вся эта эпопея с нападениями будет закончена, не раньше. Слава Богу, рана ее не очень глубокая, но тем не менее я не хочу рисковать.

Он произнес это приказным тоном. Люку очень хотелось провести несколько дней вместе с Силвер. Потом он всю оставшуюся жизнь будет вспоминать об этом времени.

– Я позабочусь о ней. Я умею лечить такие поверхностные раны.

– Но...

– Она останется здесь, – грубовато перебил его Люк. По голосу его было понятно, что он не потерпит возражений. На мгновение сжав плечо Тинкера, он убрал свою руку и молча вернулся в комнату. Оказавшись рядом с Силвер, он не спускал с нее глаз.

Тинкер некоторое время с беспокойством смотрел вслед Люку. Он размышлял, не стоит ли ему все-таки забрать Сил-вер домой, когда за его спиной послышались шаги. По лестнице поднимался тонкий, как тростинка, человек с гривой нечесаных черных волос и проницательными темными глазами.

– Значит, ты слуга этой леди будешь?

Тинкер молча кивнул.

– Стало быть, это ты притащил сюда эту огромную псину с грязными лапами?

– Кромвель не просто собака. Он часть нашей семьи.

– Да, к ним прикипаешь душой. – Фергюсон кивнул в знак согласия. – У меня у самого когда-то было несколько овчарок.

Неожиданно он протянул Тинкеру свою мозолистую руку. Тинкер не сразу ее пожал. Сначала он долго вглядывался в этого человека.

– Меня зовут Джеймс Тинкер. С кем я имею честь разговаривать?

– Джонас Фергюсон. Я уже давно служу милор... э-э... в смысле, давно здесь, в особняке, работаю.

– Нет нужды от меня ничего скрывать. Я сразу же понял, кто этот юноша, как только с него упала маска. Он вылитая копия своего отца, герцога Девонхема. Типичные скулы Деламеров. Ни с кем не спутаешь.

– Деламеров? – Джонас изобразил удивление. – Не понимаю, о чем вы говорите.

– Да хватит вам, – перебил его Тинкер. – Мне все известно. Он сам мне рассказал прошлой ночью.

Джонас удивленно вскинул брови:

– Правда? Насколько я знаю, он никогда об этом никому не говорил. А что в тебе такого особенного?

– Он считает необыкновенным не меня, – со значением произнес Тинкер, – а скорее ее. Да, эта молодежь совсем запуталась в своих отношениях. Придется нам им помочь.

Двое слуг склонили головы и начали совещаться. Продолжая строить планы, они спустились по лестнице на кухню и откупорили бутылочку виски, которую Джонас давно приберегал для подобного случая.

Люк молча разглядывал двух Сен-Клеров. Мальчишке не помешает немного поправиться и заняться спортом. Люк решил, что фехтование подойдет как нельзя лучше. Сегодня же он покажет мальчику несколько простых приемов.

Люк сам удивился, почему ему в голову лезут подобные мысли. Господи, да что это с ним происходит? Ему-то какое дело до этого мальчишки! Проблемы Сен-Клеров его не касаются. Сколько бы он ни убеждал себя, что надо им помочь, через несколько дней их пути навсегда разойдутся.

Это даже к лучшему, уверял себя вернувшийся в комнату Люк.

Брэм радостно обернулся к нему:

– Значит, все это были просто выдумки! Я не вижу на вашем лице ни единого шрама. Какой дурак пустил слух о вашем уродстве? Никогда не видел такого прекрасного лица.

– Да, у него поразительные скулы, не правда ли, Брэм? А взгляни, какой у него прямой нос.

– Он, скорее, орлиный, если хочешь знать мое мнение.

Люк сложил руки на груди и нахмурился.

– Ох, извините, вам неприятна наша болтовня? – Силвер была сама невинность.

– Нет, что вы. Я просто в восхищении, что меня разглядывают, как породистого коня на ярмарке.

– Но мы же ничего плохого не имели в виду... – На лице Брэма появилась робкая улыбка. – Да вы, похоже, просто шутите. А я-то сразу не понял.

Заметив, как покраснел Брэм, Люк решил, что этого юного книжного червя мало дразнили.

– Да, я действительно шутил. Такая уж у меня дурная привычка. Ну а теперь оставь нас одних. С твоей сестры достаточно расспросов на это утро. Иди найди моего сурового слугу и скажи ему, чтобы приготовил тебе что-нибудь поесть. После этого я научу тебя держать шпагу, если ты, конечно, захочешь. Думаю, тебе не помешает нарастить на свои кости немного мускулов.

– Правда? – Брэм радостно распахнул глаза в предвкушении забавы. – Настоящую шпагу?

Люк кивнул.

– Ну а теперь уходи. И захвати с собой этого грязного пса.

Кромвель, поняв, что разговор идет о нем, весело гавкнул и последовал за Брэмом.

Люк подошел к кровати и взглянул на Сил вер:

– Устала?

– Немного. Как же я была рада их всех увидеть!

– Отдохни чуть-чуть. Пройдет совсем немного времени, и ты снова будешь с ними.

Силвер еле заметно улыбнулась. Она нежно провела ладонью по подбородку Люка.

– Какой же ты суровый. Сущий дьявол.

От ее прикосновения у Люка напряглись все мускулы.

– Лишь дьяволу под силу совладать с такой чертовкой, как ты.

– Бедный мой дьявол! Как твое плечо?

– Прекрасно, – отозвался Люк. Его сводило с ума легкое прикосновение ее тонких пальцев.

– Правда? Я могла бы попросить Тинкера принести лавандового масла и настоя горечавки. Лучшего лекарства для поверхностных ран просто не придумаешь.

– Моя рана уже почти зажила, женщина! Будь добра, закрой-ка свой рот и помолчи хоть чуть-чуть.

– Нет, но ведь лавандовое масло творит чудеса! Да и тимьяновое масло тоже неплохое средство. Правда, оно очень сильное, поэтому пользоваться им нужно крайне осторожно, но...

– Хватит! Ну когда же ты наконец оставишь мою рану в покое?

Силвер показалось, что на этот раз он рассердился всерьез. Может, о нем уже давно никто так не заботился и он чувствовал себя неловко? Но за этим человеком просто необходимо присмотреть! Каждый раз, когда ему приходилось присаживаться, он морщился от боли, да и по многим другим признакам было заметно, что его рана еще не зажила. Она решила поговорить с тем милым слугой, который совсем недавно заходил в комнату. Может, он уговорит его подлечиться как следует?

– Хорошо, разбойник. Как скажешь.

– Что это вы даже спорить на этот раз не стали?

– Не стала вот.

– Ох, не нравится мне это, Солнышко. Ни на секунду не поверю в твою кротость. Что ты еще задумала?

Силвер притворно вздохнула:

– Похоже, я для вас действительно сущее мучение.

– Глупости. – Люк не сводил с нее глаз. – Если ты еще раз это повторишь, я... я... сделаю что-то ужасное!

– Ладно, – мягко сказала Силвер. Ее нисколько не испугала его угроза. Откинувшись на подушку Люка, она принюхивалась к запаху цитрусового мыла, которым пахло постельное белье.

Да, чудесная у него комната. А как элегантно обставлена!

А она-то сразу не поняла, почему комната показалась ей знакомой. Силвер зажмурилась и представила эти стены без прекрасных новых обоев и мебели. Она увидела комнату такой, какой запомнила ее, когда была здесь в последний раз: темные стены, покрытые гнилью, потрескавшиеся подоконники и голые половицы без ковров.

Когда-то Уолдон-Холл принадлежал семейству Сен-Клер. Несколько лет назад от этого некогда великолепного здания остался лишь скелет – мебель, картины и серебро были распроданы, чтобы оплатить счета, которые посыпались на них после смерти отца.

Но Люку совсем не обязательно это знать, решила Силвер. Это его только смутит. Не стоит ему ничего рассказывать. В конце концов, он вернул старому дому его былую красоту и величие.

Силвер вздохнула: на нее навалилась усталость. Если бы ее отец не скончался так скоропостижно! Если бы он оставил запись рецепта «Мильфлера».

Если бы...

Она разглаживала складки на покрывале, но уже не чувствовала своих пальцев.

– Холодно. Нужно укрыть лаванду. Скажи Тинкеру...

Она заснула, так и не закончив фразы. Силвер могла поклясться, что когда она погружалась в сон, то услышала приглушенный смешок и чья-то рука пригладила ее волосы.

– Нет, не так, постреленок. Вот как. Запястье не должно гнуться. – Одетый в белую рубашку и серые с синеватым отливом брюки, Люк стоял, сжимая в руках шпагу, посреди бального зала Уолдон-Холла, освещенного множеством свечей. – Не сжимай шпагу слишком сильно. Глубоко вдохни и почувствуй ее в руках.

Нахмурившись, Брэм потрогал гладкий металлический эфес. Он поднял руку и рубанул шпагой по воздуху.

– Да, вот так. А теперь попробуй еще раз. – Люк следил за каждым движением мальчика и одобрительно кивал головой. Этот парень быстрый и проворный. Способный ученик. Через несколько месяцев он уже сможет...

Люк выругался про себя. Какие еще «несколько месяцев»?

Совсем скоро они расстанутся.

Тогда Люк снова целиком сосредоточится на отмщении и опять станет лелеять в душе гнев и ненависть, которые поддерживали его все эти мучительные пять лет.

– Так, довольно гладко. Не закрывай глаза. Выпад. Шаг, шаг, выпад. Прекрасно! – произнес он, когда радостно улыбающийся мальчик остановился и утер пот со лба. – На сегодня, думаю, хватит. У тебя прирожденные способности к фехтованию, юноша. Твоя сестра должна нанять для тебя в городе преподавателя.