Текст книги "Фамильная реликвия"
Автор книги: Кристина Ролофсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)
Глава седьмая
– Что же дальше?
– Выпьем чаю. – Уильям взял ее под руку и повел в сторону Сент-Джеймс-стрит. – Вы побледнели.
– Стало быть, я ношу на груди четверть миллиона фунтов… – пробормотала Кейт. Она до сих пор помнила, какой шок отразился на лице ювелира, когда она протянула ему брошь. – От этого поневоле побледнеешь. Куда мы идем?
– Домой, – ответил Уильям и торопливо перевел ее через улицу, едва загорелся зеленый свет. – Мы выпьем чаю и продолжим разговор.
Кейт не успела сказать, что продолжения разговора не будет. Красавец герцог считал, что стоит только подписать чек, и она без колебаний расстанется со своей единственной фамильной реликвией. Она лишилась жениха и работы, но твердо намеревалась сохранить драгоценный подарок бабушки Лорабелль. И потом, бабушка Белль обещала, что брошь выполнит ее заветное желание. Кейт не собиралась расставаться с брошью – по крайней мере до тех пор, пока ее заветное желание не исполнится.
Через несколько минут они вошли в холл Торн-Хауса, но Кейт не успела полюбоваться им: Уильям быстро провел ее мимо уборщиков к лифту и повез на третий этаж.
– Мэри! – позвал он, вводя Кейт в гостиную. Дождавшись появления горничной, он попросил принести чаю и повернулся к Кейт. – Вам нездоровится?
– Нет, – солгала она. На самом деле от потрясения у нее кружилась голова, но Уильяму об этом лучше не знать. Буквально рухнув в кресло, Кейт прикоснулась к броши, словно проверяя, не исчезла ли она. Кейт настояла на своем желании надеть брошь, несмотря на неодобрительные взгляды ювелира и его молодого помощника. Ей хотелось выйти из роскошного магазина такой, какой она вошла туда – с дешевыми серьгами-побрякушками в ушах и бриллиантовой брошью стоимостью в целое состояние.
Появилась Мэри с тяжелым подносом, уставленным чайной посудой, и поставила его на низкий столик рядом с Кейт. Поблагодарив, Уильям поспешно выслал горничную из комнаты. Кейт сомневалась, что сумеет выговорить хотя бы слово. Откинувшись на спинку кресла, она закрыла глаза, пока Уильям наполнял чашку.
– Выпейте, – предложил он. Кейт открыла глаза и приняла из его рук изящную чашку на блюдце.
– Спасибо. – Она отпила глоток. – Вы были правы: мне как раз не хватало глотка чая.
– Вы становитесь настоящей англичанкой.
– Это из-за черной одежды.
– Что?
– Неважно. – Она взглянула на Уильяма: по-видимому, он забыл наполнить собственную чашку.
Подавшись вперед, он сжал руки.
– Когда вы уезжаете из Лондона?
Меньше всего Кейт хотелось в эту минуту говорить об отъезде.
– Во вторник днем.
– Значит, у меня еще есть время.
– Для чего?
Уильям не ответил. Поднявшись, он прошел к буфету и налил себе виски.
– Мне надо вернуться в Лестершир, но я позабочусь, чтобы банк выплатил вам сумму, причитающуюся за брошь. К понедельнику сделка будет завершена.
– Но я не собираюсь продавать ее.
Он удивленно поднял брови.
– Вы считаете это решение разумным?
– Разумные решения – не мой конек, – ответила Кейт, – но, по-моему, в эту историю никто бы не поверил.
Не стоит рассказывать о ней сестрам, решила Кейт. Они поднимут ее на смех.
– Вы по-прежнему не верите, что камень подлинный?
– На своем веку я посмотрела достаточно приключенческих фильмов и потому не допущу, чтобы меня надули.
Уильям усмехнулся.
– Надули… – повторил он. – Вы думаете, я пытаюсь одурачить вас? – Она кивнула, и Уильям снова усмехнулся. – Насколько я понимаю, вы не верите и в то, что я – герцог.
Кейт внимательно следила, как он пересек комнату и сел в кресло рядом с ней. Дорогая стрижка и одежда, доступ в Торн-Хаус. Уильям Ландри обладал утонченностью, которая уже сама по себе свидетельствовала об аристократическом воспитании. По всем признакам он был именно тем, за кого себя выдавал.
– Нет, – покачала головой Кейт. – Пожалуй, я верю, что вы герцог.
– Кто же еще, дорогая? – Питти, элегантная и оживленная в своем ярко-синем костюме, вошла в комнату и потрепала Уильяма по щеке, прежде чем присесть на диван. – Чай! Замечательно.
Мэри принесла еще одну чашку с блюдечком и поставила их перед герцогиней.
– Благодарю, – произнесла вдова, очевидно чем-то довольная. Она улыбнулась Кейт и Уильяму. – Ну, где вы были сегодня?
Ей ответил Уильям:
– У Лонгмайра, Питти. Шелдон пожалел, что не успел как следует осмотреть все камни, но оценил брошь целиком в четверть миллиона фунтов.
– О Господи! – ахнула Питти, позабыв налить себе чаю. – Значит, он утверждает, что это алмаз Торн?
– Да.
Она повернулась к Кейт.
– Какой приятный сюрприз для вас!
Кейт не знала, следует ли отвечать на это замечание. Услышать, что брошь поистине бесценна, – одно дело, но поверить в это – совсем иное.
– Пожалуй, можно сказать и так.
Питти перевела взгляд на брошь.
– Великолепно! – Она улыбнулась Кейт. – На протяжении жизни пяти поколений ее считали бесследно пропавшей. Полагаю, Уильям уже сообщил вам, что она исчезла в начале XIX века.
Кейт отставила пустую чашку на стол.
– Он сказал мне также, что один из моих предков украл ее.
Питти кивнула.
– Да, это вполне вероятно. Еще чаю?
– Нет, спасибо. – Кейт хотелось поскорее покинуть этот особняк с его сумасшедшими богатыми обитателями, вернуться к себе в крошечный номер и расслабиться, а потом положить брошь в запирающийся ящик шкафа и немного вздремнуть. – Моя прапрапрабабушка ничего не крала.
– Как же тогда эта брошь попала к вам? – спросила Питти, наполняя чашку. – Я прочла фамильные дневники того времени, но не нашла там ни единого упоминания о родственнице, эмигрировавшей в Америку в том столетии. С 1653 года мне не встретилось ни слова о том, что в семье Ландри была дочь. Уильям, просмотри книги в библиотеке поместья – может, среди них остались какие-нибудь дневники. Мы просто обязаны раскрыть эту тайну.
Кейт снова коснулась броши, напоминая себе, что она по-прежнему на месте. У нее возникло чувство, что теперь проверять местонахождение броши ей придется постоянно.
– Среди моих предков не было воров.
Все три подбородка Питти дрогнули.
– Дорогая, я не хотела обидеть вас, но переписать историю невозможно.
Уильям повернулся к Кейт с неожиданной сочувственной улыбкой.
– Вам незачем принимать решение прямо сейчас, – сказал он. – Спешить некуда.
– Некуда? – возмущенно воскликнула Питти, выплескивая чай на обтянутую синим шелком грудь. – После того, как она пропадала почти двести лет? Уилли, ради Бога!..
– Несколько дней ничего не изменят, Питти. Сегодня вечером я уезжаю в поместье, как и собирался. Я с удовольствием позабочусь, чтобы банк…
Питти со стуком опустила чашку на стол.
– Нет! – Она глубоко вздохнула и обмахнула лицо ладонью, прежде чем повернуться к Кейт. – Вы отправитесь в Торн-Холл вместе с Уильямом и увидите портрет первой герцогини, на котором изображена эта брошь. Тогда вы поверите мне и поймете, что у вас на груди – алмаз Торн, тот самый, который принадлежал моей семье и должен был принадлежать все эти годы!
Кейт открыла рот, собираясь возразить. Провести ночь под одной крышей с мужчиной, от одного вида которого у нее лихорадочно бьется сердце? С мужчиной, который целовал ее с неукротимой страстью, заставляя задыхаться? Она попыталась под каким-нибудь предлогом отказаться от поездки.
– Я не могу уехать из Лондона. У меня оплачен номер в отеле «Сент-Джайлз», завтра днем я собиралась в Вестминстерское аббатство, а утром хотела осмотреть надгробия на кладбище святого Мартина…
– В Торн-Холле тоже есть надгробия, – перебила Питти, – притом множество. Осматривайте их сколько угодно, но сначала…
– Довольно, Питти, – вмешался Уильям, в голосе которого послышались стальные нотки.
Его бабушка замерла, не договорив.
– Уильям!
– Хватит распоряжаться. – Он повернулся к гостье и понизил голос. – Хотите, я провожу вас в «Сент-Джайлз»?
– Да, только вызовите такси. – Продолжительные экскурсии наконец-то сказались на ней, поняла Кейт. Ей требовался покой и тишина, чтобы осмыслить случившееся.
Уильям повернулся к бабушке.
– Я попрошу вывести из гаража машину. Сегодня утром я уложил вещи, поэтому подвезу Кейт в отель и отправлюсь на север.
– Уильям…
Пропустив возглас бабушки мимо ушей, он направился к телефону и отдал в трубку краткое распоряжение. Покончив с делом, он извинился.
– Я схожу за вещами. Больше ни слова о броши, – предупредил он, смерив Питти пронизывающим взглядом. – За этот день Кейт пережила достаточно потрясений, да и я тоже.
Питти смутилась, но Уильям не сдвинулся с места, пока не добился ее согласия. Когда он покинул комнату, бабушка откинулась на подушки дивана и тяжело вздохнула.
– Для таких волнений я чересчур стара, – призналась она.
– Я понимаю вас, – кивнула Кейт. Некоторое время они сидели молча, затем Питти снова вздохнула.
– Ведь я желаю ему только добра, – пробормотала она и устремила взгляд блекло-голубых глаз на Кейт. – Кроме него, у меня никого нет.
Кейт не знала, что сказать, но герцогиня, видимо, не ждала ответа.
– Его дед был ничтожеством. Не знаю, зачем я вышла за него замуж. Отец Уилли, мой сын, был милым мальчиком, но женился на женщине, которая ему не подходила. Я говорила, но разве он прислушался к моим словам? Разумеется, нет! Уильям – прекрасный мальчик, умный и чуткий, но слишком уж упрямый. – Питти окинула Кейт оценивающим взглядом. – Вы когда-нибудь были замужем?
– Нет, но завтра должна была состояться моя свадьба, – призналась Кейт.
– Завтра? Что же произошло?
– Мой бывший жених заявил, что я… – Кейт не хотелось открывать герцогине всей правды, – недостаточно интересна, нашел другую женщину и завтра должен жениться на ней.
– Подумать только! – Герцогиня подалась вперед. – И вы были убиты горем?
– Вначале – да, – призналась Кейт. – Но затем поняла, что этот человек мне не пара. Мне всегда хотелось иметь мужа и детей – пожалуй, даже больше, чем выйти замуж именно за Джеффа.
– Иметь детей чрезвычайно важно, – согласилась герцогиня, и ее лицо стало задумчивым. Она с трудом поднялась с дивана, пересела в кресло поближе к Кейт и потрепала ее по руке. – Дорогая, я хочу дать вам один совет и прошу вас внимательно выслушать его.
Кейт ждала, не зная, что задумала герцогиня. По непонятной причине, несмотря на тот факт, что эта женщина считала предков Кейт способными на воровство, Кейт нравилась бабушка Уильяма. Озорной огонек в ее поблекших голубых глазах напомнил ей бабушку Белль. Кейт с удивлением обнаружила, что с нетерпением ждет совета.
– Хорошо, – согласилась она.
– Поезжайте с Уильямом. Всего на два дня. В Мидлендсе вы приятно проведете время. Дом в поместье большой, а прислуги там мало. Вам будет вполне удобно.
– Звучит заманчиво, – заметила Кейт, – но…
– Картина, о которой я говорила, висит над камином в большой столовой, – объяснила Питти. – Первая герцогиня была очаровательна и без памяти влюблена в своего мужа.
– Наверняка она…
Питти продолжала, словно не слыша ее:
– Вам нельзя оставаться одной в день несостоявшейся свадьбы.
– Я не…
Питти взяла ее за руку.
– Неужели так трудно согласиться? Подумайте, я предлагаю вам отдых в поместье, в обществе такого славного малого, как мой Уильям!
Славный малый собственной персоной вошел в комнату и поставил сумки в дверях.
– Мы готовы, – объявил он с видом узника, наконец-то отпущенного на свободу. – Идем, Кейт.
Она поднялась, и вдовая герцогиня последовала ее примеру. Кейт протянула руку. Питти пожала ее, но не отпустила.
– Я была очень рада познакомиться с вами, – искренне призналась Кейт. – Но, поскольку я не намерена продавать брошь, думаю, больше мы не увидимся.
– Кто знает! – пожала плечами Питти, перевела взгляд на Уилла, упрямо стоявшего в дверях, и повысила голос. – Я сделала все возможное, лишь бы убедить Кейт посмотреть портрет из Холла.
Уильям уставился на бабушку.
– В чем дело?
– Завтра Кейт не будет одиноко, – Питти потрепала гостью по руке, – верно, дорогая?
Кейт глубоко вздохнула. Она прибыла в Англию, чтобы повидать памятники старины, развлечься и забыть о неудавшейся карьере и отмененной свадьбе. Она уверяла себя, что приняла приглашение Питти вовсе не из желания провести еще один день в обществе Уильяма.
– Если вы не против, я хотела бы увидеть портрет.
– Тогда мы заедем в отель за вашими вещами, и вы переночуете в поместье.
Кейт так и не дождалась ни извечного «вот и хорошо!», ни вздоха облегчения – Уильям не удостоил ее даже довольной улыбкой. Напрасно она ждала от него подобной реакции.
– Спасибо, – прошептала вдова, пожимая ее руку. – Все время держите брошь при себе, чтобы не потерять ее, – посоветовала она. – А о том, кому она будет принадлежать впредь, мы поговорим в понедельник.
– Но…
– Ступайте, – перебила Питти. – Желаю вам приятного уик-энда, дети!
Уильям поцеловал ее в щеку и собрал сумки. Кейт последовала за ним к отделанной бронзой кабине лифта. Еще пять дней назад она не решалась даже сесть с Уиллом в такси, а теперь уезжала в поместье в его машине. Ясно, к чему все идет, поняла она, выходя вслед за молчавшим Уильямом к ожидавшему у дома «ягуару».
Прощаться было еще слишком рано.
Питти опять что-то затеяла. Уильям сразу понял это, заметив во время прощания лукавый блеск в ее глазах. Он чуть не застонал вслух, ожидая в машине, когда Кейт вернется со своим багажом. Это было безумие – он с трудом удерживался, чтобы не обнять ее, сидя рядом в такси, а теперь вез ее к себе домой!
Он мечтал весь уик-энд предаваться с ней любви. Ему хотелось обхватить ладонями ее упругую грудь и прижать к себе женственное, хрупкое тело. Хотелось погрузиться в нее и увидеть, как в ее глазах вспыхивает страсть.
Но это немыслимо. Роман на выходные дни только все испортит. Всего одну ночь, пообещал себе Уильям. Только одну ночь он пробудет рядом с ней, покажет ей дом. И ферму – если Кейт пожелает сфотографировать английских коров. Пусть разглядывает сотни портретов покойных Ландри, сколько захочет, а потом он увезет ее в Лондон и окончательно попрощается. Едва расставшись с ней, он вернется в Лестершир – к грязи, коровам, собакам, овцам и так далее, благодаря судьбу за то, что благополучно пережил еще одно романтическое увлечение.
Уильям барабанил пальцами по рулю и размышлял, почему предстоящее расставание с Кэти Стюарт вызывает у него тоску. Заняться с ней любовью было бы гораздо приятнее… С каким-то внутренним ожесточением он наблюдал, как Кейт выходит из дверей отеля с большой сумкой через плечо и знакомой сумочкой в руке. Она открыла заднюю дверцу машины, положила вещи на сиденье, а Уильям наклонился и открыл для нее переднюю дверцу.
Усевшись, Кейт пристегнула ремень, надела темные очки и широко улыбнулась.
– Не знаю, правильно ли я поступаю, – заметила она, – но мне хочется осмотреть в Англии все, что только удастся.
Уильям свернул в поток транспорта.
– Откуда же тогда сомнения?
– Меня пригласили не вы, а ваша бабушка. Вы были вынуждены присоединиться к ее приглашению.
Остановившись перед светофором, Уильям взглянул на нее.
– Я редко позволяю к чему-нибудь принуждать меня.
«В последнее время меня удалось принудить только к осмотру лондонского Тауэра и исполнению роли гида», – мысленно добавил он.
– Правда?
Он был всегда неравнодушен к зеленоглазым женщинам.
– Правда.
Прибавив газу, Уильям двинулся на север, понимая, что отгонять мысли о сексе весь уик-энд будет нелегко.
Быстрая езда убаюкивала Кейт. Нажимая кнопки радиоприемника и пытаясь поймать классическую музыку, Уильям объяснил, что Лестершир находится на расстоянии всего сотни миль к северу от Лондона. Кейт хватило времени и послушать Бетховена, и побороться со сном, но под конец она все же задремала, свернувшись клубком на кожаном сиденье цвета слоновой кости. Когда же проснулась, за окнами уже стемнело, а машина сбавила ход.
Открыв глаза, Кейт выпрямилась.
– Где мы?
– К северо-востоку от Лестера, близ Ратленда.
Это название ничего не говорило Кейт.
– Мы подъезжаем?
– Да. Мы уже целую милю едем по владениям Торнкрестов. – Уильям указал на дорогу, ведущую через зеленые пастбища к процветающей на вид усадьбе. – Это одна из моих ферм.
– Одна? Сколько же их здесь?
– Пять, – с гордостью сообщил Уильям. – Мы – крупнейшие производители молочных продуктов в Мидлендсе.
– Должно быть, у вас здесь уйма молока.
– Мы перерабатываем его, – объяснил Уильям и указал вперед. – Смотрите вон туда. Видите каменные столбы?
В темноте Кейт с трудом различила названные Уильямом ориентиры.
– Вижу. Что это?
– Ворота Торн-Холла. – Повернув влево, Уильям выехал на широкую вымощенную аллею. Кейт ожидала увидеть дом, но вокруг царил полумрак. Дорогу окаймляли деревья, за ними виднелись пологие холмы.
– Где же Торн-Холл?
– Скоро увидите. – Они взобрались на невысокий холм, и вдалеке показался свет в окнах огромного каменного дома. – Вот он. – Уилл нажал на педаль газа, и машина стремительно понеслась по аллее, которая, изогнувшись, закончилась перед крыльцом особняка.
На некоторое время Кейт лишилась дара речи. Торн-Холл, гораздо более величественный и впечатляющий, чем тот, который рисовало ее воображение, окружали целые акры тщательно ухоженных лужаек. По обе стороны трехэтажного строения росли деревья, дверь напоминала высокую арку, а плющ закрывал почти все стены между окнами.
– Этот дом был построен в 1695 году, – пояснил Уильям. – Но в начале XVIII века две трети строения были разрушены. Теперь его легко поддерживать в хорошем состоянии.
– Какая красота! – Кейт попыталась представить себе, каким был дом изначально, но не смогла.
Уильям остановил машину перед входом и выбрался из нее, Кейт последовала за ним. Круглолицый пожилой джентльмен торопливо вышел на крыльцо и спустился по ступеням.
– Добро пожаловать домой, сэр!
– Спасибо, Гарри. Как приятно вернуться в родной дом! – Уильям повернулся к Кейт. – Познакомьтесь с моей гостьей, Кэтрин Стюарт. Кейт, это Гарри Гудфеллоу. Вместе с женой он ведет хозяйство в Торн-Холле.
– Рад приветствовать вас в Торн-Холле, мисс Стюарт. – Гарри поспешил к машине.
– Спасибо, – ответила Кейт.
Кейт была твердо уверена, что чудом оказалась на седьмом небе. Она поднялась вслед за Уильямом по широким каменным ступеням к массивной двери. Открыв дверь, Уильям пропустил гостью в холл – «большой холл», так он назвал его, попутно посвящая Кейт в тонкости архитектуры. Кейт безуспешно старалась удержать рот закрытым, ступая по полам из черного и белого мрамора. Светлые каменные стены поднимались на высоту двух этажей, широкая лестница взбегала к балкону. Повсюду висели портреты, а над дверями и камином вились резные гирлянды плодов, среди которых мелькали херувимы.
– Справа столовая для официальных приемов, а за ней – утренний салон, – Уильям указал на двустворчатую дверь, за которой виднелись желтые стены. – Прямо впереди – большая гостиная и длинная галерея. Слева – библиотека и кабинеты. – Взглянув на Кейт, он снисходительно улыбнулся. – Не волнуйтесь, заблудиться здесь невозможно. В 1949 году, после второй мировой войны, дом был перестроен и стал гораздо удобнее и практичнее.
– Мне кажется, что я перенеслась в прошлый век. – Род-Айленд остался где-то далеко, в другом времени. Безработная программистка никогда даже не мечтала оказаться рядом с герцогом среди резных купидонов.
Чувство нереальности происходящего усилилось, когда Уильям повел Кейт вверх по каменной лестнице, мимо портретов своих предков, изображенных вместе с лошадьми, собаками и оружием. На портретах попадались приятные лица, но большинство прежних обитателей поместья выглядели так, словно они воспринимали свои титулы слишком серьезно. Верхний этаж был разделен на восточное и западное крылья. Уильям свернул в западное, объяснив, что комнаты восточного крыла занимают только Питти во время приездов в поместье и гости, съезжающиеся на праздники.
– Сколько же здесь комнат?
– Десять. – Уильям шагал по длинному коридору, стены которого были выкрашены в цвет слоновой кости. Бледно-зеленый ковер с желтым цветочным рисунком приглушал звук шагов. – Мои комнаты находятся в конце коридора. – Он открыл первую дверь с правой стороны. – А это – самая большая из комнат для гостей. Надеюсь, здесь вам будет удобно. – Уильям щелкнул выключателем, и комнату озарил свет лампы на тумбочке у кровати.
– По-моему, она великолепна, – сумела выговорить Кейт, шагнув внутрь. Стены цвета слоновой кости и желтый ковер делали комнату просторной и светлой – она словно купалась в солнечных лучах. Кружевные шторы закрывали окна по обе стороны от двуспального ложа с кружевным покрывалом под цвет штор. Столь изысканная комната достойна королевы, решила Кейт. Гарри принес ее сумки и поставил на пол возле шезлонга, обитого ситцем.
– Если вам что-нибудь понадобится, позовите миссис Гудфеллоу, – Уильям указал на ряд кнопок в стене над постелью и взглянул на часы. – Уже почти восемь. Я узнаю, когда будет готов ужин, но подозреваю, он уже ждет. Вы проголодались или прежде хотите освежиться?
– Дайте мне десять минут, – попросила Кейт. За десять минут она надеялась убедить себя в том, что все происходящее отнюдь не сон. А удостовериться в реальности происходящего ей было необходимо – особенно когда она увидела подлинник Мане, висящий над кроватью вишневого дерева.
– Я постучу к вам, – пообещал Уильям и вместе с Гарри направился к двери. На пороге он помедлил и оглянулся. – Вы не боитесь собак?
– Обычно – нет.
– Вот и хорошо. – Он вышел, закрыв за собой дверь и оставив Кейт одну в элегантной желтой комнате. Одна из трех ее дверей вела в просторную ванную, отделанную в белых и золотистых тонах, за двумя другими оказались пустые стенные шкафы. Одежды Кейт не хватило, чтобы даже наполовину заполнить один из шкафов. Она умылась холодной водой, освежила макияж и приказала урчащему желудку вести себя прилично. Всему виной нервы, решила она. После визита к Лонгмайру ей ни на минуту не удавалось успокоиться.
Проснувшись сегодня утром, она запланировала посетить музей Виктории и Альберта, но чуть позже выяснилось, что она носит на груди бесценный алмаз, а теперь ей предстояло переночевать в Торн-Холле под подлинником Мане. Кейт несколько раз глубоко вздохнула. Причин для волнения у нее более чем достаточно.
Присев на край кровати, она потерла ладонью лоб. То, что она оказалась владелицей броши стоимостью четыреста тысяч долларов или очутилась в особняке трехсотлетней давности, – не главное. Беда в том, что она чуть не влюбилась в Уильяма Ландри. А может, уже влюбилась. Если завтра она уедет отсюда, ее гордость не пострадает. Если будет осторожна, Уильям ни за что не догадается, что ошеломленная туристка-американка влюблена в него. Решено: надо держаться холодно и вежливо, насладиться осмотром поместья, в меру восхититься портретом герцогини с брошью и завтра же вернуться в Лондон – может быть, поездом.
Никто никогда не узнает, что за время пребывания в Лондоне она успела влюбиться в герцога. Такой нелепости все равно никто не поверит.
Кейт понравилась миссис Гудфеллоу – Уильям сразу понял это, увидев, как толстушка экономка хлопочет вокруг гостьи, подкладывая ей щедрые порции ростбифа и йоркширского пудинга. Гарри подмигнул ему в коридоре, безмолвно выражая одобрение в адрес неожиданно нагрянувшей гостьи. Два спрингер-спаниеля пытались лизнуть ей руку и поскуливали, требуя внимания, а крошечная беспородная собачонка, подобранная миссис Гудфеллоу прошлым летом, виляла хвостом и пыталась положить лапки на сиденье ее стула, пока Гарри не вывел собак из комнаты.
Похоже, Кейт не прочь приласкать собак, заметил Уильям. Она не замечала суматохи, которую вызвал в Торн-Холле ее приезд. Миссис Гудфеллоу сервировала стол лучшей посудой, украсила его серебряной вазой с нарциссами, словно сама королева соизволила поужинать в столовой, отделанной Генри Холландом в 1788 году. Серебро блестело повсюду. Кейт сидела слева от Уильяма, за серебряным подсвечником с тремя свечами.
Заметив приколотую к свитеру Кейт брошь, миссис Гудфеллоу чуть не выронила блюдо с мясом.
Уильям поспешил поддержать ее, лишив таким образом собак самого роскошного и обильного пиршества в жизни, подхватил серебряное блюдо и поставил его на стол.
– Благодарю вас, – пробормотала миссис Гудфеллоу, изумленный взгляд которой спрашивал: «Что здесь происходит, Уилли?»
Уильям сделал вид, что ничего не заметил.
– Стол чудесно выглядит. Вы превзошли саму себя.
– Звонила ваша бабушка и предупредила, что вы привезете особую гостью. – Экономка отступила от стола, улыбаясь Кейт. – Она просила как следует подготовиться к вашему приезду.
– Все замечательно, – заверила ее Кейт и в подтверждение своих слов с энтузиазмом взялась за вилку. Когда миссис Гудфеллоу вышла, Кейт перевела взгляд на портрет, висящий над камином. – Полагаю, это и есть доказательство?
– Какое доказательство?
– Тому, что брошь принадлежит вашей семье.
– Трудно представить себе два настолько похожих украшения, верно?
К ниспадающему мягкими складками белому платью первой герцогини была приколота крупная брошь. Венок, сплетенный из цветов, украшал ее темные кудри, на лице играла милая улыбка. Уильям никогда не сетовал на то, что ее портрет висит в столовой.
– Да. Вы уверены, что никто из женщин рода Ландри не уезжал в Штаты? Может быть, брошь принадлежала ей и она могла распоряжаться ею как угодно?
Уильям пожал плечами.
– Сомневаюсь. Питти перерыла все старые дневники. Вы еще не простили меня?
– За что именно?
Уильям так и не понял, дразнит его Кейт или говорит серьезно.
– А разве я провинился перед вами несколько раз?
– Прежде всего, вы обманули меня у Тауэра, скрыв ценность броши и сделав вид, что разыскивали меня потому, что…
– Я приношу извинения за сегодняшний день. Понимаю, новость потрясла вас.
Кейт кивнула в сторону портрета.
– Я прощаю вас. Теперь мне понятно, почему ваша бабушка хотела, чтобы я увидела этот портрет. Моя брошь раньше явно принадлежала герцогине.
– Разве вы не голодны?
– Не особенно. – Кейт отложила вилку и вытерла губы салфеткой. – Мне просто не хотелось обижать миссис Гудфеллоу.
– Она не обидится. А я сегодня поужинаю за двоих.
– Хорошо, – Кейт благодарно взглянула на Уильяма. – С вашей стороны было очень любезно привезти меня сюда. Завтра я уеду в Лондон поездом. Надеюсь, в Лестершире есть железнодорожная станция?
Не поднимая глаз, Уильям разрезал кусок мяса.
– Есть, но я приглашаю вас провести здесь весь уик-энд.
– Пожалуй, я откажусь от приглашения. Мне хотелось бы еще многое…
– Ну конечно, – чересчур поспешно подтвердил Уильям. – Если хотите, утром я покажу вам фермы.
– Буду рада их увидеть. – Ее глаза блеснули в свете свечей, но бледное лицо выдавало усталость.
– Завтра и вправду должна была состояться ваша свадьба?
– Да, я была уверена в этом еще три недели назад. – Кейт улыбнулась. – Не надо так печально смотреть на меня. Я ни о чем не жалею.
– Правда? – Уильям отложил вилку и взял Кейт за руку, убеждая себя, что этот жест дружеского сочувствия ничего не значит. Жар пронзил его пальцы, быстро распространился по телу и опалил чресла.
Она мягко ответила на пожатие и убрала руку.
– Останьтесь, – прошептал он.
– Не могу. – Кейт судорожно сглотнула и отодвинула стул от стола. – Прошу прощения.
– Не уходите… – Уильям поднялся и шагнул к ней, но Кейт отрицательно покачала головой. Она побледнела.
– Нет. Мне плохо…
Слишком поздно Уильям заметил, каким бескровным стало лицо гостьи. Он едва успел подхватить ее, иначе Кейт повалилась бы на пол.
