Текст книги "Моя боль = моя любовь (СИ)"

Автор книги: Кристина Миляева

Соавторы: Кларисса Рис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 5
Прессинг по всей площадке

Алексей

После моего фееричного признания все мысли в голове метались нерациональными стайками и пытались затечь под коврик. Я, наверное, совершил самую величайшую глупость в своей жизни. По-другому охарактеризовать всё произошедшее я был не в состоянии. Нет… В самом деле, я повёл себя как какой-то поехавший фанат, практически сталкер. От такого хотелось сбежать без оглядки и желательно на максимально доступной скорости. Так что Ирине и её золотому терпению можно было ставить памятник в граните и выдавать все золотые медали авансом. Ибо я сам себя в это мгновение ненавидел до глубины души!

Хотелось побиться головой о стену, но, с другой стороны, этот призрачный шанс был тем самым, который я так ждал и в который до последнего не верил. Чтобы она так просто обратила на меня своё величественное внимание? Это было за гранью добра и зла. Что-то нереальное и безумно прекрасное. От чего в груди всё сладко сжималось, и, как в сказке, птички начинали петь вокруг меня с удвоенной силой. Я улыбался всему миру и ценил каждый лучик солнышка на холодном зимнем небосклоне. И что-то такое странное было во всём этом, что немного пугало и манило с одинаковой силой.

Первое время после того странного разговора я старался не мозолить глаза Ирине. Особенно понимая её состояние перед предстоящим чемпионатом, который должен был расставить все точки над i. Мы изредка даже здоровались при встрече и обменивались сухими кивками, которые были хоть чем-то в этом бесцельном море спокойствия и штормового предупреждения. Но даже так, выползая после тренировок, я продолжал тайком подглядывать за тренировками и восхищался её грацией, изяществом и выносливостью. И только перед самым отъездом осмелился подойти к одинокой хрупкой фигурке поодаль от остальной команды и пожелать ей удачи на соревнованиях, чтобы обязательно вернулась с золотом и билетом в олимпийскую сборную.

К счастью или к несчастью, между конечными точками наших маршрутов пролегала огромная разница в часовых поясах. И когда у меня за окнами стоял солнечный день, и вся команда, как обычно, выкладывался на тренировках, у Ирины светила луна. А ночами, тайком смотря прямые трансляции с их чемпионата по фигурному катанию, надеялся, что тренер не оторвёт мне голову. Парни хоть и прикрывали, жалея идиота, но всё же я старался не светиться лишний раз и не доставлять никому проблем. В короткой программе Ирина упала, не докрутив четверное вращение, и, соответственно, баллы за это сняли, так что я едва не взвыл, вспугнув тем самым ночную тишину. Вовремя одумался и заткнул себя подушкой, с досадой взирая на экран мобильного телефона.

Это соревнования, и могло происходить всё что угодно. Нервы, стресс и ответственность, возложенная на тебя. Голову у фигуристов не выключить, слишком они взвинченные и не поддавались логичному объяснению. Но спустя ещё три прокатки я с подозрением заметил, что слишком часто падали фигуристки, у некоторых даже по несколько падений было. В итоге Ирина оказалась на третьем месте после короткой программы, и шансы на победу у неё были, ведь разделяли там буквально сотые баллы, а для фигурного катания это капля в море. Очень хотелось написать ей, поддержать, но страх медленно сковывал по рукам и ногам. Так бы, наверное, и сидел до утра, если бы не пинок от Кирилла. Схватив телефон, быстро напечатал и нажал отправить.

«С тобой всё хорошо? Падение было жёстким, но что-то этот турнир не заладился… Осторожнее там, тебе ещё Олимпиаду выигрывать.»

Минут через пять пришёл короткий ответ.

«Спасибо. Лёд ужасный. Жива, не дождутся!»

Тихо забулькав от радости, я получил ещё один ощутимый пинок от лучшего друга и всё же решил успокоиться. Благо, что никто этого не видел, и можно было не бояться того, что на утро обо мне поползут идиотские слухи. Парни были понимающими, ровно до определённого момента, потом их выносить становилось просто нереально. Потому перегибать палку я не спешил. Нам ещё полтора месяца играть вместе. Если сильно повезёт два… Но в это слабо верилось. Тренер не идиот и не останется в следующем сезоне без команды из-за того, что пожалел таких криворучек, как мы. Потому играть на самом деле осталось слишком мало времени, чтобы тратить его попросту и отвлекаться на что-то из вне.

Утром, едва продрав глаза, казалось, что вообще не спал ночью из-за трансляции, медленно побрёл в сторону дешёвых, чтобы хоть как-то прийти в себя и взбодриться. В голове стоял туман, а в горле чувствовались первые признаки болезни. Только этого не хватало для полноты картины. И так фактически на волоске сижу, а тут два чиха, и полечу даже не на скамейку, а сразу вон за дверь. Чтобы лишние места не занимал и номера у игроков не отжимал. А тренироваться до выпуска можно и просто с раскатки, без стимула выйти на лёд. От этого в горле всё сводило судорогой, и хотелось побиться головой о стену. Ибо так это не работало, по крайней мере, у меня в голове.

Выпускной старший класс в спортивной школе, где расписание уроков подчинялось законам, тренировкам и выездных матчей, а не наоборот, сулил лишь одно! Бесцельную зубрёжку и попытку не сдохнуть от скуки на занятиях. Тех, кто уже покинул команды, гоняли в три шеи, чтобы хоть как-то что-то сдали и убрались с глаз долой из сердца вон. По этому же принципу и я должен был ходить, но тренер решил оставить нас до конца сезона, чем подарил нам спокойный февраль и март. А последнюю четверть всё равно придётся учиться, как и любому школьнику. Но терять это ощущение локтя категорически не хотелось. Головой вроде понимал, что всё – финал! Вот только сердце протестовало против такого варварского завершения нашей общей истории.

Следующая ночь тоже была посвящена просмотру трансляции и довела меня до состояния тихой истерики. Ибо смотреть спокойно и без мата было выше моих сил. Коньки так и чесались немедленно выскочить на лёд и раздать всем люлей, но другой конец земного шара остужал мои дерзкие порывы. Ирина, как одна из тройки призёров, выступала в последней разминочной шестёрке, которая представляла собой претендентов на медали и готовила зрителям массу ярких и сочных моментов. В самом начале отошёл в туалет, а когда вернулся, с ужасом подумал, что всё пропустил. Но реклама закончилась, и я с радостью увидел Ису, которая после очистки льда выезжала на раскатку вместе с другими фигуристками из сильнейших претендентов.

Камера показывала зрителям всех фигуристов по очереди, а я на заднем плане всё время высматривал Иру, чтобы понять, в каком она состоянии после недавнего падения. Но, кажется, с той всё было отлично, и как только девушка попадала в кадр, трибуны взрывались бурными овациями. Всё же именно наши фигуристки являлись сильнейшими претендентками, и ожесточённая борьба трёх русских граций должна была стать венцом этого турнира. Наконец-то камера взяла чёткий фокус Ирины, которая в этот момент легко прыгала пробные, отчего в душе всё распустилось пышным цветом и захотелось туда, к ней, на лёд…

Тряхнув головой, постарался избавиться от лишних мыслей, но что-то такое, мерзкое и тягучее не давало мне покоя и тёрлось о подкорку сознания навязчивой идеей о том, что впереди нас всех ждали огромные неприятности. Такие масштабные, что хотелось выть и топать ногами. Разве вообще кто-нибудь мог со стоп процентной уверенностью говорить, что станет чемпионом. Удача любила смелых и безбашенных, но она дама с характером и устраивала порой такие сюрпризы, что выть хотелось и натужно скулить от досады и невозможности всё изменить и вернуть в прежнее русло. Комментатор уже зачитывал титулы и достижения фигуристок, вышедших на лёд, и говорил, что у каждого есть большие шансы занять место в тройке лидеров, если они сейчас хорошо откатают произвольную программу и покажут превосходные результаты, ведь все места отделяли лишь сотые доли на табло, что для такого турнира ерунда.

К сожалению, камера обратила внимание на другую спортсменку, и сияющий профиль Иры, и её небесно-голубой купальник пропали с экрана. Как раз показывали зрителей, как вдруг на лицах всех присутствующих застыл ужас и в наушниках раздались возгласы и паника. На экране телефона появился повтор, как хрупкая фигурка фигуристки из Японии отлетает в сторону, когда в неё на огромной скорости налетела представительница из Франции, и они, ударившись, разлетелись по льду. Девушки, даже с таким крошечным весом, имели достаточно мощный разгон. Как защитник, я примерно понимал, какой силы удар произошёл, потому с замиранием наблюдал за тем, как драма на льду продолжала набирать обороты с устрашающей скоростью.

Японка в своём алом одеяние, взмахнула руками и полетела прямо на Иру, которая в этот момент ехала спиной по траектории движения столкнувшихся фигуристок. Иса в последний момент всё же почуяла беду, но быстро среагировать и свернуть в сторону не успела, коньки фигуристов не способны на такие резкие уклонения. Столкновение получилось не таким жёстким, но её всё же отбросило в сторону, и она проехалась на коленях и локте по льду, стараясь минимизировать потери. Всё же, хоть чему-то соседствовали с хоккеистами, девчонок научило. Как падать правильно, им вдолбили в головы на примере наших поломанных конечностях. Поднявшись на четвереньки, она медленно перебралась к Розе, которой досталось от француженки намного сильнее. Та лежала на льду белым лебедем и не подавала признаков жизни. Ира склонилась над ней и дрожащими пальцами потянулась к шее.

– Кирилл, вставай, тут полная жопа, – пнул я соседнюю кровать.

– Ночь на дворе, ты чего орёшь? – продрав глаза, спросил друг.

– Ира, возможно, с травмой, Розу уносят на носилках, не пострадала только Ленка, – тут же ткнул я в него телефоном.

– Да иди ты, – с соседних коек тоже начали подниматься, – что с нашими там произошло?

– Пока непонятно, – мотнул я головой, – но выглядело странно: я бы сказал, что лягушатница на таран шла, а японка просто под ноги ей попалась, заместо Иры.

– Сволочи, – выдохнул капитан и перебрался к нам поближе, – отключай уши, будем вместе смотреть. Это уже подлость.

Подбежали медики и стали осматривать фигуристов. Роза действительно не подавала признаков того, что находится в сознании. Но раз не вызывали кого-то экстренного, значит она просто лишилась чувств, и жизни ничего не угрожало. Это обнадёживало, но девчонок реально было жалко, они так впахивали и выходили на лёд не для того, чтобы вот так просто сойти с дистанции. Да и из всех фигуристок, мелкая была самой младшенькой, чем и приглянулась Кирюхе, ещё когда была курносой и деревянной. То ли братский комплекс дал о себе знать, то ли у любви свои дороги, но за ними было приятно наблюдать. Один стеснялся, вторая в упор не замечала его потуг.

У француженки был разбит нос, а японка никак не могла отойти от шока, всё сидела на льду, и, кажется, у неё даже глаза округлились от пережитого стресса. Их увели с катка для оказания медицинской помощи и выяснения возможности их дальнейшего участия в чемпионате. У меня же сердце бешено колотилось и в горле пересохло от страха за состояние Иры, которая отнекивалась, но всё же шла туда, куда сказали медики. Нам ещё раз продемонстрировали повтор, который в третий раз уже показывали, и я убедился в том, что это не было простым совпадением. С такого поворота мы зачастую и начинали прессинг, только по площадке, а не в противника. Потому та и целилась в японку, с которой делить ей было не чего. Вряд ли та с шестого смогла бы до первого добраться, программа не та.

После того как лёд убрали от крови и привели в божеский вид, а телезрителям показали очередной рекламный блок, проплаченный спонсорами, к соревнованиям приступили оставшиеся фигуристы. Ирина должен был выступать четвёртой, но теперь будет катать третьей, так как Розу не пустили, и её фамилия пропала с турнирной доски. Значит, ей досталось сильнее всего. Теперь наши должны были костьми лечь, но согнать французскую лягушку с первой строки. Нечего ей золото отдавать за такое свинство! Я с нетерпением ждал выхода Исы и с радостью смотрел на то, как остальные фигуристки падают, делая ошибку за ошибкой. Лена на адреналине, злости и чёрт его знает, чём ещё, отпрыгала каскады так, как никогда на тренировках их не прыгала.

Когда на лёд вышла Ирина, я даже дыхание задержал и сжал кулаки до повеления костяшек: если она откатает программу на ура, то любая ошибка француженки будет стоить той медали. Иса был великолепна в своём летящем синем костюме с золотыми разводами пламени на нём. Классическая прокатка под Вивальди с её грациозным воодушевлением. Казалось, что она буквально жила на льду, парила на нём и рассказывала собственную историю языком тела. Каждый переброс, каждый новый поворот, каждое вращение были такими, что хотелось заворожённо вздыхать. А на каскаде мне захотелось малодушно закрыть глаза и не смотреть. Всё что угодно, лишь бы не падение. Чистый прокат принёс высокие оценки жюри и громкие овации от зрителей.

У меня же буквально от сердца отлегло, и я вспомнил, что, вообще-то, ещё дышать организму требуется, иначе можно до игры и не дожить. После наших фигуристок все же выступили пострадавшие лидеры, получив свои заслуженные баллы. Ирина по результатам двух программ стала второй, а Лена третьей, уступив всего шесть тысячных французской фигуристке, устроившей всё это шоу. Эх, обидно за проигрыш из-за такого мизерного отрыва, но второе место тоже неплохо.

В этот раз писали мы уже коллективно, вместе с парнями, длинное восторженное сообщение, на которое через час получили лаконичное «Спасибо, мы все живы…». Но тут уже не было особой разницы, что именно написали в ответ! Самое главное, что ответили! Правда, вечер возмущений был не долгим. Тренер пожаловал собственной персоной и разогнал всех по койкам, предварительно всё же сказав, что наши будут подавать жалобу и требовать снятия француженки с призового пьедестала за нанесение травм и создание опасной ситуации. Японцы и канадцы решили поддержать прошение, потому для наших одиночниц было не всё потеряно. У них оставался шанс на золото и Олимпийские игры.

Глава 6
Канада

Ирина

Голова немного кружилась, а в глазах плыло. Каждый подъём с кровати едва не до обморока доводил. Но я не могла никому в этом признаться. Если станет известно о том, что столкновение повлекло за собой такие последствия, меня немедленно отстранят от тренировок и соревнований. А олимпийский сезон уже совсем близко. Я и так старовата для поездки. Но брала своей харизмой и актёрским мастерством. Мои прокаты всегда называли гениальными перевоплощениями в нужные роли. Скажи я о том, что по утрам едва не падаю с ног, тренер мгновенно отправила бы в клинику, где нашли бы сто и одну причину запретить мне кататься.

Прошла уже неделя с того инцидента, наглую девицу всё же лишили золотой медали, так как врачи нашей сборной подали протест из-за состояния Розы. Сотрясение лёгкой степени, быстро заменили на травму из-за того, что та с дури сказала, что перед глазами плывёт. Потому мы всё ещё находились в Канаде и ждали, пока МРТ Розы не позволит всем собраться и отправится домой с чистой душой. Шишка хоть и была, но вряд ли бы повлияла на полёт, но рисковать никто не хотел. Особенно жизнью!

Тренер устроил нашей команде внеплановые каникулы, прерываемые немногочисленными интервью и приглашениями на пару развлекательных шоу для местных телеканалов. На лёд никого не пускали, ведь все прекрасно понимали, что столь пустяковые травмы спортсмены скрывали, и это могло вылиться во что-то очень неприятное. Оттого без дела я практически выла, радуясь лишь немногочисленным походам по магазинам да сообщениям от Алексея. Как настоящий фанат, он практически с цепи сорвался, дорвавшись до своего кумира, но в одинокой и холодной Канаде, даже такое я воспринимала иначе.

К тому же присутствие рядом бывшего парня раздражало. Он так носился со своей девицей, что тошнило. Эти показательные обнимашки, вечные попытки задеть меня и сделать побольнее, вынуждали замыкаться в себе ещё сильнее. Моя цель понятна и проста, так что я должна следовать за ней до самого конца, а не отвлекаться на всякую ерунду. По крайней мере, именно так я думала, пока тренер не посоветовала переключиться на Алексея и занять свою голову романтикой, которая подарила бы мне новые крылья и позволила бы прочувствовать белее лиричные и агрессивные музыкальные композиции. В которых в настоящее время я была полным нулём и отыгрывала весьма посредственно, не имея реального опыта в отношениях с парнями.

Мария Георгиевна Разина была блестящей фигуристкой-одиночницей. Она с лёгкостью и точностью выполняла все элементы и редко ошибалась, чем заслужила миллионы фанатов по всему миру. В своей юности она брала медали за медалью, и её часто ставили в пример всем. Даже сейчас, когда она давно не катается, её имя гремит по всему миру. Гениальная спортсменка, ставшая выдающимся тренером и педагогом. Её главными соперниками были великолепные и сильные российские фигуристы, которые, помимо всего, соперничали ещё и между собой. Накал борьбы был такой, что даже американки не могли вклиниться в то блестящее трио.

Но автокатастрофа прервала карьеру Марии Георгиевны и поставила на ней жирный крест, который ощущался тяжёлым грузом давления, лежащим уже на наших плечах. Не подвести и не опозорить. Ведь ей врачи говорили, что она даже ходить не сможет, Мария Георгиевна два года провела в бесконечной борьбе с самой собой и пессимистическими настроями всех окружающих, и всё-таки встала на ноги. Опять смогла ходить и даже через три года встала на лёд, словно ничего и не было. Правда, о карьере фигуристки пришлось забыть, так как на переломанных ногах она могла лишь кататься по льду, и то недолго.

Да и возраст уже был достаточно зрелым для крупных соревнований. Так что её мечта об олимпиаде, так и осталась несбывшейся мечтой. Но карьера тренера была как раз для сильной, не сломавшейся и не опустившей руки девушки. В двадцать пять лет Разина взяла себе в воспитанники первый год первоклашек, пришедших в стены её родной альма-матер, которые впоследствии стали звёздами мировой величины и показали всем, чего стоил русский дух. Воспитанники у неё менялись точно так же, как менялись выпускники. Кто-то приходил, кто-то уходил… А я тренировалась у неё с тех пор, как встала на коньки. Как только мать узнала о моём желании, сразу же нашла тренера и договорилась с ней. Так что я не имела права опозорить ту, кто вложил в меня столько сил и души.

У Марии Георгиевны было строгое правило: не привязываться к своим воспитанникам. Но ко мне она прикипела всей душой почти сразу, как в четыре года я впервые вступила на её лёд. Ей понравилась аккуратная, хрупкая девочка с огромными глазками, наполненными восторгом и ожиданием чуда, которые не могли убить никакие печали, невзгоды и тяжёлые тренировки. Так, я росла под её чутким руководством и совершенствовалась день ото дня. В фигурное катание меня привела мама, которая мечтала видеть своё чадо на пьедесталах почёта в лучах славы и вспышках фотокамер. Мы попробовали всё, и коньки мне понравились сильнее всего, так что выбор семьи остановился именно на этом увлечении.

Когда же между родителями пробежала чёрная кошка по имени Анжела, я бросила все силы на занятия спортом и стала ещё упорнее заниматься, чтобы исполнить мамину мечту, и не слышать постоянных криков, споров и взаимных обвинений. Отец дома редко появлялся, но деньги на счёт переводил исправно, поэтому я могла без проблем покупать новые коньки, костюмы для выступлений и оплачивать личные тренировки. Да и не нуждалась наша семья в средствах, будучи единственной наследницей, я проживала свою жизнь так, как хотела сама. В шесть выиграла свою первую золотую медаль. А в восемь покорила подиумы практически всех соревнований, которые имели значение и которые позволили мне встать на один уровень с элитой фигурного мира.

Никто тогда толком не знал, какой итог получится из неказистой, слишком высокой девочки и сможет ли она привести своих воспитанников к победе. Но Мария Георгиевна сразу же меня взяла к себе и под надёжным крылышком следила за тем, чтобы её воспитанники и я, в частности, не получили травм и не наделали глупостей. Мы частенько пересматривали её выступления, записанные на кассеты и бережно хранимые в школе, и разбирали их практически посекундно, пытаясь вынести для себя те или иные уроки. Ведь только у сильнейших мы могли учиться, лишь с ними, сравнивая себя, совершенствовались. И это было чем-то невероятным, тем, к чему я так долго шла и никак не могла ухватить. Её шик, возможности и очарование, с которыми выходила на лёд лучшая женщина из всех, которых мне доводилось видеть.

Мария Георгиевна никогда не признавалась в том, что именно я помогла преодолеть ей чёрную полосу в жизни и поверить в себя. Но в каждом одобрительном взгляде так и читалось: материнская забота и любовь. Ведь когда молчаливая и нелюдимая воспитанница стала совершенствоваться, выполняя все указания, в девять лет выиграла абсолютный чемпионский титул в юношеской группе и взяла второй разряд, Разина поверила в то, что на пару мы прославим школу, и стала ставить сложные элементы, которые не всем юниоркам были под силу. Она была строгим тренером, не позволяла расслабляться, и многие не выдерживали и уходили туда, где было проще и легче. Но ради такого и шли в спорт, чтобы умирать на льду, а не расслабляться.

Таким спортсменкам мы даже вслед не смотрели. Тот, кто сдался, не был нам ровней. Мы шли к чемпионству и ради этого готовы были падать и подниматься сотни раз. Всем моим миром были только спорт и Мария Георгиевна. Разина незаметно для себя стала заботиться обо мне даже за пределами льда и возлагала свои неисполненные мечты на плечи своей самой талантливой протеже. То взъерошит волосы, то обнимет легонько, то позволит съесть лишнюю порцию в столовой, то сводит в парк на прогулку, чтобы я не сидела в своих мыслях. Но это всё было за пределами Ледовой арены. На льду же Разина была строгим тренером, и никаких поблажек не было. Наоборот, с меня спрашивали в три раза больше, чем со всех остальных, вместе взятых.

А я всё прекрасно понимала и не жаловалась ни на что, продолжая упорно тренироваться и завоёвывать новые медали и титулы. Когда мне исполнилось тринадцать, стало известно о смерти отца – язва желудка. Новости шокировали, но не настолько сильно, чтобы я о них задумывалась. Семья и так разваливалась, и для меня в ней не было места. Начался очередной виток ненормальных отношений. Когда со всех щелей повалили отцовские пассии и начали требовать деньги на своих выкормышей. Как же, дали им! Практически всё имущество отца было записано на бабушку или меня, бизнес и вовсе был акционерным. Так что по факту, мой папаша был беднее церковной мыши, о чём своим любовницам рассказывать забыл.

К тому же мы коллективно посовещались и продала всё жильё отца, приобретённое им для любовниц. Все машины пошли с аукциона, и шикарные спорткары, которыми он их одаривал, стали залоговой собственностью банков по кредитам, которые мы не собирались гасить. Адвокаты знали толк в таких делах и прекрасно отрабатывали те деньги, которые получали. Я не переживал из-за смерти отца, так как совсем перестала его понимать ещё лет в десять. Я просто ходила в школу, отлично училась, выкладывалась на тренировках, участвовала во всех юниорских соревнованиях, любил маму и Марию Георгиевну. Единственное, из-за чего я переживала падения во время выступлений, но Разина, ругающая за них на тренировках, на соревнованиях, молча кивала хваля.

Она всегда говорила: что сильный не тот, кто не падает, а тот, кто может подняться после падения и кататься дальше. И вскоре я перестала бояться падений и зацикливаться на этом, действительно практически перестала заваливать элементы, откатывая номер за номером. Программы становились всё сложнее, а моя вера в себя крепла с каждым годом. Трудности уже не пугали, я видела перед собой лишь одну цель, к которой шла. Неважно, как сильно хотелось всё бросить, превозмогала себя и не собиралась останавливаться на достигнутом. Всё, что я видела перед собой – олимпийское золото и исполненную мечту Разумовской!

Когда мне было шестнадцать, Мария Георгиевна родила своего третьего ребёнка и едва не поплатилась за это. Со своим мужем она познакомилась давно, когда валялась переломанная в больнице, а молодой аспирант тайком таскал ей конфеты, чтобы подсластить горькие пилюли. Он проходил практику в травматологии и помогал с реабилитацией, в которую никто не верил. После того как тренера выписали, они виделись все чаще и чаще, пока лёгкая симпатия не переросла в пламенную и страстную любовь до гробовой доски. Я часто приходил в семейное гнёздышко и с удовольствием проводил время с близнецами, которые решили не идти по стопам мамы или папы и подались в футбол.

Антон постоянно пытался подкормить меня, ссылаясь на то, что так издеваться над детьми нельзя, но тренер не разрешала, да и я не ела всё подряд, понимая, что это могло сказаться на карьере и моём будущем. И всё же на праздники один из лучших физиотерапевтов спортивного мира готовил великолепную рыбную запеканку и шашлык, от которого слюни текли. Его стряпню обожали не только из-за потрясающего вкуса, но и из-за того, что там было много специй, переливов и сочных ноток. Знакомые даже порой подшучивали, что Разина вытянула счастливый билет и обзавелась не мужем, а настоящим сокровищем. И я в этом была полностью согласна. Тот поддерживал нас во всём и помогал команде совершенно бесплатно, на правах любимого супруга.

У меня никогда не было близких друзей-одногодок, они были неинтересны и поверхностны, зациклены на моих деньгах и положении семьи. Всё, что меня интересовало, было сосредоточено в одной ледовой арене на белоснежном овале чистого льда. Одногодки же со своими примитивными интересами были слишком навязчивыми и желали залезть мне в кошелёк. Именно поэтому я не сходилась с людьми, игнорируя их и отталкивая от себя. Чтобы не было больно, но моего внимания добивалась только самая настырная и непробиваемая Роза, за чьё состояние я теперь переживала больше, чем за саму себя.

Младшенькая, которая хвостом бегала за мной и предлагала свою дружбу с самоуверенностью поезда, подкупала. Она была на три года младше меня, и у неё было слишком много друзей и знакомых, чтобы найти какую-то логическую причину, из-за которой она добивалась дружбы именно со мной. Но та постепенно смогла увлечь меня миром фэнтези и аниме, подсадить на голландские вафли и аквапарк. Я привыкла к шумной девушке, и мне нравилось обсуждать с ней свои новые увлечения и выслушивать бесконечное нытьё по поводу хоккеистов. Это было даже забавно. Делить вот так с кем-то своё настоящее.

А теперь к этому короткому списку, каким-то невообразимым чудом, добавился ещё и Алексей. За эту неделю мы часто переписывались, что вызывало улыбку и дикий восторг где-то в районе солнечного сплетения. Сегодня у них была игра, и я пожелала ему удачи, чтобы те смогли показать себя с наилучшей стороны. К тому же парни у нас в самом деле были прославленными чемпионами, и я не понимала, чего ради они сидят на задницах и не чешутся. Могли же уже попасть хотя бы в олимпийский резерв, а не кумекать на лавочке день ото дня, доставляя неприятности всей спортивной школе разом. Там в кого пальцем ни ткни, все вполне прилично играли и могли бы посоревноваться даже с профессиональными лигами, уверена: дури и сил хватило бы, чтобы заткнуть тех за пояс.

После очередного вечера откровений Роза даже стала беспокоиться о психическом здоровье её принцессы-несменные, которая неожиданно заинтересовалась кем-то помимо льда и его прекрасных представителей, славящихся своей грацией и изяществом. Ну, да, силу и мощь в парнях до этого момента я особо не рассматривала, как повод к знакомству. Если просто пожелание удачи сделало из меня идиотку в глазах окружающих, то, что произойдёт, когда мы вернёмся домой и я стану общаться с ним вживую? Неужели я в самом деле растеряла последние мозги, приложившись лбом об лёд? Точно, санитаров придётся вызывать! Вечером мне пришло сообщение о том, что парни выиграли матч, но я не ответил, так как мы грузились в самолёте, дабы вернуться на родину.