Текст книги "Немного сумасшедшая (ЛП)"
Автор книги: Кристина Лорен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)
Переводчик: (1-5 главы) Айнура Давлатова,
(6-10 главы и эпилог) Ирина Сергеевна
Редактор: Ирина Сергеевна
Глава 1.
3 июня.
Посреди ночи он тихонько заехал в новый дом. Огромный грузовик стоял на обочине, и трое мужчин вносили внутрь коробки и некоторую мебель.
Она – бодрствующая, как обычно, наблюдала со своей гостиной.
Грузовик отъехал с громким рычанием, и на улице снова наступила тишина.
4 июня.
Родители торопили своих детей в машины, а мужья целовали у дверей своих жен на прощанье. Она сидела на своей веранде, наблюдая за домом через улицу. Сухая голубая краска потрескалась на подоконниках, а трава проросла с тех пор, как предыдущие жильцы – молодая неряшливая пара – переехали.
Дом пребывал в спокойствии с тех пор, как последняя коробка была собрана, и дверь заперта, вслед вежливо махнув руками и прошептав свои «спасибо».
Она ожидала увидеть его снова, размышляя, был ли он тем, кто остался или одним из тех двоих, кто уехал в грузовике.
Голубой дом никогда не был арендован на долгое время. Три месяца, шесть месяцев. Однажды он был арендован почти на год. Соседи начали уставать от периодически новых арендаторов и научились игнорировать тихий дом. Дети проходили мимо дома в Хэллоуин, соседи заимствовали сахар у тех, кто жил двумя дверьми дальше, чем эта, а процессии в честь Четвертого июля (День Независимости Америки) никогда не проводились на этом дворе.
Но она всегда обращала внимание на этот дом. Она замечала временных жильцов. Общее равнодушие соседей толкало ее к чувству защиты этого дома. У нее было чувство, что дом заслуживает лучшего. Она всегда готовила пирог для новых жильцов, в надежде, что это будет знаком того, что это имеет для нее значение, что они здесь, что кому-то этот дом не безразличен.
7 июня.
Асфальт плавился от жары, а воздух ближе к земле был искажен. Она припарковалась и начала разгружать покупки, когда увидела его снова, заметив его в глубине подъездной дорожки, моющего машину, которую она никогда раньше не видела.
Это была последняя модель Вольво-универсал 8os: заржавевшая и пыльная. Он был прекрасен и без футболки, его руки были покрыты синей, красной и желтой краской. Его волосы были влажными от пота, а шорты промокли от воды из ведра на земле. Ее глаза задержались на его руках, на историях, поведанных на мускулах его предплечий и упругих линий его бицепсов. Его спина была голой, но в черных тату в виде слов вдоль низа спины.
Он встал и растянулся, поворачиваясь, чтоб размять спину. Их глаза встретились и задержались.
– Привет, – с улыбкой сказали его губы.
– Ээм, – промычала она перед тем, как повернуться и зайти в дом со своими сумками.
8 июня.
У пирога для него была решетчатая корочка над абрикосами, черникой и разбросанными вишнями. Красочно и прекрасно. Она надеялась, что он не заметит, но также надеялась, что заметит. Ровно удерживая пирог, она босоногая несла его через жаркую улицу. Дойдя до двери, она постучала по знакомому дереву.
Ноги шлепали по твердому деревянному полу, и волнистые каштановые волосы появились в окне перед тем, как выглянули карие глаза, а затем скрылись снова.
Прошло некоторое время тишины, а она боялась, что он сможет услышать ее биение сердца. Она также боялась, что он ушел. Дверная ручка повернулась, и перед ней появился он. Чистый, но неряшливый. Красивый, но, к сожалению, одетый. В его ушах были черные кольца, пирсинг в брови в виде маленького колечка, и у него была серебряная вертикальная серьга на нижней губе.
– Привет. – улыбнулась она, нервничая. – Я принесла тебе пирог.
Он оторвался от ее взгляда и взглянул на ее руки.
– Для меня? – спросил он, улыбаясь.
Она кивнула, глядя на синие и красные чернила на его шее.
– Это то, что я делаю, когда кто-то заезжает в этот дом.
Его лицо осознало это, и что-то похожее на разочарование и волнение смешалось в чертах его лица. На секунду его губы сжались, возможно, из-за осознания того, что другие губы пробовали пироги, которые она готовила только для них. Она надеялась, судя по тому, как зажглись его глаза, это означало, что он предположил правильно, что она вот так смешивала цвета только для него.
– Я немного посумасшествовала с твоим, – заявила она, указывая на пирог. Она подпрыгивала на своих ступнях на горячей веранде, имея потребность уйти, но желая остаться. Он взял посуду, и уголки его губ приподнялись в широкой улыбке. – Мне нравится немного сумасшествия.
Она посмеялась и повернулась уйти, быстро помахав ему.
– Пока, красочный сосед.
– Пока, немного сумасшедшая соседка, – пробормотал он.
Она чувствовала его взгляд на себе весь путь обратно через улицу.
9 июня.
Его свет был включен, когда она проснулась в 2 часа ночи, ей было жарко, и она никак не могла найти комфорт в этом большом доме. Равномерные удары доносились изнутри его дома через плотный воздух, звук его пальцев по барабану. Она уселась на своих качелях на веранде, попивая воду, и представляла его, кушающего ее пирог посреди ночи.
***
Она вылезла с кровати и, надев на себя футболку, потопала к двери за газетой. Над газетой Times лежал маленький листок, сложенный в четыре.
Нагнувшись за ним, она улыбнулась. Там был нарисован человечек, улыбающийся и поглаживающий свой животик. Она засмеялась, заходя внутрь.
Остаток дня она провела за работой в офисе с мыслями о мужчине через улицу. Малейший звук снаружи заставил ее побежать на кухню подсмотреть в окно.
Оттуда, если она немного пригнется, у нее был отличный вид на его маленький голубой дом. Она просматривала двор в поисках звука, уже готовясь снова разочароваться, когда она заметила движение у забора.
Он прошел вокруг высокого дуба впереди дома с ящиком инструментов в руках и остановился у одного из маленьких передних окон. Снова без футболки.
Она наблюдала, как он нагнулся и сфокусировался на своем деле, совсем не подозревая о ее шпионстве. Мускулы на его спине сгибались и выгибались, когда он, наконец, заставил старое окно открыться. Ее глаза прошлись вниз по его торсу в то время, как он двинулся дальше по длине дома, а она пыталась разобрать красочные знаки, что начинались вдоль его ребер и исчезали за резинкой его шорт. Он так отличался от всех, кого она знала раньше, и все же за те несколько минут, что они провели вместе, она чувствовала необъяснимый комфорт и значимость.
Неохотно она отошла от стойки, вздохнула и посмотрела на часы. Она открыла холодильник и на автомате начала изымать ингредиенты, чтоб приготовить ужин, остановившись с улыбкой, когда через улицу донесся звук газонокосилки.
Час спустя у нее в руках был горячий противень с лазаньей, когда она поняла, что делает. Не осознавая этого, она наготовила еды на двоих и была в процессе заворачивания стеклянной посуды в фольгу, и, готовясь перейти улицу и оставить одну порцию на его крыльце. Перед тем, как она могла дважды подумать о своих действиях, она ступила на улицу под закатывающее солнце.
Слышались голоса играющих детей. Воздух был плотный, но уже прохладнее, смешанный с запахом свежескошенной травы и семейных барбекю.
Она была удивлена заметным преображением старого дома. Пропала стена высоких сорняков, которые прорастали вокруг старого столба с ящиком для почты, на заросшей лужайке, которую она наблюдала со своего оконного сидения в спальне. Теперь трава была коротко отстрижена в крестообразном узоре. Клумбы были пустые, но без сорняков, а когда-то запущенные окна, слетевшие со сломанных ставней, теперь величественно были окрашены свежей голубой краской.
Тишина встретила ее, когда она перебежала тропинку, удерживая горячий противень в руках. Она поставила посудину вниз и повернулась, быстро спеша обратно к своему дому. Одинокий фиолетовый цветок, спасшийся от сплетенной массы отросших сорняков задержал ее взгляд, пока она бежала. Это удивило ее, что такой, казалось бы, вызывающий маленький цветок принадлежал этому месту. Сильный, необычный и экзотический в таком обычном пейзаже.
На следующее утро она вышла на веранду за газетой, и снова приятно удивленная, найдя кое-что, ожидающее ее там. В ее чистой посуде лежал другой сложенный белый сверток. Она нагнулась, раскрыла его и громко засмеялась, рукой прикрыла рот, как только звук эхом прозвучал в тихое утро. На бумаге были начирканы две фигурки, которые вместе кушали.
Она подняла глаза и встретилась с его широкой улыбкой с переднего окна его дома. Она тут же посмотрела вниз, краснея, а когда снова взглянула на него, он поприветствовал ее взмахом руки. Она быстро ответила ему тем же и вернулась в дом, уже планируя их ужин.
Глава 2
Она не была до конца уверенной, во что она себя втягивает. Ее тело двигалось бессознательно, отдельно от мозга, и ее стук в дверь прозвучал громче, чем обычно, несмотря на то, что ее рука ощущалась слабой от предвкушения.
Звук босых ступней, топающих к двери, ухудшили ее нервы, и она, спотыкаясь, сделала шаг назад, когда дверь распахнулась, он стоял перед ней, красивый и ухмыляющийся.
– Давай входи, немного сумасшедшая соседка. – Он сделал широкий жест рукой перед тем, как заметил, что она споткнулась. – Ты в порядке? Я тебя напугал?
– Нет. – Но все равно нервно посмеялась.
– Что ж, я не собирался открывать дверь так внезапно, – подразнил он, указывая ей войти внутрь.
– Точно. Дай девушке хотя бы 10 секунд, чтоб привыкнуть.
– Видишь? – Он улыбнулся, мотая головой. – Это то, в чем я всегда неудачник. Я не знаю правил.
Она огляделась вокруг и забыла, что собиралась сказать в ответ. Он уже начал распаковываться, и дом был в полном беспорядке. Там едва ли была какая-то мебель: диван в гостиной, маленький кофейный столик, несколько корзин с книгами. Большая часть пола была заставлена барабанами. Множество и множество барабанов.
– Уау, – пробормотала она. – У тебя много барабанов. – Она прикусила губу и внутренне вздохнула.
– Да, и большинство из них я не видел вот уже три года. Я надеюсь, это не слишком громко для соседей, но блин, я соскучился по ним. – Он тоскливо посмотрел на ряд высоких узких барабанов напротив стены в комнате, которая походила на столовую, а затем снова вернулся в реальность, дотягиваясь рукой до сумки с едой, которую она держала. – Давай я возьму это.
Она отдала ему сумку, и он двинулся в столовую, позволив ее пальчикам бродить по разным поверхностям барабанов из древесины, стекла и металла. У некоторых были колокольчики, струны и ключики. Некоторые были покрыты шкурой, другие – волокном. Он вернулся с кухни и смотрел, как она взяла барабан в виде кубка и провела пальцами по стежку.
– Это – Джембе, – сказал он, подходя к ней и предлагая немного вина.
– Откуда он? – Она положила барабан вниз рядом с его копией и взяла бокал, сделав огромный глоток и умоляя свое тело расслабиться.
Он почесал затылок и задумался.
– Ну, сейчас их можно найти почти в любом месте. Они используются во всех жанрах музыки. Но я достал их в Африке.
– Ты был в Африке? – спросила она, не уверенная, почему так удивлена. Если бы ей пришлось догадаться, она бы сказала, что он побывал во многих местах.
Он кивнул в свой бокал.
– Ага.
Она подошла к паре огромных барабанов, похожих на винные бочонки. «А это что?»
Он глотнул и последовал за ней, пробегая рукой по аккуратной верхней части барабана.
– Вот эти два – Таико. Этот, – он провел рукой по длинному из них, – Нагадо-даико. Второй – Санчоушайм-даико.
– Дай угадаю… Япония?
– Да, Япония, – сказал он, улыбнувшись ей в ответ и слегка выпятив губы. – И я Дрю. Красочный сосед Дрю. – Его глаза были расслабленными и привычными, и ей казалось трудным отвести от него взгляд.
– С Соединенных Штатов? – спросила она. У него не было очевидного акцента, но он и не звучал, как американец. Его слова были слабой мелодией, спокойные концы и мягкие гласные.
– Хм, думаю да. – Он пожал плечами. – Родился за границей, временами рос здесь.
– И барабанил по всему миру, как я понимаю.
Дрю кивнул.
– Стараюсь. – Его неясные ответы не вызывали дальнейших расспросов, но когда она думала о них, они также не казались ей достаточно информированными. Он наклонился вперед и одарил ее игриво строгим взглядом. – Могу я услышать твое имя? Я буду счастлив продолжать называть тебя немного сумасшедшей соседкой, если тебе нравится.
Она засмеялась, почти поперхнувшись от глотка вина.
– Нора. Меня зовут Нора.
***
Они прошлись вокруг столовой, разговаривая о его инструментах. Он, казалось, был заинтригован тем, что она была так заинтересована, а она никак не могла насытиться его голосом, его тихим легким смехом и его заразительным энтузиазмом.
Они закончили свое маленькое кругообращение, и она взглянула на дверь кухни.
– Мне следует подготовить ужин?
Дрю замер, и ее сердце тревожно стукнуло. Разве она не правильно поняла его рисунок?
– О, мой Бог, сумасшедшая соседка. Я пригласил тебя и даже не приготовил для тебя.
Расслабившись, она засмеялась.
– Я люблю готовить и редко делаю это в последнее время. Это выйдет компромиссным сотрудничеством.
Она пошла на кухню и начала выгружать еду. Не имея представления, с каким оборудованием столкнется, она решила остановиться на еде, которую не нужно готовить, сендвичах с курицей и салате с огурцами.
– И впрямь. – Он вздохнул, расслабившись. – Я с удовольствием приготовлю тебе ужин теоретически, но я безнадежен на кухне. Я, возможно, смог бы поджечь воду.
Нора взглянула на него через плечо, прекращая свои поиски посуды, и засмеялась.
– Если бы ты смог это сделать, ты был бы гением в области науки.
– Я тоже так думаю. Прости, я еще не полностью распаковался, – сказал он, указывая на коробки, сложенные в углу. – Есть что-то, с чем я могу помочь?
– Тут не много, что делать, – она завершила, раскладывая еду на бумажные тарелки, которые она прихватила с собой. – Хотя ты можешь рассказать мне рассказ. Не может быть, что ты заполучил так много барабанов и не приобрел пары историй в процессе.
– Хм, это правда. – пробормотал он. Он взял тарелки и пошел в гостиную, положив блюда на кофейный столик. Он сел на пол и взглянул вверх, поморщившись. – Так в порядке? У меня действительно не так много мебели.
– Нормально. – улыбнулась она, присаживаясь напротив него и в ожидании глядя на него.
– Рассказ? – Он рассеянно почесал щеку, а ее глаза упали на пирсинг под его пухлой губой. Он смотрел, как она на него глядела, и улыбнулся.
Нора, моргнув, взглянула в его глаза.
– Рассказ.
И на этом их ужин начался. Тихо, удобно и с их взглядами друг на друге почти на время.
Первый рассказ, что поведал ей Дрю, был про поездку в Гану, когда ему было 20, и путешествовал он с африканской музыкальной группой с колледжа. Он ходил по магазинам со своим лучшим другом в поисках легкой одежды, не заморачиваясь по поводу местных обычаев в одежде. Когда он прибыл с чемоданом, полным шорт, семья, что встречала его, дразнила его, что будут держать его в стороне от стола для мужчин, и ему следует сесть с мальчиками.
– Это вполне подходило для меня, – смеялся он, наливая им обоим больше вина. – Я сидел с мальчиками, и за четыре часа я научился у них играть на барабанах лучше, чем кто-либо за всю поездку. Я сказал хозяину и отцу семьи, что в следующий раз, даже если я вернусь, когда мне будет 50 лет, я не привезу с собой ничего кроме шорт.
Нора смеялась вместе с ним, легко представляя его сидящим на открытой веранде с некоторыми мальчиками, с барабанами на коленях в то время, как они обучают Дрю, как играть на инструменте этой местности.
– Ты возвращался туда?
– Не в Гану, – сказал он, отведя взгляд в сторону. – Но я возвращался на континент несколько раз.
Она покончила со своим сэндвичем и облокотилась назад на свои ладошки.
– Представляю, как много величественной музыки ты познал там.
Он взглянул сквозь нее, намного дальше, а затем его глаза снова встретились с ее. Ее тело внезапно показалось ей тяжелым, как если бы у нее был один из тех моментов, который бы она запомнила на всю жизнь, это точно было бы это. Она чувствовала спокойствие от вина, но заводилась от того, как он смотрел на нее.
Она начала подниматься. – Наверное, я должна вернуться домой. Завтра у меня тяжелый день.
– У меня тоже, – вздохнул он. – Я собираюсь начать покраску дома.
– Серьезно?
Он оглядел ее взволнованное выражение лица.
– Ты действительно любишь этот дом.
– Люблю, – сказала она в защиту. – Это славный дом. Люди, которые жили здесь, всегда были такими милыми, но никто не замечал жильцов потому, что они не состояли в школьном комитете или не тренировали детские команды.
Он засмеялся, качая головой.
– Я думаю, этому дому нужен такой защитник, как ты.
Она улыбнулась, укладывая остатки еды в его холодильник, хоть он и протестовал.
– Тебе понадобится еда, когда завтра ты будешь красить дом, – заверила она, подмигнув. – Это действительно для благополучия дома, что я оставляю тебе еду.
– Ох, что ж в этом случае, я не могу отказаться. Я знаю, насколько вы двое без ума друг от друга. – Она почувствовала его руку, слегка сжавшую ее, когда она взяла свою сумку. – Спасибо за ужин, Нора. Добро пожаловать в мой дом когда угодно.
Задумавшись, она выглянула из кухонного окна.
– Если хочешь, я могу принести ужин завтра. В смысле, наверное, ты будешь немного уставшим…
– Я буду только рад, – сказал он, медленно отпуская ее руку. – В семь?
– В семь.
Глава 3.
13 июня.
– Так чем ты занимаешься целыми днями?» спросил Дрю, собирая последние капли супа коркой хлеба. – Кроме того, что кормишь голодных мужчин.
Нора улыбнулась.
– Я работаю, занимаюсь садом… смотрю кулинарные шоу. – Она покрутила ложкой в супе и пожала плечами, осознавая, как невероятно посредственно это звучит.
– Когда ты работаешь, ты работаешь над чем-то конкретно, немного-сумасшедшая-соседка? – поддразнил он, опустив подбородок, чтоб встретиться с ней взглядом. Она не могла удержаться от улыбки.
– Я внештатный редактор, – начала она, положив ложку на тарелку. – Чем занимаешься ты?
– Я помогаю людям, – просто заявил он, как если бы это было самой очевидной вещью в мире.
– Играя на барабанах?
Он вытер рот, положил салфетку на стол, затем облокотился назад на руки, на губах проскальзывала ухмылка. – Иногда.
– Зачем ты это делаешь? – спросила она, наблюдая за ним, прищурив глаза.
Его улыбка стала шире.
– Делаю что?
– Никогда не даешь ответы?
Он наклонился к ней, руки сложены на столе, взгляд встретился с ее.
– Я отвечу на любой вопрос, – сказал он мягко, его пальцы потянулись, чтоб убрать прядь ее волос с глаз. Он убрал прядь ей за ухо, его указательный палец прошелся по ее подбородку, когда он снова откинулся назад. – Ты просто должна спросить.
Нора почувствовала, как ее пульс участился из-за его близости, она сделала глубокий вдох, чтоб успокоиться.
– Хорошо, – сказала она, стараясь унять дрожь в голосе. – Ты занимаешься чем-то конкретно?
Усаживаясь обратно, он какое-то время рассматривал ее перед тем, как провел рукой по волосам. – Я много путешествую, – начал он, жестом показывая на инструменты. – И я врач.
– Как такое возможно? В смысле… разве для этого не нужно быть в одном месте?
– Ну я езжу туда, где я нужен. Если это гуманитарный кризис в Таиланде, то я еду в Таиланд. После землетрясения в Вэнчуаке в Китае, я на несколько месяцев ездил туда. И когда у меня есть такая возможность, я езжу в Африку. Потому, что там для меня намного больше работы, чем я смог бы управиться, и у меня такое чувство, что я никогда ее не закончу.
Понимая ее потрясенное затишье, он снова наклонился вперед, положив руки на колени.
– Как давно ты здесь живешь? – спросил он, его глаза полны неподдельного интереса.
Она в растерянности покачала головой. – В этом городе всю жизнь. А через улицу – 3 года. – Его брови поползли вверх.
– Что? – спросила она.
– Это…– он замолчал и пожал плечами. – Не знаю, просто мне трудно это понять. Разве ты никогда не хотела уехать? Познать что-то новое?
Она обдумывала это, пока ее глаза рассматривали яркое голубое тату, которое было выведено на его предплечье и исчезало под рукавом его футболки. Река, по всей видимости. Из того, что она видела, его татуировки были все такого рода. Не шаблоны и не рисунки из книг, а его воспоминания. Пейзажи гор и рек, пышные ели и широкие виноградные лозы. Искусство, которое раскрывает историю.
Она встретилась с его глазами снова. – Здесь моя жизнь.
– Но разве твоя жизнь – это место? Или твоя жизнь состоит из тех немногих вещей, которые ты имеешь при себе?
Нора села назад, откидываясь на коробку, позади нее. – Предполагаю, я никогда не думала об этом в таком смысле. Я полагаю, мой мир состоит из того, что я знаю – этот город, мой дом. Я никогда не позволяла себе что-то за его пределами.
– Может ты просто не нашла то, что хотела бы у себя сохранить.
16 июня.
– Тушеная свинина…, – улыбнулась Нора, кладя тарелку перед ним. – Но осторожно: я добавила хабанеро (один из самых острых соусов) в кипящий соус.
– Остренький, – сказал он с глупым акцентом и улыбнулся, наклоняясь, чтоб глубоко вдохнуть. – Ты меня балуешь.
– В последнее время у меня не было возможности так готовить. Я скучаю по этому. – Она пожала плечами и села на пол напротив него, положив свою салфетку на колени.
– Дома в этом районе довольно большие. У тебя когда-нибудь был сожитель? – спросил он, нарезая вилкой кусочек и избегая ее взгляда.
– Мы вместе с моим парнем купили этот дом.
Он резко поднял голову, и их глаза встретились.
– Оу, я…» он обсмотрел дом, будто не мог понять, почему она – здесь, а не дома.
– Он выехал несколько месяцев назад, – объяснила она, делая глоток вина. – Мне жаль. – Дрю провел рукой по волосам и облокотился локтями на низкий столик, подмигнув в знак извинения.
Она поставила свой бокал и улыбнулась в ответ. – Мне нет. Мы не подходили друг другу. – она засмеялась, вспоминая. – Вообще.
– Как ты это поняла?
– Мы были вместе 8 лет. – пробормотала она. – Мы познакомились в старшей школе. Первая любовь не всегда лучшая любовь.
– Так, что…? Вы отдалились друг от друга, или просто не подходили друг к другу, в конце концов, или…?
– Ему нравилось ходить в бар и играть в дартс каждую пятницу. Ему нравилось смотреть один и тот же канал с новостями каждый вечер, и когда-либо читал книги двух разных авторов, всего лишь. Ему нравился предсказуемый секс. – Она осторожно наблюдала за ним, добавляя это важное признание в свой список; она увидела, как его челюсть дернулась. – Ему нравилось заказывать еду на дом каждую среду и слушать один и тот же альбом в машине в течение каждой поездки. А мне нет.
– Ты не кажешься питающей отвращение к привычкам, – подразнил он, кивая в сторону их ужина, имея в виду их новую рутину.
– Я люблю привычки. Это отдельные привычки, что имеют значение. Я также люблю включать что-то новое в рутину.
– Ах да. Ты начала с черники и абрикосов и дошла до хабанеро. – улыбнулся Дрю, дотягиваясь до своего бокала. – Ты точно безрассудна на привычки.
– Совершенно, – захихикала она.
Они затихли на какой-то момент. Он уставился на свой бокал, и его глаза резко дернулись и встретились с ее взглядом. Вспышка страсти была тут же заменена теплой улыбкой. Он бессознательно провел запирсингованным языком по верхней губе. Его глаза медленно расслаблялись.
– Что на счет тебя? – тихо спросила она.
– Что на счет меня? – его голос был мягким, а ее сердце колотилось.
– Что на счет тебя и… девушек?
– Действительно никогда не было ни одной, – пожал он плечами.
– Что? Даже в колледже?
– Ну, по крайней мере, не то, что я думаю, ты имеешь в виду. Я был с женщинами, Нора. – улыбнулся он, почти извиняясь. – В колледже я был сфокусирован на учебе и музыке. Я встречался, но ничего более. И теперь, когда я так много путешествую… никто в действительности не повлиял на меня так, чтобы я захотел остаться. – он пожал плечами, делая большой глоток вина. – Тяжело строить отношения, так как я часто переезжаю. Также тяжело раскрываться снова и снова. Это утомляет. Мне нравится то, чем я занимаюсь, несмотря на то, что временами это одиноко. К сожалению, я не расположен к постоянству, так что мне нужно передвигаться. – Он немного поморщился и принялся за свой ужин. Она смотрела, как он жевал, смотрела, как он наслаждался ужином, который она приготовила для них, наблюдала, как он расслабился в знакомой атмосфере, с ней.
– В твоей жизни есть постоянство, – утвердила она, призывая его отреагировать. – Ты посвящен своему образу жизни, по крайней мере.
Он кивнул, быстро сглотнув, чтоб ответить.
– Быть не расположенным к постоянству – это не то же самое, что быть не расположенным к посвящению. Моя не расположенность – это о географии, не романтике.
Их взгляды оставались друг на друге в тишине самое долгое время, чем когда-либо. Казалось, ее сердце было готово пробить себе путь через ее горло, через ее тело наружу.
– Ты такая красивая. – сказал он. – Я не могу остановить желание смотреть на тебя.
Это заняло несколько секунд перед тем, как она смогла ответить, а когда она это сделала, ее голос звучал для нее так, будто он шел с другой части комнаты. – Я знаю, что ты имеешь в виду.
Дрю наклонился вперед, удерживая ее взгляд. Она была не в силах отвести глаза. – Я раньше никому это не говорил, – прошептал он с маленькой счастливой улыбкой.
Она, наконец, сумела разорвать контакт и сесть прямо, схватив свой бокал вина.
– Ты разобьешь мне сердце, – легонько рассмеялась она, стараясь сделать так, чтобы это выглядело шуткой.
– Я не хочу.
Они уставились друг на друга на секунду, после чего она поставила свой бокал и начала нервно теребить салфетку.
– Ух, стало неловко, – посмеялся он, проводя рукой по волосам.
17 июня.
На следующий вечер она сделала салат из пасты со свежей моцареллой и помидорами.
– Боже, я люблю твою стряпню, – промычал он, проглатывая. Он всегда мычал и закрывал глаза, когда кушал что-то вкусное. Ей было интересно, знал ли он сам, что делает так.
– Помидоры с моего сада. Также и базилик.
– Помидоры – изумительны, – вздохнул он. – Как они называются? Они такие цветастые, должно быть у них какое-то сумасшедшее название, типа Дикая Женщина или Большая Пташка.
Нора засмеялась и кивнула.
– Фиолетовые называются Чероки. Желтые – Ножки банана. Зеленые – мои любимые – Зеленая зебра.
Он беззвучно проговорил «Ножки банана» и ухмыльнулся, мотая головой, так если бы это действительно было так.
Она смотрела, как он ел, а он посмотрел на нее и улыбнулся перед тем, как он наклонился, чтобы сделать еще один укус. Она почувствовала тревогу и взволнованность, смешанные в груди. Она не знала, как она могла чувствовать нечто вроде этого к кому-то, кого она только встретила. Казалось, он так легко получал все с ходу. Его желание видеть ее каждый вечер было обычным фактом для него, незамысловатым. Он любил проводить с ней время, так же, как он любил этот ужин: что-то, чем он наслаждался, пока это было рядом с ним.
Он взглянул на нее снова и увидел, как она смотрит на его губы.
– Что? – улыбнулся он, но глаза его загорелись чем-то сильным и теплым. Он медленно, дразня, облизал свои губы. – Ты смотришь, как я ем?
Она чувствовала, что он играет с ней, бросая вызов подчиниться оболочке, которая уплотняется с каждой их ночью вместе.
Она опустила глаза на свои руки и засмеялась, но прозвучало это принужденно. Ей хотелось убрать напряжение между ними, хотелось признать то, что они оба чувствовали эту тягу, это необъяснимое притяжение, но ей было страшно узнать, значило ли это что-нибудь для него. Ей было интересно, как много женщин он оставил по всему миру, чувствовавших себя так же, как и она. Она моргнула, прочистив мысли. «Что подтолкнуло тебя к выбору твоих татуировок и пирсингов?» тихо спросила она.
Он поднял руку и осмотрел ее.
– Я люблю каждый дом, который у меня был, независимо от того, как долго я там нахожусь. Мне нравится держать некоторые из них при себе. —Тату на его плече изображало маленькое деревце с желтым фруктом. Тату на внутренней стороне его предплечья было лицо мужчины, старого, сморщенного и спокойного.
– Кто это?
Он провел длинным указательным пальцем по нему.
– Мой дедушка.
Не осознавая, что делает, она потянулась и погладила его пирсинг в брови. Вместо того, чтоб вздрогнуть или отклониться, он склонился к ее руке, его глаза закрыты. Тепло пронеслось от ее пальчиков вниз по всей руке. Ее сердце колотилось, как один из его барабанов под его руками, она задержала дыхание, сопротивляясь порыву провести пальцами по его лицу, его шее и голому плечу, вдоль плеча к его рукам.
Она смотрела, как его лицо расслабилось от ее прикосновений, и медленно убрала свою руку.
– А это?
Прошел долгий момент перед тем, как он заговорил, а когда это произошло, это звучало сонно и расслабленно.
– Думаю, он мне идет. – Он открыл глаза и взглянул на нее. – Ты, с другой стороны, совсем не тронутая.
Она почувствовала тепло в его словах, значимость большего, чем просто татуировки или пирсинги. Между ними ощутилось напряжение, и ей не терпелось дотронуться до него снова. Может потому, что она знала, что он уйдет и это казалось безопасным, или возможно из-за того, что она знала, что влюбляется в него, ей хотелось, чтобы он узнал ее, действительно узнал ее так, как никто другой не знал.
Его глаза двинулись вниз по ее шее к плечу и обратно. Она взяла салфетку с его руки и потянула его пальцы к себе, кладя его руки на свою грудь, сжимая сосок его указательным и средним пальцами, позволяя ему почувствовать метал в этом месте.
Он резко вздохнул, шире расположив руку и ладонью нажимая на ее пирсинг. Его большой палец метался туда и обратно по стороне ее груди. Она держала свою руку на его, наблюдая, как его лицо застыло в долгом выражении. Она убрала его руку и медленно вручила ему его салфетку, но он тут же ее уронил, его рука все еще оставалась в форме ее изгиба. Он уставился на это перед тем, как встретиться с ее взглядом.
– Нора? – его голос был хриплым. Она представила, что видит его пульс, учащающийся под татуировкой горы на его шее.
Она хотела забраться к нему на колени и прижаться губами к этому пульсу.
– Я уберу это, – вместо этого сказала она, опустив голову и убирая посуду.
Глава 4.
21 июня.
– Что готовишь? – голос Дрю, ближе, чем ожидала Нора, заставил ее слегка вздрогнуть.
– Прости, – сказал он, его руки опустились на ее бедра. – Я не хотел напугать тебя.
Она сглотнула, определенно он мог услышать это.
– Ты не напугал. В смысле… я просто не обратила внимание. – Рука Норы остановилась на нарезной доске, лаймы моментально забыты. Жар от его ладоней проникал через тонкий хлопок ее юбки, а ее глаза закрылись, когда его пальцы проскользнули под рубашку, рисуя маленькие круги на нижней части ее спины.
