Текст книги "Прекрасный незнакомец"

Автор книги: Кристина Лорен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Макс отхлебнул виски, а затем уставился в стакан, слушая, что я говорю. Я пыталась понять, сколько хочу рассказать ему об Энди, обо мне и о наших отношениях.

– Энди был старше. Серьезней, лучше устроен в жизни. И это было нормально. Это всегда было нормально. Думаю, многие отношения сводятся к этому. Нормально. Легко. И без особых чувств. Он не был моим лучшим другом, и любовником, по сути, тоже не был. Мы просто жили вместе. У нас был заведен определенный порядок.

Я была верна ему, а он трахался с кем попало по всему Чикаго.

– И что же произошло? Что послужило причиной взрыва?

Я молча взглянула на Макса. Разве я упоминала это слово в разговоре с ним? Перемотав в памяти наши беседы, я поняла, что нет. Так я мысленно называла то, что произошло в моей жизни после отъезда из Чикаго, но никогда не говорила об этом Максу. По коже рук побежали мурашки. В голове промелькнули миллионы возможных ответов, но вслух я сказала:

– Я устала чувствовать себя такой старой, когда на самом деле так молода.

– И это все? Все, что ты мне скажешь? Ты – абсолютная загадка, Сара.

Глядя на него, я произнесла:

– Тебе достаточно знать, что в Чикаго я была очень несчастна и что я не ищу сейчас новых отношений.

– Но ты нашла меня в клубе, – возразил Макс.

– Если я правильно помню, – заметила я, проводя пальцем по его рубашке, – это ты меня нашел.

– Верно, – подтвердил он и улыбнулся, но впервые за время нашего знакомства улыбка не затронула его глаза. – И вот мы здесь.

– И вот мы здесь, – согласилась я. – Мне казалось, что это останется моим единственным безумным поступком.

Я выглянула в окно. Там курчавились белые облака – такие плотные и надежные на вид, что казалось, я могу выпрыгнуть из окна, оседлать одно из них и умчаться туда, где я не буду испытывать этой мучительной неуверенности.

– Но с тех пор мы встречались пару раз… и ты мне нравишься. Я просто не хочу, чтобы все стало слишком сложно или пошло наперекосяк.

– Отлично тебя понимаю.

В самом деле? Нет, вряд ли Макс мог меня понять. И, если по-честному, неважно, понимал он или нет – потому что для меня гораздо важней было то, чтобы моя жизнь не стала «спокойной», как в Чикаго. Спокойствие – это кошмар. Спокойствие – это ложь.

– Одна ночь в неделю, – сказала я. – Я буду твоей одну ночь в неделю.

Макс спокойно и задумчиво посмотрел на меня, и я вдруг поняла, что во время всех наших предыдущих встреч он был полностью откровенен. Его улыбка была совершенно искренней, смех – неподдельным. Но сейчас он словно надел маску.

В груди болезненно сжалось.

– Если, конечно, ты вообще хочешь дальше со мной встречаться.

– Конечно, хочу, – подтвердил Макс. – Просто не совсем понимаю, о чем ты говоришь.

Я встала и подошла к окну, скорей чувствуя, чем слыша его шаги у меня за спиной.

– У меня ощущение, что единственный способ, с помощью которого я смогу сейчас все контролировать – это провести четкую границу. За ее пределами я буду работать и строить свою жизнь. Но внутри…

Я говорила все тише, а затем закрыла глаза и полностью отдалась этой мысли. Мысли о руках Макса и о его губах. О его скульптурном теле и о том, как он входит в меня, снова и снова.

– Мы можем делать все, что угодно, когда я с тобой, и мне не надо беспокоиться ни о чем другом.

Макс шагнул в сторону, так что, слегка повернув голову, я могла увидеть его – и посмотрел мне прямо в глаза. Он улыбался. Маска исчезла, и ворвавшееся в комнату послеполуденное солнце зажгло искры в его глазах – словно зелень, охваченная огнем.

– Ты предлагаешь мне только свое тело.

– Да.

Я отвела взгляд первой.

– И ты действительно готова предоставить мне всего одну ночь в неделю?

Я вздрогнула.

– Да.

– Так чего же ты хочешь? Что-то типа интрижки с обязательствами?

Рассмеявшись, я сказала:

– Ну, мне определенно не нравится мысль, что ты трахаешься со всей округой. Так что да, это часть договора. Если, конечно, ты и вправду соответствуешь своей репутации.

Он почесал подбородок, пропустив мимо ушей завуалированный вопрос.

– И какой же день недели? Один и тот же все время?

Этого я пока не продумала, но быстро сымпровизировала:

– По пятницам.

– Но, учитывая, что я не могу встречаться с другими женщинами, как мы поступим, если в четверг или в субботу мне надо будет появиться на публике в сопровождении дамы?

В груди встрепенулась тревога.

– Нет. Никаких появлений на публике. Думаю, ты можешь пригласить свою маму.

– У тебя очень много требований, малышка, – улыбнулся он.

Эта улыбка разгоралась медленно, как огонь в камине.

– Все так организованно. Непохоже на наш образ действий до этого, Лепесточек.

– Знаю, – согласилась я. – Но этот образ действий кажется мне единственно разумным. Не хочу очутиться на шестой странице на пару с тобой.

Он нахмурился.

– Откуда такая избирательность?

Я тряхнула головой, сообразив, что слишком разболталась.

– Просто не хочу.

– А у меня есть какое-то право голоса? – поинтересовался он. – Или мы просто встречаемся у тебя на квартире и трахаемся ночь напролет?

Я снова провела указательным пальцем у него по груди, на сей раз спустившись ниже, к пряжке ремня. Следующая часть договора, вероятно, должна была понравиться ему – но больше всего пугала меня. После клуба, ресторана и благотворительной вечеринки я начала чувствовать себя кем-то вроде адреналинового наркомана. И мне не хотелось прекращать.

– Думаю, пока у нас неплохо получалось. Я не хочу, чтобы это происходило у меня на квартире. Или у тебя. Будешь посылать мне смс с местом встречи и примерным описанием того, чего там ожидать, чтобы я знала, как одеться. Остальное меня не волнует.

Приподнявшись на цыпочки, я поцеловала его – сначала легко, дразняще, но потом поцелуй стал глубже, и мне немедленно захотелось взять все свои слова обратно и отдаваться ему когда и где угодно. Однако Макс, тяжело дыша, отстранился первым.

– Я могу избегать репортеров, но меня переклинило на идее твоих снимков. Это мое единственное условие. Без лиц, но ты разрешишь мне тебя фотографировать.

По позвоночнику пробежала дрожь, и я подняла взгляд на него. При мысли о том, что появится материальное доказательство его прикосновений, о том, как он будет смотреть на эти снимки и возбуждаться, горячая волна разлилась в груди и захлестнула щеки. Макс это заметил и с улыбкой провел тыльной стороной ладони по моему подбородку.

– Когда все закончится, ты их сотрешь.

Он немедленно кивнул.

– Конечно.

– Тогда увидимся в пятницу.

Я сунула руку ему под пиджак, не удержавшись от того, чтобы погладить широкую и твердую грудь – а затем вытащила из внутреннего кармана его мобильник и набрала свой номер. Телефон зазвонил у меня в сумке. Я знала, что он озадаченно улыбается, даже не глядя ему в лицо. После этого я положила мобильник обратно в карман пиджака, развернулась и пошла прочь, чувствуя, что, если оглянусь, мне придется вернуться.

Помахав на прощание его матери, я поехала на лифте вниз – и все то долгое время, пока кабина спускалась на первый этаж, думала о цифровой камере в его мобильнике.

Я прошла два квартала, и телефон у меня в сумке зажужжал.

«Жди меня в пятницу на пересечении 11-й и Кент-стрит в Бруклине в 18:00. Приезжай на такси и оставайся внутри, пока я не открою дверь. Можешь приехать прямо с работы».

6

В те времена, когда я был молод и наивен, моим вторым по счету клиентом стал Димитри Джерард. Он владел небольшой, но доходной фирмой по торговле антиквариатом в Северном Лондоне. Если верить бумагам, в бизнесе Димитри не было ничего выдающегося: он вовремя оплачивал счета, у него был список постоянных клиентов, и его годовой доход превышал расходы. Но отличительной чертой Димитри было то, что он обладал уникальной способностью вынюхивать поистине редкие вещи, о существовании которых подозревали очень немногие люди. Вещи, которые при правильном подходе можно было сплавить коллекционерам международного уровня за суммы, равнявшиеся небольшим состояниям.

Ему нужен был капитал для расширения бизнеса – а конкретно, как я позже выяснил, чтобы прикармливать длинный список информаторов, державших его в курсе, где, что и почем. Информаторов, сделавших его очень, очень богатым человеком. Разумеется, совершенно законно.

В конечном счете Димитри Джерард настолько преуспел, что к настоящему времени владел двенадцатью складами только в Нью-Йорке. Самый большой из этих складов находился на пересечении 11-й и Кент-стрит.

Вытащив из кармана бумажку, я набрал код, который Димитри продиктовал мне сегодня утром по телефону. Сигнализация дважды пискнула, а затем дверь зажужжала, и замок открылся с громким металлическим щелчком. Я быстро махнул рукой водителю и потянул на себя тяжелую стальную створку. За спиной зашуршали шины отъезжающего автомобиля.

Грузовой лифт поднял меня на шестой этаж. Я скинул пиджак, засучил рукава и огляделся. Голые цементные стены и пол, лампы, прикрепленные к потолочным балкам. Димитри использовал эти помещения для хранения коллекций, которые впоследствии продавал с аукциона или переправлял различным посредникам. На мое счастье, именно эта коллекция пока не продалась.

Солнечный свет все еще пробивался сквозь грязноватые, потрескавшиеся оконные стекла и полосами ложился на две стены склада, а также многочисленные ряды покрытых тканью зеркал, заполнявших огромную комнату. Я пересек ее, поднимая с каждым шагом облачка пыли, и поднял пластиковый чехол, покрывавший единственный на складе предмет мебели – красный бархатный диванчик, доставленный сюда по моему распоряжению несколькими часами раньше. Улыбнувшись, я провел рукой по изогнутому изголовью, представляя, как великолепно будет смотреться на нем Сара, обнаженная и умоляющая.

Идеально.

Следующий час я провел, осторожно разворачивая зеркала и расставляя их вокруг дивана, который расположил в центре.

Некоторые зеркала были пышно изукрашены, с широкими позолоченными рамами и помутневшим от времени стеклом. Другие, более изящные, поблескивали резными деревянными рамами. К тому времени, когда я закончил работу, солнце спряталось за крыши соседних зданий – однако все еще светило достаточно ярко, чтобы не пришлось включать флуоресцентные лампы. Мягкий свет дробился в искривленных стеклах. Я проверил часы. Сара должна была появиться с минуты на минуту.

В первый раз с тех пор, как я придумал этот небольшой план, мне пришло в голову, что она может вообще не прийти. Это бы сильно меня разочаровало. Странно. Как правило, женщины были для меня открытой книгой – они стремились прибрать к рукам мои деньги или желали засветиться на публике, появившись где-нибудь под руку со мной. Но только не Сара. Никогда прежде мне не приходилось тратить столько усилий, чтобы добиться женского внимания, и я не понимал, как к этому относиться. Неужели я был настолько не оригинален и стремился лишь к тому, чего не могу получить? Я успокоил себя мыслью, что оба мы взрослые люди, оба делаем что хотим, и оба вскоре переключимся на что-то другое. Никаких отрицательных последствий. Все просто.

И тот факт, что секс с ней был просто сказкой, тоже подслащивал пилюлю.

Мобильник на другом конце комнаты зажужжал. Оглядевшись в последний раз, я направился к лифту и спустился в пустой холл.

Сара вздрогнула при звуке открывающейся двери. Когда я увидел ожидание и неуверенность, написанные у нее на лице, мой член мгновенно напрягся.

Полегче, приятель. Сначала затащи ее внутрь, а уже потом отымей от души.

– Привет, – сказал я, наклонившись и целуя Сару в щеку. – Прекрасно выглядишь.

Мне уже был знаком ее запах – смесь чего-то летнего и лимонного. Я заплатил водителю и, когда машина уехала, вновь обернулся к Саре.

– Это было довольно нагло с твоей стороны, – сказала она, подняв бровь.

Сегодня она лишь слегка завила волосы и собрала их маленькой серебряной заколкой. Я представил, как Сара будет смотреться позже, когда я уберу эту строгую серебряную штучку, а пряди перепутаются и растрепятся после дикого секса.

– Особенно учитывая, что я ему уже заплатила.

Я оглянулся в сторону уехавшего такси, улыбнулся и покачал головой.

– Давай просто скажем, что недостаток самоуверенности никогда не числился среди моих слабостей.

– И какие же у тебя слабости? – спросила она.

– Не думаю, что они у меня есть. И полагаю, что именно поэтому я тебе нравлюсь.

– «Нравлюсь» – это довольно сильное слово, – съязвила Сара, подняв уголок губ в усмешке.

– Туше, маленькая чертовка, – ухмыльнулся я, открывая дверь и пропуская ее вперед.

Мы молча вошли в лифт и молчали всю недолгую поездку наверх, но вокруг нас сгустилось новое, давящее чувство предвкушения.

Двери открылись прямо в помещение склада, но Сара, вместо того чтобы пройти внутрь, развернулась ко мне.

– Прежде, чем мы туда войдем, – сказала она, кивнув в сторону комнаты, – ты должен обещать мне, что там нет цепей или, э-э… приспособлений.

Я рассмеялся, только сейчас сообразив, как дико это выглядело со стороны и насколько эта крошка должна доверять мне, чтобы явиться сюда. И дал себе обещание, что она не пожалеет.

– Никаких кандалов и плеток, клянусь тебе, – наклонившись, я поцеловал ее в ушко. – Может, я чуток тебя отшлепаю, но давай сначала посмотрим, как все пойдет, ладно?

Я легонько хлопнул ее по заднице, после чего двинулся вперед.

– Ничего себе, – выдохнула Сара, переступив порог.

На щеках ее все еще играл легкий румянец.

Сколько противоречий.

Я остановился, наблюдая, как она медленно осматривает комнату. Платье-кимоно цвета бургундского, ноги длиной в несколько миль и черные туфли со шпильками высотой под облака.

– Ничего себе, – повторила она.

– Я рад, что тебе понравилось.

Сара провела пальцем по стеклу большого зеркала в серебряной раме. Взгляд ее отражения встретился с моим.

– Я чувствую тут определенную тему.

– Если под «темой» ты имеешь в виду, что я возбуждаюсь, глядя на тебя, то да.

Я уселся на один из широких подоконников и вытянул ноги.

– Мне нравится смотреть, как ты кончаешь. Но еще больше мне нравится то, как ты заводишься, когда на тебя смотрят.

Сара широко раскрыла глаза, словно я сказал что-то неподобающее.

Я заколебался. Неужели я ошибся на ее счет? Мне казалось, что она, по крайней мере слегка, склонна к эксгибиционизму и в значительно большей степени ловит кайф от того, что ее могут застукать.

– Ты знаешь, что мне нравится смотреть на твои эротические снимки. И я знаю, что тебе нравится секс в общественных местах. Или я неверно понял, чем мы тут занимаемся?

– Просто ты застал меня врасплох, когда произнес это вслух.

Развернувшись, она двинулась по комнате, вглядываясь в каждое зеркало, мимо которого проходила.

– Наверное, я всегда считала, что это может нравиться другим, но только не мне. Я понимаю, как смешно это звучит.

– Только потому, что ты этого раньше не делала, еще не значит, что это тебе не нравится.

– По-моему, я не совсем еще понимаю, чтомне нравится, – сказала она, оборачиваясь ко мне. – По крайней мере, не чувствую, что испытала в жизни достаточно, чтобы это выяснить.

– И вот ты на складе, где нет ничего, кроме бархатного диванчика, окруженного зеркалами. Буду рад помочь тебе в твоих исследованиях.

Сара рассмеялась и зашагала обратно ко мне.

– Это здание тебе не принадлежит.

– А, ты продолжаешь раскапывать мою подноготную.

Она поставила сумочку на пол у стены и села на диван, скрестив ноги.

– Мне надо было заглянуть куда-то помимо колонок со светскими сплетнями. Хотя бы для того, чтобы удостовериться – сцену из «Резни бензопилой» ты воссоздавать не будешь.

Я со смехом покачал головой. Странно, но я испытал настоящее облегчение при мысли, что она не явилась сюда вслепую.

– Здание принадлежит моему клиенту.

– Фетишисту, помешавшемуся на зеркалах?

– Не знаю, сколько ты там раскопала, – заметил я. – Но у меня два партнера, у каждого из которых своя сфера интересов. Уилл Самнер специализируется на биотехнологии, Джеймс Маршалл на технике. А я больше занимаюсь искусством: галереи и…

– Антиквариат? – сказала она, кивнув на зеркала.

– Да.

– И это подводит нас к тому, зачем мы здесь.

– Ты исчерпала свои двадцать вопросов?

– Пока да.

– Удовлетворена?

– Хм-м-м, пока нет.

Я пересек комнату и опустился на колени перед Сарой.

– Ты не против?

– Не против того, что ты притащил меня на склад, полный зеркал?

Она убрала за ухо выбившуюся из прически прядь волос и пожала плечами – до невозможности невинное движение.

– Как ни странно, нет.

Я положил ладонь ей на затылок.

– Я думал об этом весь день. Как ты будешь смотреться на этом диване.

Ее кожа была такой нежной. Мои пальцы скользнули вниз, ей на горло и вдоль ключицы. Я поцеловал жилку, бьющуюся у нее на шее, и ощутил эту пульсацию кончиком языка. Сара прошептала мое имя и раздвинула ноги, притягивая меня ближе.

– Я хочу, чтобы ты разделась, – сказал я, не теряя зря времени и оттягивая вниз лиф ее платья. – Хочу, чтобы ты была голой, влажной и умоляла меня оттрахать тебя.

Я опустился ниже, к ее груди, поцеловал сосок сквозь тонкую ткань лифчика, а потом прикусил его.

– Я хочу, чтобы ты кричала так громко, чтобы пассажиры автобуса на той стороне улицы услышали мое имя.

Задохнувшись, она потянулась к моему галстуку, ослабила его и стянула с шеи.

– Я мог бы связать тебя этим, – сказал я. – Выпороть тебя. Лизать тебя до тех пор, пока ты не начнешь упрашивать меня остановиться.

При этом я наблюдал, как Сара возится с пуговицами рубашки и нетерпеливо стягивает ее с меня.

– Или я могла бы заткнуть тебе рот, – насмешливо парировала она.

– Обещания, обещания, – прошептал я, втягивая в рот ее нижнюю губу.

Я целовал ее в подбородок, посасывал шею. Она сжала мой член сквозь брюки – тело уже реагировало, член отвердел в ее ладони.

Я расстегнул ее платье, распахнул, освободил ее руки и отшвырнул комок ткани в сторону. За ним последовал лифчик.

– Скажи мне, чего ты хочешь, Сара.

Она немного помедлила, глядя на меня, а затем прошептала:

– Потрогай меня.

– Где? – спросил я, ведя пальцем по внутренней стороне ее бедра, снизу вверх. – Тут?

Ее кожа казалась молочно-белой на красном бархате дивана – картина куда лучше, чем являлась мне в воображении. Я покусывал ее бедро, стягивая крошечную полоску кружева, которая выполняла роль трусиков. Погрузив палец внутрь, я резко втянул воздух: она уже текла. Я обвел большим пальцем клитор. Оба мы смотрели вниз, туда, где хозяйничали мои пальцы. Поглаживая влажную кожу, я видел, как подрагивают мышцы ее живота, и слышал тихие стоны.

Встав, я расстегнул ремень, бросил презерватив на диван и спустил брюки ниже колен. Сара не теряла времени. Сев прямо, она взяла мой член в руку и провела языком по головке, а затем втянула ее в рот целиком. Я смотрел вниз, на нее, ощущая ласку теплых и влажных губ.

Подняв голову, я уловил какое-то движение – наше отражение в зеркале на другом конце комнаты. Сара придерживала меня за бедра. Мои пальцы были погружены в ее блестящие волосы цвета карамели, а ее голова ходила взад и вперед. Я заставил себя не смотреть вниз, представляя, как с этого ракурса будут выглядеть ее длинные темные ресницы, касающиеся розовых щек.

Или, еще лучше, ее широко отрытые темные глаза, направленные вверх, на меня.

Я ощущал прикосновение каждого ее пальца, чувствовал, как ее волосы мягко щекочут мой живот, чувствовал тепло ее рта и дрожь каждого вырывающегося у нее стона. Мне было так хорошо. Слишкомхорошо.

– Пока нет.

Я с трудом дышал, но все же сумел отстраниться и провел пальцами по ее губам. Это было так соблазнительно – просто смотреть, как она отсасывает мне, и кончить прямо ей в горло. Но у меня были другие планы.

– Развернись и встань на колени.

Она подчинилась и только оглянулась через плечо, когда я расположился у нее за спиной.

Этот взгляд почти доконал меня – пришлось думать о распечатках счетов или даже о дурных анекдотах Уилла, чтобы сдержаться. Я разорвал упаковку, натянул презерватив, схватил ее за бедра и, нащупав головкой вход, сделал резкий толчок.

Она уронила голову, спрятав от меня лицо. Нет, так не пойдет.

Протянув руку, я схватил Сару за волосы и заставил поднять голову.

У нее перехватило дыхание, а глаза расширились от удивления и желания.

– Вот так, – сказал я, кивнув на зеркало напротив нас. – Туда. Я хочу, чтобы ты смотрела туда, ясно?

Облизнув губы, она попыталась кивнуть.

– Тебе нравится? – спросил я, усиливая хватку.

Она выдавила:

– Д-да.

Я начал двигаться быстрее, глядя на нее с почти боязливым восторгом. Очевидно, сегодня ночью она отдала мне ведущую роль и позволила делать все, что я хочу. Колесики уже закрутились в моем мозгу: я стал соображать, как полностью раскрыть ее, как заставить испытывать ту же страсть и голод, что я испытывал рядом с ней.

– Видишь, насколько это лучше? – спросил я, следя за каждым нашим движением в зеркале и продолжая таранить ее узкое лоно. – Видишь, насколько мы идеальны?

Повращав бедрами, я убыстрил темп.

– И вон там, – тут я повернул ее голову направо, к еще одному повернутому к нам зеркалу. – Боже. Ты только глянь, как колышется твоя грудь, когда я тебя трахаю. Как прогибается твоя спина. Какая у тебя роскошная задница.

Я положил руки ей на плечи, используя их как опору, и крепко сжал. Большие пальцы почти касались ложбинки на ее спине. Ее кожа была скользкой от пота, волосы начали липнуть ко лбу. Я согнул колени, чтобы изменить угол, и ее тело изогнулось подо мной и качнулось мне навстречу.

Сара перенесла вес на локти и вскрикнула, требуя трахать ее пожестче. Ее пальцы впились в обивку дивана. Я сжал бедра моей красотки, углубляя толчки и с каждым движением грубо оттягивая ее назад.

– Макс, – простонала Сара, прижимаясь щекой к подушке.

Казалось, она полностью раздавлена, беззащитна и потеряна для всего, кроме движения моего члена внутри нее.

В ногах началось жжение, по позвоночнику прокатилась теплая волна удовольствия. В животе стало нарастать напряжение, и я нагнулся, обхватив ее талию, чтобы сменить позу. Она завела одну руку назад и положила ладонь мне на бедро, подталкивая внутрь себя.

– Уже почти, – задыхаясь, прошептал я.

Я чувствовал, как ее тело начало сжиматься вокруг меня, и приник лицом к ее плечу.

– Ты уже близко?

– Очень близко, – выдохнула она, смыкая веки и прикусывая нижнюю губу.

Я потянулся к ее клитору и наткнулся там на ее пальцы, мокрые от смазки. Диван под нами трещал, и мне на секунду подумалось, что он может развалиться.

– Макс, быстрее.

Я снова огляделся вокруг, ловя наши отражения в разных зеркалах и под разными углами. И мои, и ее пальцы терзали ее клитор, мы неистово трахались, и я осознал, что никогда не видел ничего хотя бы отдаленно похожего. Я понимал, что это только игра, но дьявол меня возьми, если я не желал играть в нее вечно.

Я снова перевел взгляд на Сару. Откинув голову мне на плечо, она кончила, вновь и вновь повторяя мое имя. Ее тело судорожно сжималось вокруг меня. Все вокруг было раскаленным и наэлектризованным, и сердце неистово билось в груди.

– Не закрывай глаза. Не смей закрывать глаза, я сейчас кончу.

Я последовал сразу за ней и, дрожа всем телом, разрядился в презерватив. Затем я тяжело рухнул прямо на Сару, впившись пальцами в ее талию и чувствуя, как горячая кровь стучит в венах.

– Боже мой… – выдохнула она, оглянувшись на меня со слабой улыбкой.

– Согласен.

Я с трудом приподнялся, избавился от презерватива, опустился на диван и усадил Сару. Она была податливой, расслабленной и, сонно улыбнувшись, со вздохом откинулась на подушку.

– Не уверена, что смогу после этого ходить, – сказала она, отводя влажную прядь волос со лба.

– Я старался.

Она моргнула.

– Ты всегда так самоуверен.

Я ухмыльнулся и закрыл глаза, пытаясь отдышаться. Надо подождать, пока снова смогу встать. Тишина длилась несколько секунд. С улицы внизу доносились гудки автомобилей, где-то вдалеке протрещал вертолет. В комнате успело потемнеть, когда я почувствовал, что подушка сдвинулась, и, открыв глаза, увидел, что Сара встала и собирает разбросанную одежду.

– Какие у тебя планы на остаток вечера? – спросил я, перекатываясь на бок и наблюдая за тем, как она надевает платье.

– Я поеду домой.

– Нам обоим надо поесть.

Протянув руку, я погладил шелковистую кожу ее бедра.

– Я точно нагулял аппетит.

Она мягко отвела мою ладонь и присела, подбирая туфли. Я даже не помнил, когда успел их с нее снять.

– Мы здесь не для этого.

Я нахмурился. Наверное, мне следовало испытывать облегчение оттого, что она не переходит на эту никчемно эмоциональную почву. Но Сара была для меня такой загадкой. Конечно, неопытной, конечно, наивной. Но она пришла сюда, по сути довольно необдуманно, и полностью мне доверилась.

Почему?

У каждого своя игра. В какую играет она?

Тем временем Сара обулась, выпрямилась и вытащила из сумки расческу, чтобы привести в порядок волосы. Глаза у нее блестели чуть сильней обычного, а щеки чуть больше раскраснелись, но в остальном она выглядела до ужаса пристойно.

В следующий раз мне надо будет больше постараться.