Текст книги "Ханна и Уилл (ЛП)"

Автор книги: Кристина Лорен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

От автора

Мы написали этот ауттейк для благотворительности какое-то время назад и хотим поделиться им со всеми вами. Читайте отрывок, наслаждайтесь, заглядывайте в твиттер Lo &Christina и скажите нам, что думаете об этом!

Уилл и Хана

Хронология: После репетиционного ужина Хлои и Беннета в Прекрасном Начале.

Хана

Прошло семнадцать минут и тридцать шесть секунд с тех пор, как Уилл зашел в ванну и включил душ. Семь минут из семнадцати, душ не работал, а в ванне была полная тишина.

Я хочу постучать в дверь и спросить в порядке ли он или же сходит там с ума от волнения. Потому что если это так, то значительная часть меня чертовски волнуется, и если он там, в порядке, зная, что я чертовски не в порядке, может привести его к тому, что он будет переживать, и тогда вся ночь превратится в беспорядок.

– Помнишь то, о чем я упоминал в самолете? – спрашивает он.

– Напомни мне, Игривый Уилл.

Он сильно сжимает глаза; в помещение толпа людей, которые пришли на репетицию ужина Хлои и Беннета. Толпа замолкает в одной из тех странных волн, в которой кажется невозможным не издавать ни звука для сотни человек. Могу поклясться, что вижу, как он всасывает воздух в легкие, вижу пот, который выступил у него на лбу. Он был в жутком беспорядке, и еще никогда не выглядел так восхитительно для меня. Любовь – странная штука.

– Выходи за меня? – просит он меня.

Я подхожу к нему, забираю микрофон из его сильно дрожащей руки, и шепчу так, что бы мог услышать только он.

– Спроси меня снова этой ночью, и я покажу тебе, как сильно я хочу этого.

Его лицо загорается такой широкой улыбкой смешанной с огромным облегчением и предвкушением.

Но в данный момент, вот она, я, одна в нашем номере отеля гоняющая по каналам телика

.

Друзья

Симпсоны

Баффи

Какой-то фильм с Брюсом Уильесом

И Уилл за закрытой дверью. Давайте будем честными: он определенно волнуется.

***

После двадцати девяти минут и сорок шести секунд, он выходит из ванны. Уилл, наконец, вылез от туда. Полотенце обмотано вокруг его талии, его волосы пальцами зачесаны назад и все еще влажные, он гладко выбрит, и святой Иисус керамики, если бы не эта небольшая странность между нами, то я уже уложила бы его на лопатки и объезжала, как родео-быка прямо здесь на полу.

Должна ли была я сказать ему простое «Да» вечером на ужине? Вот где я точно напортачу: скажу “да” с его членом во рту – наиболее интересный способ принять предложение руки и сердца.

Но возможно после преследования этими двумя контролерами в течение нескольких дней и безумия Хлои и Беннета от свадебной недели сверху, мы оба признали бы, что было бы намного лучше – и намного привычней – устроить секс-каникулы, Уилл хотел бы, чтобы я дала ему простое ‘да’ и мы бы покончили с этим.

И все из-за того, что я не проста. Я не прямолинейна. Я увиливаю, блуждаю и теряюсь в касательных, и я хочу знать, о чем он думал сегодня вечером в частности. Хочу поговорить об этом, обдумать и удостоверится, что это то, чего он хочет. Тату «Кто обладает малым, тем обладают меньше» на моей коже, теперь уже навсегда, она тщательно прорисована аккуратным почерком Улла, аналогично, на его бедре расположена моя “Х”, но что нам даст брак, чего не дают нам эти символы?

Конечно, это традиция и основа, связь между нами, которой я придаю значение, и это открытое признание нашего стремления к совместному будущему до конца жизни. И кое-какие довольно большие налоговые льготы, давайте просто будем честными, в конце концов. Мой ответ всегда будет «да». Он может попросить меня побегать голышом по отелю с ним, и мой ответ будет «да» на это, потому что я хочу испытать вместе с ним все эти приключения. Но когда мы говорим о браке, я хочу, что бы были только мы, наедине. Определенно обнаженными и на пути к тому, чтобы он оказался во мне. Я хочу, чтобы он произнес это снова, только между нами, хочу видеть его лицо, слышать его голос и знать, что он делает это не, потому что думает, что обязан, или потому что – менее вероятно – он был подловлен в этот момент.

Я хочу, чтобы он сделал это, потому что он не представляет другой судьбы для нас.

– Ты в порядке? – интересуюсь я.

Он наклоняется и вытягивает пару боксеров из чемодана.

– Угу, а что?

– Мы в Калифорнии и до того, как мы сюда прибыли, ты прочитал мне самую длинную лекцию на земле на тему «Дефицита водных ресурсов в Калифорнии, как это влияет на экономику штатов и на окружающую среду во время одной из худших засух». И о том, что я не должна принимать душ больше нескольких минут. Кстати, после того, как ты сделал предложение, я предложила тебе снова задать вопрос. И теперь, когда мы, вместе, здесь, обнажены и наедине, ты десять минут торчишь в душе, а затем еще двенадцать, бреешься.

Он роняет боксеры, вместо того, чтобы одеть их и встает у кровати, весть такой высокий, татуированный, в чем мать родила и во всем своем скульптурном великолепии. Позволяя мне воспользоваться моментом и описать, как сильно я люблю смотреть на обнаженного Уилла. У нет эрекции, он расслаблен, и чувствует себя как дома в своем теле, в которое я тоже хочу забраться и спрятаться там, сделав его и своим домом тоже.

– Хана Бергштром. Ты чертовстки сводишь меня с ума.

– Нет.

Его голубые глаза сужаются в удовольствие.

– Да.

– Нет, это ты сводишь меня с ума. – Противостою я.

– Нет.

Он чешет свой подбородок ниже губы, и мне нужно, чтобы он поцеловал меня прямо сейчас, в данную минуту. Я не была с ним наедине с этого утра, когда он прижал меня к кровати и трахал меня так, будто это был наш первый раз, дико, громко, и был таким мокрым, потным беспорядком, от которого я кончила так бурно, что ему пришлось вытаскивать меня из постели в душ.

– Я устал сегодня, – говорит он. – Я хотел немного успокоиться, чтобы сосредоточиться только какое-то время на тебе, теперь, когда мы вернулись.

–Оу.

Он взбирается на матрас, подползая. И сейчас, дааа, и теперь у него точно эрекция.

– Я хотел, чтобы мое лицо было гладким, таким образом я не поцарапаю твои бедра щетиной.

– С твоей стороны это очень… заботливо.

Он наклоняется, целуя мое голое колено.

– Ну, для меня это ночь очень важна.

– Правда?

– Я делаю предложение дважды. – Он покусывает мою ногу от колена до середины бедра. – Кажется, что это может стать прекрасным временем, чтобы произвести впечатление на мою леди.

– Уилл Самнер, ты – опасность для моих женских прелестей.

– Можешь снять свои крошечные шортики, – произносит он, теребя краешек моей пижамы зубами, – и я смогу стать опасным внутри твоих женских прелестей.

Мы оба замираем, и я пялюсь на него сверху вниз какое-то время.

– Звучит так, будто ты хочешь подняться сюда и попасть в ловушку.

Он улыбается.

– Да, – говорит он с хриплым смехом, – но это звучало малость лучше в моей голове.

Его руки скользят вниз, и вместе с ними мои шортики. Ох. Думаю, прежде чем мы сделаем что-либо, предполагаю, мы сделаем это: его губы на моих бедрах и затем между ног, его язык скользит, надавливает, кружит на моем влажном клиторе, и уже после, в дело вступают его зубы, что и пугает меня, и волнует.

Даже больше, чем его организованная атака на мое тело, когда он оборачивает все таким образом, что я становлюсь изнемогающей, умоляющей и громкой от желания большего. Люблю его растворение в хаотичном голоде, когда участвуют его зубы и рычание, все лицо похоронено между моих ног, руки и пальцы, впивающиеся в мою кожу, удерживая бедра так широко, как этого желает он. Люблю, когда он небрежный любовник больше, чем какой-либо другой, потому что это говорит мне от том, что он теряется в этом. Теряется во мне. Я знаю и без того, что Уилл бы педантичным любовником до меня. Идеал в деле, достаточно страстный, чтобы удовлетворить обе стороны, но не настолько дикий, чтобы потерять себя в этом. Но со мной, он увиливает, блуждает, теряется в касательных. Этому и близко нет конца, у нас в запасе вся ночь. Он не торопится, наконец, позволяя быть себе кем-то другим, кем-то неуправляемым и не отстраненным.

Прям как сейчас. Его язык везде, даже там, где я не нуждаюсь в нем, но мне плевать. Его рот на мне и это единственное, что имеет значение для меня. Что в основном больше для него, мой вкус, звуки и неустанно движущиеся бедра – ближе, ближе, в точку. Да, здесь. И затем мы встречаемся в том месте, где это для нас двоих, в том, где я хочу, чтобы он был, и то, что он хочет дать, все увеличивается и увеличивается. Становится больше, чем комната, больше, чем воздух снаружи. Больше, чем слова “выходи за меня”, или “да”, или “спроси меня снова”. Но я говорю это, так или иначе.

Да. Умоляю, да. Прошу, да.

Я кончаю, и мои ноги сдвигаются над ним, он борется со мной, рыча, пока я не затихаю, звезды в глазах и блаженство, растекающееся по венам.

– Да? – переспрашивает он, улыбаясь.

– Да, я выйду замуж за тебя.

– Но я не задал тебе еще вопрос. – Он поднимается ко мне, подбородок, губы и пальцы влажные.

Безмолвно, он просит меня пососать его член. Его рука сжата в кулак у основания, и он впивается взглядом в мои губы, когда я облизываю их, затем облизываю его. Неспособный сопротивляться, он скользит пальцем бок обок с его членом, так как любит ощущать мой язык кончиками пальцев.

Наклонив голову для лучшего обзора, он приказывает:

– Увлажни его хорошенько.

Я не могу улыбнуться с ним во рту, но за меня это делают мои глаза.

Сейчас он очень влажный. И твердый. Медленно выходит из моего рта, слегка отстраняется назад и скользит им там, в нежной, мягкой коже, его любимом месте, где Уилл уютно обустраивается и летом и зимой, а также хоронит себя там. Место посреди моей груди больше славится его поцелуями, нежным шепотом, и зависимостью его члена больше, чем почти любой другой частью моего тела.

– Сожми меня. Проглоти меня. – Стонет он.

Может показаться, будто наслаждается только он – его член, между моих сисек – но, на самом деле, это и для меня тоже. Тату «Х» маячит перед моими глазами, приближаясь и отдаляясь с толчками его бедер. Он наблюдает за головкой, которая то появляется, то исчезает. А я наблюдаю за его тату. Она черная, набита толстым шрифтом, и – даже не знаю как – но темнее чем другие его тату. И не, потому что она новая, у него появилась совсем недавно тату «Слива» на его предплечье, она переплетается с двойной спиралью, которая почти скрывает надпись. Шрифт почти такой же, как и у «Х», только толще – чернила включающие обещание, любовь и преданность. Въевшиеся в слои кожи, я никогда не могу устоять перед ней, прикасаться к ней пальчиками. Мне нравится те чувства, которые она вызывает, так же как и его пальцы на моем языке.

Я тянусь и обвожу кончиками пальцев тату, в то время, как он сжимает мои соски, выдает грязные словечки о моей груди и влажном скользком языке, и хочу ли я, чтобы он кончил мне на грудь, в волосы или между ног, но это были не совсем вопросы.

Уилл такой пошляк, и со временем, кажется, он становится все больше и больше раскованным со мной. Я хочу его таким. Он – фантазия, о которой я даже и не предполагала, и я стану для него фантазией, которой он когда-либо наслаждался.

Он отстраняется, хлопает своим членом по моей груди и принимает решение.

– Перевернись, Слива.

Я сажусь, целую его грудь, шею, острые и гладкие скулы, и после выполняю то, что он сказал. Он наблюдает за мной каждую секунду, взгляд в одно и то же время жесткий и трепетный. Жесткий, потому что она натянут как струна и хочет просто трахнуть меня. Нежный, потому что хей. Он любит меня сильнее, чем я думала, что он может любить.

Моя спина прогибается, словно по рефлекс, и его руки скользят по моей спине и по изгибу моей попы, и он приподнимает мои бедра так, что ему достаточно просто наклониться и начать лизать мне клитор сзади. И затем он там. У входа. Дразнит. Туда-сюда. В. Из.

– Уилл.

Со стоном, он проникает в меня так глубоко насколько это возможно, настолько глубоко, что не имеет значения, сколько раз он трахнул меня сзади, я чувствую это чем-то жизненно важным и нежным, как и мои легкие, сердце или мое горло. Он останавливается, шлепнув меня. Позволяя мне отдышаться, прежде чем его ладонь ползет по моей спине, ниже к моему животу, и он по всей моей коже, его грудь полностью прижата к моей спине, темп замедляется, толчки протяжные и глубокие.

– Любишь меня? – спрашивает он в теплую кожу позади моего уха.

– Больше всего на свете.

Его губы движутся, язык скользит по ушной раковине. Кусает меня, посасывает, и затем шепчет, голос срывается:

– Эта решение было принято не в самолете. И не вечером. Я не могу перестать думать об этом.

Это… предложение…

Он отступает, лаская меня изнутри, пока я страстно выдыхаю да, да, да, и этот Уилл аккуратный, контролирующий и осторожный. Он думает больше о словах, чем об удовольствии.

– Жить с тобой, – продолжает он. – В доме с задним двориком. – Его дыхание прерывается. Его рука подбирается под меня, массируя мою грудь. – Блять, – сонет он, выдыхая. – Ты ощущаешься кулачком вокруг меня. Тебе хорошо? Это чувствуется правильно, не так ли?

– Угу.

– Да, это правильно. Так, мать твою, правильно. – Он то входит, то выходит, его толщина растягивает меня изнутри, удовольствие, кажется, исходит из меня и возвращается снова, отовсюду, оно на мне и во мне. Не понимаю, откуда начинается мой оргазм или где он зарождается, но факт в том, что он поражает меня. Оргазм распространяется внутри меня и по всей коже. Глубже, умоляю. Глубже Уилл.

Его пальцы перемещаются вниз, чтобы приласкать меня между ног.

– Я не хочу тату или девушку. Я хочу вечность. Я хочу жену.

– Дааа? – мне удается выдавить из себя.

Он переворачивает меня на спину, выравнивается со мной, лицом к лицу, моя нога обернута вокруг его талии, и он нежен, когда он скользит обратно в меня. Я такая влажная, он, должно быть, любит это.

Да, любит, тянет руку между нами, чтобы почувствовать, часть себя, которая вытекает из меня. Его влажные пальцы перемещаются по моему телу вверх, заключая мою грудь в клетку. Я чувствую тяжесть и чувствительность в его ладони, он берет мой сосок в рот, прежде чем, наконец, наконец, он поднимает голову и целует меня с открытыми глазами, которые полны какой-то эмоции, которая не была замечена никем и никогда.

Он целует меня теми крошечными поцелуями. Губы и язык. Губы. Ох, эти губы. Мягкие, сильные и уничтожающие.

– Это то, что тебе нужно? – спрашивает он. Его глаза так ясны сейчас, нет даже намека на поддразнивания. Уилл знает толк в сексе и удовольствии, но в последние пару месяцев мы признали, что мы, вероятно, будем спотыкаться об эмоции друг друга. Мы безнадежны, временами, зная, что должны сделать… и это намного проще, просто спросить.

Это так?

Совершаю ли я правильную вещь?

Правильно ли поступаю, заставляя хотеть меня до конца жизни?

Я киваю.

– Это то, чего я хочу.

– Нас? – шепчет он, замедляясь на мне. – Меня, признающегося тебе в любви, и говорящего тебе, что хочу провести остаток жизни с тобой?

Я киваю снова, окунаясь в его поцелуй, нуждаясь в большем, чем он дает мне. Он контролирует и обольщает, но я хочу, язык, звуки и энергию, которая дает волю зубам, губам и, может быть, даже немного вкуса крови. Хочу, чтобы он выбился из колеи, хочу его отчаянный стон, когда он так близок, ближе, совсем близко и чтобы мой укус подтолкнул его к краю.

– Я хотела чувствовать тебя вот так, – признаю я.

– Жестко?

– Да, – выдаю я, хотя это и не то, что я имела в виду. Я хочу его грубым, потому что это означает, что он жаждет меня, но больше этого, я не хочу чувствовать ничего в комнате, кроме как нас.

Мысль – официально: у нас есть эта важнейшая вещь между нами, и жизнь, которую мы собираемся построить вместе – разламывает меня, обнажая, и заставляет мое горло сжаться. Мои глаза горят так, будто я могу заплакать, но только из-за того, что чувства льются через край, которые я ощущаю, когда думаю о нем, и это заставляет мои эмоции зашкаливать. Счастье, настолько огромное, что заставляет мое сердце болеть. Облегчение, настолько интенсивное, что заставляет мои мышцы напрягаться.

Он смотрит на меня вниз, мой несовершенно-совершенный Уилл со своими темными волосами, которые спадают ему на глаза и его губы раскрыты, будто он хочет нагнуться и укусить. Его татуированные руки такие сильные, когда он висит надо мной. Должно быть, он видит что-то на моем лице, потому что его выражение лица рушится и контроль исчезает. Вместо этого появляется эйфория и облегченная улыбка. Он выходит из меня, осторожно, и затем врезается в меня так быстро, так сильно, что мое тело дергается, издавая хлопающий звук от его движений.

– Ты принадлежишь мне полностью, – твердит он сквозь смех, или рычание, или сквозь и то и другое.

Мои щеки вспыхивают румянцем, он распространяется вниз по груди, потому что теперь, я знаю, что он увидел все то, о чем я думала: “Я люблю тебя” и “Я нуждаюсь в тебе” и “Я сделаю, что угодно для нас”. Действительно, что угодно. Раскаленные угли и засушливая пустыня – ничто, по сравнению с моим чистым желанием, сохранить этого человека в сердце, теле и в мозгу, ловко питающимся вопросами и мечтами.

Ощущения поднимаются во мне, как пар с поверхности моей кожи, и я притягиваю его ближе к себе, принимая на себя весь его огромный вес, он скользкий от пота, кожа разгоряченная. Он низко и ненасытно стонет в мою шею, кончи

кончи,

пожалуйста, Слива кончи, я не могу

не могу

не думаю, что продержусь.

Оргазм закручивается во мне, угрожая, распространится, и тогда, я издаю тот звук, который он так любит, резкий удушающий крик, от которого распадаются все мои слова. Его лицо зарывается в мою шею глубже, целуя, кусая. Любя меня своими руками, обернутыми вокруг моих плеч. С этим, он толкается так глубоко, как это возможно физически, и кончает сразу после меня.

Он замирает, выдыхая в мою кожу, пока несется к звездам. А я скольжу пальчиками по его потной спине, заднице, удерживая его там. В себе, в глубине.

– Ты выйдешь за меня? – прости он.

– Да.

Он вздыхает протяжно и медленно, прикасаясь губами к соленной от пота шее и уже после, эти прекрасные губы прижимаются к моим. С улыбкой, целует меня, как будто исчерпан, счастлив и удовлетворен… но затем поцелуй углубляется языком и звуками. Бедра начинают снова двигаться, будто он еще не закончил с этим.

– Уверена, что не хочешь, чтобы я спросил еще раз?