Текст книги "Его чужая истинная (СИ)"
Автор книги: Кристина Логоша
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Его чужая истинная
Кристина Логоша
Глава 1
Первая глава
Санни
Блеклые расплывчатые пятна обрастали деталями и становились четче. Шум голосов доносился словно из-под стеклянного стакана. Я несколько раз моргнула, прежде чем смогла различить хоть какие-то силуэты.
– Как вы себя чувствуете? – эхом где-то вдалеке прозвучала фраза.
Монотонный стук бил по голове, будто молот по наковальне, доставляя адские муки. Окружающий мир стал ярче, громче и многогранней. И я никак не могла приспособиться к этой новой остроте.
– Где я? – не сразу узнала свой хриплый голос.
– Вы в городской больнице Лабурга. Вас нашли на трассе за городом и без документов. Вы помните свое имя?
Сделав над собой усилие, смогла рассмотреть, где нахожусь: стерильная палата, рядом с кроватью медицинский аппарат с монитором, а у меня в вене катетер. Три врача с интересом вглядывались в мое лицо.
– Как вас зовут? – повторил мужчина в возрасте со стетоскопом на шее.
– Санни… Саманта Келли. Что произошло?
Понемногу привыкала к рокоту в голове. Звук становился тише, сливаясь с биением сердца. Неужели оно так громко стучит!
– Скорее всего, соматический криз. У перерождённых организм часто дает сбой на первых годах жизни.
– Я не перерожденная. Я – человек, – поправила врача, который перепутал меня с оборотнем полукровкой.
– А анализы говорят об обратном, – он взял документы у коллеги и перелистывал их в поисках какой-то информации. – И, по моим данным, достаточно молодая перерожденная – инфицирование произошло не более трех-четырех суток назад. У вас сильное истощение, Саманта. Видимо, поэтому и произошел криз. Водитель привез вас из пригорода, вы были без сознания. Сказал, что нашел вас в лесу без документов. В момент инфицирования вы должны были быть под присмотром врачей. Не все обращения заканчиваются удачно, вы же понимаете, что это огромная нагрузка на организм:
– Но я не… – я замолчала, видя, как изумленно уставились медики. Если продолжу перечить, запрут в психиатрии. – Я все поняла.
– Хорошо. Тогда проведем несколько анализов, и если результаты будут хорошими, вас отпустят домой. Вас есть кому забрать?
– Да, муж заберёт.
Врач удовлетворённой кивнул, и делегация ушла из палаты. Я не помнила, как попала в больницу и что делала на трассе возле леса, но в одном была уверенна – я не перерожденная. Здесь какая-то врачебная ошибка.
У меня взяли кровь и измерили давление. Кроме общей слабости, не нашли оснований держать под наблюдением и разрешили уйти домой. Я не любила больницы, в них столько боли, что казалось, сам воздух приобрел привкус горечи.
Миловидная темнокожая медсестра в белой форме принесла мои вещи и ушла. Я схватилась за железный бортик, чтобы подняться с кровати, и кисть пронзила адская боль – мои ладони словно проткнули насквозь десятком раскалённых спиц. Я взвыла и увидела на обеих руках полукруг алых точек-шрамов. Этих отметин у меня никогда не было.
Одежда измазана грязью и казалось чужой, но села как влитая: шоколадный джемпер с вырванным куском ткани на плече, плиссированная юбка до щиколоток с оборванным подолом. Чулки больше походили на паутину и сразу же полетели в мусорное ведро. Белье немного успокоило мои волнения – целое и моей любимой фирмы. Оно точно принадлежит мне! Пересиливая боль, мне удалось одеться.
Подходя к зеркалу, боялась увидеть что-то не такое, но к счастью, отражение знакомо. Я выглядела уставшей: под голубыми глазами черные круги, кожа мертвецки белая, и алые губы кажутся накрашенными помадой. На лице нет следов побоев и ссадин, но вот прическа... На черных волосах до плеч сияла белоснежная прядь. Дотронулась до нее – не накладная, но я не помнила, чтобы мелировала прядь. Странно...
На регистратуре позвонила Итану, но он не поднял трубку. Краем глаза заметила отсутствие на пальце обручального кольца – скорее всего, меня обокрали, поэтому я и оказалась в лесу, и одежда в таком состоянии. Сунув руки в карманы, нашла скомканную купюру. С облегчением поняла, что не придется идти пешком через весь город.
Поставив крестик вместо подписи, я покинула больничные стены. С неба срывался мелкий дождик, от холода застучали зубы – на дворе будто осень в разгаре, хотя середина июля. Я обхватила себя руками, пытаясь сохранить тепло.
Поймала у входа машину. Пока ехала по городу, вглядывалась в окно: огромные небоскребы нависали над старинными домами, смотря свысока на сгорбившихся двухэтажных стариков. По узким улочкам тесным потоком, почти касаясь друг друга, скользили машины, люди с грустными лицами шли на работу.
Водитель остановился у жилищного комплекса «Стая». Это был мой первый проект, и купить квартиру здесь было очень символично. Помню, как еще стажером жила на воде с сухарями, выплачивая ипотеку. Из мебели имела лишь матрас, зато сколько места оставалось для моих чертежей и зарисовок! Эскизы будущих зданий были повсюду – я крепила их к голым стенам, они лежали на полу, свернутые в трубочки, подпирали углы. А однажды прогуливаясь по историческому центру Лабурга, я просто влюбилась в старинную церквушку и бесцеремонно уселась на тротуарную плитку, зарисовывая архитектурное произведение искусства в блокнот.
Тогда мы впервые и встретились с Итаном. Позже он назвал меня красивой чудачкой, бесконечно влюбленной в холодные булыжники.
Дверь открыл консьерж Метт. Пожилой мужчина в отутюженной униформе здесь работает столько же, сколько стоит само здание. И это первое знакомое лицо за сегодняшнее странное утро.
– Доброе утро, мисс Келли, – протянул мне ключи.
– Доброе. Вы Итона сегодня не видели?
Консьерж смутился.
– Нет. Не видел его сегодня. Газету?
Поблагодарила и вошла в лифт. Открыла газету, мило ухмыляясь – рядом с заголовком указан неверный год, влетит же кому-то за это! Резко бросило в дрожь – в отражении зеркал в лифте пронеслось и тут же растворилось белое облако. От страха сбилось дыхание, я всматривалась в зеркальные стены, но не видела рядом никого. Сердце колотилось с бешеной скоростью. Призрак? Нет, их не существует.
Двери отворились, выпуская меня. Я опрометью бросилась из лифта в ужасе, обернулась и, врезавшись в кого-то, упала на пол. От падения закружилась голова, сильнее забилось сердце, виски сдавило болью и зрение потеряло четкость. Почувствовала, как меня подняли с ковровой дорожке за шкирку. Пыталась рассмотреть кто это, однако первым почувствовала его запах: терпко-сладкий, с горчинкой, такой приятный, что захотелось прижаться к его обладателю и дышать им.
Сфокусировавшись, увидела широкоплечего мужчину на две головы выше меня. На нем кожаная куртка, из-под которой видна угольно-черная рубашка. Карие глаза полны гнева, густые черные брови недовольно сведены, а чувственные губы крепко сжаты. Приятная внешность искажена гримасой недовольства.
– Извините, я случайно, – прошептала.
Незнакомец молчал. Отпустил мою руку, я сделала шаг, и меня повело в сторону. Мужчина подхватил меня.
– Простите.
Он смотрел так настороженно, что захотелось показать ему карточку о социальном страховании – не хочу представлять, что он мог обо мне подумать. Незнакомец странно дышал, словно принюхивался, свободной рукой взял меня за кисть, в которой я сжимала ключи. Посмотрел на висящий брелок с номером квартиры в изуродованных шрамами ладонях. По-хозяйски перевернул руку тыльной стороной, где кожа ровная, без следов ран, и все так же молчал. Придерживая, подвел к моей двери и ждал пока я не войду. Я пыталась вставить ключ в замочную скважину, но уронила их на ковровое покрытие.
Внутренне напряглась в ожидании колкого комментария, но в ответ снова тишина. Совсем рядом за спиной услышала рычание, обернулась, но увидела лишь пустоту.
– Здесь собака? Слышите? – встревоженно сказала.
От моего вопроса суровые брови мужчины удивленно поползли вверх.
– Это не собака, это – гром.
– Ладно, – настороженно согласилась.
Какой гром? На улице ни облачка, мы на трехсотом этаже, и здесь звукоизоляция лучше, чем в правительственных тайных агентствах. Мужчина поднял с пола ключи и открыл дверь.
– Спасибо.
Хотела войти, но незнакомец остановил меня, удивленно смотря на мои волосы. Из прически выбилась прядь, я подхватила её и застыла в изумлении – на моих глазах черный локон окрасился в белоснежный.
– Спасибо за помощь, – повторила, и он, наконец, отпустил.
Я скрылась в своей квартире. Прислонилась спиной к двери, чувствуя его головокружительный запах – он все еще стоял на пороге, но уже понемногу удалялся, как и его обладатель.
Стоило сделать шаг, и в квартире включился свет, больно ослепляя. Пришлось уменьшить освещение. В моей квартире-студии кто-то похозяйничал: вместо рабочего стола Итона стоял мой мольберт для чертежей, на кровати новое покрывало, на барной стойке несколько бутылок алкоголя, и я отчетливо слышала его резкий запах.
Сняла одежду и прошла в просторную душевую. Хотелось смыть грязь и больничный запах. Под теплыми струями мне становилось чуть легче. Зловоние смылось, но терпко-сладкий запах с горчинкой, кажется, въелся в кожу и не желал меня оставлять. Вдыхала запах чужого мужчины, ловила себя на мысли, что раньше никогда так странно не реагировала на парфюм.
Укутавшись в пушистое полотенце, подошла к запотевшему зеркалу, ладонью стерла и не поверила своим глазам – мои волосы стали кипенно-белого цвета, все до последней прядки. Я блондинка.
– Р-р-р, – услышала за спиной.
Резко обернулась и увидела белоснежную волчицу, словно сотканную из дыма. Она полупрозрачная, как приведение, но при этом рычала и скалилась на меня, как живая.
– Сидеть, хороший песик, – я выставила вперед руку и понемногу отступала к двери.
Зверь рычал и наклонял голову, словно готовился к прыжку.
– Сидеть, девочка, – не знаю, почему решила, что это самка.
Кинулась за дверь и захлопнула ее, но волк прошел сквозь стену, повалил меня и прижал к полу. Боль разрывала виски, и я снова провалилась в темноту.
Картер
Дверь захлопнулась, а я стоял, сжимая в руке её ключи. Хотел вернуть, но решил в таком состоянии лучше её не трогать – девчонку после инфицирования выворачивает наизнанку. Отдам ключи консьержу. Шел к лифту, играя номерным брелоком. Гром первый забежал внутрь и сел в углу. Фантом был встревожен, ничему не доверял. Мы на чужой территории, а когда-то она была и нашей. Оскалился, когда в кабину вошла престарелая пара, и только унюхав в них людей успокоился. Они не видели, как черный фантом волка сунул морду в сумку с продуктами.
Я откашлялся, и Гром тут же среагировал на знак: сделав несколько шагов назад, растворился в моем теле, недовольно напоследок прорычав. Люди этого не слышат, и полукровка не должна была заметить, но, вопреки всему, заметила.
Возле выхода задержался возле консьержа, сжимая в кармане брелок.
– Метт, а кто живет в триста сорок второй квартире?
– Саманта Келли, архитектор. Она одна из первых жильцов нашего комплекса, занималась его строительством. Очень приятная девушка. А почему вы интересуетесь? У вас какие-то проблемы с ней?
Замялся, так и не вернув ключи.
– Нет, все в порядке.
Метт улыбнулся.
Я пошел к выходу, где меня уже ожидала машина. Черная иномарка А-класса, как любил Ричард. Даже не верилось, что я ехал на его похороны. На заднем сиденье сидела Эйдел, красивая, гордая, а теперь еще до тошноты ненавистная.
– Картер, – с полными глазами слез бросилась мне на шею. Делаю над собой усилие, чтобы не вышвырнуть её на улицу. Глубоко внутри рычал, не одобряя моих действий, Гром. Он хорошо помнил, чем закончилась моя слабость в прошлый раз.
Отцепив от себя Эйдел, отстранился. Она замолчала, всхлипывая, отвернулась к окну и до самого кладбища молчала. Мне её жаль, Ричард был её братом, но наступать себе на горло я не собирался. У нее есть кому утешить.
Около тридцати минут водитель искал место для парковки, но везде все битком. На похороны Ричарда, помимо членов стаи, прибыли и оборотни из соседних кланов. Восточный клан пошатнула его кончина. Чистокровные – это костяк. Можно обратить сколько угодно людей, но только настоящие оборотни опора и защита стаи. С кончиной Ричарда восточные потеряли сильного бойца, а значит у сочувствующих сегодня соседей завтра будет отличная возможность подмять под себя чужую территорию.
Хлопнув дверкой авто мы направились к месту похорон. Издалека было видно большое скопление людей, а от концентрации запахов чистокровных собаки еще год будут обходить это место стороной. Эйдел шла впереди и принимала соболезнования. Здесь вся моя бывшая стая, даже старики пришли проститься с Ричардом. Немногие подходят поздороваться, опасливо оглядываясь, не видел ли этого Тайрон – нынешний вожак стаи. Для него я угроза, такая же, какой когда-то был для меня он.
Священник читал проповедь, а я проходился взглядом по спинам своих бывших соплеменников. Не верится, что меня здесь не было шесть лет. Церемония погребения заняла около часа, после все стали расходиться.
– Картер, – услышал знакомый бас Тайрона и обернулся. Высокий, крепкий, с бритой головой. Смотрел со злобой – вообще не изменился с последней встречи. – Рад, что ты приехал, – изображал любезность, но это больше игра на публику. Мы всегда ненавидели друг друга.
– Жаль Ричарда. Что произошло?
Очень трудно убить чистокровного оборотня, нужно здорово изловчиться, чтобы найти слабое место.
– Его нашли в лесу. Голову проткнули железным прутом.
– Простым прутом?
– Удар нанесли через пасть. Я такого ещё ни разу не видел. Мы ищем, кто это мог сделать. Адвокат сказал, что Ричард оставил завещание и упомянул в нем тебя. Это дело всего пары дней. Останься, – прозвучало не как просьба, а как разрешение.
– Не могу обещать, у меня работа.
Я не боюсь Тайрона, но и задерживаться не собираюсь. В этом городе уже нет людей, ради кого можно остаться. Удовлетворенный моим ответом, Тайрон отошел к старейшинам, но один я был недолго. Сзади подошла юркая худосочная женщина и, приобняв за локоть, прижалась щекой к моей куртке.
– Картер, не ожидала тебя увидеть. Думала, Тайрон, скорее, удавиться, чем тебя позовет, – произнесла Женевьев.
– Мне Эйдел написала. Это же Ричи. Иначе я бы не приехал.
– Знаешь, если бы хоронили Тайрона, ты бы прилетел, как миленький, – пошутила кузина, и я впервые за день улыбнулся. – Как ты, вообще, без стаи?
– Отлично. У меня клиника на свободных территориях Нортвулфа. Лучше о себе расскажи, – остановился, взял ее за обе руки, осматривая с головы до ног. Кузина в интересном положении. – Женевьев, ты как кошка. Который это по счету, четвертый?
– Пятый. Кто-то же должен обновлять кровь в стае.
– Видимо, ты решила родить сразу за всех, – беззлобно шутил, и она не обижалась.
– Зато процент, что мой ребенок станет вожаком, выше, чем у остальных.
И снова не мог сдержать улыбку.
– Женевьев, у тебя же одни девочки.
– Этот точно мальчик. Узист попался недотепа, не то что ты. Утверждает, что это тоже дочь, но я чувствую, что там самец, – она положила руки на округлый живот. Кузина неисправима, меня пробирал легкий смех. – Эйдел и Тайрон уже не вместе, – резко сменила она тему. Говорила тихо, словно боялась, что нас подслушают.
– Мне уже это неинтересно, – признался искренне.
Женевьев замолкла, и мы в тишине подошли к моей машине.
– Ты был хорошим вожаком, Картер. Мне бы очень хотелось, чтобы ты вернулся. Многим бы этого хотелось.
– Это уже в прошлом, Женевьев. Я теперь сам по себе.
Раздался сигнал авто, поторапливая Женевьев. Перед уходом она вынудила дать обещание заглянуть к ним на ужин перед отлетом. Я сел в авто, и водитель сообщил, что Эйдел едет в другой машине. Так даже лучше.
Преодолевая небольшие пробки, доехал до жилищного комплекса «Стая», где снял квартиру, уже просмотрев расписание самолетов. Есть несколько часов до вылета, и как бы ни злилась Женевьев, для всех будет лучше, если я уеду как можно раньше.
В фойе от меня отделился Гром. Он нервничал и быстро побежал к лифту, потом наворачивал круги по кабине. Рыкнул, поторапливая меня. Таким возбужденным я не видел его очень давно. И только выйдя на своем этаже, понял причины его поведения – тихий протяжный вой разносился по коридору. Я с осторожностью пошел к источнику звука, который находился в квартире триста сорок два. Гром скрёб дверь полупрозрачной лапой и скулил. Шансы, что это ловушка Тайрона, велики, но я не боялся его западни, а желал еще раз схлестнуться с ним в схватке.
Открыл дверь ключами, которые все время лежали в кармане. Гром вбежал вперед меня и замер, приняв боевую стойку, угрожающе зарычал. На полу в одном полотенце лежала полукровка, на ней сидела белая фантомная волчица и показывала острые клыки, защищая хозяйку.
– Гром, займи барышню, – попросил тихонько своего зверя.
Он кинулся на белую, и они кубарем покатились по квартире, полетели клочки призрачной шерсти, сразу же исчезая.
Прощупал пульс девушки. Увидев это, белая пыталась отогнать меня от хозяйки, но Гром хватал её за хвост, и со всей силы отшвыривал в стену. Волчица скулила, а вместе с ней стонала полукровка. Гром навис над белой, скаля зубы. Волчица тихо выла, прижав уши, боялась пошевелиться. Она проиграла.
Пульс полукровки почти не прослушивался. Удивительно, что волчица вообще могла сопротивляться, когда её носитель в таком состояние. Я поспешил к себе в квартиру за чемоданчиком с медикаментами – Эйдел написала мне в самый последний момент, за несколько часов до похорон. Я подменял участкового терапевта, и буквально с вызова кинулся в аэропорт. Вернулся в квартиру Саманты и тут же открыл ампулу сыворотки-стабилизатора для полукровок и ввел лекарство. Пульс так же слаб, хотя лекарства достаточно, чтобы поставить на ноги здорового перерожденного мужчину.
Посмотрел на зажатую в углу волчицу. Она не перерожденная, у перерожденных не бывает фантомов, и они не могут оборачиваться. От этой мысли стало не по себе. Ведь если я ошибусь и введу дозу как для чистокровной, девчонка умрет. Мгновение для принятия решения, и я снова набрал лекарство и сделал роковой… или спасительный укол.
Секунды стали безразмерными, кажется, что перерывы между её вдохами становились длиннее…
Девушка вздрогнула, ее пульс выравнивался и становился сильнее. С души упал камень – я оказался прав.
– А ты думала, что мы враги, – повернулся к волчице.
От моих слов она замахала хвостом, как помелом. Я поднял девушку с пола – она легкая, как пушинка, и кожа бледная, почти как её белые волосы. Уложил Саманту на кровать, прикрыв обнаженное тело одеялом. Она пахла не так как утром, а более сладко и маняще – такой аромат только у чистокровных самок, он дурманит, заставляет кипеть кровь в жилах, разжигая пламя желания.
Услышал сдержанное рычание – Гром смотрел на меня с интересом.
– Даже не думай, кобель, – уже понял его похотливые планы насчёт белой волчицы. – Отпусти ее.
Волк отошел, освобождая проход для самки. Она запрыгнула на кровать, подлезла под руку Саманты и принялась лизать её подбородок, но девушка крепко спала и не чувствовала этого.
Под внимательным взглядом волчицы я раздвинул волосы на затылке ее хозяйки в поиске метки. Но на её теле нет отметины о том, что она принадлежит какой-то стае.
– Что же ты за аномалия, Саманта Келли?
Глава 2
Вторая глава
Санни
Все тело ломило. От яркого света зажмурилась и повернулась на бок, натягивая одеяло на голову.
– Доброе утро, – раздался совсем рядом незнакомый голос.
В испуге подскочила, не сразу заметив, что я абсолютно голая. Краснея, натянула по шею одеяло, уставившись на постороннего мужчину, сидевшего в кресле напротив, с иронией наблюдавшего за моим пробуждением. По его помятому виду понятно, что сидит он тут довольно давно.
– Это моя квартира! Если не уйдете – вызову полицию! – произнесла максимально уверенно, но не грубо, опасаясь чужака.
– И это ваша благодарность, Саманта Келли? – он взял с прикроватной тумбочки письмо, на котором было написано мое имя. – Я вам жизнь спас.
– Что за вздор?! Меня вчера выписали из больницы и сказали, что я абсолютно здорова.
– Возможно, на тот момент так и было. Перерожденные быстро восстанавливают силы, видимо, вы абсолютное исключение.
– Я не перерождённая, – ответила с тенью сомнения. Слишком часто мне стали об этом говорить.
– Может, и так. Тогда это кто?
Мужчина кивнул в сторону окна. Солнечные лучи падали на второе кресло, в котором сидело белое полупрозрачное облако в образе волка. Оно поднялось и наклонило голову на бок, высунуло язык. Вид у него был крайне дурацкий.
– Ой, мамочки, призрак! – завопила, даже не зная, то ли убегать голой от призрака, то ли сидеть в одеяле, прячась от незнакомого мужчины. Все же решила сидеть – мужчина казался опасней, а волчица махала хвостом, как радостный ретривер.
– Это не призрак, а ваш фантомный волк, – сказал незнакомец уставшим голосом.
– Вы его тоже видите?
– Вижу, и не только его, – черный волк выпрыгнул из груди мужчины, словно там был невидимый проход. Зверь походил на белую волчицу, только выглядел крупнее и не таким радостным. Я вжалась в спинку кровати – идея бежать голышом уже не казалась глупой. Зверь сел у ног своего хозяина и широко зевнул.
– Это – Гром.
– Вы оборотень, – произнесла, осознавая происходящее.
– Саманта, кто обернул вас?
Я замолчала. Мозг попросту отказывался воспринимать действительность, я была готова согласиться, что у меня шизофрения, чем то, что меня сделали полукровкой, смеской оборотня и человека.
– Я не помню, – ответила тихо, ощущая, как по щекам потекли слезы, – я не знаю. Очнулась в больнице, сказали, меня нашли в лесу… или на трассе. Не знаю, сказали, я перерожденная. Но я не хотела… Я никогда этого не хотела…
Мысли путались, превращались в обрывки и растворялись в рыдании. Отвернулась, кутаясь в одеяло, чтобы не видеть жалости в карих глазах. Мой мир разлетелся на сотни крошечных осколков, и я даже не помнила, когда это произошло.
Долгий протяжный вой заставил покрыться мелкими мурашками и уставиться на белое чудовище. Волчица выла в тон моим слезам.
– Они этого не любят, – ободряющим голосом сказал мужчина.
Зверь замолк вместе со мной. Смахивая со щек влагу, снова повернулась к кареглазому. Пока что из нас двоих он понимал в моей жизни больше.
– У перерожденных бывают провалы в памяти, особенно если инфицирование было связано с сильным стрессом. Обычно память восстанавливается без терапии, – он залез во внутренний карман пиджака и достал визитку. Придерживая одной рукой одеяло, я взяла красивую картонку с надписью «Картер Стафф. Лекантрополог».
– Волчий доктор, – произнесла простонародное название.
– Вам повезло, Саманта, что я оказался рядом. Адаптация организма проходит тяжело. Вам бы помог тот, кто вас заразил. У донора и перерожденного очень тесная связь, – объяснял Картер, словно я трехлетний ребенок, – к тому же у вас редкая генетическая мутация.
– Мутация? – очнулась я от своих мыслей.
– Когда человек становиться полукровкой, он перенимает свойства донора. Чаще всего это устойчивость к болезням, выносливость и сила. Перерожденные остаются людьми, но с небольшими дополнениями.
– Да, я знаю об этом. Мой муж… – я вспомнила об Итоне, мы последнее время ругались из-за его одержимости оборотнями, – …в общем, я в курсе. Что не так со мной?
Картер наклонился вперед и посмотрел на волчицу.
– Фантомный зверь – это второй лик, в который может обратиться оборотень. Полукровки не обращаются, у них нет фантомных волков, Саманта. Я не знаю, кто вас заразил, но это впервые в моей практике, когда человек смог превратиться в чистокровного оборотня. Еще вчера вы были перерожденной, пахли как она. Но сегодня я чувствую вас полноценной чистокровной самкой.
От его слов мороз по коже.
– Я же… Я могу оборачиваться в… – я указала пальцем на пушистое облако, – волка?
– Новолуние покажет, – он достал из сумки возле кресла тонометр, стал мерить мне давление.
Картер смотрел на датчик, а я рассматривала его лицо, поросшее утренней щетиной, внимательный взгляд и чертовски красивые глаза. Мое пристальное внимание его смутило.
– Я не бритый с утра, не рискнул оставить вас одну, Саманта.
– Называй меня Санни, – почему-то предложила.
– Хорошо. А ты меня Картер, а не волчий доктор.
– Прости, – засмущалась, не подумав, что в тот момент могла обидеть.
Картер тепло улыбнулся. Снял с руки тонометр.
– Пока все нормально. Так ты не знаешь, кто тебя обратил? Расскажи, что помнишь последнее, может, всплывут какие-то детали.
Я задумалась.
– Помню, как мы с Итоном вернулись с круиза. Это было в начале июля…
– Июля? – переспросил Картер.
– Да. Мы только вернулись, была чудная погода, грело солнце.
– Этим летом не было ни одного солнечного дня, весь июль был с грозами и дождем.
– Нет же, было жарко. Ни одной капли дождя. Вот смотри, откуда взяться тогда загару… – я уставилась на свою руку, которая была мертвецки бледной. На ней не было ни одного признака, что кожа соприкасалась с солнечным светом. Я не понимала… Может, это от перерождения.
Картер посмотрел на меня странно.
– Какой сейчас год? – спросил угрюмо.
– Ты же не думаешь… – но его взгляд подтверждал мои догадки. – …Две тысячи девятнадцатый.
– Санни, сейчас сентябрь две тысячи двадцатого.
Я остолбенела – прошел год с момента моих последних воспоминаний. Целый год жизни пропал из памяти. Так вот почему я не узнаю одежду и перестановку в квартире. Волчица громко залаяла, обращая на себя внимание.
– Что она хочет?
– Не знаю. Твой зверь.
– Мне можно встать? – Не давало покоя, что я до сих пор обнажена, хоть и сидела под одеялом.
– Конечно, – сказал беззаботно Картер, а затем смутился, поняв суть моего вопроса. Отошел от кровати на несколько шагов, давая мне пройти, и повернулся спиной. – Я бы хотел сделать несколько анализов, у тебя очень необычный случай, мне кажется, тебе самой хотелось бы разобраться в происходящем.
Я не люблю больницы и врачей, но, помня, что он мне помог, не могла отказать.
– Хорошо, только не делай из меня лабораторную мышку.
Укуталась в покрывало, как в кокон, и поднялась с кровати. Все же он посторонний человек, испытывать глубину его благородства не хотелось. Покрывало объемное и неудобное, я делала крохотные шажки, как гейши в длинных кимоно на неустойчивых колодках. Когда поравнялась с ним, волчица спрыгнула с кресла и со всего размаха врезалась в мои ноги. Я потеряла равновесие и с криком свалилась на пол. Картер быстро повернулся и только успел схватить меня в охапку, и я свалила с ног и его.
Наши лица оказались так близко, что хватило бы слегка наклониться, чтобы коснуться его губ. Странное волнение тревожило сердце – я не отрываясь смотрела в его глаза. И запах – от его кожи чертовски соблазнительно пахло мужчиной. Я впервые поняла, как чувствуют себя кошки, когда ластятся к хозяевам. Именно с такой нежностью я хотела прикасаться к телу Картера.
Радужка его карих глаз стала угольно черной, а зрачки расширились. Тело покрылось мурашками, когда его холодная ладонь коснулась моей обнаженной спины. Я даже не сразу поняла, что одеяло лежит где-то рядом. Нахмурив брови, закрыла глаза, прогоняя непонятное наваждение.
– Прости, волчица меня толкнула. Я не хотела, – стала извиняться в сотый раз, чувствуя, как щеки вспыхивают алым цветом. – Я пойду.
Картер улыбался так, что я видела все его белоснежные зубы. Он прикрыл глаза рукой, давая мне подняться, к счастью, ничего не говоря. Мне нравилось, что он умел вовремя промолчать.
Накинув одело, я быстрым шагом ушла в гардероб, недовольно косясь на белого монстра, который меня так подставил, взяла костюм для отдыха, отмечая, что пропали все вещи Итона.
– И что мне теперь делать с эти монстром? Моим фантомным оборотнем? – крикнула из гардеробной. Решала начать отдаленную беседу, сглаживая произошедший конфуз. – Её нужно чем-то кормить? Или выгуливать? Прививки какие-то?
– Нет. Этого ничего не надо, – с улыбкой в голосе весело ответил Картер.
Одевшись, вернулась в комнату, и в меня снова врезалась волчица и отскочила в сторону.
– Что ей от меня надо?
– Она хочет в твое тело. Она же часть тебя, и не всегда может вот так свободно разгуливать. Ты должна принять её.
– Но я не знаю как… – растерялась, не понимая, что мне делать со своей звериной натурой.
Картер поднял с пола сумку.
– Попробуй с ней подружиться. Придумай кличку. Гром любит играть в мячик, – сказал, направляясь к двери.
– Ты уже уходишь?
– Зайду вечером. Не переживай, я буду рядом. Моя квартира напротив, – приободрил меня, но легче не стало.
Я облокотилась о косяк, следя, как он открывает свою дверь.
– Картер, а как ты попал в мою квартиру?
Он замер и обернулся ко мне с полуулыбкой.
– Было не заперто.
Меня переполняла благодарность к человеку, который спас мою жизнь, хотелось отблагодарить его, но пока я могла лишь сказать:
– Спасибо, Картер.
Картер
Захлопнул дверь и закрыл на замок. Я не боялся, что в квартиру ворваться воры. Я боялся себя. Звериное нутро требовало вернуться обратно. Желало обнять хрупкие плечи, прижать к себе, смахивать с ресниц слезы. А затем уложить в кровать и показать, что бывает, если разгуливаешь перед мужчиной голой.
Пошел в ванну, умылся ледяной водой – не помогло. Её запах пропитал мою одежду, кожу и даже мысли. Закрыл глаза и видел её точеные черты, хрупкие руки и губы. Дьявольские соблазнительные губы. Еле сдержался, чтобы не поцеловать Санни. Остановило лишь осознание, что на этом дело не закончится, и я не смогу остановиться, пока не получу её полностью и без остатка. Да какого черта со мной происходит?!
Протяжный вой Грома сообщил, что и ему сейчас не легче.
– Замолчи, – зло рявкнул на волка и повернулся к зеркалу.
Еще вчера я чувствовал её обычной перерожденной, а сегодня меня тянет к ней, как к чистокровной самке. Нет. Тянет в сто тысяч раз сильней, чем к обычной чистокровной самке. Нужно выкинуть это помешательство из головы.
Я попытался не думать о ней, вышел из ванной и поймал себя на мысли, что прислушиваюсь к звукам в её квартире. Слышал шум её шагов, как она идет в кухню и открывает холодильник. Нужно проветриться, иначе я не сдержусь и постучу в её дверь.
Накинул кожаную куртку и запер дверь. Идя к лифту, не отрывал взгляда от квартиры триста сорок два. Только когда хромирование двери закрылись, и кабина рухнула вниз, мне хоть немного удалось очнуться.
Погода встретила утренней прохладой. Можно было поймать такси, но в подземном гараже «Альфа-ко» уже шесть лет меня дожидается четырехколесный друг. Пришло время его навестить.
Санни
Я ходила по квартире, пытаясь найти забытые воспоминания. Даже пристальный взгляд волчицы не смущал. Где Итан? Почему его нет вторые сутки? Смартфон не нашла, зато бросилось в глаза письмо возле прикроватной тумбочки. На конверте печать суда. В нерешимости разорвала плотный конверт. Пробежалась по строчкам, и сердце словно рухнуло в пятки, проломило перекрытие этажей, долетело до подземной парковки и разбилось в вдребезги, растекаясь кровавым пятном по асфальту. Мы развелись – Итон мне больше не муж.
