Текст книги "Девушка в полосатом шарфе"

Автор книги: Кристина Лестер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

5

В кафе почти никого не было, кроме нее и каких-то влюбленных студентов, которые пили чай и непрестанно целовались. Кира с завистью смотрела на них. Сама она последний раз целовалась очень давно. Не считая, разумеется, этого глупого случая с Яном. А уж о занятии любовью, как следует, на всю ночь, можно было и не говорить. Такое с ней в последний раз было полтора месяца назад с одним приятным парнишкой, к которому она ушла от Стефана. И быстро рассталась…

В Нью-Йорке в середине сентября было еще по-летнему тепло. Между столиками гулял ветерок, улица была тихая и вся зеленая, на тротуаре прыгали воробьи, доедая чей-то кекс.

Две недели назад они с Яном прибыли сюда на самолете и их закружило в таком суматошном вихре событий, что первое свободное время, когда не надо никуда бежать, никому звонить, никого встречать и проверять бесконечные колонки цифр, выдалось только сейчас.

И сейчас ей показалось, что Нью-Йорк тоже местами умеет быть тихим и уютным, как Прага. Конечно, их ни в коем случае нельзя сравнивать, но некоторыми уголками в некоторых ракурсах они напоминают друг друга. Ну… если очень сильно зажмурить глаза! И представить себя дома.

…По иронии судьбы им с Яном выпало жить вместе. Всю дорогу они насупленно молчали, не разговаривая друг с другом, потом, когда их встретили в аэропорту, оба выразили желание жить не в отеле, а в квартирах. Их фирма всегда имела про запас «командировочные» квартиры. Это обходилось гораздо дешевле, чем снимать номера, да и многим не нравилось жить в отелях.

Кира, например, боялась гостиничной обстановки, номера ассоциировались у нее с вокзалом и чем-то недолговечным. А Ян заявил, что он вообще не приучен жить в отелях и немедленно уедет обратно, если ему срочно не выделят скромную, уютную жилплощадь на… Манхэттене. Да, пожалуй, он согласен. Так и сказал. Пока до окружающих доходило, что это – изящная европейская шутка, Кире выдали ключи от квартиры и предупредили, что домой ее отвезет шофер. И Яна тоже.

Главный подвох создавшегося положения до них обоих дошел чуть позже. А когда они приехали по указанному адресу и поинтересовались номером второй квартиры, офисный водитель ответил, что жить они будут вместе. Ян и Кира открыли рты.

– Вам крупно повезло! – говорил водитель, ловко имитируя интонации ведущего беспроигрышной лотереи. – Это хорошая квартира. Перед вами тут жила одна богатенькая тетка, она занималась у нас коммерческой рекламой. Так вот, весь ремонт она сделала за свой счет. А это, знаете ли, был неслабый счет!

– Но, милейший…

– Три комнаты, между прочим! Радуйтесь.

– Но вы не поняли! – вскричала Кира. – Мы не хотели жить вместе.

– В каком смысле?

– Нам нужна вторая квартира.

– Зачем?

– Мы не можем ночевать вместе.

– Что за бред?

Водитель перевел вопрошающий взгляд на Яна, но тот тихо хохотал, усевшись на свой чемодан.

Нашел время! – злобно подумала Кира.

– Я не понимаю, ребята. Что за дела?

– Как что? Нам нужно отдельное жилье, а не совместное.

– Простите, но мне сказали, что вы – пара.

– Что-о?

– Кто сказал? – вскинул голову Ян, продолжая улыбаться.

– Не помню. Мне так сказало начальство, которое решало, где и как вас располагать.

– Но этого просто не могло быть. Это ошибка. Мы – не пара.

– О да! Далеко не пара! – патетически добавил Ян.

– Ну не знаю, разбирайтесь сами. Но мне велено было отвезти вас сюда.

– Я с ним жить не буду! – заключила Кира.

– Я с ней – тоже!

– Эй, полегче. Может, вы – того… Просто поссорились? Так я вас не собираюсь мирить.

– Да не ссорились мы! – прокричала Кира. – Нам…

– И даже не думайте втягивать меня в ваши разборки. Я вещи сейчас отнесу и – бай!

– Но как же нам быть?

– Как, как? Поживите здесь немного, там что-нибудь придумаем. Может, вам другие квартиры снимут.

– Ну как же мы будем жить!!! Мы же посторонние люди.

– Э, ребята, не надо лукавить. Посторонние люди не возмущались бы так сильно. Три комнаты – столько простора! Одна общая, и по одной – каждому. А вы что-то слишком сильно кричите. Совершенно посторонние люди так себя не ведут.

– Минуточку!

Водитель изобразил скуку на лице.

– Слушайте, я устал. Поздно уже. Воркуйте тут, миритесь. Завтра я заеду за вами в половине десятого.

Итак, первый вечер в Америке Кира провела, сердито разбирая вещи и косясь на дверь. Она так и не вышла из комнаты, хотя перед сном хотелось поесть. Ян тоже не проявил никаких попыток к примирению, даже постарался проложить себе путь в ванную комнату так, чтобы не проходить мимо ее двери. Все это, конечно, было обидно… и в то же время приятно. Значит, она для него не совсем пустое место. Значит, она все-таки ему немного нравится, иначе он бы так не переживал.

А квартира действительно оказалась очень хорошо отделанной и просторной. В принципе им хватило бы жизненного пространства, даже если бы она состояла из двух комнат. А три – это просто замечательно. Но все равно дома – лучше. И Кира уснула, вспоминая уютный уголок с креслом у книжных полок, широкий подоконник, на котором она любила сидеть с ногами, скверик и трамвайную остановку, каштаны, облепившие своими листьями кухонное стекло… И загадала, чтобы все это ей снилось каждую ночь.

Потом понеслись суматошные дни. Им некогда было решать вопрос с проживанием, да он и потерял важность: Кира с Яном почти не виделись друг с другом. На работе не пересекались, а дома встречались только глубокой ночью. Ян изучал рынок местных СМИ, она – проверяла расходы. У них даже кабинеты находились на разных этажах большого офисного центра.

Вскоре им предстояло вместе заняться подготовкой рекламного проекта. Но это все только предполагалось в будущем. А пока… Они приходили домой часто глубокой ночью, перекидывались двумя-тремя словами и падали спать в разных комнатах. Киру это вполне устраивало. Хотя и не покидало ощущение, что надо бы снять эту дурацкую недосказанность… Или просто однажды соблазнить Яна. Чего уж там, красивый он все-таки…

Дни бежали за днями, прошла одна неделя, потом – вторая, и Кира вдруг вспомнила, что не позвонила сестре. Мама с папой тоже ничего не знали об ее отъезде. И новый номер мобильного телефона они не знали. Если, конечно, не догадались зайти к Матвею и выяснить, где их дочь. Но, судя по тому, что ни на рабочий, ни на сотовый звонков не поступало – им, как всегда, не до нее. А может – денег жалко?

В общем, она набралась решительности и позвонила маме.

– Кира, что ты такое говоришь! Какая Америка?! Мы ждем тебя на выходные, мы думали, что у тебя все в порядке, а ты – в какой-то Америке!?

– В общем, можно сказать, что у меня все в порядке.

– А почему вдруг ты туда уехала?

– Я же говорю – командировка.

– Ты не позвонила Петре. Она к тебе в гости приехала еще в прошлый четверг, а тебя дома нет! Как же так? Вы с ней договаривались, а ты – уехала. Она очень обиделась, между прочим.

– Думаю, мы с ней сами разберемся, мам.

– И потом: почему ты нас ставишь перед фактом? Почему не посоветовалась?

– Мне казалось…

– Почему не берешь трубку на мобильном телефоне?

– То есть как?

– Да, вот так.

– А откуда ты знаешь мой мобильный телефон?

– По-моему, он никогда не был тайной.

– Мама, так Петра тебе не сказала?

– Что именно?

– У меня новый телефон.

– Как новый? Почему?

– Так получилось. Это не важно. В общем, новый.

– Ну вот, как всегда. Сплошные тайны.

– И вовсе не тайны. А сестра могла бы и предупредить вас.

– А ты сама почему не предупредила?

Кира насупилась. Разговаривать с мамой было в десять раз сложнее, чем даже с Петрой.

– Не знаю.

– Вот именно. Не надо все валить на сестру. Она – очень занятой человек. Тем более, у нее скоро такое событие.

– Это, конечно, серьезная причина.

– А как ты хочешь? Ну ничего, вот будешь выходить замуж – поймешь, как быстро забивается голова множеством мелких проблем. Об остальном люди просто забывают, поверь мне.

– У тебя всегда были оправдания для нее.

– Не надо ревновать, Кира. Я просто объективно мыслю. А ты все время обижаешься и считаешь, что мы с отцом ущемляем твои права.

– Ни в коем случае!

– Ну так что с твоим мобильным?

– Записывай номер…

– А когда ты вернешься?

– Сначала говорили, месяца через два. А потом сказали, что командировка растянется на полгода.

– Ничего себе!

– Мама, мне очень много заплатят за эту поездку.

– Да что такое деньги? Кира! Ты же никогда не любила Америку. Зачем же согласилась?

– Не любила. Но вот – пришлось.

– А нельзя ли как-нибудь поскорее вернуться?

– А вы что, сильно по мне скучаете?

Мама вздохнула.

– Я же знаю, что тебе там неуютно.

– Я уже привыкла. Зато у нас шикарная квартира. Мама! Знаешь, с кем я живу? Ты не представляешь, такая история!..

– Слушай, Кира, мне на самом деле некогда долго говорить, да и тебе этот разговор обойдется в копеечку.

– Он…

– Давай по существу.

– Он за счет фирмы, – мертвым голосом проговорила Кира.

– Так вот. Я буду очень ждать, что ты приедешь пораньше.

– Зачем?

– Как зачем? А вдруг ты к февралю не успеешь?

– Скорее всего не успею. А при чем здесь февраль?

– Как при чем! Как при чем! Ты что – забыла?

– Что?

В голосе мамы появилось много яда. Так она всегда проводила разделительную черту между дочерьми:

– Да будет тебе известно, у твоей единственной сестры на февраль…

– Ах, да: свадьба!

– Вот именно. Семья Филиппа – очень консервативна в вопросах родственных взаимоотношений.

– Прости, но причем здесь моя карьера?

– Какая у тебя может быть карьера! Просто они будут, мягко говоря, недоумевать, если на свадьбе не будет единственной сестры невесты!

– Ах, какое несчастье!

– Перестань смеяться!

– А я не смеюсь. Я после всяких разговоров со своей семьей, как раз наоборот.

– Что «наоборот»?

– Не важно. Мама, я не могу гарантировать, что приеду на свадьбу Петры, но буду стараться. Пусть семья Филиппа не плачет.

– Ну… Что я тебе могу сказать? Добрая ты… А вот Петра…

– Да-да, я помню. Мам, при ее чрезвычайной отзывчивости и доброте ей нужно было идти в монахини! А она видишь – замуж собралась. Нехорошо. Ты ей так и передай.

– Что ты такое говоришь? Кира!

– Пока, мам!

Она швырнула трубку на аппарат и долго сидела, глядя в одну точку. Жаль, что ей не нравится Америка. Она бы тут осталась, лишь бы жить подальше от своих добрых родственников!

Потом она, как всегда, заставила себя забыть, задавить обиду на маму, тем более, что плотный рабочий график не оставлял времени на раздумья. Надо смириться: им никогда не понять друг друга.

Через три дня позвонил Матвей. Он был виновато-ласков. Кира как раз заканчивала подсчитывать стоимость рекламных щитов на окружной дороге с подсветкой и – без, и в это время раздался звонок.

– Ну что у вас там, милая?

– Нормально. Сейчас… Сто двадцать восемь тысяч шестьсот пятьдесят…

– Ага. Вижу, что процесс идет.

– Полным ходом. Слушай, Мотя. Хорошо, что ты позвонил. У меня к тебе два каверзных вопроса.

– Я отвечу тебе по очереди: нет, пока не разлюбил. И на второй: да, очень скучаю. Ты даже мне снишься по ночам…

– А теперь, внимание – вопросы.

– Ну?

– Это ты, гад, сказал, что нас с Яном надо селить в одну квартиру?

– Ну… Я бы не стал рассуждать столь категорично.

– Значит, я правильно догадалась.

– Нет.

– То есть почему – нет?

– Я не согласен с твоим определением «гад». А в целом ты правильно догадалась.

– Слушай, но – зачем?! Мы из-за этого не разговариваем.

– Ты уверена, что из-за этого? А может, еще из-за чего?

Кира смешалась. Нет, Ян не мог ему рассказывать о том случае. Для того чтобы вести подобные беседы, надо быть либо лучшими друзьями, либо последними сплетниками. Нет, такого не может быть! Они едва знакомы, иначе зачем Матвей так перед ним расшаркивался: «лучший пиарщик города!».

– Все равно – гад!

– Просто так дешевле. Не дуйся. Он, конечно, строптивый малый, но очень хороший. У нас, кстати… То есть… он не говорил тебе, что у него в Нью-Йорке родственники есть? – Матвей почему-то смешался. – Впрочем, это не важно.

– Родственники?! Прекрасно! Вот пусть с ними и живет!

– Но он не может.

– Слушай, что-то я не пойму. Вы что – лучшие друзья? Мне показалось, будто вы едва знакомы, а ты уже так хорошо осведомлен о его семье.

– Ну… Немного мы когда-то… Но с тех пор прошло много лет… Это не важно.

– Эй! Мотька! Ну-ка выкладывай! Ты специально все подстроил?

В голосе Матвея появилось неподдельное возмущение:

– Ничего я не подстраивал! Клянусь тебе! Само так вышло. Мы с ним вместе в детский садик ходили. Кораблики во дворе запускали. А потом наши пути надолго разошлись. Он работал в СМИ, потом занялся рекламой и пиаром. Ну я его вспомнил и пригласил к себе. Вот и все.

– Что-то не то, Мотька.

– Честно!

– Нет, что-то ты не договариваешь. Нюхом чую.

– Да ладно, перестань. Лучше давай плавно перейдем ко второму вопросу.

– Да. Насколько, по-твоему, затянется мое пребывание здесь?

– До марта.

– Матвей! У меня свадьба пятого февраля.

– Не понял!!! Ты выходишь замуж?!!

– Нет, моя сестра. Родители мне голову отвернут, если меня не будет.

– Уф, слава богу!.. Слушай, ты не торопись домой. Ты можешь сколотить состояние на этой командировке.

– Ой, уж!

– Ну… небольшое, конечно. Но состояние. Кроме того: ты можешь получить аттестацию и по возвращении в Прагу искать себе место не меньше чем коммерческого директора!

– Правда?

– Правда. Хочешь, подам тебя в списках на аттестацию?

– Угу. А как же родственники?

– Да забей ты на своих родственников! Я вот о тебе забочусь лучше всяких родственников. Даже сватаю.

– За это тебе отдельное спасибо. Но придется встать в очередь.

– В какую?

– Меня уже просватала одна старушка за своего внука. Так что ты – следующий.

– Вечно ты находишь приключений на свою полосатую…

– Попрошу без оскорблений.

– А ты все еще в чулочках?

– Нет! Я их скинула от возбуждения, пока разговаривала с тобой. Пока, Мотька.

– Ну так тебя в списки-то ставить?

– Так я ж сказала: ставить.

– Ну и все. Тогда вернешься не раньше апреля.

– Как апреля?

– Но теоретически ты имеешь право летать домой на каждые выходные. Просто это дорого. Так что не вижу ничего страшного в твоей ситуации.

– Хорошо. Обнадежил.

– Ну тогда пока. Страстно целую в полосатые коленки.

– Сразу в обе?

– Да!!!

Кира улыбнулась, вспомнив этот разговор. С тех пор прошло три дня, все сметы на наружную рекламу были подбиты, цифры остались позади, и сегодня наконец появилась долгожданная свобода. Она отхлебнула сока и снова посмотрела на целующихся студентов в другом конце кафе. Им, наверное, лет по восемнадцать, а может, и меньше.

Когда-то она тоже могла прилюдно позволить себе столь бурное проявление чувств. А теперь – нет. В последние годы Кира крутила романы с мужчинами более солидного возраста. Стефан, например, был на пять лет старше ее, а последний молодой человек, подцепленный на работе, «молодым» мог считаться условно: ему стукнуло тридцать пять.

А может, она больше не вызывает в мужчинах никаких романтических чувств? Ведь по сути дела, бегать по улице, держась за руки, есть мороженое на ходу и целоваться на последнем ряду кинотеатра можно и в тридцать, и в сорок, да и в пятьдесят лет. Было бы желание…

В это время у входа в кафе послышались голоса. Кира оглянулась. Судя по всему, сюда пришли пообедать постоянные клиенты, потому что они бурно здоровались с барменом, обменивались привычным «ну как у тебя?» и громко хохотали. Их было четверо: трое мужчин и одна женщина.

Само заведение считалось недешевым, хотя и не претендовало на статус ресторана с белыми скатертями и серебряными приборами. Наверно, какие-нибудь командировочные вроде меня, подумала Кира. Приехали в Америку, работают, коротают время в уличных кафе, а денег на дорогие заведения мало.

Из-за их столика слышался оживленный разговор, смех, обрывки шуток, которые она, благодаря хорошему знанию языка, понимала с полуслова. Она начала завидовать и им тоже, как тем студентам. Вот нормальные люди, явно из Европы: сидят, пьют вино, сейчас пообедают и вернутся в свой офис. Они друзья или, по меньшей мере, – приятели…

А у нее здесь никого нет. Удивительно, но за две недели, проведенные в огромном городе, она так ни с кем и не подружилась. Прекрасная пражская привычка знакомиться на улице здесь совсем не работала. Говорят, это называется – синдром мегаполиса. Одиночество в большой толпе. Грустно. Даже с Яном они не смогли помириться, хотя, можно сказать, спали вместе.

Кира ожесточенно крутила в пальцах стакан из цветного стекла. Оттого, что стакан был синий, а сок в нем – апельсиновый, на свету жидкость казалась изумрудно-зеленого цвета…

Она и не заметила, как перед ней появился мужчина из той компании. В своем плаще и костюме он казался инородным предметом в демократичной обстановке уличного кафе.

– Девушка. Я вот смотрю на вас и думаю.

– О чем?

– Думаю, ведь вы грустите тут одна. Пойдемте к нам?

– У вас же своя компания, – сказала она, с готовностью поднимаясь со стула.

– Ну и что. В нашей компании чересчур мало девушек.

– Ах, ну если поэтому…

Он засмеялся:

– И поэтому тоже.

– А еще почему?

– О! – вырвалось у него, когда из-под стола показались ее ноги в неизменно ярких полосках. – Гм. Простите. Но вы прекрасно выглядите. Могу поспорить, вы…

– Не угадаете.

– Почему?

– Никто не угадывает.

– Хорошо. Вы сами расскажете о себе. Меня зовут Лео.

– Замечательное имя. Меня – Кира.

– Идемте? Сейчас я вам представлю всех остальных.

Точно – он не американец! – подумала Кира, услышав акцент. Скорее всего – немцы.

– Позвольте представить вам очаровательную Киру.

Три пары любопытных глаз уставились на нее. А она – себе под ноги.

– Начну по порядку. Это наша Эльза, самая красивая девушка фирмы.

Эльза была маленькая, шустрая и курносая блондинка с короткой стрижкой. Она не выговаривала «Р».

– Мне очень пГиятно познакомиться, – сказала она и отвела глаза, давая понять, что ей на самом деле не очень-то и приятно делить с кем-то внимание трех мужчин.

– Это Генри, наш ум, совесть и здравый смысл.

«Ум и совесть» выглядел еще более неуместно в кафе с крохотными столиками. К его габаритам пришелся бы большой стол, лучше бильярдный.

Третий мужчина сидел к Кире почти спиной, не проявляя никакого интереса к происходящему. В отличие от своих товарищей, одет он был в куртку и джинсы. Он курил и потягивал из стакана такой же, как у Киры, изумрудно-апельсиновый сок.

– А это наш Дэвид. Он просто… Без него мы не выживем на белом свете.

– Вот как? – вырвалось у Киры.

– Дэвид, ну повернись, что ли! Да. Он нас постоянно вдохновляет.

– Вдохновляет на что? – машинально спросила Кира и голос ее замер на последнем слове, потому что Дэвид повернул к ней лицо.

Она только посмотрела на него и сразу почувствовала: судьба. Иногда такое бывает, видишь человека и понимаешь: это – твоя судьба…

6

Они начали дружить. После случая с яблоками Кира привыкла осторожно употреблять слово «дружба», но, по крайней мере, веселая компания у нее наконец появилась. В жизни все встало на свои места. Кира не ошиблась, приняв своих новых приятелей за таких же приезжих, как она сама. Все, кроме Дэвида, прибыли из Германии и работали в огромной фирме, которая занималась сложными строительными комплексами: аквапарками, дворцами спорта, стадионами, детскими дворцами типа «Диснейленд» и пр.

Эльза (Киру не покидало это навязчивое чувство) терпела ее из вежливости и желания не разбивать компанию. Огромный толстый Генри, кажется, был в Эльзу трогательно влюблен, Лео пытался ухаживать за Кирой. Ну а Дэвида с того памятного обеда в кафе она попросту больше не видела. Кира не искала встреч с ним, она просто знала, что это ОН. Что именно такого мужчину ждала она всю жизнь.

Узнать про него ей толком ничего не удалось, и от прямых расспросов пришлось перейти к обходным маневрам. Благодаря им Кире стало известно, что у него была девушка, которую он когда-то отбил у родного брата, но, когда они переехали в Штаты, девушка его бросила, и теперь Дэвид сильно переживает. Но разговоры разговорами, а что там было на самом деле, никто не знал.

Иногда она словно отрезвлялась и начинала понимать, что все происходящее – всего лишь ее каприз. Ну что такого? Подумаешь, увидела мужчину, решила, что влюбилась, начала собирать о нем справки. А он не интересуется ею нисколько. Он вообще про нее забыл. С таким же успехом можно любить Майкла Джексона. Или президента Соединенных Штатов. Страстной и нежной любовью. Можно даже умереть от любви, но объект воздыханий так никогда ничего об этом не узнает!

В эти редкие моменты просветления разума Кира часто задавала себе вопрос: уж не бредит ли она? Ведь раньше была разумная девочка: хорошо видела, где можно упасть и больно удариться, и всегда обходила такие места. А тут извольте – Дэвид, и все – с ног на голову!

Между тем, Дэвид был очень ненавязчив. Он редко снился ей ночами, не мерещился в толпе, не манил своим голосом из телефонных трубок, в общем – вел себя прилично, по сравнению с другими навязчивыми идеями. Но Кира, несмотря на все это, хорошо знала: она у него на крючке.

Потому что в ту памятную встречу, едва увидев его серые глаза, она словно выпила яду. И ее пронзило этой отравой: от макушки до самых ног. Может, он этого и не хотел. Да и она не хотела. Но так вышло.

…Когда именно стало ясно, что Эльза тоже охотится на Дэвида, Кира уже не помнила. Но как только это произошло, многое сразу объяснилось: например, почему Дэвид до сих пор не принимал участия в их совместных вечерах. Он работал шофером в их строительной фирме и фактически находился в распоряжении всех троих: Эльзы, Лео и Генри. А что стоило Эльзе поручать Дэвиду какое-нибудь важное дело именно в те вечера, когда Кира гуляла с ними вместе? Чтобы он не смог к ним присоединиться. Может быть, она и не догадывалась о чувствах Киры, но как потенциальную соперницу на всякий случай нейтрализовала. Кира стала вести себя осторожнее.

У них быстро образовался многоугольник с незаконченными пунктирными линиями, острыми углами и биссектрисами. Однажды, в качестве светского развлечения, они решили собраться в кафе и устроить «вечер откровений», где все должны рассказать о себе «что-нибудь этакое». Встреча обещала быть очень интересной, и Кира с удовольствием помчалась на нее. Но Дэвид опять не пришел.

Зато Эльза поведала, как сегодня ездила с ним «осматривать объект» – а объектом был крытый бассейн – и оба чуть не искупались там голышом. Потому что подрядчик для достоверности настойчиво предлагал всем свой объект опробовать, но при этом специальной амуниции не выдавал.

– В общем – ха-ха-ха, это было бы мило!

– Что?

– Лезть в воду с голым Дэвидом. А подрядчик решил, что он мой… ну вы понимаете… А я говорю: это же шофер! А он мне: ну и что? Кто не спит с персональными шоферами?

Лео и Генри все это чрезвычайно позабавило, а у Киры вызвало лишь холодную улыбку.

– Надеюсь, что Дэвиду все происходящее тоже показалось смешным? – спросила она вкрадчиво.

Эльза устремила не нее беспощадно-понимающий взгляд:

– Еще более смешным, чем ты думаешь, дорогая.

Лео тем временем внимательно осматривал полосатый берет Киры:

– Я в детстве, знаете ли, любил всякие женские развлечения. В отличие от соседских мальчиков, я умел не только кататься на скейте, но и вышивать, например.

– О, как интересно! – воскликнула Кира, зевая и поглядывая на входную дверь кафе.

– Да, вот здесь очень любопытная вязка. Это – крючок?

Кира ощупала макушку берета и нахмурилась:

– Нет там никакого крючка.

– Я имел в виду вязание крючком.

– А. Я не умею вязать.

Он вздохнул, с обожанием глядя на нее, как будто она только что призналась, что обладает черным поясом по вязанию, вышиванию и прочим видам домашнего спорта.

– Я так и думал! Вы просто сотканы из противоречий… Вы ставите нас в тупик своим э-э… внешним видом и полным отрицанием всякой творческой деятельности. Так кем же вы работаете? – Он явно робел перед ней.

– Внешность бывает обманчива, – привычно ответила Кира и тут же задала себе вопрос: когда она перестанет повторять эту фразу?!

– Только не говори, что ты – преподаватель сольфеджио в частной школе для консервативных католиков! – захохотал Генри. – Глядя на твои безумные полосочки, я ни за что не поверю.

– Ну почему? – воодушевилась Эльза. – Может быть, она – простой бухгалтер. Или экономист. Человеку, который имеет дело с цифрами, нужно как-то компенсировать недостаток ярких красок в жизни. Вот они и компенсируют. Кто во что горазд.

За столом воцарилось молчание. Реплику Эльзы можно было считать оскорбительной. Или, по меньшей мере, грубой. Она тем временем, желая окончательно уложить Киру на лопатки, продолжила:

– К тому же это нам в Европе хорошо: нас окружает какая-никакая природа. Маленькие улицы, низкие здания, пригороды, которые утопают в зелени… Ах, как сейчас прекрасно под Берлином!

Мужчины согласно кивали.

– Ну что?! Что они видят в своем Нью-Йорке? – Эльза перевернула руку ладонью вверх и покачивала ею в сторону Киры, как будто та – редкий музейный экспонат выжившего мамонта. А голос ее был полон презрительного снисхождения к мамонту: «И зачем он, дурак, выжил? Что он станет делать один, без сородичей?»… – Конечно, им не хватает красок. Здесь только бетон и металл. Им трудно выжить в таких условиях.

– Но мы еще не вымерли, – вырвалось у Киры.

– Да, Кира, приезжайте лучше к нам! – поспешил разрядить обстановку Лео. – У нас в Берлине сейчас все начинает желтеть и краснеть. Красотища стоит… Глаз не отвести! А какие поля вокруг… А леса…

– Обязательно! – согласилась Кира. А сама подумала, не открыть ли им тайну, что она – отнюдь не американка? Нет, пока не стоит.

– Вот и я говорю Дэвиду, – вдруг заявил Генри, – возвращайся домой! А нет, так поехали к нам. Не сложилось тут – значит, надо понять: не место ему в Америке!

– А вы знаете, что сегодня сказал наш шеф? – поспешила сменить опасную тему Эльза.

– Думаю, Кире будет неинтересно выслушивать, что сказал наш шеф. Правда? – Лео с грустной улыбкой смотрел на нее.

– Ну почему?.. Только я не поняла, а что случилось с Дэвидом? Вы остановились на самом интересном.

– Ага! На этот вопрос мы ответим только после того, как ты скажешь нам, где работаешь! – безапелляционно заявил весельчак-Генри и снова захохотал.

– А, ерунда. Я работаю экономистом…

– Есс! – закричала Эльза. – Ну что я говорила?

– …и мне тоже очень нравятся маленькие города.

– Правда?! Вы бывали в Европе?

– Да. Приходилось.

– О, прекрасно! – весело крикнул Генри. – Следующий визит будет к нам в Берлин! Заметано!

– Хорошо, уговорил. А Дэвид тоже из Европы?

– Да он вообще чех. Он родился и вырос в Праге и, кстати, очень скучает по ней…

Кире показалось, что столик, за которым они сидели, куда-то безвозвратно поплыл. Звуки тоже начали доходить до нее издалека. Так прошло несколько минут.

– …а потом его бизнес развалился, – продолжал тем временем Генри. – Были проблемы с налоговой полицией, он едва спасся от тюрьмы. Потом – помыкался-помыкался, никто ему не помог. И обиделся. Взял и пошел водителем в нашу фирму. Уже два года работает. Мы подружились. Скоро уезжаем к себе, зовем его, но он отказывается. Парень он отличный, но… что-то у него не срастается!

– Просто его место не здесь, вот и не срастается, – резюмировал Лео.

– Да, в Европе лучше. Все едут в Америку, попробовать свои силы, но… Мало кто здесь находит себя. Чаще приезжие живут кое-как и едва сводят концы с концами.

Все немного помолчали.

– Нехорошо как-то. За весь «вечер откровений» о себе рассказал только Дэвид, которого с нами не было. Мы же не сплетники.

– Кира, а в какой сфере вы работаете экономистом? – спросил Лео.

– В сфере туристического бизнеса.

– О, как интересно. А что за фирма?

– «Вокруг света». Мы еще только открываемся, – поспешно добавила она. Вдруг они вспомнят, что их филиал есть в Берлине и по всей Европе, начнут спрашивать и узнают, что она – землячка Дэвида. Неизвестно почему, но ей изо всех сил хотелось сохранить эту информацию в тайне.

– Хм. Название как будто знакомое.

– Ах! Этого добра по всем городам – навалом, и все с одинаковыми названиями! – махнула рукой Эльза. – Правда, Кирочка?

Но Кира не услышала ее вопроса: в этот момент до нее вдруг дошло, как можно будет беспрепятственно встретиться с Дэвидом.

Ян заканчивал «разведку» обстановки в местных СМИ, и через пару дней у них с Кирой начиналась совместная работа в пиар-кампании на телевидении и радио. Кажется, Ян неплохо разбирался в производственном процессе телевидения.

– Просто у меня обширный опыт и обширные знакомства, которые затрагивают многие сферы жизни, – пояснил он Кире после полуторачасовой, очень эмоциональной беседы с одним телепродюсером, которую они устроили полвторого ночи – вполне рабочее по телевизионным меркам время.

Из всей беседы Кире не требовалось перевода только в начале, когда они поздоровались, и в конце, когда попрощались. Остальным содержанием были профессиональные термины и связующие их предлоги. В конце концов она махнула рукой и ушла спать, оставив Яна одного «думать над проектом».

Кире вообще казалось, что в Нью-Йорке не принято спать. С самого приезда ее не покидало ощущение, что город круглосуточно живет и работает в одном и том же режиме. Только в парке по ночам народу меньше – вот и вся разница.

С Яном у них постепенно сложились теплые дружеские отношения. Может быть, эти отношения напоминали даже родственные, и Кира благодарила Бога за то, что тот наконец послал ей такую добрую и адекватную «сестренку», вместо Петры.

Она изо всех сил старалась не потревожить штиля, установившегося между ними. Правда, иногда ей казалось, что Яна (не считая случая перед отъездом в Нью-Йорк) вообще невозможно вывести из себя. К тому же те редкие вечера, когда они оба возвращались с работы раньше, чем кто-то уже уходил спать, протекали теперь совершенно гладко, по-семейному, как будто они всю жизнь прожили вместе, просидели на одном диване и смотрели одни и те же фильмы.

А еще Ян оказался универсальным мужчиной, который умел делать все. А главное – он потрясающе готовил! Кира, питавшаяся исключительно пирожками или салатами в кафе, так соскучилась по настоящей домашней кухне, что просто не знала, как его благодарить! Так, как Ян, ее кормила только мама в глубоком детстве.

Еще Ян умел чинить отвалившуюся дверь и сливной бачок. Он умел настраивать Интернет так, что провайдер чуть ли не сам должен был приплачивать им за выделенную линию. Он умел зашивать ее разодравшиеся ботинки (и свои тоже) и кожаную сумку, у которой отвалилась ручка. А еще он умел долго-долго прихорашиваться перед зеркалом в ванной, когда Кире невыносимо хотелось в душ, и это был его единственный недостаток.