Текст книги "Разлучница"
Автор книги: Кристина Леманн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
ГЛАВА 6
Когда они перешли в гостиную, за окнами уже стемнело. Адельтрауд сама принесла кофе, так как Зиглинда ушла домой; Северин занимался напитками – коньяком и бренди; Гюнтер Розеншток, обрезав кончик сигары, с наслаждением закурил ее; Николь, блестя глазами, рассказывала Жасмин о приготовлениях к свадьбе.
Жасмин была профессионалом в этом деле: за ее плечами была не одна расстроенная свадьба, поэтому она с легкостью давала Николь советы.
– Главное, чтобы никому в голову не пришла идея рассаживать пары за столом по отдельности: ничто так не портит настроение, как ощущение, что у тебя украли единственного верного тебе спутника, тем более когда ты входишь в парадный зал.
Северин кивнул в знак согласия.
– Но тебе ведь эта идея сначала понравилась, – возразила Николь.
Жасмин поймала его взгляд и улыбнулась.
«Да, я знаю, – говорили ее глаза, – ты, конечно же, удивлен тому, как я изменилась. К сожалению, ты выбрал эту белокурую шлюху, которая не дает тебе покоя своей бесконечной болтовней о свадьбе. Для нее главное – пустить пыль в глаза, хотя на самом деле все это чепуха. Ты даже не можешь ждать с предвкушением первую брачную ночь, поскольку достаточно хорошо знаешь невесту. А вот меня ты мог бы узнать заново. Я многому научилась за это время».
Северин, смутившись, быстро перевел взгляд на бокал с бренди.
Роня хулиганила, забравшись в кресло и поедая печенье. Возле нее стояла шахматная доска с вычурными фигурами из оникса и мрамора, которые в общем-то не были особенно старыми и дорогими.
– Роня, – обратилась Жасмин к девочке, когда Николь начала спорить с Северином по поводу карточек с именами гостей на столах. – Ты умеешь играть в шахматы?
Роня покачала головой.
– А хочешь научиться?
– Наверное, меня вот-вот отправят спать.
– Хорошо, тогда как-нибудь в другой раз. Я покажу шах и мат в три хода, и тогда ты точно выиграешь у папы.
На лице ребенка появилась недоверчивая улыбка. Но больше от нее ничего нельзя было добиться – ни слова, ни жеста.
Жасмин спросила у Николь, где в доме туалет, и покинула комнату, заметив, что Северин не спускал с нее глаз.
Побыв наедине с собой и освежившись, Жасмин вышла из туалета и направилась на кухню, сделав вид, что хочет попить воды. Но ей не пришлось ничего придумывать. Находившаяся там Адельтрауд радостно встретила ее и тут же доверительно спросила:
– Вы тоже сыты по горло этой свадебной болтовней? Нужно спросить Понтера, неужели я в свое время тоже ни о чем больше не говорила, кроме предстоящего бракосочетания. Есть ведь и другие дела.
– А что, Николь не работает? – поинтересовалась Жасмин.
– Знаете, она постоянно чем-то занята, бегает туда-сюда и без конца жалуется, что у нее много забот, но я бы не назвала это работой. У нее ведь богатый папа. Хотя вам это хорошо известно.
Адельтрауд собиралась включить посудомоечную машину. Нижняя полка была полностью загружена и не задвигалась внутрь.
– Ну вот, пожалуйста, – с досадой произнесла фрау Розеншток.
– Крышка от кастрюли, – подсказала Жасмин и быстро поправила ее. – Вот теперь все в порядке.
Адельтрауд засыпала в машину порошок, закрыла дверцу и попыталась найти подходящую программу, беспорядочно нажимая на кнопки. При каждом ее нажатии, машина пищала: «Пи-пи-пи».
– Снова пережала, – спокойно сказала Адельтрауд и опять начала выбирать программу. – Я всегда спешу и в результате ошибаюсь. К сожалению, здесь нет кнопки возврата.
– Цифровая техника на кухне – это же для слабоумных, – заметила Жасмин. – Всякие переключатели, чтобы что-то повернуть или перевернуть, на мой взгляд, излишни. Поднимать кастрюли – это не такой уже тяжелый физический труд.
– Вообще-то, я с вами согласна, если подходить к этому вопросу с такой точки зрения.
– Иногда я всерьез задумываюсь, – оживившись, продолжала Жасмин, – что себе думают дизайнеры кухонь? Взять хотя бы автоматическую кофеварку. Большинство людей правши, но, чтобы налить воды в кофеварку, контейнер нужно держать в левой руке.
– Во всяком случае, – донесся из-за кухонной двери еле слышный голос Фалька, – изготовители все-таки решили, что удобнее будет засыпать зерна правой рукой. Ведь зерна как блохи: ты их туда, а они обратно. С водой не так.
– Я не согласна, – возразила Жасмин. – В кофеварке все не так. Посмотрите…
– Разве мы не хотели перейти на «ты»?
– Хорошо, посмотри сюда, – сказала Жасмин, не давая сбить себя с толку.
Она подошла к мойке и набрала воду в измерительный стаканчик.
– А теперь мне нужно пронести стакан вокруг кофеварки – кап, кап, кап, – чтобы взять его левой рукой. Вот поэтому женщины и не любят кухни. – Жасмин разошлась не на шутку. – Видишь, какое огромное расстояние между мойкой и этим островом с кухонной утварью? Моешь овощи под краном, а куда потом их девать, чтобы вода стекла? Ах да,
Зиглинда поставила набор с ножами прямо возле плиты – значит, она режет их рядом с кастрюлями, там же, где с овощей стекает вода. А если случайно выскользнет морковка и упадет на пол? – Жасмин, казалось, не могла остановиться. – Теперь нам нужно ополоснуть петрушку. Открываем холодильник, снова идем к мойке, потом возвращаемся на рабочее место. При этом я поскальзываюсь на морковке.
И что? Перелом ноги, больница. Надеюсь, что у Зиглинды есть страховка.
Лицо Фалька приняло слегка озадаченный вид.
Адельтрауд улыбнулась.
– Довольно, Жасмин. Фальк целый год занимался проектированием, а потом не одну неделю собирал ее.
– Да, я полностью согласна, что это действительно замечательная кухня. Просто мечта, а не кухня, настоящее произведение искусства. Правда. Первосортное дерево, прекрасные поверхности, замечательное сочетание мрамора, стали, дерева и стекла. Но к сожалению, мойка стоит не на своем месте. Почему Зиглинда режет овощи на этом кухонном острове? Потому что у мойки справа для этого не предусмотрено место. Я бы не советовала делать это слева от мойки, поскольку нож у меня в правой руке, а помидор, который нужно помыть, в левой. Но кран ведь справа, поэтому, чтобы его помыть, приходится тянуться к нему через правую руку, в которой я держу нож. И вот я уже ножом поранила левую руку.
– Как хорошо, – мрачно заметил Фальк, – что ты не готовишь у нас на кухне. А то нам постоянно пришлось бы вызывать «скорую помощь».
– Огромное число несчастных случаев происходит именно из-за домашних хлопот. И это неудивительно: редко кому хочется ломать себе голову над тем, как создать благоприятные условия для домохозяек. Если бы шкаф с посудой стоял у другой стены, то Зиглинда не надевала бы такую обувь, будто она собирается участвовать в марафоне. Ну, конечно… – сказала Жасмин и вдруг тихонько пропела: – «Мой муж говорит, что квартира и сама по себе уберется. Мой муж говорит, что уметь готовить – это не так уж и плохо».
– «А жена говорит, – подхватил Фальк, переделывая куплет на свой лад, – это все истинная правда, ведь я все-таки женщина».
Адельтрауд засмеялась. Глаза Фалька весело блестели.
– А теперь извините меня. Я должен вас покинуть и посмотреть, что там с водосточной трубой, а то скоро пойдет дождь.
Он выдвинул из шкафа нижний ящик, достал оттуда разводной ключ и большую отвертку и повернулся к двери.
– Ах, Фальк! – крикнула мать ему вслед. Он послушно повернулся. – Ты ведь останешься с Роней у нас на ночь или…
– Я думаю, мы поспим на яхте. Мне завтра рано вставать. Свежий воздух только на пользу Роне. – С этими словами он исчез.
Тем временем Жасмин поняла, что ей не стоило так яростно критиковать работу Фалька.
– Извините, – смущенно произнесла она. – Я не должна была так говорить о вашей кухне.
– Не беспокойтесь. – Адельтрауд махнула рукой. – Я так редко занимаюсь хозяйственными делами, что никогда бы не заметила этих погрешностей. Честно говоря, я плохо разбираюсь в технике. Как-то купила компьютер для своего агентства, но до сих пор обхожусь бумагой и чернильной ручкой, а картотеку держу в ящичках. – Она вздохнула. – До недавнего времени я даже не умела отправить электронное письмо. И хотя в наше время это немного стыдно, но я все-таки попросила Роню помочь мне. – Фрау Розеншток улыбнулась. – Мы сели за ее компьютер в Кюлюнгсборне, и внучка терпеливо мне все объяснила. Она даже создала для меня электронный ящик и сказала, что я могу проверять свою почту из любого уголка мира. Только вот я понятия не имею, как это делать.
– Если хотите, я могу показать вам, – сразу же предложила Жасмин.
– Большое спасибо, я думаю, что мы еще вернемся к этому, – ответила Адельтрауд. – Возможно, мне придется прибегнуть к вашей помощи.
Сердце Жасмин билось с частотой десять ударов в секунду. Ее надежды начали оправдываться.
– Не хочу показаться навязчивой, но я с удовольствием приглашаю вас остаться жить здесь, в Пеерхагене, – сказала Адельтрауд. – Вы – подруга Николь, и мне не надо все это время официально приглашать вас на ужин или кофе. Кроме того, у вас всегда будет достаточно времени, чтобы поболтать с Николь.
– Это очень мило с вашей стороны, но…
– Пожалуйста, никаких «но». Я не знаю ни одной весомой причины, из-за которой вы могли бы отклонить мое приглашение. У нас много комнат, здесь вкусно готовят и… Ну хорошо, я скажу: из гостиницы «Хус Ахтерн Бум» так и хочется сбежать. Лаура ведь как жевательная резинка: куда тянешь, туда и она – неудивительно, что Роня постоянно поправляется. Еда там отвратительная, а обслуживание просто ужасное.
Жасмин улыбнулась.
– Спасибо вам, я согласна. Но сегодня я буду ночевать в гостинице.
И все-таки это не Роня отправила письмо в агентство Глории. Иначе почему Адельтрауд обратилась за помощью именно к Роне, а не к мужу или сотрудникам, чтобы ее научили работать с электронной почтой? Может, потому, что она сама хотела отправить это письмо? Получается, что у Глории появилась богатая клиентка. Неужели все действительно именно так: управляющая брачным агентством обратилась за помощью в агентство по разрушению браков? Но Адельтрауд не обратилась к Глории напрямую и не стала сообщать ни своего адреса, ни конкретных требований.
На улице стало прохладно, на небе появились звезды. Слева виднелись черные холмы Кюлюнга. В той стороне, где, по убеждению Жасмин, должен был быть Кюлюнгсборн, она увидела озаренную светом полоску горизонта. А где-то между небом и землей красной точкой проплывал корабль. В этот момент Жасмин была действительно счастлива. Никогда в жизни она не испытывала такой симпатии к человеку, как к этой маленькой темпераментной женщине, матери Северина, которую она едва знала.
– Вот ты где! – услышала она голос Николь, которая появилась за ее спиной. – Не простудишься? – Она приблизилась к Жасмин, стоявшей на террасе, и глубоко вдохнула прохладный воздух.
– Ты довольна? – Жасмин пронзительно посмотрела на подругу.
– Чем?
Жасмин улыбнулась.
– Да брось ты, Николь! Неужели у тебя в жизни так много вещей, которыми ты довольна, что тебе нужно время подумать? Или же у тебя миллион причин быть недовольной и ты не можешь вспомнить ничего хорошего?
– Прекрати, на следующей неделе я выхожу замуж! Естественно, я довольна.
– Но не счастлива?
Николь улыбнулась.
– А ты совсем не изменилась, все так же придираешься к словам. А когда вы с Рольфом поженитесь?
– Я не собираюсь выходить замуж.
– Почему?
– Рольф – не миллионер, – коротко объяснила Жасмин. – Я думаю, ты не забыла, что мы поклялись выйти замуж только за миллионера.
Николь постаралась изобразить непринужденную улыбку.
– Но ведь со временем понимаешь, что деньги – это еще не все. Если ты любишь Рольфа…
Жасмин громко рассмеялась.
– Николь, вот только не пытайся убедить меня, что деньги не могут сделать человека счастливым.
– Поверь мне, это действительно так.
– Как бы там ни было, они в значительной степени облегчают несчастье.
Николь зябко повела плечами.
– Но у тебя и так все замечательно, Жасмин, – заметила она. – Сама зарабатываешь. Поверь мне, это многое значит, если сам в состоянии себя обеспечить. Ты чувствуешь независимость. Чего я не могу сказать о себе…
– О, Николь, как мне тебя жаль! – с неприкрытым ехидством произнесла Жасмин.
Некоторое время Николь стояла молча. Потом она вздохнула и примирительно сказала:
– Да перестань же ты. Я могу понять, что ты до сих пор сердишься на меня. Поверь, после всего, что тогда случилось, я тоже чувствовала себя не лучшим образом.
В кустах рядом с террасой послышался шорох какого-то животного.
– Жасмин, мне тебя очень не хватало. Мы ведь так много всего пережили вместе. Знаешь, иногда, когда я сижу в машине, возвращаясь домой с какой-нибудь вечеринки, мне вдруг приходит в голову: «Об этом я должна рассказать Жасмин». Я всегда высоко ценила твое мнение, потому что ты была идеалисткой и трезво подходила к любому делу. Больше всего мне хотелось, чтобы мы остались подругами. – Она протянула Жасмин руку. – Ты этого хочешь?
Жасмин улыбнулась и, коснувшись раскрытой ладони Николь, сказала:
– Простили и забыли.
– Найдется для тебя еще миллионер, – приободрившись, продолжала Николь. – А как тебе Фальк?
– Этот невоспитанный маменькин сыночек?
Николь улыбнулась.
– Как мне все-таки не хватало твоего острого язычка! Только прошу тебя, никогда не говори так в присутствии Адельтрауд. Она просто зациклена на своем младшем сыне. Иначе она бы не дала ему шанс во второй раз.
– Во второй раз?
– Разве Северин тебе об этом не рассказывал? Фальк ведь был… – Она замолчала, испугавшись пронзительного вскрика, который послышался откуда-то из-за парапета. Потом раздался скрежет по металлу и наконец яростное «черт!
Николь перегнулась через парапет.
– Фальк! Что ты здесь делаешь так поздно?
Из-за кустов появилась фигура Фалька. Когда он подошел к лестнице, они увидели, что в его руках тускло поблескивают инструменты.
– Водосточная труба, – объяснил Фальк – Она забилась, а теперь я ее еще и отломал. Но так хоть вода будет стекать на газон, а не заливать террасу.
В свете фонарей, стоявших у дома, хорошо было видно, что к пятнам от машинного масла на его джинсах добавились еще и пятна от песка и воды.
– Господи, ты снова все поломал, – укоризненно сказала Николь. – Жасмин, ты только не удивляйся, но Фальк ломает все на своем пути, как будто ему некуда девать свою силу. Но Адельтрауд упрямо твердит, что лучшего сантехника для этого дома не найти.
Жасмин увидела, как подрагивала левая бровь Фалька.
– Ну, – сказала Николь, поеживаясь от холода, – наверное, пора идти в дом.
Когда она направилась к двери, Фальк пошел за ней. Жасмин тоже повернулась к дому.
Но как только Николь исчезла в гостиной, он обернулся и загородил Жасмин проход к двери.
– Только на пару слов, – угрюмо произнес он. Его лицо находилось в тени, а на нее из открытой двери падал свет, так что он мог разглядеть даже взмах ее ресниц.
– Ну, что еще? – грубовато спросила Жасмин.
– Насколько я знаю свою мать, она обязательно предложит тебе остаться здесь, в Пеерхагене. Но я бы не возражал, если бы ты отказалась от этого приглашения.
– Это почему же?
Ей показалось, что он вздохнул.
– Тогда я с удовольствием отвечу вопросом на вопрос: что тебе здесь надо?
В этот момент зазвонил его мобильник. Фальк достал телефон из кармана и, посмотрев на дисплей, приложил его к уху.
– Да? – сказал он и отвернулся.
Жасмин воспользовалась моментом и прошла в гостиную.
Там все уже были в сборе. Роня дремала в кресле.
– Мне пора, – сказала Жасмин.
– Что, уже? – в голосе Николь звучало наигранное разочарование.
– Я предложила Жасмин пожить здесь до вашей свадьбы, – объявила Адельтрауд.
– Прекрасная идея, – отозвалась Николь. – Я как раз собиралась предложить ей то же самое.
Северин провел рукой по волосам и уставился в пол. Гюнтер Розеншток положил сигару на подставку пепельницы и поднялся с дивана, собираясь попрощаться с Жасмин.
– Жасмин, вы ведь едете в Кюлюнгсборн? – поинтересовалась Адельтрауд. – Вы не могли бы захватить с собой Фалька и Роню? Малышке уже пора в кровать. Но куда же Фальк снова запропастился? А, вот и ты…
Он как раз входил через балконную дверь.
– Я только что спрашивала у Жасмин, не могла бы она взять тебя с Роней в Кюлюнгсборн. Тогда ты сэкономил бы на такси. Если вы собираетесь выехать завтра утром, то вам уже пора.
– Но я еще не устала, – запротестовала сонная Роня.
– Мама, если ты не возражаешь, Роня останется сегодня у тебя, – сказал Фальк. – Завтра должен приехать тот, кто…
Он оборвал себя на полуслове, а Роня неожиданно выпрыгнула из своего кресла и, прижавшись к бабушке, радостно крикнула:
– А на завтрак будет что-то вкусненькое! Правда?
– Посмотрим. А теперь мигом в кровать, – улыбаясь, сказала Адельтрауд.
Роня, чуть пошаркивая, вышла из комнаты. Было слышно, как она тяжело поднимается по лестнице.
– Но ты ведь хотел провести выходные с Роней. А теперь…Девочка спит здесь, а ты где-то там, на яхте, – осторожно произнес Понтер Розеншток.
Жасмин заметила, как в глазах Фалька снова промелькнуло нечто вроде подавленного противоречия. Казалось, он заставил себя промолчать. Некоторое время все так и стояли, не решаясь нарушить молчание. Наконец Понтер повернулся к Жасмин и протянул на прощание руку, оставив свою сигару дымиться в пепельнице. Северин, похоже, был смущен, на лице Николь застыла улыбка, а Адельтрауд стояла в растерянности. Фальк поднял инструменты, которыми он разломал водосточную трубу у террасы, и вышел из комнаты.
– Ну тогда, – сказала Жасмин, отвечая на рукопожатие Понтера Розенштока, – огромное спасибо за приглашение.
– Не за что, – ответил он и снова сел, чтобы докурить свою сигару.
Николь, Адельтрауд и Северин направились в прихожую, провожая гостью. Жасмин хотела уехать раньше, чем Фальк успеет собраться. Она в глубоком разочаровании покидала этот дом. Перекинув свой светлый пиджак через руку, Фальк свернул за изгородь из роз, в то время как Жасмин, прощаясь с Адельтрауд и Николь, нажала кнопку дистанционного управления, чтобы открыть двери машины.
– Спокойной ночи, мама, – сказал Фальк, чмокнул Адельтрауд в щеку и потянулся к ручке автомобиля. Не успела Жасмин и глазом моргнуть, как он уже сидел в ее маленьком «Форде». Жасмин ехала к воротам, которые плавно сдвинулись в сторону, как будто их открыло привидение. На столбах у ворот висели два фонаря, освещавшие въезд в Пеерхаген. В клумбе с тюльпанами с правой стороны был маленький светофор, который показывал, когда ворота открыты или закрыты. Как только Жасмин проехала мимо него, красный цвет сменился зеленым.
– Спасибо, что согласилась взять меня с собой, – сказал Фальк. – Теперь у меня снова появилась возможность повторить мою просьбу, даже если, это невежливо с моей стороны.
– К сожалению, ты опоздал со своей просьбой. Твоя мать уже пригласила меня.
Фальк недовольно фыркнул.
– Моя мать человек большого сердца, и я не хочу, чтобы она впоследствии разочаровалась.
– С чего ты взял, что я должна ее разочаровать?
– Ты начала со лжи. Николь говорит, что ты здесь уже несколько дней, хотя мы только сегодня познакомились в поезде. В купе ты листала проспект о Розенштоках и Тиллере. Николь – твоя старая подруга. Никакой семьи Нидергезес в этой местности нет и в помине. Мне кажется, что ты с самого начала ехала именно к нам, в Пеерхаген.
Жасмин молчала.
– Зря ты сразу не посмотрела на мою визитку, – продолжал Фальк. – Тогда ты хотя бы поняла, что твоя игра не увенчается успехом.
– А ты не допускаешь мысли, что мне просто захотелось увидеть тебя?
– Чтобы пообщаться с «невоспитанным маменькиным сыночком»? – Фальк засмеялся, но без всякой радости. —
Очередная ложь. На моей визитке написано: «Пеерхаген», но не его адрес. Чтобы снова увидеться со мной, достаточно было позвонить мне или же прийти в порт в Кюлюнгсборне… Тормози же, стоп!
Жасмин резко затормозила. Они подъехали к перекрестку. Фальк обеими руками уперся в панель с приборами, хотя и был пристегнут ремнем безопасности. Когда они остановились, он вздохнул с облегчением.
– Разве ты не видела знака?
– Видела, но ты так кричал, будто я переехала кошку.
– Ты так слепо исполняешь приказы? Приятно это слышать. Здесь направо.
Все больше раздражаясь, Жасмин свернула на дорогу, которая вскоре погрузилась в темноту холмов Кюлюнга. Некоторое время они ехали молча.
– И зачем вся эта ложь? – Фальк не хотел уходить от начатого разговора.
– А ты действительно помешан на правде!
– Может, мне еще извиниться по этому поводу?
Через дорогу пробежала лисица. Жасмин почувствовала, как напрягся сидящий рядом с ней мужчина – он даже съежился, – но уже через мгновение взял себя в руки. Лес остался позади, и вскоре они увидели огни Кюлюнгсборна.
– Иногда лучше солгать, чем сказать горькую правду. По крайней мере, так поступают рассудительные люди, – заметила Жасмин.
– Ух ты! Значит, ты сама рассудительность.
Они въехали в Кюлюнгсборн, подпрыгивая на рельсах узкоколейной железной дороги «Молли».
– Если хочешь знать правду, то я скажу тебе ее, – внезапно заявила Жасмин. Ее голос звучал довольно жестко: – Ты не любишь свою дочь.
– Я не думаю, что ты имеешь право так судить обо мне.
– Сегодня в «Хус Ахтерн Бум» я случайно услышала, как Роня жаловалась на тебя, что ты силой тянешь ее на яхту.
Мать девочки, напротив, говорила, что Роня не должна себя так вести, иначе она снова не получит денег. Женщина боялась, что ты в очередной раз подумаешь, будто она настраивает Роню против тебя.
Фальк сердито сопел.
– Это ни о чем не говорит.
Жасмин прикинула, что Лаура, должно быть, забеременела от него лет в семнадцать-восемнадцать, если он младше своего брата Северина.
– Мне кажется, что ты очень плохой отец.
– Здесь все время прямо, – не реагируя на ее слова, поспешно сказал он. – Можешь высадить меня на морском мосту.
– Если дочери не любят своих отцов хотя бы потому, что у них есть яхта, – настойчиво продолжала Жасмин, – в этом нет ничего необычного. Возможно, ты тоже мечтаешь о дочери-принцессе, но, когда девочке одиннадцать-двенадцать лет, об этом не может быть и речи, тем более если ребенок несчастлив.
– Ей одиннадцать. – Фальк схватился за дверную ручку, и Жасмин приготовилась до конца жать на тормоз, если вдруг ему вздумается выпрыгнуть из машины.
– Наверное, тебе кажется, что твоя дочь похожа на монстра, – безжалостно продолжала она. – Что девочка состоит только из одного пищеварительного тракта и испытывает единственное желание – поесть сладостей. Но ведь Роня не виновата.
– Конечно, нет.
– И все же ты смотришь на Роню с какой-то ненавистью, если вообще смотришь на нее. И потому, естественно, девочка даже не старается понравиться тебе. Но ты ведь взрослый человек, Фальк, а она еще неразумный ребенок. У детей нет фундамента, на котором они могли бы строить свою жизнь. Они могут рассчитывать только на любовь и уважение своих родителей.
Жасмин, слыша прерывистое дыхание Фалька, искоса поглядывала на него. Проехав морской мост, она остановилась на Остзе-штрассе и вышла из машины. И тогда Фальк, наклонившись к ней, хрипло произнес:
– Спасибо, что… подвезла меня. И спасибо за лекцию. Ты права, не всегда хочется услышать правду. Тем более что это была правда, которую мне, может, и не стоило слышать. К счастью, одно я теперь знаю точно, Жасмин: ты относишься к тем женщинам, которые наносят ответный удар раньше, чем их обидят.
