Текст книги "Разлучница"
Автор книги: Кристина Леманн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Перед самым Рождеством, когда Жасмин было уже шестнадцать, она выиграла чемпионат земли Баден-Вюртемберг по плаванию вольным стилем на дистанции сто метров. Тогда Николь проколола ей уши. Она взяла иголку, подержала ее на огне зажигалки, зафиксировала ухо пробкой и приступила к делу. Иголка проткнула мочку уха со звуком, который напоминал тот, с каким мать втыкала иголки в игольницу.
Больно было только сначала, когда Николь хотела вставить ей сережку и не смогла сразу найти дырку, так как из нее текла кровь. Потом Николь смазала мочку маслом чайного дерева, чтобы не было воспаления. С горящими ушами Жасмин сидела на своей кровати и чувствовала себя совсем другим человеком. С тех пор она стала покупать сережки, кольца и отпустила волосы.
Николь и Жасмин побратались, но так как они жили в эпоху СПИДа, то весь процесс был чисто символическим и пили они не кровь, а красное вино. По крайней мере, в церкви во время причастия делали то же самое. Конечно, это скорее было похоже на клятву в том, что они навсегда останутся сестрами.
– Ты – моя младшая сестренка, – утверждала Николь. – И я всегда буду присматривать за тобой. Мужчине, причинившему тебе боль, придется иметь дело со мной. Клянусь!
Может, уже тогда они были конкурентками, хотя такая неопытная девушка, как Жасмин, этого не понимала. Иногда она замечала, что за пределами интерната они живут в разных мирах, чуждых друг другу.
Как-то во время одного похода к пчеловоду на уроке биологии Николь ужалила пчела. Впоследствии она заявила в суд на учителя биологии и потребовала материального возмещения ущерба.
– И что же он тебе сделал? – спрашивала Жасмин, выражая свое недоумение. – Только из-за того, что пчела…
– Зачем вообще нас туда потащили? – защищалась Николь. – Учителю биологии так и хотелось, чтобы кого-то укусила пчела. Если бы у меня была аллергия на пчел, я могла бы вообще умереть.
Жасмин смеялась в ответ.
– Не надо было так нервно размахивать руками. Даже ребенок знает, что пчелы могут ужалить. Наверное, только дети богатых родителей этого не знают. У них же есть папочка, который сразу побежит в суд, если кто-то обидит их чадо.
Жасмин замечала, как она взрослеет рядом с Николь. И хотя Николь все еще верила в свою роль старшей сестры и подруги, они обе уже были победительницами – каждая в своей сфере. Иногда, сравнивая свое поведение с поведением Николь, Жасмин думала, что она была на ступеньку выше, правда, пока дело не доходило до конфликтов. А для Николь Жасмин так и оставалась загадкой. Не то чтобы Николь стремилась понять Жасмин, но она все чаще говорила:
– Жасмин, я тебя не понимаю. Нет, правда! Почему ты не даешь Сильване списать у тебя математику? Разве тебе не все равно?
Но Жасмин было не все равно: если бы учитель математики заметил, что Сильвана списала у Жасмин контрольную работу вплоть до ошибки в знаке перед числом, то тогда бы и Жасмин получила ноль баллов.
– Да какая тебе разница! – кричала Николь, делая вид, что никак не может этого понять. – И это с таким раскладом, как у тебя! Четырнадцать или пятнадцать баллов по математике – это же не так важно.
Как раз это было важно.
– И вообще, ты мелочная, несговорчивая и ограниченная! Ты это знаешь?
– А ты уж слишком щедра к моим оценкам, – отвечала Жасмин, повышая голос. – Ты никогда не знала математику настолько хорошо, чтобы кто-то захотел списать у тебя. И тебе это не нужно. Если ты провалишь экзамен на получение аттестата, твой папочка подаст жалобу в суд и обвинит в этом школу.
– Да ты просто завидуешь мне!
– Чему, Николь? Ну, скажи, чему именно?
Пожав плечами, Николь отвернулась и буркнула:
– Тебе бы не помешало выщипать брови.
Внешне Жасмин оставалась все еще маленькой сестренкой взрослой Николь. Волосы у Николь были длинные, ниже лопаток, в то время как рыжие пряди Жасмин казались настолько редкими, что она не решалась отпускать их ниже плеч. Лицо Николь в форме сердца не имело ни единого изъяна. Когда она смеялась, то казалось, что у нее больше зубов, чем у других людей. Это были не зубы, а ряд переливающихся жемчужин.
Жасмин, напротив, всегда имела проблемы с зубами, хотя постоянно следила за ними и старалась вовремя лечить. Ее нос украшали многочисленные веснушки, а верхняя часть рук была в два раза толще, чем у Николь, – сказались активные занятия плаванием, которые нарушили пропорции плеч и бедер. Как и предсказывала подруга, плечи стали намного больше, чем были раньше.
Фигура Николь, будь она в облегающих брюках, мини-юбке с топом выше пупка или в любой другой одежде, была просто праздником женственности и вызывала неизменный восторгу мужчин. Не было никакого сомнения, что близкая подруга Жасмин появилась на свет, чтобы дефилировать взад-вперед по красному ковру подиума. Жасмин была рождена явно не для этого.
Конечно, несправедливо списывать все это на счет отца, обремененного своими делами, десятками машин, отданных в кредит. К тому же он никак не одобрял ее дружбы с Николь, каждый раз с гордостью напоминая дочери о своем положении.
– Ну и что? – говорил он. – Машина Тиллеров тоже была как-то на моей площадке. И им так и не удалось ее выкупить.
Он ответил категорическим отказом, когда Жасмин сообщила ему незадолго до последних летних каникул перед сдачей выпускных экзаменов, что Николь пригласила ее на Средиземное море покататься на яхте ее отца. Яхта ждала их в гавани Пальма-де-Майорка с капитаном и полным обслуживанием.
– Чтобы эти люди тебя еще и содержали? Нет, я этого не допущу.
– Николь – моя лучшая подруга! – запальчиво кричала Жасмин, обидевшись на отца за то, что у нее нет возможности принять самостоятельное решение, в то время как твой жизненно важный шанс пролетает мимо.
– И кто же тебе оплатит дорогу? Думаешь, я работаю для того, чтобы ты просадила все деньги в Монте-Карло?
– Но у меня есть немного денег. Вам не придется тратиться на меня.
– А как ты собираешься расплачиваться в ресторанах, за экскурсии по городу, дискотеки, шмотки? Нет уж. За всю свою жизнь никто из нас не жил за чужой счет. И ты тоже не будешь. И уж точно не на подачки этих пройдох Тиллеров. Его машина была у меня на площадке. Такие, как они, живут только в долг. И в один прекрасный день все взлетит на воздух. И тогда придет конец и драгоценностям, и яхтам. Вот увидишь!
– Да ты просто завидуешь!
Целые выходные отец не разговаривал с ней. В следующую субботу он отдал ей билет на самолет в Барселону и зарезервировал гостиницу на три недели. Этот молчаливый жест уязвленной отцовской гордости тяжело было назвать подарком. Конечно, он мог позволить себе отправить свою дочь в путешествие, а потом за пивом в каком-то кабачке похвастаться этим. Жасмин понимала, что все это за счет жизненных проблем других людей. Денежная разница между тем, сколько отец выкладывал за машины, и суммой, за какую их у него потом выкупали, и составляла чистый навар. Или же он зарабатывал на том, что позже продавал машины подороже. А времена становились все тяжелее и тяжелее. Так, по крайней мере, было для бедных. Богатым же, конечно, жилось хорошо.
– Мы заберем тебя в Барселоне, – сразу же предложила Николь, когда они снова встретились в понедельник в интернате. – Тебе понравится там, я обещаю. Целых три недели – это же просто праздник!
На самом деле это было сущим адом.
Жасмин невольно вздрогнула. Папка с бумагами соскользнула с ее колен, и ей пришлось нагнуться, заглянув под стол, который отделял ее от какой-то молодой особы, сидевшей напротив с книгой в руке. Она оторвала глаза от книги и покосилась на Жасмин. Тем временем та собирала фотографии и распечатки из интернета между ног совсем незнакомого человека.
– Извините.
– Ничего страшного, – ответила девушка и подала ей лист.
Это была копия одной газетной статьи под названием «Неужели ограбление виллы Тиллеров фикция?». Как сообщалось в статье, полиция провела расследование, чтобы выяснить, насколько правдиво заявление господина Тиллера о том, что в его вилле у горы Турмберг в Карлсруе-Дурлах действительно похищены пять картин. И почему в тот вечер, когда произошло ограбление, у них была выключена сигнализация?
Кроме этой статьи трехлетней давности, никакой другой информации о Тиллерах в досье Рольфа не было. Возможно, имел место совершенно секретный судебный приказ о дальнейшем неразглашении подробностей этого дела. Как-то Вольфрам объяснял ей, что в некоторых случаях, когда дело касалось знаменитых людей, так и поступали, чтобы их имя не было публично опозорено. Прокурор и судья тайно между собой выносили приговор и наказание.
Если у обвиняемого не было никаких возражений, то дело закрывали. А такие, как Тиллер, из кожи вон лезли, только бы не допустить открытого разбирательства. Судимостью больше, судимостью меньше – Тиллеру было все равно. Он не собирался идти в политику. Жасмин спрятала бумаги в папку, решив посмотреть их позже, в более спокойной обстановке, когда воспоминания перестанут тревожить ее. Хорошо, что она не поехала на машине, иначе у нее не было бы ни малейшего шанса все обдумать. Пришлось бы следить за разметкой, дорожными знаками, светофорами, и ей было бы не до воспоминаний о яхте из вишневой доски, которая по стоимости не уступала новой четырехкомнатной квартире, и Карле Хайнце Тиллере, этом хвастуне и ворчуне.
Это была уже не первая встреча Жасмин с Тиллером, но до того дня она видела его только в деловом костюме, с галстуком и белым воротничком. В такой свободной обстановке, когда отец подруги появился в плавках, она видела его впервые. Он часто заигрывал с ней в присутствии матери Николь, и ей приходилось прятать от стыда глаза. Когда Жасмин поняла, что эта стройная загорелая женщина с пухлыми губами спит с капитаном, стыд пропал. В принципе, Карл Хайнц Тиллер был пьян двадцать четыре часа в сутки. Он не стеснялся лакать «Сангрию» прямо из-под крана в «Бальнеарио-6», хватать за грудь девушек из шоу «Мисс мокрая футболка» или быть в числе тех десяти, которые первыми приходят утром в столовую, чтобы бесплатно позавтракать. Вот так псевдобогач!
– Мой отец тоже был всего лишь продавцом подержанных автомобилей, – говорил он.
Его жена только хмурила брови, когда он ругал простых работяг, хлопал Жасмин по попке в бикини и сравнивал цены на пиво, колу и одну порцию больших креветок в разных пивных, чтобы потом выбрать ту, которая подешевле.
– Не обращай внимания на моих родителей, – старалась успокоить подругу Николь. – Они всегда такие во время отпуска.
Потом Карл Хайнц Тиллер подошел к Жасмин и сунул ей в лифчик бикини пачку купюр.
– Купи себе что-нибудь заводное. А то ты уж слишком серьезная.
Его жена, возможно, расценила это как оплату услуг, о которых Жасмин даже мысли не допускала.
Но дело было не только в этой навязчивости Тиллера, ничего, в принципе, не значившей. Больше всего ее раздражали молодые загорелые парни, которые толпами расхаживали по яхте: они загорали, пили пиво и с каким-то особым равнодушным профессионализмом флиртовали с Николь.
Время от времени вся эта пресытившаяся публика вдруг взрывалась диким смехом, сопровождавшимся поблескиванием глаз и облизыванием губ. Это продолжалось до тех пор, пока Николь, ее мать или появившиеся из ниоткуда жеребцы в узких плавках не начинали какую-нибудь любовную потасовку.
Сегодня Жасмин казалось, что тогда, возможно, будучи по-детски наивной, она что-то не так понимала. Ничего страшного в том, что эти красивые молодые люди так развлекались, не было. Просто она оказалась лишней на этом балу разврата. Ее здесь никто не замечал, никому не было до нее дела. За все время, проведенное на яхте, она не произнесла ничего, кроме «спасибо», «пока», «спасибо, достаточно».
Как-то один молодой человек, проходя мимо, схватил ее за грудь, взвесил и сказал:
– Маленькая, да удаленькая.
Защищаясь, она только пожала плечами, и этого хватило, чтобы он отстал от нее с недоуменной улыбкой на лице.
За эти три недели Николь отдалилась от подруги, а вырвавшаяся у той фраза: «Какая же ты зануда» – оскорбила Жасмин до глубины души. Если бы только она могла сбежать оттуда, то сделала бы это давно. Жасмин чувствовала себя как в ловушке: она зависела от Тиллеров, поскольку они пообещали подкинуть ее в Барселону на самолет. Через неделю все ее сбережения закончились.
Уже во второй раз папка съехала у нее с колен – на этот раз из-за резкого торможения поезда. Но Жасмин удалось придержать бумаги. За окном проплывали лес и вокзальная вывеска с надписью: «Данненвальде», и через несколько секунд поезд остановился.
На этой станции в вагон зашел всего один человек – молодой мужчина, который так тяжело дышал, будто ему пришлось бежать за поездом. На нем были потертые джинсы, в руках – дорожная сумка и костюм в чехле от Seisser & Cie. И то, и другое стоило в десять раз больше, чем весь багаж Жасмин. Вместо того чтобы пройти в вагон первого класса, он остановился возле купе на шесть человек с маленьким столиком посередине, где сидела Жасмин и другие пассажиры. Свою дорогую сумку он засунул в багажный отсек, быстро стащил с себя пропитанный потом льняной пиджак, скомкал его и бросил на сиденье у прохода напротив Жасмин. После этого он сразу достал мобильный телефон.
– Да, мама, это я, – говорил молодой человек, стараясь дышать ровно. – Нет, я сейчас в поезде. Мой рыдван снова испустил дух. Ничего не поделаешь. Да, я знаю… Я ценю… – Он посмотрел на часы. – Да… Нет…
Девушка, сидевшая возле окна по его сторону, на мгновение оторвалась от книги, которую она читала еще с Ораниснбурга.
На руке молодого человека красовались швейцарские часы Ulysse Nardin с якорем на циферблате и светящимся голубым ремешком, стоимость которых, по предположению Жасмин, приравнивалась к автомобилю среднего класса. Судя по его виду, у него поломалась машина – об этом свидетельствовали пятна машинного масла на руке, державшей телефон, кровоподтек на мизинце. Его предплечье было покрыто черными волосками.
Жасмин всегда считала себя счастливой в том плане, что она никогда ничего не имела против волосатых мужчин. Если женщина молода, как Жасмин, и у нее никого нет, то она непроизвольно оценивает каждого мужчину, прикидывая, подходит он ей или нет. В ее голове тут же появляются мысли, что, может, он слишком бесчувственный, чтобы сразу влюбиться, и готова ли она отбить такого у своей лучшей подруги.
Жасмин поймала на себе взгляд девушки, сидевшей у окна. Теперь, когда в их обществе появился мужчина, нужно было проверить наличие игроков. Незнакомка была изящна, стройна, черноволоса, с миндалевидными глазами. В своей двойке в розовую, голубую и светло-зеленую полоску и черныx брюках она выглядела весьма привлекательно. Самая настоящая королева электричек.
Это было вполне по-мужски – усесться между двух женщин, точнее, сесть на сторону более грациозной, той, которая слабее и женственнее. Очевидно, он сделал это инстинктивно, руководствуясь глубоко укоренившимися правилами поведения сильного пола. Мужчины ведь всегда на охоте.
– Нет, мама, – продолжал говорить молодой человек – С этим у меня все по-прежнему… Нет…
Поезд тронулся, и у Жасмин тоже зазвонил мобильник. На дисплее высветился номер ее матери. Она хотела проигнорировать звонок, но потом все-таки ответила:
– Алло, мама.
– Доченька, ты где? У тебя в офисе сказали, что ты уехала.
– Да, я еду на Балтийское море, у меня там дела.
– Да, но в офисе сказали, что…
– С кем ты говорила? С Петрой? Она сама ничего не знает. Я еду по личному поручению начальницы.
– Ты будешь работать в выходные? Что это такое? Ты вообще собираешься когда-нибудь отдыхать?
Жасмин было двадцать семь, она много работала и об отдыхе не мечтала.
– Мама, я действительно не знаю, – говорил в это время мужчина, сидевший напротив. – Да, этот поезд останавливается в каждой дыре. Нет, перестань… Я точно приеду туда вовремя, чтобы забрать свою дочь.
«Посмотрите на него, он уже разведен», – подумала Жасмин и спросила:
– А что такого срочного, мама?
В какой-то момент мужчина вдруг обнаружил на своих джинсах жирные пятна, которых только и не хватало для завершения их поношенного вида. Черная как смоль прядь волос выбилась из его нерасчесанной шевелюры, касаясь упрямой складки губ, свидетельствовавшей о том, что он не умел подавлять свои чувства. У него было слегка обветренное лицо и пронзительные черные глаза. Выхоленный сыночек богатеньких родителей.
– Не хочешь приехать в Карлсруе на эти выходные? – спросила мать у Жасмин. – Ты ведь знаешь, что у твоей тетки Цихори день рождения.
– Передавай ей привет, но я не могу, – терпеливо отвечала Жасмин. – У меня дела.
– Твой брат тоже отказался. С тех пор, как он познакомился с этой девкой…
Жасмин вздохнула.
– Мама, – сказала она тихо, перебив ее, – я отключаюсь. И на следующие выходные я тоже не смогу приехать: у меня дела.
– А тебе не кажется, что пора избавляться от твоего детского упрямства? Мы ведь тебя не выгоняли. Ты сама тогда приняла решение уехать в Берлин.
Жасмин убрала телефон от уха и опустила его. Было слышно, как мать что-то еще рассказывала, но она не слушала ее, наблюдая за проплывающими за окном цветущими лугами, голубыми озерами и зазеленевшими лесами. Бросив мимолетный взгляд на мужчину, сидевшего напротив, она заметила, что он смотрит на нее. Девушка у окна тоже заметила его заинтересованность Жасмин, какой бы кратковременной и незначительной она ни казалась, и провела рукой по своим темным волосам.
Жасмин снова приставила телефон к уху.
– Мама, нам действительно нужно заканчивать разговор. У меня батарейка села. Я тебе еще позвоню. – С этими словами она отключилась.
Девушка у окна ухмыльнулась и отвернулась к окну, вложив в закрытую книгу палец. Даже если женщины и соперничают из-за мужчин, у них всегда есть объединяющее начало – их матери.
– Ваша мать тоже называет любую незнакомку девкой? – неожиданно поинтересовалась Жасмин.
С недоумением посмотрев на нее, девушка чуть помедлила, а потом расплылась в жемчужной улыбке. Таким образом ей наконец удалось привлечь к себе внимание молодого человека. К тому времени он уже тоже закончил свой разговор с матерью.
– А что сказала бы ваша мать? – спросила Жасмин, обращаясь к новому попутчику.
– Моя мать управляет брачным агентством. Она зарабатывает на том, что мужчины интересуются женщинами. – Он с улыбкой посмотрел на обеих и поднял выпачканные в масле руки.
– Может, у кого-то из вас найдется салфетка?
Девушка у окна не заставила себя долго ждать, тут же изъявив желание быть ему полезной. Жасмин не сдвинулась с места.
– Благодарю, – сказал он, тщательно вытирая пальцы.
Его взгляд устремился на кондуктора, который вошел в вагон и крикнул: «Кто только что сел в поезд?» Чтобы достать бумажник, мужчина должен был встать и достать из багажного отсека свой скомканный пиджак. Тем временем королева электричек, не в силах отвести взгляд, уставилась на его спину, обтянутую оливковой футболкой. Она с интересом рассматривала его, как, впрочем, и Жасмин. Под мягким трикотажем явственно проступали крепкие мышцы спины и накачанный пресс хорошо натренированного спортсмена-любителя. Поскольку билет у него был до Ростока, то пассажир поинтересовался, когда туда прибывает поезд, и, прикинув время, посмотрел на часы. Но почему же он все-таки не пошел в первый класс?
Жасмин опустила взгляд и открыла лежавшую на коленях папку, которая слегка упиралась в столик. Правило номер один в инструкции по соблазнению мужчин звучало так: если тебе нравится мужчина, то пусти в ход один козырь и дальше делай что хочешь, только не проявляй свою заинтересованность его персоной. Тем более что этот мужчина с плоским животом был ей совершенно неинтересен уже потому, что для таких, как он, она всегда будет женщиной второго сорта.
– И что вы читаете? – через некоторое время полюбопытствовал он, обращаясь к девушке у окна.
Смутившись, та засмеялась.
– Да вот, купила на вокзале.
Это был какой-то роман в пестрой обложке.
– И что? Интересно?
– Нормально. Это любовный роман.
Жасмин попробовала сосредоточиться на досье Рольфа о концерне «Розеншток». Перед ней стояла куда более трудная задача, чем привлечь к разговору какого-то случайного попутчика, которого она никогда больше не увидит.
Концерн «Розеншток» был одним из крупнейших предприятий, в послевоенные годы обеспечивший работой всех жителей Люнебургера Хайде. Оказывается, по закону он не мог называться концерном, потому что всегда оставался обществом с ограниченной ответственностью. После падения Берлинской стены в Ростоке построили огромную фабрику.
Новые земли Германии привлекали своими рынками сбыта. Возможно, они получали материальную помощь от государства.
В начале девяностых делами «Розеншток» заведовала одна холдинговая компания, директором которой был старик Гюнтер Розеншток Они скупили всевозможные мелкие фирмы, владевшие стоянками, телефонной компанией, производством компьютерных комплектующих, и даже агентство по транспортировке строительных машин. Дело едва не дошло до покупки специальных конструкций для ремонта путей, которыми занимался Тиллер.
Жасмин оторвала глаза от папки с бумагами: девушка продолжала читать свой роман, а мужчина откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.
После краха на бирже, который случился около трех лет назад, концерн «Розеншток» постепенно начал распродавать мелкие предприятия и сосредоточил все усилия на основной продукции: кухонном оборудовании, кухонной мебели, бытовой технике – от дешевой до класса люкс. Рольф вложил даже брошюру, в которой была представлена модель «Болонья»: простые линии, классический белый в сочетании с теплым цветом ореха, встроенная плита, полностью соответствующая эргономическим требованиям.
Жасмин не могла не ухмыльнуться: даже в таких совершенных кухнях была кое-какая недоработка. Взять, например, дверные ручки, выполненные дизайнером на заказ: в местах их крепления к дверце собиралась грязь, и, если у тебя короткие ногти, вымыть их было весьма проблематично.
Поезд въехал в Мюрицкий национальный парк с его густыми лесами, непроходимыми болотами и кристально чистыми водоемами. Через несколько минут он сделает остановку в Варене – городе, где сливаются три голубых озера.
Девушка у окна захлопнула книгу и встала. В тот же момент джентльмен, сидевший у прохода, вскочил с места, чтобы пропустить ее, и помог ей вытащить сумку из багажного отсека, хотя сумка вовсе не была тяжелой и девушка запросто могла справиться с ней сама.
– Спасибо, – сказала она и повернулась к Жасмин: – Счастливого пути.
– Хороших выходных, – ответила Жасмин.
Королева электричек исчезла. Испачканный джентльмен сел на свое место. Поезд тронулся. Жасмин снова погрузилась в изучение бумаг.
– Извините.
Жасмин подняла глаза.
– Вы не могли бы присмотреть за моими вещами? Я хочу пойти купить кофе: пока в этот вагон что-то принесут поесть, мы будем уже в Ростоке.
– В этом вагоне никто ничего носить не будет, но в поезде есть закусочная, – объяснила Жасмин.
– Да? Понятно. Тогда, может, вам принести кофе или что-нибудь еще? – Его брови и вправду были цвета горького шоколада.
– Нет, спасибо.
– Ну как хотите. – Но вместо того чтобы встать, он нагнулся вперед. – Извините за любопытство, но в таких узких вагонах нельзя этого не заметить. Я задаю себе вопрос…
– Возможно, – любезно прервала его Жасмин, – если бы вы прошли в первый класс, то соблазн бы был меньше.
Он озадаченно усмехнулся.
– Знаете ли, эти помешанные на своих ноутбуках люди в первом классе раздражают меня. При каждом их телефонном звонке они зарабатывают миллионы. Вы мне не верите? Неужели и во втором классе попутчики не разговаривают между собой?
Жасмин дружелюбно улыбнулась.
– Вы что, пишете бестселлер и едете в вагоне с деревянными сиденьями из чисто утилитарного интереса?
Он очаровательно улыбнулся во весь рот.
– А у вас острый язычок, как я и думал. «Ты не должен потерять ее из виду», – сказал я себе, поэтому и сел напротив вас. Не очень-то приятно, когда на тебя нападают из-за угла.
На этот раз его слова озадачили Жасмин, и она улыбнулась, пытаясь скрыть свою растерянность.
– Ладно, – довольно произнес он. – Теперь я иду за кофе. Вы и вправду ничего не хотите?
Жасмин покачала головой, делая вид, что занята и он ее отвлекает. Молодой человек требовал от нее полного внимания к своей персоне, не ее личного, конечно, а просто внимания женщины. Похоже, его задело, когда она дала понять, что очень легко может обойтись и без него. Ее пульс участился: она не любила, если кто-то был остроумнее ее.
Когда он вернулся, Жасмин уже спрятала в сумку досье на Тиллеров и концерн «Розеншток» и смотрела в окно. Солнце как раз достигло наивысшей точки. Краем глаза она заметила, что он нагнулся и поднял лист, лежавший на полу под его сиденьем.
– Это ваше?
– Ах да, спасибо. – Наверное, этот лист выпал из папки, когда она соскользнула с ее колен. На нем была запечатлена конструкция для ремонта железнодорожных путей. Жасмин сложила лист пополам и спрятала в свою дорожную сумку.
– Извините меня, что не могу оставить вас в покое, – сказал молодой человек, снова пытаясь завести с ней беседу. – Я точно уверен, что где-то уже видел вас.
Вот так совпадение!
– Я не шучу. Мы на самом деле где-то встречались. И это было не так давно. Вполне понятно, что вы можете меня не помнить. Таких мужчин, как я, десятки. Но женщин с таким цветом волос… Какой потрясающий рыжий цвет! Это не просто рыжий… Как бы так выразиться? Это аристократический рыжий, нежный, как ветер в пустыне. Он напоминает мне одну актрису. Вот только не могу припомнить ее имя.
– Мия Фэрроу? – предположила Жасмин. – Помните эту маленькую чертовку из фильма по роману Агаты Кристи «Смерть на берегу Нила»? По крайней мере, моя мама всегда находила какое-то сходство. Может быть, поэтому вам кажется, что мы знакомы.
– Я ведь не говорил, что мы знакомы…
«Какой педант», – мелькнуло в голове Жасмин.
– Это было неделю назад возле Красной ратуши в Берлине, – продолжал мужчина. – Я видел вас со спины. Вы не подумайте, я не хочу показаться навязчивым, но цвет ваших волос заставил меня задуматься, светлое ли у вас лицо и есть ли веснушки. Я даже предположил, что у вас изумрудно-голубые глаза. – Он усмехнулся. – И вот теперь все сходится, даже веснушки… Замечательно. Кстати, из-за ваших веснушек я отказался от первого класса.
Жасмин уже начала думать, что имеет дело с каким-то болтливым сердцеедом. У нее внутри все сжалось, и она приготовилась к обороне. Главное правило в инструкции по соблазнению женщин гласит: никогда не говорите более пяти слов подряд, пока женщина не скажет более десяти. В принципе, придерживаться этого правила не так уж и сложно.
– Во всяком случае, – продолжал он, – этот день я не забуду никогда. Мой лучший друг собирался жениться. Но когда они вошли в загс, его невеста вдруг передумала выходить замуж и убежала. Как оказалось, у нее был кто-то другой.
– О! – воскликнула Жасмин. – Прямо как в фильме. Жаль, что меня там не было.
Мужчина откинулся на спинку сиденья и посмотрел на свои хоть и вымытые, но уставшие руки.
– Это был удар для моей матери.
– Для вашей матери?
Он снова посмотрел на нее.
– Как я уже говорил, она руководит брачным агентством. Большая часть ее клиентов – это менеджеры и прочие трудяги, не имеющие времени подыскивать себе подходящую партию.
– Но… – Жасмин прикусила нижнюю губу. Она уже собралась доказать ему, что Ксандра была недостойна Ахима и ни при каких обстоятельствах не годилась ему в жены.
Жасмин вздохнула, понимая, что вовремя остановилась.
– Да? – спросил он, проявляя интерес. – Что вы хотели сказать?
– Значит, это ваша мать свела их вместе и подтолкнула к свадьбе?
– Да, но еще с самого начала все шло как-то наперекосяк. Было много неточностей в сведениях о невесте, особенно в той части, которая касалась ее финансовой независимости. Когда я проверял ее кредитоспособность, выяснилось, что она – дочь торговца фруктами из Кройцберга. Но на тот момент она уже успела до безумства влюбить в себя моего друга. А потом эта девка… Извините… Это глупое создание убегает во время брачной церемонии. Вы можете мне объяснить, что творится в голове такой женщины?
– Может быть, деньги – это еще не все.
Молодой человек усмехнулся.
– Но ведь вы согласны, что нет ничего более привлекательного, чем деньги? Почему же тогда молоденькие девушки выходят замуж за старых хрычей?
Жасмин улыбнулась.
– Не из-за денег, а потому, что мужчины постарше умеют слушать.
– Вы имеете в виду, что пожилой муж может заменить отца?
– А вы считаете, что отцы умеют слушать? – Жасмин была искренне удивлена.
– Неужели ваш отец не слушает вас?
– А ваша мать? Она дает вам выговориться?
– Конечно. Я по убеждению маменькин сынок и уверен, что никто и ничто не может стать на пути между матерью и сыном. Ни одна женщина не способна на такое самопожертвование, как мать, ни одна не сможет так безоговорочно прощать его недостатки и превращать их в достоинства. А у меня недостатков хоть отбавляй.
Жасмин поняла всю иронию его слов и не стала расспрашивать о его ошибках.
– А вы… – оживленно продолжил он, – хотите заказать в Ростоке кухню «Розеншток»?
Жасмин отрицательно покачала головой.
– Нет, я снимаю квартиру, поэтому не собираюсь покупать кухню – это не стоит того.
– Значит, не для себя? Может, для гостиницы? Нет? Я так решил, поскольку вы пролистывали брошюру с кухнями и сказали, что едете туда по делу.
– Нет, на Балтийское море я еду в отпуск.
На его губах появилась ухмылка.
– Значит, вы соврали матери.
Жасмин предпочла промолчать.
– А чем вы вообще занимаетесь?
– Я… я журналистка, – неохотно ответила она.
– Вот как! Интересно… И для какой газеты вы пишете?
– Для разных.
Он нахмурил лоб.
– Не понимаю, что общего между кухнями и строительными машинами, точнее, между кухнями «Розеншток» и сооружениями для ремонта железнодорожных путей? Пожалуйста, простите меня за мою назойливость. По дороге в отпуск вы читали и о том, и о другом.
– Я просто интересуюсь, – ответила Жасмин, лихорадочно придумывая ответ. – В девяностых годах концерн «Розеншток» скупил несколько мелких предприятий, среди них была фирма, которая занималась продажей строительных машин.
– В самом деле? Вы подозреваете, что тут что-то нечисто?
– Что же тут может быть нечисто? – с серьезным видом спросила Жасмин.
Он поднял руки.
– Понятия не имею. В те годы меня не было в Германии.
«Странный ответ», – подумала Жасмин. Молодой человек заметил, что они подъезжают к Ростоку, и не стал развивать эту тему дальше. За окном тянулись автобаны, ветросиловые установки, то тут, то там появлялись признаки большого города.
