Текст книги "Соблазненная принцем"
Автор книги: Кристина Додд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 13
Первые признаки того, что происходит что-то очень нехорошее, Виктория почувствовала, когда возвращалась в свою комнату, отведя Мод и Эффи к их матери, чтобы та окинула критическим взглядом их бальные платья.
Миссис Джонсон платья одобрила, мистер Джонсон нахмурился, подергав себя за галстук, и Виктория ушла, оставив семейство со служанкой миссис Джонсон, которая должна была устранить последние мельчайшие недоделки в нарядах девушек.
Войдя в апартаменты, где проживала вместе с девочками, Виктория направилась к туалетному столику, на котором лежала небольшая кружевная наколка.
Наколка составляла важную часть ее костюма. Платье из темно-синего шелка, подаренного ей Джонсонами, было великолепно, но очень строгого покроя, и отделано идеально накрахмаленными белыми манжетами и воротничком. Но хотя в возрасте двадцати одного года она твердо знала, что ей суждено остаться в девицах, Виктория была хороша собой и надевала кружевную наколку, чтобы любому разохотившемуся джентльмену было ясно, что она не свободная женщина, а дуэнья. Она не вздохнула по этому поводу: так уж сложилась у нее жизнь.
Стоя перед зеркалом, она услышала какой-то шорох в гардеробной и, оглянувшись, увидела служанку с охапкой платьев в руках.
– Что ты здесь делаешь? – резко спросила Виктория.
Служанка вздрогнула.
– Я взяла платья, чтобы погладить.
Виктория узнала девушку. Это была Амайя, которая говорила по-английски. Та самая, которая сегодня уронила поднос с посудой.
– Но они уже выглажены.
– Нет, мисс Кардифф. Девушка, которая должна была их выгладить, очень ленивая. Она плохо выполнила работу. Я сделаю это сама. Вы будете довольны.
Виктория сама осматривала платья после того, как их погладили. Работа была выполнена не идеально, но и не так уж плохо.
– Мы учимся, – добавила Амайя, как будто это объясняло все.
Виктория сдалась:
– Ладно. Но будь очень внимательна. Некоторые платья стоят огромные деньги.
– Да, мисс. Я все сделаю наилучшим образом, – сказала Амайя, отступая к двери, потом выскочила в коридор, оставив дверь открытой.
Виктория посмотрела ей вслед. Что-то в поведении девушки показалось ей странным… Все платья в руках у служанки были темного цвета – коричневое, черное, темно-синее. Заглянув в гардеробную, она посмотрела на крючки.
Предчувствия не обманули ее. Для того чтобы погладить, служанка взяла только платья, принадлежащие ей, Виктории. Может, она их решила украсть?
Но зачем красть самые дешевые и самые простенькие платья? Какой в этом смысл?
Виктория вышла за дверь и последовала за служанкой.
Но в этот момент из родительских апартаментов с сияющими глазами выскочила, горя нетерпением, Мод.
– Вот она, мама. Идемте же скорее!
Разгадку тайны, если в этом была какая-то тайна, пришлось отложить.
Мод и Эффи торопливо пробирались к тому месту возле стены бального зала, где среди других дуэний сидела Виктория.
– Можете себе представить такое? Принц сегодня не появится на балу! – заявила Мод, сжимая в кулачках розовый бархат юбки.
Виктория отложила рукоделие.
– Не мни свое платье, дорогая.
Мод разжала кулаки и разгладила ладонями роскошную ткань.
– Если верить тому, что сказали девушки, с которыми я разговаривала, он не появлялся на балу большую часть лета, с тех самых пор, как произошел унизительный случай, подстроенный отвратительными мятежниками. От этих бандитов можно ждать самых мерзких выходок по отношению к благородному принцу!
– А я слышала, как некоторые говорили, что на самом деле никакой он не принц, а член семьи узурпаторов, – с тревогой сказала Эффи, которая была менее легкомысленной, чем старшая сестра.
– Это глупо. Он человек одинокий. Оставили бы его в покое, чтобы он мог пойти на бал, – сказала Мод, раскрасневшись от возмущения.
– Юные леди, – осторожно вмешалась Виктория, – здесь масса джентльменов, причем некоторые из них вполне красивы и, несомненно, вполне…
– Богаты! – закончила за нее Мод.
– Я хотела сказать, что некоторые из них, я уверена, вполне хорошие танцоры. Я предложила бы вам, вместо того чтобы беспокоиться о принце Сандре, постараться повеселиться здесь. Это наша последняя остановка перед возвращением в Англию, а там правила поведения гораздо строже, чем здесь. Особенно это касается тебя, Эффи, поскольку ты еще слишком молода, чтобы стать дебютанткой.
– Вы совершенно правы, мисс Кардифф, – сказала Эффи, атласное вечернее платье которой было скромного покроя, приличествующего девушке ее возраста, но изготовлено итальянскими швеями. – Мод может страдать из-за принца сколько хочет, а я сегодня хочу танцевать!
– Я тоже хочу танцевать! – сказала Мод.
– Не забудьте, пожалуйста, когда вас пригласят, познакомить джентльмена с родителями, а если они заняты, со мной. Мы и здесь постараемся соблюдать некоторое подобие правил приличия, – сказала Виктория, холодно окинув взглядом людей, собравшихся в бальном зале.
– Мисс Кардифф, папа был прав, – сказала Мод, покачав головой так, как это делал отец.
– В чем он был прав?
– Он говорит, что для такой красивой женщины вы на редкость нелегкомысленны и сумеете дать отставку кому угодно.
– Он нанимал меня на работу именно за это качество, – сдержанно сказала Виктория, не позволив себе обидеться.
Может быть, именно из-за этого мистер Лоренс сегодня сбежал, вместо того чтобы поговорить с ней? Из-за того, что она воплощает в себе качества строгой гувернантки и дуэньи?
Но думать об этом было глупо. Просто он не помнил ее. Как бы ни было больно сознавать это, те поцелуи для нее были важным моментом в жизни, тогда как для него не значили ничего и были одним из нескольких десятков подобных случаев.
Ну что ж, так оно, несомненно, и было на самом деле, а все прочие объяснения порождены исключительно ее тщеславием.
Виктория Кардифф не могла потворствовать тщеславию.
В общем-то все это не имело значения. Она окинула взглядом танцующих. Он был здесь. Мистер Лоренс кружился в вихре вальса с какой-то красивой леди. Если судить по выражению ее лица, она была на седьмом небе от счастья – да и было отчего, потому что, когда Рауль Лоренс отбрасывал назад свои длинные черные волосы, он был похож на романтического поэта.
Виктория поправила наколку и снова взялась за свое рукоделие. Она надеялась, что мистер Лоренс не подойдет к Мод или Эффи. Ведь ей тогда пришлось бы вмешаться. Она улыбнулась при мысли о такой возможности. Бальный зал отеля сверкал полированным деревом и позолотой. Шторы из ярко-красного бархата были украшены золотой бахромой.
На взгляд Виктории, убранство было вульгарным и крикливым. Но она знала, что европейцы отличаются склонностью к большей пышности и вкусы их более агрессивны, подтверждением чему служат обнаженные, абсолютно ничем не прикрытые статуи и нескромные наряды гостей. Она надеялась, что безвкусица в убранстве этого места – явление случайное и не отражает вкусов всей страны.
Однако чем дольше она наблюдала за собравшимися, тем большее удивление они у нее вызывали. Число джентльменов здесь вдвое превышало число дам, и хотя значительную их часть составляли весьма респектабельные женщины, остальные были не вполне респектабельными. Они слишком громко смеялись и слишком много пили. Время от времени Виктория видела, как приподнимался подол юбки и мелькала обтянутая шелковым чулком лодыжка. Открытые двери выходили на полутемную террасу, и Виктория заметила, как туда со смехом выскользнуло несколько парочек. Даже дуэньи сидели и сплетничали между собой вместо того, чтобы следить за своими подопечными, что, по ее мнению, было непростительным пренебрежением служебными обязанностями.
Виктория отложила рукоделие. Она уже жалела, что уговорила мистера Джонсона разрешить девочкам поучаствовать в этом невинном развлечении перед возвращением домой. Она боялась, что любое развлечение здесь может оказаться не таким уж невинным.
Если бы она не следила за ними так внимательно, то не заметила бы одетых в черное мужчин в масках, проскользнувших в толпу сквозь открытые двери. Сначала она подумала, что это, должно быть, слуги, которые готовят какой-то аттракцион, чтобы позабавить гостей. Но они вели себя агрессивно: расталкивали мужчин и нагло улыбались женщинам.
Виктория насторожилась и медленно поднялась со своего места.
Появилось еще несколько мужчин. Они вошли через те самые двери, сквозь которые входила в зал Виктория, где стояли застывшие по стойке «смирно» стражники. Она еще тогда подумала, что неразумно ставить их в таком месте, где каждый может видеть, что они вооружены пистолетами и холодным оружием. Теперь же она удивилась, что все они куда-то исчезли.
Одетые в темное мужчины начали двигаться по бальному залу против часовой стрелки, расталкивая гостей. Они врезались в толпу подобно ложкам, размешивающим суп. Люди, наталкиваясь друг на друга, возмущались, ворчали, потом начали паниковать.
Виктория поискала глазами своих подопечных и, захватив в целях самозащиты иголку из рукоделия, решительно направилась в сторону танцующих. Но ее моментально от них отрезали. Казалось, что мужчины целенаправленно стараются поймать именно ее, подталкивая к стене.
Послышался звон бьющейся посуды – это кто-то из слуг уронил серебряный поднос со стаканами. На визгливой ноте прервалась музыка. В зале медленно нарастала паника.
Виктория краем глаза увидела Мод. Та еще улыбалась, ничего не подозревая, а вот Эффи была напугана и мчалась к родителям. Мистер Джонсон одной рукой обнимал миссис Джонсон, а другую протягивал к Эффи и в то же время искал глазами Мод…
Но не Викторию – все его внимание было всегда сосредоточено на членах своей семьи. Так и должно быть.
Виктория споткнулась. Один из мужчин в маске помог ей удержаться на ногах, потом передал другому, а потом ее передали еще кому-то.
Мужчины теснили ее в сторону открытой двери, которая вела куда-то в глубину отеля. Куда ее направляют, она не знала, а знала лишь, что не хочет туда идти. Но людская масса гнала ее в этом направлении. Ее схватил еще какой-то человек, и она ткнула иголкой в его руку.
К ее удовлетворению, он вскрикнул, отдернул руку и толкнул Викторию в какой-то полутемный коридор.
Легкий ветерок пошевелил ее волосы, и она почувствовала свежий воздух.
Между ней и бальным залом грозно возвышался массивный мужчина. В зале вскрикнула какая-то женщина.
Подхватив руками юбки, Виктория побежала.
Глава 14
Тяжело дыша, Виктория добежала до большой, скудно освещенной комнаты и заглянула туда.
Кухня. Зачем ее загнали в эту подозрительно пустую кухню? И где повара, судомойки? Где слуги?
Выглянув в темный коридор, она не увидела ничего, но в темноте мог скрываться кто угодно. Заметив открытую дверь, она торопливо выбежала в маленький, обнесенный заборчиком огород и почувствовала ароматы розмарина, лаванды, тимьяна, базилика и шалфея. Здесь выращивались различные пряности.
Калитка была открыта. Виктория торопливо подбежала к ней и остановилась, прислушиваясь. Наконец она услышала где-то вдали крики мужчин и женский визг. Но здесь было тихо. Она осторожно выглянула за калитку.
Перед ней расстилалась широкая грязная дорога, окаймленная с обеих сторон полуразвалившимися лачугами. Для чего бы ни предназначались эти лачуги, ими явно не дорожили. Через четверть мили дорога заканчивалась каким-то высоким сельскохозяйственным строением. Виктория направилась к нему, все еще напрягая слух в надежде услышать какие-нибудь звуки.
От зловещей тишины у нее мороз пробегал по коже. Или это ее пугало ощущение, что за ней незаметно следят чьи-то глаза?
Дойдя до деревянной стены, Виктория приложила к ней руку и стала продвигаться вперед, пока не дошла до двери. Виктория осторожно толкнула ее, и та беззвучно открылась.
Заглянув внутрь, Виктория увидела возле дальней стены на крюке фонарь. При его тусклом свете она разглядела лошадей в стойлах и услышала мягкий звук лошадиного дыхания. Конюшня.
Но где же слуги? Хотя бы какой-нибудь младший конюх…
Виктория осторожно шагнула внутрь.
– Здесь есть кто-нибудь? – тихо спросила она.
Лошади навострили уши, но никто ей не ответил.
Виктория с облегчением вздохнула. Она в безопасности.
Если не считать того, что… чувство долга призывало ее вернуться в отель. Но нельзя возвращаться невооруженной. Надо посмотреть, не найдется ли здесь какого-нибудь оружия.
Она окинула взглядом стены, на которых был развешан всякий ручной инструмент.
Топор.
Слишком тяжелый.
Вилы.
Слишком длинные и громоздкие.
Железный крюк. Достаточно маленький, чтобы можно было спрятать его в складках юбки, но достаточно тяжелый, чтобы защититься от нападающего.
То, что надо.
На цыпочках подойдя к выбранному оружию, Виктория подняла руку, чтобы снять его со стены, но кто-то схватил ее за запястье и произнес:
– Не надо. Боюсь, это совсем не подойдет.
Виктория подняла голову и увидела человека в маске: в прорезях лишь блестели темные глаза.
Виктория собралась закричать, но ей на голову накинули мешок, затем подняли на руки и куда-то понесли. Потом Викторию забросили, словно мешок картофеля, на спину высокой лошади, похититель уселся в седло, и они поскакали в ночную тьму.
Мешок на голове Виктории был из тонкой ткани, что позволяло ей дышать и давало возможность почувствовать холод, когда они выехали из конюшни. Мешок закрывал ее до колен, но когда она попыталась проделать в нем отверстие, ткань оказалась достаточно прочной. Высокая лошадь шла гладким аллюром и быстро преодолевала расстояние. Они ехали через лес: Виктория ощущала запах сосновой хвои и суглинистой почвы.
Но зачем ей нужны все эти сведения? Об этой стране она знала лишь то, что в ней имеется отель и что в нем сейчас творится хаос. Этот человек, который схватил ее… Она проглотила ком, образовавшийся в горле от страха. Как ни абсурдно это звучит, но этот человек умышленно устроил ей западню… он хотел отрезать ее от остальной массы гостей, чтобы увезти ее… куда?.. и зачем?., чтобы изнасиловать? Убить? Подвергнуть пыткам?
Почувствовав сильный прилив крови к голове, Виктория попыталась приподняться. Лошадь замедлила аллюр и перешла на шаг.
Мужчина, кем бы он ни был, обхватив ее за талию, посадил вертикально перед собой, и лошадь снова пошла быстрее.
Голова у Виктории кружилась, но она удерживала равновесие.
– Что вы хотите? – спросила она.
Звук ее голоса был приглушенным, но она знала, что похититель слышал ее вопрос.
Он не ответил.
Виктория даже не вскрикнула. Пропади она пропадом эта ее английская сдержанность.
Лошадь стала взбираться по склону горы, и Виктория почувствовала, как животное напряглось. Стало холоднее, ветер в ветвях деревьев шумел, навевая тоску, но она так и не услышала человеческого голоса.
Они находились в какой-то глуши, вдали от цивилизации.
Спина у нее болела. Юбки развевались на ветру. Она ничего не видела. Ей было страшно. Как будто почувствовав это, ее похититель поддержал спину, но Виктория не позволила себе расслабиться.
Она была англичанкой. А англичанки не принимают помощи от похитителей.
Прошли еще полчаса, и они показались вечностью. Наконец Виктория услышала окликнувший их мужской голос.
Говорили по-морикадийски.
Она впервые вспомнила, что ее похититель говорил с ней по-английски.
Может, он англичанин?
Нет. Ни один англичанин не станет так позорно вести себя. Ни один англичанин, кроме…
Нет, это абсолютно невероятно.
Копыта лошади застучали о камень, и звук этот отозвался эхом.
Послышались голоса мужчин и женщин. Все они говорили по-морикадийски. Сквозь ткань Виктория увидела свет, и у нее учащенно забилось сердце.
Лошадь замедлила шаг. Всадник спешился, снял ее с лошади и понес внутрь здания. Миновав какую-то комнату, наполненную людьми, он поднялся по ступенькам лестницы и прошел вдоль чередующихся участков света и тьмы. Свернув в сторону, он как будто вошел в какую-то дверь. Сквозь ткань проник свет. Раздался женский голос, сказавший нечто такое, что заслужило его одобрительное ворчание.
И наконец – наконец-то! – он поставил Викторию на ноги и отступил в сторону.
Она возмущенно сорвала мешок со своей головы и быстро осмотрелась.
Она оказалась в убого обставленной спальне. В камине горел огонь. Здесь стояли деревянный стул и короткая софа. Кувшин с водой и таз. Поднос с едой и вином на маленьком столике.
Виктория быстро повернулась к тяжелой деревянной двери и увидела, что та закрывается. Она бросилась к двери, но, услышав звук поворачиваемого в замке ключа, поняла, что ее заперли.
Ей стало еще страшнее, когда она увидела разложенные на постели ее собственные платья.
Ее похитили.
Глава 15
Звук ключа, поворачиваемого в замке, разбудил Викторию от глубокого сна. Первое, что она увидела, – это яркое морикадийское солнце, бьющее в окно, и Рауль Лоренс, входивший в дверь ее тюрьмы.
Виктория села на короткой софе и, поморгав, сердито произнесла:
– Вы!
– Очень красноречиво, мисс Кардифф!
Он поклонился.
Она была вне себя от возмущения.
– Должна признаться, что на какое-то мгновение я заподозрила вас, но потом подумала, что ни один англичанин не осмелится похитить женщину.
– Вы ошибаетесь по двум пунктам.
– По двум?
Она, должно быть, еще не проснулась, потому что не имела ни малейшего понятия, что он имеет в виду.
– Англичане ничем не отличаются от других людей, тем более, когда речь идет о возможности получения такого красивого и драгоценного приза, как вы. – Рауль прошелся по комнате, развязывая на ходу галстук. – К тому же я не англичанин. Я морикадиец. Морикадийский принц. И вы об этом по глупости рассказали в гостиничном номере своего работодателя. Я наследник морикадийского трона.
– Откуда вы знаете, что я это сказала? Значит, вы похитили меня из-за того, что я сказала, что вы принц?
– Да.
– Значит, из-за этого девушка уронила посуду? – спросила Виктория.
– Да.
– И взяла мою одежду?
Она захватила не только одежду, но и нижнее белье, которое Виктория обнаружила аккуратно сложенным в ящике комода.
Рауль бросил галстук на пол.
– Я подумал, что вам могут потребоваться все эти женские причиндалы.
– И вы организовали все это, потому что полагаете, будто кому-то совсем не безразлично, что вы являетесь наследником морикадийского трона?
Схватив Викторию за предплечья, Рауль наклонился над ней.
– Я сделал все, что в моих силах, чтобы скрыть правду от тиранов, которые подвергнут меня пыткам, убьют меня, а потом привяжут мое бездыханное тело к моим же лошадям, чтобы те таскали мой труп по улицам Тонагры. Я же не хочу упустить шанс освободить свой народ от угнетения из-за того, что одна англичанка, которая может испортить все мои планы, не умеет держать язык за зубами.
Ушам своим не веря, Виктория сердито уставилась на Рауля.
У него было серьезное выражение лица, зеленые глаза сверкали, а то, как он держал ее, напомнило те мгновения на балконе в доме Гримсборо, когда ей показалось, что он может сбросить ее вниз.
Что он за человек? Она едва его знала – но в данный момент он ее пугал.
Приподняв подбородок, она отчетливо произнесла:
– Власти заподозрят вас в организации беспорядков прошлой ночью.
– Вот в этом вы ошибаетесь. – Он расслабился, но не отпустил ее. – Я был на вечеринке. Разве меня не видели? Я танцевал с бельгийской наследницей, когда началась заварушка. Меня вытолкнули из комнаты, и я побежал, как и многие другие мужчины и женщины. Проплутав часа два в темноте, я вернулся в бальный зал и предложил свою помощь в поимке мятежников. Меня сразу поправили: это были не мятежники, а всего лишь молодые иностранцы, сыгравшие грубую шутку. Я помогал допрашивать слуг и вздрагивал при каждом громком звуке. Потом я извинился и сказал Жан-Пьеру де Гиньяру, что намерен поохотиться недельку, улыбнулся и поехал домой.
– Но… это не вся правда!
– Однако никто другой не выглядит таким ни в чем не повинным и таким трусоватым, как я.
Он предусмотрел все. Буквально все! Этот мужчина был умен и опасен, и ей не следовало забывать об этом.
– Что вы имели в виду, назвав меня «красивым и драгоценным призом»? – спросила она.
Почему изо всех глупых вопросов, которые она могла задать, именно этот слетел с ее языка?
Ей показалось, что она услышала, как он скрипнул зубами.
– Вы красивы. И вы это знаете.
– У меня самая заурядная внешность, – поправила она его. – И я уже достигла возраста старой девы.
Он фыркнул.
– Вы приближаетесь к возрасту, когда перестаете быть наивной дурочкой. Вы женщина, причем чертовски красивая. Какой-нибудь мужчина, если бы у него были подобные намерения, мог бы предложить вас средиземноморским пиратам и продать за кругленькую сумму. Полагаю, вы все еще девственница?
У нее вспыхнуло лицо.
– Мистер… Лоренс!
– Значит, девственница. Да, за кругленькую сумму. Или мог бы оставить вас в качестве своей игрушки и попытался бы приручить.
– Я не какая-нибудь дикая кошка! – воскликнула Виктория.
– Откуда вам знать? Ведь вы только что признались, что вы девственница?
– Уверяю вас, ни в чем подобном я не признавалась.
– Значит, вы не девственница?
Он усмехнулся, наблюдая, как она с трудом подбирает ответ.
Наконец она решилась:
– Девственница я или нет – не ваше дело.
– Дорогая моя мисс Кардифф, я хотел бы, чтобы это стало моим делом. – Улыбка исчезла с его лица. – Но, к сожалению, в данный момент у меня нет для вас времени. Я планирую переворот в моей стране.
– В таком случае верните меня в Тонагру.
– И что вы там будете делать, мисс Кардифф? Отправитесь прямиком в полицию? А вы знаете, что они с вами сделают? Они станут вас допрашивать.
– Я не скажу им ничего.
Рауль расхохотался.
– Не скажу, – настойчиво повторила она. – Клянусь! А моему слову можно верить, потому что в отличие от вас, мистер Лоренс, я горжусь своим английским происхождением.
– Ваше слово ничего не стоит, – сказал он и, не дав ей ничего сказать, легонько тряхнул ее. – И не потому, что вы лгунья, а потому, что де Гиньяры заберут вас в королевский дворец, посадят в самую глубокую подземную тюрьму, будут допрашивать, подвергать пыткам и насиловать, чтобы получить всю информацию, которая вам известна или которая, как вам кажется, вам известна обо мне, моем происхождении, моем местонахождении, моем состоянии, моих соотечественниках… и вот когда вы будете умолять их убить вас, они это сделают.