Текст книги "Как переспать с кинозвездой"

Автор книги: Кристин Хармел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Кроме того, даже если я отважусь увлечься Бранноном, он вряд ли ответит на мои чувства взаимностью. Этот парень – самый популярный актер Голливуда, а я – заурядная журналистка и к тому же страшная зануда. Несовместимость полная!

Ясно: нельзя думать о знаменитости, нельзя верить в искренность его слов. А еще у меня есть бойфренд, которому я никогда не смогу изменить.

Тяжело вздохнув, я склонилась над клавиатурой. Бабник или нет, Коул Браннон меня обворожил. Уверена, и в статье он получится страшно милым.

Черновой вариант текста действительно был готов в половине седьмого. Писать о Бранноне – одно удовольствие: его слова органично выстраивались в историю жизни. Звезды чаще всего не так обходительны, а Коул на вопросы отвечал подробно – из него, в отличие от других, слова клещами вытягивать не приходилось. Выключая компьютер, я была очень довольна тем, что получилось.

Я подняла трубку, чтобы позвонить Тому, но тут же положила ее на базу. Он сказал: целый день будет дома и ждет меня не раньше десяти. Лучше приду в семь и сделаю ему сюрприз. Вдруг сегодня ночью мы решим все наши проблемы?

В конце концов, неожиданное возвращение домой вполне в духе Джинджер или Мэри-Энн. (Наверное, абсурдно сравнивать себя с героинями «Острова Гиллигана», которых так любит Том… Но я старалась об этом не думать.)

Выключив настольную лампу, я вышла из кабинета и нажала кнопку лифта, радуясь, что все складывается просто отлично. Сделаю любимому сюрприз: приду пораньше и вытащу его в ресторан. Похоже, выходные складываются не так уж и плохо. Можно поближе пообщаться с бойфрендом, можно подольше поспать, а на работу вернуться завтра после обеда – как раз успею выверить факты и отредактировать.

К черту Коула Браннона – сегодня ночью мне будет очень хорошо.

Спустившись в метро, я проехала на маршруте «Пи» до Восьмой улицы, прошла пешком несколько кварталов до Второй авеню и, открывая дверь квартиры, весело напевала. Всю дорогу только о Томе и думала. Вероятно, поэтому прохожие так странно на меня смотрели: молодая девушка что-то бормочет себе под нос, а в глазах – страсть.

На Сент-Маркс-плейс я заботливо прихватила бутылку своего любимого мерло, уже представляя, как сложится вечер. Выпьем по паре бокалов, а потом отправимся к «Мэри-Энн» – не к девушке из сериала, а в отличное мексиканское кафе на нашей улице, куда мы частенько ходили, когда только начали встречаться. Вспомним старые добрые времена, будем болтать, смеяться, закажем по коктейлю и одно буррито на двоих, а потом десерт: ванильное мороженое и пончики, пока живот не заболит. Дома все тоже будет как раньше: вино, долгие беседы и любовь. Уверена, нас ждет незабываемая ночь!

В квартире было темно, лишь из-под двери спальни выбивалась тонкая полоска света. Там играла музыка, и я догадалась: Том снова заснул. Это на грани фантастики: он спит по восемнадцать часов в день! Неудивительно, что работа над романом идет черепашьим шагом!

Впрочем, сегодня мне это только на руку. Стараясь не шуметь, я оставила на кухонном столе вино и свои распечатки и улыбнулась, представив, что сейчас сделаю. После работы я всегда такая нервная и взбудораженная. Может, если неслышно пробраться в спальню, разбудить его поцелуем и юркнуть под одеяло, мы займемся любовью еще до того, как откроем вино и отправимся в ресторан? Сегодня все будет иначе, все изменится.

Стараясь двигаться неслышно, я поставила рядом с бутылкой два высоких бокала и, вздохнув, отрегулировала бретельки «Вандербра», чтобы немного поднять свою маленькую грудь. В таком бюстгальтере даже у меня появляется заманчивая ложбинка. Да здравствует «Вандербра», мое секретное оружие в соблазнении Тома!

Коул Браннон внезапно стал таким же чужим и далеким, каким был до нашей встречи. В самом деле, зачем нужна кинозвезда, если есть шикарный бойфренд?

Я вышла из кухни и на мгновение застыла у двери в спальню, глупо улыбаясь своим мыслям. Музыка такая громкая! Только мужчины способны спать под оглушительный аккомпанемент!.. Нажав на ручку, я представила, как здорово будет прижаться к Тому. Диск нужно поменять: кто же занимается любовью под «Рожденного в США»? Еще один глубокий вдох, и можно поворачивать прохладный металлический шарик.

– Милый, Клэр пришла! – негромко объявила я, открыв дверь, и хотела добавить: «Соскучился?», но от представшей моим глазам сцены получилось что-то нечленораздельное.

Как я и предполагала, Том был в постели, однако я вовсе не ожидала увидеть там же обнаженную брюнетку с распущенными волосами.

– Что за черт? – стараясь перекричать музыку, заорала я.

Том побагровел и разинул рот от удивления. Красотка смотрела на меня блестящими от возбуждения глазами.

– Что она здесь делает? – завизжала девица, густо краснея под толстым слоем макияжа.

Несмотря на шок и голос Брюса Спрингстина, на максимальной громкости льющийся из стерео-установки – моей, между прочим, – я отметила: ее большая грудь (наверняка силиконовая) до сих пор вздымается.

Я пыталась что-то сказать, но мысли испуганно разбегались; я чувствовала, как безвольно раскрывается рот, а поделать ничего не могла.

– Ты же обещал, что она придет поздно! – захныкала брюнетка и, повернувшись лицом к Тому, зло ткнула в меня пальчиком.

Не сказав ни слова, я выключила музыку, и в спальне воцарилась тишина. Бесстыдница даже не отстранилась.

– Ну? – потребовала девица, снова обжигая меня ненавидящим взглядом.

– Ну, э-э… – не зная, на кого смотреть, лепетал Том.

Неловкая пауза затянулась, а он с каждой секундой становился все краснее и краснее.

Девица показалась мне смутно знакомой, и, всмотревшись в ее лицо, я мысленно перенеслась на корпоративную рождественскую вечеринку, которую Маргарет Уэдерборн устроила в своем огромном пентхаусе. Несмотря на протесты, я привела с собой Тома и, помню, обрадовалась, увидев, как он оживленно болтает с незнакомой пышнотелой красоткой, вместо того чтобы с мрачным видом стоять в углу. Ни подозрения, ни тем более ревности не появилось. Я почему-то решила: это чья-то подруга, жена или сестра, которой на вечеринке так же одиноко, как Тому.

Почти уверена, это она и есть. В моей постели. С моим бойфрендом. Без одежды.

– Закончила пораньше и пришла, – прервала я затянувшуюся паузу, удивляясь своему ровному, совершенно спокойному голосу. Потребовалось все самообладание, чтобы не броситься на кровать и не убить обоих. – А ты, черт возьми, кто такая?

Вместо ответа брюнетка обернулась к Тому. Темно-каштановые, возмутительной гладкости и красоты волосы шелковым дождем падали на узкие, сильно загорелые плечи. Почему любовницы всегда смуглые? Разве это необходимое условие, чтобы спать с чужим другом или мужем?

– Ты сказал, она вернется не раньше десяти! – не унималась разъяренная девица.

– Сюрприз! – пробормотала я, в немом оцепенении глядя, как она сползает с Тома.

Мой бойфренд быстро прикрылся простыней, а я чуть не подавилась поднявшейся по пищеводу желчью. Вспорхнув с кровати, красотка стала одеваться, а в моей больной голове появилась тысяча вопросов. Но уже в следующую секунду все они утонули в мутных волнах шока и отвращения. Я и понятия не имела, что делать и как реагировать.

– И как долго это продолжается? – спросила я.

Высокая, намного выше меня, брюнетка нагнулась, чтобы застегнуть туфли. «Маноло Бланик, – рассеянно отметила я. – Эта девка носит туфли за пятьсот долларов и спит с Томом!» Не знаю, почему меня это так задело.

Том на мой вопрос никак не отреагировал, щеки у него стали цвета томатного соуса.

– С декабря, – ответила девица, прошмыгнув к двери.

– С декабря!.. – прохрипела я, глядя на бой-френда, который тут же опустил глаза.

– Черт, только время зря потратила! – пробормотала любовница.

Придерживая дверь, она нагнулась поправить левую туфлю, затем свирепо взглянула сначала на Тома, который, судя по виду, мечтал затеряться среди простыней, потом на меня.

– Все собирался тебя бросить, – с удивительным спокойствием, глядя прямо в глаза, сказала нахалка. – Выходит, врал как сивый мерин… Зато в койке он просто супер!

Отвернувшись, девица больше не удостоила нас взглядом.

Незнакомка ушла, на прощание хлопнув дверью, а я так и стояла, не в силах вымолвить ни слова. «В койке он просто супер»… «В койке он просто супер»… Черт побери, в последнее время мне не дано было об этом судить!

С минуту я апатично смотрела в сторону входной двери, за которой она исчезла, потом медленно повернулась к Тому. Он до сих пор лежал среди подушек, приехавших со мной из Джорджии, и прикрывался смятыми шелковыми простынями. На лице, внезапно показавшемся отвратительным и уродливым, – страх, вина и предчувствие чего-то дурного. Ничто на свете не могло подготовить меня к тому, что, вернувшись домой, я найду любимого в объятиях другой женщины. Другой женщины с грудью за десять тысяч, туфлями за пять сотен и шелковистыми каштановыми волосами, блестящими не хуже, чем в рекламе шампуня.

– Том… – начала я.

Слова улетели в гулкую пустоту – продолжения не нашлось. С одной стороны, хотелось убить изменника, с другой – разреветься и убежать.

Бешено колотилось сердце; казалось, я слышу, как двигается по сосудам кровь. Интересно, он тоже слышит этот звук?

– Клэр, я могу все объяснить, – пролепетал мой бойфренд.

Боже, он так жалок, даже смеяться хочется!.. Схватив трусы-«боксеры», оказавшиеся справа от кровати, он неловко спрятал их под простыню.

– Не трудись, – ледяным голосом отозвалась я. И как мне удается сдерживать гнев? – Твои объяснения меня не интересуют.

– Но послушай, – попробовал он возразить. Откинув одеяло, потянулся за мятыми джинсами, которые валялись на полу. – Это ничего не значит. Просто ты всегда занята, и я…

Наглец осекся, наверняка подавленный моим испепеляющим взглядом. «Чушь!» – говорил каждый мускул моего лица. Его поймали на месте преступления, а он пытается переложить вину на меня.

Внезапно я почувствовала непонятное спокойствие, похожее на оцепенение, и улыбнулась. Бедный Том снова прикрылся простынями: похоже, моя улыбка пугала его больше, чем гнев.

– Сейчас я уйду, – медленно и четко произнесла я, ощущая, как переворачивается желудок. Вокруг сердца образовался ледяной кулак, с каждой секундой сжимавший его все сильнее. – А когда вернусь, хочу, чтобы духу твоего здесь не было. И барахло собери, каждую мелочь!

– Клэр, ты принимаешь все слишком близко к сердцу! – заволновался Том.

И внезапно до меня дошло: он беспокоится вовсе не за наши отношения. Просто я была единственной идиоткой на земле, которая кормила его и давала бесплатную крышу над головой, а он все испортил. Боже, какая дура, не замечала, что под носом творится! Мечтала о стабильных отношениях и целый год содержала его, свято веря, что он меня любит и просто переживает творческий кризис.

– Хочу, чтобы ты убрался.

Слова прозвучали тихо и совершенно спокойно: простая констатация факта.

Ничего в жизни я не желала так сильно, как этого. Последний взгляд на Тома: жалкое убитое лицо неудачника, тощая волосатая грудь, карие глаза, пустые и тусклые. Я ненавидела его. В тот момент я действительно его ненавидела. Из последних сил борясь с дурнотой, я повернулась и без единого слова пошла к двери. Нужно взять сумочку, ключи и бутылку мерло, которую мы должны были выпить вместе. Так, чуть не забыла штопор!.. Спиной чувствуя буравящий взгляд Тома, я ушла, захлопнув за собой дверь. Не знаю, чего в телячьих глазах было больше: мольбы или ненависти, но у меня мороз прошел по коже.

И лишь оказавшись на улице, я дала волю слезам.

КАК ПИТЬ ТЕКИЛУ

Я понятия не имела, куда иду. По лицу бежали горючие соленые ручьи. Ноги сами несли меня в метро: на север по Второй авеню, затем на запад по Восьмой. Эскалатор совсем пустой – неудивительно, сегодня ведь суббота. В полном одиночестве дожидаясь поезда, я открыла мерло. С пробкой сражалась, совершенно не думая о том, что со стороны выгляжу, мягко говоря, странно. Хотя кого это волнует? На станции ни души, значит, никто меня не остановит.

«Хлоп!» – и бутылка наконец открылась. Запрокинув голову, я сделала большой глоток и вымыла изо рта остатки желчи. Ну и картинка! Можно сказать, новый образ алкоголика: хорошо одетая девушка пьет вино за семнадцать долларов! Вот только любоваться некому…

Присев на грязную скамью, я выпила еще и глубоко вздохнула. Черт, ну зачем? Легкие тотчас же наполнились тяжелым ароматом метрополитена: машинным маслом, гнилью, мочой.

Заметка на полях: в метро нельзя дышать полной грудью.

Пришлось утопить эту вонь в следующей порции вина.

– Ну как можно быть такой дурой? – громко спросила я, подбадривая себя мерло.

В ответ – тишина. Вино уже ударило в голову. Вокруг ни души, значит, нет смысла говорить вполголоса.

– Как можно быть такой дурой? – закричала я.

На этот раз мне ответило собственное эхо, отраженное холодной сталью подземных рельсов.

Через несколько секунд на станцию спустился какой-то тип в костюме, посмотрел на меня как на полоумную и прошел мимо. Мои крики он наверняка слышал. Чтобы подтвердить его подозрения, я сделала еще глоток. Красная со смородиновым запахом жидкость скользнула в горло и огненной лавой обожгла пустой желудок.

Подняв голову, я перехватила взгляд незнакомца.

Я захохотала, прекрасно понимая, как выгляжу со стороны.

Казалось, поезда не было целую вечность, но вот он прибыл, и мужчина демонстративно сел в другой вагон. Я шагнула к открывшейся прямо передо мной двери и опустилась на жесткое пластиковое сиденье. Боже, какое холодное! Двери захлопнулись, и я стала смотреть на молодого человека, сидевшего напротив. На вид ему чуть за тридцать (ровесник Тома, черт возьми!), а главное, он один. Уловив терпкий аромат одеколона, я поняла, что красавчик недавно побрился.

Наверное, на свидание едет, девушка заждалась. Интересно, она в курсе, что все мужчины – гнусные обманщики? Надо ее предупредить. Кто-то должен сказать глупышке, чтобы не доверяла своему воздыхателю.

Не сводя глаз с попутчика, я пригубила красненькое: пара глотков для поднятия боевого духа просто необходима. Глаза у мальчика стали совсем круглые, а мне захотелось истерически захохотать. В аккуратной черной юбке и розовом топе я была меньше всего похожа на девушку, которая пьет в метро.

«Да, солнышко, жизнь полна неожиданностей. Так что не верь глазам своим».

На «Сорок девятой улице» (чисто машинально – это моя остановка) я вышла из метро и несколько минут стояла у входа, жадно вдыхая свежий воздух. Ощущение такое, будто попала в царство невидимок: по выходным в центре почти не бываю, поэтому странно видеть Бродвей пустым. На неделе здесь суматошно и людно.

Все, бутылке пора в урну. Вина в ней почти не осталось, да и пить уже надоело. Я владела собой достаточно, чтобы понимать: пьянством проблему не решить. Никогда к этому способу не прибегала, но сейчас у меня не было выбора. Домой идти нельзя: там Том, еще одной встречи с ним я просто не вынесу. Ненавижу его всем сердцем и так же сильно люблю. Не подозревала, что эти чувства можно испытывать одновременно.

– Уэнди, – пробормотала я, неожиданно вспомнив, что могу ей позвонить.

Она скажет, что делать… Или, стоп, вдруг начнет подкалывать: «Я же тебе говорила…» Может, начнет, а может, и нет. Она моя лучшая подруга. К друзьям именно в такие моменты и обращаются, верно? Никогда не думала, что со мной такое произойдет.

Судорожно роясь в сумке, я наткнулась на статью, которую всего несколько часов назад написала о Коуле Бранноне. Помешанный на сексе бабник, он тоже меня обманул! Прикинулся пай-мальчиком, хотя спит с Иваной Донателли, а по всей вероятности, и с Кайли Дейн, несмотря на бурные протесты. Негодяй, как и все остальные.

Заметка на полях: все мужчины – подонки, мерзкие лживые подонки.

А вот и сотовый, наконец-то! Дрожащими пальцами я вытащила его из сумки и, чтобы немного успокоиться, прислонилась к стене гастронома Катценберга, совсем рядом с выходящим на Сорок девятую улицу крыльцом. Глубокий вдох, и можно набирать номер Уэнди, только не спеша, аккуратно, чтобы ничего не напутать.

Один гудок… Два… Три… Четыре… Включился автоответчик. Неужели ее нет дома? Черт! Моя подруга – последний человек в Америке, у которого нет мобильного. Иначе с ней никак не свяжешься.

«Это Уэнди! – бодро объявил автоответчик. – Оставьте сообщение, и я позвоню вам, как только вернусь». Машина пискнула, и я приготовилась говорить.

– Уэнди, ты дома? Уэнди?

Боже, да у меня язык заплетается! Логика подсказывала, что в этом нет ничего сверхъестественного, учитывая целую бутылку вина, выпитую за полчаса на пустой желудок.

– Ты была права. Ну, насчет Тома… Перезвони мне, пожалуйста, ладно? Очень прошу. Нам нужно поговорить. Только обязательно перезвони! На сотовый… На домашний не надо, еще на этого мерзавца нарвешься!

Я лепетала в трубку что-то нечленораздельное, по сто раз повторяя каждое слово, когда услышала Гудки. Гадкий бездушный автоответчик, разве он не знает: мне нужно с кем-то поговорить?! Я смотрела на телефон, будто он мог сказать, где Уэнди. Сообразив, что ничего нового не узнаю, я ткнула красную кнопку и, швырнув мобильный в сумку, прижалась лбом к холодному окну магазина.

Только успокаивалась – тут же видела Тома в объятиях пышногрудой брюнетки с рождественского праздника.

– Нет!

Качая головой, я открыла глаза. Не буду об этом думать, у меня нервы не выдержат!

Внезапно я поняла, что делать: пойду в «Метро» – так называется бар, куда мы с Уэнди частенько заходим после работы на «счастливый час». Рядом с ним и состоялось скандальное дефиле на высоких каблуках. С тех пор прошла целая вечность, вряд ли владельцы кафе меня помнят.

По крайней мере, посижу в знакомом месте. Это сейчас жизненно необходимо. Еще нужен стакан холодной воды и освежающий душ. Но, едва протрезвев, начну думать о бойфренде, а сегодня мне такие мысли совершенно противопоказаны. Не желаю его вспоминать, и плакать тоже не хочу. Бороться со слезами проще всего спиртным, а в «Метро» его хоть отбавляй.

Отойдя от стекла, я решительно двинулась в сторону Бродвея.

Бар оказался полупустым, когда я, покачиваясь, подошла к нему. Ни разу его таким не видела. Пожалуй, ничего удивительного: мы с Уэнди бывали здесь только в «счастливый час», когда посетителей столько, что дышать можно лишь на Восьмой авеню, ярким расплывчатым пятном маячащей за дверью из тонированного стекла.

Стоя у входа, я нерешительно оглядывала бар. За столиком в углу молодая парочка: обнялись и смотрят друг другу в глаза. Фи-и! В противоположном углу две женщины за тридцать болтают и смеются, потягивая мартини. В глубине кафе – бильярдный стол, за которым играет пара лет по пятьдесят, а у стойки – парень в черной рубашке и надвинутой на глаза бейсболке. Так, мне тоже туда нужно, только от мальчика подальше. Прекрасно понимаю, какое впечатление произвожу: одинокая девушка, к девяти вечера успевшая напиться, усаживается за барную стойку. Мечта для тех, кто хочет весело провести время! Но если какой-нибудь смельчак попробует со мной флиртовать, без предупреждения двину ему в челюсть.

Отличная идея, даже самой понравилось! Я мысленно прокрутила все этапы: он угощает меня ужином, дарит подарки, переселяется ко мне и изменяет. Вывод: вмазав ему при первой же встрече, я сэкономлю кучу времени и нервов.

Жаль, с Томом так не сделала!

Увидев меня, бармен недоуменно поднял брови и подошел поближе, а его широкоплечий дружок в черной рубашке взглянул из клубящихся в другом конце помещения теней. Беззвучно зарычав, я послала ему телепатическое послание (проще простого, когда ты под газом):

«Даже не думай об этом, если хочешь уйти отсюда живым и здоровым. У меня хороший хук справа».

– Мне как обычно!

Так держать, главное, побольше уверенности!

Официант непонимающе покачал головой, и я захихикала. Это прикол: пусть думает, что перед ним девочка «со стажем»!

– «Корону», – любезно пояснила я, – и порцию текилы.

Если хочу напиться, вернее, стать еще пьянее, это как раз то, что нужно.

– Могу я взглянуть на ваше удостоверение личности? – с подозрением спросил бармен.

Черт подери, все за шестнадцатилетнюю принимают! Заколебали! Порывшись в сумке, я нашла кошелек и торжествующе положила его на стол. Еще целая минута ушла на то, чтобы достать удостоверение из пластикового кармашка.

– Ага! – воскликнула я, когда все наконец получилось, и, прищурившись, прочитала имя на бэджике. – Вот, Джей, возьми!

В голосе столько фальшивого энтузиазма!

Мельком взглянув, бармен вернул удостоверение и скорчил странную гримасу. Не то чтобы у меня были силы разбираться. Может, странным этот тип кажется просто потому, что мужчина? Мужчины все странные.

– Хорошо, – кивнул бармен.

Он отошел к холодильнику у дальнего конца стойки и достал «Корону». Затем шепнул что-то парню в бейсболке, который снова обернулся и взглянул на меня из клубящихся теней. Пришлось прорычать еще одно телепатическое послание: «Что смотришь? Никогда не видел пьяную девушку?»

– Ваши напитки, – минутой позже объявил Джей, ставя передо мной «Корону», а затем из-за стойки появился невысокий стакан и бутылка «Хосе Куэрво».

– Ах, Хосе, дружочек, – пробормотала я, вызвав у него еще один удивленный взгляд.

Наполнив стакан густой золотистой жидкостью, бармен взял с блюда два кружка лайма: один нанизал на горлышко «Короны», другой протянул мне.

– Вот, – проговорил он, в фальшивом тосте поднимая стакан с содовой. – Ваше здоровье!

Залпом выпив текилу, я откусила сразу полломтика, но кислоту вкусовые рецепторы почему-то не уловили.

После четырех «Корон», двух порций текилы и нескольких визитов в туалет я едва могла открыть глаза, зато о Томе не вспоминала. Думала только о том, что пить дальше. Закончить хотелось «Короной» или текилой, или «Короной» и текилой вместе. Проблема не ахти какая, но меня она почему-то мучила. Напрягая зрение, я пыталась прочесть названия на выстроившихся на полке бутылках – идея, учитывая мой алкогольный ступор, безнадежная.

Внезапно Джей поставил передо мной высокий стакан со льдом и какой-то прозрачной жидкостью.

– Напиток от джентльмена, – объявил он и подмигнул.

Или мне показалось, что подмигнул, в таком состоянии трудно утверждать что-либо наверняка. Затуманенными от алкоголя глазами я апатично смотрела на бокал. Что это? Водка? Джин? Пригляделась повнимательнее, понюхала… Вода!

– Что? – пролепетала я вслед удаляющемуся бармену.

Напиток от джентльмена? Какого джентльмена? Разве это слово – не вышедший из употребления оксюморон? Джентльмен должен быть благородным. А разве мужчины благородны? Они разбивают сердца! Прикидываются галантными и воспитанными, а на самом деле только и мечтают, что залезть девушке под юбку. Я посмотрела на барную стойку: молодого человека в черной рубашке и надвинутой на глаза бейсболке уже не было. Надо же, ушел, а я и не заметила… Так кто прислал напиток? Неужели бармен спятил? Или это я обезумела?

– Уже второй раз за день, – прогудел на ухо бархатный голос.

От страха и неожиданности я чуть не упала с табурета. Сильная рука очень вовремя схватила меня за шиворот.

– Что «уже второй раз за день»? – раздраженно переспросила я, поворачивая табурет так, чтобы увидеть, кто стоит за спиной.

После такого количества спиртного держать равновесие практически невозможно, и я снова слетела бы на пол, если бы не молниеносная реакция и твердая рука незнакомца.

– Уже второй раз за день ты сидишь в двух шагах от меня и не замечаешь, – прогудел он. – Я ведь и обидеться могу!

Наконец табурет повернулся на сто восемьдесят градусов, и, прищурившись, я разглядела парня, совсем недавно бывшего у противоположного конца стойки, того самого, что смотрел на меня из тени. Что за ерунду он мелет? Такой новый способ знакомиться?

Очевидно, я давно не выходила в люди, потому что привыкла к более вызывающему «Почему такая красивая девушка одна?», широко использовавшемуся в девяностые и на заре нового тысячелетия. Вероятно, все сильно изменилось, пока я была с Томом.

А парнишка вполне симпатичный, хотя и слегка расплывчатый – в черной рубашке, камуфляжных брюках и бейсболке, козырек которой скрывает большую часть лица. Но ведь все мужчины – подонки, мерзкие лживые подонки. Может, стоит ему врезать?

Стоп, где-то я его видела. Точно видела! Осенило не сразу, я тупо щурилась, но кусочки головоломки никак не хотели складываться. Когда получилось, сквозь землю была готова провалиться. Боже, стыд-то какой!

Всего в нескольких сантиметрах от меня в знакомой до боли бейсболке с символикой «Ред соке» – Коул Браннон. Кинозвезда. Вежливая, обходительная, лишенная недостатков кинозвезда. Помешанная на сексе, лживая кинозвезда.

Актер улыбался, явно ожидая продолжения беседы. О, его глаза! Однажды они уже чуть было не увлекли меня в сияющий голубой водоворот, но другого раза не будет. Чтобы не поддаться соблазну, я зажмурилась, а в ушах эхом звучали слова Уэнди: «Он помешан на сексе».

– А где Ивана?

Сейчас поставлю его на место: «Игра окончена, мистер! Знаю, что вы за птица».

– Как? – заглядывая в глаза, переспросил Коул. На красивом лице читалось замешательство. – Ивана? Мой пресс-секретарь?

Прикидывается, будто ничего не знает, ну надо же, скромник! Можно подумать, я не в курсе!

– Ты прекрасно понимаешь, о ком речь!

– Ивана, мой пресс-секретарь? – Коул озадаченно посмотрел на меня и рассмеялся. – Знаешь, Клэр, она ведь не обязана повсюду меня сопровождать. Иногда отпускают на волю без компаньонки.

Я попыталась скорчить гримасу, однако не смогла и глаза закатить: голова тут же закружилась, я неловко покачнулась, и Браннону пришлось снова меня спасать.

– Опа! Кажется, кто-то немного перебрал, – тихо произнес он, продолжая придерживать меня за спину.

Что ж, весьма приятно! Но только потому, что иначе точно упаду с табурета. Почему у барных табуреток нет спинок?

– Чур, не я!

– Нет, конечно нет. – Коул изо всех сил старался скрыть улыбку. Придерживая меня за спину, он придвинул соседний табурет. – Значит, так ты обычно проводишь субботние вечера?

Далеко не сразу до меня дошло, что он издевается.

– Разумеется, нет, – чопорно проговорила я. – А ты именно так? Что ты делаешь в моем баре?

Действительно, как он здесь оказался? Почему из всех заведений Манхэттена Браннон выбрал «Метро», в котором я по совпадению решила напиться с горя?

– Тоже не так, – смеясь, ответил Коул.

В его голосе прозвучали жалость и сострадание. Пришлось смутиться.

– К тому же не думал, что это твой бар.

Я скривилась, абсолютно уверенная, что меня дразнят.

– Джей Кэш, – Браннон кивнул на бармена, – мой приятель по колледжу. Когда бываю в Нью-Йорке, всегда к нему захожу.

Поймав мой взгляд, бармен помахал с другого конца стойки, а Коул задумчиво на меня посмотрел.

– Теперь твоя очередь.

– В смысле? – сварливо спросила я, успев позабыть, о чем речь.

– Твоя очередь рассказывать, почему сегодня вечером ты напиваешься здесь в гордом одиночестве. Даже если это твой бар!

Его лицо было в каких-то сантиметрах от меня, и, присмотревшись, я заметила в синих глазах теплые золотые крапинки. Вот здорово!

– Я не напиваюсь, – вырвалось у меня.

– Да уж, оно и видно… Трезва как стеклышко! Вот. – Он протянул стакан воды.

Упираться не было сил, и я сделала большой глоток. Очень даже вкусно и гораздо приятней, чем текила.

– Хочешь поговорить? – мягко спросил Коул.

Я жадно пила воду, поэтому ответила не сразу. Он осторожно забрал у меня опустевший стакан и поставил на стойку. Я зажмурилась: мысли о Коуле так и лезли в голову, и мне хотелось от них спрятаться. Набравшись смелости, разлепила глаза и посмотрела на него. На красивом лице – дружеское сочувствие, которое я столько раз видела в кино.

– Сегодня, вернувшись из редакции, – медленно начала я, зная, что непослушный язык склеивает слова в комок, – застала своего бой-френда в постели. С другой женщиной.

Перед глазами появилась четкая, как на бесценном для Тома телевизоре с плоским экраном, картинка: пышногрудая брюнетка качается в его объятиях. Прямо кадр из порнофильма, такое в его любимом сериале не показывают; даже если Мэри-Энн занимается сексом с Гиллиганом, это обычно остается за кадром. Из груди вырвался полустон-полувсхлип.

– О боже! – пробормотал Коул. Сильная рука стала бережно поглаживать меня по спине. Надо же, как приятно! – Клэр, мне очень жаль…

Пожав плечами, я с трудом сдержала непрошеные слезы.

– Можно было догадаться, – всхлипывала я. По щеке потекла одинокая слезинка. – Вот идиотка!

– Не говори так.

Склонившись надо мной, Браннон обнял меня за плечи. В ушах зазвучали слова Уэнди: «Он помешан на сексе». Неужели собирается в койку затащить?

Я попыталась было вырваться, а потом передумала. Зачем? По крайней мере, с табурета не свалюсь. Лучше довериться сильным, надежным рукам.

– Не называй себя идиоткой, Клэр, – продолжал Коул. – Это твой бойфренд дурак, раз изменил такой девушке…

Голос звучал глухо и расстроенно, но сквозившая в нем жалость открыла мою затаенную боль.

– Жил за мой счет, в моей квартире и не спал со мной. – Я размазывала по лицу слезы. – Говорил, что пишет роман, а сам целыми днями валялся в постели и относился ко мне как к ничтожеству. Не пойму, как раньше не замечала…

Бог знает что я несла, наверное, бессмыслицу. Черт! Я пришла в «Метро» забыть Тома, а не рассказывать о нем! Хотя выговориться тоже неплохо, особенно человеку, который строго не судит и умеет слушать.

Коул прижал меня к себе, и я всхлипывала, уткнувшись в его плечо. Как здорово, когда тебя обнимают!.. Сильные, надежные руки бережно поглаживали по спине. Я забыла, что нельзя смешивать личную жизнь с работой, забыла о Томе, забыла, что Коул Браннон помешан на сексе, забыла, что он кумир миллионов и завтра не вспомнит, как меня зовут. В тот момент он был просто другом, который в трудную минуту оказался рядом и готов меня выслушать.

Наконец я отстранилась и попыталась сесть прямо. Меня сильно мутило, перед глазами расплывались яркие круги.

– Коул? – тихо позвала я.

Черт, стойка и бутылки кружатся… Когда они начали вертеться?

– Да? – наклонясь ко мне, с тревогой спросил он.

– Меня тошнит…

В следующую секунду меня вырвало. Прямо на пол. И на кроссовки Коула Браннона. Упс!

– Прости… – сгорая со стыда, прохрипела я. Это последнее, что я помню до того, как потеряла сознание.