Текст книги "Храм Миллионов Лет"

Автор книги: Кристиан Жак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

22

Незадолго до рассвета жрец Бакен вышел из своего служебного жилища, принял омовение, и поскольку был одним из несущих священную воду, то направился к священному озеру, над которым летали десятки ласточек, возвещая о рождении дня. Большое озеро, в которое спускались по каменным лестницам, расположенным по четырем сторонам, было наполнено водой Нуна – неистощимого океана силы, откуда появились все формы жизни. Бакен набрал из него немного драгоценной жидкости, которую используют для многочисленных ритуалов очищения в закрытом храме.

– Ты помнишь меня, Бакен?

Жрец повернул голову в сторону человека, обратившегося к нему, одетого как простой «храмовый служитель».

– Рамзес…

– Когда ты был моим учителем в армии, мы по очереди одерживали верх в поединках.

Бакен склонился.

– Мое прошлое исчезло, Великий Царь, сегодня я принадлежу Карнаку.

Бывший смотритель конюшен, искусный наездник с некрасивым квадратным лицом, хриплым голосом и неприятной внешностью, он, казалось, полностью растворился в своей новой жизни.

– Разве Карнак не принадлежит царю?

– Кто утверждает обратное?

– Мне жаль тревожить твое спокойствие, Бакен, но я должен знать, враг ты мне или друг.

– Зачем мне быть противником фараона?

– Верховный жрец Амона противится мне, ты знаешь об этом?

– Ссоры между высокопоставленными…

– Не прячься за пустыми словами, Бакен. В этой стране нет места для двух хозяев.

Бывший смотритель, казалось, растерялся.

– Я только достиг первых ступеней и я…

– Если ты мой друг, Бакен, ты должен также быть моим союзником в битве, которую я веду.

– Каким образом?

– Этот храм должен быть опорой справедливости, как все остальные храмы Египта. Если бы это было не так, что бы ты сделал?

– То же, что я делал, когда дрессировал лошадей. Я задушил бы виновных!

– Это помощь, о которой я тебя прошу. Предоставь мне доказательства того, что никто здесь не предает закона Маат.

Рамзес удалился, идя вдоль священного озера так же, как ходили другие служители, приходившие набрать воды.

Бакен не мог принять немедленное решение. Карнак стал его домом, миром, в котором он хотел бы жить. Но разве воля фараона не была священна?

В Фивах сирийский торговец Райя приобрел три прекрасные лавки в центре города. Повара знатных семей приходили сюда покупать мясо высокого качества, их хозяйки выбирали азиатские кувшины тонкой работы.

После окончания траура снова настало деловое оживление. Вежливый, пользующийся прекрасной репутацией Райя мог рассчитывать на постоянных клиентов, все более и более многочисленных. Также он неустанно хвалил своих работников и повышал их жалование, а они, в свою очередь, не прекращали хвалить сирийца.

После ухода брадобрея, подровнявшего его острую бородку, Райя склонился над счетами. Он плохо переносил летнюю жару и еще хуже неудачу, которую он потерпел, подослав молодого грека похитить документы первоочередной важности из кабинета Рамзеса. По правде говоря, неудача ожидаемая; Райя рассчитывал скорее проверить меры предосторожности, предпринятые Рамзесом и Серраманной. К несчастью, они оказались действенными. Получить необходимую информацию было нелегко, хотя подкуп все еще оставался эффективным оружием.

Сириец приложил ухо к двери. Никакого шума в прихожей, никто не шпионил за ним. Из предосторожности он поднялся на табурет и приник глазом к крошечному отверстию, проделанному в перегородке.

Успокоенный, он зашел на склад, где хранились алебастровые вазы, привезенные из союзной Египту Южной Сирии. Здешние красавицы были от них без ума, Райя предлагал их лишь с глазу на глаз.

Он поискал ту, что была отмечена очень маленькой красной точкой на горле. Внутри находилась деревянная табличка с указанием характеристики предмета: высота, ширина верхней, средней и нижней частей, размеры, стоимость.

Это послание, которое Райи предстояло расшифровать.

Сообщение его хеттских друзей было кратким: бороться против Рамзеса, поддерживать Шенара.

– Прекрасная вещь, – заметил Шенар, проводя ласкающей рукой по поверхности вазы, которую ему предложил Райя, в присутствии клиентки, не решавшейся набивать цену, оспаривая покупку у старшего брата Рамзеса.

– Это произведение старого мастера, ревниво оберегавшего свои секреты.

– Я предлагаю тебе за нее пять молочных коров прекрасной породы, кровать из эбенового дерева, двадцать пар сандалий и бронзовое зеркало.

Райя склонился.

– Вы щедры, господин. Не окажете ли мне честь приложить свою печать к моему отчету?

Купец пригласил Шенара пройти в заднюю часть лавки. Там они могли бы поговорить в тайне от чужих ушей.

– У меня прекрасные новости: наши иноземные друзья весьма ценят ваше решение и решили помочь вам.

– Их условия?

– Ни условий, ни ограничений.

– Вы мне рассказываете сказку?

– Мы обговорим все позднее. Сейчас речь идет о соглашении в принципе, расценивайте его как большую победу. Поздравляю вас, господин, мне кажется, что я говорю с будущим хозяином страны, даже если путь к власти будет долог.

Мир дрогнул под ногами у Шенара. Этот тайный союз с хеттами был эффективен и опасен, как смертельный яд, именно его должен употребить он, чтобы уничтожить Рамзеса, не навредив себе и не ослабив Египет. Ему потребуется все его умение эквилибриста, чтобы балансировать над пропастью.

– Каким будет ваше следующее сообщение? – спросил Райя.

– Передайте мою признательность и укажите, что я без отдыха работаю… как советник по иностранным делам.

Удивление отразилось на лице сирийца.

– Вы получили эту должность!

– Под строгим наблюдением.

– Мои друзья и я рассчитывали, что вы сможете использовать ее.

– Пусть твои друзья не колеблются вводить отряды на самые слабые союзные земли, пусть они подкупят князей и племена, которые Египет считает своими, и распустят множество неверных слухов.

– Какого порядка?

– Огромные территориальные завоевания, присоединение всей Сирии, захват ливийских портов, падение духа египетских солдат, находящихся за границей… Нужно заставить Рамзеса потерять хладнокровие.

– Позвольте мне смиренно одобрить вашу стратегию.

– У меня много идей, Райя. Выбрав меня в друзья, твои друзья не ошиблись.

– Осмелюсь предположить, что мои скромные советы не были бесполезны.

– К моему официальному окладу должен быть добавлен мешок нубийского золота.

Шенар вышел через черный ход, его статус не позволял ему слишком долго разговаривать с купцом, даже если его страсть к экзотическим вазам была всем известна.

Нужно ли рассказывать дипломату Аше об этом тайном союзе с хеттским врагом? Нет, это было бы ошибкой. Шенар счел, что предпочтительней как можно дольше скрывать количество своих союзников, так он сможет лучше маневрировать и скрыть возможные недостатки.

В приятной тени смоковницы царица Туйа писала хронику правления Сети. Она вспоминала о высоких деяниях благословенного времени, в течение которого Египет процветал в мирном благоденствии. Каждое слово, каждый жест мужа запечатлелся в ее памяти, она делила с ним на равных надежды, заботы и тяжкие муки, она хранила воспоминания о близости, когда души их соединялись. Пока Сети был жив, эта хрупкая женщина поддерживала и надежно оберегала его жизнь и силу.

Когда вошел Рамзес, Туйа ощутила в нем невероятную мощь покойного царя. В существе молодого фараона не было ни одного изъяна, свойственного обычным людям, он был высечен из единого блока подобно обелиску и, казалось, мог противостоять любой буре. К этой видимой неуязвимости добавлялась еще и сила молодости.

Рамзес поцеловал руки матери и сел справа от нее.

– Ты пишешь целыми днями.

– И даже ночами порой. Разве ты простишь меня, если я забуду хоть одну деталь? У тебя озабоченный вид.

Туйа всегда быстро разгадывала его.

– Верховный жрец Амона бросает вызов царской власти.

– Сети предвидел это. Рано или поздно этот конфликт был неизбежен.

– Как бы он поступил?

– Ты не знаешь этого? Есть лишь один выход.

– Нефертари говорит то же.

– Она царица Египта, Рамзес, и, как всякая царица, хранительница Закона.

– Ты не будешь призывать меня к умеренности?

– Когда нужно сохранить единство страны, умеренность больше неуместна.

– Отставка верховного жреца Амона вызовет много возмущений.

– Кто правит, сын мой, ты или он?

23

Ослы пересекли ограду владений Карнака, повинуясь самому старому и седому, знавшему каждую песчинку дороги, ведущей от цеха ткани к храму, за ним весь навьюченный караван шел степенным и ровным шагом.

Поставка была велика, Бакена привлекли, чтобы принять ее на склад. Каждый кусок льняной ткани, предназначенный для шитья ритуальных одежд, получал номер, указанный в книге записей, с указанием источника и качества.

– Прекрасный товар, – отметил сотоварищ Бакена, маленький тщедушный человек. – Ты здесь новичок?

– Я здесь несколько месяцев.

– Тебе нравится жизнь в Карнаке?

– Это то, чего я хотел.

– Чем ты занимаешься за пределами храма?

– Мое прошлое забыто, я попросил, чтобы меня приняли на постоянную службу.

– Я время от времени работаю по два месяца здесь, на складах, возвращаюсь в город, работаю служащим в надзоре за паромами. Это не утомительно… Здесь же работа не прекращается!

– Почему же ты этим занимаешься?

– Мне это подходит. Я займусь тканями высшего качества, ты – всеми остальными.

Как только ослов разгрузили, смотрители склада начали осторожно класть отрезы льна на возвышение, покрытое куском ткани. Бакен осматривал их и записывал на деревянной дощечке, не забывая о дате поставки. Ему показалось, что его помощник работал мало и проводил большую часть своего времени, глядя вокруг, как будто боялся, что за ним шпионят.

– Я хочу пить, – сказал он, – а ты?

– С удовольствием.

Служитель тщедушного вида ушел. Как только он оставил свою табличку на спине старого осла, Бакен бросил на нее взгляд.

На ней было всего несколько строчек иероглифических знаков самого фантастического вида, не имевших ничего общего с поставкой льна высшего качества.

Когда служитель вернулся с бурдюком свежей воды, Бакен уже снова принялся за работу.

– Выпей, она хороша… Заставлять нас работать на такой жаре бесчеловечно.

– Ослы не жалуются.

– А ты шутник!

– Ты скоро закончишь?

– Какое там! Потом нужно проследить за размещением в нужные складские помещения.

– А что мы сделаем с табличками?

– Ты мне отдашь свою, а я передам ее вместе с моей в отдел записей.

– Он далеко от складов?

– Не слишком, но, тем не менее, надо немного пройти пешком.

– Давай разделим работу, я отнесу таблички.

– Нет, нет! В отделе записей тебя не знают.

– Это будет возможностью представиться.

– У них свои привычки, и они не любят их менять.

– Разве рутина не вредна?

– Спасибо тебе за предложение, но я схожу сам.

Помощник Бакена казался взволнованным и встал так, чтобы тот не видел написанного.

– У тебя судорога, друг?

– Нет, я чувствую себя хорошо.

– Избавь меня от сомнений: ты умеешь писать?

Задетый за живое, служитель обернулся к Бакену.

– Что за вопрос?

– Я видел твою табличку, на осле.

– Ты очень любопытен…

– По меньшей мере. Если ты хочешь, я сделаю правильные записи, если нет, то твою табличку не примут и у тебя появятся враги.

– Не делай вид, что не понимаешь, Бакен.

– Что я должен понимать?

– Ай, достаточно! Ты тоже хочешь ухватить кусок… Это естественно, но не теряй времени.

– Объяснись.

Тщедушный служитель приблизил свое лицо к Бакену и тихо сказал:

– Этот храм богат, очень богат, а мы… мы вертимся. Несколько кусков прекрасного льна не обездолят Карнак, а мы, продав их хорошему клиенту, провернем хорошую сделку. Понял?

– Отдел записей знает о твоих делишках?

– Лишь один писец и два смотрителя. Раз куски льна не записаны, они не существуют, и мы можем ими распоряжаться совершенно спокойно.

– Ты не боишься, что тебя поймают?

– Будь спокоен.

– Высшие чиновники…

– У высших чиновников свои заботы. Кто тебе сказал, что они не закрывают глаза? Так, какой процент ты хочешь?

– Ну… самый лучший.

– А ты жадный! Мы будем хорошей командой. Через несколько лет у нас будет неплохое состояние и нам не надо будет работать здесь. Закончим эту поставку?

Бакен согласно кивнул головой.

Нефертари положила голову на плечо Рамзеса. Солнце вставало, заливая их спальню несущим жизнь утренним светом. Оба они чтили это ежедневное чудо, эту постоянную победу света над мраком. Совершением ритуала царская чета приобщалась к путешествию Ладьи Ра в подземных глубинах и к битве божественного экипажа с гигантским змеем, пытавшимся разрушить мир.

– Мне нужно, чтобы магия твоей силы поддержала меня, Нефертари. Этот день обещает быть трудным.

– Твоя мать разделяет мое мнение?

– Мне кажется, что вы сговорились.

– Наши взгляды совпадают, – признала она с улыбкой.

– Ваши доводы убедили меня. Сегодня я отстраню от дел верховного жреца Амона.

– Почему ты ждал?

– Мне нужны были доказательства плохого управления его служб.

– Так ты получил их?

– Бакен, мой военный наставник, стал служителем и обнаружил незаконную торговлю кусками льна, в которой замешаны многие служащие Карнака. Или верховный жрец сам в этом замешан, или он больше не контролирует своих служащих. В любом случае он больше недостоин быть главой своих чиновников.

– Этот Бакен, он серьезный человек?

– Он молод, но Карнак стал всей его жизнью. Открытие этой кражи погрузило его в настоящее отчаяние. Он считал, что не имеет права молчать, но мне пришлось вытягивать из него слова, чтобы узнать всю правду. Бакен не доносчик и не пылает честолюбием.

– Когда ты увидишь верховного жреца?

– Сегодня утром. Столкновение будет тяжелым, он будет уходить от ответственности и кричать о несправедливости.

– Чего ты опасаешься?

– Что он парализует экономическую жизнь храма и, по меньшей мере, расстроит поставки продовольствия. Такова цена, которую придется заплатить, чтобы избежать попытки развала страны.

Серьезность Рамзеса произвела на Нефертари впечатление. Он был не тираном, жаждущим избавиться от стесняющего его соперника, но фараоном, сознающим необходимость сохранности единства Обеих Земель несмотря ни на какой риск.

– Я хочу сделать признание, – мечтательно сказала она.

– Ты провела в Карнаке свое собственное расследование?

– Ничего подобного.

– Значит, моя мать сделала это и решила сообщить результаты через тебя.

– Тоже нет.

– Это признание касается моей встречи с верховным жрецом?

– Нет, но, возможно, оно немаловажно для развития государства.

– Ты заставишь меня томиться?

– Еще несколько месяцев… Я беременна.

Рамзес нежно обнял Нефертари, стремясь защитить ее дарованной ему божественной силой.

– Я требую, чтобы лучшие врачи царства занимались тобой постоянно.

– Не беспокойся.

– Как я могу? Я надеюсь, что наш ребенок будет красивым и сильным, но твоя жизнь и здоровье важнее всего.

– Я буду окружена заботой.

– Могу ли я приказать тебе работать теперь поменьше?

– Разве ты потерпишь ленивую царицу?

Рамзес пребывал в нетерпении. Опоздание верховного жреца Амона было уже оскорбительным. Какое извинение придумает жрец, чтобы оправдать свое отсутствие? Если бы он знал о разоблачении Бакена, то, несомненно, пытался бы расстроить служебное расследование, уничтожив доказательства, и удалить виновных и свидетелей при помощи поручений. Эти попытки тянуть время обернулись бы против него.

Когда солнце приблизилось к зениту, четвертый жрец Амона попросил о приеме. Царь тут же принял его.

– Где первый служитель и верховный жрец Амона?

– Он только что скончался, Великий Царь.

24

По приказу фараона был созван совет. В него входили второй, третий и четвертый жрецы Амона в Карнаке, верховные жрецы и верховные жрицы главных святилищ Египта. Не хватало лишь вызванных верховных жрецов храмов Дендеры и Атрибиса, первый был слишком стар, чтобы путешествовать, второй задержался в своем жилище в Дельте из-за болезни. Вместо них прибыли два представителя, наделенные всеми полномочиями.

Эти мужчины и женщины зрелого возраста, совершавшие ритуалы от имени царя в почитаемых святилищах, собрались в одном из залов храма Тутмоса III, носящего имя «Тот, чей памятник сияет подобно свету». Здесь провозглашали верховных жрецов Амона, когда они принимали свои обязанности.

– Мне нужно поговорить с вами, – объявил Рамзес, – чтобы выбрать нового главу религиозного чиновничества Карнака.

Многие согласно склонили головы. Новый фараон не был столь импульсивен, как об этом говорили.

– Разве нет у второго жреца права на эту должность? – спросил верховный жрец Мемфиса.

– Я не считаю старшинство достаточным поводом.

– Могу ли предостеречь Великого Царя от неправильного решения? – вмешался третий жрец Амона. – В светских областях, безусловно, возможно доверить ответственные должности новым людям, но это было бы ошибкой в том, что касается управления Карнаком. Главное – это опыт и почтенность.

– Поговорим об этой почтенности! Вам известно, что существует успешная спекуляция высокосортными льняными тканями, источник которой находится за стенами самого Карнака?

После слов царя воцарилось тревожное молчание.

– Ответственные были арестованы и приговорены к работам в ткацких мастерских. Никогда больше они не будут допущены в храм, даже на незначительные должности.

– Была ли доказана ответственность покойного?

– Она не очевидна, но вы понимаете, почему я не желаю выбирать его преемника среди нынешних чиновников.

Долгое молчание последовало за неожиданным заявлением Рамзеса.

– Есть кто-нибудь, кого вы хотите предложить, Великий Царь? – спросил верховный жрец Гелиополя.

– Я жду от этого совета серьезного предложения.

– Сколько вы даете нам времени?

– Согласно обычаю, я должен посетить в сопровождении царицы и большого числа придворных определенное количество городов и храмов. Когда я вернусь, вы сообщите мне результат ваших размышлений.

До отъезда в традиционное путешествие по Египту, которое должно было быть совершено в первый год царствования, Рамзес отправился в храм Гурнаха, на восточном берегу Фив, где почиталось Ка Сети, его бессмертное могущество. Каждый день особые жрецы подносили на алтарь мясо, хлеб, овощи и фрукты и читали молитвы, которые поддерживали присутствие на земле души покойного царя.

Царь долго смотрел на барельеф с изображением его отца, который предстал перед богами вечно молодым. Казалось, он вот-вот выйдет из камня, сойдет со стены по лестнице, вновь обретая улетевшую к звездам силу монарха.

Чем больше дней проходило, тем явственнее ощущал Рамзес отсутствие Сети как испытание и как призыв. Испытание, так как он больше не мог спросить совета у уверенного проводника; призыв, так как голос покойного фараона присутствовал во всех его мыслях, заставляя идти вперед, какими бы ни были препятствия.

Лишь один вопрос постоянно присутствовал в разговорах всех жителей Фив. Всех – знатные и богатые семейства, ремесленников или матерей семейств, болтающих на пороге своих домов, – интересовало одно: кого из придворных Рамзес и Нефертари возьмут в путешествие по Обеим Землям, чтобы скрепить союз фараона с единством божеств? Из надежных источников узнали, что сначала царский флот отправится на юг, до Асуана, а потом на север, чтобы спуститься по Нилу до Дельты. Экипаж был предупрежден: нужно будет двигаться как можно быстрее, заходы в порты будут краткими. Но каждый радовался совершению этого ритуального путешествия, во время которого царская чета примет во владение землю Египта, чтобы поддерживать ее в гармонии с вечным законом Маат.

С момента отъезда Амени представил Рамзесу огромное количество бумаг, с которыми царь должен был ознакомиться в деталях, перед тем как встретиться с наместниками провинций, верховными жрецами храмов и старостами основных поселений. Личный секретарь царя предоставил ему биографию каждого значимого персонажа, уточнив этапы его карьеры, семейное положение, амбиции и дружеские связи с другой знатью. Когда сведения были не проверены и основывались на слухах, Амени уточнял это.

– Сколько дней и ночей ты провел, чтобы собрать это сокровище? – спросил Рамзес.

– Я не считал. Моя единственная забота – уточнять сведения, как без них можно править?

– Беглый просмотр показал мне, что сторонники Шенара многочисленны, богаты и влиятельны.

– Это неожиданность?

– До такой степени, да.

– Тем больше нужно проявить ума, чтобы победить.

– Ты оптимист.

– Ты царь, и ты должен править. Остальное – лишь болтовня.

– Ты никогда не отдыхаешь?

– На том свете отоспимся. Раз уж я – носитель твоих сандалий, то мне и дорогу твою выравнивать. Ты доволен своим походным троном?

Складное кресло фараона было сделано из медного сиденья с солидным креплением и устойчивых ножек, украшенных головами уток, инкрустированных слоновой костью. Царь пользовался им во время официальных церемоний и приемов.

– Я отобрал членов сопровождающего гарема, ты ни в чем не будешь чувствовать недостатка. Еда будет так же превосходна, как и во дворце.

– Ты всегда все проверяешь столь тщательно?

– С одной стороны, хорошая еда – залог длинной жизни; с другой, хорошее питье сохраняет силу и собранность. Через быстрого гонца я приказал, чтобы старосты и жрецы городов, где мы будем останавливаться, приготовили жилище для участников нашего путешествия. Конечно, у царя и царицы будет в распоряжении дворец.

– Ты позаботился о Нефертари?

– Бессмысленный вопрос. Беременность твоей супруги – это государственное дело. Ее каюта проветривается, она сможет там расслабиться в полном покое. Пять врачей будут заботиться о ней, и ты будешь ежедневно получать отчет о ее здоровье. Ах да! Существует одна проблема.

– По ее поводу?

– Нет, по поводу пристаней. Я располагаю уведомлениями, в которых утверждается, что некоторые находятся в плохом состоянии, но я скептически отношусь к ним, по-моему, некоторые наместники провинций пытаются получить дополнительные средства для поддержания своего благополучия. Это хорошее сражение за честь принять тебя, но оно не должно влиять на тебя. Каждый достойный должен получить заслуженное внимание, твоя задача – показать себя справедливым правителем, пекущимся об интересах страны.

– Каково твое отношение к визирям Севера и Юга?

– С их точки зрения, отвратительное, с моей – превосходное. Они хорошие чиновники, но слишком запуганные, живущие в страхе быть отстраненными. Сохрани их, они тебя не предадут.

– Я подумаю.

– Назначить меня визирем? Только не это! Мое настоящее положение больше всего тебе подходит. Я могу действовать в тени, не будучи задушенным огромной административной службой.

– Какие настроения среди приглашенных?

– Они рады участвовать и недовольны обысками и подозрениями Серраманны, который всех их считает высокопоставленными преступниками. Я выслушиваю жалобы и тут же о них забываю; этот сард лишь бдительно выполняет свои обязанности.

– Ты не забываешь о моем льве и псе?

– Успокойся, они хорошо накормлены и составляют твою лучшую личную охрану.

– Как ведет себя Роме?

– Мнение единодушно, его считают теперь твоим постоянным управляющим! Благодаря ему управление твоим дворцом доведено до совершенства. Чутье не подвело тебя.

– А что касается Неджема?

– Твой новый советник по земледелию исполняет свои обязанности со всей серьезностью. Два часа в день он осаждает меня административными вопросами, потом закрывается с советниками по инструментам и старым советником, который учит его своему ремеслу… Во время этого путешествия он увидит лишь пейзажи!

– А мой возлюбленный брат?

– Барка Шенара – это плавучий дворец. Новый советник по иностранным делам устраивает пиры и пророчит блестящее будущее Египту Рамзеса.

– Он принимает меня за наивного простака?

– Действительность сложнее, – заметил Амени, – кажется, что назначение на эту должность и в самом деле удовлетворило его.

– Ты вскоре придешь к мысли, что Шенар – союзник?

– В глубине души нет, конечно; но он человек хитрый и знает допустимые границы. Ты проявил ум, утолив его жажду власти и позволив занимать одно из первых мест на сцене. Возможно, он успокоится на должности благородной, богатой и почитаемой?

– Да услышат тебя боги!

– Ты должен поспать, завтра будет тяжелый день; по меньшей мере, десять переговоров и три приема. Ты доволен своим ложем?

«Лишь бы довелось им попользоваться», – подумал царь, глядя на постель: изголовье, сетка, изготовленная из тонкой переплетенной проволоки, прикрепленной к раме, четыре ножки в виде львиных лап и подставка для ног, украшенная васильками, мандрагорой и лотосами, чтобы сны распускались подобно цветам.

– Нужно лишь больше мягких подушек, – решил личный секретарь царя.

– Мне достаточно одной.

– Конечно, нет! Посмотри на эту нищету…

Амени взял подушку, лежащую в изголовье. Пораженный, он замолчал.

Там, где только что лежала подушка, потревоженный черный скорпион угрожающе нацелил жало.