Текст книги "Ради жизни. Рассказы по миру романа "Дурак космического масштаба" (СИ)"
Автор книги: Кристиан Бэд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
Кьясна – не голая луна, это плотно заселённая планета с устоявшимися грузовыми и пассажирскими линиями. И жители бежали подальше от сектора возможного поражения, а кто-то рвался и на орбиту.
Наконец вблизи планеты вышли патрульные корабли. Но модули висели слишком низко над грунтом, и открывать по ним огонь было опасно.
Космический патруль, давний объект насмешек налогоплательщиков, кому он был нужен ещё пару часов назад? Разве что защищал миры от мифической инопланетной угрозы? Но беда пришла с иной стороны.
5. Открытый космос, окрестности Эскгама, флагман командующего эскадрой Содружества эрцога Локьё – «Леденящий»
Вряд ли кто-то сумел бы определить, что Локьё нервничает. Хмурое холодное лицо эрцога не выражало ничего. И тем не менее он не находил себе места.
Да, уже не первую сотню лет разведчики доносили об имперских стремлениях к переделу освоенных земель. Всегда существует расстояние, за которым окультуривать и геопроектировать новые планеты становится неприбыльно. Нужен технологический рывок или… война, передел уже нажитого. Космос казался огромным, две тысячи лет хватало всем, и вот – началось.
Да, ему не только доносили о переменах, он ощущал их кожей. Эрцоги – хранители энергетических процессов в своих мирах. Усилием воли они способны связывать события и продавливать эти связи в реальность. Сановные имперские крысы всегда боялись, что не военной мощью, а психической Содружество сметёт Империю с лица Вселенной. Им не понять, что не только в физическом, но и в психическом мире энергия не возникает из пустоты и не исчезает в никуда. И здесь, посеяв ветер, легко пожать бурю. И ни один человек, действительно способный изменять реальность силой своего эго, никогда не рискнёт качнуть неведомые весы, развязав войну за пределами физического и обжитого.
Глупцы! Как они додумались? Напасть на самих себя, обвести вокруг пальца этого идиота Пештока… И добиться… чего? Войны? Они полагают, что он, Локьё, не способен разглядеть, кто управляет марионетками?
Хотя Дерен умён. Как уверенно инженер изображает жертву! И это требование восстановить связь, словно он не знает, что сектор не заглушить из двух-трёх точек. Над этим работали месяц. И во всей этой истории чувствуется крепкая и длинная рука – рука имперской военной разведки!
И всё-таки…
Спасти женщин и детей? Словно бы Дерен действительно растерян и не верит… Но чего он добивается, чего ждёт?
– Мой лорд, транспорт в ангарах, – сообщил дежурный офицер. – Восемнадцать катеров. Пассажиры…
– Я посмотрю сам!
Эрцог Локьё широкими шагами направился в ангар «Леденящего», моментально отыскал сначала чутьём, а потом и глазами ту единственную женщину, что была ему нужна. С удивлением отметил удлинённые золотистые глаза (экзотианка!) и велел ординарцу вести даму к нему в каюту.
Женщина была в тягости, на щеках засохли дорожки слёз, но держалась хорошо. Молча отстранила предложенную ординарцем руку и зашагала впереди. Похоже, в ней текла кровь одного из младших домов.
Эрцога взяли сомнения, что прорисованная им ситуация так уж проста. Этот неожиданный взгляд в глаза, прямая спина жены-экзотианки. Нет, такой человек не должен был врать. Картинка воссозданной его умом реальности теряла связи и рассыпалась. Требовалось время для сосредоточения и медитации, но времени не было.
6. Ледяной пояс, Эскгам, имперская колония
Эвакуацию осуществляла полиция. Полисов в колонии было не так уж много, и охрану станции пришлось ослабить. С Дереном остались молоденький сержант и умеющий обращаться с оружием Торстон. Инженеру тоже выдали сенсорный бэк, такой он держал в руках только в школе, на курсах по теории оружия.
Время, отведённое на эвакуацию, истекало, Дерен сосредоточенно следил, как один за другим стартуют с грунта небольшие поселенческие катера, когда за спиной бесшумно открылась дверь подсобки.
Он обернулся уже на звук падающего тела. И тут же кинулся под пульт, увидев мельком страшное, перекошенное злобой лицо человека с сенсором наголо.
Торстон не растерялся – запустил в чужака обломком палласита – метеорита из железа и никеля. Видно, у него не было времени доставать и снимать с предохранителя бэк… Или… он почему-то не хотел стрелять? Почему?
Дерен высунул на мгновение голову… Не может быть! Да это же… геолог, Вольфганг Шуль! Прятался в подсобке!
«Геолог» увернулся от летящих в него камней, раз, другой, но вдруг застыл, прицеливаясь, и следующий обломок чиркнул его по щеке, разорвав кожу. Однако разряд Торстон получил прямо в грудь, и Дерен, вообще не умевший стрелять, сумел разблокировать свой бэк и утопить кнопку. Потому что сенсорный удар в область сердца может быть смертельным, особенно если повторить его пару раз.
Но Апло промахнулся. Он забыл, что у сенсора ещё нужно правильно выставить фокус и расстояние рассеивания.
Шуль засмеялся, повернулся. Глаза у геолога были застывшими. Страшными. А в его левую руку словно бы сам собой вползал чернёный цилиндрик станера. И вот это уже была мгновенная смерть.
У ног бандита лежал Торстон. Мальчишка-полис застыл под креслом. Дерен не знал, мертвы они или без сознания, – сенсором не так-то просто убить. Он замер, настраиваясь, чтобы максимально быстро выстрелить противнику в грудь два раза подряд. Хотя и после такого иногда выживают, лучше наверняка. Значит, пальцы его, к тому моменту уже мёртвого тела, должны будут сработать в третий раз. Дерен знал, что такое возможно.
Вдох… Медленно, на четыре счёта. И выдох.
– А ты упрямый, – вдруг натужно рассмеялся Шуль. Он не опустил оружия.
Дерен всматривался в загорелое, как и у многих в космосе, лицо «геолога». Ведь жили бок о бок. И вроде казался нормальным парнем… Неужели шкуру мерзавца так легко надёрнуть поверх обычной, людской? Или любой готов катиться под горку камушком, только столкни?
Бандит усмехнулся и кивнул. Он легко читал мысли по микродвижениям зрачков и лицевых мышц.
– Жизни ты не знаешь, вот что. А я – не только геолог, всякую работу приходилось делать. Сядь! – Он вдруг повысил голос, но Дерен не вздрогнул, а продолжал смотреть отстранённо и равнодушно.
– Тяжело с вами, сектантами, – фыркнул бандит. – Но лучше добром сядь, иначе получишь разряд в колено, а оно тебе надо? Твой бэк не выстрелит, он расфокусирован. Сядь, нам нужно поговорить. Смотри… – Шуль спрятал станер в карманчик легкого гермокостюма.
Теперь в руках у него был только сенсорный, он бьёт по нервным окончаниям, парализует мышцы. Иногда это бывает довольно болезненно.
– Вот-вот, – расплылся в ухмылке «геолог». – Так что ты лучше сам присядь.
Дерен поманил плавающее кресло и опустился на край, пытаясь вспомнить, как же заставить стрелять это проклятое оружие.
– Брось это, – сказал Шуль. – Не время. Нам нужно серьёзно поговорить. Я бы спрятал и сенсор, да ты слишком близко к пульту. Но без нужды я стрелять не стану. Просто сиди тихо и слушай. Готов?
Дерен кивнул. Он сообразил наконец, что фокус сенсора нужно сдвинуть на отметку, соответствующую примерному расстоянию между ним и Шулем.
– Слушай ты, умник, – нахмурился «геолог», – а положи-ка ты своё оружие до греха!
Дерен поднял бэк, словно бы намереваясь отшвырнуть, и тут же крутанул левой рукой настройку фокуса.
– Ладно, – согласился бандит, увидев, что попытка активировать оружие оказалась небесплодной. – Держи в руках. Только сядь и успокойся.
Апло кивнул.
И бандит кивнул ему. Сделал вдох, готовясь говорить… И инженер вдохнул вместе с ним.
Бандит пошевелил пальцами в поисках подходящих слов, и Апло Дерен зеркально отразил его жест. Он пытался слиться с противником. Попасть в ритм. Начать двигаться, а потом и думать так же, как тот. Чтобы в нужный момент угадать следующее движение и опередить.
– Ситуация такова, – начал Шуль, и инженер мысленно заговорил в унисон с ним. – Неважно, за что я оказался крайним, но… ты верно всё понял, я здесь, чтобы заставить тебя стрелять по Кьясне. Я не идиот и прекрасно понимаю – за ударом по грунту там последует удар по грунту здесь. А я почему-то очень люблю жизнь. Как бабу, вникаешь?
Шутка показалась Дерену скверной, и он поморщился, выскочив из почти схваченного ритма.
– Ну-ну, – засмеялся бандит, – не кисли. Сейчас не до высокой морали.
Он подогнал кресло и тоже сел.
– Я не могу не исполнить приказа. Вдруг мы уцелеем? Вдруг они возьмут баб и детей в заложники и мы мирно разойдёмся, кто бы там чего не хотел?
– Кто? – вдруг спросил Дерен. Ему нужно было поймать вдох.
– Кто-то, – усмехнулся «геолог».
– Это наши, имперские спецслужбы, – не предположил, а констатировал Апло. И снова слился дыханием и жестами с врагом.
– Это твоё личное мнение, вот и держи его при себе. – Шуль посмотрел на секундомер – он отслеживал время, отведённое на эвакуацию. Судя по застывшим на миг глазам, время истекало. Дерен тоже хотел бы повернуть голову и увидеть проклятые цифры, но в этот раз он не дал себе сбиться.
– Я – твой невольный союзник, – продолжал «геолог» чуть медленнее, чем раньше. – Полиса и своего приятеля ты потом откачаешь, сейчас они полежат. А меня тебе придётся связать, иначе у меня будут неприятности. Вернее, я сам себя свяжу. И, если всё выгорит, я сумею исчезнуть в суматохе. А ты должен придумать, как ТЫ меня оглушил, чтобы тебе потом все поверили…
Шуль, не моргая, уставился на Дерена, как смотрит загнанная змеёй лягушка. Дерен тоже смотрел на врага не отрываясь:
– Я думаю, будет справедливо, если ты сам получишь сенсорный удар в грудь, – сказал инженер медленно и безразлично. – И мне не придётся никому ничего объяснять…
Он сумел. Бандит застыл на миг, словно загипнотизированный. Он ожидал слов, объяснений и не сумел уловить движения руки.
И тогда Апло Дерен выстрелил. В грудь. Один раз.
И тоже посмотрел на секундомер. До назначенного эрцогом Локьё сеанса связи оставалось 82 секунды. Апло как раз успевал обмотать скотчем любителя поболтать.
Дерена эрцог вызвал прямо из своей каюты. И снова, вглядываясь в его сухие пылающие глаза, засомневался, всё ли учёл.
Увидев Валлери рядом с Локьё, инженер кивнул:
– Вижу. Теперь я верю, что вы действуете разумно и способны разобраться в том, что здесь произошло. Я отзываю мо…
Его рука не успела опуститься на панель, как ординарец потянулся к пульту эрцога и ввёл дополнительный канал. И на экран потекло пламя.
Над Кьясной больше не было неба. Оно превратилось в пылающий ад…
Потом узнали, что в атмосфере Кьясны было уничтожено семнадцать пассажирских судов разного класса, не считая частных и полицейских катеров. Погибло около двенадцати тысяч человек.
Эрцог сумел принять удар. Не сумел капитан его корабля, называемого по традиции правящего дома «Айниксте» – «Леденящий», или «Убивающий холодом». Двадцатикилометровая туша боевого крейсера содрогнулась, и нестерпимый свет залил пространство.
Расстояние между кораблём и луной было символическим.
«Ренние, серденько», – только и успел прошептать Дерен. Огонь выплеснулся из пустоты, словно инженер всё ещё был в навеянном лихорадкой сне.
Светочастотный удар оказался слишком силён для небольшой луны: её орбита была дестабилизирована. Спустя несколько циклов Эскгам, захваченный притяжением своей планеты, пошёл на сближение с массой в два раза превышающей собственную. Остатки столкновения поглотила звезда, именуемая по каталогу Солнце-5, что вызвало частичный сброс её короны, и таким образом сектор был полностью потерян для колонизации.
Вот так в войнах часто теряют земли, за которые воюют.
Вскоре выяснилось, что не модули инженера Дерена открыли огонь по Кьясне. Но вооруженный конфликт затянулся, претензии сторон разрастались, а таких, как эрцог Локьё, было совсем немного и в мирах Экзотики.
Несмотря на предвоенную истерию, эрцог отпустил заложников. Валлери приютили в сороднении мужа. На этом настоял дед инженера, сумевший прозреть, что человек ценен независимо от непринятых другими поступков.
Мальчик родился в срок. Но только его сын, внук Апло Дерена, стал наконец космическим десантником. И прославился он не столько воинскими подвигами, сколько крепостью духа.
Ибо таков девиз в боргелианских сороднениях: ак ренья – «сохраняющий сердце».
* * *
* «Чёрт возьми» (латыш.)
2. Не смотри ей в лицо
«…Вот ты за поминальный стол сел, а ножа тебе не дадут. Мертвецы стоят рядом, вдруг да порежутся? Голодные они. Еду взять не могут. Ты себя-то послушай: пихаешь в рот, а разве наелся? Через тебя сейчас мертвецы едят…»
Подслушано на поминках
Снег
Снежная пыль забивала глаза, не давала дышать. Сейчас пригодились бы тактический шлем и «плёнка» домагнитной защиты, но где их возьмёшь? Кругом на сотни единиц – ледяная пустыня.
Серовато-белые куртки проводников растворялись в снежной пыли, пух колыхался от ветра, как будто и он тоже был из вездесущего снега.
Вальтер в своём чёрном комбинезоне от «НиZей» казался, наверное, тёмным пятном в маленькой группе из трёх мужчин. Двое, что шли впереди, опоясанные лентами светошумовых зарядов, были его дальними родственниками. Данниками. По-здешнему – троюродными братьями, внуками Великого Дяди.
Дядя умер месяц назад. Он лежал непохороненный в каком-то обледенелом родовом гнезде. Вальтер должен был прилететь на Грану, чтобы Дядю предали льдам.
Гримаса судьбы: кто знал, что имперский полукровка окажется ближайшим родственником усопшего и без него невозможно будет правильно провести ритуал?
А если бы он не смог или отказался лететь, Дядю так и не закопали бы?
Такая экзотика эта Экзотика… Традиции первых переселенцев с Земли, древние Дома Камней, пафос и психоз: «Мы мудрее, мы старше»…
И где эта мудрость? В вымораживании мозгов? Иначе бы догадались, что сначала человек выдумывает ритуал, а уже потом подчиняется ему с упорством зому.
Вальтер, споря сам с собой, покачал головой.
Вся история с этой поездкой сразу была сумасшедшей.
Грана – не место для досужих туристов. Здесь особенно сильны пережитки древних разногласий между Империей и Содружеством. В Администрате планеты даже родство по крови не посчитали достаточным основанием для визита в предгорья Старой Граны, где когда-то опустился корабль первоколонистов с Земли.
Вальтеру с трудом удалось оформить визу с помощью друзей-таможенников. Он прибыл под маской официального представителя фирмы «НиZей» – термоодежда и лёгкие скафандры.
Квэста гата! Надо было надеть скафандр! Но откуда он знал, что его потащат в обледенелые горы?
Нечаянные братья шагали сквозь непогоду, одетые как два тысячелетия назад – в куртки из шкуры местного оленя. Они всё быстрее ввинчивались в снежную бурю, и Вальтер вдруг испугался, что может отстать, потеряться.
Сердце глухо стукнуло, ломая привычную синусоиду, датчик личного браслета тут же подал сигнал, кольнув в запястье. Диафрагма отреагировала напряжением, заставляя сделать глубокий вдох.
Рефлексы…
Самоконтроль был вшит в Вальтера в прямом смысле слова. Таков был обычай Сороднения, где он вырос – контроль и ещё раз контроль. Не выдать эмоций – значило когда-то и не погибнуть. Союз Борге даже сейчас не особенно любят в Империи, а если ты ещё и смешанных кровей…
Бабушка Вальтера, Валерия Ларга, родилась на Домусе – одной из первых планет заселения, исконно принадлежавших Содружеству. Она вышла замуж за имперца, перечеркнув всё, чему её учили. Бросила свой клан. Её внук никогда не ступал на землю предков.
Но прошло сто лет, глава рода Ларга умер, не оставив прямого наследника, и Вальтер оказался вдруг в списке ближайшей родни.
Получив приглашение, он решил, что визит будет протокольным. Что неплохо бы наконец взглянуть на планету с иной культурой, обычаями…
Но бабушка никогда не рассказывала ему про покинутый мир, и теперь он, кажется, знал, почему. Он прилетел и попал в ящик со змеями.
Холодные камни старинных построек, холодная высокомерная «родня». Да ещё это идиотское «путешествие» к Дому Дяди.
Пешком. Через перевал. Зачем он согласился?
– Долго ещё? – Вальтер прижал к губам запястье, чтобы спутники услышали его голос через коммуникатор.
Но они продолжали идти вперёд, растворяясь в клубящейся белизне, словно призраки. Неужели и комы с собой не взяли?
Вальтер прибавил шагу, чтобы не отстать. Страх снова лизнул пятую чакру, то место за грудиной, которое первым предчувствует смерть, но сердце уже не забилось тревожно. Тренировки и здесь приносили пользу. Если бы у него было время подготовиться, помедитировать, он бы…
Темнело.
Порыв ветра ударил в лицо, но под капюшон пробиться не смог.
Комбинезоном Вальтер был очень доволен – идеальная защита от ветра и неплохая терморегуляция. В куртке из шкур он, наверное, давно бы уже вспотел, а потом и промёрз до костей.
Экипировку выбирал на развязке перед проколом к Гране. Друзья навязывали сувениры, он не позарился. Хватило ощущения, что сам ступит на одну из трёх легендарных планет первого заселения, планету-колыбель, где первоколонисты оказались отрезанными от метрополии на невыносимо долгие триста лет. Где они выживали во льдах вопреки самой Смерти. И выжили.
Братья остановились.
Оба они были выше Вальтера, но Ясòн казался испорченной копией И ꞌ звара – слишком длинный, нескладный, с пугающе-белой радужкой щелястых неприятных глаз.
Оба брата носили фамилию Крóбис, но не факт, что были полнородными. Древние планеты – калейдоскоп близкородственных связей, тут фамилий-то родовых – раз-два и обчёлся.
– Сворачиваем! – сказал чернобородый крепыш Извар.
Вот откуда, спрашивается, бородач на Гране?
Это на Тайэ борода считается знаком мастера Зверя, Вальтер читал об этом. И успел заметить, что чернобородый сам был своего рода изгоем среди тощей светловолосой родни. Мощные плечи, немодный румянец, толстые неаристократические кости…
– К северу есть пещера, там можно укрыться от ветра, но нам до неё не дойти. Ночевать будем здесь, – решил Извар.
Вальтер оценил плотный куржак на бороде новоявленного брата. В голове промелькнуло: «Мой обледеневший труп похоронят рядом с месячным трупом Дяди».
Он улыбнулся и кивнул.
Извар резал лазерной пилой кирпичи из плотного наста. Ясон бестолково мешался у него под ногами. Вальтер ждал, не торопясь включаться в сооружение снежной хижины. Он не умел строить из снега.
Извар той же пилой очертил на плотном снегу небольшой круг, метра три в диаметре, поставил Ясона утаптывать по оплавленной линии канавку для укладки кирпичей.
– Ровно по моему кругу! – прошипел он.
Вальтеру бородач предложил подтаскивать кирпичи, и тот взялся с готовностью: замёрз стоять без дела.
Извар встал в центре круга, Вальтер начал таскать ему стройматериал. Ясон, потоптавшись немного там, где приказал брат, стал бродить вокруг кучи нарезанного наста, словно бы охраняя её.
В общем, работа закипела.
Кровь в жилах Вальтера разогрелась, но вместе с кровью вскипел и гнев.
«Почему я не взял скафандр? – злился он. – Это же сумасшествие – пешком тащиться через горы и снежную пустошь! А лыжи? Ведь существуют же лыжи!»
Надо отдать должное Извару – хижину он соорудил быстро, ловко обрезая лазером кирпичи и укладывая их друг на друга. Вскоре Вальтер уже подтащил большой треугольный блок – закрыть дыру в крыше.
Извар, замуровавший себя внутри округлого строения, прорезал с подветренной стороны дыру и вылез.
Дыру обложили снежными кирпичами, соорудив вход.
Вальтер отряхнул перчатки. К счастью, они не промокали.
Хижина напоминала половинку белого яблока, уложенную на срез. Ясон первый забрался внутрь и устроился у стены. Извар огляделся по сторонам, разложил вокруг хижины ленты со светошумовыми гранатами.
– Звери? – спросил Вальтер.
– Айю, – буркнул Извар.
Он что-то ещё пробубнил в бороду, но Вальтер не разобрал слов, хотя по-экзотиански говорил и понимал без затруднений. Чужому языку бабушка учила его с детства. Языку, но не нравам.
Вслед за Изваром он вполз на четвереньках в дыру. Не желая играть в дикаря, включил подсветку на коммуникаторе.
В мягком свете, разливающемся от запястья, расстелил кусок термоплёнки – единственное, что ему посоветовали взять с собой, достал из-за пазухи фляжку и бутерброды, выпил тёплого отвара, приготовленного по рецепту бабушки.
Братья распаковали вяленое мясо, сухари. Позвали и гостя.
Нет уж…
Вальтер отказался от незнакомой еды. Но напиток Извар предложил более настойчиво, бесцеремонно ткнув фляжку едва не в рот.
Отказываться было невежливо. Вальтер понюхал – в лицо ударили пары спирта. Сделал вид, что глотает, но пить не стал.
Однако горлышко фляжки было влажным, и того, что осталось на губах, хватило вшитому датчику, чтобы подать сигнал опасности.
В запястье кольнуло, словно иглой: яд!
Вдох – выдох.
«Ты не умер мгновенно, значит – дыши и думай».
Вальтер ещё раз медленно и плавно вдохнул, отслеживая, как воздух наполняет лёгкие отдел за отделом. Вытер губы рукой. Он жив. Он разберётся с этим.
Успокоившись, узнал и вкус, забитый спиртом. Это была арика.
Не страшно.
Бабушка приучала его к арике с детства. И потому дозы на губах вряд ли хватит, чтобы убить его.
Но… почему так просто? Вся эта скрытая ненависть, косые взгляды, шепотки за спиной – всё вылилось в пару капель арики?
Он пристально посмотрел на Извара, и тот не отвёл взгляд. Даже протянул полосу сушёного мяса.
Брат явно не ждал, что Вальтер захрипит и забьётся в конвульсиях. Значит, думал, что яд будет действовать медленно? А почему он так думал?
Противоядия от арики нет. Только привычка. Сюрприз, данники?
Вальтер взял мясо, понюхал. От резкого аммиачного запаха из глаз побежали слёзы. Он брезгливо поморщился и вернул вонючую еду.
Ясон засмеялся, обнажая белые до синевы зубы. Белая радужка, белые зубы. Призрак пустоши – и тот краше!
Вальтер погасил подсветку. Нужно было поспать, пока тело ещё хранит тепло. В хижине хотя бы нет ветра.
Он закрыл глаза и провалился в сон. Многолетние тренировки снова выручили его. И точно так же выручил переполненный мочевой пузырь, разбудив перед самым рассветом.
Ноги замёрзли, но не фатально. Термоплёнка оказалась неплохой штукой. Да и в хижине за ночь скопилось тепло.
Он встал, стараясь не шуметь, выбрался в ночь, ёжась от холода, глянул в бархат прояснившегося неба. Арья, искусственный спутник Граны, сияла ярче всех звёзд. Хороший ориентир, если вдруг придётся бродить по ночам.
Вальтер отошёл от входа в снежную хижину, расстегнул комбинезон, подпуская к телу холод: «Вот и познакомились».
В хижине он не стал смотреть данные по анализу яда, чтобы не заметили братья. Но теперь, когда ушёл от возможного наблюдения, пора было и взглянуть.
Вызвал цифры, вспыхнувшие голограммой над запястьем. Так и есть, арика! И нейролептик АФ146/ритро.
«Действие малоизучено. Предположительно замедлитель и консервант».
Редкая дрянь, раз анализатор на нём споткнулся. Замедлитель? И что теперь? Ждать? Сколько?
Он вернулся в хижину, лёг. Несмотря на холод и тревожные мысли, нужно было уснуть.
В голове билось: «Справился ли организм с полученной дозой арики? Или это будет пролонгированная смерть? Шоу на похоронах? Но зачем?»
Вальтер вздохнул. Отступать было поздно – один он отсюда не выберется. Значит, ему придётся участвовать в каких-то нелепых местных обрядах, глупых, незнакомых. Похороны – дело и без того неприятное, а при такой бурной родственной «любви»…
Не спалось.
Отдых был нужен и важен, и Вальтер начал готовить себя к трансу. Медленно, с кончиков озябших пальцев. Требовалось дать организму яркую картинку расширяющихся сосудов, и тогда сосуды и в самом деле расширятся, а пальцы согреются.
Он мысленно погладил каждый палец, задерживая внимание на кончиках, создал в воображении тёплый солнечный шарик и начал катать по большому пальцу, массируя его. Потом перешёл к указательному пальцу, к среднему… Перекинул шарик на другую ногу. Покатал и там. Дал свету перетечь несколько раз из ступни в ступню, стал разогревать мыслетворный сгусток плазмы, маленькое живое солнышко…
Стало тепло. Вальтер согрелся в лучах своего внутреннего солнца, растворился, растаял.
Сознание ушло в свой светлый дом.
От взрывов он не проснулся, только от руки Ясона, тянущейся к лицу.
Вскочил, не дав коснуться себя:
– Что там?
За снежной стеной их хижины вспыхивали и грохотали свето-шумовые заряды. Сквозь полупрозрачный снег эта пляска казалась фейерверком.
– Айю пришли, – сказал Ясон.
Он дрожал и ёжился.
Вальтер мог испугаться, наверное, но он всё ещё был согрет золотым светом своего личного солнца, и живая плазма бежала по его венам.
Спросил:
– А посмотреть на них можно?
Ясон посторонился, и Вальтер выбрался наружу. Только никого не увидел на сером предрассветном снегу, кроме Извара.
– Уже ушли? – спросил он.
– Ясон! Я же не велел выпускать его! – взревел бородач. – Чтоб тебя дакхи съело! Тебе ничего нельзя поручить!
Ясон высунулся из снежного жилища, беспомощно захлопал белыми ресницами:
– Так они же ушли? – прошептал он, тревожно озираясь.
– Стая ушла, дурак! Но вожак-то – остался!
– Кто? – переспросил Вальтер.
Ответом ему в сером снегу появился вдруг белый просвет. Он приближался, тёк, как проталина.
Скоро стало видно, что это белый хвостатый зверь. Длинный. Гибкий. Как плеть или змея, скользил он навстречу людям.
– Не шевелись! – остерёг Извар.
Зверь приблизился так, что стало видно каждый прозрачный зуб в алой теплоте пасти, каждую шерстинку на узкой морде.
– Айю! – крикнул Извар и двинулся ему навстречу.
Вдали раздались щекочущие звуки плача – так кричали собратья вожака-айю.
Белый хищник, ростом с пони и втрое длиннее, зашипел, оскалился. Его глаза вспыхнули мутным, сводящим с ума серебряным светом.
Мороз пробежал у Вальтера между лопаток: зверь смотрел ему в самую душу, прощупывал, какой из него соперник: самец, силён, злобен?
– Ай-йю!!! – крикнул Извар, махая руками и пытаясь отвлечь вожака на себя.
Но зверь обтёк его и прыгнул к Вальтеру, пугая клыками, похожими на друзы горного хрусталя.
Вальтер собрал сознание в золотистую сферу, отмёл морок наведённого страха, решительно качнулся навстречу.
Транс всё ещё убаюкивал его, и сфера сознания лучилась живой мягкой силой. Не яростью, не борьбой и соперничеством – теплом и весной, что так далеко.
Зверь прыгнул… но замер на половине прыжка.
Осел на задние лапы.
Сияние белого серебра выплеснулось из него навстречу золотому сиянию, что лилось от человека.
Зазвенели тонкие голоса колокольчиков, протыкая тишину язычками. Вальтер, поддавшись музыке, танцевавшей между лопаток, опустился в снег на колени.
– Айю, – сказал зверь, зевая пастью.
«Айю», – ответил Вальтер, не открывая рта.
Протянул руки к пушистой шубе.
Зверь вздыбился, скалясь.
– Иди, я тебя поглажу? – прошептал Вальтер и улыбнулся.
Вожак фыркнул, встал на четыре лапы. Начал пятиться боком, как кошка, медленно оттекая по крепкому насту и не оставляя следов.
Он уходил.
Хохот и щебетание смолкли: стая услышала, поняла. Вальтер ощутил кожей: айю отправлялись искать другую добычу.
Он попытался встать с колен – ноги не удержали. Упал на бок, ощущая, как тело заливает запоздалым пóтом. В голове бились чужие звуки.
– Идти сможешь? – надвинулся Извар.
Лицо его стало красным, словно ошпаренным. Он растирал щёки, болезненно морщась.
Вальтер покачал головой: ноги не подчинялись ему.
– Кто это был? – спросил он, давясь воем, что рвался из глотки вместо слов. Айю унёс с собой часть человеческого языка, оставив свой.
– Большая стая. Крупный вожак, – пробурчал Извар, маяча брату и указывая туда, где серели скалы.
Ясон побледнел. Хотя куда ещё больше?
– Что там? – спросил Вальтер, пытаясь привстать.
– Там ещё один Зверь, – отозвался Извар. – Я чую.
Вальтер потянулся к скалам сознанием. Кто там, в горах? Неужели легендарная ледяная тварь? Та, что поднимает в человеке все его страхи, сводит с ума одним своим видом?..
Та, что делает тебя тварью, если ты тварь.
Данники начали связывать термоплёнку, соображая из неё что-то вроде волокуши.
– Надо идти, – предупредил Извар. – Обязательно. Быстро. Он где-то рядом. Да и опаздывать нам нельзя.
– Чего он хотел? Айю? – спросил Вальтер, щурясь. Его клонило в сон.
– Сожрать нас хотел. Я не остановил бы его волей, – нехотя выдавил Извар. – Не ожидал, что ты сможешь. Ты – чужак. Но айю ушёл. Он пропустил тебя. Какую-то силу стая в тебе признала. Значит, ты и вправду наследник.
– Я не напрашиваюсь в наследники! – отрезал Вальтер. – Я согласился всего лишь прилететь на похороны!
Извар изогнул губы, давя усмешку.
– Он пропустил тебя, – проблеял Ясон. – Он тебя отпустил. Он ушёл!
Его белые глаза казались глазами сумасшедшего.
– А если бы нет? Что было бы с нами⁈ – Вальтер застонал от боли, рванулся подняться на голом «хочу», но мышцы свело судорогой.
Ясон вдруг закрыл лицо руками и… заплакал. Слёзы потекли по белым щекам.
– Я не хотел идти! Меня заставили, – запричитал он, словно ребёнок.
Извар скрипнул зубами, зашипел:
– Да, успокойся хоть ты! Ты же знаешь, что я бы справился! У меня есть нож, и айю я бы убил! Иди! Иди, собирай вещи!
– Неужели убил бы? – спросил Вальтер, когда Ясон уполз в хижину.
Извар растёр лицо снегом, пробормотал:
– Айю. Но не Его…
Вальтер вздрогнул.
– Вай?..
– Молчи! – остерёг Извар. – Он услышит.
– И я его слышу. Словно бы тенью за гранью сознания, – прошептал Вальтер.
– Он пока не почуял нас. Надо уходить. Быстро. Надеюсь, успеем дойти.
– А обратно как? – Вальтер был имперцем. Он привык планировать.
– Обратно можно на снегоходах.
– А сюда – нельзя было на снегоходах? – разозлился Вальтер.
Извар покачал головой.
– Это традиция, – сказал он тихо. – Только так. Пешком. По крепкому насту. Так передвигались первые колонисты.
– А лыжи они сделать не могли? – огрызнулся Вальтер.
И тут его осенило: деревья. Он ни разу со времени прилёта не видел здесь большого нормального дерева. А завод по производству пластика нужно было сначала построить. И найти для него сырье.
Вальтер подавил гнев, вдохнул морозную пыль, успокаиваясь: «Хэд с ними, с этими экзотскими обычаями. Нужно беречь нервы и силы. Неизвестно, что там планируются за „похороны“. И арика… Выдумали – наследник! Ноги бы только не отморозить».
Его загрузили на волокушу, братья впряглись в неё и поспешили по поющему насту.
«Айю, айю, – слышалось Вальтеру в скрипе снега и тяжёлом дыхании братьев. – Айю…»
Он закрыл глаза, чтобы не видеть ползущее куда-то серое небо.
Ему стало тепло. Его тащили со скрипом. Под ним пел снег.
И вдруг белым маревом явилась огромная оскаленная морда. Клыки были с локоть, не меньше, а глаза горели, как факелы.
«Наследник», – клацнуло в пасти.
«Кто ты?» – откликнулся Вальтер.
«Я – смерть».
«А я?»
«Ты… умрёшь…»
Снежная пыль…
Сознание бьётся внутри, словно чай во фляжке. Яд? Сон? Или что это было? Где он? Сколько прошло времени?
