Текст книги "Группа. Как один психотерапевт и пять незнакомых людей спасли мне жизнь"

Автор книги: Кристи Тейт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

9

Всем остальным в группе были даны специальные сексуальные задания. Полковник Сандерс получил предписание гладить жену по спине, не требуя секса. Патрис получила задание, касавшееся секс-игрушек. Карлосу посоветовали раздеваться догола и обнимать жениха Брюса по десять минут каждый вечер. Марти полагалось предложить подруге Джанин, которая жила с ним, вместе принять душ. Доктор Розен повторил предписание Рори – просить мужа делать ей куннилингус, зажимая в это время между пальцами ног таблетки успокоительного.

Я слушала и горела завистью.

– Я тоже хочу сексуальное задание, но у меня нет партнера.

Доктор Розен потер ладошки друг о друга, словно не одну неделю дожидался, пока я об этом попрошу.

– Я рекомендую вам мастурбацию, о начале и конце которой вы сообщите Патрис.

Я потерла виски и зажмурилась.

– Сделаю, простите, что?!

– Позвоните Патрис, – доктор Розен сделал вид, что набирает номер, а потом поднес к уху ладонь, как воображаемую трубку. – Скажете: «Привет, Патрис. Я сейчас собираюсь мастурбировать. Я звоню, потому что хочу, чтобы ты поддержала мою сексуальность. Это хорошо сработало с моим питанием, и теперь хотелось бы поработать над своей сексуальностью». Потом, когда закончите, снова позвоните ей и скажите: «Спасибо за поддержку».

– Нет, – я встала. – Ни в коем случае.

Интеллектуально я понимала, что в мастурбации ничего плохого нет – этому меня научила доктор Рут. В удовольствии нечего стыдиться. Но на практике я могла получать его только втайне, спрятавшись под одеялом во мраке ночи. Я никогда не разговаривала – и никогда не могла разговаривать – о самоудовлетворении. Призраки монахинь, которые твердили, что секс предназначен только для продолжения рода с мужем-католиком, преследовали меня. На уроке здоровья в шестом классе сестра Каллахан потратила несколько неловких минут на объяснение, что мастурбация – «тяжкий грех, потому что каждый потраченный впустую сперматозоид мог бы стать новой жизнью». Сестра даже не упомянула о возможности, что такими делами могут заниматься и девушки, что ощущалось доказательством, будто девушки никогда не мастурбируют – и делать этого не должны. Говорить об этом вслух немыслимо.

Для моего состояния было специальное техническое название – сексуальная анорексия. Анорексия, знакомая большинству людей, – это когда человек жестко запрещает себе питаться. Сексуальная анорексичка типа меня лишала себя секса, западая на несвободных алкоголиков, состоящих в отношениях, не способных на близость или не желающих ее, или заставляя себя заниматься сексом без какого бы то ни было влечения к партнеру. Этот ярлык заинтересовал меня: будучи в детстве пухляшкой, я жаждала ярлыка «худышки», типа «анорексички». Теперь я не была уверена, что этот ярлык мне нравится, но он позволял чувствовать себя менее одинокой. Если для меня и моего состояния есть название, значит, я не одна такая.

Я ни за что не смогла бы «сообщать о своей мастурбации», поэтому уставилась на доктора Розена и помотала головой.

– Но ты же звонишь мне насчет яблок, – напомнила Рори.

– Это другое!

– В чем именно? – уточнил доктор Розен.

– Вы не видите разницы между яблоками и мастурбацией?

Моя голова ушла в плечи при одной мысли о звонке Патрис. Звонить ей было все равно что зажечь сигнальный огонь: «Знаешь, что, мир? Я дрочу!» Это нарушало антионанистические правила католической церкви и правило матери «не рассказывать другим людям о своих делах». Данное предписание было возмутительным, извращенным, неосуществимым.

– Хотите мою трактовку? – сказал доктор Розен. – Вы съедали десять яблок после ужина…

– Я дошла до четырех!

– Ладно, четыре яблока, но их поедание не доставляло удовольствия. Вы хотели, чтобы это прекратилось. Прекратить негативные поступки – совсем не то же самое, что получить поддержку для начала поступков, доставляющих удовольствие. Вы сопротивляетесь удовольствию сильнее. Вот почему я даю вам это предписание…

– Которое я не могу выполнить!

Мне следует уйти из группы.

– У вас есть другие варианты, – сказал доктор Розен.

Рори задела мою ступню носком сапога и посоветовала попросить задание помягче. Я глубоко вдохнула.

Так и буду тонуть в отчаянии или найду в себе готовность попросить о том, что мне нужно?

– Можно что-нибудь попроще? – прошептала я.

Доктор Розен улыбнулся и выдержал паузу.

– А как вам такой вариант? Вы договариваетесь с Патрис о ванне.

– И никаких требований, чтобы я что-то делала, или что-то трогала или терла, пока я в ванне?

– Строго утилитарно.

– Пойдет.

Мое тело расслабилось. Я могла принять эту чертову ванну. Я вернулась в игру.

Доктор Розен продолжал смотреть на меня.

– Что? – не поняла я.

– Когда вы в последний раз говорили кому-нибудь, что не готовы сделать то, что вас просят?

В выпускном классе школы я встречалась с Майком Ди, баскетбольной звездой. Он ежедневно курил травку и был моим первым настоящим бойфрендом, поэтому отчаянно хотелось быть хорошей подругой, что бы это ни означало. До меня Майк встречался с капитаншей команды болельщиц, которая, по всей видимости, великолепно брала в рот. Когда он намекал, что скучает по ее глубокой глотке, я чувствовала себя обязанной сосать его член. Но в свои семнадцать я и «на первой базе» побывала лишь мимоходом, тремя годами раньше. Минеты были территорией «третьей базы», и от моего полного невежества в этом вопросе горло сводило паникой. Куда девать руки? Как долго придется держать его пенис во рту? Каков он будет на вкус? Когда он пихнул мою голову под одеяло, я затолкала страх поглубже в глотку и в живот. Когда попыталась вынырнуть и глотнуть воздуха, а заодно получить отзыв на исполнение, Майк пихнул голову обратно. Под этим одеялом я тысячу раз перетряхивала содержимое вспотевшей головы, каждый раз не понимая, почему мне кажется, что я лишена выбора, слов и права приподнять одеяло, чтобы перевести дух. Или права вообще не сосать его член. Я делала это, потому что хотела быть хорошей подругой, а они говорят «да».

Когда я училась в колледже, соседка по комнате, Шери, выпускалась на семестр раньше меня. Ее свободолюбивые планы предусматривали валяние на диване в Колорадо, пока не начнутся занятия в аспирантуре. Когда она попросила меня отвезти ее на ее машине в Денвер после вручения диплома, мне следовало сказать «нет». Я должна была быть в Далласе, общаться с семьей и подрабатывать в торговом центре. Везти Шери, ее велосипед и мешок со шмотками в Денвер мне было неудобно и дорого.

Но я сказала «да», потому что от мысли об отказе сводило желудок.

Я хотела быть хорошей подругой. Хорошие подруги говорят «да».

Прежде чем уехать в Чикаго перед поступлением в юридическую школу, я получила работу в магазине Express в том городке, где училась в колледже, продавала шорты-юбки девушкам из сестринства. Через пару месяцев меня повысили до помощницы менеджера. Начальница часто являлась на работу с длинными кровавыми царапинами на предплечьях – нанесенными то ли особо злобной кошкой, то ли серьезной привычкой к членовредительству, – и по нескольку раз в месяц просила «выручить» ее. Сказать «да» означало работать десять часов без перерыва: помощникам менеджера не разрешалось бросать магазин без присмотра, даже чтобы сбегать в закусочную и заморить червячка. Начальница была дома, занимаясь какими-то своими таинственными делами, а я упрашивала грузчика постоять на кассе, чтобы на пару минут отойти в туалет. Однако мне ни разу не приходило в голову сказать «нет». Я хотела быть хорошей служащей, а они говорят «да».

Я думала, что мне положено быть девушкой-«да» как подруге, любовнице, служащей. Девочке, потом женщине в этом мире. Когда кто-то требовал, чтобы я прыгнула, я готовилась прыгать, не думая, что у меня болит живот от голода и что я не знаю дороги до Денвера, и понятия не имею, что, блин, делать с пенисом во рту.

Я ответила доктору Розену, что не привыкла говорить «нет». Он спросил, знаю ли я, в какую цену мне это обходится. Я помотала головой. В какую? Я нравилась людям, потому что была девушкой-«да». Если я буду всем говорить «нет», то… что? Они на меня разозлятся. Будут разочарованы. Будут несчастны. Этого я вынести не могла. Отвага подобного рода присуща другим – вот, к примеру, мужчинам и сексапильным женщинам без эмоционального багажа.

– Если вы не сможете говорить «нет» в отношениях, значит, не можете быть ни с кем близки, – сказал доктор Розен.

– Повторите еще раз, – я замерла, чтобы каждое слово впиталось внутрь меня, сквозь кожу и мышцы, и угнездилось в костях.

– Если вы не можете сказать «нет», не может быть никакой близости.

Люди постоянно говорили мне «нет», а я все равно любила их. Может, именно этому их учили в школе, пока я объедалась печеньем и составляла плейлисты из песен Лайонела Ричи и Уитни Хьюстон?

* * *

Пока моя ванна на львиных лапах наполнялась пенистой, пахнувшей лавандой водой, я оставила Патрис голосовое сообщение, выполнив первую часть задачи. Я нарочно набрала номер ее сотового, потому что знала: по вечерам она его выключает. Задержала дыхание и скользнула в почти обжигающую воду. Пузырьки лопались с тихим шорохом. Я положила голову на твердый фарфоровый край и выдохнула. В груди ныло – намек на то, что я могу вот-вот заплакать, – но я зажмурилась и потрясла головой. Не хотелось рыдать – хотелось быть нормальной, мать ее, женщиной, принимающей ванну, чтобы расслабиться. Через две минуты захотелось вылезти. Я выполнила предписание, проглотила горькое лекарство. Теперь есть другие дела, например, сделать три звонка трем разным членам группы.

Но потом я прижала ладони к сердцу и глубоко вдохнула. Слезы вскипели на глазах, и я не стала их удерживать. Я ощущала облегчение. Сильное, низвергающееся водопадом, чистое облегчение. «Нет» может быть и моим правом.

Все остальные умели говорить это слово. Моя соседка по комнате, Кэт, была откровенной, нахальной и безопасной. В колледже она послала в пешее эротическое путешествие одного члена «фи-дельты», любителя полапать девчонок, когда тот предложил ей сделать ему минет. Ее не лупил в живот кулак тревожности, утверждая, что она должна взять у него в рот. Мой упрямый братец в нежные пять лет целый час давал отпор родителям, настаивавшим, чтобы он откусил хотя бы кусок сэндвича с тунцом. Он выиграл противостояние, в то время как я заставила себя съесть все до последней пропитанной майонезом крошки, вместе с коркой и всем прочим. Карлос наехал на доктора Розена, заявив, что не собирается приносить с собой гитару и петь для группы.

А я в это время мечтала об уходе из группы, чтобы мне не пришлось смотреть на доктора Розена и говорить: «Нет. Я не могу сообщать о своей мастурбации Патрис».

Я сложила ковшиком ладони, набрала в них воды и выпустила ее сквозь пальцы. Я всегда ненавидела ванны. Что такого расслабляющего в погружении в воду, когда больше не на что смотреть, кроме кафельных стен или частей моего тела под пеной? Я терпеть не могла смотреть на свое тело, в итоге всегда разбирая его на составляющие: небритые ноги, пальцы ног без педикюра, незадорные груди, живот не в тонусе, негладкие бедра. Пристальное рассмотрение и стыд убивали все удовольствие, которое полагалось получать от принятия ванны – времяпрепровождения, предположительно обожаемого всем женским родом.

Я по-прежнему видела вот это все – облупившийся красный лак, волосатые ноги, бугристые бедра. И по-прежнему чувствовала, как жар стыда покусывает кожу. Но одновременно за хвостом стыда гонялась искра чего-то более светлого и прохладного, и вдруг мелькнула крохотулечная мыслишка, что у меня могли бы начаться иные отношения со своим телом, а потом, может быть, и с другими людьми.

Подушечки пальцев скукожились, пока вода остывала до комнатной температуры. Дрожь пробежала по загривку, я вылезла из воды, завернулась в бело-розовое полосатое банное полотенце и присела на край ванны.

Набрала номер Патрис.

– Я это сделала. Спокойной ночи.

Потом позвонила Рори, чтобы отчитаться о еде.

Потом позвонила Марти, чтобы получить аффирмацию.

– У тебя есть порох в пороховницах, малыш, – проговорил он с акцентом Граучо Маркса.

Я рассмеялась. Мышцы шеи и плеч были теплыми и расслабленными после ванны. Мною владело слегка пьяное, полусонное ощущение.

– Я люблю тебя, – сказала я, обхватив трубку все еще сморщенными от воды пальцами. Эти слова просто вылетели сами собой.

– Конечно, любишь, золотко. Я тоже тебя люблю. Правда, забавно?

Я улыбнулась.

По груди растекалось растущее теплое чувство. Это было забавно, так я назвала подобное состояние, не могла придумать ничего лучше.

В постели мне было видение: под меня были подсунуты руки членов моей группы, как в детской игре «легкий, как перышко, твердый, как доска». Эти руки дружно трудились, вызывая духов, которые помогли бы меня поднять – выше, все выше, еще выше. Я чувствовала, как руки доктора Розена поддерживают голову, Карлоса и Полковника – плечи, Патрис и Рори – бедра, а Марти – ступни. Я действительно любила их. За их присутствие, усилия и сильные руки на моем теле. Они впечатывали себя в мою жизнь.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Назад к карточке книги "Группа. Как один психотерапевт и пять незнакомых людей спасли мне жизнь"