Текст книги "Бэтмен. Убийственная шутка (ЛП)"

Автор книги: Криста Фауст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Одна дилемма уступила место другой. Так как они были на одной из самых широких городских улиц, она бросила мотоцикл, чтобы не дать ни в чем не повинным автомобилистам попасть под перекрестный огонь. Теперь ей придется держаться в задней части грузовика, чтобы шальная пуля не попала в водителя. По крайней мере, грузовой отсек обеспечивал хоть какую-то защиту.

Ее цель, масл-кар АМХ со встроенным воздухозаборником на капоте и хриплым большим бочкообразным двигателем V8 под капотом, ускорился, чтобы обойти грузовик и, подняв пыль, ухудшить видимость. Пробежав по верху кабины, она прыгнула и, приземлившись на крышу машины, ухватилась за передний край и закрепила трос – вместе с набором сюрпризов.

Как девушка и ожидала, они прострелили крышу, пытаясь ее поймать, но она скатилась и упала на багажник. Трос выдержал, и она поднялась, как сёрфер, укрощающий дикую волну. Бандит развернулся и прицелился, чтобы выстрелить в нее через ветровое стекло, когда подарок, который она оставила на крыше, загорелся. Это было намагниченное устройство, которое пробило крышу автомобиля и пустило внутрь дым. Пассажиров мгновенно окутало пеленой, но боевик успел выстрелить, разбив заднее стекло.

Даже когда стекло вылетело наружу, большая часть удушливого облака осталась внутри автомобиля.

– Берегись! – крикнул один из пассажиров.

– Ни хрена не вижу, – проревел водитель, когда машину занесло. Она понеслась по дорожке, а затем перепрыгнула через бетонное заграждение.

В этом районе города были бары и рестораны, обслуживающие студентов колледжа и молодежь. Люди стояли в дверях или толпились за зеркальными окнами, завороженные суматохой. Над головой грохотал поезд надземного метро. Появление пострадавших было лишь вопросом времени.

Начав искать распространителей «Смешной дорожки», Бэтгёрл взяла пример с Бэтмена и обошла собственную сеть информаторов. Подсказку дал знакомый по кампусу, тренер, работающий на полставки, которого Барбара Гордон знала по работе в библиотеке. Этот человек несколько раз ходил на свидание с одной ее коллегой, Кэсси Лейн. Еще она знала, что он курил марихуану, а значит, был знаком с местными наркоманами.

От него она узнала о трио гангстеров, которые рыскали по кампусам в поисках клиентов и дилеров. Он описал троих мужчин и крутую тачку, на которой они ездили. Естественно, после недолгого одиночного патрулирования она их заметила.

Когда машина вышла из-под контроля, она точно рассчитала время, прыгнула, кувыркнулась в воздухе, а затем оттолкнулась от другого автомобиля. Головокружительная серия манёвров занесла ее на почтовый ящик. АМХ врезался в железную балку, часть металлобетонной конструкции, которая поддерживала надземные пути городского метро. Водитель ударился макушкой о ветровое стекло и, пробив его, вылетел наружу.

Двое его спутников еще двигались.

Тот, что был на переднем пассажирском сиденье, выскочил из машины и побежал, слегка прихрамывая, но при этом старался держаться как можно дальше от другого. Для пущей убедительности он, не оглядываясь, стрелял через плечо.

Тот, что сидел позади, пытался высвободиться, но из-за аварии сиденье водителя съехало с рельсов. Его придавило, и ему пришлось обеими руками столкнуть с ног сломанное сиденье. Наконец он высвободился и, выпав из автомобиля, с трудом поднялся на ноги. Все это время он оглядывался по сторонам, опасаясь, что преследователь может оказаться рядом.

– Бу.

Он развернулся, размахивая пистолетом. Она прыгнула на него сверху. Три быстрых удара в шею дезориентировали его, а удар левой в лицо заставил пошатнуться, на лице появилась кровь. Еще один удар вывел его из строя.

Неподалеку раздался выстрел, и она бросилась бежать. Преследуемый бежал под железнодорожными путями, стреляя по теням. Он подошел к лестнице как раз в тот момент, когда с платформы спускалась волна пассажиров. Одним взмахом троса с крюком-кошкой Бэтгёрл поднялась в воздух, пролетела над его головой и упала перед ним.

Она тут же обругала себя за излишнюю самоуверенность. Бандит схватил женщину и приставил пистолет к ее виску:

– Еще шаг, и ее голова исчезнет в красной дымке.

– Ладно, просто успокойся, – сказала Бэтгёрл, вытянув руки вперед, чтобы он не сомневался в отсутствии оружия.

– Теперь ты меня отпустишь, и мы с этой цыпочкой найдем себе другое место.

– Кого это ты назвал цыпочкой? – сказала женщина, вонзая каблук ему в ногу и отталкивая пистолет вверх и в сторону. Парень взревел, а она ударила его локтем, создавая таким образом дистанцию между собой и бандитом. Бэтгёрл метнула дротик из-за пояса с гаджетами, он вонзился в его грудь. Он резко дернулся, когда вещица пустила через него электрический заряд. Одним прыжком преодолев расстояние между ними, она схватила его за запястье, вывернула пистолет и им же его огрела.

Он со стоном повалился на тротуар.

– Молодец, Бэтгёрл, – обрадовался какой-то житель пригорода.

– Показала ему, что почем, –поддакнул другой.

Бэтгёрл слегка поклонилась публике. Связав бандита кабельной стяжкой, она поспешила к своему мотоциклу, пока его не забрал эвакуатор.

Приближались сирены.

Подойдя к разбитой машине, Бэтгёрл остановилась. Багажник был приоткрыт, и она пнула сломанный замок каблуком сапога. Крышка открылась, и она обнаружила коврик, которым обычно прикрывают запасное колесо. Приподняв его, она заметила кучу пакетиков «Смешной дорожки», сложенных в картонную коробку.

Так-так...

Она ухмыльнулась. Один из гениев, должно быть, решил, что будет умно предложить наркотик на вечеринке братства или где-то еще, используя картон вместо подноса. Перевернув коробку, она заметила стилизованную двойную букву «N» в круге. Поспешив за мотоциклом, она подумала, что, может быть, эти клоуны только что нашли коробку в мусорном баке. С другой стороны, компания Novick Novelty уже давно была закрыта. Что еще это могло быть?

11

– Это был ненастоящий ребенок.

Доктор Джоан Лиланд скрестила ноги и наклонилась к пациенту, держа на коленях блокнот.

Это был чрезвычайно интересный случай. Его звали Курт Лэнк, он не выделялся ничем особенным, за исключением IQ, который был довольно низким, но не ниже нормы. Бледные редеющие волосы спадали с большого веснушчатого лба и тут же зачесывались обратно. Маленькие темные глазки были в постоянном движении. На длинном лошадином лице выпирали острый нос и подбородок.

Он работал на владельца местных трущоб разнорабочим, занимался мелкими ремонтом в нескольких многоквартирных домах в южной части города. Жил бесплатно в предоставленной ему боссом однокомнатной квартире в цокольном этаже. Ни семьи, ни романтических отношений, лишь редкое общение по работе. Без судимостей. Ничто не отличало его от остального человечества.

До того дня, когда пропал ребенок Коллинзов.

Доктор Лиланд почти пять лет терпеливо, осторожно, как взломщик сейфов, подбирала код к замку разума Лэнка. Первые три он и вовсе отказывался говорить – с ней или с кем-либо еще. Затем последовали односложные ответы. Потом он медленно, осторожно начал открываться. Они обсуждали его бедное, одинокое детство и доброжелательную, но не способную на эмоции мать-одиночку. Его глубокое беспокойство по поводу собственных эмоций, которые он предпочитал подавлять или отрицать. Его одержимость сбором мусора и своеобразная привычка очеловечивать неодушевленные предметы, часто наделяя их эмоциями, которые не мог выразить сам. Тем не менее до этого момента любая попытка обсудить ребенка Коллинзов вызывала немедленное возвращение к безопасному, холодному молчанию.

– Если это был не настоящий ребенок, – сказала доктор Лиланд, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно и не требовательно, – тогда что это было, Курт?

Все его тело было напряжено, и он вибрировал, как оборванная гитарная струна. Он сжал кулаки на коленях и уставился на них.

– Это был... – начал он.

Дверь в кабинет Лиланд распахнулась настежь, и в нее неторопливо вошел Джокер, плюхнулся на диван рядом с Лэнком и дружески обнял его сгорбленные плечи.

– Мальчонка, ты попал в точку, – сказал он. – Я чувствую себя новым человеком. Ты ведь понимаешь, о чем я говорю, Курт?

Черт бы его побрал!

Лиланд сделала долгий, медленный вдох через нос, пытаясь заглушить ярость и сохранить спокойствие и профессионализм. Невозможно предугадать, насколько это отбросит прогресс Лэнка. Но она не хотела, чтобы ее другой, более контактный пациент вел себя так, будто получил очки за то, что довёл ее до ручки.

Вместо того чтобы обратиться к незваному гостю, она повернулась лицом к двери.

– Мисс Квинзель, – позвала она. В дверях появилась застенчивая молодая практикантка. Ее волосы были распущены, она была взмокшая и взъерошенная, пуговицы на белом халате были не застегнуты.

– Да, доктор Лиланд?

– Почему этот пациент из класса «А» находится в терапевтическом крыле без сопровождения охранников, которого требует закон?

Джокер кивнул в сторону девушки в дверях, пошевелил бровями и притянул Лэнка к себе.

– Слишком старая для тебя, да? – громко прошептал он. – Конечно, я знаю, как это бывает, но нищим не выбирать, верно я говорю?

Доктор Лиланд встала и нажала кнопку на столе.

– Мне очень жаль, Курт, – сказала она, беря Лэнка за запястье и помогая ему подняться, встав между ним и Джокером. – Мы продолжим обсуждение на следующей неделе. Ты не против?

Когда в кабинет вошли два мускулистых санитара, Лэнк молчал, глядя в пол, его трясло. Один из них схватил Лэнка за плечо, а другой показал большим пальцем на Джокера:

– Хотите, мы заберем и этого?

– Нет, оставьте его, – ответила Лиланд, пригвоздив Джокера к месту испепеляющим взглядом. – И еще, мисс Квинзель?

– Да, доктор?

– Предоставьте отчет мне в кабинет в конце смены, – сказала Лиланд. – Это ваш второй прокол. Еще один подобный инцидент, и вас переведут в крыло больных со старческим слабоумием.

Молодая девушка-интерн надулась, отбросив всякое притворное раскаяние. Она бросилась прочь с нарочито угрюмым видом. Лиланд нахмурилась. Несмотря на то, что девушка на первый взгляд находила искреннее взаимопонимание с самыми трудными пациентами, как оказалось, от нее было гораздо больше проблем, чем пользы.

– Это была бы ужасная потеря, доктор Лиланд, – сказал Джокер противным голосом. – Уверяю вас, что уникальные навыки мисс Квинзель среди пожилых будут растрачены совершенно впустую.

Лиланд отказывалась клюнуть на уловку Джокера. Она работала в Лечебнице «Аркхем» еще до того, как Лэнк узнал, откуда берутся дети. Она уже слышала и такое, и нечто гораздо, гораздо хуже. Она взяла блокнот и села обратно, в изголовье кушетки:

– Это то, что вы хотите обсудить на сегодняшнем сеансе? – спросила она. – Секс? Почему бы нам не начать с вашей навязчивой потребности в покорении сердец как прикрытии глубоко укоренившейся неуверенности, связанной с вашей внешностью?

– Что вы, доктор, – ответил Джокер. – По одежке лишь встречают. Вы не хуже меня знаете, что на самом деле женщинам нужен мужчина, который может заставить их... – он наклонился, в его глазах блеснул веселый огонек, – ...рассмеяться.

– Понятно, – сказала доктор Лиланд, делая пометки. – Так вот в чем заключается истинный источник вашей неуверенности. Дело вовсе не в сексе, не так ли? Это страх провала. Что никто не станет смеяться над вашими шутками. Может быть, поговорим об этом?

Улыбка Джокера померкла. Его взгляд стал жестким.

– Это не смешно, – сказал он. – И неправда.

– Нет? – спросила доктор Лиланд. – Ошиблась. Не хотите исправить это недоразумение?

– Вам нужна правда?

Он улыбнулся фирменной улыбкой, склонив голову набок.

– Вонючка.

Кто-то начал улюлюкать. Еще один посетитель засвистел.

– Вернись на нормальную работу, ты не смешной.

Стоя за кулисами, дородный владелец «Смешливого дурака» сделал резкий жест поперек горла. В углу его рта болтался окурок дешевой сигары. Она не горела. Каждый вечер она оставалась незажженной.

Длиннолицый начинающий комик перевел взгляд с владельца на немногочисленных, но тем не менее жестоких посетителей. Большинство из них были пьяны или под кайфом, и человеку на сцене, в темном костюме и галстуке-бабочке, казалось, что единственная причина, по которой они остались на последнее представление, – это желание помучить артистов. Когда он повернулся, чтобы уйти со сцены, кто-то в темноте начал хлопать.

На мгновение он заколебался.

– Скатертью дорога, жалкий шутник! – крикнул мужчина сзади. Он захохотал и хлопнул в ладоши. Медленно. Жестоко. – Хочу бесплатную выпивку за то, что тебя терплю. Все заведение хочет бесплатно выпить. Хо, хо.

Владелец Гэйнор ободряюще похлопал расстроенного комика по плечу. На нем был сиреневый костюм и галстук в тон, что должно было выглядеть нелепо, но каким-то образом на его полной фигуре он смотрелся органично. В костюме он был похож на циркового торговца, который решил вечерком выбраться в город.

Выйдя на сцену, Гэйнор поднял руки и заговорил:

– Как всегда, я хочу поблагодарить вас всех за то, что пришли. Не забудьте дать на чай официантам.

Раздался звук как от выстрела по краю консервной банки. Единственная официантка, стоявшая сбоку, слегка наклонилась. У нее под глазами были темные круги, серьги мерцали, несмотря на слабое освещение. Хозяин ушел со сцены, и занавес закрылся.

Он нашел длиннолицего комика в обшарпанной гримерной. Тот облокотился на спинку стула и уставился в зеркало с круглыми лампочками. Некоторые из них перегорели.

– Слушай, у тебя получилось выдавить из них несколько смешков, – сказал Гэйнор длиннолицему. – Комедия – тяжелый жанр, особенно для новичка. Но это как езда на лошади – тебя сбрасывают, а ты должен снова вернуться в седло.

Он снова схватил высокого мужчину за плечо.

– Хочешь, чтобы я вернулся? – спросил мужчина не оборачиваясь. Казалось, он рассматривает в отражении свое будущее.

Владелец клуба вытащил изо рта окурок сигары, зажал его пухлыми пальцами и помахал им.

– Дай... дай-ка подумать, что из этого может получиться, – ответил он. – Но, черт, ты выстоял перед лицом враждебной толпы, а это половина успеха. Я тебе позвоню... может быть.

Он сунул окурок на место и протянул две обмякшие двадцатки. Комик растерянно посмотрел на него.

– Прости, но это все, что удалось выручить, – сказал Гэйнор. – Вечер выдался неудачный.

Длиннолицый выпрямился и взял шляпу. Из-за темного костюма его долговязая фигура была неразличима в сумраке. Он был похож на темного призрака, нависшего над смертным владельцем клуба. На мгновение толстяк задумался, не случится ли беды.

– Я не гордый. Беру, сколько дают.

– К-конечно, парень.

От голоса, шедшего из темноты, ему стало не по себе, настолько он отличался от обычного бодрого тона парня.

– Слушай, э-э, выпей со мной перед уходом. Согласен?

Высокий мужчина подошел к двери и, не оглядываясь, сказал:

– Я не пью. Это притупляет ум.

Выйдя на улицу, он надел бесформенную фетровую шляпу с щегольским пером, торчащим из-за ленты. Ночь была холодная, заморосил дождь, но идти было недалеко, да и не хотелось тратить деньги на такси. Это была старая часть города. Приблизившись к своему дому, он прошел мимо проститутки, стоявшей в нише дверного проема, укрывавшем ее от дождя. Она была одета в мини-юбку, прозрачный топ без лифчика, жилет с воротником из искусственной овечьей шерсти и сапоги до бедер. На вид ей было то ли двадцать, то ли сорок.

– Хочешь свидание? – спросила она, осматривая его с ног до головы и причмокивая жвачкой. На одной стороне ниши висела афиша с объявлением о новом шоу в парке развлечений «Братья Бонус».

Он даже не смог выдавить в ответ усталую улыбку. Он пошел дальше, мимо баров, где люди смеялись, пили и выстраивались в очередь на ночлег. Он добрался до дома и остановился на улице, будто накрепко прилип к тротуару.

«Ну и дыра», – снова пожаловался он. Что он за добытчик? Какая-то кошка, из тех, что жили в здании, топала рядом с ним по железной кайме, обрамлявшей бетонные ступени. Она смотрела на него недобрыми глазами.

– Я тоже от тебя не без ума, – сказал он.

Кошка спрыгнула на землю и отправилась дальше.

В угловом окне над ним приоткрылась рама, и он услышал, как играет радио. Оно вечно играет, подумал он. Там жил мистер Рамирес, вдовец. Он не спал до поздней ночи и вставал рано утром, сидел в кухонном уголке и слушал то же, что и полуночники в эти одинокие часы.

Как раз сейчас шел выпуск новостей:

– ...таинственный мститель в маске, известный многим как Человек – летучая мышь, не сидит без дела. Ранее сегодня вечером он предотвратил вооруженное ограбление в модном районе. Свидетели говорят...

Дверь за ним закрылась. Он вошел, задержавшись на лестничной площадке. За дверью слева послышалось шарканье ног. Он знал почти наверняка, что хозяйка, миссис Бёркисс, слышала, как он вошел, и наблюдала за ним через глазок. Длинные спутанные волосы, перевязанные лентами, крючковатый нос и домашнее платье в цветочек. Она тоже была полуночницей. Из своей квартиры на первом этаже ей было видно, кто приходит и уходит. Она украдкой наблюдала за всеми.

Поднявшись на второй этаж, он остановился на верхней площадке лестницы и глубоко вздохнул, еле сдерживаясь, чтобы не свалиться вниз. Он отпер дверь и вошел. В их скудно обставленной квартирке было тепло благодаря обогревателю рядом с кухонным столиком, а белье, постиранное вручную, висело на веревке рядом с окном. Через окно было видно кирпичную стену, примыкающую к соседнему зданию, так близко, что появлялось чувство клаустрофобии. С крыши капала вода.

– Привет, Джинни, – весело сказал он, пытаясь скрыть тоску.

Его беременная жена сидела за столом, на стуле с жесткой спинкой. На ней была комбинация и тапочки, халат был распахнут для удобства. Перед ней стояла миска, она чистила рачьи хвосты. Она собиралась готовить свой фирменный суп гумбо. На раковине стояла миска с бамией, которую она потом обработает огнем. Он очень любил ее суп гумбо.

– Ну, как все прошло? – спросила она. – Понравилось твое выступление?

Он невесело усмехнулся, подошел к раковине, взял сырой кусок бамии и откусил.

– Ну, мне... Мне сказали, что, возможно, еще позвонят, – сказал он жуя. – Не знаю. Я... я нервничал и испортил концовку шутки.

«Вонючка!»

Стыд нахлынул снова.

– О, – сказала его жена.

Он помчался обратно, к столу, и навис над ней:

– Что значит «о»?

– Я... я ничего не имела в виду....

Как же, не имела в виду.

– Не ври, – прорычал он. – Вот как ты сказала: «О». Вот так.

– Боже мой, да я всего лишь...

– Ты сказала «о». Как в «О, то есть ты не нашел работу?» Или в «О, а как же мы будем кормить ребенка?»

Он сердито посмотрел на нее, но она не сдала позиций.

– Думаешь, меня это не волнует? – продолжал он, отходя от стола и сжимая кулаки в полном бессилии. – Думаешь... мне все равно, думаешь, что для меня все это – большая шутка, баловство...

Тут его гнев исчез, сменившись отчаянием. Он упал у ее ног, нежно обнял и положил голову ей на колени.

– Господи, – сказал он, – Господи, прости меня....

– Малыш.

Она положила руку ему на спину. Другой рукой она пригладила его непослушные волосы, которые всегда казались ей такими притягательными. Они все думали, как эти локоны будут смотреться на их ребенке.

– Не хочу вымещать гнев на тебе, – сказал он всхлипывая. – Ты и так страдаешь замужем за неудачником.

– Сладкий, это не...

– Это правда. Я не могу тебя содержать. – Он глотнул воздуха. – О, Джинни, что нам делать?

– Все будет хорошо, – ответила она мягким, уверенным голосом. – До рождения крошки еще три месяца, и я думаю, что миссис Бёркисс согласится подождать арендную плату еще немного. Она жалеет меня.

– Она ненавидит меня, – сказал он, чувствуя, как возвращается гнев. Поднявшись на ноги, он прислонился к окну. – Она выходит в коридор и сердито смотрит на меня каждый раз, когда я иду наверх. В этом доме воняет кошачьим лотком и стариками.

Дождь на дворе усилился, по кирпичам стекали ручейки.

– Я просто хочу, чтобы нам хватило денег обосноваться в приличном районе, – сказал он, вглядываясь в ночь. – Девочки на улице зарабатывают столько за выходные, не рассказывая при этом ни одной шутки.

К своему удивлению, он услышал смешок. Обернувшись, он увидел, как она хихикает. Но это была не насмешка.

– Сладкий, не волнуйся, – сказала она, протягивая к нему руку, – ни о чем. Я все равно тебя люблю, ты ведь знаешь. С работой или без, ты хорош в постели...

На это ему пришлось улыбнуться. Даже на шестом месяце беременности она двигалась грациозно и уверенно. Как же ему, дураку, повезло. Надо постараться, ради нее.

– ...и ты знаешь, как меня рассмешить.

12

Все трое сидели за круглым столом в «Транжире». В кабаке было людно, хотя день еще был в разгаре. Здесь было шумно и влажно, как в аду. Между ними стояла миска с закусками из вареных раков.

Он пил.

Когда это началось?

Ему никогда не нравился вкус спирта, особенно пока работал на химическом заводе. Он принимал меры предосторожности, но не сомневался, что некоторые химикаты впитались в его кожу.

И, тем не менее, он допивал вторую кружку пива, а ведь даже не наступил вечер.

– Вот... Вот понимаете, я должен проявить себя. Как муж и... и как отец, – услышал он свой голос. Почему он исповедуется перед этими двумя... хулиганами? Бандитами? Почему он так откровенен? Должно быть, дело в выпивке. Вот поэтому мне нельзя пить, отметил он, снова закладывая за воротник.

– В смысле, я, это, не взялся бы за дело, если бы не считал его важным.

– Я тебя понял, – сказал Джо, тот, что покрупнее. Он был в костюме и шляпе-котелке и, несмотря на жару, даже не взмок. Усы у него были массивнее и толще, чем у его тощего подельника.

– Ты хочешь обеспечить семью, и мы позаботимся о том, чтобы у тебя это получилось, дружок.

– Я вроде как начинал лаборантом, – продолжал он. – Хорошая была работа. Отличная, а я что сделал – ушел, чтобы стать комиком.

Самая большая ошибка в его жизни.

– Я был такой уверенный. Такой уверенный, что у меня есть талант.

Эта мысль пришла ему в голову, пока он смотрел комиков по телевизору. Когда они были в ударе, публика ела у них с рук. В смысле, я всегда смешил Джинни, и поэтому я решил, что у меня талант к такого рода вещам.

– Но вот, ха, поглядите на меня. Думаю, мои таланты развились в каком-то ином направлении, – сказал он. – Ну и вот, если я справлюсь всего с одним крупным преступлением...

– Эй, парень, ради Бога, – сказал худощавый. Он был молодецки сложен, в костюме с заостренными плечами, в фетровой шляпе с широкими полями. Усы у него были старомодные, как у секс-символа кинематографа 30-х годов. Он перекатил сигарету между тонкими губами. В «Транжире» курили, хоть и не полагалось.

– Прости, прости, – сказал длиннолицый. – Просто если вы уверены, что нам все сойдет с рук и никто не узнает, что я замешан...

Он замолчал, беспокоясь, что снова сболтнул лишнего.

– Не волнуйся, дружище, – сказал Джо в котелке. – Мы о тебе позаботимся.

Он поднял рака, оторвал ему голову и сунул в рот гостю, оставив хвост висеть.

– Нам нужна твоя помощь, чтобы пробраться через химический завод, где ты раньше работал, – продолжал мужчина, – в компанию по производству карт, по соседству. Мы очень ценим твой опыт.

– В общем, чтобы гарантировать, что тебя никто не подвяжет к ограблению... – Тощий парень вытащил из-под стола саквояж. Было ощущение, что его сшили еще в XIX веке. Он открыл его и поднял.

– ...ты наденешь это.

Это еще что?

В мешке лежало нечто ярко-красное, цилиндрическое, круглое сверху. Вещь была похожа на стеклянный колпак, который он видел на бабушкиных каминных часах. Но эта штука была больше и не такая прозрачная и на вид могла закрыть всю голову до лопаток. Освистанный комик вынул изо рта болтающегося рака и выплюнул куски.

– Надеть?.. – спросил он в замешательстве. Вещь казалась смутно знакомой. – Н-но ведь там нет прорезей для глаз. Я ведь ничего не увижу.

Скорее всего, это какая-то шутка. Может быть, они меня проверяют, чтобы посмотреть, соглашусь ли я. Справа от него бандит в котелке был занят тем, что разрывал на части очередного рака, отделяя его тонкие ножки одну за другой.

– В нее вставлены зеркальные линзы из красного стекла, – сказал тощий парень. – Умно устроено, а?

Он улыбнулся тонкими губами.

– Не знаю. Эта маска... – сказал длиннолицый. – Ее случайно носил не тот парень, который в прошлом месяце напал на ледяную компанию, Красный Колпак?

– Включи мозги. – Тощий снова закрыл сумку и поставил ее на пол. – Нет никакого Красного Колпака. Это просто куча парней в масках.

Его грузный товарищ проглотил рака и кивнул:

– Точно! Не важно, кто под маской. Мы просто позволяем самому ценному члену мафии носить его для, гм, дополнительной анонимности.

В его устах это звучало очень убедительно. За его спиной проститутка болтала с моряком.

– А то как же, – ответил тощий. – Самому ценному члену, а это ты, мужик.

Он взял рака и начал чистить. Подельник последовал его примеру.

Где-то в баре кого-то вырвало.

Будущему комику хотелось им верить. Это могло бы решить все его проблемы, дать им новый старт.

– Слушайте, – сказал он, – правда, я не знаю... этот химический завод такой мрачный и отвратительный. Отчасти поэтому я и уволился.

Поэтому, а еще из-за того, что они там делали. Выполняли заказы военных. «Хуже “Агента Оранжа” [Смесь дефолиантов и гербицидов синтетического происхождения. Использовался США во время войны во Вьетнаме. (Прим. ред.)]», – говорил он Джинни. И еще были вещи, о которых он не мог ей рассказать. О психоактивных препаратах. Соединения испытывали на людях без их ведома. Произошла утечка, и он получил дозу.

Господи, как же он надеялся, что это не скажется на малыше...

– Но ты же сказал, что там минимум охраны, – возразил тощий.

– Слушай, ты хочешь растить ребенка в бедности? – добавил Джо. Они по-прежнему отрывали конечности у раков.

Он закрыл лицо руками.

– Нет, нет, конечно, нет. Вы правы, – сказал он. – В смысле, это ведь только раз, а потом я смогу переехать в другой район и начать достойную жизнь. – С настоящим домом и хорошей школой для сына. Он обеспечит Джинни достойную жизнь.

– Вот это настрой, – сказал Джо, похлопав его по плечу. Почему все вечно хлопают его по плечу? – Значит... В следующую пятницу, в одиннадцать вечера?

Несостоявшийся комик неуверенно кивнул и засмеялся, напряжение покинуло его.

– Договорились, – сказал он. – Конечно, почему бы и нет? В пятницу. И тогда уже утром, в субботу, я буду богат.

Ему нравилось, как это звучит.

– Представить не могу. Моя жизнь полностью изменится! Ничто не будет прежним...

...никогда.

13

Наступила пятница, и три потенциальных вора снова встретились в «Транжире», чтобы обсудить последние детали. Встретиться там было разумно, так как клиенты и персонал привыкли смотреть в другую сторону.

Это было именно такое место – не бар, куда бы ты пошел на свидание.

Туда бы ты попал, если бы она от тебя сбежала.

Ну и забегаловка.

Миллер, полицейский в штатском, в плаще и фетровой шляпе, размышлял об этом заведении, стоя с коллегой в форме и глядя на бар через грязные стекла двустворчатых дверей. Он мельком взглянул на своего мускулистого друга-полицейского МакКоркелла, а затем толкнул одну из дверей.

Миссис Бёркисс, хозяйка, от которой воняло кошачьей мочой, сказала им, что он может быть здесь. Не то чтобы она интересовалась, где можно выпить до захода солнца, добавила она, но они с покойной часто разговаривали. Бедняжка, продолжила домовладелица, была одинока, потому что мужа все время не было дома.

Комики, работавшие в стрип-клубах, часто посещали «Транжиру», по крайней мере, так ей говорили.

– Значит, на сегодня все решено? – спросил грабитель со стильными усиками, откидываясь на спинку стула. Сегодня в мисках не было вареных раков.

– А, ну, конечно! – подтвердил алчный шутник. – Я же не больной, чтобы отказываться сейчас.

Он облокотился на стол, стараясь говорить уверенно.

– В смысле, самое худшее – ложь перед Джин– ни – уже позади. Она, она думает, что меня пригласили выступить в клубе...

– Пусть и дальше так думает, – сказал вор покрупнее, поправляя котелок.

– Точно, – согласился тощий головорез. – Пусть так и будет.

– Слушай, сегодня вечером, – сказал Джо, – надень костюм и бабочку. Это своего рода торговая марка Красного Колпака.

– Хорошо, – ответил длиннолицый. – Джинни будет ждать, что я пойду в ночной клуб при параде. Лучше некуда.

– Э-э, Джо... – щеголь посмотрел на стойку и положил руку на плечо напарника. Со своего места комик увидел двух мужчин, разговаривающих с барменом. Один из них был полицейским.

Они направились прямиком к столу.

Парень в плаще, скорее всего, был детективом. Пока двое грабителей изо всех сил старались не показывать лиц, полицейский в штатском бросил на стол фотографию и заговорил с длиннолицым начинающим комиком.

На фотографии были он и Джинни.

– Прошу прощения, сэр, – сказал детектив. – Мы из полиции. Мы можем с вами поговорить снаружи? – Это было мало похоже на вопрос.

– Мы займем всего минуту, сэр... – сказал полицейский. Голос у него почему-то был грустный.

– Со мной? Н-но... почему? – Смутившись, комик посмотрел на их застывшие лица. – Я не... я имею в виду, гм... – Он изо всех сил старался сойти за простака. Откуда они узнали? Сдавшись, он встал и пошел вслед за ними на улицу.

– Э-э, послушайте, – сказал он детективу, – в чем проблема? Я...

– Сэр, мне очень жаль, – перебил его полицейский.

Очень жаль?

– Но сегодня утром с вашей женой произошел несчастный случай, – продолжил полицейский, не глядя ему в глаза. – По-видимому, она проверяла нагреватель детской бутылочки. Произошло короткое замыкание, и... – Он мялся. В этот момент комик все понял.

– В общем, она умерла, сэр. Соболезную.

По-прежнему избегая взгляда длиннолицего, он сунул сигарету в рот и зажег ее спичкой.

– Что?

Что еще он мог сказать?

– Послушайте, мне очень неприятно вам такое сообщать, – продолжил детектив, наконец взглянув на него. Он говорил искренне. – Такой несчастный случай бывает раз на миллион. Полная информация ждет вас в больнице.

Он утешительно положил руку на плечо комика.

– Спешить некуда.

– На вашем месте, – сказал мускулистый полицейский, – я бы выпил еще.

С этими словами они ушли.

Длиннолицый просто стоял и смотрел, как они уходят. Он ничего не мог ни сказать, ни сделать. Как лунатик, комик зашел обратно и сел. Похоже, больше идти ему было некуда. Джинни и ребенок...

– Эй, приятель, ты в порядке? – спросил тощий, допивая пиво.

– Моя жена, – ответил он, – умерла. Моя жена...

Казалось, что собственный голос звучит со стороны.

– Божечки, – сказал здоровяк Джо. – Какой ужас. Нам очень жаль.