Текст книги "Огромное небо и маленькая Земля"

Автор книги: Крис Роберсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Крис Роберсон
Огромное небо и маленькая Земля

Произведения Криса Роберсона публиковались в «Postscripts», «Asimov's Science Fiction», «Argosy», «Electric Velocipede», «Black October», «Fantastic Metropolis», «Revolution SF», «Twilight Tales», «The Many Faces of Van Heising» и в других изданиях. В 2005 году вышел его первый роман «Здесь, там и везде» («Неге, There & Everywhere»), за ним вскоре последовали «Парагея. Космический роман» («Paragaea: A Planetary Roтапсе») и «Путешествие ночного светила» («Voyage of Night Shining White»). Роберсон является не только писателем, но и издателем в «Monkey Brain Books», а недавно выступил в роли составителя антологии «Adventure, Volume I». Крис Роберсон проживает вместе с семьей в городе Остин, штат Техас.

В серьезном, наводящем на размышления рассказе «Огромное небо и маленькая Земля» автор переносит нас в детально описанный, чуждый нам мир, и мы ешр раз убеждаемся в мудрости старых строчек: «Уму и сердцу не страшна решетка на окне…» [1]1
  Цитата из стихотворения английского поэта Ричарда Лавлейса (1618–1657) «К Алтее из тюрьмы» (пер. М. Я. Бородицкой).


[Закрыть]

ГОД ВОДЯНОГО ДРАКОНА, ДВАДЦАТЬ ВОСЬМОЙ ГОД ПРАВЛЕНИЯ ИМПЕРАТОРА КАНСИ [2]2
  Канси (1661–1723) – император Китая из династии Цин. 62 года его умелого правления – рекордно долгий срок в китайской истории; эпоха Канси стала символом благополучия, золотым веком имперского Китая.


[Закрыть]

Сяо Вэнь стоял с южной стороны Врат Небесного Спокойствия Запретного Города,[3]3
  Запретный Город – самый обширный дворцовый комплекс в мире, резиденция китайских императоров с XV по начало XX века. Расположен в центре Пекина.


[Закрыть] глядя на Восточное Здание. Это было невзрачное на вид сооружение, казавшееся ничтожным по сравнению с учреждениями, располагавшимися на противоположной стороне улицы, – зданием Шести Министерств, Дворцом Государственных Церемоний и Астрономическим Управлением, где императорские ученые исследовали небо, тщательно отыскивая знамения, могущие предвещать добро или зло для монарха. Лишь Посредническое Управление выглядело менее внушительно, чем Восточное Здание, – оно пришло в упадок после того, как император учредил дворцовую систему петиций, согласно которой каждый его министр и сановник обязан был докладывать о важных событиях напрямую правителю, и только ему.

У больших, лишенных украшений ворот Восточного Здания стояли навытяжку двое часовых с саблями в ножнах и алебардами. Сяо предъявил документы, удостоверявшие его личность полномочного представителя военного министерства. Один из стражников внимательно изучил бумаги, затем развернулся и сделал Сяо знак следовать за собой, оставив второго воина охранять вход.

Пока Сяо шел за стражником в главный зал Восточного Здания, взгляд его упал на табличку, на которой простыми иероглифами была выгравирована надпись: «Верные слуги двора».

– Прошу вас, подождите здесь, – с коротким поклоном обратился к нему воин, – пока ваш покорный слуга не приведет старшего. – Затем, все еще с бумагами Сяо, стражник исчез под одной из арок, шедших вдоль стен зала.

Сяо молча ждал, разглядывая сновавших мимо агентов, занятых делами императора. Большинство были в простой серой одежде, и ни один прохожий на улице не взглянул бы на этих людей второй раз. Лишь некоторые были облачены в узорчатые плащи, которые дали императорской тайной полиции ее имя – Вышитая Гвардия.

Прошло несколько долгих минут, и стражник появился снова; за ним следовал какой-то пожилой человек. В своей простой хлопчатобумажной одежде он вполне мог сойти за торговца рыбой или тканями; ниточки усов опускались вниз над уголками толстых губ, глаза были полузакрыты, как будто он только что очнулся от долгого сна. Женственные очертания фигуры, лицо и руки выдавали в нем евнуха, одного из тех, кто отдал свою мужественность в обмен на честь служить императору.

– Возвращайся на пост, – приказал незнакомец воину, и тот ответил коротким кивком. – Вы Сяо Вэнь? – без предисловий обратился к посетителю старик.

Сяо подтвердил это, склонившись ниже, чем того требовало предполагаемое положение незнакомца. Внешность здесь была обманчива.

– Я Фэй Жэнь, глава Восточного Здания. – Старик помахал принесенными Сяо бумагами, на которых выделялись официальные печати военного министерства. – Я так понимаю, вы хотите побеседовать с одним из наших гостей?

– Да, почтеннейший, – отвечал Сяо, снова поклонившись, на этот раз еще ниже. – По желанию его превосходительства военного министра я обязан это сделать. Он считает, что ваш… гость… обладает некими сведениями, которые могут быть полезны императору, да царствует он десять тысяч лет.

– Этот человек временно размещен у нас уже довольно долго, – заметил господин Фэй. – Он поступил сюда еще до того, как император достиг совершеннолетия. Не все это время он провел во Внешнем Здании – несколько лет он сидел в Доме Подавления и Усмирения.

Сяо пробрала дрожь. До него доходили произносимые шепотом слухи о том, что происходило в укромных уголках Дома Подавления и Усмирения, – там Вышитая Гвардия вытягивала признания из самых упрямых подозреваемых.

Господин Фэй продолжал:

– Думаю, не ошибусь, если скажу, что любые сведения, которые мог сообщить этот человек, уже давно записаны. И если бы мы смогли извлечь из него признания в совершении преступлений, он давно уже закончил бы жизнь под топором палача. Вам остался выжатый лимон, из которого уже много лет назад извлекли все соки. Это скорее иссохшая мумия, чем человек.

– Не сомневаюсь, вы гораздо более компетентны в таких вопросах, чем я, почтеннейший, – произнес Сяо с подобающим смирением, – но у меня есть приказ, и мой начальник, военный министр, будет недоволен, если я его не выполню.

Господин Фэй пожал плечами:

– Очень хорошо. Это ваше время, можете тратить его напрасно, если вам угодно. Пойдемте, я прикажу кому-нибудь из агентов проводить вас во Внешнее Здание.

Фэй махнул рукой какому-то человеку в простой одежде – тот оказался ближе по возрасту к двадцатилетнему Сяо.

– Агент Чжу Сюэсэнь проводит вас, Сяо Вэнь. А теперь прошу меня извинить, неотложные дела требуют моего внимания.

Сяо низко поклонился, и глава тайной полиции скрылся в глубине зала.

– Сюда, господин, – произнес Чжу, склонив голову, и направился к одной из больших арок.

Агент Чжу повел Сяо по извилистым коридорам Восточного Здания. Внутри оно оказалось просторнее, чем можно было предположить снаружи, в основном за счет лабиринта коридоров и бесчисленных тесных комнаток. Часто коридоры выходили в открытые дворы, еще чаще – в лишенные окон сырые помещения, никогда не видевшие дневного света. По пути агент Чжу сообщал гостю название и предназначение каждой залы и комнаты.

Сяо был удивлен встрече с таким разговорчивым членом Вышитой Гвардии – эти люди были известны своей осторожностью, можно даже сказать скрытностью. Когда агент объяснил, что он прослужил здесь уже несколько лет и что, прежде чем выйти за стены Восточного Здания, ему предстоит проучиться еще долгие годы, его болтливость стала понятна. Ему явно не хватало общения с молодежью, и, хотя правила запрещали ему сообщать посторонним лишнюю информацию, тем более без всякой пользы для дела, его юная жажда развлечений на этот раз одержала верх над осторожностью.

– А сейчас, Сяо Вэнь, – говорил агент Чжу, – мы пройдем по отделению, известному как Внутреннее Здание. Прежде здесь помещались пойманные Вышитой Гвардией наиболее опасные негодяи, подозреваемые в тяжких преступлениях. Оно охраняется самым тщательным образом, никто посторонний не может войти сюда без сопровождения.

Они прошли мимо высокой двери, покрытой матовым черным лаком; косяк был выкрашен в кроваво-красный цвет.

– Вот за этой дверью, – указал Чжу, – помещается Дом Подавления и Усмирения.

Сяо невольно вздрогнул. Он, разумеется, слышал об этом учреждении и постарался отогнать пришедшие на ум ассоциации.

– Несмотря на толстые стены и двери, – продолжал Чжу, – предназначенные для того, чтобы заглушать все звуки, иногда оттуда доносятся вопли и жуткий вой.

Они миновали черную с алым дверь, повернули за угол и оказались в длинном коридоре; Сяо постарался выбросить из головы дверь и мысли о том, что скрывалось за нею.

Наконец они вышли на широкий двор, со всех сторон окруженный узкими дверями, ведущими в тесные камеры. Под пристальными взглядами часовых на ярком утреннем солнце бродили мужчины и женщины, едва перебирая ногами. Часовые стояли на башнях, расположенных у стен двора и увенчанных флагами на высоких древках.

– Ну вот мы и во Внешнем Здании, – объявил Чжу, – здесь временно размещены гости Вышитой Гвардии. Некоторые из них признались в совершении мелких преступлений, наказанием за которые служит тюремное заключение, остальные ожидают окончательного приговора императора. Лишь немногие так ни в чем и не признались, и в Доме Подавления и Усмирения сочли, что они вряд ли когда-нибудь заговорят. Но приговор не может быть вынесен без признания вины. Поскольку следователи решили, что эти подозреваемые не столь опасны, чтобы помещать их во Внутреннее Здание, их вернули обратно, и теперь они ждут здесь.

– Ждут чего? – спросил Сяо, оглядывая мелькавшие перед ним безжизненные лица.

– Одни ждут императорского помилования, другие – появления новых улик, а остальные – просто ждут. Думаю, смерти.

Агент Чжу указал на древнего старика, сидевшего, скрестив ноги, посередине двора; он сосредоточенно следил за движением теней, которые отбрасывали на землю две башни.

– Вот человек, которого вы ищете, – сказал агент Чжу. – Это Лин Сюань.

Сяо Вэнь сидел напротив старика в комнате для допросов. Агент Чжу ждал за тяжелой деревянной дверью, окованной железом; едва ли из-за нее доносится хоть один звук, подумал Сяо, разве что самый отчаянный вопль.

Перед Сяо лежала связка бумаг; старик сидел сгорбившись, сложив руки на коленях, и на его сморщенном лице с отвисшей челюстью блуждала улыбка слабоумного.

– Лин Сюань? – повторил Сяо.

Старик смотрел на разделявший их простой деревянный стол, отполированный ладонями нескольких поколений. Сяо невольно задумался о том, какие беседы происходили за этим столом за долгие годы существования Вышитой Гвардии, созданной еще при императоре Юнлэ,[4]4
  Юнлэ (1402–1424) – император из династии Мин, или Светлой Династии, правившей Китаем с 1368 по 1644 г.


[Закрыть] во времена Светлой Династии.

Но старик по-прежнему не отвечал.

– Это ваше имя?

Старик испустил тяжелый вздох через нос, несколько раз моргнул и выпрямился, не отрывая взгляда от столешницы. Затем он заговорил; голос у него был тихий, но в нем чувствовалась мощь, подобная отдаленным раскатам грома.

– Извивы и переплетения на досках этого стола напоминают о небесах и облаках, вышитых золотыми нитями на одеянии, которое я носил, будучи на службе у императора Шуньчжи.[5]5
  Шуньчжи (1644–1661) – третий император династии Цин, или Чистой Династии (1616–1911), первоначально основанной на территории Маньчжурии; менее чем через тридцать лет, в 1644 г., под властью ее оказался весь Китай и часть Средней Азии.


[Закрыть] Как странно – я снова встречаю их здесь после стольких лет. Возможно, они хотят напомнить мне о прошлом, о тех днях, когда жизнь моя была более благополучна.

Старик говорил медленно, но не делал пауз между словами и произнес всю речь на одном дыхании.

Сяо взглянул на стол, однако не увидел ничего, кроме бессмысленных линий и сучков. Неужели узник лишился рассудка и долгие поиски оказались напрасными?

– Должен вам напомнить, – произнес Сяо спокойным, но внушительным тоном, – что я пришел сюда по повелению военного министра, который выражает волю самого Трона Дракона.[6]6
  Трон Дракона – обозначение трона китайских императоров, в переносном смысле – глава империи.


[Закрыть] Итак, еще раз спрашиваю вас, ваше имя…

– Да, – ответил старик, не поднимая глаз. – Мое имя Лин Сюань.

Сяо отрывисто кивнул:

– Хорошо. Вы – тот самый Лин Сюань, чье имя упоминается здесь?

Сяо положил на стол лист бумаги – недавно сделанную им копию фрагмента инвентарной описи государственного архива императора Чжу Юцзяня,[7]7
  Чжу Юцзянъ (1611–1644) – шестнадцатый и последний император династии Мин.


[Закрыть] последнего правителя Светлой Династии, который царствовал перед тем, как с севера хлынули маньчжуры и основали Чистую Династию.

В описи был подчеркнут один пункт: «Повествование о путешествии на восток, в земли, лежащие за океаном, с особо подробным описанием Мексики, автор Лин Сюань, цзюжэнь[8]8
  Цзюжэнь – звание, даваемое чиновнику, который выдержал государственные экзамены второй ступени.


[Закрыть]».

Лин долго смотрел на бумагу, словно решая в голове сложное математическое уравнение. Затем заговорил, и снова в голосе его звучали раскаты грома.

– Столько времени прошло. – И опять погрузился в молчание. После продолжительной паузы старик медленно кивнул, поднял голову и встретился взглядом с Сяо. – Да, – произнес Лин. – Это я.

– Отлично! – нетерпеливо воскликнул Сяо. – С сожалением должен вам сообщить, что от вашего отчета осталось лишь название; вместе с другими книгами он был утерян во время смены династий. Я пришел сюда с целью расспросить вас о…

– Столько времени прошло, но я помню все, словно это случилось вчера.

Сяо молчал, ожидая продолжения. Но Лин больше ничего не сказал, и молодой чиновник, кивнув, заметил:

– Это хорошо, потому что…

– Когда мы молоды, – заговорил старик, и гром, казалось, загремел ближе, – время едва тянется. Я помню, как в дни моей юности лето продолжалось долгие десятилетия. Но вот мы становимся старше, месяцы и годы летят мимо, подобно стрекозам, один за другим, целыми дюжинами. Тем не менее по календарю день остается днем, не так ли? Как вы думаете, почему время по-разному течет для нас в разных обстоятельствах?

Сяо нетерпеливо зашуршал лежавшими перед ним бумагами.

– Не знаю. Итак, я говорил…

– У меня зародилось подозрение, что время каким-то образом – как именно, я не совсем понимаю – подвластно наблюдателю. День означает для меня совсем не то, что он означает для вас. Каким странным показался бы мне мой день, если бы я смог взглянуть на него вашими глазами.

– Лин Сюань, я настаиваю на том, чтобы вы выслушивали мои вопросы и отвечали на них.

– Завтра мы увидим, как будет выглядеть наш день, верно? – Лин Сюань медленно поднялся на ноги, подошел к двери и постучал по металлическим пластинам костяшками скрюченных пальцев. – Возможно, тогда у нас появится новая точка зрения на субъективность времени.

Сяо, вскочив на ноги, повысил голос:

– Лин Сюань, я настаиваю, чтобы вы вернулись на свое место и отвечали на вопросы!

Агент Чжу, услышав стук, открыл дверь.

Лин, оглянувшись на Сяо, благостно улыбнулся:

– А если я буду настаивать на том, чтобы солнце прекратило свое движение по небу и застыло на месте, вы думаете, оно меня послушает?

С этими словами Лин Сюань развернулся и вышел из комнаты, слегка кивнув на ходу агенту Чжу. Сяо, покраснев от гнева, ринулся к двери:

– Агент Чжу, заставьте его повиноваться! Чжу посмотрел вслед уходящему заключенному.

– Этот старик выжил, проведя больше года в Доме Подавления и Усмирения, – ответил он, – но так и не признался ни в чем. Вы думаете, я смогу заставить его говорить?

Чжу направился во двор, и Сяо последовал за ним, прижав к бокам дрожащие, стиснутые в кулаки руки.

Лин вышел на солнце, уселся, ловко скрестив ноги, и еще раз взглянул на Сяо.

– Завтра, не забудьте, – окликнул он молодого чиновника. – Возможно, именно в этот день мы найдем ответы.

Войдя в здание военного министерства, расположенное на другой стороне площади, Сяо Вэнь устроился в своем крошечном кабинете и оглядел лежавшие перед ним кипы бумаг, плод многих месяцев работы – сотни заметок, карт, чертежей.

– Сяо? – раздался позади требовательный голос, и молодой человек вздрогнул.

Сердце его сильно забилось от волнения, и, обернувшись, он увидел в дверях внушительную фигуру заместителя военного министра.

– Заместитель министра У, – едва слышно выговорил Сяо, вскакивая и отвешивая поклон.

У жестом приказал ему сесть; его широкое лицо выражало раздражение.

– Могу ли я надеяться на то, что вы когда-нибудь закончите копание в архивах и наконец подготовите для министра доклад о Мексике?

Сяо побледнел и покачал головой:

– Прошу меня простить, почтенный господин заместитель министра, но, хотя моя работа близка к завершению, мне необходимо справиться еще с одним, последним источником. Затем доклад будет готов.

– Я так понимаю, вы имеете в виду этого заключенного из Восточного Здания? Разве вы не должны были допрашивать его сегодня?

– Да, – неохотно подтвердил Сяо. – Но наша первая встреча оказалась не совсем… продуктивной. Я намерен вернуться в Восточное Здание завтра и завершить допрос.

– Этот Лин Сюань сообщил какие-нибудь стратегические сведения о Мексике? Император требует полный анализ возможности покорения перешейка после того, как мы окончательно установим свою власть над Фусянем,[9]9
  Фусянь – некая страна, описанная китайскими путешественниками в VI в. н. э., по-видимому расположенная на Западном побережье Северо-Американского континента.


[Закрыть] и военный министр хочет поскорее представить наши соображения на этот счет.

– Я прекрасно понимаю срочность этого дела, господин. – Сяо беспокойно заерзал на своей скамейке. – Но я убежден, что эта последняя беседа даст мне недостающие детали для отчета и весьма ценные сведения для понимания наших стратегических возможностей.

– Я думаю, вам известно, что бумага, хорошо принятая Троном Дракона, позволит вам быстрее сдать государственные экзамены второй ступени и ускорит вашу карьеру чиновника.

Сяо просветлел и выпрямился:

– Разумеется, господин заместитель министра.

– Однако верно и обратное, – заметил У, прищурившись, – и доклад, который вызовет неудовольствие министра, уже не говоря о неудовольствии императора, Сына Неба, да царствует он десять тысяч лет, нанесет непоправимый ущерб карьере молодого чиновника. Такой чиновник вполне может получить назначение в глухую провинцию и всю оставшуюся жизнь следить за урожаем зерна и рассчитывать суммы ежегодных налогов.

Сяо сглотнул ком в горле:

– Я понимаю, господин. Заместитель министра кивнул.

– Отлично, – произнес он, разворачиваясь и широкими шагами выходя в коридор. – Смотрите не забывайте об этом.

На следующий день Сяо Вэнь стоял над Лин Сюанем – тот опять сидел посередине двора, не отрывая взгляда от двигавшейся по земле тени.

– Посмотрите на тени от двух вышек, – произнес Лин, не поднимая взгляда, еще до того, как Сяо объявил о своем появлении. – Шпили, увенчивающие их, действуют подобно столбам солнечных часов. Если рассматривать множество дверей, выходящих во двор, как отметки часов, то тень укажет на время дня: южная башня – на время в летние месяцы, когда солнце высоко стоит в небе, а северная – зимой, когда солнце висит низко.

Наконец Лин поднял взгляд на Сяо.

– Скажите мне, – обратился к нему старик, – как вы думаете, может быть, архитекторы, строившие Восточное Здание, соорудили вышки именно для этой цели или же это лишь чудесное совпадение, творение божественного промысла?

Сяо Вэнь взглянул на стоявшего рядом агента Чжу, но тот лишь беспомощно развел руками.

– Сегодня утром я намерен завершить нашу беседу, Лин Сюань, – ответил Сяо.

– Утро, – с улыбкой повторил Лин Сюань. – День. Вечер и ночь. Днем часы отмеряют тени, а ночью – капли воды. Но если снести башни, что станет со временем? В дни Южной Империи Сун[10]10
  Империя Сун – государство в Китае, существовавшее с 960 по 1279 г.


[Закрыть] великий астроном по имени Го Шоуцзин[11]11
  Го Шоуцзин (1231–1316) – китайский астроном, инженер и математик.


[Закрыть] построил в Линьфыне, в провинции Шаньси, огромную обсерваторию, вмещавшую сложный бронзовый механизм, превосходно настроенный на наблюдение за небом. Позднее, во времена Светлой Династии, обсерваторию перенесли в Южную Столицу.[12]12
  Южная Столица – город Нанкин, бывшая столица Китая.


[Закрыть] И хотя при переезде точные инструменты обсерватории нисколько не пострадали, они изначально были предназначены для другого места и, будучи перемещены, потеряли свою ценность. С помощью этой обсерватории теперь невозможно следить за движением небесных тел. Бесценный астрономический инструмент превратился в обычный памятник архитектуры. Как часто люди, будучи лишены занимаемого ими положения, подобным же образом становятся бесполезны!

Сяо топнул ногой и нахмурился. Он еще надеялся на то, что среди полубезумного бреда старика можно найти нечто важное, но не был уверен, что у него хватит на это терпения.

– Вы пойдете со мной в комнату для допросов, – приказал Сяо, стараясь говорить спокойно, – где мы продолжим нашу беседу как цивилизованные люди.

– Как вам будет угодно, – слегка улыбнулся Лин и, скрипя суставами, поднялся на ноги.

– До начала правления Чистой Династии, еще до того, как маньчжурский император спас Промежуточное Царство[13]13
  Имеется в виду династия Сунь, существовавшая в кратковременном промежутке между правлениями династий Мин и Цин, т. е. с февраля по июнь 1644 г.


[Закрыть] от остатков грязи и продажности Светлой Династии, вы принимали участие в одном из плаваний Флота Сокровищ на дальний край света; вы отправились на восток, в царство арабов, затем в Мексику и Фусянь.

Это было утверждение, а не вопрос, но тем не менее Сяо Вэнь сделал едва заметную паузу, чтобы дать Лин Сюаню возможность ответить что-нибудь.

– Тогда я был юношей-студентом, – заговорил старик, – я еще не сдал экзамена на звание цзиньши[14]14
  Цзиньши – звание, присваивавшееся чиновникам, сдавшим государственные экзамены высшей ступени.


[Закрыть] и не стал ученым.

Я приехал в Северную Столицу[15]15
  Северная Столица – Пекин.


[Закрыть] из южной провинции, чтобы по мере своих возможностей служить Трону Дракона. Мои умения, очевидно, наилучшим образом должны были пригодиться на борту императорского корабля Флота Сокровищ, на котором я плыл в качестве летописца; мои знания языков также могли оказаться полезны в путешествии. Переход через большое море занял у нас много месяцев, и вот наконец мы высадились на побережье Аравийского полуострова.

– Я хочу поговорить с вами о Мексике. Заголовок вашего сочинения подразумевает, что…

– Когда я служил императору Шуньчжи, я получил дипломатическое поручение в Аравию. Но после того как император отправился на небо и Трон Дракона занял Канси, китайские чиновники, подобные мне, быстро вышли из милости. Регент князь Обой[16]16
  Обой (1610? – 1669) – маньчжурский военачальник и чиновник. Перед смертью император Шуньчжи создал регентство из четырех человек во главе с князем Обоем. Они должны были править страной до совершеннолетия императора Канси. Обой захватил всю власть в свои руки и самовластно правил империей Цин восемь лет (1661–1669), беспощадно истребляя своих противников. В 1669 г. молодой император Канси и его дядя князь Сонготу свергли Обоя, Сонготу взял ведение государственных дел в свои руки и почти на девять лет (1669–1678) стал фактическим правителем Цинской империи.


[Закрыть] повел политику, настолько противоположную политике его предшественника, насколько это было возможно. Он пытался утвердить в стране маньчжурское господство и считал, что покойный император позволил слишком многим китайцам занять значительные посты в государственном аппарате. Ученых маньчжуров было слишком мало, чтобы заменить всех китайских чиновников, и Обой вынужден был довольствоваться тем, что заменил большинство китайцев на своих ставленников.

Сяо тяжело вздохнул. Старик бормотал, как выжившая из ума карга, но чиновник хотя бы получил подтверждение того, что он действительно плавал в Мексику, так что, возможно, Лин обладал нужными военному министру сведениями.

– Вернемся к Мексике…

– Как вы понимаете, я долгие годы ненавидел Обоя. – Старик печально покачал головой. – Он отнял у меня свободу, лишил средств к существованию. Я занимал довольно высокое положение в Посредническом Управлении, и меня нельзя было отправить в отставку без скандала, так что регент бросил меня в застенки Вышитой Гвардии по сфабрикованному обвинению в предательстве. Какая ирония! Восемь лет спустя, достигнув совершеннолетия, молодой император Канси с помощью своего дяди Сонготу освободился от гнета регентов и арестовал самого Обоя по обвинению в превышении полномочий. Обой присоединился ко мне в качестве узника Вышитой Гвардии и вскоре умер.

Все это была древняя история; об этих событиях забыли еще до рождения Сяо. Он в нетерпении заерзал на скамье и еще раз попытался взять нить разговора в свои руки.

– Лин Сюань, – начал Сяо, слегка повысив голос, – я должен попросить вас отвечать на мои вопросы. Я нахожусь здесь по срочному делу его величества, Сына Неба, и у меня нет времени на пустую болтовню.

– Но дела людей идут по заранее предопределенным путям, подобно тому как движутся на небе звезды, – продолжал старик, словно не слыша слов, произнесенных Сяо. – Насколько мне известно, в Европе существует понятие о судьбе как о колесе, напоминающем мельничное, которое то выносит человека наверх, то увлекает вниз. Как часто те, кто вознесся на самый верх, забывают о том, что однажды им снова суждено упасть. Через тридцать четыре года после того, как Сонготу помог своему племяннику Канси избавиться от регента Обоя, император посадил в тюрьму самого Сонготу – частично за его участие в попытке престолонаследника узурпировать власть. Сонготу был заключен здесь, во Внешнем Здании, но совсем недолго: вскоре Канси приказал казнить его без суда.

Сяо Вэнь вспомнил об этом скандале: когда он был еще мальчишкой, его отец и дядья говорили об изгнании Сонготу и его соратников со двора.

– Лин Сюань… – начал было Сяо Вэнь, но старик, перебив его, продолжал:

– Разумеется, и сам наследник сейчас сидит здесь. Иньжэнь[17]17
  Иньжэнь (1674–1725) – второй сын императора Канси. В 1708 г. Канси обвинил его в аморальном поведении, сексуальной распущенности, попытке узурпации власти и предательстве. Иньжэнь был лишен титула престолонаследника и заключен в тюрьму. В 1709 г. он был помилован и вновь стал наследником трона. Вскоре состояние его ухудшилось, и император убедился, что его сын безумен. В 1712 г. он был лишен всех титулов и приговорен к пожизненному заключению.


[Закрыть] – мы проходили мимо него во дворе, по дороге в комнату для допросов. От него осталась лишь тень, и, возможно, он лишился рассудка. Возник слух, будто бы старший принц Иньши заплатил ламам, чтобы те наслали на него злые чары. Это разоблачение привело к помилованию Иньжэня и его освобождению, он снова стал преемником и наследником Канси. Но после выхода из тюрьмы принц вернулся к прежнему образу жизни, и в конце концов император исключил его из линии престолонаследования, лишил всех постов и поместил сюда навеки. Но все же бывший принц кажется мне безобидным, и, по-моему, у него существуют длительные отношения с одним из заключенных; поскольку наклонности сына послужили для императора поводом к тому, чтобы изгнать его, я думаю, что это весьма вероятно.

Сяо Вэнь поднял руку, снова пытаясь вернуть контроль над ситуацией, но старик не обратил на него внимания.

– Некоторые говорят, будто мужчины ложатся с мужчинами потому, что такими они были созданы, другие – что этот порок мы приобретаем, что он не присущ людям от рождения. Был ли престолонаследник заранее обречен предпочитать в постели общество мужчин обществу женщин? Неужели движение звезд в небесных просторах предопределило его судьбу вплоть до заключения здесь, за высокими, холодными стенами? Или его выбор, который он делал на протяжении всей жизни по своей воле, каким-то образом повлиял на движение небесных светил? Мы знаем, что судьба человека тесно связана с небом, но вопрос причинности остается открытым. Что оказывает влияние, а что подчиняется?

– Лин Сюань, прошу вас… – с усталым вздохом произнес Сяо. Он понял, что уже настолько зол, что хочет все бросить и в своем докладе обойтись имеющимися сведениями.

– В древности, в период Сражающихся Царств,[18]18
  Период Сражающихся Царств – период китайской истории от V в. до н. э. до объединения Китая в 221 г. до н. э.


[Закрыть] философ Ши Шэнь[19]19
  Ши Шэнь – китайский астроном IV в. до н. э., один из составителей древнейшего из дошедших до нашего времени звездного каталога.


[Закрыть] попытался объяснить изменения в движении Луны влиянием человеческих поступков. Он утверждал, что, когда трон занимает мудрый принц, Луна движется по небу правильно, а когда принц неумен и находится под властью министров, Луна сбивается с пути. Но если мы допустим, что древние знали о таких вещах больше нас, то что же тогда остается потомкам? Древние, какими бы мудрецами они ни были, не смогли бы сотворить такое чудо, как Запретный Город. Тогда, может быть, правильнее считать, что спустя многие поколения мы создаем и теории, которые были им недоступны? Мне нравится думать, что мир растет, как ребенок, постепенно взрослея, приобретая с годами опыт и знания. Но многие люди сочтут, что такие мысли оскорбляют достоинство древних, которые жили раньше нас; вершины, достигнутые ими, нам якобы не дано покорить. Наверное, на меня повлияли мексиканские жрецы. Там верят в то, что этот мир – лишь последний в череде миров, из которых каждый последующий является более сложным и прекрасным.

Сяо Вэнь, не смея прерывать Лина, наклонился вперед. Неужели в конце концов его терпение будет вознаграждено?

Однако старик, откинувшись на спинку скамьи, испустил прерывистый вздох.

– Но, думаю, этот разговор лучше продолжить завтра. Голос изменяет мне, мысли путаются. Да, лучше нам поговорить завтра.

Он поднялся и направился к окованной железом двери. Пока агент Чжу открывал дверь, Сяо молнией метнулся вслед за узником, пытаясь остановить его.

– Значит, завтра, – сказал Лин молодому человеку, удаляясь по коридору в сторону двора.

Агент Чжу лишь пожал плечами, пока Сяо, не в силах выговорить ни слова, задыхался от гнева.

Вернувшись в военное министерство, Сяо Вэнь оглядел собранные им стопы бумаг. Перед ним лежали заметки, написанные его рукой много месяцев назад, – именно они впервые навели его на след Лин Сюаня.

Сяо тщательно изучил в императорском архиве все записи, касавшиеся Мексики, но контакты с Мексикой в основном имели место во времена Светлой Династии, и многие документы того времени оказались утеряны после воцарения Чистой Династии. Хуже того, от большей части бумаг сохранились лишь отрывки. Сяо много дней провел, роясь в архивах и жадно разыскивая любые упоминания о Мексике, когда наконец наткнулся на инвентарную опись книг, оставшуюся со времен императора Чжу Юцзяня, последнего правителя Светлой Династии. Среди дюжины бюрократических документов, которые десятилетиями были никому не нужны, глаз Сяо зацепился за одно название. Сердце его учащенно забилось: это был заголовок отчета Лин Сюаня о плавании Флота Сокровищ в Мексику.

Последующие несколько недель Сяо провел за безуспешными поисками самого отчета, рыща по архивам и описям. Совершенно случайно он обнаружил письмо главы Вышитой Гвардии в Посредническое Управление, предназначенное для регента Обоя, в котором перечислялись все подозреваемые, заключенные в Восточном Здании. Сообщение датировалось одним из первых лет царствования Канси – тогда император был еще ребенком и империей управляли регенты. Сяо уже хотел положить бумагу на место – и если бы он так и поступил, поиски его на этом закончились бы. Но случаю было угодно, чтобы он заметил последнее имя в веренице сотен других – Лин Сюань.

Сяо принялся искать дальше, но не обнаружил ни записи о смерти, ни приговора, вынесенного Лин Сюаню. Однако он выяснил, что при императоре Шуньчжи этот Лин занимал небольшую руководящую должность.

Сяо много недель упрашивал заместителя военного министра обратиться в Вышитую Гвардию и установить, содержится ли еще у них Лин Сюань, а получив подтверждение, еще несколько недель умолял о разрешении пересечь площадь и побеседовать с заключенным.

В те дни Сяо Вэнь считал, что ему необыкновенно повезло, – ведь он обнаружил, что автор пропавшего отчета, так необходимого для его доклада о Мексике, еще жив. Теперь, познакомившись и побеседовав со стариком, он начал менять свое мнение.

Сяо Вэнь стоял перед Лин Сюанем, восседавшим посередине тюремного двора.

– Почему вы постоянно сидите на этом месте, Лин Сюань?

– Напротив, я все время двигаюсь, хотя даже не шевелю ногами. – Старик взглянул на Сяо, прикрыв глаза от солнца, и улыбнулся. – Ведь движется Земля, и я вместе с ней. Как сказал Ло Ся Хун во времена Западной Династии Хань:[20]20
  Западная Династия Хань существовала в Китае с 206 г. до н. э. по 9 г. н. э.


[Закрыть] «Земля постоянно находится в движении, но люди не замечают этого. Они подобны пассажирам в закрытой лодке – хотя она плывет вперед, людям кажется, что они стоят на месте».

– Вы много рассуждаете об астрономии, но записи говорят, что вы служили в Посредническом Управлении. Однако изучение неба разрешено лишь императорским астрономам.

– Когда меня привели в Восточное Здание, – объяснил Лин, глядя куда-то вдаль, – я некоторое время был погребен в могиле под названием Дом Подавления и Усмирения. Дни были долгими и полными боли, но ночи принадлежали только мне. Я многие часы сидел в своей узкой, сырой камере, не видя ни клочка ясного неба. Однако в стене была проделана крошечная дырка для вентиляции, и я узнал, что она соединяет мою камеру с соседней. В этой норе сидел бывший министр, глава Астрономического Управления. Его имя было Цюй, что означает «высокая гора». Он чем-то оскорбил регента Обоя вскоре после смерти императора Шуньчжи.

Лин испустил тяжкий вздох и, прежде чем продолжить, отвел глаза.