Текст книги "Дерзкая"

Автор книги: Крис Кеннеди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 10

Поднявшись с пола, она подошла к двери и прислушалась, но ничего, кроме гула голосов, доносившихся с нижнего этажа, не услышала. На цыпочках Ева направилась вниз, для надежности касаясь ладонью стены, и, спустившись, осмотрелась.

Слева располагался общий обеденный зал, заполненный людьми, и она, скользнув туда, прижалась спиной к стене, стараясь выглядеть как служанка. Комната гудела как улей, а посетители все прибывали – в основном это были путники, уставшие и проголодавшиеся, и матросы с останавливавшихся ненадолго в здешней маленькой, но глубоководной бухте судов.

Никого из нападавших видно не было.

Она повернулась к двери как раз в тот момент, когда Роджер с шумом ее распахнул и быстрым шагом направился прямо к ней, хотя и не видел ее. У него была рассечена губа, покраснела и распухла скула.

– Что случилось? – шепотом спросила Ева, и ее вопрос прозвучал одновременно с его восклицанием:

– Господи, Ева, что с тобой?

Она дотронулась до собственного лица и нащупала длинную ссадину на щеке.

– Отец Питер. Они его забрали.

– Я знаю, – кивнул Роджер. – Видел их.

– Видимо, не только видел. – Она указала на его лицо.

– Как и ты, – указал на ее лицо подопечный. – Я пытался их остановить.

И в первый раз за все это путешествие Ева почувствовала страх и проворчала:

– Это же глупо.

Она попыталась было потрогать его синяки, но он остановил, ухватив ее за запястье. Роджеру всего пятнадцать лет, у него впереди вся жизнь. Да, ему приходится постоянно скрываться, но все-таки они живы. Человеку дается жизнь, а не возможность выбора обстоятельств, в которых она пройдет. Еве не нравилось, что Роджер так безрассудно рискует жизнью, которую она берегла как зеницу ока последние десять лет.

– Ты узнала кого-нибудь из них?

– Узнала? Конечно, нет.

– А я узнал.

– И кто же это, по-твоему? – произнесла она скороговоркой, страшась услышать ответ, и почувствовала, как холодом охватило грудь. – Ты же ни души не знаешь в Англии.

– Одну знаю.

– О нет!.. – Острый страх вонзился в сердце. – Это невозможно.

– И тем не менее это так. – Голос Роджера изменился до неузнаваемости и звучал сейчас жестко, будто принадлежал зрелому мужчине. – Я слышал, как они произнесли его имя.

– Нет, – прошептала Ева.

– Да. Они везут отца Питера к Гийому Малдену.

– Это они? – спросил Малден своего сержанта, пристально глядя с вершины холма, где они остановились, на дорогу внизу.

Для него было привычным делом наблюдать, как его люди тащат кого-то, кто не пожелал прийти сам.

Не было лучшего профессионала в своем деле, чем Малден в охране самых больших ценностей королевства – знатных наследников. Это занятие приносило Малдену не только огромное удовлетворение, но и значительную прибыль, что придавало ему особую ценность.

До того момента, пока самый крупный из наследников не исчез. Это был сигнал, возвестивший о конце Гийома Малдена.

Десять лет охоты не вернули исчезнувших наследников, и, несмотря на применение всевозможных тактик, которые обычно помогали расколоть тех, кто что-то знал, он так и не обнаружил темноволосую девушку и мальчика, которого она забрала с собой. Даже проклятый священник, кто, как говорили, тайком похитил их, оказался просто неуловимым.

Король Иоанн был недоволен, а Малден лишен его милости – лишен всего. В припадке гнева король конфисковал его поместья и все капиталы, погубил семью, устроил охоту на охотника. Когда Малден сбежал, король, не имея возможности добраться до него самого, обратил свой гнев на его жену и ребенка и довел их до голодной смерти.

Что ж, теперь времена изменились и король заплатит за все – или повстанцы. Тот, у кого окажется больше денег. И тот, кто заплатит, получит Питера Лондонского, знаменитого священника – со всеми его замечательными зарисовками и опасными знаниями, – способного поставить на колени шатающееся королевство.

Малден был просто счастлив помочь в этом.

Его жеребец беспокойно пританцовывал и бил копытами, накормленный хорошим овсом и полный сил, что и требовалось Малдену.

– Доставьте послания, – обратился он к своему сержанту. – Сообщите Фицуолтеру, что я нашел предложенную им сумму слишком малой и беру дело в собственные руки. Если он пожелает сделать более заманчивое предложение, готов встретиться с ним в Грейшес-Хилле. Дайте ему знать, что он будет торговаться с королем. – Малден слегка улыбнулся. – Не забудьте сказать, что Джейми тоже принимает участие в этой охоте. У меня нет ни времени, ни средств остановить его, а Фицуолтер как раз мог бы.

Вместе с сержантом он галопом поскакал вниз с холма.

– Ты видел, в какую сторону они направились? – спросила Ева, положив дрожащую руку на плечо Гогу.

– Да. – Роджер стиснул ее руку, и она поняла, насколько он возбужден.

– Это хорошо. – Ухватив под локоть, Ева повернула Роджера к двери. – Они поехали на юг? На восток? Нет? Тогда на север?

Гог кивнул.

– К счастью, я хорошо знаю те края. Седлай лошадей, а я заберу наши вещи – и в путь.

Они разошлись: Гог отправился в конюшню, а Ева наверх, – и в это время парадная дверь распахнулась, впустив в помещение порывы холодного воздуха.

– Я продолжаю утверждать, что только сумасшедшая могла явиться сюда, – настаивал Рай, захлопнув дверь.

Джейми окинул взглядом помещение: выход сзади, лестница прямо впереди, общая комната справа, – и, будто размышляя вслух, отозвался, сворачивая в общую комнату:

– В отчаянии, она в отчаянии и ищет быстрый тайный путь обратно во Францию. Этот постоялый двор и бухта прекрасно подходят для таких целей.

– Джейми! – послышался радостный вопль: – Сколько лет!

Джейми обернулся и увидел Роландо, хозяина этой ночлежки, выкатившегося из заднего помещения.

Когда парадная дверь распахнулась и вошел – неужели Господь никогда больше не будет милостив к ней? – Джейми, Ева застыла.

Будь у нее в мозгу хотя бы малейшее сомнение относительно личности рыцаря в холле, бряцающего оружием, – а было что угодно: ужас, досада и широкий простор для плохих идей, – но никакого сомнения, – радостный крик хозяина сдул бы его как пушинку.

Это был темноглазый Джейми, и выглядел при свете дня более сильным, решительным и очень, очень опасным.

Гог побледнел как положено – возможно потому, что она и сама сделалась белой, да и чувствовала себя так, словно в ней не осталось ни кровинки.

– Это он? Тот самый отважный рыцарь?

– Тсс. – Она повернулась спиной к арочному проему. – Иди, Роджер, и как можно быстрее.

Он сделал шаг к двери.

– А если он тебя узнает?

– Это я забочусь о тебе, Роджер, а не ты – обо мне. Иди седлай лошадей. Я пройду черным ходом и присоединюсь к тебе. – Она ободряюще улыбнулась ему и сунула в руку оставшиеся монеты. – На всякий случай. Если будет необходимо, наймешь судно и уедешь…

– Нет.

– …и будешь ждать меня в том маленьком городке с артишоками у реки Гаронны.

Гог пошел, неохотно, но покорно. Сознание, что убегаешь ради чьей-то жизни, иногда оказывает такое воздействие. Уже многие годы они полагались друг на друга, и восемь лет разницы в возрасте давали Еве достаточное основание для того, чтобы ее распоряжения считались законом.

Внезапно Роджер обернулся и, потупившись, твердо сказал:

– Что бы ни случилось, я буду продолжать.

– Нет… – едва не выкрикнула Ева, но он уже шел прочь, дерзко и абсолютно спокойно шагая мимо Джейми с напарником, вооруженных до зубов, и ни разу не оглянулся.

Ева почувствовала прилив гордости – ее подопечный станет настоящим мужчиной… если, конечно, выживет.

Она дала ему время добраться до конюшни и сама воспользовалась этой передышкой, чтобы собраться с силами и восстановить бастионы мужества, стены которых превратились в тонкий пергамент в тот момент, когда Гог исчез из виду. Бесстрашие всегда появлялось именно тогда, когда Роджеру требовалась защита. Ева была для него стеной, хотя ничто не поддерживало ее снаружи.

Но служанка не должна стоять без дела, глазея по сторонам и дожидаясь прилива храбрости. Ей полагалось прибирать, разносить тарелки, ворчать на поваров и вообще суетиться, привлекая к себе внимание не больше, чем муха. И она будет такой мухой.

Держась спиной к двери, Ева неловко потянулась за тарелкой на ближайшем столе, и трое за ним сидевших недоуменно посмотрели на нее – возможно потому, что она забрала почти всю порцию тушеного мяса.

Указав на плавающий в соусе хлеб, она объяснила:

– Плесень. Беда с этими дождями. Я позабочусь, чтобы вам немедленно подали другое.

Она потянулась было за следующей тарелкой, но мужчина не позволил, окинув ее грозным взглядом.

На мух не принято гневаться – значит, она привлекает слишком много внимания.

Приняв это к сведению, Ева стала переходить от стола к столу, с одного забирая посуду, с другого кружки из-под эля, таким образом продвигаясь к дымно-серому арочному проему и лестнице за ним. Когда она проходила под аркой, Джейми с приятелем стояли спиной к общему залу и разговаривали с громогласным хозяином.

С горой грязной посуды она медленно прошла мимо, затаив дыхание, и ступила на лестницу, но ступенька отчаянно заскрипела и она поторопилась переступить на вторую. От волнения сбивалось дыхание, и запах чеснока и рыбы, исходивший от тарелок, не улучшал ситуацию. Поставив ступню на третью ступеньку, потом на четвертую, пятую, Ева ощутила слабое веяние надежды: уже пройдено полпути, так что худшее позади. Да и кому придет в голову присматриваться к служанке, занимающейся своими делами.

Миновав шестую ступеньку, теперь уже торопливо, она почувствовала спиной чье-то пристальное внимание. Джейми…

Послышалось короткое фырканье, похожее на едва сдерживаемый смех, а затем, очень спокойно, последовал оклик:

– Ева.

Тарелки с грохотом полетели на пол, засыпав черепками и остатками еды всю лестницу и помещение внизу, а она пустилась наутек вверх, сопровождаемая громыхавшими по ступенькам кружками-ложками.

Подхватив юбки, она мчалась наверх, перескакивая через две ступеньки, но у нее едва не остановилось сердце, когда услышала, что Джейми дышит буквально ей в затылок.

Глава 11

Джейми ступил на лестничную площадку, когда Ева уже успела добежать до комнаты и закрыть за собой дверь – ненадежную защиту, которую он преодолел ударом ноги.

Она перебиралась через перевернутую скамейку и тянулась к спинке кровати, стремясь вперед – куда именно, она не понимала, потому что перед ней не было ничего, кроме стены.

Он дернул ее сзади за юбки, и она тяжело рухнула на четвереньки. Джейми ухватил ее обеими руками за бедра и потянул к себе.

Колени скользили по льняным юбкам и старому деревянному полу, и Ева цеплялась за что попало, стараясь удержаться. Все происходило в абсолютной тишине, если не считать их хриплого дыхания. Наконец он опустился на колено позади нее и, нагнувшись, сказал ей на ухо:

– Прекратите.

Но вместо того чтобы послушаться, она ударила его грубым ботинком по согнутой в колене ноге, лишив таким образом опоры, и он опрокинулся на ее тело, но она уже успела сделать рывок вперед и схватиться за деревянную спинку кровати, чтобы подняться.

Он избавил ее от лишней траты сил и, зажав в кулаке волосы, поднял на ноги, затем оттеснил и прижал спиной к стене, придавив грудь локтем, и грубо спросил:

– Вы закончили?

– Только начала, – огрызнулась Ева и, повернув голову набок, попыталась укусить за руку.

Он ухватил другой рукой ее за подбородок и, навалившись на нее всем телом – сплошь твердые мускулы, – прижал к стене.

– Остановитесь, или я все переломаю, – предупредил Джейми, – в вашем теле.

Она затихла, и теперь они стояли, стараясь восстановить дыхание и непроизвольно при каждом вдохе прижимаясь грудью друг к другу.

– Где он? – спросил Джейми, продолжая прижимать ее к стене всем телом.

– Кто?

– Пожалуй, мне понадобится веревка. – Джейми оглянулся через плечо на Рая, и тот, медленно кивнув, вышел.

– Вы не должны, – сказала Ева, и это был уже не шепот.

Он посмотрел вниз. При солнечном свете она была еще больше похожа на эльфа и вся состояла из контрастов: бледное лицо с изящными точеными чертами, умные серые глаза с тонкими иссиня-черными бровями, и все это в обрамлении струящихся прядей, выбившихся из косы, зажатой в его кулаке.

– Не должны – что?

– Все, что собираетесь сделать.

– Если есть какие-то сомнения по поводу того, что я должен, а что не должен, то позвольте избавить вас от них. – Он слегка дернул ее за косу. – Где священник?

– Я… я не знаю.

– Уверен, та ложь, которую вы залили в уши привратникам, была более искусной.

Ева замерла и, желая скрыть неловкость, быстро протараторила:

– А-а, привратники. Приятно узнать, что мои слова достигли цели.

– Не достигли.

– Вас же задержали?

– И тем не менее сейчас я прижимаю вас к стене. Повторяю: где он?

– Исчез.

Ее теплое дыхание достигало его щеки, заросшей щетиной за несколько дней, грудь, скрытая под блузкой, прижималась к его груди, и он ощущал быстрый-быстрый стук ее сердца. Ослабив бдительность, Джейми мгновенно остро осознал ее женственность.

Просунув руку под накидку, он провел кончиками пальцев по бедру и даже за складками юбок почувствовал плотность мышц тренированного тела. Согнув колени и вынуждая тем самым последовать за ним, так как все еще сжимал ее косу, он двинулся дальше, пока наконец не нашел то, что искал: кинжал, спрятанный в ботинке, – и потом медленно повел ладонь вверх по внутренней части ее бедра. Она напряглась и стиснула зубы, а он, нащупав рукоятку маленького ножа, прежде чем его достать, погладил голую ногу с прохладной кожей. Желание скользнуть рукой дальше вверх было нестерпимым, но Джейми справился с собой и вместо этого вытащил нож и швырнул в образовавшуюся кучу.

– Вы прямо оружейный склад. – Они так и стояли на коленях, лицом друг к другу. – Еще есть?

Она смотрела поверх его плеча и ничего не отвечала.

– Имейте в виду: если понадобится, я вас раздену.

Ева перевела взгляд на него и призналась:

– На талии.

Вот умница – поверила.

Он нашел оружие, короткий кинжал в ножнах, привязанный к животу и спрятанный в складках юбки, достал и наконец выпрямился, дав возможность и ей подняться.

– Итак, отец Питер, – сказал он коротко.

– Я говорю вам, он исчез.

Пристальнее всмотревшись в нее, он увидел, что лицо у нее поцарапано, а на скуле красуется пятно, которое уже начало синеть. Прошлым вечером таких отметин не было. Сжав пальцы, Джейми немного повернул ее лицо и осмотрел.

– Ничего, заживет. Но что все-таки произошло?

– Отца Питера забрали какие-то вооруженные люди. – Она с горечью улыбнулась, и он наконец отпустил ее. – Сегодня здесь целая армия воинственно настроенных мужчин, так что будьте осторожны.

– Скорее это касается хорошеньких женщин.

– Но так весело подшучивать над ними, что я не могу остановиться.

– Останóвитесь, причем немедленно.

Он оттащил ее от стены и, развернув, усадил на небольшую скамейку возле кровати. Она передвинулась на несколько дюймов по ее гладкой поверхности и перекинула косу через худенькое плечо.

– Кто забрал отца Питера?

– Не могу сказать точно.

– Скажите неточно.

– Как я уже говорила, вооруженные мужчины, а еще какой-то священник, – со вздохом ответила Ева.

Он обхватил ладонями ее лицо и опустился перед ней на колено, чтобы их глаза оказались на одном уровне и ему были видны все эмоции, пробегавшие по этому красивому, но лживому лицу.

– Теперь, Ева, позвольте быть честным, поскольку вы стараетесь меня соблазнить: я посланец короля Иоанна.

У нее отвалилась челюсть, а лицо, и так далеко не румяное, сделалось абсолютно белым, потом на щеках выступили красные пятна. В результате она стала похожей на нарисованную: белая кожа, серые глаза, растрепанные черные как уголь волосы, свисающие ему на руки, и пылающие красные пятна гнева и страха на щеках – единственный яркий цвет.

– Mon Dieu[8]8
    Боже мой (фр.).


[Закрыть], – прошептала Ева. – Так вы от самого дьявола. Я должна была догадаться.

– Если хотите, можете называть меня Люцифер. То, что делаю я, а теперь и вы, не нарушает спокойствия королевств. Если я не добьюсь успеха в преследовании отца Питера, очень многие будут огорчены. И если вы окажетесь тому причиной, то пожалеете об этом.

Из ее губ вырвался тихий протяжный выдох.

– Теперь скажите мне: кто послал вас за священником?

Он почувствовал, как она вздрогнула, но взгляд серых глаз оставался таким же твердым.

– Отец Питер мой старый друг, я у него в неоплатном долгу, и поэтому хочу увезти его подальше от всех этих неприятностей. Архиепископ обратился к нему за помощью в переговорах, и он по наивности своей приехал. Он такой. Вы бы лучше поинтересовались, зачем он нужен вашему отвратительному королю, а не спрашивали, зачем он мне.

– Мне и так известно про короля, так что эта загадка решена. Но вот вы… вас я пока не могу разгадать. Если, конечно, исключить личные причины искать священника.

Она промолчала.

– Что скажете, Ева?

Ее глаза превратились в узкие серые щелочки, но и сквозь них излучали откровенную враждебность.

– Скажу, что вам лучше прикрывать спину, рыцарь Джейми, а то, не ровен час, мне придет в голову вонзить в нее кинжал, когда вы меньше всего этого ожидаете.

– Чтобы этого не случилось, вас нужно держать связанной – возможно, годы, возможно, в королевском Тауэре, – парировал он, поцокав языком.

Она улыбнулась – слабо и горько. Эта улыбка была ему хорошо знакома – он и сам не раз ею пользовался.

– Знаете, Джейми, пожалуй, мне жаль, что я вообще встретила вас. Мы все об этом пожалеем.

Он быстрым движением провел большим пальцем по ее щеке, но назвать это лаской было бы ошибкой.

– Думаю, Ева, вы пожалеете больше всех остальных.

Рай вернулся в комнату, и Джейми поднялся на ноги.

– Роланд, хозяин, говорит, что перед самым нашим прибытием гостиницу покинула группа всадников, – сообщил он, протягивая Джейми моток веревки. – Они торопились. И с ними был священник.

Джейми посмотрел на него, потом на веревку, потом на Еву, потом снова на веревку.

– Очень трудно сделать выбор, – заметила Ева.

Он медленно поднял голову.

– Вам следует оставить меня. Как вы говорите, от меня нужно избавиться, так? Тогда избавьтесь от меня.

– Думаю, вы неправильно поняли это слово, – сухо сказал он.

– Но вы должны, – настаивала она. – Я буду для вас только обузой. Я много ем, быстро устаю, и вы понятия не имеете, как я люблю жаловаться. Спросите Гога. Правда, Джейми…

– Идемте. – Он схватил ее за локоть и поднял на ноги.

Глава 12

Когда Джейми тащил ее вслед за собою вниз по лестнице, Ева во многом чувствовала себя грузом, и эта мысль относилась к тем, которые не доставляют особого удовольствия.

Пожалуй, единственное, о чем еще могла думать Ева, так это о руке – мускулистой мощной руке, что удерживает ее запястья словно железным обручем. Возможно, она могла бы освободиться, если бы у него над головой взорвалась комета и оглушила его.

Спустившись по лестнице, они подошли к задней двери, и Рай, положив руку на дверь, взглянул на Джейми, который, прижавшись спиной к стене, локтем прижал к ней и Еву.

Джейми коротко кивнул, и Рай толчком приоткрыл дверь, выглянул наружу, потом широко распахнул ее и, обнажив меч, выскочил во двор. Взглянув направо, потом налево, он, не оборачиваясь, махнул им:

– Идем.

Джейми протолкнул Еву в дверной проем, словно она была овцой, а он молчаливой сторожевой собакой.

– Вы ожидаете нападения? – поинтересовалась она, немного задыхаясь.

– Всегда.

Это было гораздо тревожнее, чем все предыдущие беспокойные мысли. Хотя, конечно, она могла бы убежать. Она всегда была способна убежать. Побег – это ее знамя, ее боевой штандарт, ее герб. Никто не умел исчезать лучше ее.

Она взглянула вниз, на руку Джейми, сомкнутую у нее на запястьях, возможно, именно так он удерживал пленников.

– Роланд дал тебе какие-нибудь описания, Рай? – тихо спросил Джейми, когда они пересекали двор у конюшен, наполненный невероятным количеством цыплят. Ева не заметила следов Роджера, и ее сопровождающие, очевидно, тоже, и почувствовала небольшой прилив гордости.

Приятель Джейми, темноволосый, кареглазый, такой же высокий, но более худой, однако выглядевший не менее грозно, отрицательно покачал головой и, подойдя к воротам конюшни, тихо ответил:

– Нет. Он сказал, что видел только поднятую ими пыль.

Джейми отпустил Еву, только когда они прошли через ворота конюшни в пыльное тепло. Отпрянув, она подавила желание потереть запястья, и не потому, что боялась испытать боль, а потому, что опасалась выдать свое желание коснуться тех мест, которых касался он.

Лучи утреннего света, проникая сквозь щели между досками, бросали тоненькие яркие полоски на лошадей и сено, поэтому все вокруг светилось золотым, коричневым и каштаново-рыжим. Лошади переминались в стойлах, настороженно поднимали мохнатые уши и, поворачиваясь, смотрели на вошедших влажно блестевшими глазами.

Джейми и его напарник вывели своих лошадей, которых оставили оседланными, – очевидно, предвидели, что остановка будет короткой.

Ее темно-коричневая лошадь стояла дальше в ряду, с полуопущенной головой и чуть прикрытыми глазами и лениво жевала бархатными губами золотистую соломинку.

Рассеянно похлопав свою лошадь по крупу, Джейми забросил вверх поводья, взялся за стремя и, взглянув на Еву, коротко бросил:

– Садитесь.

Она растерялась, и, проследив за ее взглядом, он спросил:

– Ваша?

Ева открыла рот, но не нашлась, что сказать, и закрыла, оказавшись не в состоянии решить, необходимо ли солгать. Признание, что у нее есть лошадь, ничем не выдало бы ее намерений: Джейми и так вполне мог это предположить, иначе как бы она добралась сюда. Да и указать можно было на любую.

Но все же, несмотря на все эти разумные доводы, Еву, как фитиль, охватило яркое, обжигающее пламя осознания, что чем больше Джейми будет знать о ней, тем меньше у нее шансов… изменить свою жизнь.

Ева жила ради изменения своей жизни. Решения – это всего лишь следы на песке: их может смыть набежавшая волна. При необходимости Ева твердо меняла мнения, планы – все. Но Джейми… Джейми скорее край обрыва, чем движущийся песок, – обратно уже не вернуться.

Тот тонкий шрам, который рассекал край его губы и шел вверх через высокую скулу, ни на йоту не умалял мужской красоты. Руки, кинжалы, острый ум – все, чем обладал Джейми, – было оружием, и даже слепой понял бы, что с таким человеком лучше не встречаться. А прямо в этот момент он в затянувшейся тишине, не сводя глаз, смотрел на нее.

Никогда с нею не случалось такого, чтобы она не могла соврать или пребывала в нерешительности – лгала легко и постоянно, убегала всегда.

«Ну же, не молчи!» – услышала Ева внутренний голос, а затем и собственный:

– Да, она моя.

– Рай, – вздернув подбородок, позвал Джейми, – выведи лошадь.

Пока напарник занимался кобылой, Джейми связывал Еву.

– Эти веревки… вряд ли необходимы, – заметила она.

– Считайте меня осторожным.

– На ум приходят другие слова.

– Какие же? – Он вскинул голову, и она, увидев его длинные ресницы, подумала, что он бесподобно красив.

– Вы, наверное, ждете комплиментов? – Она вздохнула. – Ну вот хотя бы по поводу ваших ресниц.

Пока он смотрел на нее, мелкие морщинки у его рта сделались чуточку глубже, а потом он снова склонился к веревкам.

– Почему вы решили, что я хочу убежать?

– Ваше исчезновение и удар ботинком не оставляют в этом сомнений.

Ева хмыкнула, но спорить не стала. У нее действительно не было намерения убежать – больше не было. Дополнительные размышления – на это было время, пока ее тащили вниз по лестнице, – открыли ей правду об отчаянном положении, в котором она оказалась: надежды вернуть отца Питера больше нет.

А у Джейми есть.

Если нельзя избежать пленения, то неоспоримо лучше попасть в плен к тому, кто имеет силу и желание смести с дороги общих врагов, а потом, придет время, можно просто незаметно ускользнуть – со священником.

Она снова вздохнула.

– Но вы наводите такой страх своим оружием и гневными взглядами…

– Гневными? – Его руки замерли.

– …поэтому мне больше ничего не остается, кроме как уступить.

– Прежде вы, возможно, могли бы заставить меня в это поверить, – усмехнулся Джейми и вернулся к своему занятию. – Но потом я провел ночь в кандалах в подвале под городскими стенами.

– Там, наверное, было холодно и сыро…

– Именно так. – Он перекинул конец веревки через верх и резко дернул. – Но меня согревала мысль о мести.

Она сопела и упорно смотрела поверх его головы, потому что рассматривание его темных прядей, свисавших вдоль заросших щетиной скул, не помогало сохранять в надлежащем виде возмущение и ненависть, уместные в такой момент.

– Эти веревки, Джейми… Мне неприятно говорить, но они наводят на мысль, что вы… боитесь.

Он напоследок еще раз дернул веревку и притянул к себе Еву так близко, что они коснулись грудью друг друга.

– В то короткое время, что я вас знаю, вам было неприятно говорить многие вещи, но ни одна из них не была правдой. – Его тихо сказанные слова падали в пространство между их ртами, наполненное горячим воздухом. – Это вам следует бояться, потому что, если вы сами не заговорите в ближайшее время, я вас заставлю. – Он наклонился к ее уху. – На это не уйдет много времени.

Страх был ничто по сравнению с холодом, который от его слов волной прокатился по телу Евы. Значит… это был не страх.

Но, несомненно, Джейми был самой страшной опасностью – край обрыва, накатывающийся прилив.

Ухватив руками за бедра, он практически забросил ее в седло. Ева сохраняла спокойствие, напоминая себе, что ей необходимо, во-первых, убедиться, что Роджер надежно спрятан, и, во-вторых, продемонстрировать беспечность, проявив столько интереса к этому делу, сколько обломков веток можно найти в нечесаной шерсти, а их, к слову сказать, там вообще не бывает.

Скромная. Решительная. Ева по необходимости могла быть разной.