Текст книги "Чертова пора"

Автор книги: Крис Картер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

Скалли и Молдср непроизвольно кивнули.

– В начале тридцатых годов Черный Лось рассказал свою историю Джону Нейхардту, – продолжал проводник. – Весьма известному американскому писателю. Воспоминания шамана были наполнены красочными подробностями. Считается, что классическая работа."Говорит Черный Лось. История жизни святого мужа оглала-сиу» создана удачным сочетанием индейского видения жизни и литературным искусством белого писателя. Сам Черный Лось умер 17 августа 1950 года в Мепдерсоне, Южная Дакота.

У него было две жены: Кэт и Ангелина Виссонстт, – и два сына: Ник и Бен Черный Лось.

– А в наше-то время ваканов уже не осталось, пли все-таки имеются неуязвимые индейцы?

– А что вы знаете о событиях на ручье Вупдед-Ни весной 1973 года? – спросил Том.

– Вы говорите об «Индейской революции в Вуп-дед-Ни», – припомнил Молдер. – Насколько я помню, тогда лидерами мятежа выступили индейские вожди Рассел Мине, ныне известный киноактер, и Леопард Пелтиэр.

– Совершенно верно, сэр, – сказал метис, с уважением глядя на специального агента. Он никак не ожидал, что преуспевающий фэбээровец не забыл событий более чем четвертьвековой давности. – Но чтобы разобраться, что привело к «индейской революции», нужно отступить на несколько лет назад. В конце шестидесятых годов Рассел Мине принял работу, предложенную ему племенным советом в Ро-узбаде, а несколько месяцев спустя обратился в БДИ с просьбой о переводе в Кливленд.

– БДИ – это Бюро по Делам Индейцев? – припомнил Молдер, порывшись в памяти.

– И опять вы правы, сэр, – подтвердил проводник. – Он стал руководителем Кливлендского Центра американских индейцев, который существовал на субсидии правительства Соединенных Штатов. На одном из семинаров, устроенных этим центром, Мине встретился с Денисом Бэнксом, одним из основателей недавно образовавшейся организации «Движение Американских Индейцев».

– Или «ЭЙМ» – по первым буквам слов, – вмешался специальный. агент Молдер, объясняя не столько Скалли, сколько самому себе, то, что выуживал из свалки памяти компьютер под названием головной мозг.

– Совершенно верно, сэр – сказал Файр, проникаясь все большим уважением к специальному агенту. – Рассела захватил воинственный пыл организации, и он основал отделение «ЭЙМ» у себя в Кливленде. Устроив демонстрацию и шумное столкновение с костюмированными пилигримами в Плимуте во время Дня Благодарения в 1970 году, Минс принес общенациональную известность «ЭЙМ». Это событие широкое освещалось по телевидению и сделало Минса национальным героем для инакомыслящих индейцев и симпатизирующих им белых либералов. Как Рассел и надеялся, шумная политическая акция привлекла внимание общественности к положению индейцев.

«Мы не хотим гражданских прав белого человека, – заявил Мине – Мы добиваемся наших собственных суверенных прав… Всеми нашими действиями мы должны задеть за живое каждого. Мы наконец поняли, что, только нарушив покой в мире белого человека, мы будем услышаны!»

В феврале 1972 года разгневанный Мине возглавил демонстрацию из 1300 индейцев, направившихся в Гордон, штат Небраска, чтобы заявить решительный протест против убийства их соплеменника Раймонда Желтого Грома. В это время он работал директором Индейского центра и вернулся на родину в Южную Дакоту лишь в середине 1972 года.

Рассел принимал активное участие в Походе Нарушенных Договоров и был одним из его руководителей.

«Те из нас, кто покрыл свои лица боевой раскраской, дали клятву умереть за идею, в которую мы верим, – говорил. Мине репортерам во время этого похода. – Мы, индейцы, никогда не боялись умереть, потому что знаем, чего мы хотим».

Свои же консервативные племенные лидеры заклеймили участников Похода Нарушенных Договоров, обзывая их ренегатами и маоистами, но радикалы завоевали поддержку со стороны совсем разнородных политических деятелей. Скажем, таких как Стокли Кармайкла, воинственного лидера черных; доктора Бенджамина Спока, активиста антивоенного движения; и Реверанта Карла Макинтапра, представителя правого крыла сторонников продолжения войны во Вьетнаме.

Когда Мине возвратился в Пайн-Ридж для участия в собрании Ассоциации Землевладельцев Сиу, членом которой являлся, то Дик Уилсон, президент племенного совета оглала, добился судебного решения, запрещавшего Расселу и другим членам «Движения Американских Индейцев» выступать с речами или проводить собрания в резервации.

Но неистового Минса это не остановило. Он возглавил демонстрацию протеста индейцев города Кас-тер против убийства расистами индейца-оглала Уэс-ли Быка С Плохим Сердцем. Несколько недель спустя вожди и старейшины племени и организация «За гражданские права оглала» встретились с Расселом и попросили его поддержки, чтобы привлечь к суду самого Дика Уилсона за многочисленные злоупотребления своим служебным положением. Краткая встреча с Уилсоном ничего не дала, не считая мести. Через пару дней подручные президента племенного совета жестоко избили Минса, приговаривая:

– Это тебе за твою политическую деятельность!

На следующий день, 27 февраля 1973 года, Мине и около двухсот его сторонников, вооружившись охотничьими ружьями, пистолетами и автоматами, захватили поселок Вундед-Ни. Они заявили, что создали традиционное племенное правление, независимое от марионеточного правительства Пайн-Риджа. Индейцы потребовали, чтобы Сенат расследовал злоупотребления руководителей Бюро по Делам Индейцев и сместил Дика Уилсона с поста президента племенного совета сиу. Новое правительство Вун-дед-Ни насчитало 370 нарушенных правительством договоров, некогда заключенных с индейскими племенами.

«У правительства есть две альтернативы, – заявил Мине – Либо атаковать и уничтожить нас, как это было в 1890 году, либо рассмотреть наши умеренные требования!»

Консервативные индейцы, подстрекаемые Диком Уилсоном, повели атаки на повстанцев и «ЭЙМ», обвиняя Рассела, что он – орудие коммунистов, а его последователи – клоуны и идиоты, которых следует привлечь по всей строгости закона.

В захвате поселка для демонстрации своих прав приняли участие сотни индейцев сиу, оснащенных автоматическим оружием. Благодаря умелой организации они в течение двух с лишним месяцев противостояли натиску тяжелой бронетехники и вертолетов армии и полиции США. Восстание было жестоко подавлено, а руководители приговорены к длительным срокам тюремного заключения. Точное количество погибших с обеих сторон до сих пор скрывается. Восстание окончилось 8 мая 1973 года, когда оставшиеся в поселке 120 индейцев сложили оружие, поверив обещаниям правительства улучшить положение коренных жителей.

Мине выдвинул свою кандидатуру на пост президента племенного совета сиу в противовес марионетке Уилсону. Перевыборы состоялись в январе 1974 года, и Рассел собрал голоса 1500 индейцев. Дик Уилсон, как всегда, опять прибег к мошенничеству, запугиванию и шантажу. Он сумел провалить кандидатуру Рассела.

«Пресса все время твердила, – заявил Мине после окончания выборов, – что в Вундед-Ни мы были бандой отщепенцев… Но никто не в силах отрицать, что 1500 голосов, собранных даже на этих сфальсифицированных выборах, поддержали и оправдали ЭЙМ в резервации Пайн-Ридж!»

Когда над индейскими лидерами, возглавившими выступление в Вундед-Ни, устроили суд, Рассел, облаченный в индейский наряд, выступил на нем с яркой речью. Суд запретил Мипсу и его защите основывать свое дело на договоре 1868 года…

– Это договор о мире и дружбе, подписанный в форте Ларами, – припомнил Молдер.

Метис Восемь Дыр даже хлопнул в ладоши в знак восхищения.

– Ах, сэр, я поражен вашими познаниями! – признался он. – Защита все время пыталась представить правительство США истинным виновником происшедшего. Судебное разбирательство длилось четыре месяца. Шесть юристов защиты, которых возглавляли Марк Лейп и Уильям Капстлер, подвергли тщательному перекрестному допросу правительственных свидетелей, выступавших с показаниями. Упорство защиты было вознаграждено: обнаружились свидетельства незаконного прослушивания телефонных разговоров агентами ФБР, фальшивые показания и другие нарушения со стороны правительства. 16 сентября 1974 года судья Фред Никол снял обвинения с Минса. С этого времени на Рассела неоднократно совершались покушения.

«Рассел очень важное лицо, – говорил его брат Тед журналистам. – Вот почему все эти акции направлены против него. Это говорит о том, что Мине – подлинный лидер…»

Специальный агент ФБР закрыл глаза, чтобы сосредоточиться. В голове всплыли строки из досье на Рассела Минса, которые он просматривал в связи с некими необъяснимыми с материалистической точки зрения случаями в деле борца за права коренного населения Северной Америки. Мине был оправдан судом, и Молдеру настоятельно посоветовали не лезть не в свое дело. Тем более что со времени событий к тому времени, когда папка с документами попала на стол Молдера, прошло около двадцати лет.

– Рассел Мине – личность, производящая сильное впечатление, – заговорил Молдер, так и не открывая глаз. – Рост более шести футов, красивое лицо, будто бы высеченное из скалы, темные глаза и длинные черные волосы, обычно заплетенные в косы. Мине часто надевает традиционный индейский наряд и носит украшения. Он добровольно подверг себя ритуальному самоистязанию во время традиционной Пляски Солнца. Этот эпизод был заснят репортерами компании Эн-Би-Си и включен в фильм «Великий Американский Запад», который транслировался по телевидению как часть праздничной программы, посвященной 200-летию американской революции.

Одной из причин, вызвавших захват поселка Вун-дсд-Ни, считается факт демонстрации фильма «Сыновья Большой Медведицы» киностудии «Дефа». Копия фильма была подарена индейскому племени сиу-дакота в штате Южная Дакота представителями восточногерманского культурно-этнографического общества «Красный Круг», которое серьезно занималось исследованиями культуры и истории индейцев Северной Америки. Восстание племени сиу, самое крупное в XX веке, вспыхнуло через некоторое время после показа фильма в ряде индейских резерваций. Картина была объявлена провокацией спецслужб ГДР, длительно подготавливаемой и блестяще проведенной. Ряд крупных руководителей Федерального Бюро по делам индейцев США лишился должностей. Их преемники уже не допустили подобных ошибок и, продолжению «Сыновей» – фильмам «След сокола» и «Белые волки» – также о борьбе сиу-дакота за свои земли, и где тоже играл югославский актер Гойко Митич, был закрыт путь в Соединенные Штаты…

– Мистер Молдер! – воскликнул Том Файр. – Я искренне восхищен вашей эрудицией!

– Но вы же оба ни слова не сказали о ваканах! – возмутилась Дэйна. – А именно о них я и спрашивала. Остались ли ваканы в наши дни?

– Но мы об этом и говорим, мисс Скалли, – уверил девушку проводник. Теперь и он заговорил так, словно читал выписку из каких-то документов, а не рассказывал об исторических событиях, которые случились за пару лет до его рождения. – Весна 1973 года. Прошел целый век относительно мирного сосуществования коренных индейцев и пришлых бледнолицых. И вот печально известное вооруженное восстание индейцев сиу в местечке Вундед-Ни в Южной Дакоте. И вновь проявилось забытое было индейское искусство избегать попадания пуль. Газеты сообщали, что во время многочисленных перестрелок с правительственными войсками имелись человеческие жертвы, в том числе и с индейской стороны, но в священное типи индейцев, стоявшее посредине поселка, не попала ни одна пуля. Известно, что внутри него проводились культовые церемонии, которыми руководил нынешний религиозный лидер сиу – Вороний Пес…

Спецагенту ФБР Дэйне Скалли только и оставалось, что развести руками.

Заповедник Бэдлендс, Южная Дакота, 4 июля, 17:07

– И долго нам еще ехать? – спросил Молдер, чувствуя, что после пяти часов езды на лошади ему придется ходить враскоряку.

– Нет, мистер Молдср. Еще минут двадцать, и мы на месте.

– Тогда расскажи что-нибудь про Иктоми. Стыдно признаться, но я никогда не читал индейских сказок.

– Хорошо, расскажу, – согласился проводник. – Нет ничего проще. Мне рассказывал их дедушка, который был вождем небольшого отряда племени оглала. Сказка называется «Иктоми и молодой человек».

Жил один молодой человек, и у него было много лошадей и прекрасных украшений. Его четыре сестры делали много вышивок из игл дикобразов, разукрашивали для него шкуры и делали прекрасную одежду, чтобы он всегда был хорошо одет и во всех отношениях выглядел хорошо.

У великого вождя была молодая и красивая дочь. Она была трудолюбива и делала отличные вышивки из игл дикобраза, раскрашивала шкуры, выделывала кожи и делала красивую одежду. Этот вождь передал молодому человеку, что тот может попробовать взять его дочь в жены.

Юноша оделся в свои лучшие одежды, надел набедренную повязку, вышитую бисером, мокасины и леггинсы, украшенные иглами дикобраза. Он взял с собой великолепную трубку и расшитый бисером кисет. Он завернулся в отличную шкуру молодой коровы. Ее мех был очень хорош, и сестры выделали его так, что она была мягкой и белой, а мать нарисовала на ней свое видение. Он взял с собой любовное снадобье, которое приготовил шаман, а также флейту, на которой он научился играть любовные песни.

Когда он отправился к дому вождя, старшая сестра сказала ему:

– Следи за Иктоми. Не дай ему сделать тебя дураком.

Юноша ответил:

– Я тоже мудрый. Иктоми не сможет одурачить меня.

Он отправился своей дорогой, думая о прекрасной молодой девушке, которую возьмет в жены. Когда он подошел к роднику, то напился и сел в тень, чтобы сыграть на флейте любовную песню. В это время перед ним появился другой юноша, однако очень бедный. На нем была рваная одежда, набедренная повязка и старая шкура. Он сказал молодому человеку:

– Ты очень хорошо играешь любовную песню. Если ты будешь так же играть ее молодой женщине, то она выйдет за тебя замуж.

Это понравилось юноше, и он подумал, что дочери вождя он сыграет на флейте ничуть не хуже. Он зажег свою трубку и дал покурить молодому человеку, а тот сказал:

– Я хочу еще послушать твою игру.

Юноша сыграл ему другую песню, и молодой человек заявил:

– О, это еще лучше, чем первая песня. Ни одна молодая женщина, услышав ее, не устоит перед тобой.

Это очень польстило юноше, и он сказал:

– Я научу тебя играть не хуже, и ты тоже сможешь получить женщину.

Он научил молодого человека играть на флейте, и молодой человек сказал:

– Я думаю, что ты очень сильный. Давай поборемся и посмотрим, кто из нас сильнее.

Они поборолись, и юноша легко победил тощего молодого человека. Тогда бедный молодой человек сказал:

– Я думаю, что ты великий охотник. Давай выпустим по стреле и посмотрим, кто сделает лучший выстрел.

Они выпустили стрелы в мишень, и юноша сделал лучший выстрел. Тогда молодой человек сказал ему:

– Давай соревноваться в беге. Посмотрим, кто из нас быстрее бегает.

Они пробежали сто шагов, и юноша победил. Тогда молодой человек сказал:

– Давай бегать вокруг этого источника, мы узнаем, кто из пас может пробежать большую дистанцию.

Однако юноша не согласился:

– Нет, давай пробежим вон до того высокого холма, туда и обратно.

Бедный молодой человек скинул свое тряпье. Юноша тоже снял с себя все, кроме набедренной повязки. Он сложил в кучу свои прекрасные одежды, трубку, плащ, флейту и прочее. Тогда молодой человек предложил ему:

– Давай спрячем одежду так, чтобы ее никто не нашел, пока мы будем бегать.

Они спрятали свои одежды в разных местах. Дорога, которую они выбрали для бега, оказалась очень холмистой, и молодой человек сказал:

– Я медленно бегу с горы, но зато я очень быстро бегу в гору.

Юный воин ответил:

– Я очень быстро бегу с горы, но не могу быстро бежать в гору.

Тогда молодой человек заявил:

– Ты будешь лучше бежать с горы, а я буду лучше – в гору, чего ты не можешь.

Они побежали от источника к холмам. Бедный молодой человек побежал в гору быстро, как мог, и достиг вершины первым, но когда они побежали вниз, молодой человек бежал очень медленно, и юноша быстро догнал его и легко перегнал. Он был уже на вершине следующего холма, в то время как молодой человек был еще на склоне первого. Юноша посмотрел назад, на молодого человека, засмеялся и крикнул ему:

– Я обгоню тебя очень сильно, потому что буду на вершине следующего холма, когда ты только забежишь на вершину этого.

Молодой человек ответил:

– Да, это так. Не жди меня.

Юноша легко побежал дальше, так как знал, что сможет обыграть молодого человека. А молодой человек, добежав до низины первого холма, повернул назад, побежал к источнику и забрал всю одежду юноши, его трубку, зубы лося и флейту. Он оделся и побежал в типи вождя.

Когда юноша добежал до высокого холма, то сел передохнуть, так как был уверен, что уже победил молодого человека. Ои ждал, но молодого человека все не было. Тогда он подумал, что тот слишком устал, и побежал ему навстречу. Добравшись до источника, он огляделся, но никого не обнаружил.

– Я оденусь, возьму свои вещи и поищу его, – решил он.

Однако он так и не нашел не только бедняка, но и свои вещи. Только тогда он понял, что молодой человек был Иктоми-шутник. Юноша побежал по дороге к жилищу вождя, но в этот день он уже очень много бегал и теперь двигался медленно. Так что было уже далеко за полночь, когда он добрался до типи вождя. Там он обнаружил, что Иктоми пришел сюда еще днем и дал вождю курить «consasa». Вождь был доволен. Иктоми подарил дочери вождя все зубы лося, и она тоже осталась очень довольна. Он играл для нее на флейте любовные песни, которым научил его юноша, и девушка не смогла отказать ему. Она приняла его, как своего мужа.

А когда пришел юноша, одетый в набедренную повязку и в старую рваную шкуру, оставленную Ик-томи, то никто не поверил, что он тот самый, которому вождь обещал свою дочь. Они позволили ему поесть на пиру, а потом велели уходить. Юноша пришел домой и рассказал, что с ним случилось, сестрам. Старшая сестра вздохнула:

– Л ведь я советовала тебе следить за Иктоми!..

* * *

– Вот и вся сказка, – закончил Файр. – А мы, кстати, уже приехали. Ущелье Смока там, внизу.

Он вытянул руку, указывая на чудовищную расселину среди нагромождения валунов и башнеобразных скал.

– Погодите, Том! – воскликнула девушка. – Но вы же рассказывали, что следы привели вас на дно ущелья, а не сюда, на гребни провала.

– Вы абсолютно правы, агент Скалли, – согласился проводник, спешиваясь. – Но тогда-то мы шли, слепо следуя следам, а сейчас, зная или, если поточнее, предполагая, куда могла деться Дсоноква, пришли туда, откуда можно попасть в пещеру.

Скалли ловко спрыгнула, а Молдер слезал с коня, по его представлению, не меньше получаса. Он попытался пройтись, и самые худшие его опасения подтвердились: спецагент мог ходить, только широко расставляя ноги.

– Какую еще пещеру? Вы раньше ни словом не обмолвились о пещере! – между тем не унималась напарница.

– Пока я не услышал о паутине, я о ней даже не думал.

– То есть, вы хотите сказать, – недоумевала девушка, – что и в прошлый раз видели пещеру, но не удосужились проверить: а вдруг Сью находится там?

– Именно это я и хочу сказать. Понимаете, пещера находится в недоступном снизу месте. Ни обычный человек, ни великанша-людоедка не могли подняться в нее. Мы сами, работники турбюро, туда не лазим и туристов не водим. Она не входит в маршрут.

– А почему?

– Да потому, что это неинтересно. В Бэдлендсе имеется несколько пещер, которые более доступны, поход туда не связан с опасностью и возможными травмами. Мы водим туристов туда, где есть сталактиты и сталагмиты. Это красиво, туристы могут сниматься на фоне очаровательных пейзажей – а в этой пещере, которая даже и названия не имеет, нет ничего интересного. Подумаешь – грот из одного зала, полного помета летучих мышей. Если бы в ней жил хоть какой-то дикий зверь, имелись бы кости, лучше всего – человеческие, турбюро устроило бы такое шоу!.. Скажем, назвали бы его «Пещера людоеда»! Установили бы аппаратуру, зажигали костер, а в это время слышалось бы дикое рычание, чавканье и хруст костей! Туристы бы от страха писали, а нам текли денежки. Но ничего этого нет. Там мало места, группу из двадцати туристов негде разместить, негде спрятать динамики. Короче, эта пещера – сплошная ошибка природы. Дохода от нее никакого, поэтому никто и не подумал ее обследовать, хотя сделать это было несложно. В нашем распоряжении имелся вертолет, спустили бы лестницу и проверили: нет ли кого внутри?

– А теперь вы уверены, что Иктоми утащил девушку именно туда? – спросила Скалли.

– А больше ей из ущелья Смока некуда было деться.

Восемь Дыр извлек из седельной сумки веревочную лестницу и привязал ее к седлу своего гнедого коня. Сбросил лестницу вниз и велел федеральным агентам ждать его здесь, наверху, а он слазит и проверит, верно ли он рассудил, что именно в пещере находится логовище Иктоми. Если именно там находится Сью – а, возможно, и другие похищенные девочки, – то он сообщит спецагентам по сотовому. А они по его команде станут отводить коня от обрыва, чтобы вытащить пленниц и его самого.

План был довольно разумным, и никто не стал спорить.

Вскоре голова проводника исчезла за краем провала, мотнув по-лошадиному черным хвостом. Минут через семь-десять раздалось пиликанье мобильного телефона, и Молдер поднес трубку к уху.

– Алло.

– Они тут, – услышал он. – Все трое. Живы и здоровы. Никто не ранен. Настроение у похищенных бодрое. Ну что, будем поднимать?

– Нет, – решил федеральный агент. – Подождите. Я сам спущусь и осмотрю место их заточения, а тут останется агент Скалли. Ждите. Конец связи.

Он отключил телефон, переговорил с напарницей и начал спуск.

Пещера и вправду оказалась небольшой. Где-то тридцать на тридцать и на тридцать футов, если не считать неровностей – провалов и каменных выступов стен и свода. Никакого мышиного помета Молдер не увидел, в пещере было чистенько, похоже, ее недавно подметали. В углу стояла аккуратно сложенная поленница дров, имелось три лежанки из пихтового лапника, накрытых матрацами, от которых приятно пахло подсыхающей травой. Здесь же имелась посуда – котлы, сковородки, миски, чашки, ножи, вилки и ложки, аккуратно сложенные на гигантском пне, второй пень оставался свободным. Очевидно, он служил обеденным столом – судя по четырем валунам, напоминающим кресла с невысокими спинками и подлокотниками. Рядом стояла пара молочных фляг – вероятно, с питьевой водой. Горел костер, на нем в котелке кипела не просто зода, а чай (если судить по запаху – с мятой). Три четырнадцатилетние девчонки, в которых Молдер без труда признал пропавших, наперебой трещали, рассказывая Тому о своих приключениях. Они размахивали руками и верещали, что такого увлекательного приключения еще никогда в жизни не испытывали. Оказывается, всех троих похитил прекрасный юноша, почти принц. Он обходился с ними очень ласково, кормил и целовал, рассказывал всякие интересные истории про любовь и старину, когда индейцы воевали с бледнолицыми. Все три девчонки готовы были выйти за него замуж – жаль только, что многоженство в Америке запрещено.

– А где он сейчас, ваш прекрасный принц? – спросил Молдер.

– Ушел на охоту, – объяснила Сыо. – Он всегда приходит по вечерам, сидит с нами у огня, рассказывает прекрасные истории, ласкает, а на рассвете уходит, чтобы подстрелить для нас фазанов, принести кусок оленины или дикого поросенка, ягод, меда, орехов и разных травок – мяты, медуницы и других, чтобы заваривать ароматный чай.

– Ну, получается, что у вас тут совсем райская жизнь, – перебил Молдер.

– Конечно, райская, – не стала спорить Сильвия. – Никаких взрослых, ни родителей, ни соседей, которые вечно лезут в жизнь подростков. Им хочется, чтобы мы жили так, как они себе это представляют. Не думают о том, что у нас немножко другие представления о жизни, чем у них, стариков.

– А куда уходит ваш принц?

– Мы уже говорили, – рассердилась Мэйбл. – На охоту.

– Я не о том. Он что, спускается вниз по веревке?

– Да нет, он идет в дальний край пещеры и там исчезает.

– Как это – исчезает? Проходит сквозь камень, что ли?

– Да нет! У него там, наверное, есть потайной ход.

– А почему вы им не воспользовались?

– А мы, сколько ни искали, так и не поняли, как включать механизм открытия этого тайного входа. Нажимали на разные камни, но у нас ничего не вышло.

Молдер вытащил электрический фонарик, который предусмотрительно сунул в карман, прежде чем спускаться в пещеру. Он тщательно осмотрел дальнюю от входа стену пещеры, потом прошел вдоль боковых, но так и не обнаружил ничего, что хотя бы отдаленно напоминало отодвигающийся люк. Никаких трещин, похожих на зазоры, или валунов, которые можно было бы откатить в сторону. В конце концов он мысленно плюнул на свои поиски. Подумал, что если Иктоми умеет превращаться в кого угодно (даже в него – Молдера, как это случилось в гостинице «Розовый кварц»), то ему ничего не стоит превратиться в маленького паучка, которого никто попросту не заметит.

– Ладно, – сказал федеральный агент. – Давайте выбираться наружу.

Девочки запротестовали, вереща, что ни за что не покинут своего «жениха». Пришлось им напомнить, что творится с их родителями, которые места себе не находят, беспокоясь о судьбе любимых дочерей. Этот довод как-то притушил девичьи протесты, те быстро договорились между собой, что, конечно, сначала они сходят повидать родных, а потом обязательно сюда вернутся.

Проводник сплел из веревки нечто вроде корзинки, имеющей сиденье и четыре петли, чтобы просунуть руки и ноги. Первой в нее «впряглась» Мэйбл, Молдер позвонил по телефону 555-6431 и попросил напарницу, чтобы она начала потихоньку отводить копя Тома от края провала.

Вскоре Скалли ему перезвонила и сообщила, что девочка на месте, а она, Дэйна, сейчас сбросит освободившуюся лестницу. Операцию повторили еще четыре раза, и все шестеро – спасенные и спасатели – оказались наверху. Лошадей, правда, было всего три, и Молдер задумался: а как же им возвращаться? Неужели придется опять лезть в седло, а девчонок сажать впереди себя на голую лошадиную спину?

Агент понял, что пять часов езды он уже не сдюжит. Тем более что с таким грузом кони станут двигаться медленней. Поэтому снял телефон с пояса и позвонил шерифу, чтобы за ними высылали вертолет.

* * *

Когда геликоптер с Норманном Баркли и пятью пассажирами на борту начал отрываться от земли, поднимаясь над невероятным пейзажем национального заповедника Бэдлендс, Молдер даже не глянул, как там Том Файр управляется с тремя лошадьми. Он не желал смотреть этих скакунов, которые так прекрасны, когда их видишь на цветном широкоформатном экране, но в реальной жизни пахнут потом, натирают бедра своими боками и отбивают задницу твердым седлом.

Дверь была приоткрыта, и Фокс Уильяме Молдер плюнул вниз на камни, ручьи и провалы заповедника – искренне надеясь, что не угодит на голову неплохого человека, Томаса Файра по кличке Восемь Дыр.