Текст книги "Пв-16: "Пепелище противоречий" (СИ)"

Автор книги: Крамер Эрик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Эрик Крамер
Пв-16: «Пепелище противоречий»

Эрик Крамер «Пепелище противоречий»

«Логическая машина отличается от мозга тем, что не может иметь сразу несколько взаимоисключающих программ деятельности. Мозг может их иметь, он всегда их имеет, поэтому-то он и представляет собой поле битвы у людей святых или же пепелище противоречий у людей более обычных»

Часть первая; Мина

Пролог

Монастырь где-то в Италии

Когда она вошла в комнату, он посмотрел на неё пронзительным взглядом, удивлённо.

Она подошла к нему – их разделил стол, простой, деревянный стол.

– Садитесь.

Приглашающий жест.

Она села, не смотря на него.

– Здравствуйте.

Мягкая нота в его голосе – она посмотрела на него.

– Здравствуйте.

Вновь опустила голову.

– Меня зовут Силен Верано. Вам что-нибудь говорит моё имя?

Его голос зазвучал властно.

– Нет.

Пауза, продолжительная пауза, между ними.

А потом:

– Вас зовут Алессандра Верано – вы дочь моей тётки – Алекс Верано.

Он говорил без восклицательных знаков, устало.

– Ваша мать, скажем о ней так; авантюристка...

Усмешка, почти весёлая.

– Не в плохом смысле этого слова – не мошенница, просто семья Верано её слегка придушила.

Мина посмотрела на него.

У него были зелёные глаза, он смотрел внимательно и настойчиво.

– А вас? – Вдруг спросил её, он. – Что придушило вас?

Она удивилась.

– Вас должно было что-то придушить; от мирской жизни по доброй воле не отказываются!

Он хотел понять, она это почувствовала.

– Я не перестала грешить, сеньор, но перестала получать от этого удовольствие!

Мина невесело улыбнулась.

– Я бы предпочёл, чтобы вы грешили.

Его голос прозвучал тихо.

– К Дьяволу человека приводит счастье, а к Богу – трагедия!

Глава 1

– Почему вас так назвали? Силен...

– Как демона сатира?

Его глаза заблестели.

– Любителя выпить, и любителя женщин...

Он улыбнулся.

– Моя мать такая же сумасбродная особа, как и ваша...

Силен рассмеялся.

– Жуликовата, но обаятельна!

Мина заулыбалась.

Они летели в самолёте, в салоне первого класса.

– Вы женаты? У вас есть дети?

– Нет. А вы? Были замужем?

– Нет.

– Почему?

Мина посмотрела ему в глаза.

– Разве вы не знаете историю моей жизни? Разве вы не выяснили обо мне всё?!

– Выяснил, в деталях!

Силен не смутился.

Ей это понравилось. У него крепкие нервы.

– У вас крепкие нервы, сеньор Верано.

Он посмотрел на неё с удивлением.

– А у вас нет?

– Когда-то были!

Силен взял свой бокал с шампанским, отпил.

– У нас у всех всё когда-то было... куда всё уходит?!

Мина отпила холодного грейпфрутового сока.

– Как в сказке; в звёздную бесконечность!

Он усмехнулся.

– Вы так говорите, словно не верите в это!

– Никто в это не верит!

Она мрачно улыбнулась.

Они посмотрели друг на друга, мужчина в чёрном, и... сестра в голубом.

– Можно неловкий вопрос? – Спросил он.

– "Неловкий"? Можно.

Мина посмотрела ему в глаза.

– Мне сказали, что вы сестра, а не монахиня... в чём разница?

– В обетах, сестра скорее светский человек, а монахиня... служивый, если так можно выразиться.

– "Служивый"? – Заинтересовался Силен.

– Монахини в моём монастыре, как правило, дали обет молчания, они ни с кем не общаются и никого не принимают.

– Вы тоже хотите стать монахиней?

– Нет.

Он удивился.

– Почему?

– Я не готова.

Силен Верано вновь взял свой бокал с шампанским – он не снял перчатки, – он был в них в монастыре, он оставался в них в самолёте.

– Пью за "не готова"!

Мина удивлённо посмотрела на него.

– За то, что вы поняли это вовремя – за доброту к себе!

Силен поднял бокал.

– Чин-чин!

Он заглянул ей в глаза.

– Китайские моряки привезли это выражение в Европу – оно значит "за добро".

Он отпил шампанского.

– За доброту, Мина!

Ей захотелось сказать ему:

– Я не пила пятнадцать лет!

– Не жалейте, – Весело сказал ей Силен. – Вы всегда можете начать!

Мина улыбнулась, он вызывал симпатию черноволосый загорелый испанец. Он был холёным и мужественным, в нём чувствовалась жизненная сила.

Она вновь обратила внимание на его руки. Он болен? Прихоть?

– Вам интересны мои руки? – Лукаво спросил её Силен Верано.

И весело добавил:

– Только они вас и заинтересовали.

Он был обаятелен. Мина ощутила себя живой – живым человеком. Она уже и забыла как это... симпатия.

– Вы сказали; Алекс Верано – моя мать, а вы? Кузен?

– Кузен. Я ваш кузен, Мина.

Его глаза наполнились теплом.

– Я вас помню – детьми мы играли вместе...

Выражение его зелёных глаз изменилось, стало волчьим.

– А потом эта... Алекс, потеряла вас – в торговом центре...

Ярость в его голосе.

– Она оставила вас одну – пошла в примерочную, мерить платье...

В голосе Силена Верано зазвучала ненависть.

– Когда она вернулась, ей сказали, что вас увели мужчина и женщина.

Он посмотрел на бокал в своей руке.

– Я ненавижу вашу мать, Мина. Я ненавижу её за то, что она вас потеряла, потеряла...

Усмешка.

Он посмотрел на неё.

– "Шепчет ветер среди ночи

Малому цветку:

"Век твой краткий всё короче,

Ты уснёшь в снегу".

Ветер зреет и крепчает:

"Сгинешь в свой черёд!"

А цветок не отвечает,

А цветок цветёт"

Глава 2

– Я была цветком?

Мина заглянула Силену в глаза.

– Да.

Он сказал это слово без восклицательного знака, но в его голосе прозвучало "да!".

Она почувствовала что-то – тревожащую запутанность этого мира...

– Почему ты прожила в монастыре пятнадцать лет?!

Мина подумала, как быстро ты перешёл на "ты"!

Они посмотрели друг другу в глаза.

– Ни почему, не было причины.

Он удивился, мужчина с именем демона сатира.

– Разве так бывает?

Он словно озвучил свои мысли, Силен.

– Силен, – Подумала Мина. – Красивое имя!

Она вспомнила "Селен – хрупкий блестящий на изломе неметалл чёрного цвета"...

– Бывает, – Сказала Силену, Мина. – В этом мире бывает всё!

– Не все трагедии ведут в монастырь?

Он посмотрел на неё с симпатией, грустными глазами.

– В монастырь, Силен, ведёт отсутствие трагедий!

Он удивился – в его глазах вспыхнуло удивление.

– Ты назвала меня по имени, а я думал, не назовёшь!

– Ты сказал мне "ты"...

Мина заглянула ему в глаза.

– Я уже и забыла, как это прекрасно, быть с кем-то на "ты"!

Силен посмотрел на неё очень внимательно.

– "Прекрасно"?

– А ты не замечал? Не замечаешь?

Он был одет в чёрное, во всё чёрное.

– Ты так говоришь, словно жизнь удивительна! – Сказал ей, он.

– Я думаю, что всё-таки, да!

Силен задумчиво усмехнулся.

– Ты никого не называешь на "ты" в монастыре?

– Никого.

– Почему?

Мина печально улыбнулась.

– Мы там не друзья. Мы там... служим!

– Кому? Богу?

– Жизни.

– "Жизни"? – Удивился он.

– Которую у нас получилось прожить...

Усмешка на её нежно алых губах.

– Уж как получилось!

Силен поставил бокал на столик – кожа его перчаток заскрипела, – чёрная, лоснящаяся, кожа.

– Ты спрашивала, почему меня так назвали – Силен... Однажды царю Мидасу, после больших усилий, удалось поймать в лесу мудрого Силена, спутника Диониса. Царь спросил его, в чём высшее счастье человека. Демон упорно отмалчивался, наконец, дико расхохотался и ответил:

– Злополучный, однодневный род, дети Случая и Нужды! Зачем заставляешь ты меня сказать то, чего самое лучшее для тебя не слышать? Высшее счастье тебе совершенно недоступно: не родиться, не быть вовсе, быть ничем. Второе же, что тебе остается, – скоро умереть.

– Dalla Cenere, Il Buio...

Она заглянула ему в глаза.

– Одна из сестёр Шамординской обители за невольный проступок получила от настоятельницы строгий выговор. Сестра попыталась было объяснить причину своей повинности, но разгневанная начальница не хотела ничего слушать и тут же при всех пригрозила поставить её на поклоны. Больно и обидно стало шамординской насельнице. Однако она подавила в себе самолюбие, замолчала и смиренно попросила прощения у настоятельницы.

Придя к себе в келью, сестра вдруг вместо стыда и смущения ощутила в своём сердце неизъяснимую радость. Вечером того же дня она сообщила обо всём случившемся преподобному Амвросию Оптинскому, который, выслушав её рассказ, сказал:

– Этот случай промыслителен. Помни его. Господь захотел показать тебе, как сладок плод смирения, чтобы ты, ощутив его, всегда понуждала себя к смирению: сначала к внешнему, а затем и к внутреннему. Когда человек понуждает себя смиряться, Господь утешает его внутренне, и это-то и есть та благодать, которую Бог даёт смиренным. Самооправдание только кажется облегчающим средством, а на самом деле приносит в душу мрак и смущение.

Он смятенно нахмурился.

– Ты не умеешь проигрывать, Силен. Демон не умел, и ты не умеешь. Не умеешь проигрывать, смири своё сердце!

Грустно Силен посмотрел на Мину.

– Ты тоже... умертвила душу?

– В церковных кругах есть древний анекдот, – Вдруг сказала ему, она.

И лукаво добавила:

– Что общего у монаха и алкоголика? Ложь. Они всё время лгут!

Он вновь смутился.

– Ты тоже лжёшь, Мина?

Мина посмотрела ему в глаза.

– Я утешаю себя; уж я то, лгу не всё время, и не всем!

Он почувствовал, как она ему понравилась!

Улыбнулся, невесело, улыбнулся.

– В каждой женщине есть некая мадам, с которой знакомят не сразу, и не всех, да?

Она засмеялась, женщина с голубыми глазами, она была красивой.

Глава 3

– Что ты любишь? Какую еду?

– Не знаю. Мне всё равно.

Силен посмотрел на Мину своими грустными зелёными глазами.

– Ты слишком живая, чтобы было всё равно.

Она удивилась.

– Я люблю капусту, морковь, рис...

Мина сказала это Силену неожиданно для самой себя.

Он заулыбался, а она смутилась.

– Я смешная, да?

Силен тепло посмотрел на неё.

– Я не настолько очерствел, чтобы считать непосредственного человека, смешным.

Ей захотелось спросить его:

– Сколько тебе лет?

– Сорок три.

Он был... хорош собой.

– А ты? Что ты любишь есть?

Силен улыбнулся, а глаза не повеселели.

– Бутерброды из "100 Montaditos"!

– Фаст фуд? – Удивлённо засмеялась Мина.

– Да.

Он мягко заулыбался.

– А ты не любишь бутерброды?

– Иногда!

Они сидели на кухне, в доме Силена, у реки Гвадалквивир.

– Почему ты не отвёз меня к Алекс?

Силен посмотрел на неё тоскливыми глазами.

– Хочу побыть с тобой, – даже если ты меня не помнишь, хочу!

Фрэнк Синатра пел рядом с ними "Winners", Фрэнк пел о... Надежде?

– Не помню!

Фрэнк пел о победителях, которые ещё ничего ни у кого не выиграли, или уже?

Он протянул к ней руку, прикоснулся к плечу.

– Тебя не обижали? Любили хотя бы чуть-чуть?!

Мина почувствовала, как у неё внутри всё перевернулось – рука в перчатке дрожала.

– Любили, – Сказала она, Силену. – По-своему, любили.

– "По-своему"? – Больно удивился он.

– Один человек сказал; мы живём в обществе, но каждый – сам по себе. Мы были сами по себе, мои родители и я!

– Почему?

– Они тосковали по своему погибшему сыну.

Ей захотелось сказать Силену:

– По мне они никогда не тосковали, по мне вообще никто не тосковал!

– Поэтому ты...

– Монашка?

Она лукаво улыбнулась, посмотрев на него несчастливыми глазами.

– Отчасти.

– "Отчасти"?

– Мне там хорошо...

– В церкви?

Они заглянули друг другу в глаза.

– У Бога... под крылышком!

Глаза Силена улыбнулись.

– У Бога есть крыло, Мина?

Фрэнк Синатра начал петь рядом с ними "Nobody wins".

– Любишь Фрэнка Синатру?

– Люблю!

Его глаза улыбались, он, кажется, повеселел.

– Почему?

– Иногда прошлое кажется, словно покрытым позолотой...

Силен улыбнулся её глазам.

– С годами, Мина, прошлое кажется лучше чем, оно было!

Он не договорил.

Мина молчала, – хотелось, чтобы договорил.

– Счастлив тот, кто думает, – может думать, о прошлом лучше, чем оно было! – Добавил Силен.

– И о людях тоже? – Прозаически улыбнулась она.

Его глаза наполнились теплом.

– Да!

Он вдруг сказал ей:

– Давай выпьем кофе? Ты любишь кофе?

Мина удивлённо улыбнулась.

– Не страстно.

Силен тоже улыбнулся.

– Я тоже "не страстно", но...

Он смутился, не стал договаривать.

– "Но"? – Заинтересовалась Мина.

– Ничего!

Силен смущённо заулыбался.

– Правда, ничего!

Она посмотрела на него... понимающе.

– Не думай, что я святая – я не святая! Не бойся меня... из-за того, кто я есть.

Мина заглянула Силену в глаза.

– Давай не будем бояться друг друга!

Она тепло посмотрела на него.

– Давай не будем терять счастье непринуждённости!

Он посмотрел на неё внимательно, с симпатией.

– Давай!

Глава 4

Меланхолия в голосе Фрэнка Синатры – он пел "мы больше не вместе

Мы больше не можем быть вместе

Мы не можем быть друг без друга

Но и быть вместе не можем"

– Можно неловкий вопрос? – Спросила Мина, Силена.

– "Неловкий"? Можно.

Он улыбнулся, тепло, – с теплом в глазах.

– Почему ты живёшь один? В сорок три года, один!..

– Потому, что сорок три года!

Силен улыбнулся, весело улыбнулся, лукаво.

– Сорок три года похожи на тридцать три года – ещё, похожи!

Мина почувствовала боль в сердце.

– В пятьдесят три уже не будет чувства, что не поздно – жить!

– А может, будет? – С надеждой сказала она.

Фрэнк Синатра начал петь "Send in the clowns". Фрэнк Синатра пел "Смешна до горечи жизнь

Смешны мы с тобой"

Мина прислушалась к голосу... Фрэнка.

– Фрэнк, – Подумала она. – Можно на "ты"? Можно называть тебя по имени?

Мина вспомнила "Иногда прошлое кажется, словно покрытым позолотой".

Она подумала, – Да, кажется!

Она слышала голос Фрэнка раньше, но услышала только сейчас – "Выпускайте клоунов"!

– Как ты меня нашёл?

Он посмотрел на неё, и она почувствовала, как он непрост.

– У меня есть друг... он помогал мне.

Он не договорил. Он не договаривал.

– Как его зовут?

– Энрике.

– Кто он?

– La Eme.

Мина удивилась.

– Мафия, человек из мафии, – мексиканской, мафии.

– Ты тоже из мафии?

– Я?

Силен улыбнулся.

– Нет.

– Кто же ты?

– Полицейский.

Она вновь удивилась.

– Я был прокурором, теперь я в отставке.

– Почему?

Он вдруг взял её руку, мужчина, одетый в красное, – в красную сорочку.

– Жизнь – игра, Мина, выигрываешь карьеру, проигрываешь любовь, выигрываешь любовь, проигрываешь дружбу.

Силен погладил её руку.

– Выигрываешь дружбу, проигрываешь всё!

Она смутилась.

– Я бы хотел сказать тебе; я не смог его сдать, но я не захотел.

Она посмотрела на его руки в перчатках гладящие её руку.

– Потому, что он тебе помогал?

– Потому, что Энрике был мне предан, – все эти годы, предан!

– "Годы"?!

– Первые пятнадцать лет я искал тебя сам, вторые пятнадцать – мне помогал Энрике.

Мина почувствовала, что Силен не договорил.

– Я прошёл всё; от детских секс-притонов, до извращенцев одиночек!

Он гладил её руку, гладил, гладил.

– Я видел людей готовых на всё, – буквально, на всё, ради секса с ребёнком...

Силен вновь не договорил.

– Я их... расчистил, не всех, но многих!

Грустно Мина посмотрела на него, больно.

– Поэтому ты один? Потому, что тебе страшно!

Он удивлённо посмотрел на неё.

– У меня была женщина, она была мне дорога. Она умерла; у неё было больное сердце.

Он вновь говорил без восклицательного знака... словно это была не его женщина, не его печаль.

Ей показалось, что Силен избегал любви этой женщины. Она может его понять; она тоже избегала любви людей!

Мина вспомнила, как Фрэнк пел "Winners", ей захотелось послушать эту песню ещё раз.

– Я бы выпил бокал шампанского...

Силен не отпускал её руку.

– Но боюсь опьянеть.

– Боишься?

Она тоже не отнимала руку.

– Я не пью, когда всё слишком хорошо, или слишком плохо.

– А сейчас "хорошо", или "плохо"?

– "Сейчас"?

Странно он посмотрел на неё, этот непростой человек.

– Сейчас так хорошо, что плохо!

Она поняла его.

Ей захотелось сказать ему:

– Знаешь, почему я не стала монахиней?

– Почему?

У него был тяжёлый взгляд, понимающий.

– Я как та монашка, что увидела Дьявола обнажённым и...

Мина с самоиронией усмехнулась.

– Задумалась.

– О чём?

Силен понял – она увидела это в его глазах.

– Дьявол был таким молодым и горячим... я почувствовала, что я – всё ещё женщина!

Глава 5

В доме Силена раздался звонок, – это был звонок в дверь.

Он удивился.

– Я никого не жду.

Он встал из-за стола, и вышел из кухни.

Прошло несколько секунд, и Мина услышала женский голос.

Прошло ещё несколько секунд, и в кухню вошла женщина, а за ней – Силен.

Женщина была немолода, растрёпана, и встревожена.

– Здравствуй... – Сказала она, Мине. – Здравствуйте!

– Здравствуйте...

Она вопросительно посмотрела на Силена.

– Это Алекс, – Сказал ей, он. – Это твоя мать, Мина.

Странно Мина почувствовала себя. У неё защемило сердце. Она смотрела на Силена, а Силен смотрел на неё.

– Ты – она, – Вдруг сказала Алекс. – Моя дочь!

Мина перевела взгляд на неё.

– Ты всегда слышала только его...

Грустно Алекс посмотрела на неё.

И с сожалением добавила:

– Меня ты никогда не слышала!

Мина вновь посмотрела на Силена – он не сводил с неё глаз. Она почувствовала, что тоже не может отвести от него глаз. Она вспомнила, как сказала ему "Дьявол был таким молодым и горячим... я почувствовала, что я – всё ещё женщина!".

Мина почувствовала горе и сладость земной жизни; ей жаль Алекс, но душа её тянется к Силену!

Фрэнк пел «You will be my music», Фрэнк пел; "Ты станешь моей музыкой

Ты станешь моей песней"

Странно он пел эту песню. Сначала ей показалось, что с некой отстранённостью, а потом, сдержанно. А может, это она чувствовала себя так...

– Я люблю кофе, – Вдруг сказал Силен. – Кофе по-льежски.

Мина посмотрела на него.

– Божественный напиток!

Лукавая улыбка.

– Или нельзя так говорить?

Она улыбнулась; Силен попытался её отвлечь.

– Иногда я готовлю его сам, это кофе...

Он не договорил, замолчал, и ей захотелось... проявить участливость?

– Кофе – это Он?

Силен заулыбался.

– Думаю, да.

Она вдруг поняла, что ни в чём не участвовала, ни с кем...

– Почему? – Спросила Мина, Силена.

– "Почему" Он? Не знаю. Просто Он, и всё. А может, потому, что... Дьявол это не Она, Дьявол – это Он!

Она тоже заулыбалась.

– Иногда мне кажется, что всё-таки Она...

– Почему?

Он удивился.

– Всё из-за женщин. Всё из-за Женщины!

Его глаза потеплели, Силен словно, расслабился.

– Ты права; если Дьявол это Женщина, то, всё объяснимо, почти, всё.

Мина почувствовала, что Алекс всё ещё тут, рядом с ними, тенью, рядом...

– Что "объяснимо"? – Спросила она, Силена.

– Если Дьявол это Женщина, то, это женский мир...

Он посмотрел ей в глаза.

– Мир, в котором "нельзя жить одним разумом".

– "Одним разумом"?

Мина тоже посмотрела Силену в глаза.

– Ремарк писал; "каждый мужчина должен однажды понять, что жить в этом мире одним разумом нельзя".

– "Каждый мужчина"? – Лукаво улыбнулась она.

– Человек!

Он смущённо рассмеялся.

– И ты понял?

– Не до конца, Мина, не до конца!

– Почему? Трудно это осознать?

– Трудно поменять свои убеждения.

– "Убеждения"?

– Я всю жизнь был сильным, а сила в женском мире не нужна, в нём нужно уметь рассчитать свои силы!

Глава 6

Силен показал ей её комнату.

Она была красива, эта комната, изящна, что ли, чувствовалось, что в ней никто никогда не жил.

Мина вспомнила кухню Силена, в которой она провела уже много времени; в ней тоже... не жили!

Она посмотрела на него, стоящего рядом с ней. Он был высок, строен, широкоплеч. Он переоделся, надел джинсы и футболку. Перчатки не снял.

Силен выглядел странно; красивые джинсы, футболка с принтом в виде надписи Dsquared2, на груди, и перчатки...

– Мирей Дарк, – Вдруг сказал он. – Тебе нравится Мирей Дарк?

– А кто это?

Он посмотрел на неё, усмехнулся.

– Красивая женщина.

– Я люблю мужчин. – Сказала ему Мина, и поняла, что именно сказала, как странно, и даже двусмысленно это прозвучало.

Он засмеялся, демон сатир.

– Ты точно из монастыря?

Он откинул голову назад, и смеялся как безумный.

Мирей Дарк возлежала на кресле необычной формы.

Её фотография в красивой раме висела над кроватью в пастельных тонах.

Она и в правду была красивой, Мирей, как цветок.

Мина почувствовала лёгкую зависть; Мирей не боялась фотографироваться!

Силен отсмеялся, но веселиться не перестал.

– Как роковая женщина, скажи, что ты о ней думаешь?

Она рассмеялась.

– Она похожа на Астру!

– На цветок Тоски? – Удивился он.

– "Тоски"? – С удивлением спросила Мина.

– С Астрой связана одна грустная легенда; греческий бог Аид влюбился в прекрасную девушку – её звали Персефона. Она тоже влюбилась в него, не зная, что он – господин Мёртвых, – царства, мёртвых. Он, как я понимаю, не спешил ей об этом сообщать (особа была юной, могла и сделать с собой что-нибудь)...

Она встретила лукавый взгляд Силена.

– В общем, они поженились!

Его зелёные глаза блестели весельем.

– Персефона узнала, кто её муж, но было уже поздно – она его полюбила.

Он задумался.

– Но она так и не полюбила его мир; мрак, разложение, горе! Она там страдала! Бог Смерти сжалился над своей вечно юной женой, и разрешил ей посещать землю; цветущие сады, благоухающие леса...

Прозаическая усмешка.

– Но обязал возвращаться!

У Мины ёкнуло сердце – укололо как иглой!

– Ты сказал "цветок Тоски", как Астра связана с Аидом и Персефоной?

– Она проклинала свою любовь, Мина.

– Почему?

– Она не могла без него жить!

– Потому, что не любила его мир?

– Потому, что можно любить человека, и не любить его суть.

Как странно это прозвучало для неё!

– "Суть" это? – Спросила Мина, Силена.

– Судьба.