Текст книги "Поезд убийц"

Автор книги: Котаро Исака

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

* * *

– Я правда не хочу связываться с этой парочкой, – чуть не плачет в трубку Нанао.

– Ты можешь не хотеть, но это их не остановит. Это точно их чемодан, – Мария говорит спокойно. – И потом, называть кого-то «номером один» в нашем деле – все равно что вручать «Оскара». Это вопрос чьих-то предпочтений; люди просто говорят, что им хочется. И потом, есть много кандидатов на эту премию. Ты ведь слышал о Толкателе? Ну, том самом, который толкает своих жертв под поезда и проезжающие машины и представляет все как несчастный случай. Некоторые считают, что он лучший в бизнесе. А одно время все говорили про Шершня…

Нанао известно это кодовое имя. Шесть лет назад Шершень прославился, проникнув в офис главы преступного мира Тэрахары и убив его. Он использовал отравленную иглу, которой колол людей в шею. Поговаривали, что в действительности Шершень – это два человека, работающих вместе.

– Но теперь никто больше не вспоминает про Шершня, верно? Мода на него прошла. Одно успешное громкое дело – и он исчез со сцены. Прямо как пчела, которая может ужалить всего один раз.

– Вот как…

– Бо́льшая часть всех этих историй про суперпрофессионалов прошлого – всего лишь легенды, не более того.

Нанао вспоминает еще одну вещь, которую сказал ему тогда посредник:

– Я просто обожаю смотреть старые фильмы. Каждый раз думаю: как они умудрялись делать их такими классными, когда у них не было никакой компьютерной графики и спецэффектов? Взять хотя бы немецкие немые фильмы – они такие старые, но при этом производят такое потрясающее впечатление!

– Вы не думали, что они производят такое впечатление именно потому, что такие старые? Как в случае с антиквариатом?

Посредник отрицательно покачал головой, придав этому простому жесту как можно больше театральности.

– Нет, нет. Это именно вопреки тому, что они старые. Посмотри «Метрополис»[34]34
  Имеется в виду немой художественный фильм режиссера Ф. Ланга по роману Теи фон Харбоу, снятый в 1927 г. «Метрополис» – эпическая научно-фантастическая антиутопия, ставшая высшей точкой и завершением развития немецкого киноэкспрессионизма. Считается одним из величайших немых кинопроизведений в истории.


[Закрыть]. Точно так же профессионалы прошлого были действительно крутыми. Они были более серьезными, более жесткими – это я хочу тебе сказать. Кости у них были крепче. Они были сделаны из другого материала, – он говорил с подлинной страстью. – И знаешь, почему они никогда не проиграют нынешним?

– Почему же?

– Потому что все они либо уже мертвы, либо отошли от дел. Так что они уже точно никогда никому не проиграют.

– Я мог бы догадаться, что вы это скажете.

Посредник величественно кивнул и углубился в истории о его друзьях, вошедших в легенды…

– Может быть, если я сейчас отойду от дел, – говорит Нанао в трубку, – тоже стану легендой?

– Точно станешь, – парирует Мария. – Ты войдешь в историю как человек, который не может выйти из поезда на станции Уэно.

– Я сойду в Омия.

– Конечно. Чтобы не стать человеком, который также не может выйти из поезда в Омия.

Нанао отключается и возвращается на свое место в четвертом вагоне.

Принц

– Эй, дедуля, – заговорщицким тоном говорит Принц. – Случилось кое-что интересное.

– Интересное? Так я тебе и поверил, – вызывающе отвечает Кимура. Он подносит свои связанные руки к лицу и почесывает нос большим пальцем. – Что, на тебя снизошло божественное откровение? Ты вдруг осознал, какой ты отвратительный ребенок? Какой плодотворный поход в туалет, надо же!

– Есть туалет прямо возле нашего вагона, но я пошел в противоположном направлении, так что мне пришлось пройти через шестой вагон, чтобы попасть в туалет между шестым и пятым.

– Ну что ж, даже его высочество Принц иногда совершает ошибки.

– Да, но мне всегда сопутствует удача… – Произнеся это, Принц задумывается – а действительно, почему ему всегда сопутствует удача? – Даже если я ошибаюсь, в итоге все складывается наилучшим для меня образом. Так что, хоть я и пошел в дальний туалет, в итоге все повернулось очень даже хорошо. Во-первых, по пути я встретил в тамбуре двух мужчин. Сначала я не обратил на них никакого внимания, просто зашел в туалет. Но когда возвращался обратно, они все еще были там. Один из них обхватил руками другого и поддерживал его, чтобы тот не упал.

– Если кого-то приходится так держать, значит, кто-то мертвецки пьян, – ухмыляется Кимура.

– Вот именно. Тот, который держал второго, именно так и сказал: «Мой приятель просто перебрал». Вот только мне так не показалось.

– Что ты имеешь в виду?

– Он не двигался и был без сознания, но от него не пахло алкоголем. Но главное – угол поворота его шеи не выглядел естественным, – нетерпеливо возражает Принц.

– Угол поворота его шеи?

– Тот парень, на котором были черные очки, делал все возможное, чтобы скрыть это, но я практически уверен, что у его приятеля была сломана шея.

– Ну, знаешь, – Кимура тяжело вздыхает. – Такого точно не может быть.

– Почему? – Принц смотрит мимо Кимуры в окно, наблюдая за проносящимся там пейзажем.

– Потому что если бы кто-то умер, здесь уже поднялся бы шум.

– Тот парень явно не хотел, чтобы поднимался шум, поэтому он придумывал отговорки одну за другой. Лгал мне прямо в лицо.

Он описывает Кимуре мужчину в черных очках. Тот выглядел добрым и спокойным, но предложение помочь ему отвести якобы пьяного приятеля на место его явно взволновало. Было очевидно, что он пытался сохранить маску невозмутимости, но внутри был в абсолютной панике. Принцу стало его почти жаль.

– И еще у этого мужчины был чемодан.

– И что, ты думаешь, он хотел засунуть мертвое тело в чемодан? – насмешливо спрашивает Кимура.

– О, это была бы отличная идея! Но, наверное, он туда не поместился бы. Тот парень, которого он держал, был довольно низкорослый, но не настолько, чтобы его можно было засунуть в чемодан.

– Пойди скажи об этом проводнику. «Тут у одного пассажира шея сломана, это нормально?» – так ему и скажи. А скидка на билет за сломанную шею полагается? Иди давай, выясни.

– Ну уж нет, – категорически отказывается Принц. – Если б я это сделал, они остановили бы поезд, и… – он задумывается на секунду. – Стало бы скучно.

– Уж конечно, никому здесь не хочется, чтобы его высочество заскучали. Ну и эгоист же ты…

– Я еще не дорассказал, – Принц ухмыляется. – Я уже шел обратно, но все никак не мог перестать думать об этом, так что решил еще раз вернуться. В шестом вагоне я встретил еще одного мужчину. Он искал тот чемодан.

– И что?

– Он проверял проход между сиденьями, под сиденьями, багажные полки…

– И это был другой человек, не тот в черных очках с пьяным приятелем?

– Да, высокий, тощий, со злыми безумными глазами. Как мне показалось, он вообще не умеет сглаживать углы и в целом явно не выглядел как добропорядочный обыватель. Он спросил у одного из пассажиров: «Эй, ты! Что там в твоем пакете?» Странно, правда? Выглядело это так, будто он в отчаянии, и легко было понять, что он ищет тот самый чемодан.

Кимура делает вид, что зевает. «Дедуля тоже в отчаянии», – заметив это, холодно думает Принц. Не способный понять, о чем ему рассказывает Принц и какое это имеет отношение к его делам, этот человек чувствует все усиливающуюся обеспокоенность. Однако он не хочет, чтобы молодой противник заметил его обеспокоенность, поэтому делает вид, что зевает, чтобы скрыть свое участившееся дыхание. «Еще чуть-чуть», – думает Принц. Кимура уже на грани того, чтобы признать свое полное бессилие, отчаянность своего положения. Скоро он утратит почву под ногами и поймет, что кругом проиграл. «Еще совсем чуть-чуть…»

Людям необходимо самоутверждение.

Они не могут жить, не имея возможности сказать себе, что правы, что сильны, что у их жизни есть ценность. Так что, когда их слова и действия расходятся с их собственными представлениями о себе, они начинают искать оправдания, чтобы разрешить это противоречие. Родители, издевающиеся над своими детьми, священники, вступающие в запрещенные связи, политики, замешанные в грязных аферах, – все они придумывают для себя оправдания.

То же самое – с подчинением чужой воле. Это заставляет людей оправдываться и самоутверждаться. Чтобы избежать признания собственной беспомощности, собственной унизительной слабости, люди пытаются найти какую-нибудь причину случившегося. Они начинают думать что-нибудь вроде: «О, этот человек, должно быть, какой-то особенный, раз ему удалось разбить меня в пух и прах». Или: «Любой был бы беспомощен в такой ситуации». Все это немного утешает. Чем больше у человека уверенности в себе и самоуважения, тем больше его потребность твердить себе такие вещи. И как только он начинает это делать, расстановка сил определяется раз и навсегда.

После этого все, что тебе остается, – это сказать им два-три слова, нацеленных прямо в их гордость, и это окончательно раздавит их, а потом они будут делать все, что ты им прикажешь. Принц проделывал такое много раз со своими одноклассниками.

«На взрослых это работает точно так же, как на детях».

– В общем, один человек ищет чемодан, который сейчас у другого.

– Так ты должен сказать ему. Мол, «чемодан, который ты ищешь, у того парня в черных очках».

Принц бросает взгляд на двери вагона.

– Вообще-то я ему солгал. Человек в черных очках и с чемоданом позади нас, а я сказал тому, который ищет чемодан, что он в вагоне перед нами.

– И чего ты пытаешься этим добиться?

– Это всего лишь догадка, но я уверен, что в чемодане спрятано что-то ценное. Я имею в виду, если кто-то делает все, чтобы что-то найти, очевидно, что это что-то чего-то стоит.

Говоря, Принц вдруг понимает одну важную вещь: если мужчина, который ищет чемодан, шел в этом направлении, то есть в их сторону, то разве он уже не повстречался бы с мужчиной в черных очках? Значит, если черные очки не успел куда-нибудь спрятать чемодан, тот его сразу нашел бы, когда они столкнулись. Мог ли он его пропустить? Или, может быть, парень в черных очках спрятался вместе с чемоданом в туалете?

– Думаю, это было во втором классе, – с улыбкой говорит Принц Кимуре.

Он улыбается так широко, что на его щеках появляются ямочки. Когда он так делает, взрослые всегда ошибочно предполагают, что он – невинный ребенок, что он совершенно безобиден, и теряют всякую осмотрительность. Он всегда рассчитывает на это. И действительно, лицо Кимуры как будто немного смягчается, когда он видит улыбку Принца.

– Тогда были очень популярны карточки с роботами, – продолжает Принц. – Все мои одноклассники их собирали. В супермаркете можно было купить такую карточку за сотню иен, но я не понимал, чему они все так радуются.

– Мой Ватару не может покупать себе карточки, так что он делает их сам. До слез трогательно, правда?

– Нисколько. – Тут ему даже лгать не нужно. – Но я, по крайней мере, это понимаю. Чем покупать карточки, напечатанные кем-то в коммерческих целях, гораздо лучше сделать свои собственные бесплатно. Твой сын хорошо рисует, дедуля?

– Совсем не умеет. Просто это трогательно до слез.

– Вот как, не умеет?.. Бездарность.

Мгновение Кимура смотрит на него с непониманием, затем взрывается запоздалой яростью в ответ на оскорбление его сына.

Принц всегда очень тщательно подбирает слова. Не имеет значения, жестокие это слова или слова утешения, – он никогда не произносит их, не оценив предварительно их воздействия на собеседника. Он всегда старается контролировать, что именно и как именно говорит. Он знает, что использование таких грубых слов, как «бездарность», «ничтожество», «дрянь» и других, в повседневном общении с друзьями устанавливает определенную иерархию и напряжение сил. Даже если нет никаких оснований называть что-то «бездарным» или «ничтожным», это все равно производит впечатление. Сказать человеку что-нибудь вроде «твой отец такое ничтожество» или «у тебя такой вульгарный вкус» – это все равно что ударить в самую суть человеческой личности, туда, где ствол дерева растет из своего корня; и это эффективно.

На свете не так много людей с четко определенными духовными ценностями и принципами, обладающих настоящей уверенностью в себе и в том, чего они сто́ят. И чем человек моложе, тем более зыбки его ценности. Молодые люди всегда попадают под влияние своего окружения. Именно поэтому Принц при каждом удобном случае демонстрирует свою собственную уверенность, говоря с другими словами презрения и унижения и насмехаясь над ними. В большинстве случаев его субъективное мнение приобретает объективную силу, утверждая его превосходство. Окружающие думают: «Этот мальчик обладает собственным взглядом на мир, он знает, о чем говорит». Ему не нужно просить их, чтобы они так о нем судили, – они сами это охотно делают. Если ты занимаешь в какой-либо группе место лидера мнений, все остальное для тебя уже просто. В кругу друзей Принца нет свода правил, как в футболе или бейсболе, но все они подчиняются его приказам, как игроки на поле подчиняются рефери.

– Однажды я нашел такую карточку на парковке магазина. Упаковка была не вскрыта, так что, думаю, она просто выпала из грузовика при доставке товара. Как оказалось, это была очень редкая карточка.

– Его высочеству Принцу всегда везет…

– Именно. Мне очень повезло. Когда я принес карточку в школу, все эти юные коллекционеры чуть не запрыгали от радости и хором сказали: «А можно отдать ее мне?» Мне она была ни к чему, и сначала я просто собирался отдать ее кому-нибудь. Но слишком много людей хотели ее получить. Так что я не знал, кого выбрать, и тогда – честное-пречестное слово, я ничего не планировал заранее – не раздумывая, сказал им, что не могу отдать ее бесплатно. Как ты думаешь, что произошло дальше, дедуля?

– Ты устроил что-то вроде аукциона? Отдал ее тому, кто заплатил самую высокую цену?

– Какой же ты простачок, дедуля. Это так мило… – На сей раз Принц не утруждает себя тщательным подбором нужного слова. Ему нет дела до того, действительно ли сказанное Кимурой было «милым» или нет. Важно другое – что Принц дал ему оценку. Так что Кимура должен был почувствовать, что с ним обращаются как с ребенком. Теперь он будет мучительно размышлять, что же в нем такого детского, и не сможет отделаться от мысли, что его суждения могут быть или казаться инфантильными. «Неужели мои слова звучат как слова ребенка?», «В чем именно я веду себя как ребенок?» – будет без остановки крутиться у него в голове. И, конечно, он не найдет ответа на свой внутренний вопрос, потому что ничего такого «милого» или «детского» он в действительности не сказал. Так что он начнет думать, что ответ на его вопрос знает Принц, и постепенно начнет придавать большее значение его суждениям и оценкам.

– Тем не менее все это действительно выглядело как аукцион. Люди начали называть свою цену. Но кто-то из них сказал: «Послушай, Принц, а как насчет чего-нибудь помимо денег? Я сделаю все, что ты пожелаешь». В тот момент ситуация изменилась. Тот ребенок, должно быть, думал, что будет гораздо проще сделать что-то для меня, чем заплатить деньги. Может быть, у него просто не было денег. Но в тот момент все начали повторять это: «Я сделаю все, что ты пожелаешь». Тогда-то я понял: я могу использовать эту ситуацию, чтобы контролировать класс и погрузить его в хаос.

– Не сомневаюсь, что так оно и было.

– Заставить людей конкурировать друг с другом и мучиться взаимными подозрениями.

– Тогда-то ты и понял, что хочешь быть Принцем? Его высочеством Принцем, да?

– Тогда-то я понял, что люди хотят обладать вещами, и, если у тебя есть вещь, которую кто-то страстно желает получить, ты получаешь преимущество над этим человеком.

– Ты небось почувствовал себя тогда по-настоящему великим, а?

– Вовсе нет. Но я захотел узнать, насколько смогу влиять на жизни других людей. Как я уже говорил раньше, вопрос в рычаге воздействия: я могу надавить совсем немного и заставить кого-то впасть в депрессию, могу разрушить их жизни, прилагая минимальные усилия. Это просто потрясающе.

– Не могу согласиться. И что, это в итоге привело тебя к тому, что ты начал убивать людей?

– Даже если я никого не убиваю своими руками… Ну, например, представь, что я переболел гриппом и у меня все еще сохраняется тяжелый влажный кашель. Мне встречается на улице мамочка, которая катит перед собой коляску с младенцем, и когда она не смотрит, я наклоняюсь к ее ребенку и кашляю прямо на него.

– И что в этом такого особенного?

– Возможно, у ее ребенка еще нет прививки и он подхватит вирус. Мой небольшой кашель серьезно испортит ребенку жизнь, да и его родителям тоже.

– Ты правда когда-нибудь делал подобное?

– Возможно. Или, например, я прихожу на похороны и специально наталкиваюсь на родственников усопшего, которые несут его прах. Делаю вид, что я запнулся и упал. Повсюду рассыпается пепел, порядок церемонии нарушен, хуже не придумаешь… Такая маленькая простая вещь, но она оставит темное пятно на чьей-то памяти. Последнее прощание с дорогим родственником будет непоправимо испорчено. Никто ведь не подумает, что у ребенка мог быть злой умысел, так что никто не будет со мной слишком строг. Да и я слишком молод, чтобы меня наказали по закону. А это значит, что члены семьи, рассыпавшие драгоценный прах их родственника, будут еще сильнее грустить и мучиться совестью.

– Ты такое делал?

– Я сейчас приду. – Принц поднимается со своего места.

– Ты куда?

– Хочу попробовать найти чемодан.

* * *

Идя через шестой вагон в сторону хвоста поезда, он внимательно оглядывается вокруг. Мужчины в черных очках нигде нет. На похожих на ленточные конвейеры багажных полках под потолком лежат большие рюкзаки, бумажные пакеты и маленькие чемоданы, но нет ни одного, похожего на тот черный чемодан, который Принц видел раньше. Он уверен, что мужчина в черных очках сидит не дальше седьмого вагона, где едет он с Кимурой. Он был внимателен и не пропустил бы его, если б тот прошел через их вагон. Это значит, что он где-то дальше к хвосту, между пятым и первым вагонами.

Принц выходит из шестого вагона, погруженный в свои размышления.

В тамбуре тоже никого нет. Там два туалета, ближайший из них закрыт. Кто-то, по всей видимости, использует сейчас умывальник, расположенный напротив туалетов, потому что шторка задернута. Возможно, мужчина в черных очках прячется с чемоданом в туалете, собираясь сидеть там, пока синкансэн не прибудет в Омия. Это было бы неплохой идеей. Возможно, конечно, кто-нибудь мог бы пожаловаться на то, что туалет слишком долго занят, но сейчас в поезде не так много пассажиров, чтобы это действительно могло стать проблемой. Так что мужчина в черных очках вполне может быть там.

Принц решает немного подождать и посмотреть. Если тот, кто находится внутри, долго не будет выходить, он попросит персонал поезда открыть дверь. Он просто будет вести себя как примерный школьник, преисполненный добродетели и уважения к правилам: «О, простите меня, но туалет все время занят… Вдруг там произошло что-нибудь плохое?» Проводник наверняка тотчас согласится с ним и откроет дверь своим ключом.

Пока Принц стоит и раздумывает, шторка, за которой находится умывальник, резко отдергивается в сторону, и он вздрагивает от неожиданности. Перед ним стоит женщина, которая ласково на него смотрит и извиняется. «Простите, пожалуйста». Принц едва не извиняется в ответ, но вовремя себя останавливает. Извинения создают между людьми иерархические связи, так что он никогда не извиняется, если в этом нет необходимости.

Он смотрит, как женщина удаляется по проходу. На ней пиджак поверх платья, она среднего роста и сложения, на вид ей можно дать чуть больше двадцати пяти лет. Принц вдруг вспоминает своего классного руководителя, когда он учился в шестом классе. Фамилия у нее была то ли Сакура, то ли Сато, сейчас он уже не может вспомнить. Конечно, когда Принц учился, он помнил, как ее звали, но, как только год закончился, просто выбросил это из головы как бесполезную информацию. Классный руководитель – это всего лишь классный руководитель, не более чем должность. Все равно как игроки в бейсбол не утруждают себя запоминанием имен игроков из других команд, а просто называют их по номеру позиции.

– Имя и личность классного руководителя не имеют значения. Их убеждения и цели в основном одинаковы. Если попробовать разобраться в их человеческих качествах и образе мыслей, то в конечном итоге обнаружится, что все они на одно лицо. Все они хотят развить наши хорошие качества. Можно даже поставить эксперимент: мы делаем это – они совершают такое-то движение в ответ, мы поступаем так – они реагируют этак, можно потом даже график построить. Прямо как механические автоматы. Разве механическим автоматам нужны имена? – сказал он однажды своим одноклассникам.

Услышав это, большинство из них уставились на него в полном недоумении, промямлив только что-то вроде: «Ну да, да, конечно, имена школьных учителей, наверное, действительно не имеют никакого значения…» Им бы следовало поинтересоваться, не считает ли Принц и их механическими автоматами, или хотя бы задуматься над этим, но ни один из них этого не сделал.

Его классный руководитель до самого окончания шестого класса была уверена, что Принц умный, ответственный мальчик, который мог помочь ей перекинуть мост через пропасть между учителями и учениками. Однажды она даже сказала ему с благодарностью: «Если б не ты, Сатоши, я никогда не узнала бы, что в нашем классе существуют издевательства».

Принц даже испытывал некоторую жалость к учительнице, считавшей его своим невинным маленьким союзником. Однажды он намекнул ей на то, что вовсе не тот, за кого она его принимала, написав доклад о книге про геноцид в Руанде[35]35
  Геноцид в Руанде, или геноцид против тутси, – массовое убийство представителей народа тутси местными хуту, происходившее с 6 апреля по 18 июля 1994 г. В ходе этих событий погибло по разным подсчетам от 500 тыс. до 1 млн человек, что составило около 20 % от всего населения страны. В данном случае имеется в виду конкретная книга руандийца Пола Русесабаджины «Обычный человек» (Paul Rusesabagina, An Ordinary Man: An Autobiography, 2006), а также, очевидно, его же книга «Отель Руанда, или Геноцид тутси, как он виден из Голливуда» (Hotel Rwanda or the Tutsi Genocide as seen by Hollywood, 2008). На русский язык книги до настоящего времени не переводились, в японском переводе были опубликованы в 2009 г.


[Закрыть]. Принц всегда предпочитал художественной литературе книги по истории и мировой политике[36]36
  Котаро Исака приводит список конкретных книг, из которых Принц почерпнул свои идеи (естественно, в переводах на японский). Это: Dan Gardner, Risk: The Science and Politics of Fear (2008) // на русский язык книга до настоящего времени не переводилась, в японском переводе была опубликована в 2009 г.; Mark Buchanan, The Social Atom: Why the Rich Get Richer, Cheaters Get Caught, and Your Neighbor Usually Looks Like You (2007) // на русский язык книга до настоящего времени не переводилась, в японском переводе была опубликована в 2009 г.; Carol Tavris, Elliot Aronson. Mistakes were made (but not by Me): Why we justify foolish beliefs, bad decisions, and hurtful acts (2007) // в русском переводе: Эллиот Аронсон, Кэрол Теврис «Ошибки, которые были допущены (но не мной): почему мы оправдываем глупые убеждения, плохие решения и пагубные действия» (2012), в японском переводе была также опубликована в 2009 г.


[Закрыть].

Его учителя были поражены тем, что ученик средней школы прочитал подобную книгу. Они наперебой уважительно повторяли, что он читает книги не по годам сложные. Принц думал, что если он и был в чем-то особенно одарен, так это в чтении. Он прочитывал одну книгу, тщательно обдумывал ее, его словарный запас и знания росли, и он мог переходить к чтению чего-то более сложного[37]37
  Русскоязычному читателю это замечание может показаться само собой разумеющимся, но речь в данном случает идет об иероглифике. После окончания школы выпускник должен знать необходимый минимум – 2136 иероглифов, но для того, чтобы читать сложную художественную и тем более специальную литературу, этого, конечно, недостаточно. Учась в средней школе, Принц прошел по школьной программе и того меньше, но благодаря постоянному чтению его иероглифический запас существенно превосходит таковой у его одноклассников.


[Закрыть]. Чтение книг помогало ему облекать в слова человеческие эмоции и абстрактные идеи, благодаря чему Принц научился объективно рассуждать о сложных предметах. И когда он умело помогал другим обнаруживать свои страхи, беспокойства и тревоги, люди чувствовали себя обязанными ему и считали, что могут на него положиться.

Принц многое понял, читая про геноцид в Руанде.

Там сосуществовали две этнические группы, хуту и тутси. Во многом они были похожи друг на друга, и в межнациональных браках тоже недостатка не было. Разделение между хуту и тутси было исключительно искусственным, и конфликт возник не естественным образом, но лишь по воле человека.

В ходе гражданской войны, длившейся с 1990 года, когда в 1994 году был сбит самолет президента Руанды, хуту начали геноцид тутси. За последующие примерно сто дней, то есть немногим больше, чем за три месяца, около восьмисот тысяч человек были убиты; многие из них были зарублены с помощью мачете их же соседями, жившими с ними бок о бок многие годы. В период геноцида каждый день хуту убивали около восьми тысяч тутси, то есть каждую минуту в стране гибло пять-шесть человек.

Эти убийства мужчин и женщин, молодых и старых без всякого разбора не были какой-то страшной сказкой из далекого прошлого, – нет, все это произошло меньше двадцати лет назад[38]38
  Роман Котаро Исаки был опубликован в Японии в 2010 г.


[Закрыть], и именно это больше всего завораживало Принца.

«Трудно поверить, что нечто настолько ужасное могло произойти, – написал он в своем докладе о книге, – и я думаю, что мы никогда не сможем забыть эту трагедию. Это не просто страшные события, произошедшие в какой-то далекой стране. Я понял, что все мы рано или поздно можем столкнуться лицом к лицу с собственной слабостью и хрупкостью». Он знал, что подобные общие фразы наилучшим образом подходили для подобных докладов. Поверхностные, совершенно бессмысленные и, несомненно, вызывающие согласие взрослых. Но все же он спрятал крупицу правды в последнее предложение.

Читая эту книгу, он понял, насколько легко людей можно столкнуть в пропасть безумия, и досконально разобрался в том, почему жестокость так трудно остановить, если она уже началась. Именно этот механизм жестокости, порождающей еще бо́льшую жестокость, сделал геноцид возможным.

Например, США отказывались признать, что в Руанде происходит геноцид. Так, по крайней мере, было написано в книге. Правительство США отчаянно пыталось найти обоснования тому, почему это нельзя было назвать геноцидом, не желая смотреть в глаза очевидным фактам. И хотя постоянно сообщалось о растущем числе убийств тутси, Америка заняла уклончивую позицию, заявляя, что вообще сложно определить, что такое геноцид, и трудно сказать, можно ли назвать происходящее настоящим геноцидом. Почему?

Потому что если б они признали геноцид, то ООН бы потребовала от них определенных действий.

Но ООН вела себя ровно так же. Они просто ничего не делали.

Конструктивных действий от Америки ждали не только руандийцы. Большинство японцев считали, что, если там действительно есть какая-то серьезная проблема, то Америка и ООН с ней разберутся. Это похоже на чувства обывателя, который полагается на полицию, уверенный, что та со всем разберется. Однако в реальности США и ООН определяли свой политический курс исходя из соображений выгоды и возможных потерь, а не из принципов здравого смысла или моральных обязательств.

Принц интуитивно чувствовал, что ничто из этого не было уникальным для отношений Америки и маленького африканского государства. Все эти принципы без труда могли быть применены к его собственной школе.

Если в среде учеников возникает проблема – скажем, эпидемия жестоких издевательств, – можно сказать, что это такой легкий аналог геноцида, а учителя в этом случае выполняют роль США и ООН.

И точно так же, как США сопротивлялись признанию геноцида, так и школьные учителя не желали признавать проблему издевательств. Признание ее означало бы необходимость принятия мер с их стороны – иными словами, трату их времени и нервов.

Он подумал, что было бы интересно поставить эксперимент с участием учителей: указать им на то, что издевательства в классе вообще-то существуют, но они не представляют собой серьезной проблемы. Эту идею Принц почерпнул из главы, в которой было описано массовое убийство в руандийском столичном техникуме. Когда он читал об этом в первый раз, его буквально трясло от восторга.

В техникуме были размещены бельгийские миротворцы ООН, и среди тутси распространились слухи, что ООН защитит их от геноцида. Около двух тысяч тутси укрылись в техникуме, но, к несчастью для них, у солдат-миротворцев не было приказа их защищать, они должны были только помочь иностранцам эвакуироваться из Руанды. Более того, командование отдельно сообщило солдатам, что они не обязаны спасать тутси.

Это, конечно, стало большим облегчением для солдат ООН. Им не нужно было вмешиваться. Если б они попытались защитить тутси, то, скорее всего, сами оказались бы в смертельной опасности. Все закончилось тем, что, когда хуту окружили техникум, миротворцы ООН заявили, что их миссия не предполагает прямого вмешательства, и отступили.

Две тысячи тутси, находившихся в техникуме, были немедленно убиты.

Присутствие солдат-миротворцев лишь увеличило количество жертв.

Просто невероятно.

Как бы ни вели себя ученики в классе, каждый из них в глубине души был уверен, что учителя обязательно позаботятся о поддержании порядка. Их родители думали схожим образом. Они доверяли учителям, полагались на них, и это давало им чувство ложной безопасности. Принц понимал – если он получит контроль над учителем, то легко сможет сделать невыносимой жизнь своих одноклассников.

И разработал последовательный план действий.

Сначала Принц сказал классному руководителю о возможных последствиях признания наличия в их классе издевательств. Он дал ей понять, что она сама может оказаться в опасности, если предпримет какие-либо решительные действия. После этого принялся одно за другим одобрять ее решения, утверждая, что все, что она делает, – это самое лучшее для ее учеников, хотя она не делала ничего конкретного.

Принц затронул эту тему и в своем докладе, упомянув о глупой и эгоистичной логике США и ООН. Если б не их поведение, геноцид можно было бы остановить. Он думал, что учительница сможет легко понять, что он делает, что в действительности он написал о ней, что она сообразит, насколько он опасен. Он дал ей в руки все ключи.

Но, само собой разумеется, она не воспользовалась ни одним из них. «Ты действительно прочитал такую сложную книгу, Сатоши? – сказала она с восхищением. – Когда происходят такие трагедии – это просто ужасно. Трудно поверить, что люди могут делать такое друг с другом, верно?»

Принц был разочарован.

Ему было нетрудно понять, почему геноцид мог произойти. Все потому, что люди принимали решения, исходя из собственных чувств. Но чувства – это именно то, что больше всего поддается влиянию извне.

В другой книге Принц прочитал об одном известном эксперименте, в котором участвовала большая группа людей. Им давали решать простую задачу, ответ на которую был очевиден: нужно было всего лишь сравнивать длину линий, нарисованных на карточках. Они отвечали по очереди, при этом каждый знал ответы других. Однако в действительности в каждой экспериментальной группе был только один настоящий испытуемый, а все остальные были проинструктированы давать неправильные ответы. Всего испытуемым задавали по три вопроса, причем подставные испытуемые могли отвечать на первые два правильно, а на третий давали заведомо неверный ответ. В результате три четверти настоящих испытуемых также давали по крайней мере один неправильный ответ, подчиняясь мнению большинства[39]39
  Принц читал о так называемых «экспериментах на конформность», выявляющих степень зависимости индивидуального мнения от мнения большинства, и классических экспериментах Аша (Asch Conformity Experiments), демонстрирующих власть конформизма в группах. Результаты этих экспериментов были опубликованы в 1951 г. В ходе исследований, проводившихся психологом С. Ашем, студентов просили поучаствовать в «проверке зрения». В действительности цель исследования заключалась в проверке реакции одного студента на ошибочное поведение большинства. Как правило, в экспериментах все участники, кроме одного, были «подсадными утками». В контрольную группу «подсадные утки» не входили. Участники (испытуемый и семь «подсадных уток») были усажены в аудитории. Им демонстрировались по порядку две карточки: на первой была изображена одна вертикальная линия, на второй – три, только одна из которых такой же длины, что и линия на первой карточке. Задача студентов была довольно проста – необходимо было ответить на вопрос, какая из трех линий на второй карточке имеет такую же длину, что и линия, изображенная на первой карточке. Испытуемому студенту предстояло просмотреть 18 пар карточек и, соответственно, ответить на 18 вопросов, и каждый раз он отвечал последним в группе. На первые два вопроса все давали одинаковые, правильные, ответы. Но на третьем этапе «подсадные утки» давали один и тот же неправильный ответ, что приводило испытуемого в замешательство. Если испытуемый отвечал правильно, не соглашаясь с мнением большинства, то он испытывал чрезвычайный психический дискомфорт. Как правило, в каждом эксперименте на 18 вопросов 12 раз все «подсадные утки» отвечали неправильно, но в некоторых случаях один или несколько подставных участников были проинструктированы отвечать правильно на все 18 вопросов. В итоге 75 % испытуемых подчинились заведомо ошибочному представлению большинства, по крайней мере, в одном вопросе. Общая доля ошибочных ответов составила 37 %, в то время как в контрольной группе один ошибочный ответ дал только один человек из тридцати пяти. Когда же «заговорщики» не были единодушны в своем суждении, испытуемые гораздо чаще не соглашались с большинством. Когда независимых испытуемых было двое или когда один из подставных участников получал задание давать правильные ответы, количество ошибок падало более чем в четыре раза. Когда кто-то из подставных давал неверные ответы, но также не совпадающие с основным, ошибка также сокращалась до 9–12 % в зависимости от категоричности «третьего мнения».


[Закрыть].

Люди всегда соглашаются с мнением большинства.

Было проведено несколько схожих экспериментов. В одном из них было определено, насколько зависимость от чужого мнения связана со сложностью решаемой задачи. «Ваш ответ очень важен, но задача, которую вам предстоит решить, весьма сложная», – так было сказано участникам.

В таком эксперименте люди с еще большей охотой склонялись к чужому мнению.

Когда вопрос простой и на него легко ответить, проблемы не возникает. Люди склонны доверять собственным решениям.

Так же это относительно просто, когда уровень ответственности невысок. В этом случае люди без лишних колебаний дают правильный ответ.

Из всего этого Принц сделал соответствующий вывод: когда человеку нужно принять трудное и ответственное решение, он скорее поступится своими моральными принципами и объединится с неправым большинством, и даже убедит себя, что мнение большинства – единственно правильное. Даже если речь идет об ужасных и жестоких вещах.

На этом основывался механизм геноцида, который, начавшись, со временем только усиливался. Не способные принять и отстаивать собственное мнение люди просто слепо следовали «правильному» мнению большинства.