Текст книги "Король воров"

Автор книги: Корнелия Функе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

НОЧНОЙ ПОСЕТИТЕЛЬ

Уже, наверно, в двадцатый раз он пытался дотянуться до своего ботинка – у него там в каблуке было припрятано кое-что на самый крайний случай, – когда вдруг за спиной у него отворилась дверь. Отворилась очень тихо, словно тот, кто ее отворял, меньше всего хотел, чтобы его услышали. Что бы это еще могло значить? Вероятно, ничего хорошего. Встревоженный Виктор попытался оглянуться.

В лицо ему уперся лучик карманного фонарика, и кто-то присел рядом с ним на шершавое, ворсистое одеяло. Проспер.

Виктор облегченно вздохнул. Он сам не знал, почему испытал чувство облегчения, ведь взгляд, которым смотрел на него этот Проспер, можно было считать каким угодно, только не дружественным. Однако он по крайней мере вынул у него изо рта вонючий кляп. Виктор для начала основательно сплюнул, чтобы избавиться от отвратительного вкуса во рту.

– Это тебе ваш черноволосый босс разрешил? – спросил он. – Клянусь, он хотел меня отравить этой тряпкой.

– Сципио нам не босс, – ответил Проспер, помогая Виктору приподняться.

– Нет? А ведет себя как босс. – Виктор со стоном прислонился к холодной кафельной стене. Казалось, у него болит каждый мускул и каждая косточка. – Руки ты мне, конечно, не развяжешь?

– Я что, похож на дурака?

– Да нет. Но сдается мне, ты и вполовину не такой крутой, каким прикидываешься, – пробурчал Виктор. – Поэтому сходи-ка на улицу и принеси картонку, что стоит у дверей.

Проспер глянул на него недоверчиво, но картонку все-таки принес.

– Вот уж не знал, что детективы нынче работают с черепахами, – заметил Проспер, ставя коробку перед Виктором на пол.

– А ты у нас еще и остряк, да? Достань ее! Моли бога, чтобы с ней ничего не случилось, иначе я вам устрою крупные неприятности.

– А разве их у нас еще нет? – Проспер извлек черепаху из песка, который Виктор насыпал на дно коробки. – По-моему, вид у нее немного пересохший.

– Она всегда так выглядит, – буркнул Виктор. – Но ей нужен свежий салат, немного воды и прогулка. Выпусти-ка ее, пусть по одеялу потопает.

Проспер с трудом сдержал улыбку, но сделал все, о чем Виктор просил.

– Ее зовут Паула, а ее муж сидит сейчас один-одинешенек в коробке под моим письменным столом и за нее беспокоится. – Виктор подвигал пальцами на ногах, ступни у него жутко затекли. – Так что вам и о нем придется позаботиться, если хотите и дальше хранить меня тут перевязанным, как голубец.

Теперь уж Проспер не мог удержаться от ухмылки. Он, правда, попытался отвернуться, но все равно Виктор все заметил.

– Еще какие-нибудь претензии? – спросил он.

– Да нет. – Виктор попытался усесться поудобнее, но без особого успеха. – Лучше начнем беседу. Ты ведь ради этого пришел, верно?

Проспер провел рукой по своим темным волосам и прислушался. Но из-за двери доносилось только тихое похрапывание.

– Это Моска, – заметил он. – Вообще-то он должен тебя сторожить, а он вон дрыхнет под дверью, как младенец.

– А чего меня сторожить? – Виктор от усталости зевнул. – Куда я денусь, когда я тут вон как в коконе.

Проспер пожал плечами. Фонарь он теперь поставил на пол рядом с собой и пристально разглядывал свои ногти.

– Вы охотитесь за мной и моим братом, так? – спросил он, не глядя на Виктора. – Вас наша тетка наняла.

Виктор пожал плечами:

– Твоя маленькая подруга свистнула мой бумажник. Ты наверняка уже обнаружил там визитку.

Проспер кивнул.

– Как Эстер догадалась, что мы в Венеции? Он уперся лбом в свою согнутую коленку.

– Это стоило много времени и немалых денег, как уверял меня твой дядя. – Виктор поймал себя на том, что смотрит на мальчишку сочувственно.

– Если бы я на вас не налетел, вы бы нас никогда не нашли.

– Может быть. Убежище у вас и впрямь нестандартное.

Проспер обвел глазами потолок и стены.

– Это Сципио нашел. А еще он следит за тем, чтобы у нас были кое-какие деньги на жизнь. Без него нам всем худо бы пришлось. Риччио раньше воровал то и дело. Они с Моской и Осой, по-моему, уже довольно давно знакомы. И жили совсем несладко, пока Сципио не встретили. Они об этом времени вспоминать не любят. Ну, а потом Оса еще нас с Бо подобрала, и Сципио нас тоже принял. – Проспер поднял голову. – Почему я, собственно, вам все это рассказываю? Вы же детектив, сыщик, небось сами все разузнали, верно?

Но Виктор только покачал головой.

– Твои друзья меня вообще не касаются, – сказал он. – У меня только одна забота: вернуть вас, тебя и твоего брата, в надежные руки. Ты сам-то тем временем разве не понял, что Бо еще слишком мал, чтобы без родительского присмотра оставаться? Что будет, ежели этот Король воров, как он, похоже, сам себя величает, вдруг перестанет о вас заботиться? Или если вас полиция тут накроет? Ты разве хочешь, чтобы Бо оказался в сиротском приюте? А что до тебя самого: разве не проще в каком-нибудь интернате учителей доводить, чем в двенадцать-то годков взрослого из себя разыгрывать?

Лицо Проспера разом окаменело.

– Я о Бо хорошо забочусь, – произнес он сердитым голосом. – У него что, разве несчастный вид? Я бы и деньги на нас двоих зарабатывал, если б можно было.

– Это ты еще успеешь, причем довольно скоро, – заметил Виктор.

Проспер уткнулся лицом себе в колени.

– Хотел бы я уже взрослым быть, – пробормотал он.

Виктор с горьким вздохом прильнул лбом к холодной стене.

– Взрослым, так-так. Бог ты мой, парень, хочешь, я выдам тебе один секрет? Знаешь, я до сих пор удивляюсь, когда в зеркало гляжу и вот эту старую физиономию вижу. Виктор, говорю я себе иной раз, смотри-ка, а ты ведь уже совсем большой. В детстве я тоже очень хотел взрослым стать. Однажды даже волшебный напиток себе состряпал, из крема для бритья, пива и кое-чего покрепче, чем отец любил себя побаловать. Не помогло. Господи, как же мне худо потом было. А вот братик твой, по-моему, с удовольствием остается ребенком и очень этому рад, верно?

– Эстер быстро его от этого отучит, – ответил Проспер. – Не очень-то она радоваться любит. А уж муж ее и подавно.

– В этом ты, возможно, и прав. – Виктор вздохнул. – Полагаю, ваша мама на свою сестру не очень-то была похожа, а?

Проспер только головой покачал.

– Эй, а где наша черепаха? – всполошился он, встал, отворил дверцу единственной туалетной кабинки и посветил себе фонарем. Виктор услышал, как он приговаривает: – Иди-ка сюда. Куда это ты забралась, нечего тебе здесь делать.

– По-моему, пора ее прогулку прекращать, – сказал Виктор, когда Проспер вернулся с черепахой в руках. – Только лапы застудит на этом кафеле. А она и так уже простужена.

– Верно, – согласился Проспер, осторожно помещая черепаху обратно в коробку и снова усаживаясь рядом с Виктором на одеяло.

– А у вас брат есть? – спросил он. Виктор покачал головой:

– Не-а. Ни сестер, ни братьев. Но ведь из-за них иногда и бед много, и хлопот, верно?

– Может быть. – Проспер передернул плечами. – Но мы с Бо всегда отлично ладили. Ну, или почти всегда. Вот черт! – Он провел рукавом по глазам. – Только этого не хватало: еще реветь начну.

Виктор смущенно откашлялся.

– Тетя твоя говорит, вы сюда приехали, потому что ваша мама очень много всего вам про Венецию рассказывала.

Проспер высморкался.

– Верно, – сказал он все еще сдавленным голосом. – Рассказывала. И как она рассказывала, так оно все и есть. Когда мы на вокзале из поезда вылезли, Бо и я, я вдруг испугался: а что, если она все это только выдумала – дома на ходулях, водяные улицы, крылатые львы. Но все оказалось правдой. Она всегда нам говорила: мир полон чудес.

Виктор на секунду прикрыл глаза.

– Послушай-ка, Проспер, – сказал он затем устало. – Может, я еще сумею с вашей тетей поговорить. Ну, чтобы она обоих вас взяла.

Тут Проспер зажал ему рот рукой. Кто-то к ним шел. И это был не Моска, чей храп все еще отчетливо доносился из-за двери.

– Бо! – зашипел Проспер, когда чернильно-черная голова братца просунулась в дверь. – Что тебе здесь нужно? Иди сейчас же спать!

Однако Бо уже прошмыгнул к ним.

– Что ты тут делаешь, Проп? – спросил он заспанным голосом. – Решил сбросить Виктора в канал?

– С чего ты взял? – Проспер ошарашенно поглядел на братишку. – Иди-ка в постель, живо!

Но Бо только тихо прикрыл за собой дверь.

– Как Моска, и я могу на часах стоять, – пробубнил он и чуть не влез в черепашью коробку. Он испуганно отдернул ногу.

– Позвольте вам представить, – сказал Виктор. – Это Паула.

– Привет, Паула, – пробормотал Бо, присаживаясь на одеяло между Виктором и братом. В задумчивости он запустил палец в нос и уставился на Виктора. – А ты все-таки врун порядочный, правда? – сказал он наконец. – Ты в самом деле хочешь изловить нас для Эстер? Но ведь мы даже не ее дети.

Виктор в смущении изучал носки своих ботинок.

– Да, но дети всегда должны быть чьими-то, – пробурчал он.

– А ты – вот ты чей?

– Я совсем другое дело.

– Это потому, что ты взрослый? – Бо с любопытством поглядывал в черепашью коробку, но от Паулы был виден только панцирь. – За мной же Проспер присматривает, – сказал Бо. – И Оса. И Сципио.

– Ах вот как, Сципио, значит, – пробурчал Виктор. – Он все еще здесь, Сципио ваш?

– Да нет, он здесь не ночует. – Бо снисходительно покачал головой, словно Виктору полагалось бы знать то, что всем известно. – У Сципио много дел. Он тако-о-ой хитрый… Потому-то, – словно заговорщик, Бо наклонился к Виктору и перешел на шепот, – потому-то он и получил заказ от графа. Проспер не хочет участвовать, а вот я…

– Заткнись, Бо! – накинулся на него Проспер. Он вскочил и схватил брата за руку. – Вас это не касается, – бросил он Виктору. – Вы же сами сказали, что остальные вас не интересуют. Тогда к чему все эти расспросы про Сципио?

– Этот ваш Король воров… – начал Виктор. Но Проспер уже повернулся к нему спиной.

– Пошли, Бо, самое время тебе снова уснуть, – сказал он и потащил младшего брата к двери. Но тот уперся и даже руку выдернул.

– Да подожди ты! – воскликнул он. – У меня идея! Почему бы нам не развязать и не отпустить Виктора, а он пусть пойдет к Эстер и скажет, что мы, к сожалению, свалились с моста, так что искать нас больше не имеет смысла, потому что мы умерли. Денег она ему все равно заплатит, он же не виноват, что мы такие дураки и с моста бухнулись. Чем плохо, Проп?

– О господи, Бо! – Проспер только застонал и решительно подтолкнул брата к двери. – В канал его никто бросать не будет, но отпустить мы его тоже не можем, даже если он клятвенно нам пообещает, что нас не выдаст. Такому веры нет.

– Такому? Очень любезно! – только и успел Виктор крикнуть обоим вслед, но Проспер уже прикрыл за собой дверь. Так что Виктор снова остался один в кромешной тьме, ощущая всей спиной и шеей холод кафельной плитки.

«В канал, значит, не сбросят, – размышлял он. – Скажите, какое великодушие! Но хоть от кляпа я избавился. – В раковине прямо у него над головой капал подтекающий водопроводный кран. За дверью по-прежнему сладко храпел бдительный часовой Моска. – Интересно, поверит ли Эстер, если сказать ей, что эти двое с моста свалились? – спросил себя Виктор. – Да нет, ни за что не поверит».

И тут, к собственному изумлению, он уснул.

КАК ЖЕ БЫТЬ?

Ну, так что будем делать со шпиком этим? – вопрошал Риччио. Проспер купил к завтраку свежего хлеба, но больше куска ни один из них так и не осилил. В эту ночь хорошо выспались только Бо и Моска, который упоенно храпел на своем посту до тех пор, покуда Риччио не пришел его сменить. Оса наливала себе уже третью чашку кофе. Ее всю ночь донимал один и тот же кошмар. Стая мелких и жирных собачонок гналась за ней по комнатам чужого дома, и за каждой дверью, которую она распахивала, ее с гнусной улыбкой поджидал здоровенный детина-жандарм, с лицом точь-в-точь как у сыщика Виктора.

– Да погаси ты сигарету, Риччио! – не выдержала она. – Для Бо это вредно, сколько раз тебе повторять?

Риччио с недовольным видом придавил окурок ногой.

– Ну, так что будем делать-то? – спросил он снова. – Я всю ночь глаз сомкнуть не мог из-за того, что этот тип у нас в клозете валяется.

– А что мы можем сделать? – Моска передернул плечами. – Отпустим его, но только когда Сципио найдет для нас другое убежище. Сцип говорит, на деньги от графа мы собственный остров в лагуне можем себе купить, если захотим.

– Да не хочу я никакой остров! – Риччио брезгливо скривился. – Я хочу тут остаться, в городе, или, по-твоему, я каждый день должен сюда на лодке ездить, по волнам болтаться? Тьфу, тоже мне счастье!

– Ты Сципио об этом расскажи, – все еще раздраженно прервала его Оса и взглянула на часы. – Мы с ним через два часа встречаемся, или ты забыл?

– А вот я хотел бы свой остров иметь, – вздохнул Моска. – Ловили бы себе рыбку. Овощи бы выращивали…

– Рыбу ловить, господи! – Риччио выразительно поморщился. – Только ты и можешь ее есть. Я вот рыбу из лагуны давно в рот не беру. Она же вся отравлена дрянью, которую фабрики и заводы в море спускают.

– Скажите пожалуйста! – Моска скроил ему гримасу и встал. – Пойду-ка отнесу кофе нашему арестанту. Или будем держать его только на заплесневелом хлебе и воде?

– Да на него и этого жалко! – возмутился Риччио. – Что это вы все вдруг к нему такие добренькие стали? Ведь это только из-за него нам теперь опять крышу над головой надо искать! А ведь это наш… – тут он запнулся, – ведь это был наш дом. Лучше которого у нас вообще никогда не было. А он все это разрушил. И за это еще и кофе ему подавай?

Остальные удрученно замолчали. Мысль, что придется навсегда покинуть этот ставший родным кинотеатр, ужаснула всех. Риччио прав: они чувствовали себя здесь как дома, хоть ночами зал и заполняли черные тени, и уже сейчас, поздней осенью, здесь иногда бывало так холодно, что белый парок шел изо рта. Но все равно это была их звездная обитель, убежище от дождя и холода и ночной тьмы. Надежное, как крепость, по крайней мере, раньше им так казалось.

– Подыщем что-нибудь другое, – приговаривал Моска, наливая в кружку остатки кофе для Виктора. – Не хуже этого. А может, даже и лучше.

– Ага, найдем, как же… – Риччио не сводил угрюмого взгляда со звездного занавеса. – А если я ничего лучше и искать не хочу? Почему нам этого гада попросту в канал не сбросить? Да-да, так оно будет лучше всего! А чего он за нами увязался?

– Риччио! – Оса смотрела на него с ужасом.

– А что, я не прав? – Голос Риччио звенел от гнева. В глазах у него стояли слезы. – Только из-за этого мерзавца мы теряем нашу звездную обитель. Второй такой нам никогда не найти! Что бы там Сципио ни плел насчет кучи денег и собственного острова! Туфта все это! Этот шпик сюда заявляется, и пожалуйте, нам опять собирать манатки и на улицу выметаться. Это же бред!

Остальные молчали. Да никто и не знал, что на это возразить.

– Когда зима настоящая начнется, здесь наверняка холод будет собачий, – пробормотал наконец Моска.

– Ну и что? Уж не холоднее, чем на улице-то! И Риччио, всхлипнув, закрыл лицо руками. Остальные только растерянно переглядывались.

– Ладно, Риччио, брось, – сказала Оса, присаживаясь рядом с ним и обнимая его за плечи. – Главное, мы остаемся вместе, разве нет?

Но Риччио сбросил ее руку.

– Виктор ни за что нас не предаст, – провозгласил Бо, наливая для своих котят молоко в мисочку. – Я точно знаю.

– Ах, Бо, – вздохнул Моска.

И тут Проспер, все это время не проронивший ни слова, вдруг нерешительно кашлянул.

– Чтобы здесь остаться, вам вовсе не надо сбрасывать этого типа в канал, – выдавил он наконец. – Если мы с Бо отсюда уберемся, ему незачем будет больше здесь шнырять. Это мы навлекли на вас беду, значит, нам и уходить надо. Нам все равно надо удирать отсюда как можно дальше, далеко-далеко. Теперь, когда тетя узнала, что мы в Венеции…

Бо широко раскрытыми глазами смотрел на старшего брата. И Оса повернулась к нему в полном изумлении.

– Чушь! – воскликнула она. – Полная чушь! Куда это ты пойдешь? Мы же все вместе. И ваша беда – это наша беда.

– Вот именно. – Моска кивнул. – Ваша беда – это наша беда. Верно, Риччио?

И он ткнул Риччио локтем в бок, но Риччио промолчал.

– Вы останетесь здесь, а Виктор, сыщик этот, останется в мужском клозете, – продолжала Оса. – Сделаем все, как Сципио задумал. Проберемся в дом синьоры Спавенто, выкрадем у нее это деревянное крыло, отнесем его графу, а потом на пять миллионов будем жить припеваючи на каком-нибудь острове в лагуне, где никто нас не найдет. И этот детектив тоже. А на лодках ездить привыкнуть можно. Во всяком случае, я так надеюсь, – добавила она. Как и у Риччио, у Осы на воде очень быстро начиналась морская болезнь.

– Но тогда нам придется еще и черепаху-мужа кормить, – объявил Бо. – Чтобы с голоду не умер, пока мы Виктора не выпустим.

– Какого еще черепаху-мужа? Чьего мужа? – Моска чуть не подавился своим остывшим кофе.

– Да у Виктора под письменным столом живет, – пробормотал Проспер, в задумчивости теребя пластмассовый веер из коллекции Бо. – Жена его, ну, не Виктора, а черепахи этой, сидит сейчас в картонной коробке у Виктора в клозете. Так что осторожней ходите, а то раздавите еще.

– Ну что, разве я не прав! – взвился Риччио. – Где это видано, чтобы не только об арестантах заботиться, но еще и об их домашней живности! Вы хоть в каком-нибудь кино видели, чтобы гангстеры чьих-то чужих черепах или даже кошек кормили?

– А мы никакие и не гангстеры, – решительно оборвала его Оса. – А значит, не дадим умереть ни в чем не повинной голодной черепахе. Давай, Моска, отнеси наконец кофе этому типу.

ДОМ СИНЬОРЫ СПАВЕНТО

Когда Риччио и Оса собрались уходить, чтобы, как и было условлено, встретиться со Сципио на Кампо Санта-Маргарита, Проспер вдруг решил к ним присоединиться.

Вот уже третий день он из дома не выходил – все Виктора боялся, и теперь его, понятное дело, тянуло на свежий воздух. Моска добровольно согласился остаться охранять арестанта, он чувствовал угрызения совести из-за того, что так бесславно проспал свою ночную караульную смену. А Бо заявил, что останется присматривать за несчастной одинокой черепахой, – на самом деле ему, вероятно, не очень-то хотелось тащиться на Кампо Санта-Маргарита пешком, путь туда был неблизкий.

– Хорошо, тогда последи заодно, чтобы твои котята не охотились за голубкой, – сказала Оса, наградив его на прощанье смачным поцелуем. – Голубка нам еще пригодится.

– Да знаю я, – буркнул Бо, а голубка София, гордо нахохлившаяся на спинке одного из кресел, словно в подтверждение слов Осы, немедленно посадила на сиденье этого кресла солидную белую кляксу.

Моска со вздохом пошел за тряпкой и принялся за уборку.

Путь до Кампо Санта-Маргарита и вправду был далекий. Площадь эта находилась в Дурсодуро, в южной части Венеции, по другую сторону Большого канала. Окаймлявшие площадь дома были, возможно, и не такие изящные и богатые, как на других площадях города, зато многие из них стояли здесь уже больше пяти столетий. Здесь было полно магазинчиков, маленьких кафе и ресторанов, каждое утро открывался рыбный рынок, а в центре площади стоял газетный киоск, словоохотливый владелец которого так много всего успел поведать Риччио об Иде Спавенто. Колокольню Святой Маргариты охранял каменный дракон, и Риччио утверждал, что к его ногам в древние времена тоже пригоняли быков и даже медведей, как и на Кампо Сан-Поло, на севере города.

Площадь, обычно весьма оживленная, сейчас, когда ребята на нее вышли, казалась будто вымершей. День был холодный, дождливый, слякотный, стулья и столики, расставленные прямо на улице перед кафе, сиротливо пустовали, и лишь несколько женщин прогуливались мимо них с детскими колясками. На скамейках под голыми деревьями уныло сидели старики и недовольно поглядывали на небо, которое сегодня напоминало серую простыню, натянутую над городом. Даже штукатурка домов казалась грязной и безжизненной, в этот хмурый, пасмурный день она не в силах была скрыть свой возраст.

Дом, куда им вскоре предстояло нанести непрошеный ночной визит, дом, чертеж которого тем временем не один только Моска уже знал наизусть и часто видел во сне, казалось, тоже тоскливо грезит о своих лучших славных временах. И по внешнему виду его старых, охряно-желтых стен никак нельзя было предположить, что за ними кроется сокровище, за которое кто-то готов выложить пять миллионов лир. О садике за домом, спрятавшемся в толчее домов, можно было догадаться, лишь заранее зная о его существовании. Попасть туда можно было, только пройдя в перекрытый аркой переулочек и обнаружив там неприметный вход, больше напоминавший черную щель между Каза Спавенто и соседним домом.

Риччио этот переулочек уже давно и тщательно обследовал вместе с Моской. Они уже и на стену взбирались, за которой сад находился, и разглядывали его пустые зимние клумбы и посыпанные галькой дорожки. А сегодня Риччио хотел еще раз туда пробраться, на сей раз вместе со Сципио. Но Сципио все не было. Время шло, а Риччио, Проспер и Оса все еще ждали у газетного киоска. К ним недоверчиво принюхивались собаки, мимо них опасливо прокрадывались кошки, жадно посматривая на жирных голубей, женщины с тяжеленными сумками брели по мокрой брусчатке, а Сципио все не показывался.

– Странно, – сказала Оса. Она переминалась с ноги на ногу, тщетно пытаясь согреться. – Так сильно он еще никогда не опаздывал, когда мы где-то договаривались встретиться.

– А зачем он вообще хотел тут с вами встретиться средь бела дня? – удивился Проспер. – Замки, что ли, при дневном свете хотел осматривать?

– Вот еще! Последняя разведка на месте или что-то в этом роде, – пробурчал Риччио. – Нам-то откуда знать? Кроме того, под этой стеной и днем-то мрачновато, нам с Моской пока что так ни разу никто и не встретился. Кстати, Сципио рассказывал вам, как он в Палаццо Фальер у женщины, которая спала, кольца с рук снял, а она так и не проснулась?

– Да знаем, знаем мы все истории Сципио, вместе и по отдельности, не хуже тебя. – Оса вздохнула, с тоской озираясь по сторонам. – Нет как нет. Что с ним случилось?

– Эй, смотри-ка! – Риччио схватил ее за руку. – Экономка с покупками идет!

Через площадь, грузно переваливаясь, шла толстая женщина, в одной руке поводок для трех собак, в другой две битком набитые сумки. Собаки тявкали на каждого, кто попадался на пути, и толстухе всякий раз приходилось их одергивать и оттаскивать.

– Ну и дела! – прошептал Риччио, с любопытством глядя ей вслед.

– Не нравятся мне эти шавки, – прошептала Оса. – Что, если они в доме будут, когда мы туда заберемся? Не такие уж они, кстати, и маленькие.

– Ну, с ними-то мы как-нибудь справимся. – Риччио сунул журнал, который он все это время листал, обратно на стойку киоска, пригладил свои ершистые волосы и подмигнул своим спутникам. – Ждите здесь!

– Что ты затеял? – всполошилась Оса. – Не делай глупостей!

Но Риччио, насвистывая, уже неспешно пересекал площадь. Казалось, все на свете его интересует, только не экономка синьоры Спавенто, которая с трудом поспевала за своими собаками.

– Прочь с дороги! – пропыхтела толстуха.

Но Риччио и не подумал отойти. Наоборот, когда экономка с ним поравнялась, он вдруг сделал шаг назад и настолько внезапно преградил ей путь, что уклониться она уже не успела. Риччио и толстуха столкнулись, тяжеленные сумки плюхнулись на мокрую мостовую, из них покатились яблоки и капустные кочаны, за которыми с тявканьем кинулись собаки.

– Господи, что это Ежик задумал? – шепнула Оса Просперу.

Риччио между тем опрометью кинулся подбирать кочаны, покуда синьора, чертыхаясь, пыталась собрать яблоки.

– Да ты что, очумел, что ли, под ноги людям кидаться! – донеслась до них ругань толстухи.

– Scusi! – извинялся Риччио, обнажая в улыбке едва ли не все свои гнилые зубы. – Я только ищу кабинет доктора Спавенто, зубного врача. Кажется, это в этом доме?

– Чушь! – отрезала толстуха. – Нету здесь никакого зубного врача. Хоть тебе и вправду давно к нему пора, причем срочно. Это дом синьоры Иды Спавенто, и она единственная, кто здесь живет. А теперь убирайся с дороги, покуда я в тебя кочаном не запустила.

– Я искренне сожалею, синьора. – И Риччио изобразил на лице столь неподдельное раскаяние, что даже Проспер и Оса, незаметно подошедшие тем временем поближе, почти готовы были ему поверить. – Помочь вам донести сумки?

– О-о, смотри-ка какой кавалер выискался! – Толстуха убрала со лба седую прядку и глянула на Риччио уже несколько благожелательнее. Но тут же подозрительно нахмурилась. – Постой-ка, уж не решил ли ты, пройдоха, на этом еще и подзаработать?

Риччио обиженно покачал головой:

– И в мыслях не было, синьора.

– Ну хорошо, тогда я принимаю твое предложение. – Экономка синьоры Спавенто протянула Риччио свои сумки и покрепче перехватила мясистой рукой поводок. – В конце концов, не так часто мне выпадает удача настоящего кавалера встретить.

Стараясь держаться на отдалении, Оса и Проспер последовали за ними. И своими глазами видели, как Риччио с торжествующей улыбкой оглянулся на них, прежде чем исчезнуть за порогом дома синьоры Спавенто.

Прошло довольно много времени, прежде чем он оттуда вышел. Словно маленький граф, он важно остановился в дверях, огляделся по сторонам и с наслаждением лизнул гигантский рожок мороженого, полученный в награду за тяжелую работу. Только после этого он притворил за собой дверь и радостно подбежал к Осе и Просперу.

– Никаких щеколд внутри! – Это было первое, что он им прошептал. – Даже второго замка нету. Не похоже, чтобы эта синьора Спавенто шибко боялась ограбления.

– Она сама тоже дома была? – спросил Проспер, бросая взгляд на балкон над входной дверью.

– Ее я не видел. – Риччио дал Осе лизнуть своего мороженого. – Но кухня в точности там, где на чертеже у нас нарисовано, я толстухе все пакеты туда отнес. Наверно, тогда и спальня там, где обозначено, – под крышей. Одно скажу: если эта синьора Ида Спавенто и вправду так рано спать ложится, то все дело будет куда проще, чем свечки из церкви таскать.

– Ты заранее-то особо не радуйся, – одернула его Оса, с тревогой поглядывая на окна чужого, дома, в стеклах которых свинцово отражалось небо.

– Погоди, я еще главного не сказал, – продолжал шептать Риччио. – Из кухни есть свой выход в сад! На чертеже это не нарисовано! Так вот – держитесь, чтобы не упасть – на этой двери вообще ни замка, ни щеколды! По-моему, эта синьора Спавенто и вправду слишком легкомысленна, вы не считаете?

– Ты все время про собак забываешь, – возразила Оса. – А вдруг это все-таки не толстухины собаки и твои сосиски им не понравятся?

– Да ладно, все собаки обожают сосиски, верно, Проп?

Проспер только кивнул и посмотрел на часы.

– Черт возьми, уже почти час, – пробормотал он с беспокойством. – А Сципио все нет. Как бы с ним чего не случилось.

Они подождали еще полчаса. После чего даже Риччио согласился, что Король воров сегодня не придет. С опечаленными физиономиями они отправились на квартиру их арестанта, чтобы покормить его одинокую, покинутую черепаху.

– Нет, я все-таки никак не пойму, – не успокаивался Риччио, когда они уже стояли перед подъездом Викторова дома. – Что с ним могло случиться?

– Ах, да ничего, наверно, не случилось, – ответила Оса, карабкаясь вместе с остальными по крутой лестнице, что вела к квартире Виктора. – Когда мы в обители встречаться договаривались, он ведь тоже очень часто опаздывал. – Но вид у нее был такой же обеспокоенный, как и у ее спутников.

Черепаха-муж, оказалось, и вправду уже совсем загрустил. Когда Проспер и Оса склонились над его коробкой, он даже не пожелал выглянуть из-под своего панциря, и только когда они протянули ему лист салата, он соблаговолил вытянуть к нему свою морщинистую шею.

Риччио делал вид, что он черепаху вообще не замечает. Он по-прежнему считал, что заботиться о домашнем животном арестанта – это дурацкая блажь, и больше ничего. Вместо этого он примерял перед зеркалом накладные усы из коллекции Виктора.

– Эй, погляди-ка, Проп, – крикнул он, нацепляя себе под нос моржовые усы, – не эти ли усищи на нем были, когда ты на него налетел?

– Может, и они, – отозвался Проспер, внимательно изучая письменный стол Виктора. Под крылатым львом, что служил пресс-папье, лежал фотоснимок обеих черепах, а возле пишущей машинки – несколько убористо исписанных страниц и надкусанное яблоко.

– А теперь на кого я похож? – спросил Риччио, оглаживая пышную, окладистую рыжую бороду.

– На лешего, – язвительно заметила Оса, снимая с полки один из детективов, которых у Виктора оказалось довольно много, и удобно устраиваясь на одном из стульев для посетителей. Проспер тем временем уселся в кресло Виктора и обыскивал ящики письменного стола. Ничего интересного: записочки, канцелярские скрепки, штемпельная подушечка, ножницы, ключи, почтовые открытки, три пакетика леденцов разного сорта.

– У него там, часом, сигарет нету? – поинтересовался Риччио, нацепляя на себя накладной нос.

– Он же не курит, только леденцы сосет, – ответил Проспер, задвигая ящики. – Вы нигде папок не видели? Должны же у него быть папки с делами…

– Да ладно, он потому только детективом стал, что страсть как переодеваться любит. И никаких таких папок с делами у него наверняка и в помине нет. – Риччио теперь наклеил себе кустистые брови, нахлобучил шляпу на свою щетину ежиком и постарался придать лицу важное выражение. – Ну, что скажете? Что, если я со временем таким вот стану, а?

– Но какие-то записи должен же он делать? Проспер обнаружил наконец скоросшиватели в единственном шкафу Виктора, когда вдруг зазвонил телефон. Оса даже головы не подняла.

– Пусть звонит, – пробормотала она. – Это уж точно не нам.

И они предоставили телефону трезвонить сколько угодно. Риччио перемерял все шляпы, кепки, бороды, усы и парики, фотографируя себя в самых разных обличьях, покуда в аппарате у Виктора не кончилась пленка, а Проспер тем временем сидел за письменным столом и изучал папки с делами Виктора. Через десять минут телефон зазвонил снова, как раз в ту секунду, когда Проспер в аккуратной прозрачной папочке обнаружил свою и Бо фотографию. Теперь он смотрел на нее как громом пораженный.

Оса оторвалась от книги.

– Что это?

– Всего лишь фотоснимок. Я и Бо. Мама нас снимала, надень рождения, когда мне одиннадцать исполнилось.

Снова затрезвонил телефон. Потом умолк.

Проспер все еще смотрел на фотографию. И, сам того не замечая, сжимал пальцы в кулак.

Оса потянулась к Просперу через весь стол и погладила его судорожно сжатую руку.

– А что хоть этот сыщик про вас написал? – спросила она.

Проспер сунул фотоснимок во внутренний карман куртки и придвинул Осе чудовищные каракули Виктора.

– Тут почти ничего не разобрать.

– Дай-ка взглянуть. – Оса отложила книгу и склонилась над письменным столом. – Смотри-ка, он тоже к твоей тетке особой симпатии не питает. По-моему, это ее он называет «Остроносая», а твоего дядю и вовсе «Комодом» окрестил. «Никакого интереса к старшему, – прочитала она. – Потому что он уже не похож на плюшевого мишку». – Оса улыбнулась Просперу. – Да уж, чего нет, того нет. А он совсем не глуп, этот сыщик.