Текст книги "В. Д. Бонч - Бруевич как серый кардинал Ленина и куратор советских спецслужб в 1917 - 1920 годах (СИ)"

Автор книги: Константин Колонтаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

А тем временем Свердлов, не смущаясь очередным своим провалом по отстранению Ленина от власти, начал готовить на него новое покушение. Попутно он принял ряд мер, чтобы убрать медицинскую составляющую личной охраны Ленина в лице В. М. Величкиной (Бонч – Бруевич).

Накануне возвращения Ленина из Горок в Москву с Величкиной в Кремле произошла странная история. Возвращаясь вечером домой, она встретила на своем пути какую – то неизвестную женщину. Та, якобы находясь в болезненном состоянии, упала Величкиной на руки. Величкина доставила её в Кремлевскую больницу, где та вскоре якобы умерла от «испанского гриппа», эпидемия которого в это время перенеслась из Европы в Россию. Спустя непродолжительное время после этого случая Величкина заболела этой же формой гриппа и тоже вскоре умерла.

То, как этот случай описан в мемуарах В. Д. Бонч – Бруевича «Воспоминания о Ленине», у любого толкового исследователя сразу вызывает недоуменные вопросы. Что это за неизвестная женщина, которая в полубессознательном состоянии шляется по территории столь тщательно охраняемого к тому времени объекта, как Московский Кремль? И почему, будучи в Кремле, она рухнула на руки именно Величкиной, а не патрулирующим территорию охранникам? Ведь на это у неё шансов должно было быть намного больше.

Несмотря на все организаторско – интриганские таланты Свердлова, подготовка нового покушения на Ленина шла достаточно медленно. Анархисты и эсеры всех мастей были к этому времени разгромлены, а среди белых опытных террористов не было.

Поэтому для очередного покушения на Ленина решили использовать действовавшую в Москве одну из многих в то время, банду уголовников во главе с Яковом Кошельковым по кличке «Кошелек».

Этот выбор Кошелькова в качестве исполнителя этого очередного покушения на ленина, был обусловлен тем, что «Кошелек» неукоснительно придерживался правила, сформулированного годом позже известным одесским бандитом Александром Шварцем («Сашка Червень»): «Если вам захотелось выстрелить, то делайте это так, чтобы после вас стрелять не мог никто. А для этого советую всегда стрелять первым. Никогда не сомневайтесь нужно ли стрелять. Сомнения, как раз есть повод для стрельбы. Не стреляйте в воздух. Не оставляйте свидетелей. Не жалейте их, ибо они вас не пожалеют. Живые свидетели – дитя вашей тупости и легкомыслия». (А. Козачинский «Зеленый фургон» – начало главы VI).

Исходя из тех обстоятельств, которые сопровождали очередное покушение на Ленина в Сокольниках (тогдашний пригород Москвы) вечером 19 января 1919, совершенное бандой Кошелькова, можно сделать некоторые выводы, как о подготовке покушения, так и о причинах его срыва.

Итак, в самом конце 1918 года неизвестное теперь лицо или группа лиц, войдя в контакт с Кошельковым, сделала ему заказ на убийство. Суть заказа, очевидно, заключалась в том, что в определенное время, в определенном месте остановить легковую машину определенной марки и, не вступая в разговоры с пассажирами, перестрелять их всех.

Но организаторы заказа не учли присущие тогдашним бандитам анархизм и своеволие. Столь таинственные требования разожгли любопытство Кошелькова. В результате он нарушил условия заказа, потребовав у пассажиров остановленного его бандой 6 января 1919, автомобиля, предъявить документы.

Увидев из документов, что перед ним Ленин со спутниками, Кошельков после пары минут лихорадочных размышлений о путях выхода из того крайне опасного положения, в котором он оказался, решил сымитировать обычное ограбление, сделав вид, что не разобрал точно, чья фамилия стоит в документах. Сказав своим подельникам: «Тут, какой-то Левин», он забрал у пассажиров оружие, деньги, документы и уехал со своей бандой в машине Ленина. Но эта находчивость его не спасла. За ним, по приказу Свердлова, началась настоящая охота силами ВЧК и милиции.

Перед чекистами и милиционерами не ставилась задача взять его и кого-то из банды живым. При обнаружении по ним сразу открывался огонь на поражение. И через несколько месяцев их всех уничтожили.

Покушение 6 января 1919, привело к тому, что Ленин, наконец, внял призывам Бонч -Бруевича, а так же целого ряда других своих соратников и ближайших родственников о необходимости покончить со Свердловым, пока тот не покончил с ним. После чего Ленин, наконец, перестал бояться, что, убрав Свердлова, он смертельно обидит его хозяев – европейских банкиров.

Перед подготовкой ликвидации Свердлова у Ленина и его ближайших соратников состоялся очень конкретный разговор с Дзержинским. «Железному Феликсу» предложили перестать, наконец, вилять и определиться, на чьей он стороне. После этого Дзержинский наконец порвал с «левыми коммунистами» Бухарина и через них – с другими антиленинскими течениями в партии, обеспечив со своей стороны прикрытие операции по устранению Свердлова.

После этого Бонч – Бруевич, кипя местью за убитую по приказу Свердлова жену, с помощью своей спецслужбы приступил к подготовке операции по его ликвидации. Он же сочинил и официальную версию о причинах смерти Свердлова, от якобы «испанского гриппа», которая вошла затем в официальную советскую историографию.

Эта версия никем не оспаривается до сих пор. Хотя даже в красочном её описании в мемуарах Бонч – Бруевича видно, что она изрядно шита белыми нитками. Итак, вот что сообщил Бонч – Бруевич, в своих мемуарах об обстоятельствах смерти Свердлова: «16 марта 1919 умер Свердлов. Я помню, как еще накануне я рассказывал Ленину, что Свердлов тяжело болен, что у него температура 40 градусов и по всему видно, что положение крайне серьезное. Мне это было особенно ясно, более чем кому-либо другому, так как я совсем недавно перенес смерть моей жены все от той же ужасной „испанки“. Все признаки болезни, которые я наблюдал у неё, бросались мне в глаза, когда я бывал у Свердлова. Вдруг телефонный звонок, звонил сам Свердлов. Он попросил поставить у своей постели телефон и в полубреду продолжал делать распоряжения по ВЦИК. Ленин заторопился и сказал, что поедет к нему. И вот на другой день 16 марта 1919, мне позвонили и сказали, что Свердлов очень плох. Я быстро оделся и бросился к нему на квартиру. У дверей квартиры Свердлова я встретил Ленина. Он был бледен и невероятно грустен. Посмотрел на меня и вымолвил: „Умер“. Постоял и пошел дальше. В квартире Свердлова мне сказали, что когда пришел Ленин, Свердлов что-то возбужденно стал ему говорить. Ленин взял его за руку и сказал успокаивающе: „Вы усните, постарайтесь заснуть. Вам будет легче“. Свердлов вдруг успокоился, забылся, как будто заснул. Все было тихо, и он спокойно умер». (В. Д. Бонч-Бруевич «Воспоминания о Ленине»... – с. 147 – 148.)

Вообще-то «испанский грипп» был крайне заразной и смертельной в то время болезнью. И Бонч – Бруевич, как начальник охраны Ленина, должен был потребовать от него не ходить к больному «испанкой» Свердлову, даже если бы они и были лучшими друзьями. Но в своих воспоминаниях, он ни разу не упоминает не то чтобы требования, а хотя бы даже просьбы об этом, со своей стороны. Наоборот, судя по вышеприведенному воспоминанию, они с Лениным минимум дважды посещают больного Свердлова, и Ленин при этом минимум один раз вступает со Свердловым в тесный личный контакт (сидит рядом и берет за руку), и все это без каких-либо последствий для здоровья.

Так что не случайно, что гораздо более близкий или, как минимум, лояльный Свердлову человек – комендант Московского Кремля П. Д. Мальков, в своих мемуарах ни о какой болезни не упоминает, а просто сообщает о факте смерти Свердлова, всячески избегая давать по этому поводу какие – либо подробности. (П. Д. Мальков "Записки коменданта Московского Кремля... – с. 199.)

После смерти Свердлова тотчас рухнула созданная им вертикаль власти. Вот, как это описывает Мальков: "После избрания Калинина председателем ВЦИК, я вошел к нему, чтобы доложить о делах комендатуры: «Знаешь, Мальков, – перебил меня Михаил Иванович, – ты докладывай свои вопросы секретарям ВЦИК. Мне с этим наново знакомиться не надо». Далее Мальков отметил, что вскоре после этого разговора он перешел в подчинение Дзержинскому. (П. Д. Мальков... – С. 202.)

Смерть Свердлова позволила Ленину в значительной степени получить, наконец, руководящее положение в партии и государстве. Это было закреплено вскоре после ухода из жизни Свердлова, на состоявшемся 18 – 23 марта 1919 VIII съезде РКП(б). Лишившись в лице Свердлова негласного руководящего центра, различные антиленинские группировки выступили на съезде вразнобой и не смогли повлиять на принимаемые им решения.

Троцкий, к которому после смерти Свердлова перешла должность лидера агентов влияния европейских банкиров в большевистском руководстве, по своим деловым и организаторским качествам сильно уступал ему. Кроме того, он в отличие от Свердлова был в партии и её руководстве инородным телом. До лета 1917 года он ни одного дня не был большевиком, находясь в различных меньшевистских фракциях.

Вот что об этом писал в Вашингтон, тогдашний американский представитель в Москве Буллит: «Обаяние Ленина в России сейчас так велико, что группа Троцкого вынуждена нехотя следовать за ним». (С. А. Дангулов Собрание сочинений – т. 5 – с. 328.)

Единственное, что после смерти Свердлова и того боя, который дал Троцкому Сталин на VIII съезде, удерживало его в руководстве партии – это поддержка Ленина, который помнил о прежней договоренности с Парвусом, о том, что Троцкий рядом с ним – это гарантия либо от прямой серьезной интервенции Запада, или от её массированной помощи белогвардейским армиям, способная обеспечить им победу в Гражданской войне.

Несколько слов о первом открытом столкновении группировок Троцкого и Сталина, которое произошло на VIII съезде РКП(б). Группировка Сталина выступила на съезде против Троцкого и его сторонников под именем «Военной оппозиции». Среди прочего, Сталин и «военная оппозиция» в слегка завуалированной форме обвинили Троцкого в том, что он своими действиями в качестве военного министра, сознательно затягивает Гражданскую войну в стране. (Энциклопедия "Великий Жовтень и громадяньска вийна на Украине – Киев, 1987 – С. 558.)

Другим ударом по позициям агентов европейских банкиров в большевистском руководстве стало официальное провозглашение VIII съездом политики союза рабочего класса и трудового крестьянства. Это фактически означало необъявленную ревизию одной из основ марксизма, который был единственной связующей линией между русскими коммунистами (большевиками) и Европой.

Таким образом, на этом съезде впервые четко оформился раздел руководства РКП(б) на чистых марксистов – агентов влияния евробанкиров, разношерстную группировку которых возглавил Троцкий, и русских коммунистов (большевиков) во главе со Сталиным, которых больше интересовали вопросы удержания своей власти в стране, а не «мировая революция».

Увидев этот раздел в руководстве партии между Сталиным и Троцким – Ленин не нашел ничего лучше, как пытаться балансировать между двумя этими крайностями. (С. Кара-Мурза «Советская цивилизация» – М., «Алгоритм», 2001 кн. 1 – с. 510.)

Довольно быстро эта беспринципная позиция Ленина привела его к физической гибели, которую он столь счастливо избегал ранее. Почему-то столько распропагандированной «ленинской гениальности» не хватило на то, чтобы понять элементарную житейскую истину: никогда нельзя балансировать между крайностями и поэтому нельзя быть немножко марксистом и немного антимарксистом и в конце концов надо что – то выбирать..

Об этом известный специалист по советской истории, профессор Гарвардского университета в США Адам Улам писал следующее: «Сталин умел учиться и обладал чувством времени. Он был типичным ленинцем, но без тех внутренних противоречий и следов западных социалистических традиций, которые до конца жизни преследовали Ленина». (А. Бушков «Сталин: схватка у штурвала» – СПб.; «Нева», 2005. – С. 103, А. Улам «Большевики. Причины и последствия переворота 1917 года». – М. Центрполиграф. – 2004).

По этому же поводу в начале 60-х годов ХХ века известный английский писатель Грэм Грин в своем романе «Комедианты» писал: «Коммунизм шире, чем марксизм. В коммунизме есть мистика и политика. Слово „марксизм“ мне все меньше и меньше нравится. Слишком часто под марксизмом подразумевают только экономическую проблему». (Г. Грин «Комедианты» – Кишинев, 1981. – с. 600 – 601.)

Что же касается утверждения Улама о полном разрыве Сталина с «западными социалистическими традициями», то это чересчур большое преувеличение. Множество марксистских предрассудков опутывали Сталина до конца его жизни, приведя его, в конце концов, к смерти.

Часть 7. «Предательство, предательство, предательство, предательство – души не заживающий ожог...»

Но вернемся к ситуации того, как попытки Ленина лавировать между, условно говоря, «троцкистами» и «сталинистами», привели его сначала к фактическому отстранению от власти в 1923 году, а затем – к смерти в конце января 1924 года.

Смертельной ошибкой Ленина в этой борьбе за власть стало то, что он, как под давлением своих оппонентов, так и по комплексу личных причин 4 декабря 1920, снял В. Д. Бонч – Бруевича с должности начальника своей службы безопасности и управляющего делами Совнаркома, и направил его управлять подмосковным совхозом «Лесные поляны», который снабжал продовольствием тогдашнее высшее партийное и советское руководство.

Если говорить о личных причинах, удаления Лениным своего серого кардинала, то здесь имела место быть банальный личный аморализм, а если точнее, то комплексы неполноценности, поскольку Бонч – Бруевич, не уступая Ленину в философской подготовке намного превосходил как государственный деятель и Ленин понимал что он мог бы быть гораздо более успешным руководителем Советской России чем он. Ну вдобавок к этому регулярные спасения ленинской жизни от политических врагов, начиная с левоэсеровского мятежа и заканчивая покушением на заводе Михельсона и бандитским налётом Кошелькова, а так же то что Бонч – Бруевич смог изящно организовать устранение Свердлова, а Ленин никогда не смог бы этого сделать никаким образом ни изящным ни грубым.

В целом этом аморальном поступке Ленина, по отношению к единственному верному соратнику не раз и не два спасавшему ему жизнь, нет, не только малейшего следа уже набившей пропагандисткую оскомину пресловутой «ленинской гениальности», но даже и намека на элементарный житейский здравый смысл государственного деятеля.

Вот что по поводу подобного развития событий писал историк В. Жухрай: «Общеизвестно, что ни один диктатор в мире, будь он царем, императором, королем, канцлером, президентом не может обойтись без верных людей в области политического сыска. Более того, как только он таких людей теряет, то он погибает или его лишают власти, всегда существующие его тайные или явные противники». (В. Жухрай «Тайны царской охранки» – М. Политиздат, 1991 – с. 155.)

Кстати особый аморализм устранения Лениным, Бонч – Бруевича из политической жизни, является выбранное для этого время а именно начало декабря 1920 года, когда за две с половиной недели до этого 15 ноября 1920, Крым был полностью очищен от белогвардейских войск генерала Врангеля и тем самым фактически закончилась Гражданская война. То есть Ленин почувствовал себя в безопасности и решил, что настало время избавится от будившего у него комплексы неполноценности прежнего ближайшего соратника, который до этого ему эту самую безопасность обеспечивал

Впрочем последствия этой «ленинской гениальности», густо замешанной на моральной нечистоплотности, в отношении Бонч – Бруевича, начали для Ленина, сказываться очень быстро. Вскоре после удаления Бонч – Бруевича с занимаемых постов была ликвидирована созданная им личная служба безопасности Ленина, и её функции переданы в одно из подразделений ВЧК. Затем была разгромлена созданная Бонч – Бруевичем и его покойной женой Величкиной личная медицинская служба Ленина, и вокруг него начали крутиться разного рода «медицинские светила» из Германии.

Вот что об этом пишут исследователи И. Уланов и И. Ландовский: «В 1922 – 1923 годах Троцкий и его приспешники, проводили операцию по умерщвлению Ленина, и одновременно организована искусно спланированная кампания по возложение ответственности за будущую смерть вождя на Сталина. С этой целью Троцкий при поддержке Зиновьева, Каменева и Бухарина провел через Политбюро решение о возложении на Сталина выполнение медицинских предписаний группы врачей, лечивших Ленина». (И. Уланов «Лабиринты тайного заговора» – Краснодар, 1996. – с. 28, И. Ландовский «Красная симфония» // журнал «Молодая гвардия», 1992 – ╧ 3 – 4 – с. 176.)

Подробности процесса медицинского умерщвления Ленина сообщает исследователь Б. Камов: "Ленин – богатырского здоровья, человек, способный принимать по сложным вопросам по 70 человек в день, с помощью профессуры за короткий срок переместился из Кремля в Мавзолей. Синклит из 17 гениев европейской медицины за два с половиной года поставил ему последовательно четыре диагноза: неврастения, хроническое отравление свинцом (из-за двух пуль в теле), скандальный «сифилис мозга» и, наконец, гастрит. В связи с диагнозом «отравление свинцом» Ленин перенес тяжелую операцию по удалению пуль, которую не решились провести в 1918 году, когда он был значительно здоровее. Для лечения «сифилиса мозга» его «лечили» препаратами мышьяка, ртути и йода. В результате чего Ленин получил тяжелейшее отравление мозга, печени, почек. После смерти Ленина и вскрытия его тела, выяснилось, что все четыре «диагноза» врачебная ошибка. Реальным заболеванием Ленина оказался «распространенный атеросклероз сосудов головного мозга на почве преждевременного изнашивания». Российский врач Залманов, начавший до этого эффективно лечить Ленина от заболевания, был вскоре выслан из СССР во Францию. (Б. Камов «Тайны тибетских лам» // газета «Совершенно секретно» – 2001 – ╧ 4 – с. 33.)

В связи с вышеизложенным опять встает вопрос о пресловутой "ленинской гениальности". Начиная с 1917 года пугать "мировую буржуазию" грандиозной "мировой революцией", ставить ей палки в колеса, а потом отдать себя в руки светил буржуазной медицины? Если это "гениальность", то, что же тогда можно назвать тупостью? Вот уж точно по пословице: "Кого Бог хочет наказать, он того лишает разума".

Подводя итоги данной темы можно отметить следующее: Ленин проиграл и погиб из-за элементарного и вопиющего противоречия между словом и делом. Провозглашать, что: «Честность – самая лучшая политика», а в реальной политике поступать прямо противоположным образом – это верный путь сначала к политическому, а затем к физическому самоубийству.

Что касается дальнейшей судьбы В. Д. Бонч – Бруевича, то возглавляя до 1929 года совхоз «Лесные поляны», он после смерти Ленина перешёл к научной работе. Продолжал писать книги по истории революционного движения в России, истории религии и атеизма, религиозному сектантству, этнографии и литературе.

После ухода с должности директора совхоза, он стал инициатор создания и первым директором в 1933 – 1945 годах Государственного литературного музея в Москве. В 1945 – 1955 годах – директор Музея истории религии и атеизма Академии Наук СССР в Москве, а в 1946 стал одновременно директором такого же музея в Ленинграде .

Кроме этого в 1925 году он был назначен членом «Комиссии по организации академического издания собрания сочинений Л. Н. Толстого». В 1927 году, он был назначен членом Государственной редакционной комиссии и заведующего редакцией по изданию юбилейного полного собрания сочинений Л. Н. Толстого, и работал в этом качестве вплоть до 1939 года. В 1928 году назначен руководителем ученого совета Государственного музея Л. Н. Толстого. А в 1935 году стал на два года его полноправным директором.

В 1929 -1930 годах Бонч – Бруевич был дважды командирован Народным комиссариатом просвещения в Германию и Чехословакию для работы в архивах над русскими рукописными материалами и старыми русскими изданиями.

А в 1932 году был назначен членом Комиссии по выявлению находящихся за границей памятников литературы и искусства народов СССР и заместителем председателя Комиссии по организации Центрального литературного музея. Организовав этот музей, он и возглавил его в 1933 году, и руководил им вплоть до 1939 года.

В 1954 году, за год до своей смерти в возрасте 82 лет, он был назначен председателем Координационной комиссии по научно – атеистической пропаганде при Президиуме АН СССР.

Часть 8. Старший брат и соратник

История жизни, политической и государственной деятельности Владимира Дмитриевича Бонч – Бруевича, будет неполной, если не рассказать о его старшем брате – Михаиле Дмитриевиче Бонч – Бруевиче (24 февраля (8 марта) 1870, Москва – 3 августа 1956, Москва)

В отличие от младшего брата, который с самого начала пошел своим, революционным путем, Михаил с детства выбрал профессию военного. Но сначала, в 1891 году он окончил Московский межевой институт. Это позволило ему обратить к выгоде службы все навыки и знания, полученные в детстве от отца, а в случае неудачной военной карьеры – вернуться к профессии землемера.

В 1892 году М.Д. Бонч – Бруевич заканчивает Московское пехотного юнкерское училище и 4 августа 1892, в чине подпоручика направлен на службу в находящийся в Москве 12 – й Астраханский гренадерский полк, затем переведен в Лейб-гвардии Литовский полк.

В 1898 году, в чине капитана окончил Академию Генерального штаба и направлен на службу в штаб Киевского военного округа, где он быстро дорос до подполковника. Затем до 1908 года служил при штабах различных военных округов.

Военно – теоретические взгляды Бонч-Бруевича сложились под влиянием командующего Киевским военным округом генерала М. И. Драгомирова, с которым он познакомился во время службы в штабе Киевского военного округа.

В 1905 году, Драгомиров пригласил Бонч – Бруевича участвовать в переработке своего «Учебника тактики», написанного им после русско-турецкой войны 1877 – 1878 годов. К моменту смерти Драгомирова (15 октября 1905), ему вместе с Бонч – Бруевичем удалось переработать только первую часть этого учебника, вторую часть Бонч – Бруевич редактировал уже самостоятельно, руководствуясь оставленными Драгомировым перед смертью указаниями. Переработанный учебник был издан в 1906 году. В дальнейшем Бонч-Бруевич дополнил его на основании опыта русско – японской войны 1904 – 1905 годов и переиздал в 1910 – 1911 годах.

В 1907 году, Бонч – Бруевич по приглашению научной конференции Академии Генштаба, прочитал и затем напечатал полный курс прикладной тактики.

Свою военно – литературную деятельность начал в 1904 сотрудничеством по военным вопросам в газетах «Русский Инвалид», «Киевская Газета», «Волынская Жизнь» и в журнале «Разведчик». Основные статьи, напечатанные в 1905-1910 в газетах и журналах, были затем изданы в сборнике «Армейские дела и делишки». Большая часть их посвящена воспитанию и тактической подготовке армии в мирное время.

По воспоминаниям генерала Деникина изданным в эмиграции, во время Первой Русской революции в 1905 – 1906 годах М. Д. Бонч – Бруевич высказывал самые крайние контрреволюционные и монархические взгляды.

В ходе своей службы 6 декабря 1907, М. Д. Бонч – Бруевич произведен в полковники. С октября 1908 по январь 1910 – он занимал должность начальник штаба Либавской морской крепости. С 9 января 1910, штаб – офицер в Академии Генерального штаба. В марте 1914, в чине полковника назначен командиром 176 – го Переволоченского пехотного полка, с которым и вступил в Первую Мировую войну.

Благодаря приятельским отношениям с генералом Н. В. Рузским, вскоре после начала Первой Мировой войны, в августе 1914, назначение на должность генерал – квартирмейстера штаба 3 – й армии Юго – Западного фронта, которой командовал генерал Рузский и 10 сентября 1914 произведен в генерал – майоры. 17 сентября 1914, Рузский, став командующим Северо – Западного фронта, устроил назначение Бонч – Бруевича генерал – квартирмейстером штаба этого фронта.

Во время нахождения на должности генерал – квартирмейстера штаба 3 – й армии Юго-Западного фронта ведал разведкой и контрразведкой, затем выполнял аналогичные функции будучи генерал – квартирмейстером Северо – Западного фронта.

В 1915 году был одним из инициаторов выселения евреев из прифронтовой полосы (по обвинению их в поголовном шпионаже в пользу противника). В феврале 1915 вместе с начальником контрразведки штаба Северо – Западного фронта полковником Н. С. Батюшиным вёл дело по обвинению в шпионаже в отношении жандармского полковника Мясоедова.

С 1 апреля 1915, был назначен в распоряжении Верховного Главнокомандующего и одновременно, некоторое время исполнял должность начальника штаба 6 – й армии, дислоцировавшейся в Петрограде и его окрестностях. С 20 августа 1915, исполнял должность начальника штаба Северного фронта. С 25 февраля 1916, состоял в распоряжении командующего Северным фронтом. Одновременно, с марта 1916 начальник гарнизона Пскова, где находилась Ставка командующего Северного фронта.

Будучи начальником штаба Северо – Западного фронта, в то время это была одна из ключевых должностей в русской армии, Бонч – Бруевич, человек резкий и малообщительный, сразу не пришёлся по вкусу дворцовой знати. Вокруг генерала плелись интриги. Бонч-Бруевич платил придворным той же монетой, подозревая некоторых из них в шпионаже в пользу Германии.

Вскоре к хору недоброжелателей М. Д. Бонч – Бруевича присоединилась и импереатрица Александра Фёдоровна, обиженная его обвинениями в шпионаже по отношению к целому ряду её приближенных. Она буквально засыпала Николая II письмами с ядовитыми отзывами в адрес Бонч-Бруевича: «Какая будет радость, когда ты избавишься от Б. Бр. (не умею написать его имени)! Но сначала ему нужно дать понять, какое он сделал зло, падающее притом на тебя. Ты чересчур добр, мой светозарный ангел. Будь твёрже, и когда накажешь, то не прощай сразу и не давай хороших мест: тебя недостаточно боятся». «Да, поскорее избавься от Бр.-Бр. Только не давай ему дивизии». «Убрал ли Куропаткин, наконец, Бр.-Бруевича? Если ещё нет, то вели это сделать поскорее. Будь решительнее и более самодержавным, дружок, показывай твой кулак там, где это необходимо – как говорил мне старый Горемыкин в последний раз, когда был у меня: „Государь должен быть твёрдым, необходимо, чтобы почувствовали его власть“. И это правда. Твоя ангельская доброта, снисходительность и терпение известны всем, ими пользуются. Докажи же, что ты один – властелин и обладаешь сильной волей». («Переписка Романовых» – М., 1924. – т. 4. – с. 63, 80, 129.)

Понятно, что всё это не могло тянуться долго, и 1 марта 1916 года Николай II снял Бонч-Бруевича с занимаемой должности. Теперь он стал сначала генералом для поручений штаба Северного фронта, затем генерал для поручений в Ставке Верховного Главнокомандующего. Но все эти должности были скорее номинальными. Не мудрено, что после Февральской революцией обиженный царской семьёй М. Д. Бонч – Бруевич одним из первых генералов объявил о своей лояльности Временному правительству, а затем вскоре под влиянием брата стал склоняться к большевикам, установив контакт с Псковским Советом рабочих и солдатских депутатов, а затем был избран в Исполком Псковского Совета, что послужило поводом для появления странно тогда звучавшего прозвища «советский генерал». Об этом в своих мемуарах Бонч-Бруевич писал следующее: «Скорее инстинктом, чем разумом, я тянулся к большевикам, видя в них единственную силу, способную спасти Россию от развала и полного уничтожения». ( М. Д. Бонч – Бруевич «Вся власть советам. Воспоминания» – М.: «Воениздат», 1957. – с. 226.)

Во время попытки реакционного военного переворота со стороны генерала Л. Г. Корнилова, в августе 1917, Бонч – Бруевич, активно сотрудничал в его подавлении с исполняющим обязанности политическогокомиссара Северо – Западного фронта эсером Савицким. В результате 29 августа 1917, командующий Северо – Западным фронтом генерал В. Н. Клембовский, занявший позицию осторожной поддержки Корнилова, был смещён Временным правительством и Бонч – Бруевич был назначен временно исполняющим должность командующего этим фронтом. В качестве нового командующего фронтом Бонч-Бруевич арестовал в Пскове генерала П. Н. Краснова, назначенного генералом Корниловым командиром 3 – го конного корпуса и направлявшегося к частям, двигавшимся к Петрограду.

9 сентября 1917, Бонч-Бруевич заменён на посту командующего фронтом генералом В. А. Черемисовым и назначен в распоряжение Верховного Главнокомандующего. Прибыв в Ставку Верховного Главнокомандующего в городе Могилёв, Бонч – Бруевич сразу же установил связь с Могилёвским Советом рабочих и солдатских депутатов и 27 сентября 1917, стал членом его Исполкома.

В начале октября 1917, Бонч – Бруевич отклонил предложения Керенского о назначение его либо генерал – губернатором Юго-Западного края (с резиденцией в Киеве) либо генерал – губернатором Степного края (с резиденцией в Омске) и принял предложение о назначение на должность начальника гарнизона города Могилёв.

Во время Октябрьской революции М. Д. Бонч-Бруевич стал одним из первых генералов, перешедшим на сторону большевиков.

После отказа Верховного Главнокомандующего генерала Н. Н. Духонина 9 ноября 1917, выполнить распоряжение Совнаркома и начать мирные переговоры с Германией, Совнарком предложил Бонч-Бруевичу занять пост Верховного Главнокомандующего, но он отказался, считая, что в сложившейся ситуации этот пост должен занимать политический деятель, и вскоре Верховным Главнокомандующим был назначен известный большевик, бывший прапорщик Н. В. Крыленко.

Когда революционные отряды под командованием Крыленко подошли к Могилёву, где находилась Ставка, генерал Бонч-Бруевич, как начальник Могилёвского гарнизона, предотвратил столкновение между ними и войсками, находившимися в городе.

После занятия Ставки революционными отрядами, Бонч – Бруевич был назначен 20 ноября 1917, начальником штаба Верховного Главнокомандующего. На этой должности он всячески стремился сохранить боеспособность армии. 27 ноября 1917, в разговоре по прямому проводу с временно исполняющим должность главкома Юго – Западного фронта генералом Н. Н. Стоговым Бонч-Бруевич заявил: «Все начальники отделов Ставки со мною вместе выразили вполне определённое решение сохранить технический аппарат Ставки и принять все меры к тому, чтобы сохранить аппарат управления во фронтах и армиях. Такое наше решение вытекает из преданности общему делу спасения Отечества, и мы все решили, считаясь с текущим моментом, работать на своих местах до последней возможности».