Текст книги "Прятки по-взрослому. Выживает умнейший"

Автор книги: Константин Скуратов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Где лучше прятаться

То, что домой возвращаться нельзя, было ясно как божий день. Дело даже не в возможной засаде. Скрипнет паркет, польется вода или свет мигнет в арестованной квартире – бдительные соседи донесут «куда следует» немедленно.

Андрей уверенным шагом направлялся в центр города. Где спрятаться, он решил еще в ту минуту, когда понял, что отъезд в Москву почему-то откладывается.

А вот почему отъезд откладывается, Глебов четко сформулировать не мог. Правильнее всего было бы сейчас рвануть на перекладных из Чкалова куда-нибудь подальше, пока не объявили всероссийский розыск, не размножили фотографии из архива Виталика. Сесть на попутку, выехать за пределы области, там пересесть на поезд и уже послезавтра рассказывать Елене Викторовне Глебовой-Минимурзиной свои злоключения. Денег на данную операцию хватило бы с лихвой. Спасибо адвокату…

Но вот, притупилось за последние часы чувство самосохранения, и все тут! И, наоборот, оттягивающий карман револьвер вкупе с удачным посещением адвоката придавал мыслям Андрея новое направление. Теперь хотелось доказать свою невиновность. Кому? Как ни странно, все тому же Владимиру Ильичу Миленину.

Он зашел по дороге в круглосуточную аптеку, накупил разных лекарств от простуды, бинт и зачем-то зеленку. В попавшемся работающем ларьке набрал целый пакет «сникерсов», соков и печенья. Долго смотрел на сигареты, пока вдруг совершенно ясно не понял, что курить ему не хочется совершенно. Ну что ж, все равно когда-то надо было это дело бросать…

…Кто сказал, что с девушками мужчины знакомятся исключительно из корыстных мужских интересов? С Таней Андрей познакомился за полгода до этого и рассматривал ее как друга. Как его рассматривала Таня – ее дело, тем более, что все равно у нее ничего не получилось. Два месяца назад Андрей и Таня гуляли по центру Чкалова. Пешком. Никуда не торопясь. На улице стоял август, деревья уже давно потеряли свежесть зелени, но и желтеть еще совсем не собирались. Настроение у обоих было под стать августу – удовлетворенность с капелькой непонятного сожаления.

– Смотри, – сказала вдруг Таня, – бомж.

Андрей посмотрел в указанную сторону и действительно увидел бомжа, медленно бредущего вдоль стены дома.

– Ну, бомж. Ну и что? – лениво поинтересовался Андрей.

– Дальше смотри, – странно повеселевшим голосом сказала Таня, – смотри, что делать будет.

Бомж неторопливо дошел до подвального окна, с усилием отодвинул край решетки и пролез внутрь. Все…

– Уже третий раз его здесь вижу. Наверное, живет в подвале, – с восхищением сказала Таня, – молодец! Классное место выбрал.

– Чем классное то? – удивился радости подруги Андрей.

Подруга крепко ухватила его за руку и потащила за угол дома.

– Читай, – гордая за бомжа, она подвела Глебова прямо к вывеске у подъезда.

Вывеска была красной, буквы сообщали всем желающим, что в этом здании уютно расположился народный суд города Чкалова.

– И что? – спросил непонятливый Андрей, тут же получив тычок под ребро в довесок к ответу:

– Ничего! Кто его здесь побеспокоит? Никто! Конкуренты из канализационных люков не придут, полиция в жизни не догадается. Такая крыша! Причем как в прямом, так и в переносном смыслах.

– Будут в подвале порядок наводить и вышибут его отсюда в два счета.

– Порядок в подвале?! Да они, небось, даже где ключи от него лежат, не знают! Если зимой батареи не прорвут, в этот подвал до следующего сезона никто не заглянет! Так что, в отличие от многих законопослушных граждан, этот бомж жильем на некоторый срок обеспечен. И сухо и тепло…

– А откуда ты все про этот подвал так хорошо знаешь? – немного подумав, удивился Глебов.

Таня скромно потупилась и ответила:

– Да работаю я в этом здании. На втором этаже. В секретариате.

Они погуляли еще немного, а потом поехали к Тане в гости, после чего Глебов и думать перестал об удачливом бомже. А потом и вовсе забыл эту историю…

…а сегодня вспомнил. И правда, где лучше всего прятаться? Правильно, под носом у тех, кто тебя ищет!

Конечно, идеально было бы спрятаться в тюрьме или здании РОВД, но совершенно нереально. Зато суд подходил для временного пристанища отлично – та же власть, только охраняется меньше…

В подвал здания чкаловского городского суда и держал сейчас путь Андрей Глебов. Пакет с едой был не только запасом провианта на первое время, но и предложением мирного сосуществования в одном подвале двух изгоев – бомжа и беглого преступника…

Чем хорош город Чкалов – за два часа пешком можно пройти его вдоль и поперек. Это не то, что, скажем, Волгоград, колбасой протянувшийся вдоль Волги на добрую сотню километров. Там житель северного района даже не считается земляком района южного!

Минут через сорок пути Глебов уже воровато озирался у здания суда, стараясь вспомнить нужное подвальное окно.

Окно нашлось быстро – а чего его из трех искать то! И решетка с нужного конца отходила от стены ровно настолько, чтобы давно не обедавший взрослый человек мог пролезть в щель и оставить при себе почти все пуговицы.

Рама окна скрипнула и распахнулась. Андрей спрыгнул с высокого подоконника и замер перед собственным силуэтом, очерченным на полу светом уличного фонаря. Дома…

Если в подвале и был квартирант, он никак себя не выдавал – ни шорохом, ни дыханием. Затаился, подумал Глебов, высматривает, оценивает. И правильно. По ночам хорошие люди дома спят, по себе знаю…

А, может, тут и нет сейчас никого – совершенно необязательно, чтобы бомж жил здесь все лето и решил остаться на зимовку. Тогда тайну подвала знает один Глебов! Ну, еще Таня, но она не в счет.

Когда зрение более – менее адаптировалось к подвальной темноте, Андрей стал аккуратными шагами передвигаться, пытаясь ориентироваться в пространстве. По всему выходило, что подвал был огромен, во все здание, но заставлен многочисленными стеллажами, заваленными пачками бумаги. Что-то типа архива, хранилища. Под потолком змеились едва угадываемые в темноте трубы. В воздухе стоял ни с чем не сравнимый и ни с чем не спутываемый запах бумажной пыли – самого жуткого аллергена прошлого века.

Андрей минут двадцать кружил по подвалу, пока не уверился окончательно, что бомж «сникерсов» явно не хочет, поэтому и ушел, не дождавшись…. Тем лучше. А если вернется – вот они, шоколадки американские, на всех хватит.

Он вернулся к лазу, тщательно осмотрел окно и плотно закрыл его на случай осмотра, потом уселся на какие-то бумажные тюки и начал неторопливо поедать один батончик за другим, запивая их соком. Заодно проглотил и горсть таблеток, сильно в темноте не разглядывая – на всякий случай, как профилактическое средство после купания.

Никто не стучал в окно, не бродил за дверью. Где-то в дальних углах ужинали уголовными делами мыши, которым было совершенно безразлично, есть ли здесь еще кто-нибудь, кроме них.

Усталость навалилась внезапно. Глебов едва успел подумать, не стоит ли поискать место поудобнее, как сразу же отказался от этого намерения, сполз с тюков прямо на пол и уже не стал пытаться открывать мгновенно слипшиеся веки.

Перед самым провалом в беспамятство он еще успел подумать, что вот именно завтра и придет какая-нибудь комиссия принимать готовность подвала к зиме, вот специально припрется…. И черт с ней, пускай приходит…. Лишь бы выспаться…

Комиссия не пришла. Андрей понял это по тому, что окончательно проснулся где-то во второй половине дня, а его так никто и не побеспокоил, включая старожила-бомжа. Тело, не привыкшее спать на твердом, со скрипом протестовало, зато радовала общая реакция организма на вчерашнее купание – вернее, отсутствие таковой.

Глебов покряхтел немного, поднялся и отправился изучать новую жилплощадь при свете дня.

Первое же открытие было из разряда пугающе неприятных. Всюду на покрытом толстым слоем пыли полу четко виднелись его собственные следы. Чтобы не впасть в панику, Андрей на полном серьезе начал себя уговаривать как маленького – раз столько пыли, значит, в подвал и правда давно никто не заходил, следовательно, делать тут нечего. А, раз нечего, то и в ближайшее время никто не придет…

Успокоившись немного, он неожиданно обнаружил, что свежие следы временами пересекаются со следами, уже затянутыми легким слоем пыли. Бомж! И, судя по пыли, съехавший с квартиры давненько. Эта мысль воодушевила. Дележка шоколадками отменялась окончательно.

Воспоминание о еде заставило вернуться к уже обжитому закоулку между стеллажами. Андрей расположился на этот раз по-хозяйски, соорудив из бумажных пачек, перевязанных вечным шпагатом, лежанку, столик и даже полочку для пакетов с едой.

Поев, Глебов прилег на лежанку. Спать сейчас он не собирался. Наступил идеальный момент для принятия решения. Почему идеальный? Так ведь сытый, отдохнувший, выспавшийся. И, главное – никто не гонится.

Рука сама собой вытащила из кармана дождевика Наган. В сумрачном свете осеннего дня револьвер уже не выглядел игрушкой. Все его тело покрывали многочисленные царапины, выглядевшие боевыми шрамами. От этого пистолет в глазах нового хозяина выигрывал еще больше. Настоящий. Боевой. Без дураков. В отверстиях барабана тускло поблескивали пули, не медно-желтые, как у ПМ, а серебристые. На вампиров, что ли?

Андрей заглянул в черноту ствола, посмотрел, как в эту тьму убегают спирали нарезки. Внезапно накатило желание нажать на курок и смотреть, смотреть, смотреть, как навстречу ему из металлической тьмы поползет серебристое освобождение от всего – ареста, неинтересной жизни, разочарований…

Желание было столь внезапным и столь сильным, что он едва ему не поддался. Только огромным усилием разума Андрей заставил себя сначала отвести револьвер от лица, а потом и вовсе отбросить его подальше.

– Нет, дорогие мои, – хрипло произнес Андрей и не услышал своего голоса, – мы еще побарахтаемся… мы еще докажем…

Теперь его накрыла волна той самой почти детской обиды, что перехватывала горло во время пародии на допрос. Он завыл, раскачиваясь, обхватив голову руками, но слез не было. Место детской обиды постепенно занимала лютая ненависть, дисциплинируя эмоции, подчиняя себе рассудок. Когда наступило успокоение, Глебов уже механически, как бы со стороны, начал перебирать имеющиеся у него факты, стараясь найти решение.

По всему выходило, что у неизвестного убийцы ключ от глебовской квартиры был. И убийца отлично знал, что Глебова дома нет.

То, что Глебова дома нет, знал не один десяток человек. Все соседи знали. Пара так называемых друзей, с которыми в недели отдыха просаживал деньги в ресторанах. Какая-нибудь старая знакомая – та же Таня, например…. Только никто из них не мог достать ключ от квартиры, потому что Глебов увез с собой все. Или не все?! Эксперт Виталик, конечно, трепло изрядное, но в том, что он хороший специалист, сомневаться глупо. А хороший специалист Виталик решительно заявил, что замок не взломан – ключом открыт, ключиком, уважаемые присяжные заседатели, родным или подбором – не важно…

И снова, как тогда – в райотделе, за несколько минут до ОМОНа – перехватило дыхание от понимания – разгадка близко! Нужно только правильно подумать…

Чтобы не вспугнуть догадку, Андрей снова начал вспоминать злосчастную смену дверного замка. Как он стоял в дверях с сумкой наперевес, понимая, что всего через полчаса можно будет никуда не торопиться. Как кидался из подъезда на улицу в хозяйственный магазин – он рядом, за углом. Как мчался назад в квартиру, испугавшись шумной компании подростков, зашедших в подъезд. Как, уже потеряв всякую надежду успеть на самолет, а, значит, и на вахту вовремя, он ухватил за рукав проходившего мимо студента в очках – соседа по двору, еще школьником его помнил, потому и ухватил – сунул пятьсот рублей и буквально умолил сбегать в магазин за замком!

Студент принес замок, точно такой же, поэтому с монтажом никаких проблем не возникло. Андрей в две минуты поменял старую железку на новую, щедро оставил студенту всю сдачу с пятисотки, захлопнул дверь и бегом помчался на стоянку такси. К самолету успел впритык…

…ключи забрал с собой…. А вообще, сколько их должно быть? Может, не пять?! Студент – вот кого надо расспросить с пристрастием. Только у него была возможность взять ключ. Только он точно знал, что Глебов надолго уезжает…

Студент подходил под подозреваемого почти идеально. Что такое – почти? Да студент он, господа – студент! А Маргарита Белянчикова не то, чтобы студентами пренебрегала – она их не замечала, как вы не замечаете муравьев на зеленом газоне. Опять нестыковочка-с…

Мысленно обругав покойную самыми нехорошими словами (ей все равно, а Андрею нервная разрядка), он начал вспоминать все, что мог, о самом студенте – может, следок какой всплывет случайно…

Вспомнилось, что еще в бытность свою школьником, Витя (вспомнил – Витя!) от дворовых мужиков-доминошников получил обидную кличку Очкун. Недоумевавшему Глебову, которого мужики сильно уважали за широту души и чуть меньше – за выставляемое после каждой вахты пиво – происхождение клички объяснили с комментариями.

Сама кличка появилась как всегда случайно – кто-то из доминошников хотел подозвать пацана для какого-то задания, да забыл слово «очкарик»…

Очки мальчик Витя носил еще с детского сада. Жил с матерью, отца никто не знал, все делали вид, что легенда о погибшем в горах пограничнике и не легенда вовсе. Впрочем, героического в легенде была только погранслужба, а погиб отец совершенно прозаически – зимой на заставе угорел в котельной. Наверное, поэтому все и верили….

А из комментариев выяснились две основные вещи – Очкун очень любил вертеться возле взрослых, выполнять их мелкие поручения, заначивая от этих поручений мелкую монетку. И очень не любил, когда его в лицо называли Очкуном – жди пакостей, исполненных, надо сказать, так, что доказать его причастность было невозможно. Мужики рекомендовали держаться от мальца подальше, не прикармливать и не задевать. Может, у него со стекольщиками секретный договор имеется…

Глебов честно мальца игнорировал, держался с ним вежливо, но отстраненно, за все пять лет так и не спровоцировав того на месть. Короче, отношения с Витей – Очкуном были ничем не омрачены.

Опять же, из неблаговидной дворовой клички делать какие-то выводы – все равно, что по угрюмому взгляду на фотографии объявлять человека преступником. Был мальцом – был плохишом, сейчас вырос – гордость института.

Вот только больше некому…

Андрей прокрутил все известные ему факты еще раз. Если студент и светская львица были знакомы – вопросов нет. Во всяком случае, у Андрея. Как бы теперь это выяснить…

Ход мыслей был нарушен громким стуком распахнутой двери.

Андрей даже не успел похолодеть от ужаса, как в подвал вошли два здоровенных мужика, тащивших сложенные друг на друга письменные столы. Мужики прошли мимо просвета между стеллажами, в котором на расстоянии вытянутой руки сидел оцепеневший Глебов, грохнули столы где-то в дальнем конце подвала и вышли обратно, так и не заметив непрошеного гостя…. Есть у администрации ключик от подвала, есть!

Восстановив дыхание, Андрей быстро собрал пожитки и заметался между стеллажами в поисках более безопасного укрытия. Наконец он остановился в дальнем углу подвала, где имелось наглухо забитое, пыльное, но все-таки пропускавшее свет, окно, такие же, как и везде, тюки бумаги и тепло, исходящее от спускающихся с потолка толстых труб.

Внимательно осмотревшись, он понял, что предшественник тоже предпочитал отдыхать на этом месте – следов его пребывания здесь было сколько угодно. Даже лежанка на трубах под самым потолком была оборудована – тряпки наложены, одеяло с торчащими клочьями ваты, вон и нога из-под одеяла…

Андрей смотрел на серую тонкую ступню и понимал, что еще раз испугаться и удивиться был просто уже не в состоянии – сгорели центры мозга, отвечающие за эти эмоции, еще на грузчиках перегорели.

Он поднял револьвер и ткнул стволом в ступню. Ступня не поддалась, словно была из пластмассы. Ну, будто от манекена.

– Здравствуй, сосед, – негромко сказал Андрей, ответа, в сущности, не ожидая. Ответа и не было.

Глебов залез на ближайший стеллаж и в наступающих сумерках с трудом разглядел небритое лицо с приоткрытым ртом. Все ясно – умер бомж. В тепле и относительном уюте.

– Ну, Глебов, что делать будем? – спросил Андрей у самого себя и ответил, – ничего делать не будем. Пусть лежит себе спокойно. Да и что делать – в полицию сообщить? Чтобы его тоже на меня повесили?!

Эта внезапная мысль так развеселила Андрея, что он руками зажал рот, но истерический хохот все равно пробивался на свободу.

Судя по всему, бомж умер давно. Сухой подвал препятствовал разложению, а включенное вовремя отопление окончательно высушило и мумифицировало тело.

– Пусть лежит, – повторил, успокоившись, Андрей, – лишь бы по ночам не гулял. Смотри, сосед, у меня пули в Нагане серебряные. Не нарывайся.

До самой темноты Глебов просидел на полу рядом со стихийным мавзолеем, старательно собирая свои мысли в единую целую картину. Картина получалась стройная. Не хватало всего двух пазлов – как у студента мог остаться ключ и откуда он мог так близко знать девушку. Пойти спросить самого студента даже с револьвером выглядело глупостью. Значит, нужно искать ответы у возможных свидетелей. Осталось только этих самых свидетелей найти…

И где их искать то?! В казино народ ошивается один и тот же, новенькому за такой интерес к завсегдатаям просто по шее накостыляют. Значит, прежде чем идти в казино, необходимо продумать все до мелочей, включая экстренное отступление. Придется выходить из уютного подвала на неуютную волю…, проводить, так сказать, разведку на местности.

С ключами сложнее – вряд ли продавец в магазине вспомнит рядовую покупку замка, тем более почти два месяца прошло. Попробовать, конечно, стоит – хотя бы выяснить, сколько ключей к замку положено. Вдруг не пять! Тогда и о следующей стадии расследования можно будет думать.

В раздумьях Глебов машинально потер рукой щеку и зашипел от боли – щетина наждачной бумагой едва не стесала кожу с ладони. Он вспомнил, что брился последний раз еще на вахте, перед отъездом – то есть, уже четыре дня назад. В таком виде в казино идти? Да даже на крыльцо не пустят охранники, не то, что в вестибюль! И одежда у него…. М-да, в самый раз для казино…

Он внезапно вспомнил об ограбленном (чего лукавить-то!) адвокате с такой неожиданно искренней благодарностью, что за вчерашний налет на какое-то мгновение даже стало совестно. Все-таки благодаря именно адвокату у него сейчас было столько денег. И на одежду приличную хватит, и на баню с парикмахерской…

Андрей решительно встал и направился к двери. Судя по наступившей темноте, рабочий день уже закончился, очередного посещения можно было не бояться. А вот замок изучить стоило – вдруг срочно будет нужно заклинить или, наоборот, бежать через дверь.

Замок оказался то, что надо – самый обычный дверной, открывавшийся изнутри простым поворотом защелки. С фиксатором от самопроизвольного закрывания. И открывания, кстати.

Чем дольше смотрел Глебов на замок, тем реальнее казалась ему глупая мысль о прогулке по ночному зданию. Ну, охранники. Ну и что? Они сидят у себя в каморке – Андрей же Таню раза три провожал утром на работу, даже в само здание заходил, потому что пропусков никто не спрашивал, видел эту каморку – и смотрят телевизор. Им и в голову не придет, что в здании еще кто-то есть!

Что хотел, кроме адреналина, еще получить от этой прогулки сам Андрей, он представлял смутно. Глупость какая-то. Но заманчивая…

Так и не придумав этой глупости мало-мальски логичного обоснования, он осторожно открыл замок и потянул дверь на себя. Дверь не поддалась. Тогда он толкнул ее плечом и чуть не вывалился в коридор, освещенный одинокой лампочкой где-то в противоположном конце.

Прежде всего, Андрей тщательно зафиксировал язычок замка в открытом положении – замки могут подвести, знаем, проходили уже!

Убедившись, что дверь за его спиной не захлопнется, он начал осторожно подниматься по лестничной клетке из цокольного уровня на первый этаж. Дошел до этажа, заглянул за угол, зачем-то оглянулся и еле сдержался, чтобы не выругаться – от самой двери за ним тянулись прекрасно видимые даже при таком освещении белые следы, словно он не из подвала вышел, а из цементного склада…. Пыль! Будь она неладна…

Андрей спустился обратно, решительно стянул с себя футболку и начал затирать следы, оставляя при этом новые, подумал немного, скинул обувь. Дело сразу пошло веселее.

Минут через пять, босой и обнаженный по пояс – Брюс Ли, блин! – он уже крался по коридору к вестибюлю.

Там все было именно так, как он предполагал. Охранники мирно пили ароматный кофе и смотрели по телевизору боевик с Шварценеггером в главной роли. Это вселяло оптимизм – кто же пойдет обходить этажи не досмотрев боевик!

Глебов поднялся по лестнице на второй этаж, толкнул первую попавшуюся дверь, которая послушно открылась. Пожарная безопасность или что иное, но все кабинеты на этаже стояли незапертые. Как говорится – заходи, бери, что хочешь…

Он и зашел. Побродил по кабинету в некоторой растерянности, пытаясь понять, зачем пришел. Потом уже с некоторым интересом начал разглядывать вещи, оставленные на столах, подоконнике. Открыл двери шкафа – тот оказался забит бумагами. Не найдя ничего стоящего внимания, он перешел в следующий кабинет, уже решительнее проводя обыск.

Так он посетил кабинетов пять, но единственной стоящей вещью оказался обыкновенный канцелярский нож, который Андрей прихватил как трофей.

Спускаясь по лестнице, Глебов бросил опасливый взгляд на охранников, но те курили, живо обсуждая только что закончившийся фильм. Возвращению в родной подвал ничто не мешало.

Дыхание возобновилось лишь, когда сухо щелкнул замок на подвальной двери. Андрей во время своей экскурсии даже и не замечал, как все его тело тряслось в нервном ознобе. Зато теперь его буквально колотило от избытка адреналина. Повалившись на импровизированную лежанку, он постарался успокоить расшалившиеся нервы, но, разглядев свои босые ноги, рванул обратно к двери – за ней остались кроссовки! Разум старательно не давал воображению разыграться, но картина рисовалась не из приятных – два охранника с пистолетами наперевес сгрудились у кроссовок, многозначительно поглядывая на подвальную дверь…. «Прикрой меня, Федя, иду на задержание. Как говорил Арнольд Шварценеггер – Ай вилл би бэк, Федя!».

…Кроссовки стояли на том же самом месте. Охранники опять курили, беседуя о грядущих перестановках в российском правительстве.

Андрей вдоволь отлежался, привел себя в спокойное состояние и сделал из полученного стресса вывод – окружающие люди даже не подозревают о его существовании! Они не ищут Глебова. Это Глебов боится попасться. Так веди себя разумно и вообще станешь для окружающих невидимкой!

В наступившей темноте привычно шуршали невидимые мыши. Андрей в раздумье машинально провел канцелярским ножом по щетине. Лезвие отозвалось тихим звоном.

– Хорошо бы побриться, – за неимением собеседника Андрей уже начал привыкать говорить с собой, – а то вылезешь из подземелья на белый свет как бомж…, – он осекся, виновато глянул в сторону покойного, но в темноте ничего не увидел. Ну и ладно. Нечего на ночь глядя покойников рассматривать.

Тем не менее мысль о бритье понравилась. Кожа под щетиной даже зудеть начала. Или кажется…

Он выждал еще с час, не меньше, снова вышел в коридор, приняв все уже отработанные меры предосторожности, и поднялся по лестнице на самый верхний этаж. Там по соседству с залом заседаний располагались туалеты – Андрей ими раз даже воспользовался. Недолго думая, зашел в женский. Рассудил просто – в женском туалете умывальник и зеркало должны быть обязательно. Ну, и, в конце концов, когда еще выпадет возможность посетить женский туалет…

…холодная вода тонкой струйкой текла на подложенный ворох туалетной бумаги. Это чтобы снизить шум. Андрей водил по намыленному хозяйственным мылом лицу канцелярским ножом, тщательно выбривая только щеки.

Процесс занял полчаса, зато в конце из зеркала смотрел исхудавший мужчина с короткой бородкой, в народе именуемой шкиперской. Андрей подправил очертания бородки и остался доволен работой – прямо мачо из рекламы колготок.

По дороге назад адреналин выплеснулся в кровь еще раз – один из охранников все-таки решил обойти ночное здание. Он поднимался по лестнице шумно, не скрывая свой давно пенсионный возраст, задыхаясь и откашливаясь на каждой лестничной площадке. На один пролет впереди крался босой Глебов, жалевший только об одном – Наган в подвале остался…

Наконец, охранник свернул в коридор третьего этажа, где располагались кабинеты начальства. Андрей проскользнул мимо буквально за его спиной, невесомыми шажками слетел к подвалу и закрыл дверь, твердо пообещав себе, что больше из подвала – ни ногой!

Он лежал на кипах судейских бумаг, старательно приводя в порядок мысли, не выпуская револьвер из рук ни на секунду. Завтрашний день обещал быть богатым на мероприятия, следовало продумать его как можно тщательнее.

Для начала хорошо было бы приодеться. Значит, придется посетить рынок или даже универмаг. Кроссовки, джинсы, футболка после купания превратились в нечто совершенно недостойное мужчины, собиравшегося посвятить вечер посещению казино.

Насчет замка можно идти интересоваться в брезентовом дождевике. Даже лучше в дождевике – и от возможных соседей маскировка, и ни у кого подозрения не вызовет – недалеко от дома конечная остановка дачного автобуса. А уж на дачу наш народ во фраках никогда не ездил – это же каторга тяжелее основной работы… так что дачник в хозмаге – фигура совершенно естественная. Вот только надо котомку еще для образа найти…

Андрей думал, думал и незаметно уснул, а когда проснулся, решение вопроса с котомкой пришло само собой – как таблица Менделееву.

Он снова забрался на стеллаж и стал пристально разглядывать покойника. Так и есть – под головой вместо подушки лежала сумка с множеством молний – таких по стране миллионы, все работяги их пользуют под инструменты, харчи из дома и прочие надобности.

Андрей дотянулся до сумки, осторожно вытянул ее – явно не пустая! – слез вниз и вернулся на место.

– Ну-с, – пробормотал он, расстегивая замок, – как пели шестидесятники: «а что у вас, ребята, в рюкзачках»?

Без малейшей брезгливости он вытряхнул из сумки разноцветные тряпки – видать, нательное белье. На пол со звоном выпали какие-то гаечные ключи, ложки, вилки, пара кухонных ножей устрашающего размера, еще железки…

Все, заслуживающее мало-мальского внимания, Андрей откладывал в правую сторону, остальной хлам просто откидывал куда попало.

– О-па, – внезапно он остановился, – а это что за нехудожественная литература?

В руках сам собой перелистывался паспорт гражданина Российской Федерации Горбенко Сергея Сергеевича, сорока с хвостиком лет, прописанного… да! Прописанного, между прочим, в далеком северном городе Апатиты. То есть, и не бомжа вовсе…

– Чей документ? – слегка растерялся Глебов, – украл? Нашел? Или свой собственный?

Он даже встал и с паспортом подошел к мумии, долго сравнивал лицо покойного с фотографией, вроде нашел совпадения, да разве определишь точно…

– Знаете, Сергей Сергеевич, если это вы – вы здорово за последнее время изменились, – задумчиво произнес Андрей, – а где-то плачет мать-старушка, рукой слезу смахнул отец… вот так люди без вести и пропадают, однако. Интересно, а очень сильно на фотографию не похож я?

Без зеркала на этот вопрос ответить было сложно, поэтому он отложил его до вечера – все равно сюда возвращаться.

Вещи, которые могли бы пригодиться, он сложил обратно в сумку, рассудив, что все необходимое следует носить с собой – вдруг вернуться в подвал уже не получится?

Некоторые замки уже разошлись, но дырок почти не было, так что сумка претензий не вызывала. В крайнем случае, в том же хозяйственном магазине можно было легко купить новую, с рабочими замками.

Андрей критически осмотрел остатки продуктов питания, с отвращением съел два сникерса, запил остатками сока и решительно поднялся. План действий продуман, чего сидеть и время тянуть!

– Сначала ключики-замочки, – скомандовал он себе, – потом подходы к казино…, нет, потом одежда – не шарахаться же в центре Чкалова бомжем! Еще заберут…. А вечером – казино, граф! И надо тщательно продумать не только как в него попасть, но и как из него уйти. Короче – прежде чем лезть, думать надо, граф.

Думать!