355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Константин Скуратов » Прятки по-взрослому. Выживает умнейший » Текст книги (страница 4)
Прятки по-взрослому. Выживает умнейший
  • Текст добавлен: 5 октября 2016, 04:43

Текст книги "Прятки по-взрослому. Выживает умнейший"


Автор книги: Константин Скуратов


Жанр:

   

Триллеры


сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Обычное дело, – впервые подал голос эксперт, – а то некоторые злодеи в бега сорваться норовят, отчетность по раскрываемости поганят. Или того хуже – свидетелей злодейства режут, в результате – новое злодейство и никаких свидетелей. Очень полезная мера, причем не высшая…

– Для злодеев – может быть, а как дело с невиновными обстоит?

– Разберемся, извинимся, отпустим…. Справку на работу дадим, чтоб за прогулы не уволили.

– Большое спасибо…. Так что со мной делать будем? Что предложите? Что вам-то надо?

Следователь несколько раз открыл и закрыл рот, так и не решаясь сказать главное. Миленин тоже явно не желал озвучивать желание следствия. Адвокат сидел с лицом невинного младенца. Виталик вздохнул и рубанул правду-матку:

– Пиши, Иваныч, явку с повинной, блин…. Посидишь в сизо, может, новые факты появятся…

Как ни был Глебов готов к такому предложению, все равно внутри что-то оборвалось, свет в глазах на мгновение потемнел, во рту появился привкус ржавого железа.

Все-таки таилась в душе робкая надежда на лучший исход…. Глебов медленно обводил взглядом присутствующих, чувствуя, как лютая обида заволакивает разум.

Прошла минута, другая. Сердце Глебова так и не остановилось, значит, надо жить дальше. А то, что вокруг одни враги – теперь даже и не оспаривается…

– Ладно. Вы мне, я – вам, – услышал Андрей собственный голос и удивился его ровному звучанию, – для начала наручники снимите. Руки совсем затекли.

– Это мы быстро, – подскочил эксперт, зазвенел связкой ключей, выбирая нужный, – ты, Иваныч, не горюй, отдохнешь в камере, а следствие непременно разберется, не сомневайся.

По кабинету прошло какое-то оживление, все чуть расслабились, перевели дух.

Рогулин что-то шепнул адвокату, тот мгновенно соскочил со стула:

– Присаживайтесь, Андрей Иванович!

В мгновение ока Глебов превратился в самую важную персону. В этом кабинете, для этих…

Он сел на стул, потирая выдавленные на коже следы от наручников. Чем отличаются нарды от шахмат? Различий, конечно, много, но главное одно – два кубика! Элемент случайности. Можно совершенно не обладать фантазией, но, вызубрив немыслимое количество шахматных комбинаций, регулярно одерживать победы над более талантливыми соперниками. Задача игры в нарды – победить, используя Его Величество Случай, а иногда и вопреки ему. Вроде бы все сделано для победы, осталось выкинуть на костях одну единственную двоечку, но…. Подряд несколько раз выпадает совершенно ненужные четыре-четыре, блестяще расставленные шашки сворачиваются и вот уже ваш соперник пунцовеет от неожиданно привалившего игрового счастья…

Сидевшие напротив Глебова были профессионалами. В шахматы играть с ними было бессмысленно. Значит, надо кубики бросать…

– Так что там насчет торгов? – небрежно спросил адвокат.

Было ясно, что в этой игре он разбирается лучше остальных.

За ночь, полную тяжелых раздумий, Андрей сочинил целую речь к сегодняшнему допросу. Речь эта была гневной, аргументированной, изобиловала острым сарказмом и афоризмами к месту…. У нее был только один недостаток – предназначалась сия речь лично Владимиру Ильичу Миленину, который, как оказалось, сам был не при делах. А для юного следователя, озабоченного желанием выслужиться перед грозным начальством, вся эта заготовка – пшик, он даже слушать до конца не станет. Ладно, кинем кубик…

– Вы мне предложили балаган не устраивать, Игорь… как вас?

– Алексей Сергеевич.

Сработало, даже не поморщился юноша. Ждут условий капитуляции, ох, как ждут!

– Алексей Сергеевич, балаган в прошлом. Взамен я предлагаю всем присутствующим не ломать комедию и поговорить серьезно. Из вас хоть кто-нибудь действительно уверен, что именно я убил эту девушку? Молчите, значит, уверенности нет. И на том спасибо…

– Вы к чему клоните? – снова спросил адвокат.

– Я понимаю – машина запущена. Небось, уже, где надо, отрапортовали, что убийца задержан, так? Сколько следствие продлится?

– Месяц, может чуть больше, – ответил Миленин.

– За месяц можно будет выяснить правду? Ну, не молчите, дайте хоть какую-то надежду! Владимир Ильич!

– В принципе…, – начал было Миленин, но его перебил Полока:

– О чем речь, Андрей Иванович! Конечно, все сделаем!

А Глебов по отведенным в сторону глазам опера понял – кому ты нужен, баклан! Ладно, пора почетно сдаваться:

– Так как вы меня все равно не отпустите, предлагаю сделку. Я пишу вам чистосердечное признание, а вы меня больше не сажаете к уголовникам, вызываете для дачи показаний хозяйку квартиры и – главное! – я в последний раз ел вчера! В самолете. И курил, кстати, еще до футбола.

– Какого футбола? – не понял адвокат.

– Между мной и сборной ОМОНа. Сборная, кстати, выиграла.

Быстрее всех захохотал Виталик. Остальные тоже на двусмысленность отреагировали, но как-то более стеснительно.

– Если будут возражения, – решительно закончил Андрей, – то я в отказ пойду. Мне терять нечего.

Возражений не было. Следователь Рогулин в мыслях уже принимал награды от начальства, адвокат Полока говорил что-то непрерывное и воодушевляющее. Эксперт Виталий просто радовался разруливанию деликатной ситуации и хохмил на вечную тему про суму и тюрьму. Глебов посмотрел на Миленина. Миленин не ликовал. Он смотрел на Андрея, и во взгляде читалось удивление пополам с недоверием. Хорошо хоть не с подозрением…

И снова волной накатила обида, почти детская, со слезой. Чего добился, подумал Глебов, сам лапки сложил – за камеру отдельную, на солнечной стороне, и бурду тюремную! Не бейте, дяденьки, это я бяка, я!

А как еще бывшую жену достать? Им же не разобраться надо, а показательно посадить. Они, может, про живущую в далекой Москве хозяйку квартиры вообще не вспомнят…. При чем тут старушка, которая сдала жилье гаду-душегубу? Не при чем. И оповестят бывшую тещу, что ее жилец сменил адрес, после суда, если вообще оповестят…. Кто знает, как у них положено?

Вскоре эксперта заслали за провизией, Миленин вытащил из ящика стола сигареты, включил чайник.

– Надо протокол заполнить, – спохватился Рогулин, зачеркал ручкой по бумаге, спросил адвоката, – Борис Львович, вас ведь тоже указываем, что на допросе присутствовали?

– Обязательно, – подтвердил адвокат.

– Тогда ваши паспортные данные давайте. Живете там же, где и прописаны?

– У меня все данные совпадают. Прописан на Татарской, двадцать пять – двадцать пять, и живу на Татарской, двадцать пять в квадрате, – засмеялся Полока, – не скрываюсь! Вон, Владимир Ильич подтвердит – у нас окна напротив.

Миленин никак не среагировал. Он вообще вел себя как-то вяло, часто курил и всем своим видом показывал, что он здесь случайно. Когда следователь закончил переписывать паспортные данные адвоката, Миленин поинтересовался, есть ли в нем какая либо нужда. Следователь пожал плечами, адвокат задумался, но нужды также не нашел.

– Тогда я отлучусь, – сказал Миленин, – если что – звоните.

Он еще раз странно посмотрел на Глебова, никому не подал руки и вышел. Пришедший минут через десять Виталик его уходу огорчился, но сам уходить не стал, разместился на любимом подоконнике, откуда время от времени подавал реплики.

Итак, подумал Андрей, штаб по посадке меня – любимого, за работой. Теперь надо аккуратно изменять формулировки. Черте что – умышленное убийство, наркотики!

– Граждане, – проникновенным голосом сказал он штабу, – ну почему – умышленное? Бывают же и другие, по неосторожности, например…

– Хрена себе неосторожность, – не согласился Виталий, – чтобы человека задушить, минимум целая минута пройти должна. Вот если бы ей голову проломили, или с балкона скинули, тогда – да, по неосторожности могло бы и прокатить.

Все подумали и согласились с Виталием.

– В состоянии аффекта! – воскликнул Борис Львович, – не обязательно быть психом, чтобы хоть раз в жизни потерять контроль над собой.

– А что? Может, достала она меня своими капризами, – подтвердил Глебов, – то не так, это не так…. Еще выпившие были крепко…

Следователь подумал и согласился рассмотреть этот вариант.

– Все равно психиатрическую экспертизу проводить, – сказал он, – с врачами потолкуем – пусть помогут с диагнозом.

Блин, как у вас все просто, подумал Глебов – и судья даст столько, сколько заранее решат, и врачи напишут то, что следователь-юнец попросит…. Непростая деваха померла, ох, непростая!

Если бы кто-нибудь заглянул сейчас в кабинет, он обнаружил бы не допрос обвиняемого, а дружный клуб единомышленников, занятый решением одной непростой задачи – как правильно впаять одному из членов клуба десять лет строгого режима за чужое преступление…

– Пишите признание, Андрей Иванович, – придвинул Глебову бумагу Рогулин, но Андрей решительно отказался:

– Сначала давайте придумаем, как было, а то потом переписывать придется.

Эксперт и адвокат единодушно поддержали обвиняемого. После недолгих споров о наркотиках решили вообще не упоминать.

– Одна таблеточка, и та, скорее всего, из сумочки выпала, – горячился эксперт, – ну какой из Иваныча наркодиллер, смех просто!

– А, может, ее вообще кто-нибудь из понятых обронил, – поддержал его Полока, – да мало ли как она туда попала! На улице к подошве прилипла…

Рогулин покривился. Идея раскрыть не только убийство, но и наркоторговлю, ему нравилась, но под давлением клуба единомышленников, наркотики пришлось исключить. И на том спасибо.

Все четверо шаг за шагом придумывали убийство. Глебов узнал, что познакомиться с покойной на улице не мог принципиально, так как Белянчикова Маргарита Романовна никогда в жизни не гуляла по улице, не ездила на общественном транспорте и не ходила по магазинам в поисках «точно такого, только с перламутровыми пуговицами». Почему провинциальная Перис Хилтон – Белянчикова, вообще оказалась в старенькой хрущевке у Глебова, было непонятно даже адвокату. Гипотезы сыпались одна за другой, с каждой минутой все более и более экзотичные.

– Да пьяные в хлам оба были, – не выдержал Андрей.

Все как следует этот вариант обдумали и с Андреем согласились. Он же убил, значит, ему лучше знать.

Теперь и следователь осознал, что писать явку с повинной рановато. Для начала нужно было придумать, как вообще инженер Глебов смог познакомиться с местной светской львицей. И где?

– Казино «Голден гейм», – уверенно сказал Борис Львович, – она в нем чаще всего бывала, можно сказать, жила там. В крайнем случае, на чьей-нибудь загородной даче.

Выяснилось, что из всех присутствующих в упомянутом казино бывал только сам Полока, который тут же с множеством совершенно ненужных подробностей начал рассказывать о порядках и нравах, царящих в этом заведении. Из рассказа выходило, что нравы там, мягко говоря, царят свободные.

– А чего там Глебов делал? – резонно спросил Виталик.

Все посмотрели на Глебова.

– Ну… Когда-нибудь надо и в казино заглянуть, – пожал плечами Андрей, – настоящий мужчина в жизни должен попробовать все…. Получку с командировочными получил и решил гульнуть.

Версию одобрили как рабочую, решив вернуться к ней позже.

– Москвич, деньгами сорил, олигарха из себя изображал – вот она и клюнула, – продолжал фантазировать эксперт, – а после закрытия казино решили продолжить банкет на хате…

– Казино закрывается утром, из него публика не продолжать, а спать разъезжается, – возразил адвокат.

– Решили уйти пораньше – чувства разыгрались! На чем уехали?

– Такси не пойдет, – решительно сказал следователь, – придется таксистов опрашивать…

Глебов мысленно сказал ему спасибо. За идею. В самом деле, если бы убийцу искали всерьез, таксиста поискать стоило, да и в самом казино отъезд далеко не последней клиентки должны были помнить хотя бы охранники. А, значит, и того, с кем уехала Маргарита, запомнить должны были…

Они сообща прикончили сигареты, а Виталий без долгих уговоров сбегал в магазин за лапшой быстрого приготовления, которую тут же залили кипятком и съели, не отрываясь от процесса.

Постепенно факт убийства начал обрастать правдоподобной плотью. Общий мозговой штурм закономерно приносил свои плоды. Виталий почти непрерывно сыпал остротами, и обстановка все больше напоминала дружеские посиделки.

В какой-то момент, когда стих очередной приступ общего ржания, Глебов вдруг обвел взглядом присутствующих в кабинете и вновь захохотал. Полока удивился, а Виталий заботливо спросил:

– Что, доходит долго?

Андрей с трудом подавил очередной приступ смеха:

– Да, вот – представил сейчас, как все это со стороны выглядит. Сами подумайте – я сижу тут с вами и старательно придумываю, как себя за решетку посадить! Правда, смешно? – и он снова захохотал.

Весь энтузиазм с «творческой группы» сняло как рукой. Рогулин уткнулся в исчерканные бумаги. Полока вдруг вспомнил, что ровно через час его ждут в адвокатской конторе клиенты. Эксперт выдал нечто афористичное, но от этого менее нецензурным не ставшее. Повисла тяжелая пауза.

– А предварительный результат надо сегодня дать, кровь из носу, – с тоской сказал Рогулин и посмотрел на Глебова взглядом, полным надежды.

Борис Львович рассудительно заметил, что предварительный результат и так уже есть, просто не оформлен документально. Можно написать все и завтра, потому что число можно поставить сегодняшнее – нарушением больше, нарушением меньше…

Он пообещал заглянуть утром, самое позднее к десяти, и вышел, церемонно раскланявшись со всеми. Руки никому не подал…

Работавший до этой минуты с полным напряжением мозг Глебова вдруг начал давать сбои. Андрей как-то перестал понимать смысл вопросов следователя, отвечал невпопад, стал мямлить. Первым не выдержал эксперт:

– Сергеич, может и правда – на сегодня хватит? Седьмой час без перерыва сидим, скоро у всех мозги всмятку будут.

– Хоть что-то написать надо, – возразил Рогулин, – мне же на доклад идти. Вот, к примеру, чем убита гражданка Белянчикова, Андрей Иванович?

– Цепочкой от сумочки…, кажется так?

Эксперт согласно кивнул.

– А куда сумочку дели?

– Куда, куда, – внезапно обозлился Глебов, – в реку выбросил! В эту, как ее…. Самарку. В растрепанных чувствах, гулял по городу после убийства, улику с моста и выбросил,… пойдет такой бред?

И совсем не бред, – возразил следователь, – очень правдоподобно…. Как считаете, Виталий Васильевич?

Они одновременно повернулись к эксперту и увидели, как в глазах у него вновь загорается огонек энтузиазма. Эксперт слез с подоконника, прошелся по кабинету и, наклонившись над столом, выдохнул прямо в лицо Рогулину:

– Следственный эксперимент!

– Чего? – не понял следователь.

– Следственный эксперимент! Выезжаем на место, делаем снимки в квартире, на мосту – это же материальное подкрепление, почти факты!

– Можно подумать – все так просто! – возразил следователь, – надо машину найти, понятых, получить разрешение, конвой выбить… за целую неделю не решим.

– Ты что, Сергеич?! Да ты только в трубку шепни, что обвиняемый готов показать – где что творил…. А машину я тебе прямо сейчас организую.

– Вам-то какой интерес в эксперименте?

Эксперт потупил глаза, помолчал, потом сознался:

– Мне сегодня новый фотоаппарат выдали… цифровой. Куча мегапикселей. Охота в деле опробовать.

Честное признание эксперта решило судьбу следственного эксперимента. Рогулин позвонил какому-то начальнику, которого честно и отчаянно боялся, предложил идею и был, судя по лицу, неожиданно обласкан.

Виталик вернулся в кабинет минут через десять и с порога объявил, что все технические вопросы улажены: есть два свободных Уазика, в обезьяннике очень удачно сидят два подвыпивших работяги из Водоканала, причем оба с паспортами – получали зарплату с последующим обмыванием. То есть, проблемы с понятыми нет.

– Только тянуть не надо, – озабоченно сказал эксперт, – а то машины на вызов перехватят.

– А конвой? – уже одеваясь, спросил Рогулин.

– Да на черта он нужен! – отмахнулся эксперт, – нас двое, да два водителя, все вооружены… обойдемся.

– А машин зачем две?

– В одной мы с вами, а понятых куда? Это же УАЗ, а не автобус. Да и перегарчик от них – будь здоров! Пока доедем – сами окосеем. Андрей Иваныч – попрошу ваши ручки, – эксперт надел на Глебова наручники, добавил примирительно, – традиции, куда деваться!

Они вышли во двор райотдела, где уже урчали машины, подождали, пока приведут понятых, потом сели в кабину и эксперт весело сказал водителю:

– Поехали, Палыч, по вчерашнему адресу. Только без мигалки – мы не торопимся.

Водитель, тот же самый вчерашний сержант, оглянулся, смерил Глебова странным взглядом, потом сказал сидящему рядом следователю:

– Непорядок. Подследственный должен сидеть не в салоне, а сзади – за решеткой. Или он не подследственный?

– Твое дело, Палыч – рулить, а не замечания старшим делать, – не дал следователю рта открыть Виталий, – может, мы боимся с него глаз спустить! И, кроме того, как он из твоего обезьянника нам дорогу указывать будет? А, может, ты лучше него знаешь, куда нам ехать?

– Вы его еще за руль посадите, – проворчал сержант, и машина выехала из ворот райотдела.

Ехали молча целую минуту, не меньше, наконец, эксперт не выдержал тишины:

– Сергеич, а давай сначала на мост рванем? А то скоро стемнеет, фотографии могут не получиться.

– Да они при таком освещении у тебя и сейчас не получатся, – сказал водитель.

Виталий обиделся:

– Чтоб ты так машину умел водить, как я фотографирую! У меня осечек не бывает! Просто в квартире свет, там проблем вообще никаких, а тут – новая техника, подстраховаться не мешает.

– Поехали к мосту, – безразлично отозвался расслабившийся следователь.

Палыч кивнул согласно, через пару минут спросил:

– К какому мосту-то? Их только автомобильных три, да два железнодорожных, да виадуков несколько…

– Давай на автомобильный, через Самарку. Где пост ГАИ на выезде.

Палыч снова согласно кивнул и чуть прибавил газу. Время от времени он смотрел в салонное зеркало заднего вида, встречаясь взглядом с Глебовым. Что выражали его глаза? Ничего. Только слабый отблеск удивления чудился Андрею в этом рассеянном взгляде пожилого водителя, и это удивление почему-то больно ранило. Снова начала накатывать утихшая было обида, захотелось заорать: «что смотришь?! Это не я виноват, это вы, менты, виноваты!».

Орать Андрей не стал – глупость, право слово – но к мосту подъехал взвинченным до предела.

– И какого хрена, Иваныч, тебя на этот мост занесло? – они уже минут десять ходили по мосту взад и вперед, таская за собой трезвеющих понятых, а Глебов никак не мог определить «то» место…. Вернее, это Виталий никак не мог найти точку пофотогеничнее, чтобы и мост было видать, и лесок за рекой. Сумерки уже почти съели очертания берегов, когда эксперт, наконец, решился:

– Вот, Иваныч, давай прямо тут, у перил. Размахнись, будто что-нибудь бросаешь. Палыч, выйди из кадра! Да нет, не так! Сумочка ведь на цепочке, вот и бросай ее, раскрутив над головой, как пращу.

Глебов покорно помахал над головой скованными руками, потом резко качнулся всем телом в сторону перил.

– Отлично! – крикнул эксперт, – замри на мгновение!

Но тело по инерции понесло вперед. Глебов выставил руки, оперся на перила, в одно касание перемахнул через них и полетел в уже беспросветную бездну…

Бесполезная полезная информация

По высоте мост со своим бруклинским коллегой тягаться даже не пытался, и все равно Андрей еще в полете исхитрился занять вертикальное положение ногами вниз и вошел в воду классическим «солдатиком».

Движение вглубь внезапно было прервано гулким ударом сначала по пяткам, а потом и по копчику. Удар был столь силен и неожиданен, что Глебов выпустил из легких почти весь запас воздуха, на мгновение потерял ориентацию в пространстве и запаниковал бы, если б было время…

Разбухшая от осенних дождей река стремительно потащила оглушенного беглеца прочь от моста. Вынырнув на мгновение, Глебов жадно хватанул воздуха, сколько смог и снова нырнул. Под водой он расстегнул молнию на куртке и скованными руками распахнул одну полу для увеличения собственной парусности. Обрадованная река еще быстрее потянула свою новую игрушку, так что когда Андрей снова вынырнул за воздухом, мост был уже практически не виден, только маленькие пятнышки света, мечущиеся над водой, показывали, что его ищут.

Никаких связных мыслей в голове не было, только заевшей пластинкой било по мозгам – «… я от дедушки ушел, я от бабушки ушел…».

Постепенно промокающая одежда и обувь уже начали потихоньку тянуть вниз, когда при очередном нырке Глебов сделал несколько шагов по илистому дну, при этом голова осталась над водой. Столь откровенная близость берега нисколько не обрадовала беглеца, напротив, сердце едва не зашлось в паническом испуге.

Холодная вода стала для Глебова чем-то вроде спасительной крепости, а на берегу – и он знал это совершенно точно – его поджидали следователь, Виталий с цифровым фотоаппаратом и камера с чернокожим борцом за Россию для русских…

Кроме того, пока Глебова несло течение реки, он мог совершенно не задумываться о своей дальнейшей судьбе. На берегу же придется передвигаться самому, выбирать маршрут, определяться с целями… и прятаться. Ведь не для того он так чудесно бежал, чтобы прийти через пару часов в полицию и проникновенно сказать – извините, ребята, бес попутал…

Решение за Андрея приняло его тело, сотрясшееся от озноба так сильно и внезапно, что он пулей вылетел на поросший ивняком берег и побежал, пытаясь согреться бегом, прикрывая скованными руками лицо от многочисленных веток.

На дорогу, идущую вдоль реки они выскочили практически одновременно – Андрей Глебов и полицейский Уазик Палыча. Андрей лишь на мгновение замешкался, зацепившись курткой за какой-то куст, как прямо в лицо ему ударил слепящий сноп света. Глебов обреченно замер, прикрыв глаза руками и ожидая визга тормозов. Но свет фар, задержавшись на нелепо скрюченной фигуре беглеца бесконечный миг, скользнул дальше, машина, пылая полицейскими огнями, оглушая воем сирены, промчалась мимо, обдав Глебова потоком холодного воздуха. Не заметили? Не заметили…

Андрей постоял минуту, потом решился, перебежал через дорогу и помчался вглубь какой-то улочки между не то малюсенькими домиками, не то большими дачами, дальше и дальше от реки. В город.

Долгое время не попадалось ни одного проулка и Андрей уже всерьез начал переживать, что, погонись за ним Палыч прямо сейчас, загонят его будто зайца. Настроение еще больше портили собаки, передававшие его задорным лаем от домика к домику, словно эстафетную палочку. И места были совершенно незнакомые, темные. Складывалось впечатление, что кроме Глебова и собак на свете вообще никого больше нет…

Наконец, появился первый знакомый ориентир – почти отвесный холм со светящимися домами на вершине. Глебов узнал это место – Соколиная горка. Заберешься наверх – попадешь на старый кирпичный завод, повернешь вправо – выйдешь к тому самому мосту, с которого совсем недавно рванул на свободу, влево – окажешься недалеко от поселка, славного тем, что именно в нем триста лет назад упивался властью «маркиз Пугачофф»….

Андрей полез наверх. Постепенно одноэтажные развалюхи уступили место развалюхам многоэтажным, во дворах стали появляться не всегда трезвые люди, так что пришлось с бега перейти на быстрый шаг. Да и дыхание после подъема в гору восстанавливаться не спешило. Спортом, знаете ли, заниматься надо – мало ли что в жизни случиться может…

И снова серьезное препятствие – дорога. Не такая, как вдоль реки, а солидная транспортная артерия, со светофорами, разметкой, плотным движением. Мысленно прикинув время, Глебов чуть не ахнул – по всему выходило, что на дворе максимум восьмой час вечера! А он думал, что вокруг глубокая ночь…

Как можно более непринужденно скрестив скованные руки на груди, он стоял в ожидании сигнала светофора и пытался думать о том, что делать дальше. Думать получалось плохо, хотелось одного – скорее в Москву, подальше от здешних проблем, но как – ничего не придумывалось. Ни денег, ни документов, ни телефона…. Конечно, бомжи живут и без всего этого, но такой аргумент утешал слабо. Ясно одно – в Чкалове ему ловить нечего, напротив – ловить тут будут именно его. Значит – в Москву…

Он быстро перешел дорогу, стараясь не касаться прохожих мокрой одеждой, и свернул в первый же переулок, подальше от светящихся уличных фонарей. Снова пошел так называемый частный сектор, вскоре сменившийся промышленной зоной.

Глебов шел все дальше и дальше, не имея ни малейшего представления о том месте, куда должен дойти. Задача стояла одна – чтобы не поймали. Поэтому, когда где-то совсем недалеко раздался вой полицейской сирены, он, не замешкавшись даже на мгновение, перемахнул через ближайший бетонный забор и сел отдышаться, привалившись к забору спиной.

Шевеление совсем рядом привлекло его внимание. Глебов повернул голову, всмотрелся в мрак и оцепенел. Из темноты вышла собака, рядом с которой воспетый Конан-Дойлем блохастый ужас Баскервилей показался бы щенком. Вот и финиш забега – мелькнула горькая мысль.

Монстр коротко рыкнул, встряхнулся. Зазвенела цепь и осознание того, что эта собака – караульная, расстроило еще больше. Рвать нарушителей – ее профессиональный долг, уйти – шансов практически нет, разве что цепь короткая, не дотянется…

Глебов напрочь забыл о холоде и мокрой одежде, усталости и сбитом дыхании.

Собака медленно подошла к Андрею и пристально посмотрела ему в лицо. В ее глазах янтарем светилась собачья мудрость, нажитая за долгие годы жизни на цепи. Андрей не шевелился. Собака махнула хвостом, шумно зевнула, обдав его желудочным смрадом, потом неожиданно лизнула в щеку, по-старушечьи тяжело вздохнула и поплелась мимо к черневшей в углу дыре будки.

Все, что смог выдавить из себя Глебов – нечто хекающее, даже отдаленно не напоминающее смех. Как же мало был он сейчас похож на человека – вон, даже собака, и та за нарушителя не признала…

Он пошарил руками по родимой земле вокруг и почти сразу нашел кусок проволоки, исключительно подходящей для изготовления примитивной отмычки. Левый браслет расстегнулся мгновенно, с правым пришлось с минуту повозиться.

Андрей задумчиво повертел наручники, раздумывая, что с ними делать, как вдруг над самой головой хриплый мужской голос гневно спросил:

– Ты что делаешь, падло?!

Следом воздух сотряс виртуозный мат такой многоэтажности, что Глебов, решивший было сразу же сдаться, потерял дар речи. Как оказалось, не зря. Из бесконечных вариаций всего пары нецензурных слов любой житель бывшего СССР без труда уловил бы примерный смысл сказанного: «Ты это кому так мало налил, нехороший человек?».

Глебов решил погодить со сдачей еще немного, и был вознагражден. Вместо него обладателю хриплого голоса ответил голос тонкий, смертельно пьяный.

Речь была невнятной, такой же многоэтажной. Но смысл ясным: «Так мало налил я себе, потому что больше пить уже не хочу.»

Далее последовал джентльменский точно такой же обмен мнениями по существу вопроса: «Сегодня мой день рождения, поэтому ты должен пить со мной наравне. И сопровождающая тебя девушка тоже должна выпить».

«Я тебя очень уважаю, но пить больше не хочу. И сопровождающую меня девушку будить не надо. Она очень устала еще две бутылки назад. Пусть отдохнет».

«А я настаиваю, чтобы следующий тост был выпит всеми присутствующими вместе и до дна».

«За проведенное здесь время мы и так уже много выпили. Ты, между прочим, на службе находишься. В любой момент может приехать проверка, а ты немного нетрезв…”.

Ответ именинника переводу на нормальный язык не поддавался совершенно. Речь, видимо, шла о его желании вступить с проверяющими в совершенно противоестественные отношения.

Глебов поднял, наконец, голову и увидел приоткрытое окно небольшого вагончика, из которого валил табачный дым, красиво подсвеченный изнутри. Беседовавшие граждане находились в вагончике.

Именинник продолжал настаивать на полноте налития, но оппонент обманул его, наглым образом захрапев прямо посередине собственной речи. Дискуссия прервалась. Попытки реанимировать приглашенную девушку также успеха не имели. Глебов с невольным уважением подумал об имениннике – богатырь.

Убедившись, что остался в одиночестве, богатырь шумно выпил еще один тост – чтоб не последний, и после нескольких неудачных попыток вышел из вагончика.

Человек в скособоченной форме охранника жадно вдохнул чистый воздух и мгновенно окосел.

– Жуля, кыс-кыс, – произнес он в сторону будки, но привычная ко всему караульная собака продолжала храпеть.

Тут имениннику пришла в голову вполне здравая мысль, что раз уж он вышел из вагончика, то надо использовать этот факт для оправления естественных надобностей.

Долгое время с оправлением ничего не получалось. Мешали то пуговицы, то галстук, то рубашка. Но больше всего мешала портупея с тяжеленной кобурой. Наконец, портупея была решительно снята и закинута на крыльцо вагончика. После этого все мучения благополучно закончились, если не считать за мучение нелепое падение в конце процесса. Именинник по запаху нашел вход в вагончик, где и растворился в плотном дыму, как привидение. Портупея с кобурой остались лежать на крыльце.

Андрей смотрел на портупею так, как, наверное, кролик смотрит на удава – лежит себе, свернувшись крендельком, никого не трогает,… отчего же так тянет подойти поближе?!

Он и подошел. Осторожно протянул руку, невольно больше косясь на собачью будку, чем на распахнутую дверь вагончика. Кобура расстегнулась от малейшего прикосновения, будто бы сам собой из кожаного плена на волю медленно выполз изящный револьвер. Ужасно красивый. С деревянной рукояткой. Тяжелый, даже на вид…

– Господи, – беспомощно шепнул Глебов, – Господи…. Это-то мне сейчас зачем…. Это утешение? Руководство к действию? Или искушение? А, может, это не Господь? Что делать-то?!

Рука сама подняла револьвер. В армии у лейтенанта Глебова было личное оружие – он с ним даже несколько раз в караул заступал. Но то был тупоносый кирпичеобразный ПМ – пистолет Макарова, из которого на «отлично» стрелял один начальник кафедры огневой подготовки…. А сейчас он держал в дрожащих руках Само Совершенство – револьвер системы Нагана, с помощью которого белогвардейцы так любили играть в знаменитую на весь мир «русскую рулетку»…

Андрей осторожно осмотрел находку со всех сторон, попробовал крутануть барабан. Наган чем-то оглушительно щелкнул, Глебов вздрогнул от неожиданности, но пистолет не выронил, напротив – сжал его еще сильнее. Теплое дерево рукоятки идеально лежало в ладони, и Андрей вдруг понял, что никакие силы на свете не заставят его положить револьвер обратно в кобуру.

– А пускай не пьет на службе! – ожесточая самого себя против теперь уже бывшего владельца нагана, несколько раз повторил он, – а пускай на службе не пьет! Посадят за утерю – и правильно! Пускай не пьет…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю