Текст книги "Бумажный тигр (I. - "Материя") (СИ)"
Автор книги: Константин Соловьев
Жанры:
Детективная фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)
Полуночная Сука замерла, бессмысленно комкая пальцами кружевную шаль. Эти пальцы все еще казались тонкими пальцами Сэнди Прайс, но Лэйд знал, что в них заключено достаточно силы, чтобы распотрошить взрослого мужчину как цыпленка в мгновение ока. Если они до сих пор не обагрились его собственной кровью, то лишь потому, что он проявил достаточно осторожности и терпения.
– У этого вопроса нет цены.
– Скорее я поверю в бескорыстность голодной гиены, чем в твою, – усмехнулся Лэйд, – Что ты хочешь за ответ?
– Ничего. Согласись, было бы нечестно требовать плату за вопрос, ответ на который ты знаешь и так. Ах, знал бы ты, мой несчастный полинявший Тигр, как часто дьявола упрекают в любви к мошенничеству и крапленым картам. А зря!.. Ложь – никчемное оружие дилетанта. Поверь, наилучшее орудие для самых чудовищных преступлений и самых ужасных страданий – обычная правда. Надо лишь уметь ее использовать.
– Не заговаривай мне зубы! – рявкнул он, – Я…
– Ты знаешь ответ. Сам догадался, когда увидел у нее в келье книгу со сказками.
Книга со сказками. Он вспомнил книгу в ярком переплете. Вспомнил неподвижную женщину с пустым лицом и черными, как уголь, глазами. Мертвый, проникнутый вечной прохладой, безвкусный воздух…
– Монахини из приюта читали ей сказки, чтоб утешить, – он произнес это осторожно, точно пытался нащупать путь перед собой, двигаясь сквозь болото, – А что они еще могли сделать для парализованной семилетней девочки, которую изувечила родная мать? Они читали ей те сказки, которая она любила с детства. «Малютка брауни», «Я – сам», «Находчивый коротышка», «Шляпа из напёрстка»… Больше они ничем не могли ей помочь. И чем тут поможешь, если даже стрихнин бессилен… Наверно, в семь лет у нее в жизни больше ничего и не осталось, кроме своей койки и этих сказок. Слушая сказки, страдая от боли и ужасных воспоминаний, она представляла их себе – добродушных малышей в скроенных из платков сюртуках, невидимых помощников, готовых незримо прийти на помощь хозяйке. Ей, маленькой девочке, при жизни замурованной в каменный склеп, очень не хватало таких помощников.
Полуночная Сука, замерев неподалеку, смотрела на него с интересом, почти заворожено.
– У тебя хорошее воображение, Лэйд, – заметила она, внезапно облизнувшись, точно ощутила парящий в воздухе запах чего-то вкусного, – Как у одного парнишки в дурацком костюме, которого я знала много лет назад. У него тоже была отчаянная фантазия, но ему не доставало смелости удержать ее в узде…
Лэйд не обратил на нее внимания.
– И в какой-то момент мысли маленькой девочки, набрав необходимую плотность, пробудили одно дремлющее древнее чудовище. Укололи его в толстое брюхо, заставив распахнуть веки. Я не думаю, что оно помогло ей из жалости. Чудовища не способны испытывать жалость. Но иногда они бывают весьма любопытны. Оно создало брауни из воздуха. Воплотило их в жизнь, подчиняясь ее безотчетным мыслям.
Полуночная Сука изобразила гримасу разочарования.
– С моей стороны было благоразумно не называть цену. Ты и так знал все. Разве что сделал небольшую ошибку. Видишь ли, брауни возникли задолго до того, как ее любящая мать взяла в руки мясницкий топор.
– Вот как?
– Ну конечно, – демонесса улыбнулась. То ли в этот раз ее лицедейство смогло обмануть Лэйда, то ли она нашла выгодное освещение, но улыбка получилась почти грустной. Почти человеческой, – Она думала о брауни задолго до того, как обзавелась койкой в приюте Святой Агафии. Еще в те времена, когда любящая миссис Гаррисон, несчастная вдова, стегала ее поперек спины стальной цепочкой от часов. Когда душила ее накрахмаленными полотенцами. Когда заставляла протягивать руку и касалась ее утюгом, полным раскаленных углей. Когда…
Лэйд ощутил, что его сейчас вырвет.
– Хватит! – крикнул он, – Еще слово, и я упрячу тебя обратно до конца твоих дней!
Полуночная Сука удовлетворенно кивнула.
– Вот видишь? Правда может причинить куда как больше увечий. Ложь – лишь ее бледный призрак, оружие бессильных…
– Левиафан создал брауни в утешение больной девочке. Но кроме них он создал еще кое-что, верно? Нечто куда менее безобидное.
Демонесса молчала, делая вид, что с интересом изучает устройство человеческих пальцев. В этот миг она походила на кошку, играющуюся с собственными когтями.
– Полуночная Сука!
– Да? Ах, извини, Тигр, я немного задумалась.
– Брауни были лишь игрушкой. Опасной игрушкой, которая в какой-то момент сделалась разумной и попыталась поквитаться за обиды семилетней Амиллы. Но не единственным его даром. Я видел тела. Их убили не брауни. Что еще он дал?
– Извини, я думала, что джентльмены платят наперед, – Полуночная Сука примерила очередную улыбку, невинную и искреннюю, – Ты задал вопрос. Ты знаешь правила.
– Хорошо, – устало произнес он, – Что ты хочешь?
– Серебряный пенни. Игрушечную лошадку с шелковой гривой. Волшебный фонарь с картинками!
Лэйд едва не задохнулся от злости.
– Клянусь Левиафаном и всеми Девятью его выблядками, если ты будешь со мной играть, я причиню тебе такие муки, что…
– Моя цена – одна ночь.
Лэйд ощутил желание рыкнуть, как всамделишный тигр.
– Черт! Я думал, мы уже закончили с этим!
– Не твоя, старик, – Полуночная Сука удивительно мелодично рассмеялась, – Одна ночь мисс Прайс. Одна ночь, исполненная самых страшных кошмаров, от которых она бессильна будет даже проснуться. О, я буду мучить ее самым изощренным образом всю ночь напролет, а я знаю в этом толк, Лэйд! Она будет умирать тысячи раз, в страшных мучениях. И воскресать, чтоб раз за разом принимать новую пытку, которую я для нее придумаю. Она проживет сто лет боли и ужаса за одну только ночь. А наутро ничего даже не вспомнит.
Тупая игла кольнула его куда-то под сердце. Он вдруг вспомнил маленькие гарпуны китобоев, которыми те пронзают свою плоть. Кажется, только что у него у самого в груди засел такой гарпун. Маленький, но очень острый и тяжелый.
– Мне кажется, мои кошмары удовлетворят тебя гораздо больше, – произнес Лэйд, помедлив, – К чему это лицемерие?
– Нет, – зубы демонессы, сомкнувшись, издали опасный металлический щелчок, – Ее ночь. Ее. Не твоя.
Лэйд знал, что не вправе показывать слабость. Перед лицом демона это было равносильно самоубийству. Уловив эту слабость, она будет тянуть ее как пряжу, упиваясь его мучениями. Для них всех будет лучше, если он оборвет эту нить сразу.
Одна ночь страшных мучений для Сэнди, за которую он, Лэйд Лайвстоун, будет в ответе. Человек, которого она искренне считает своим другом. Одна ночь, которая может спасти многих других людей от мучительной смерти.
– Я согласен, – ему показалось, что слова, произнесенные его горлом, оборачиваются на языке горьким серым песком, который заставляет его задыхаться, – Теперь отвечай.
Полуночная Сука восторженно захлопала в ладоши.
– Наконец-то! Узнаю старого Тигра! Плевать на всех, лишь бы спасти свою драгоценную полосатую шкуру. Ты ведь решился на этот шаг не потому, что милосерден, правда? Ты просто сам ощущаешь жар, зная, как близко к тебе подобрался тот, чье имя тебе даже не известно.
«Господи, что я наделал? Бедная, бедная моя Сэнди. Как я…»
– Отвечай, – приказал он.
Полуночная Сука вздохнула с показным огорчением – и в ту же секунду фиглярствующая маска упала с нее, открывая истинное лицо – холодный лик демона с горящими едкой ртутью глазами.
– То создание, что идет по твоему следу, не было создано Левиафаном. Оно – не его эксперимент. Не его шутка. Даже не его палач. Оно… Вы, люди, наверно, назвали бы его внуком Нового Бангора.
Лэйду потребовалось секунд пять, чтобы понять. И вдвое больше, чтоб разомкнуть внезапно запекшиеся губы.
– Его создал не Левиафан, – осторожно произнес он, будто пытаясь проверить, как это должно звучать, – Его создали… брауни?
Демонесса легко кивнула.
– Забавно, правда? Малыши, не способные использовать оружия страшнее швейной иглы, породили существо, стократ более опасное, чем белая акула-людоед. Кто бы ожидал от них? Нагадить в столовый сервиз, разбросать уголь – это в их духе, но такое…
– Брауни, порожденные островом, сами нашли способ создать чудовище?
– Поставь себя на их место, Лэйд! Эти коротышки не опаснее домашнее мыши. Конечно, они задали небольшую трепку вам с Саливаном, но не смогли одолеть никого из вас.
– Чтобы убить старуху, не надо обладать большой силой!
– И да и нет. Старая блядь миссис Гаррисон была не самым опасным противником. Но ведь оставалась ее служанка и ее садовник. Телефон, фонари, дверные замки, соседи… Мир вокруг очень сложен и опасен, когда планируешь тройное убийство, но при этом в тебе всего дюйм роста! Никогда не задумывался об этом?
Нет, подумал Лэйд. Я о многом не задумывался все эти годы. Может, потому, что подчинил все мысли одному желанию – сохранить жизнь и рассудок. В таком положении даже лишние мысли иногда могут быть источником опасности.
– Книга.
Лэйд встрепенулся.
– Что?
– Книга, Тигр. Ты собирался спросить, как у них это получилось. И я отвечаю: книга.
– Но я не…
– Не задал вопроса? Ничего, – Полуночная Сука подмигнула ему, – Посчитаем это проявлением доброй воли с моей стороны. Будем в расчете, если ты позволишь мне сожрать твою дымящуюся печень. Тебе, конечно, этот момент кажется далеким, но уверяю, мне уже впору повязывать салфетку. Книга, Лэйд.
– Что за книга? Книга сказок?
– Нет, черт. Совсем другая. Книга из библиотеки Мэнфорд-хауса.
– Я не заметил там библиотеки, – машинально произнес Лэйд.
– Неудивительно, она была совсем невелика. Но вот одна книга из нее была весьма… любопытна. Тебе это, конечно, не известно, но прежде чем осесть в Новом Бангоре, мистер Одрик Айман Гаррисон, инженер, несколько лет работал по контракту на французов в Порт-о-Пренс. Это в Карибском море. Тамошние аборигены издавна испытывают слабость к слову веры. Как полли Нового Бангора породили кроссарианство, смешав христианство с великим множеством собственных табу и культов, так местные аборигены создали свою собственную религию. Весьма… любопытную в некоторых аспектах, должна признать.
– Вот как…
– Останься книга в Порт-о-Пренсе, эта религия так и осталась бы примитивным культом с варварски пафосными ритуалами и никчемными божками. Годной разве что в качестве забавного казуса да нескольких остроумных анекдотов, которыми перекидываются между собой европейские антропологи. Но вместе с мистером Гаррисоном она пересекла Тихий океан и оказалась в Новом Бангоре.
– И воплотилась в жизнь, – тихо произнес он.
Демонесса изящно развела руками. Несмотря на то, что ее пальцы сейчас ничуть не походили на дьявольские когти, этот жест выглядел зловещим и пугающим – даже несмотря на невидимые цепи.
– Ты сам говорил, некоторые чудовища любопытны от природы. Иной раз они воплощают в жизнь некоторые забавные устремления и мысли. Будем считать это научным интересом.
– Дальше! Что стало с книгой?
– Брауни наткнулись на нее. Не сейчас. Много лет назад. И она показалась им куда интереснее сочинений Хаггарда, Лэма и Дженкинса. Они распустили ее на листки и долго увлеченно читали. Ночью, на кухне, при свете украдкой зажженной свечи. Среди множества ритуалов был один, показавшийся им особо занятным. Он был сложен, этот ритуал. Он требовал многих приготовлений и многих сложных компонентов, но кому, как не брауни, знать все о терпении и трудолюбии?
Лэйд с трудом подавил желание размашисто перекреститься. Скорее всего, из-за присутствия демонессы – без сомнения, она бы восприняла этот рефлекторный жест насмешливой бранью. Сейчас у него не было на это времени.
– Мы говорим о брауни-оккультистах? Эти маленькие недоумки смогли призвать себе на помощь какого-то демона или что-то вроде него?
Полуночная Сука плотоядно улыбнулась.
– У них было много времени, милый. И они знали, ради чего на это идут. Что удивительного в том, что их труды в конце концов увенчались успехом?
Лэйд кивнул самому себе.
– Вот почему Саливан забыл о происшествии в Мэнфорд-хаусе. Вот почему крысы из Канцелярии не уничтожили это отродье, как уничтожили самих брауни. Левиафана тоже забавляет эта ситуация, верно? На короткий миг он воспрял ото сна, чтоб посмотреть, к чему приведет этот странный, не им запущенный, эксперимент… Его беспокойный внук, увлеченный своей целью…
– О, ты и сам об этом узнаешь, – многозначительно пообещала Полуночная Сука, не скрывая плотоядной ухмылки, – В самом скором времени. Дело в том, что ты невольно сам стал частью этого эксперимента.
– У меня и в мыслях не было!
Она кивнула.
– Возможно. Но ты вторгся в Мэнфорд-хаус. И выбрал для этого чертовски неудачный момент. Ты вместе со своим мертвым дружком Саливаном погубил многих брауни, а ведь то существо, которое они освободили, ощущало с ними крепкую связь. Они даровали ему жизнь, а это кое-что да значит. Даже для нашего племени.
– Канцелярские крысы отравили без счета брауни газом!
В сладком до отвращения голосе демонессы Лэйду послышалась легкая укоризна.
– Ах, Тигр… Канцелярия не борется с Новым Бангором, она лишь устраняет… неудачные последствия его опытов и экспериментов. Заставляет его сдерживать свои фантазии в узде. Кому как не тебе знать это!
– Она мстит. Эта тварь мстит мне!
Полуночная Сука одобрительно кивнула.
– Да. И не успокоится, пока не растерзает тебя в клочья. Оно идет по твоему следу, Лэйд. Незримое, бесшумное, вечно голодное… Черт, иногда мне кажется, я даже завидую своему маленькому братишке… или сестренке. Да, мы с ним отчасти родственники, поэтому я кое-что о нем знаю. А о том, чего не знаю, догадываюсь. Поверь, тебе очень не понравится встреча с ним.
– Я встречался со многими отродьями Левиафана. И многих отправил обратно к создателю.
– Только не это, – демонесса обольстительно улыбнулась, проведя кончиком алого языка по побледневшим губам Сэнди Прайс, – Это – лучшее. В своем роде, конечно. Оно быстрее тебя. Оно хитрее тебя. Оно сильнее тебя. И еще – оно очень, очень голодно.
– Что оно такое? – жестко спросил Лэйд.
Полуночная Сука что-то промурлыкала под нос, с интересом разглядывая ухоженные ногти Сэнди.
– Кажется, я только что придумала один забавный кошмар для мисс Прайс. Знаешь, в ее дальней кладовке для постыдных воспоминаний можно обнаружить очень интересные находки…
– Что оно такое? – Лэйд повысил голос, – Давай, называй цену, плотоядная сука!
Демонесса улыбнулась. Улыбкой, которой Лэйд прежде не замечал в ее арсенале.
– Одна ночь свободной охоты.
– Что?
– Одна ночь свободы. За пределами дома. Мне ужасно надоело сидеть взаперти, Тигр. Мне нужен свежий воздух. Свежая кровь. Ну, что же ты? Я просто немного развлекусь. Прогуляюсь по Шипси или Клифу. Может, забегу на минутку в Редруф. Знаешь, даже ночью там много прохожих… А еще – много соблазнительно распахнутых дверей… Мисс Прайс очнется утром, как обычно, разве что, немного разбитая. Я обещаю, что попытаюсь стереть все следы крови перед ее пробуждением. Я скромна – я не возьму чрезмерно. Жизнь приучила меня находить многие удовольствия даже в малом. Человек пять. Может, шесть…
Лэйда замутило. Она опять нашла способ обмануть его. Окрутила словами, чтобы запустить ледяные когти прямо ему в душу, обнаружив слабину. Раньше ей такое не удавалось. Она права, тигр постарел.
Полуночная Сука внезапно заливисто расхохоталась.
– Ох, Лэйд! Видел бы ты свое лицо! Какой изысканный коктейль из трусости, малодушия, отчаянья и надежды! Мне это по душе! Не хватает только кубика льда и щепотки лимонной цедры! Что, уже хочешь поджать хвост? Не беспокойся, мое предложение не было сделано всерьез.
– Что это значит?
– Я пошутила, – демонесса хищно осклабилась, – Хотела понаблюдать за твоей беспомощностью, Тигр. Я не отвечу на твой вопрос, даже если предложишь вдесятеро большую цену. Это мое право.
– Но… почему?
Полуночная Сука приблизилась к нему так близко, что ее бледное лицо с горящими глазами оказалось напротив его собственного. Он ощутил легкий запах жасминового мыла, которым обычно пользовалась Сэнди. И легкое сернистое испарение из оскалившегося в беззвучном крике демонического рта.
– НЕ ХОЧУ МЕШАТЬ СВОЕМУ БРАТИШКЕ ИЛИ СЕСТРЕНКЕ НА ОХОТЕ. НО Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ТЫ ЗНАЛ, ЛЭЙД ЛАЙВСТОУН. КОГДА ТЫ СКОРЧИШЬСЯ, ПЫТАЯСЬ ПРИЖАТЬ РУКИ К ВЫГРЫЗЕННОМУ ЖИВОТУ, Я НЕЗРИМО БУДУ РЯДОМ. Я БУДУ ЛАКАТЬ ГОРЯЧУЮ КРОВЬ ИЗ ТВОИХ РАСТЕРЗАННЫХ РУК. Я БУДУ ВГРЫЗАТЬСЯ В ТВОЙ СКАЛЬП, ЕДВА ДЕРЖАЩИЙСЯ НА ЧЕРЕПЕ. Я…
Она пошатнулась и едва не упала, Лэйд успел взять ее за плечи. Мягко и осторожно, как берут случайно опустившегося на ладонь мотылька. Весила она, кажется, и того меньше.
Веки Сэнди затрепетали, а когда распахнулись, за ними уже не было ядовитого ртутного блеска. Вполне обычные человеческие глаза, голубые, как открытое море на рассвете, и вполне по-человечески испуганные.
– О, мистер Лайвстоун…
Он поспешно отступил в сторону, убедившись в том, что она, хоть и пошатываясь, держится на ногах. Но все равно еще несколько секунд ощущал предательский аромат жасмина, заблудившийся в его бакенбардах.
– Если ты намереваешься еще раз упасть в обморок, учти, в моей лавке нет английской соли, – пробормотал он, – Разве что лавровый лист…
– Сварите из меня суп? – Сэнди беспомощно улыбнулась, – Кажется, я… Кажется, мне…
– Это все нашатырь, который юные девицы нюхают для похудания! – поучительно провозгласил он, – Чем морить себя голодом, лучше съесть добрый кусок свиного окорока с подливкой и выпить пинту легкого пива. Мистер Хиггс имеет на этот счет очень авторитетное мнение!
Она быстро пришла в себя. Очень быстро. Щеки немного порозовели, глаза вернули привычный блеск. У молодости, как бы ее ни корили, много достоинств. Лэйд не сомневался в том, что Сэнди благополучно дойдет до дома. Немного утомленная после хлопотного дня, но не сохранившая в воспоминаниях ничего дурного. Она еще не знает, какой ад развернется, как только она сомкнет веки… Лэйд почувствовал накатывающую на него тяжелыми приливными волнами дурноту.
– Вы и сами… немного бледноваты, – осторожно сказала Сэнди, – Выпейте, пожалуйста, чаю с молоком, что я для вас оставила.
– Конечно. Выпью. О, вот еще что, мисс Прайс…
– Да?
– Завтра в лавку не приходите. И послезавтра. И… до конца недели.
Сэнди застыла, недоверчиво глядя на него.
– О нет. Только не говорите, что…
Лэйд закатил глаза.
– Господи, нет! Ты не уволена. Я же сказал – до конца недели! Просто я хочу провести большую ревизию. Знаешь, перетряхнуть все старые ящики в подвале, выкинуть разный хлам… Здесь будет до черта грязи и грохота. Больше, чем в Вестминстерском дворце в октябре[55]55
В октябре в Вестминстерском дворце Лондона обычно проводится ежегодная церемония открытия парламента.
[Закрыть]. Юной девице вроде тебя ни к чему дышать пылью и слушать те слова, которые я обыкновенно произношу во время генеральной уборки. Кроме того, мы с Диогеном отлично справимся сами. Верно, Дигги, старый ты мошенник?
– С того времени, как я стал во главе государства, я советовался только с самим собой, и это меня вполне устраивало! – бодро отрапортовал автоматон из своего угла, – Совершать ошибки я начал только тогда, когда стал прислушиваться к тому, что говорят советники.
– Вот видишь, наш ржавый старикан уже победил свою страсть к палиндромам! Он возьмет на себя часть работы. Ступай, ступай, не беспокойся.
Сэнди опустила глаза.
– Если вы настаиваете, мистер Лайвстоун.
– Не показывайся здесь до понедельника – и тогда я награжу тебя касуэллой[56]56
Касуэлла – густой бульон из мяса и овощей.
[Закрыть] по одному только мне известному рецепту. Мне – и всем жителям Ломбардии[57]57
Ломбардия – область на севере Италии.
[Закрыть]. И не беспокойся, я сохраню твое жалованье за время вынужденного отпуска.
Поколебавшись, Сэнди нерешительно вышла из лавки и Лэйд поспешно закрыл за ней дверь, для верности подергав засов.
В одиночестве стало немного легче. Лэйд нащупал на столе бутыль «Старого монаха» и сделал протяжный глоток прямо из горлышка. Крепкий ром показался ему выдохшимся, почти безвкусным.
– Что ж, – сказал он вслух, ощущая душевный дискомфорт от того, как его собственный голос звучит в пустой лавке, – По крайней мере, хоть что-то я успел. Может, Тигр и потерял порядочно зубов, но в кота он еще не превратился. Если эта тварь думает, что сожрет Лэйда Лайвстоуна с потрохами, мне как джентльмену придется разочаровать ее.
– Моя слава в том, что будет жить вечно! – вежливо согласился Диоген.
* * *
К десяти утра Лэйд успел порядочно набраться. Сперва он ополовинил «Старого монаха», потом, покопавшись в ящике с прошлогодними приходными ордерами, извлек оттуда давно припрятанную бутылку «Дикой индейки». Пойло из Нового Света было дрянное и отдавало патокой, будто его варили не на воде, а на чистом кукурузном сиропе, но в сочетании с крекерами и сыром достаточно приемлемо, чтобы употреблять вовнутрь.
«Можно набраться до горлышка, как докеры из Клифа, – подумал Лэйд с неприятным мысленным смешком, – Облегчить нам обоим задачу».
Может, тогда он даже ничего и не почувствует. Отойдет в мир иной с разорванным горлом, не успев даже очнуться. Соблазнительный вариант. Судя по тому, что он видел, и садовник миссис Гаррисон и Саливан погибли отнюдь не безболезненно. Скорее, это была мучительная, долгая смерть. Зубы, которые их терзали, отличались сокрушительной силой, способной крушить кости, однако при этом ни размером, ни остротой звериных.
Вполне обычные, среднего размера, зубы.
– Знаешь, что я думаю? – спросил он Диогена, бессмысленно бродящего среди распахнутых ящиков с чаем, копрой и тростниковым сахаром, – В Хукахука ходит забавная поговорка – «Ты можешь обнаружить ответ не в том ящике, куда клал свой вопрос». Уж мы, лавочники, хорошо понимаем ее смысл.
– Сила никогда не бывает смешной, – осторожно заметил Диоген.
– Я с самого начала уверился в том, что в Миддлдэке объявился демон. Могущественное и страшное существо, одно из многих уродливых отпрысков Левиафана. Но знаешь, что? Ляпни на бумагу чернильное пятно – и покажи его другим. Охотник увидит в нем силуэт толстого тетерева, повар – кипящий котел, мальчишка – камень для рогатки. Я никогда не узнаю, как устроены чудовища, но успел много узнать о том, как устроены люди. Мы всегда видим то, что хотим видеть.
– Штыками можно сделать все, что угодно, вот только усидеть на них нельзя, – подумав, осторожно возразил автоматон.
Лэйд поморщился и бросил в рот кусок сыра. Аромат стилтона[58]58
Стилтон – сорт английского «голубого» сыра.
[Закрыть] позволял хоть в малой мере перебить проклятую кукурузную отдушку.
– Можешь и дальше воображать себя Наполеоном, мой друг. Мы оба знаем, что рано или поздно я все равно выведу тебя на чистую воду.
– Богатство состоит не в обладании сокровищами, – поучительно заметил Диоген, обращаясь то ли к Лэйду, то ли к кассовому автомату, – Но в том употреблении, которое умеют им дать.
– Чернильное пятно… Что старый потрепанный жизнью тигр мог увидеть в его угрожающих контурах? Только то, с чем привык иметь дело. Очередную жуткую тварь, рожденную Левиафаном, чтобы свести меня с ума. Штука в том, не сделал ли я ошибку с самого начала?
– Большая политика – это всего лишь здравый смысл, примененный к большим делам.
Лэйд кивнул.
– Прекрасно сказано, mon général[59]59
Mon général (фр.) – «Мой генерал».
[Закрыть]! Я начал с того, что принялся искать темного кота в темной комнате. В комнате, в которой, быть может, никаких котов и не было. Смекаешь? Я искал демона, чудовище, хищника. Я искал то, что было мне знакомо. Но не было ли это ошибкой с самого начала?
Диоген задумчиво загудел. Должно быть, подыскивал подходящую случаю цитату.
– Меня смутила животная ярость этого существа, – заметил Лэйд, разглядывая коллекцию амулетов, оберегов и талисманов, разложенную на столе перед ним, – Нечеловеческое остервенение, с которым он рвал своих жертв. Так не сочетающееся с хладнокровием при подготовке нападения.
Коллекция была обширной и разнообразной. Он провел почти всю ночь, собирая ее и протирая от пыли, прежде чем алые потёки рассвета, пробившись сквозь мутное стекло «Бакалейных товаров Лайвстоуна и Торпа», разбудили в глубине его полупьяной души отгадку.
Извивающиеся корешки растений, похожие на крошечные и причудливо искаженные кости. Лезвия от перочинных ножей, усеянные письменами никогда не существовавших языков. Птичьи перья, обмотанные разноцветными лентами. Пучки ниток, сплетенные в сложнейшие узлы. Отполированные ракушки с нацарапанными зловещими символами. Ржавые пружины, вынутые много лет назад из часового механизма. Лоскуты потерявшей цвет ткани. Черенки серебряных чайных ложек. Стеклянные осколки. Весь его богатый арсенал, который годами помогал ему выживать во чреве Левиафана.
Лэйд решительно смел рукой все, лежащее на столе, амулеты и талисманы глухо задребезжали на полу. Каждый из них был наделен частицей силы, но каждый из них, как и все они вместе взятые, был сейчас бесполезен. Для этого сражения ему потребуется совсем другой амулет, обладающий отличным от прочих действием. Лэйд знал, где тот лежит. В нижнем ящике его письменного стола.
– Чем больше я вспоминал следы на телах погибших, тем больше я думал о том, что убийца должен был обладать нечеловеческой яростью, однако – Лэйд позволил себе усмехнуться, – вполне человеческими зубами. Что думаешь на этот счет, Дигги, жестяной ты хитрец?
Нарисованное лицо автоматона не умело выражать эмоций, однако всегда сохраняло невозмутимо-оптимистическую гримасу, которая в данной ситуации вполне устраивала Лэйда.
– В управлении не должно быть полуответственности, – рассудительно заметил Диоген и, погудев немного, добавил, – Она с неизбежностью ведёт к утайке растрат и неисполнению законов.
– Сам Цицерон не сказал бы лучше! Что ж, полагаю, у меня найдется подходящий амулет на этот случай.
Лэйд открыл нижний ящик письменного стола. Амулет лежал там, на своем месте. Тяжелый, из металла и дерева, он хранил в себе прохладу, которая казалась чуждой самому Новому Бангору. Лэйд аккуратно положил его на стол. Излишняя осторожность была напрасной – при всей своей силе этот амулет относился к числу тех, что не способны действовать по собственной воле, только лишь подчиняясь желанию владельца. Но Лэйд привык быть осторожным с такими штуками.
– Револьвер системы Томаса, – Лэйд удовлетворенно провел по металлу пальцем, – Саливан зря называл его дедушкиной митральезой. Он стар – как и я – но поверь мне на слово, старина, пять пуль калибра 0.450 в иных случаях обладают большей силой против демонов, чем десяток архиепископов.
– Выиграл сражение не тот, кто…
– Та тварь, которая вонзила зубы в Хукахука. Это человек, Дигги.
– …кто дал хороший совет, а тот, кто взял на себя ответственность его исполнить.
– И так уж вышло, что я даже знаю его имя. Хочешь его услышать, ржавый плут?
– В любви единственная победа – это бегство.
– Мистер Одрик Аймон Гаррисон. Вдовец. Мерзавец и несчастный отец парализованной мисс Амиллы.
Автоматон склонил голову, почти пародируя человеческое существо в позе задумчивости. Должно быть, ему было непросто найти подходящую цитату на этот счет. Но Лэйд и не ждал ответа. Он провел носовым платком по вороненому восьмигранному стволу, не обращая внимания на пятна оружейной смазки, испортившие тонкую хлопковую ткань.
– Бросив свою семью на произвол судьбы много лет назад, он сбежал в Джакарту. Не знаю, как. Возможно, ему удалось каким-то образом провести самого Левиафана, выскользнув из его челюстей. Возможно, бессознательно, возможно, нарочно. Говорят, у некоторых этот фокус изредка выходит. Жаль, у меня самого так и не вышел… Тигры в цирке здорово умеют прыгать через огненные кольца, но из них редко получаются пристойные фокусники.
– Искусные льстецы обычно не менее искусные клеветники.
– Я не знаю, сколько лет Новому Бангору, полсотни или несколько тысяч. Но точно знаю, что он ревнив и злопамятен. Бессильный достать мистера Гаррисона, он обернул свою злость против его отпрысков. Вложил оружие в руки брошенной им жены. Убил одну из его дочерей, а другую превратил в калеку и позволил ей чужими руками казнить собственную мать.
Автоматон молчал, бессмысленно глядя на него нарисованными и немного поплывшими от жары глазами. Лэйд отсалютовал ему бутылкой «Дикой индейки» и сделал приличный глоток.
– Вот почему я не обзавелся семьей за все эти двадцать лет, Дигги. Нельзя давать этому чудовищу в распоряжение ни одной унции собственной крови. Возможно, мистер Гаррисон был таким же несчастным заключенным на острове, как и я, услышавшим зов из глубин нематериального и явившимся прямиком в ловушку. Но он не был так осторожен, как я. Позволил себе бросить тут якорь. И остров достал его. Даже в тысячах миль от Нового Бангора.
Лэйд не спеша проверил патроны, все пять. Опасения были беспочвенны, капсюли выглядели новенькими и готовыми к бою. Но Лэйд привык тщательно подходить к любой задаче. Никак иначе дела в Хукахука не ведутся.
– Я не знаю, каким образом Новый Бангор сообщается с реальным миром, но думаю, что он позволил новости об этой трагедии просочиться наружу. Отправил с подходящим ветром, чтобы та спустя много лет достигла Джакарты. И заставила обезумевшего от горя отца по доброй воле броситься обратно, прямиком в голодную пасть Левиафана, из которой он, казалось бы, выпорхнул.
– Общество без религии – как корабль без компаса!.. – провозгласил Диоген и вдруг заперхал механическим голосом, – Всякая хозяйка знает, что наилучшее средство от сорняков – одна унция соды, унция рыбьего жира, две горсти мелкой золы и фунт измельченного фуражного зерна.
– Мудро замечено. Полагаю, эта сентенция относится к тому периоду, когда Корсиканец уже пребывал на острове Святой Елены?
– Чтобы вывести застарелые и жирные пятна нам пригодится обычный нашатырный спирт, что же до краски, тут как ни кстати подойдет нефтяное масло[60]60
Нефтяное масло – устаревшее название керосина.
[Закрыть]…
Лэйд хмыкнул.
– Быстро же ты закончил с Наполеоном, старина. Теперь, значит, вообразил себя домохозяйкой? Напрасный трюк, я все еще вижу тебя насквозь.
– Для хорошего пирога с ревенем нам понадобится…
Лэйд по очереди стал вкладывать патроны в каморы револьвера. Кажется, не придется даже смазывать, механизм работал превосходно.
– Но в Новый Бангор вернулся уже не мистер Одрик Аймон Гаррисон. Точнее, не совсем он. Скорее, чудовище в человеческом обличье, сохранившее жалкое подобие рассудка, но заменившее животной яростью все то разумное, что прежде в нем было. Наполненная кипящей злостью оболочка. Демон в человеческой плоти. Мстя за погубленных дочерей, он под покровом ночи пришел в Мэнфорд-хаус и стал тем орудием, благодаря которому брауни совершили свою страшную казнь. Он потушил фонарь и сделал все необходимые приготовления. А потом набросился на людей, точно обезумевший зверь, терзая их зубами. Я думаю, Дигги, между ними была связь. Между безумцем и брауни. Что-то вроде невидимой радиоволны, которая направляла их, мстителей, по нужному курсу.
