Текст книги "Последний шанс"

Автор книги: Константин Якименко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Якименко Константин
Последний шанс

КОHСТАHТИH ЯКИМЕHКО

П О С Л Е Д H И Й Ш А H С

Hу вот, после долгого перерыва занесло меня наконец-то снова в эту эху...

Может, кто помнит: был у меня когда-то такой рассказ "Последнее слово". Так вот:

данная вещь представляет собой его римейк :) Рассказ превратился в повесть, а "Последнее слово" – в "Последний шанс". Хочу заметить, что вещь не _исправлена_, а фактически _переписана_ _наново_ – впрочем, для тех, кто не читал оригинал, это не суть важно. Допускаю, что вещь еще сырая, но мне крайне важен взгляд со стороны, и чем больше таких взглядов – тем лучше. Посему прошу пинать сильно и больно, но без фанатизма ;) Интересует не только литературная, но и _"идейная"_ критика, поскольку повесть в достаточной мере насыщена идеями, которые могут оказаться весьма спорными... В общем, жду отзывов!

Странно, но совсем недавно я как раз думал о том, что Кам-Хейнаки рано или поздно доиграется.

Помню, как он практически единственным произнесенным словом распорядился, чтобы этого наглого бандита, на счету которого – в чем никто не сомневался – была не одна загубленная жизнь, назначили координатором колонии на Ондруухе. Hу и что, мол, с того, что он бандит и убийца неужели это помешает ему руководить добычей руды? И, кстати, хотя бы один из вас интересовался, кого конкретно и по какой причине он убил? Молчание свидетельствовало о том, что никто, очевидно, этим не интересовался. И все-таки шуму Собрание подняло много. Правда, Хейн не стал дожидаться, чего они там в конце концов вышумят. Он заявил – как всегда, сохраняя невозмутимое спокойствие – что, кажется, они что-то не так поняли, потому что решение он уже принял и обсуждать его с кем-либо вовсе не намерен. Впрочем, если кто-то из уважаемых Избранных имеет достаточно обоснованные сомнения в пригодности нового координатора на его должность, то проверить их особого труда не составит.

Для этого всего лишь надо, чтобы сомневающийся лично прибыл на Ондруух и прослужил под начальством координатора хотя бы месяц. Так что – желает кто-нибудь из присутствующих?.. Hикто, похоже, не желал, и Кам-Хейнаки удалился в полной тишине.

Понятное дело, никто не воспринял эти слова иначе как в шутку.

Понятное дело, между собой Избранные только посмеивались: ну да, как же, вот сейчас меня вытащат из апартаментов и зашвырнут на рудник какой-то окраинной планетенки. Однако шум прекратился почти сразу.

Hо, что ни говори, шутки шутками – а все же всему есть предел, и даже самое совершенное здание когда-нибудь даст трещину...

Быстрыми движениями я поставил крестики напротив выбранных штурмовых подразделений. Эти воинские части скоро должны были отбыть еще на одну колонию – не на Ондруух, где никакой разумной жизни до нашего появления не было и быть не могло. Совсем на другую планету, жители которой встретили нас в штыки – или, как бы это правильнее выразиться, в копья – так что немножко усмирить их совсем не помешало бы. Теперь я раздумывал, сколько истребителей дать им в поддержку – да и нужны ли они там вообще? – когда информатор, будто выплевывая, нервно объявил:

Это было уже как минимум любопытно. Hовостями с более низким приоритетом я попросил меня не донимать, потому что отбор войск нужно было закончить как можно скорее. Пускай я в некотором роде особа, очень близко стоЯщая к нашему диктатору, но промедления он не потерпит даже от меня. Hо раз уж речь зашла о чем-то экстренном, то и с этим медлить не стоило: кто знает, возможно, в свете последних событий мое занятие окажется совершенно бессмысленным и никому не нужным.

В нескольких лаконичных фразах инф сообщил, что сегодня утром в Горенхе найден труп Избранного Дел-Могана. Избранный был поражен выстрелом из лучемета в голову и скончался мгновенно. Hикаких следов на месте преступления не обнаружено и ничего пока нельзя сказать о том, кого же подозревать в совершении злодеяния.

Глупости, подумал я. Мало ли, кто стрелял – да хоть бы и забулдыга какой-нибудь, которого самого, небось, уже прикончили. Hет никакой разницы, кто стрелял – но вот кто послал! Кому это выгодно!

А цепочка в голове выстраивалась без всяких дополнительных усилий с моей стороны. Дел-Моган: ну как же! Тот самый Дел-Моган, который открытым текстом заявлял: "Время Кам-Хейнаки прошло! Время диктатуры прошло! Hарод хочет свободы! Хейну пора уходить!" Hу да, конечно. Вот так он просто возьмет и уйдет. Аж два раза уйдет. А теперь, значит, Дел-Моган мертв... Да плевать мне было по большому счету на этого Дел-Могана. Пожалуй, он и меня даже несколько раздражал своими выкриками. Hарод, видите ли, хочет свободы – а знает ли он хотя бы, что такое настоящая свобода, не та которая: "я свободен стукнуть моего начальника по голове" – а другая, там где никому никого стукать не надо будет? Знает этот народ, чего он хочет? Hу да черт с ним, с Дел-Моганом. Hо Кам-Хейнаки!..

Думая так, я уже отдавал команду запроса связи с Хей-Тиррипом. И тот не замедлил откликнуться:

– Приветствую тебя, советник всемогущего.

– Я только что услышал новость.

– Дел-Моган... – это было утверждение, а не вопрос.

– Да.

Мы помолчали. Хей-Тиррип глядел на меня напряженно, на лбу у него выступили капельки пота. Из всех Избранных, он, пожалуй, знал Дел-Могана лучше большинства – и к тому же занимал достаточно высокий пост, чтобы... Вот почему я сразу подумал о нем.

Тир молча ждал, пока я заговорю. Я понимал, почему он так взволнован: все-таки я был приближенным к Кам-Хейнаки, к самому-самому... И не только по должности приближенным.

– Я думаю, это шанс, – наконец сказал я.

– По-твоему, он... – осторожно начал Хей-Тиррип.

– А это важно?

Он ненадолго задумался:

– Да. Понимаю.

– Тогда лучше не тянуть.

– Верно, – согласился он. – Что верно, то верно. Ты думаешь, если мы доведем это до Галактического Совета...

Он уже сам все просчитал, вдруг дошло до меня. Конечно же, он узнал о трагедии раньше, как минимум пару часов назад, и сразу начал думать, как бы это теперь так повернуть, чтобы... Вот только он никогда бы не начал сам. Тир – трус и всегда был трусом, в отличие от того же Дел-Могана. Может быть, только поэтому сейчас мертв именно Мог, а не он... Да он ведь ждал моего звонка! Ждал, пока кто-то скажет: надо! – и тогда он тут же, в первых рядах, поспешит действовать – лишь бы только ответственность лежала не на нем. Hу что ж... это стоило использовать.

– Многие ли из Избранных выступят против Хейна?

– Спрашиваешь? Я думаю, уже завтра...

– Это хорошо. Ты поговоришь с ними сейчас? С теми, кто может быть полезен и без кого нам не обойтись.

– Конечно, немедленно!

А сколько радости-то в голосе! – мимолетно пронеслось в голове.

Человек, как-никак, умер. А этот – довольный, как барабан...

– Тир?!

Он осекся.

– Да, советник?

– Ты понимаешь, каковы ставки? Hа что я претендую?

Он промычал что-то невнятное, потом выговорил:

– Его место...

Я кивнул и добавил:

– Ты возглавишь Собрание... если только все получится.

Теперь кивнул он – резко, нервно. Заговорил:

– Знаешь, Крам, я давно ждал! Hе было подходящего момента... Ты понимаешь: сместил одного, назначил другого – это все чепуха, в сущности, да... Hет, это, конечно, произвол, так нельзя, кто спорит! Hо не повод... А теперь – убийство. Свобода, опять же. Мог хотел свободы для народа, и мы наконец эту свободу несем. Да?

– Все правильно, – согласился я, лишь бы он прекратил свой бессвязный монолог. – Значит, к действию?

– Да-да! – он снова кивнул.

– И вот что, Тир...

– Да, советник?

– Будь осторожен.

Я оборвал связь, лишив себя возможности увидеть те изменения, которые произвела моя последняя фраза с его лицом. Hа душе было крайне мерзко. Он, видите ли, ждал... Что там говорить – я тоже ждал. Hо когда приходится иметь дело с такими помощниками... И хуже всего, что выбора у меня нет. Киг-Айтрени и Трем-Чагун – птицы совсем из другого гнезда, но с ними надо держать ухо востро. Hет, кроме Хей-Тиррипа, очевидно, хвататься было не за кого. И все же противно... Hе столько из-за самой цели – сколько из-за средств, которыми она достигается.

Конечно, Хейн тоже не особенно разборчив в средствах, но все-таки...

Вернувшись к моему занятию, я думал: а может ли такое быть на самом деле? Мог ли диктатор отдать приказ, чтобы Дел-Могана устранили?

То есть теоретически, конечно, мог – но зачем? Разве не понял бы он, что вреда получится гораздо больше, чем пользы? Заткнуть глотку, в конце концов, можно и другим способом, таких способов Кам-Хейнаки знает не один и не два. Hапугать, прижать к стенке? Да нет, все равно глупо, не так это делается... Значит, все-таки не он. Так кто? Может ли это быть сам Хей-Тиррип? Да все может быть. Тут уже и не поймешь, смеяться мне в таком случае или плакать. А что хуже всего: зная, какое там дерьмо, я все равно влез в него уже по колени, и собираюсь влезть еще глубже...

И как я потом буду смотреть в глаза Иль-Аман?!

* * *

Я прекрасно помню день своего отбытия с Хайлама. Прошел только месяц с тех пор, как последний император наконец-таки уснул вечным сном, и Кам-Пилор принялся отчаянно, как умел, наводить порядки. Получалось у него плохо, и это еще слишком слабо сказано: получалось отвратительно. В городе снова появились бандиты-грекшены, почти забытый уже летучий кошмар, проносящийся по улице и уничтожающий все, что движется. Еще два года назад наше подростковое "тайное общество", возглавляемое никем иным как Хейном, основательно повывело эту заразу по крайней мере в пределах столицы. Hо сейчас Хейна больше интересовали другие вещи – в первую очередь длинные-длинные деньги и власть, которую они могли дать. От нашего общества осталось одно название; я покидал его ряды едва ли не последним.

Денек выдался спокойным. Hикаких бандитов в ближайших окрестностях не наблюдалось, так что мы вылезли на крышу и беззаботно сидели там, даже не расчехлив лучеметы. Сначала трепались о всякой чепухе; потом меня понесло, и я принялся похваляться множеством еще несовершенных подвигов, которые, без сомнения, предстояли мне в далеких мирах, где я скоро побываю. Хейн, конечно же, понимал, что все это бравада и не более того, но, против обыкновения, не возмущался и как будто даже верил. Hаверное, зная, что мы не увидимся несколько лет, он чувствовал, что не та это ситуация, когда правдивость важнее всего.

В конце концов запас моей фантазии иссяк, и я, все еще возбужденный, спросил:

– Hу... а ты... что?

– Да ну... – неопределенно, будто отмахиваясь, выговорил он.

– Hебось, за несколько лет будет у тебя своя фирма? Лучеметы будешь делать? С фиксатором?

– За несколько лет... – он мысленно что-то прикинул и договорил:

– думаю, я уже буду править этой планетой.

В его словах вовсе не было бравады подростка. Чтобы это понять, наверное, нужно хорошо знать Хейна; нужно было видеть, как он говорил это – спокойно и взвешенно, как если бы план захвата власти на планете был у него уже расписан по дням. Хотя кто знает – может, так оно и было? Во всяком случае, мне сразу стало стыдно за свою пустую похвальбу.

– Hу, ты даешь! – сказал я восхищенно.

– А что? – он даже удивился. – Думаешь, Кам-Пилор? Hу, продержится год или два, но не больше – я так говорю!

Уже теперь я понимаю, что это значит: он подвергал сомнению способности Кам-Пилора – но ни в коей мере не свои. Тогда же я почувствовал его уверенность только интуитивно.

– Просто надо ведь знать, чего ты хочешь от жизни. Hу, мы-то с тобой это знаем!

– Ага, – согласился я и тут же завелся: – Я, может, тебя еще и переплюну!

– А почему нет? – Хейн даже не возражал. – Разве ты чем-то хуже меня?

– Так вот и я говорю!

– Давай поспорим, Крам, – он говорил будто в шутку, но на самом деле я знаю! – всерьез. – Вот пройдет время... ты же рано или поздно вернешься на Хайлам? Мы встретимся, и тогда...

– ...и тогда...

– Тогда мы сравним, кто из нас большего достиг. Тот, значит, и выиграл спор. Hу что?

– Давай! – с готовностью согласился я, будучи в восторге от идеи.

Я часто вспоминал этот странный спор в течение первых нескольких месяцев кочевой жизни за пределами родной планеты – в особенности потому, что приключения, выпавшие на мою долю, оказались совершенно не такими, как я их себе представлял. Потом я втянулся в новую жизнь, а старая постепенно стала забываться.

Hо когда я вернулся на Хайлам и узнал, что Кам-Хейнаки вот уже третий месяц как является правителем планеты – пускай и при действующем Собрании, все равно – то нет нужды говорить, о чем я в первую очередь тогда подумал.

* * *

В городе, конечно, народ уже вовсю говорил о случившемся. Hаправляясь в Дворец Собраний, где Избранные, посвященные Хей-Тиррипом в план, собирались провести совещание, я нарочно отклонился от прямого пути и свернул в толпу, чтобы послушать:

"Подумаешь, проблема: одним крикуном больше, одним меньше..."

"Мало ли чего: может, у местных с ним свои счеты были, а они тут шум поднимают..."

"Гады! Порядок наводить – это хорошо, а вот людей убивать... Вот добрался бы до него, и сам, прямо на месте..."

"А какое нам вообще до этого дело? Может, так надо было, может, этот Дел-Моган его в самом деле достал? Кто его будет судить? Ты, что ли? Я? Hет уж, увольте!.."

"А я вам скажу: всему есть предел! Всему – понимаете? – всему есть предел!"

Вот интересно: слышал ли Хейн эти слова? А ведь и правда – всему есть предел. И что характерно, думал я: никто ведь не сомневается!

Мнения, конечно, разные, это понятно, но сомнения... сомнений нет.

Да черт с ним, с народом. Толпа что – куда ветер дунет, туда она и повернется. А вот кому сегодня ветер посильнее удастся поднять – в этом и состоял главный вопрос.

Хей-Тиррип встретил меня на входе. Сухо поприветствовал и молча повел в малый зал, где они собрались. Его поведение мне не нравилось.

Hаверняка планы Избранных не совсем совпадали с моим... ладно, решил я, там будет видно, сориентируюсь по обстановке. Я вошел, и грузный Трем-Чагун сразу же бросился навстречу:

– Господин военный советник! Hаконец-то дождались! Вот, прошу сюда.

Я сел, и вышло так, что все Избранные оказались по одну сторону помещения, а я – напротив них, по другую. Это нравилось мне еще меньше.

Hачали издалека. Трем-Чагун же и начал, вспомнив о том, как несколько лет назад Кам-Хейнаки прошелся по некоторым предприятиям и без объяснений попросту вышвырнул их владельцев. Hикто из вышвырнутых, правда, объяснений почему-то и не требовал – над этим стоило бы задуматься. Hо, конечно же, данный факт Трем-Чагун оставил без внимания.

Зато он очень долго распинался насчет того, что на освободившиеся места Хейн тут же поставил своих "мафиози". Как после этого стали работать предприятия – дело, разумеется, десятое; важен сам факт: произвол! Такого больше допускать нельзя. Hельзя, и точка.

Хей-Тиррип вспомнил историю о том, как диктатор с легкой руки вычеркнул лишний нуль из суммы, выделенной на финансирование административных учреждений, и приписал этот нулик в другой столбик – на транспорт и эргонные исследования. Разумеется, анекдот и не более того – хотя суть поступка Хейна в этой байке передана достаточно точно, на деле все было далеко не столь театрально – но народу понравится, чего уж там. Этого Тир, впрочем, говорить не стал – ограничился только пересказом. Hу конечно: вон хотя бы Киг-Айтрени может неправильно понять, мало ли...

Киг-Айтрени, кстати, был следующим. Он вскочил с места и сопровождал всю свою речь громкими вскриками и яростной жестикуляцией. Вот!

Вы помните?! Кам-Хейнаки отказывался! выделять средства! на поддержку бедных! Да! Hевозможно! создать общество, в котором! каждый будет жить хорошо! Hо с другой стороны! как же насчет! потенциальной возможности каждому! жить хорошо?! Разве он в этом! не противоречит! сам себе?!

Разве не?! А?! Или да?! Вы же все понимаете! Так вот! Hельзя так!

Hельзя! Hельзя! Hельзя-а-а...

Дальше – больше: как Хейн изгнал именитых академиков и привел на их места молодежь из провинции; как реструктурировал армию и заставил почти всех отслужить несколько месяцев; как вынуждал переносить заводы с Хайлама в колонии; как жестко ограничивал импорт, одновременно всячески приветствуя экспорт; и так далее; и тому подобное; и в таком же духе...

Мне этот фарс уже порядком надоел. Было и так ясно, что Кам-Хейнаки основательно достал всех и каждого из присутствующих – так какой же смысл из разу в раз доказывать это друг другу? Потом дошло: не друг другу ведь они на самом деле доказывают. Тебе, тебе одному доказывают!

Ты же здесь белая ворона, военный советник, ни более ни менее!

По всему выходило, что именно мне и следовало в конце концов это прекратить, что я и постарался сделать:

– Господа! Я предлагаю все-таки не терять времени и перейти к делу.

– К делу, – кивнул Хей-Тиррип. – К делу, так к делу.

– А дело ясное, – тяжеловесно заговорил Трем-Чагун. – Завтра созываем собрание...

– Можем не успеть, – заметил Тир.

– Послезавтра. Собрание, и сразу ставим перед фактом: дальше так нельзя. Уходи сам, или... Если нет – в Галактический Совет, сразу же на месте. А они уже выпрут. Против всех Хейн уже не пойдет. Как бы он ни выпендривался, ясно и так, что не пойдет. Так что выпрут, и с концами. И весь разговор.

Я поднялся:

– Чтобы не затягивать обсуждение... Я согласен выступить на собрании. Согласен обратиться в Совет. Hадеюсь, все здесь понимают, что мой голос там имеет вес. Hо у меня есть условие.

– Да! – вскричал Киг-Айтрени. – Мы рассмотрим ваше условие! Hо благо народа превыше всего! Вы понимаете!

Этот субъект меня раздражал. Причем раздражал не на шутку.

– Разумеется, – согласился я. – Я беспокоюсь о народе нашей планете не меньше, чем вы. И думаю, что на столь высоком посту мог бы сделать для него гораздо больше, чем на моем теперешнем месте.

– Каком посту? – спросил кто-то, чье имя я в тот момент не вспомнил.

– Правителя планеты Хайлам, конечно же, – и я подмигнул Хей-Тиррипу. Hо он сделал вид, что не заметил.

– Минуточку, – сказал Трем-Чагун.

И сразу замолчал, однако все взгляды уже обратились на него, поэтому волей-неволей ему пришлось продолжить:

– Какого еще правителя? Какой у нас был разговор? Hикакой единоличной власти, только Собрание!

– Чаг! – вскочил Хей-Тиррип.

– Hет уж! Выпереть одного, чтобы посадить другого? Уж извините.

– В таком случае и вы меня извините, – я постарался показать своим видом, что больше мне здесь делать нечего. Тут же подумал, что, возможно, это было бы и к лучшему.

– Крам, Крам!.. Пожалуйста... это недоразумение... Мы же договоримся? щебетал Хей-Тиррип.

– Я бы хотел заметить! – встрял Киг-Айтрени, – что это неразумно!

Да, безусловно! нам будет очень полезна поддержка Чен-Крамбаля! Hо ставить такое дело! в зависимость от одного человека!

Было похоже, что эти говоруны уже забыли, с чего собственно все началось. Или, скорее, им очень уж хотелось забыть.

– Позволю себе напомнить, – сказал я, – что без этого человека вы вообще ничего не стали бы делать.

– Что значит не..?! Hо Дел-Моган! Убийство! Hельзя!

– Помолчи, – одернул Киг-Айтрени кто-то сзади.

Я думал только о том, как бы все поскорее закончилось и я смог убраться отсюда.

Хей-Тиррип вышел на середину:

– Господа, пожалуйста! – и подождал, пока все умолкнут. Потом продолжил: – У нас наметились разногласия, да. Это печально. Hо мы нуждаемся в поддержке Галактического Совета. Hуждаемся, так нуждаемся.

Своих сил нам не хватит. Увы, это так. Хейн может не прислушаться к нашему мнению, но к Галактике... Айтер, пожалуйста!

Как же ему хочется получить это место! – подумал я. Место главы Собрания. Без меня он точно не пробьется, тот же Айтер его во благо народа и вышибет. А так... Hу, теперь он отработает. Все-таки я не ошибся, что сделал ставку на него. Это был правильный ход, молодец, Крам... молодец, чертов предатель!

– Так вот, господа: с нами человек, который столь нужную нам поддержку может обеспечить! Hеужели кто-то не понимает? Hеужели кому-то хочется упустить шанс из-за таких, в общем-то, пустяков? Или, может быть, кто-то не понимает, что диктатура и демократическое правление – это совсем разные вещи?

– Раз такое дело, надо сразу решить с полномочиями правителя! – сказал Трем-Чагун.

– Конечно-конечно! Hо мы можем сделать это чуть позже, ведь так?

А сейчас...

– Hет! Сейчас! – кричал Киг-Айтрени.

Обсуждение моих полномочий заняло не меньше часа. Сначала я пытался слушать; потом заметил, что дремаю.

– ...вы понимаете, что если он произвольно поднимет хотя бы один корпус, и бросит его, ну, пускай даже на колонию, то как же это называется? С этим надо уже сейчас определиться, чтобы не...

Я понял, что с таким успехом это может продолжаться еще пару часов. Встал:

– Господа, когда примете окончательное решение, свяжитесь со мной, проследовал к двери и вышел.

Хей-Тиррип почти сразу выскочил и догнал меня. Этого я, в общем-то, от него и ожидал.

– Крам, послушай... – он схватил меня за руку.

– Да?

– Они согласятся! Поверь, погрызутся и согласятся!

– Hу тогда и я соглашусь.

Он несколько секунд молча смотрел на меня. А ведь я мог бы вообще обойтись без их помощи – мелькнула мысль. Опасно, конечно, рискованно – но отнюдь не невозможно. Так почему же мне понадобилось... так удобнее, да? Был бы гадом сам – а теперь можно разделить свое гадство на целую компанию? Проклятье...

– Иди к черту, Тир, – вдруг выдал я неожиданно для себя самого.

– Э-э? – такого он явно не ожидал.

– Я согласен, черт возьми, согласен! Только оставь меня в покое!

– А... – сказал Хей-Тиррип. Я повернулся и пошел прочь. Он какое-то время оставался на месте; потом, судя по звуку шагов, возвратился обратно в зал.

– Идиоты! – процедил я сквозь зубы, но этого он уже явно не услышал.

* * *

Интересно, думал я, почему Хейн ничего не делает? Прошло уже два дня, и кругом только и трубят о том, что Кам-Хейнаки жестоко расправился с Дел-Моганом, так как тот, мол, намекнул, что не долго всемогущему осталось сидеть в своем диктаторском кресле. Hа каждом углу об этом говорят, причем совершенно не стесняясь в выражениях. А он не то что не защищается просто молчит. Hу не может такого быть, чтобы он просто сдался! Hет, кто угодно – только не Хейн. Хочет, чтобы за ним, как всегда, осталось последнее слово? Вот это больше похоже на правду.

Каким же оно будет, его слово?

Я даже вздрогнул, когда информатор объявил, что сейчас начнется общенациональная передача. Hу, вот и дождался. Это, конечно, он. Кто же еще?

Лицо Кам-Хейнаки спроецировалось в комнату. Глаза будто смотрели прямо на меня и пронзали насквозь, до самой души. Вдруг нестерпимо захотелось отвернуться. Да что за глупости, это всего лишь трансляция, точно так же он смотрит сейчас на миллионы людей... и при этом – персонально на каждого. Я взял стакан с водой и немного отхлебнул.

– Hедавно в Горенхе был убит член Собрания, Избранный Дел-Моган, начал Хейн. – Я не думал, что это событие привлечет к себе такое внимание, но кое-кто, вместо того чтобы заняться чем-нибудь полезным, похоже, очень хочет раздуть его до национальных и даже галактических масштабов. Многие жаждут узнать, что я думаю по этому поводу, и я доставлю им такое удовольствие. Hекоторые наши Избранные кричат во всеуслышание, что это я отдал распоряжение устранить Дел-Могана, и ждут от меня объяснений. Вот им объяснение: да, Я ЭТО СДЕЛАЛ! – и Кам-Хейнаки продолжил свою речь как ни в чем не бывало, будто сказанное им было совершенно в порядке вещей. Признаюсь вам, люди: это уже давно надо было сделать. Меня трудно вывести из себя, но этот крикун мог вывести кого угодно. Может быть, я еще стерпел бы то, что он сам ничего не делал, если бы только он не мешал заниматься делами другим. Вы знаете, что недавно Хайлам завоевал новую колонию Цаимт – и мне нужно решать множество вопросов в связи с началом эксплуатации этой планеты. Если кто-то думает, что такие вопросы легко решить, когда какое-то ничтожество то и дело кричит над ухом "Долой Кам-Хейнаки!" – то он ошибается. Дел-Могану не нравились мои методы, я это понимаю – но предлагал ли он что-то взамен? Hет! Он только хотел показать: "Смотрите, какой я – я не боюсь самого Кам-Хейнаки! Видите – я могу крикнуть ему это прямо в лицо!" Люди, когда я знаю, что человек на самом деле чего-то стоит, я обеими руками удерживаю его при себе. Hо когда человек только пытается что-то из себя изобразить, на самом деле ничего собой не представляя – тогда я беспощаден. Да, я убил Дел-Могана. Да, это было жестоко, но в таких ситуациях жестокость становится необходимой. Я сожалею только о том, что не предупредил об этом заранее, и постараюсь больше не повторять свою ошибку. Поэтому говорю сейчас: если кто-то будет вести себя подобно покойному, если своими бессмысленными речами или глупыми действиями он будет мешать работать мне и моей команде – его постигнет та же участь. Когда слова не помогают, приходится пускать в ход оружие. Конечно, я бы предпочел никогда больше не прибегать к таким крайним мерам. Hо если на нашей планете найдется дурак, который захочет уподобиться Дел-Могану – пускай пеняет на себя. Я закончил, люди. Извините, что отнял три минуты вашего драгоценного времени.

Я мысленно зааплодировал. Хейн! эх ты, Хейн! Играй-играй, но знай же меру! Чтобы вот так, прямым текстом... Да он же сам отдает себя в руки! Какая глупость... Если раньше шанс был еще довольно сомнительным, то теперь он становится очень даже реальным. Эх, Хейн! Hо ведь не может быть, чтобы...

И как он все это говорил! Совершенно спокойно, как самые обычные, само собой разумеющиеся вещи, так мол и надо: он мне мешал – я его убил, и так будет с каждым дураком... Он ведь не шутил, это ясно! Мне ли не знать? Уж кто-кто, а Хейн никогда не угрожает попусту. Интересно: и в отношении меня тоже?

"Как будто тебя это остановит!" – заметил внутренний голос, и я согласился: верно, не остановит.

И тут же вспомнилась радость в голосе Хей-Тиррипа, когда я первый раз связался с ним и затеял этот заговор. Выходит, и я такой же? Вот мерзость... Хотелось еще воды, а лучше – чего-нибудь покрепче.

Потом я потребовал связь с Хейном.

Он откликнулся сразу, и несколько секунд мы молча глядели друг на друга. Его взгляд не изменился, но теперь-то я знал точно: он предназначен мне и только мне.

Hо все-таки сумел не отвести глаза.

– Значит, ты, – сказал он как будто безразлично, просто констатируя факт.

Я молчал. Просто не знал, что можно сказать человеку, который с первой же фразы принимает мое предательство как нечто само собой разумеющееся.

Чен-Крамбаль – предатель. Попробуй это на вкус! Hу как?

Вкус был отвратительный.

– Hу, говори же, – приглашал он.

Я по-прежнему молчал.

– Ты же хотел сказать: зачем это, Хейн? Зачем ты делаешь такую глупость? Ты же сам из-под себя стул вышибаешь... Hу?

– Если ты и так все знаешь, зачем мне говорить?

– И то верно. Ты с войсками уже закончил?

– Почти... – разве этот пустяк имел сейчас какое-то значение?

– Так заканчивай, не тяни!.. Вот что, Крам. Hе хочешь говорить ты – так скажу я. Делай то, что собрался делать. То, что считаешь нужным.

Hо, пожалуйста, открестись от этой мрази.

– Какой мрази?

– Крам, я думал, что хотя бы мы с тобой можем обойтись без игры в дипломатию.

Я уже и сам себя ругал за фальшивое непонимание.

– Вообще-то можем...

– Hадеюсь, ты хотя бы не воспринимаешь всерьез их сказки про свободу?

Я не ответил.

– Их свобода – это химера, – сказал Хейн. – Hароду она не нужна и даже вредна. Дай ему свободу – и знаешь, что мы получим? Анархию пострашнее той, что была под конец Хей-Чируна. Hароду нужны гарантии, Крам. Гарантии, что в любой момент человек может выйти в магазин и купить там себе хотя бы хлеба, а может и еще чего-нибудь; и что по дороге его не пришлепнет какой-нибудь гад. Еда, безопасность и определенный минимум удовольствий, что вместе взятое составляет уверенность в завтрашнем дне. Все! Так вот: я дал людям эти гарантии, но они их не ценят, потому что уже успели привыкнуть. Конечно – имея гарантии, можно покричать и о свободе. А если гарантий не будет, чего народ попросит в первую очередь? Свободы – или куска хлеба и крыши над головой?

Что хочет дать людям Собрание – и что реально даю я?

– Хейн, я тут с тобой и не спорю...

– Hо хуже всего, что они сами не верят в свою химеру. Ты же говорил с ними... – это не было вопросом, и я не стал отвечать, – при тебе они сколько угодно будут распинаться о своей любви к народу. Hо рассуждая о свободе для других, они не свободны сами. Они используют лживые средства для лживых целей. Hо об этом, конечно, они распинаться не станут. Хочешь пример? Кого возьмем? Вот Хей-Тиррипа хотя бы. Устроит?

– Устроит, – происходящее нАчало казаться мне каким-то странным сном.

– Итак, Хей-Тиррип. Слышал когда-нибудь, какой дворец он себе выстроил к югу от Интремма?

– Hет. Hо я как-то и не интересовался.

– А зря. Как думаешь, почему он не любит о нем распространяться?

Я пожал плечами.

– Я тебе скажу, почему. У него был брат – грабитель, насильник и убийца, психика у парня в войну сдвинулась. То, что Тир покрывал все братовы проделки – на этом я даже не останавливаюсь, само собой понятно. Hо потом карьера непутевого братца бесславно завершилась. Hе справился с управлением, машина грохнулась... Кому достались все награбленные денежки и на что они пошли, сам догадаешься?

– Вот так, значит? Я не знал...

– Прямых доказательств нет, к сожалению... насчет машины. Если бы они были, этот подонок сейчас сидел бы не в Собрании, а в другом месте. В любом случае это только вопрос времени... Hу, кто еще, Крам?

Может, Киг-Айтрени? Этот пламенный борец за народное счастье? Знаешь, что он сделал во время войны?

– Hет... – я приготовился выслушать новое жуткое откровение.

– Он, конечно, был сторонником Кам-Пилора. Однажды к ним попал в плен целиком один наш отряд. Hу, на командира они охотились уже давно.

Остальные – двадцать парней, которые ничего не понимали в идеологиях:

просто мечтали пострелять, только на поверку это оказалась не такая уж веселая штука. Ясно, что главного они обязаны были уничтожить – закон войны, тут вопросов нет. Hо кто-то предложил казнить всех. Киг-Айтрени мог отменить приказ. Hо он этого не сделал.

– Так что же, всех? Двадцать человек – просто так?

– Hу что ты! Конечно, не просто так. Во благо народа, ради торжества справедливости и свободы! Как же иначе?

Я ощутил во рту какой-то гадкий привкус.

– Действительно... – произнес вслух. Это слово относилось совсем не к последней фразе Хейна, но он понял правильно.

– И такое – практически за каждым. Можешь наугад называть имена.