Текст книги "Могила Таме-Тунга"

Автор книги: Константин Нефедьев

Соавторы: Н. Болотников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)

Но человек уцелел, хотя, видимо, и был ранен. Он бежал в нашу сторону, а два зверя продолжали гнаться за ним. Расстояние между человеком и преследователями сокращалось. Оставалось не более двадцати-двадцати пяти шагов, как раненый остановился, припал на одно колено. Теперь мы хорошо его видели. Несомненно это был индеец лет тридцати. Еще несколько мгновений – и он будет растерзан. Собрав последние силы, индеец поднялся, сделал стремительный бросок в нашу сторону, добежал до крайних кустов и упал.

Звери остановились, оглядываясь по сторонам, видимо, туго соображая своим крохотным мозгом, куда исчезла жертва? Но потом-таки сообразив, двинулись в нашу сторону. И тут случилось неожиданное.

– Несите его в храм! – крикнул Саор и, как был безоружный, устремился навстречу страшилищам.

Появление Саора утроило ярость гигантов. Они взревели и бросились к Саору.

Оказывается, русский парень был не так уж глуп и не столь уж неповоротлив, чтобы попасть в лапы или под лапы этих чудовищ. Он побежал по берегу, увлекая за собой отвратительных зверей. Это была игра со смертью. Звери уже почти догнали Саора, но он с непостижимой ловкостью увернулся и снова побежал.

И тут я спохватился: нужно спасать индейца, пока Саор самоотверженно рискует своей жизнью. Я подбежал к раненому, который с ненавистью смотрел на меня, зажимая обеими руками рану на боку: все же зверь задел беднягу. Хотел помочь ему подняться на ноги, но он снова упал. Тогда я схватил его на руки – откуда только взялись силы? – и бегом устремился к храму. Я нес его, а мой мозг невольно фиксировал: да ведь он же не индеец. У него была смуглая, но безусловно белая кожа, никак не вязавшаяся с его первобытным нарядом и раскраской.

Меня считают чудаком, но старина Элиас Гароди и вовсе отрешенный от жизни человек, когда дело касается науки. Этот… (неясное слово. – Ж.К.[13]13
  (Видимо, Жоан Кольеш постеснялся оставить нелестный эпитет, которым профессор Грасильяму в запальчивости наградил своего друга. – Прим. автора.)


[Закрыть]) дорвался до индейских книг и по обыкновению позабыл обо всем на свете. Мой приход вывел его из транса, и он поспешил мне на помощь.

Только мы уложили раненого у подножья статуи, как в храм ворвался запыхавшийся Саор. За стенами снова раздались пронзительные вопли хищников.

Я страшно обрадовался тому, что этот отважный парень вышел живым и невредимым из опасного состязания с гадами. Теперь мне понятно, почему русские победили гитлеровскую Германию. Таких смелых, самоотверженных людей, как Саор, не сломить. Но мне некогда было говорить Саору комплименты, следовало заняться белокожим индейцем.

Он полулежал, привалившись к пьедесталу, внимательно глядел на нас. У него было открытое мужественное лицо с высоким выпуклым лбом, энергично сжатые тонкие губы. Ненависть, явно сквозившая в его красивых глазах, придавала лицу несколько жестокое выражение. На шее висело ожерелье из когтей каких-то птиц, в волосах торчало ярко-красное перо. Чуть выше правого локтя был вытатуирован красной и синей краской цветок, похожий на кисть руки.

Гароди, увидев татуировку, схватил меня за плечо и прошептал:

– Смотри! Цветок монстеры! Это – лакориец!

Индеец, верней лакориец, закрыл глаза и повалился на бок. Он был так плох, что не мог оказать нам сопротивления, хотя и пытался это сделать. Мы все-таки подстелили свои куртки на каменную плиту, уложили его. Я осмотрел большую рваную рану в боку, наложил повязку, изготовленную из рубахи, которую снял с себя Элиас. Мой пациент держался мужественно. Ни один мускул не дрогнул на его лице, хотя, судя по тому, какой обильный пот катился у него по лбу, боль была невыносимой. Под конец он все же потерял сознание. Часа три лакориец лежал с закрытыми глазами, тяжело дыша, иногда вздрагивая. Пульс еле прощупывался. Было очевидно, что ему долго не протянуть. Мне стыдно сознаваться, но к тревоге за жизнь лакорийца примешивалась беспокойная мысль: а вдруг он умрет, и мы не сможем расспросить его? Скольких усилий стоило добраться сюда, в долину, увидеть живого лакорийца и ничего не узнать о его таинственном племени…

И вдруг лакориец приподнял веки, но тут же снова закрыл глаза, словно не желая видеть нас. Элиас заговорил с ним на языке индейцев кечуа. Раненый молчал. Тогда Элиас попробовал объясниться с ним еще на нескольких других индейских диалектах, но успеха не добился: лакориец не открывал глаз, хотя и был в сознании. И тут меня осенила мысль.

– Ты нам не доверяешь, приятель, а мы ваши друзья, – сказал я по-португальски. – Нас послал сюда Мартино, – и сообщил пароль: Макалуни!

Лакориец открыл глаза. В них вспыхнули какие-то искорки. Он внимательно смотрел на нас, но молчал.

– Элиас, назови свой пароль!

– Лакастра!

Лакориец, вздрогнул. Губы его разжались, и он с трудом проговорил по-португальски, с едва заметным акцентом:

– Лакастра жив? Я шлю привет сыну великого Макалуни, потомку вождя Таме-Тунга!

Элиас и я так и присели от волнения, услышав имя Таме-Тунга. Мы склонились над раненым. Лакориец молчал. Лицо его исказилось от боли, на скулах выступили тугие желваки, дыхание со свистом вырывалось из груди. Я понимаю, что жестоко требовать объяснения у умирающего человека, но иного выхода не было. Он с минуты на минуту мог умереть и унести тайну с собой. Почти сорок лет я ждал этой минуты. Неужели судьба будет так несправедлива, послав наконец мне настоящего лакорийца только затем, чтобы я присутствовал при последних минутах его жизни.

– Скажи, друг, – снова спросил я, когда приступ боли у раненого прошел. – Кого зовут Макалуни и кому шлешь свой привет?

– Макалуни там… – показал он глазами куда-то вдаль. – Меня зовут Багола…

– Кто такой Макалуни? Отвечай, ради всего святого! – настаивал я.

– Он великий вождь. Самый мудрый из людей, – тихо ответил Багола (будем звать его своим именем).

– А Лакастра тоже вождь?

Багола покачал головой.

– Лакастра – последний из рода вождей. Он ушел к желтоголовым за мурией…

– Что такое мурия?

– Вечная мудрость. Закон законов.

– А где она? Ну, скажи, Багола, скажи, дорогой…

– Мурии здесь, – он показал в сторону ниши, – если ты, Волосатый (так назвал он меня), – друг лакори, не дай им попасть в руки твоих сородичей, злых желтоголовых, которые идут сюда…

– Значит, ты пришел сюда, в долину, населенную чудовищами, чтобы спасти мурии? – торопился я выпытать как можно больше.

– Макалуни послал меня и еще двух воинов, чтобы мы закопали мурии или утопили их в реке. Мои товарищи погибли в пути: их растерзали чаки. Там я ушел от чаков, а здесь они меня настигли. Если бы не вы… Вы друзья лакори? Спасите мурии!

Желтоголовые их не должны видеть… – Багола глубоко вздохнул, закрыл глаза: он умирал. И вдруг снова открыл глаза, обвел нас потухающим взором, прошептал:

– Скоро вернутся регари. Они могучи. Регари отомстят желтоголовым за лакорийцев… – И неожиданно вытянул руку вверх, словно желая показать, откуда вернутся какие-то регари, и угас.

Через час мы закончили копать ножами яму в углу храма и предали земле тело Баголы. Солнце клонилось к закату. В храме стало темно. Мы сидели, прижавшись друг к другу у подножья золотого идола, голодные: запасы пищи остались в тюках, и не было возможности выйти за ними. У храма расположилась на отдых и, видимо, не собиралась уходить парочка чудовищ – теперь мы хоть знали их название – чаков. Нам оставалось лишь сидеть, ждать и обдумывать события дня.

– Что же все-таки такое «мурия»? – спросил Элиас.

– Вечная мудрость, закон законов, так сказал Багола. Наверно, нечто вроде древних книг, их библии, что ли? – ответил я.

– Может, эти прозрачные книги и есть мурии? – задумчиво спросил Саор. – Их-то и должен был спасать Багола от каких-то желтоголовых…

– Ты прав, Саор! Багола должен был спасти мурии от грабителей могил, – обрадовался я.

– Да, да, – согласился Элиас. – А вы заметили, друзья, что, когда Багола упомянул о регари, он показал на небо. Не имел ли он в виду предание лакорийцев о пришельцах из космоса, а?

Трудно было поверить в это, но на сей раз я не стал спорить со своим другом и промолчал, а вот с его предложением немедля отправиться на поиски лакорийцев, пока нас не сожрали эти милые гадины, я согласился. По мнению Элиаса, лакорийцы должны находиться неподалеку от могилы Таме-Тунга, где, наверно, сейчас защищают свою святыню от желтоголовых, то есть от грабителей.

Саор резонно заметил, что перед тем, как отправиться к могиле Таме-Тунга, нам следует выручить свое оружие и мешки. К счастью, с заходом солнца парочка чаков, блокировавшая выход, удалилась. Мы решили сделать ночью вылазку, в надежде, что чаки не слишком бдительны и в темноте не слишком зорки.

Но меня все время мучит еще один вопрос: кто такой Лакастра? Элиас считает, что, поскольку Багола назвал Лакастру последним из рода вождей, следовательно, искать его нужно среди лакорийцев.

– Ну, а как тогда понять фразу, что Лакастра ушел за мурией, когда мурии находятся здесь, в этом храме?

Мы с Элиасом снова завели было спор, да Саор перебил:

– Не кажется ли вам, сеньоры, что Лакастра ушел от лакорийцев, чтобы вернуть древнюю книгу, некогда похищенную желтоголовыми. Может быть, что тот самый человек, который…

Саор не успел еще договорить, как я вскочил на ноги. Черт возьми! И как мы раньше до этого не додумались? Ну, конечно же, Саор прав. Теперь все прояснилось: Лакастра, последний из рода вождей Таме-Тунга, не кто иной, как Мартино!.. Нет, этот русский юноша просто находка для нас. Он очень деликатен, поэтому свое мнение выражает в виде вопроса или предположения.

…Сегодня десятые сутки, как мы спустились в эту преисподнюю. Бедняга Жоан небось соскучился сидеть без дела, но как его известить – не знаю. Эх, было бы у нас радио, как бы все обстояло проще. Но, увы!..

Восстанавливаю события с момента нашего пребывания в храме Золотого Дракона. В полной темноте мы закопали прозрачные пластинки-мурии тут же в храме, по другую сторону пьедестала. Это заняло у нас половину ночи. А потом, соблюдая величайшую осторожность, чтобы не потревожить сон чаков, сгрудившихся на отмели, мы пробрались к нашему имуществу и принесли его. Теперь у нас, по крайней мере, есть запас еды и оружие. Не знаю только в какой степени оно может обезопасить нам встречу с чаками. Хотя, если Багола отважился идти на зверя с легким копьем, то, думается, разрывные пули – средство посильнее. Впрочем, все же нам не стоит связываться и лучше поскорее уйти подальше от этих страшилищ.

Плыть на плоту раздумали: на случай встречи с чаками на реке труднее укрыться от них. Лучше пробираться берегом. Так и сделали.

Утром снова едва не угодили в заросли дерева-замка, но теперь рассматривать это адское дерево не стали, – некогда, постарались обойти его стороной. Попадались еще какие-то невиданные растения, походившие на животных, и животные, похожие на растения. Особенно поразило нас дерево с розовой корой. Его тонкая и длинная нежно-зеленая шелковистая листва ниспадала живописными каскадами, а наклонный, почти горизонтально протянувшийся ствол опирался на шесть толстых причудливо изогнутых корневищ. Невозможно было найти сравнение, на что походило дерево, до того это фантастическое зрелище! Потом мы восхищались удивительно красивыми цветами, но когда подошли поближе, цветы вспорхнули и превратились в гигантских бабочек. А всего час назад мы встретили, – подумать только! – живого милодонта!

Да, да, милодонта – гигантского предка современных ленивцев[14]14
  Ленивец – млекопитающее животное (отряд неполнозубых). Обитает в южноамериканских лесах, почти не спускаясь наземлю; очень медленно пере¬двигается по деревьям или висит спиной вниз. Отсюда и название. В прошлом существовали также наземные формы ленивцев – милодонты, мегатерии,– ко¬торые из-за огромных размеров не могли жить на деревьях.


[Закрыть]. Я никогда не поверил бы, если б сейчас не увидел его своими глазами. Живого, неуклюжего, напоминающего слона с непомерно маленькой, будто бы нарочно приставленной чужой головой. Зверь мирно пасся, ощипывая на дереве листья или выковыривая из земли корни. На нас он не обратил внимания, хотя мы были совсем недалеко. Саор утверждает, что это и есть тот самый Вождь Джунглей, который возле их хижины растоптал ягуара. Вполне возможно…

А в свое время сколько было нападок на беднягу Амехино, который посмел утверждать, что кости неизвестного странного зверя, найденные в Южной Патагонии в 1898 году, принадлежат милодонту, причем совсем недавно убитому. Сколько тогда изощрялись карикатуристы над почтенным профессором, представляя его выжившим из ума! Теперь мы с Элиасом должны будем реабилитировать честное имя покойного ученого: милодонты еще существуют на нашей грешной земле! Да только ли они? С полчаса назад мы чуть было не столкнулись со змеей таких гигантских размеров, какую трудно представить даже во сне. Она находилась шагах в ста от нас, медленно проползая в кустарнике. Длина ее не менее сорока метров. Чудовищно!

Нужно ли говорить, что мы постарались ретироваться от нее поскорее и подальше…»

***

(Мы позволим опустить записи профессора Эваристо Грасильяму за последующие несколько дней. Отряд с величайшими предосторожностями продвигался вперед, стараясь избежать встреч и с чаками, и в особенности со змеями, которыми, казалось, кишела долина. Профессор Грасильяму описывает сцену, свидетелями которой они были, как полтора десятка чаков позорно бежали при появлении возле них гигантской змеи. В другой раз они наблюдали бегство от змеи даже милодонта – Вождя Джунглей. Отряд выбрался из долины на пятнадцатый день.)

«Слава святой мадонне! Мы как будто бы выбрались из долины Золотого Дракона наверх и находимся возле глубокой циркообразной впадины, похожей на кратер потухшего вулкана. На склоне высится какое-то величественное здание, окруженное стеной. У подножия его раскинулось обширное болото ярко-зеленого цвета.

Только сейчас мы радовались: выбрались, мол, из долины Золотого Дракона, кишащей чудовищами, а здесь увидели такое, что заставило похолодеть. Через все болото вытянулась гигантская зеленая змея. Но оказалось – это не что иное, как обман зрения, вызванный преломлением солнечных лучей в стоячей воде. Впечатление жуткое. Видимо, и нервы у нас сдают.

Через болото пути нет. Мы пошли в обход и потому долго пробирались вдоль стены, пока не попали в глухие заросли. Саор вдруг нагнулся и поднял с земли заряженный карабин. На почве виднелись многочисленные следы людей. Это заставило нас утроить бдительность. Через несколько шагов нам попался нож, потом еще карабин, множество разбросанных патронов и кожаная сумка.

Элиас вне себя от радости. В сумке оказалась мурия, та книга лакорийцев с изображением цветка монстеры на обложке и голубым кругом, излучающим желтые лучи. Элиас утверждает, что именно эта самая штука была похищена из Национального музея, из-за которой мы, в сущности, и отправились сюда. Но теперь в ней было две прозрачных пластинки.

Как буднично выглядит свершение. Мы терпели лишения, переносили невзгоды, опасности, чтобы заполучить эту мурию, и вот Элиас держит ее в руках. И стоило ему поставить обе пластинки под определенным углом, как на них проявилась надпись. Мы прочли ее без труда.

Кажется, мы у цели. Видимо, здание у болота, обнесенное стеной, и есть хижина (ничего себе хижина с пятиэтажный дом!) Таникара. А Зеленая змея – мираж в болоте. Если так, то предстоит еще побывать в Долине Вечного Тумана и остерегаться неведомых нам Лагуса и Биата. Главное, могила Таме-Тунга где-то здесь. Только радоваться нам пока еще рано: поблизости бродят грабители. Да и с лакорийцами надо быть поосторожнее.

Саор отправился на разведку. Удивительно, как этот русский юноша научился бесшумно двигаться в джунглях и как безошибочно читает следы, будто бы родился здесь. Минут через двадцать возвратился и сообщил, что нашел лагерь грабителей, но людей в нем нет: они бежали. Мы отправились туда. Действительно, стояли палатки, валялись тюки, оружие, патроны, а людей не было. Саор утверждает, что здесь совсем недавно было человек пятнадцать. Насторожила нас еще одна находка – птичье перо алого цвета, украшенное несколькими тонкими металлическими кольцами.

Значит, здесь побывали индейцы. Это предположение подтвердили другие находки. В разных концах лагеря мы нашли несколько маленьких шариков с острыми едва видимыми глазом шипами. Элиас говорит, что это бали-бали – отравленные заряды духовых ружей, применявшиеся некоторыми племенами индейцев. Для поражения человека или животного достаточно легкого, едва ощутимого укола. Яд, попадая в царапину, сразу же начинает действовать. Если это кураре – смерть наступает через несколько минут. Если действие яда ослаблено, человек погружается в глубокий сон. Таким способом был усыплен Саор, и если бы тогда не появились индейцы Тако Шестипалого, его унесли бы летающие люди.

Нетрудно было догадаться, здесь только что побывали лакорийцы. Очевидно, грабителей могилы постигла кара: они мертвы или же находятся в плену.

Следовательно, лакорийцы сами, без нашей помощи, справились с врагами.

И вот тут Саор сделал поразительное открытие, позволившее разгадать тайну летающих людей. Нет, мы не нашли крыльев, хотя после чудовищ долины Золотого Дракона не удивились бы, увидев каких-нибудь ангело– или дьяволоподобных крылатых существ. Все оказалось куда проще. Меж вершин деревьев были натянуты искусно сплетенные лианы – воздушные тропы, мосты из лиан. По ним-то и передвигались лакорийцы. Несомненно, передвижение по таким тропам требовало немало ловкости и умения, впрочем, наверное, не менее, чем от циркача-канатоходца. Хотелось бы все же увидеть эти цирковые номера потомков пришельцев из космоса. Дай бог, дай бог!

С Элиасом опять поспорили, и вот по какому поводу. Он утверждает, что лакорийцы уничтожили или взяли в плен всех грабителей могил. Предположим, это так, тогда, если они убиты, где трупы? Я убежден, что кое-кто из бандитов сумел уйти от мести лакорийцев. Иначе зачем было посылать Баголу в долину Золотого Дракона прятать мурии? Опасность встречи с грабителями существует. Мы должны быть особенно осторожны. Вскоре это подтвердилось.

Саор обнаружил к востоку от лагеря следы трех людей и шести тяжело груженных мулов. Мы отправились по следам. К вечеру они привели нас еще к одной стоянке.

Саор пришел к убеждению, что среди грабителей происходит что-то непонятное. Двое куда-то отлучались со стоянки, но потом возвратились. Оставшемуся в лагере пришлось укрощать взбесившихся мулов. В костре был найден совершенно новый, покоробившийся от огня башмак. Саор нашел также следы четвертого человека – индейца, видимо, наблюдавшего за грабителями.

Черт побери! Мы оказались между двух огней. Встреча с грабителями опасна. Но неизвестно, как встретят нас лакорийцы. Они постараются напасть первыми и влепят каждому из нас в лоб или в затылок свои адские шарики, прежде чем мы успеем опомниться, а не то что применить метод лейтенанта Рондона[15]15
  ….применить метод лейтенанта Рондона” – Профессор Грасильяму упо¬минает о прогрессивном ученом и общественном деятеле Бразилии, защитнике индейцев, президенте созданной им Службы охраны индейцев (СОИ), марша¬ле Канадиду да Силва Рондоне (1864–1958). В молодости лейтенант Рондон возглавлял отряд, прокладывавшим телеграфную линию через джунгли Мату Гросу. В общениях с индейцами Рондон придерживался своего правила – “Если придется – умереть, но никогда не убивать”. Для сближения с индейцами он использовал громкоговорители и подарки, раскладываемые по берегам рек.


[Закрыть] и начать с ними переговоры. Сейчас для лакорийцев все белые – враги, и они, увы, правы.

Я пишу эти строки у костра, в котором нашли башмак. Будем здесь ночевать.

Первому на дежурство заступать мне…

Мои товарищи укладывались на ночлег, как вдруг Саор вскочил на ноги, показывая пальцем в чащу. Мы с Элиасом вгляделись туда, куда показывал Саор.

В нескольких шагах от нас, озаряемая пламенем костра, вырисовывалась фигура индейца.

Он был невысок, коренаст, широкогруд. Одежда его состояла из узкой набедренной повязки. В правой руке держал наготове копье. Я уж было собрался положить карабин на землю и раскрыл широко руки, показывая, что мы рады приветствовать его, как Саор протяжно закричал:

– А-а-а-на-у-у-э-э! – и в следующую секунду уже, смеясь и чуть не плача от радости, он обнимал индейца, подталкивая его в нашу сторону.

– Сеньоры! – радостно кричал русский парень, – это Аоро! Это мой брат Аоро!..»

Глава 23
Одиссея Аоро

Аоро и Сергей никак не могли прийти в себя, обнимались, хлопали друг друга по плечам, чуть ли не плясали от радости. Так продолжалось бы до бесконечности, если б профессор Грасильяму не вернул их на землю, попросив Сергея узнать у приятеля все, что тому известно о событиях, происходящих вокруг.

Вначале с Аоро произошло то же, что и с его русским другом. Он отправился ловить рыбу и чуть было не столкнулся с индейцами. Врожденная осторожность и законы родного племени, запрещавшие изгнанникам встречаться с сородичами, заставили Аоро укрыться. Убедившись, что эти индейцы – другого племени, Аоро решил выяснить, мирные ли они и если мирные, присоединиться к ним. Он уж хотел выйти из укрытия, как вдруг увидел страшный трофей – человеческий череп. Это остановило его, но когда индейцы собрались уходить, он все же отправился за ними, чтобы проследить, где находятся их поселения.

К исходу второго дня индейцы, а за ними и Аоро, подошли к какому-то храму. (Это были развалины Злого Сагуртана). Индейцы здесь не задерживались, торопились поскорее уйти отсюда. Аоро вздумал осмотреть диковинное сооружение. И тут повторилась знакомая читателям история.

То, что укусило Аоро в щеку, оказалось, конечно, не москитом, а отравленным шариком…

Аоро очнулся в какой-то огромной пещере, освещаемой скупым светом небольшого костра. Руки его были привязаны к туловищу, но не крепко. Он полулежал, прислонившись к стене; под спину ему кто-то заботливо подложил мягкую циновку.

У костра сидело шестеро высоких воинов, вооруженных луками, копьями, дротиками, духовыми ружьями. По сложным красочным узорам, которыми были расписаны их торсы, по украшениям из диких зверей и ярких перьев их можно было принять за индейцев, если бы не светлый цвет кожи. Аоро вспомнил рассказы Большого Лоу о рабу – великанах-индейцах с белой кожей, живущих в непроходимых чащах. Рабу – сильны, храбры, непобедимы и с ними – советовал Большой Лоу – лучше не встречаться.

Хитрец Аоро не показал виду, что он очнулся, а, чуть приоткрыв веки, стал наблюдать за сидевшими у костра, стараясь понять, о чем они говорят. Рабу разговаривали на непонятном Аоро наречии, иногда употребляя португальские слова.

Два воина, судя по украшениям и манере держаться, старшие в отряде, спорили между собой, поглядывая на пленника. Аоро догадался, что речь идет о нем, и продолжал внимательно следить за происходившим в пещере. Один из предводителей, постарше годами, с мрачным лицом, что-то сказал сидевшему рядом воину. Тот встал, подошел к Аоро, держа в руке длинное заостренное перо.

Обмакнув перо в маленький тыквенный сосуд, воин хотел было уколоть заостренным концом пленника в плечо, но не успел. Аоро ловко сбросил с себя путы, вскочил на ноги, отпрыгнул в сторону. Он выхватил у одного из воинов копье и устремился к выходу, но на какую-то долю секунды его опередил молодой вождь, преградив своим телом выход. Чтобы расчистить себе путь, Аоро с силой выбросил вперед копье, не выпуская его из рук. Молодой вождь ловко отбил копье дротиком, который он держал в правой руке, а левой попытался схватить Аоро за запястье. Однако тот увернулся, присел, сжавшись в комок. Вождь, устремившийся было вперед, наткнулся на пустоту. В тот же миг Аоро выпрямился, и вождь перевалился через его спину.

Несколько воинов бросилось на помощь, но молодой вождь что-то крикнул им, и они расступились, наблюдая за поединком.

Сколь ни искусен был Аоро, молодой вождь не уступал ему в знании приемов сагу-сагу. Борьба продолжалась до тех пор, пока вождь, сделав вид, что уступает, не подставил под удар свою спину. Аоро собрался было ударить противника копьем, но тот применил прием, который французы называют вольтфас, – молниеносно повернулся лицом к Аоро, выбил ногой у него из рук копье, затем с силой ударил грудью о грудь Аоро и, когда тот отшатнулся, чуть было не упав навзничь, стиснул в своих объятиях так, что у Аоро хрустнули кости, словно бы он попал в тиски анаконды. Рабу вмиг опутали пленника ремнями. Молодой вождь вытер с лица пот, улыбнулся, одобрительно похлопал соперника по плечу.

Аоро усадили на старое место, не забыв подложить за спину циновку. Воин снова собрался было кольнуть Аоро пером, но молодой вождь прикрикнул на него. Воин с недоумением взглянул на мрачного. Тот досадливо пожевал губами, недовольно махнул рукой: дескать, не мое дело… Видимо, молодой вождь был все же рангом повыше его.

На этот раз рабу постарались связать пленника потуже, хотя ноги, как и раньше, оставили свободными. Молодой предводитель подал знак. Его мрачный коллега направился к выходу из пещеры. За ним пошли остальные. Два воина, один спереди, другой позади, вели Аоро на привязи.

Отряд двигался быстро, бесшумно, ловко обходя преграды. Вдруг мрачный предводитель, шагавший впереди, исчез. В тот же миг один из воинов, конвоировавших Аоро, ловко взвалил пленника себе на плечи и без особого труда стал подыматься куда-то вверх. Аоро сразу не сообразил, что рабу взбираются на деревья. Оказывается, от кроны к кроне тесно стоявших деревьев были натянуты лианы, по которым рабу двигались так же бесшумно, уверенно и быстро, как и по земле.

Аоро пытался запомнить направление, куда его несли, но непривычный способ передвижения по вершинам деревьев – бесконечные повороты, спуски и подъемы – окончательно сбил его с толку.

Часа через три отряд спустился на землю. Аоро завязали глаза и снова куда-то повели. Сначала шли по земле, пробираясь сквозь густой кустарник, затем, судя по прохладной сырости, пахнувшей в лицо, и шуму бурного потока, протекавшего где-то рядом, Аоро сообразил, что они идут под землей. Прошло часа два, и вот лицо обдало теплом. Подземелье кончилось.

Шум потока ослабевал, и Аоро понял, что его уводят в сторону. Наконец отряд остановился. Пленнику развязали руки и глаза.

Молодой вождь что-то сказал Аоро, показал на солнце, потом на горизонт, растопырил пальцы правой руки, ткнул сначала себя, затем его в грудь и постучал древком копья оземь. Аоро понял язык жестов: через пять дней он вернется и требовал, чтобы Аоро ждал его на этом месте. Вождь приветливо улыбнулся, протянул пленнику ранее отобранные лук, стрелы и копье, жестами велел идти прямо, не оборачиваясь. Аоро сделал несколько шагов, не утерпел, обернулся. Рабу исчезли…

Юноша внимательно огляделся. В другое время и при других обстоятельствах долина, в которой он находился, показалась бы ему пределом мечтаний – так прекрасна была она. Все вокруг дышало изобилием, покоем, сверкало буйством красок. Роскошные цветы устилали землю. Отягощенные плодами апельсиновые, дынные, молочные деревья, дикая слива, бананы и многие другие деревья росли здесь привольно, свободно, давая приют стаям прекрасных птиц. Длинношерстые обезьяны коаита провожали пришельца своими прищуренными грустными глазами. Неподалеку спокойно паслось стадо непуганых пекари. У ручья утоляла жажду пара стройных ланей, а сам ручей, тихо струивший хрустальные воды, казалось, кишел рыбой.

Несмотря на голод, Аоро и не думал о пище. Его первой мыслью было бежать отсюда.

Он вовсе не собирался оставаться здесь и, тем более, ждать возвращения рабу. Он помнил, что оставил в своей хижине друга – Саора, и надо к нему возвращаться как можно скорее. Как только найти туда дорогу?

Аоро взобрался на высокую пальму, чтобы осмотреть окрестности. Долина представляла собой ровный, словно очерченный круг, диаметром в семь-восемь лиг, огражденный со всех сторон высокой отвесной стеной-обрывом. На юге стена несколько понижалась, примыкая к аккуратной конусообразной горе. Сквозь купы деревьев Аоро увидел остроконечные крыши хижин и вьющийся кверху дымок очага.

Это открытие поразило Аоро. Что за люди живут здесь: друзья или враги? Аоро не таков, чтобы долго раздумывать. Он слез с пальмы и стал пробираться в сторону хижин.

Лес внезапно кончился. Аоро оказался на краю большой, тщательно ухоженной плантации маниоки. За ней, на опушке мангабаисовой рощи, стояли четыре высоких остроконечных хижины овальной формы, крытые пальмовыми листьями. В роще, на плантации работали люди – индейцы, двое белокожих и несколько негров.

Белокожих Аоро опознал только по бородам и остаткам одежд. Больше всего поразили его негры: их он видел впервые в жизни. Чтобы убедиться, действительно ли их кожа так черна, а не раскрашена, юноша рискнул даже подползти поближе к плантации. Но тут из хижины вышел негр гигантского роста и начал бить в большой барабан. Такие же удары раздались и в других концах долины.

Люди оставили работу и направились к хижинам; из лесу пришли охотники с добычей и рыбаки с уловом. Всего Аоро насчитал двенадцать человек. Они чинно расселись на циновках и с аппетитом хорошо поработавших людей стали есть жареное мясо, которое подносил из хижины негр-гигант.

Сколь ни малосведущ был Аоро в отношениях между людьми разных оттенков кожи, он все же понял, что эти люди живут между собой в мире, дружно. Поев, они вымыли плошки, посидели в тени, выкурили по паре трубок табаку, слушая при этом пение негра-гиганта. Когда песня кончилась, все развесили гамаки и улеглись в них отдыхать.

Аоро отправился дальше на поиски выхода из долины. Пройдя с пол-лиги, он остановился подкрепиться плодами, которых множество росло вокруг. Полуденный зной и усталость сморили юношу. Он забрался в чащу и заснул.

Сон был не долог. Аоро проснулся инстинктивно. Перед ним стоял высокий, очень худой белокожий старик с всклокоченной седой головой и такой же седой, длиной по пояс, бородой. На его плечах болталась совершенно ветхая холщовая куртка со множеством карманов. Она была перепоясана широченным кожаным поясом, оснащенным всяческими замысловатыми штучками, вроде карманчиков для компаса, часов, трубки, патронов, всевозможными петельками, карабинчиками, тесемками. Вместо брюк старик носил набедренную повязку из искусно сплетенных трав.

Все это Аоро разглядел значительно позже, а в первый миг пробуждения он вскочил, схватился за копье, готовый дорого продать свою жизнь.

Старик остановил его жестом.

– Зачем ты подымаешь на меня оружие, охотник? Разве я хищный зверь? Смотри, как прекрасен мир вокруг, и я вовсе не хочу покидать его. Я хочу любоваться его красотой. Отложи в сторону оружие и сядь рядом, охотник. Я спою тебе песню… – сказал старик по-португальски, тяжело опускаясь на траву.

Аоро послушно сел рядом, с любопытством разглядывая старика, и в особенности, его бороду: такой бороды он никогда не видел.

– Ну, что же ты молчишь, охотник? Или тебя не радует жизнь, не радуют ласки солнца?

Не дожидаясь ответа, старик подставил лицо солнечным лучам, стал, чуть, раскачиваясь, напевать своим надтреснутым голосом. Аоро пытался понять, о чем поет этот старик, но не мог, а спросить постеснялся.

Вот старик кончил петь, ласково улыбнулся Аоро, тронул его за руку.

– Тебе нравится песня? Я знаю их очень много. Здесь, в этой прекрасной долине, я знаю больше всех, я даже не забыл своего имени. Меня зовут Луи… – он произнес еще какое-то слово, которого Аоро не понял. – Мое имя хранится вот здесь, смотри…