Текст книги "Звездные корсары"

Автор книги: Константин Мзареулов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

Глава 9
Желтые мундиры

– Скучаете по дому?

Доверив управление автоводителю, Наршада полулежала на сиденье в рискованной позе. Подол ее и без того короткого платья уехал намного выше колен, обнажив длинные стройные ноги. Кузьма Петрович тоскливо подумал, что никогда прежде не оставался наедине с такой красивой женщиной. И не просто красивой, но и… – в общем Наршада обладала целым букетом достоинств. А может, и недостатков – это зависит от точки зрения.

– Скучаю, конечно, – ответил он, вздыхая. – И по дому, и по детям с внуками. Сын у меня на войне – иди узнай, как он там…

Друзья из Ассоциации Свободной Космической Торговли ему доходчиво растолковали, что в ближайшие два-три года не может быть и речи о новой экспедиции в сторону Солнца. Чтобы пересечь туда и обратно огромную каверну, отделявшую Второй Рукав от Третьего, пришлось под завязку заполнить «звездным пеплом» грузовые трюмы «Лабиринта». В нынешней обстановке Ратул не мог себе позволить подобного расхода ценнейшего энергоносителя: все запасы топлива резервировались для боевых кораблей.

Наршада ободряюще положила руку ему на плечо и произнесла низким сочным голосом:

– Не подумайте, будто я вам не доверяю, на этот раз спрашиваю из чистого и совершенно непрофессионального любопытства. Деньги вас, как будто, не очень волнуют, основную часть своего заработка вы держите в банке, и на себя почти ничего не тратите… Что заставляет вас так истово служить Ратулу?

Причин было несколько, и Шестоперов попытался изложить их по возможности внятно и последовательно.

Во-первых, из всех держав этой части Вселенной наибольшие симпатии вызывал именно Ратул: в меру демократичный, лишенный анархических и тоталитарных извращений режим; отсутствие расовой дискриминации; мужественный свободолюбивый народ, дерзнувший отстаивать избранный образ жизни в борьбе против заведомо сильнейших соседей, – это государство чем-то напоминало его Родину.

Во-вторых, он полагал справедливыми провозглашенные Ратулом политические цели: объединение всех цивилизаций бывшей Маванорской Империи в единую семью братских народов – тут аналогия с отечественной историей тоже просматривалась достаточно просто…

– Наконец, – сказал он, – меня, естественно, беспокоит будущее Земли. В Галактике громыхают сражения, и очередной инцидент может окончиться случайной или даже не случайной гибелью моей планеты. И я хотел бы, чтобы Земля вовремя присоединилась к какому-нибудь большому, сильному и справедливому государству, но – в качестве равноправного союзника, а не жалкой колонии. Потому и стремлюсь показать, что люди очень даже способны пригодиться… – Он усмехнулся, вспомнив, как затрепетала супруга чигарского президента, узнав о существовании многочисленной цивилизации гуманоидов. – В конце концов, нас много, и мы умеем воевать!

– К сожалению, вас слишком много, – тихо проговорила Наршада. – Человечество было бы идеальным союзником для Маванорской империи, но не для Федерации Ратулор, которую мы намереваемся провозгласить. Шесть миллиардов землян, уже доказавших свою воинственность и способность к динамичному прогрессу, быстро превратятся в господствующую культуру Федерации.

– Что же тут плохого?

По лицу женщины промелькнула слабая улыбка.

– Вообще-то ничего плохого, а на мой взгляд это даже замечательно. Но не забывайте, что никому не хочется терять достигнутого такими усилиями лидерства… И к тому же о союзе с Землей говорить рановато – ваша планета слишком далеко, причем в тех краях пока властвуют найрухи.

– Это уж точно. – Вспомнив о таинственных хозяевах «летающих тарелок», Шестоперов помрачнел, но лотом проговорил с надеждой в голосе: – Может быть, они не столь уж агрессивны и опасны? Ведь «тарелки» носятся над нашей планетой уже сотни лет, но никаких враждебных акций вроде бы не предпринимали. Да и к «Лабиринту» отнеслись вполне мирно…

Скептически наморщив лобик, Наршада прищелкнула языком и отрицательно помотала головой.

– На стыке Второго и Третьего Рукавов, – сказала она, – расположены так называемые Дальние Скопления. Маванорская Империя основала там несколько опорных баз и завязала отношения с аборигенами.

За несколько лет до большой войны, продолжала таренийская красавица, в Дальних Скоплениях появились воинственные завоеватели, которых аборигены называли найрухами. Эти крылатые существа ухитрились спровоцировать несколько мятежей в регионе и оккупировали систему, населенную союзниками долоков. Маванору пришлось направить в Дальние Скопления немалую часть боевых кораблей и сил космической пехоты. В результате главные флоты Империи оказались ослабленными, а потому не смогли должным образом отразить внезапный удар тинборов. Найрухи, впрочем, были разбиты, и остатки их эскадр в панике бежали по направлению Третьего Рукава. Позже маванорские астрономы зафиксировали в том секторе признаки ожесточенных сражений. Вероятно, найрухи имеют грозных соседей, с которыми эпизодически приходится воевать. Обобщив обрывки собранной информации, разведка Ратула пришла к выводу, что в окрестностях Солнца имеется несколько сильных цивилизаций, заключивших соглашение о невмешательстве в дела Земли – нечто подобное имело место двести лет назад с Тареном…

– Прилетели, – сказала вдруг Наршада и открыла дверцу кабины.

Машина стояла на посадочной лужайке в парке, окружавшем особняк Гаффая. Робот-слуга резво подбежал к гостям, и Кузьма Петрович приказал ему вытащить из багажника коробку с подарком – антикварную вазу старинного висклафского хрусталя. Сопровождаемые роботом, они вошли в дом.

В холле прибывающих встречала супруга Висада – молоденькая долокесса по имени Лебронор. Насколько Шестоперов научился разбираться во внешности ящеров, она была прелестна, и ее красоту не портил даже огромный живот – Лебронор вынашивала яйцо.

– Ах, Наршадочка, ты сегодня совершенно неотразима! – защебетала юная хозяйка дома. – Здравствуйте, Петрович, я так рада вас видеть!

– А где виновник торжества? – поинтересовалась Наршада.

Жеманно вздохнув, Лебронор скорчила насмешливо-унылую гримаску и махнула рукой. Вместо него ответил немолодой долок в мундире адмирала флотилии:

– Папочка даже в такой день не может не заниматься делами. Засел в кабинете с членами Верховного Комитета.

Наршада, которая по долгу службы знала в лицо и по личным делам всех старших офицеров планеты, немедленно сообщила:

– Это Мафтинд Гаффай, старший сын Висада. А это…

– Мы знакомы, – усмехнулся тезка первого маванорского императора. – Полагаю, инженер-командор, вы и с моим младшим братом уже встречались?

– Имел честь, – кивнул Шестоперов.

На этот раз Зензилап нарядился в парадный темно-синий мундир с серебряными погонами фрегат-капитана. Вытянувшись, спецназовец щелкнул каблуками, приветствуя землянина. Мафтинд поведал, что их сестра Седанар, названная в честь покойной бабушки, руководит оформлением большого стола и что скоро, как только завершится неофициальное совещание в отцовском кабинете, церемония наконец-то начнется.

У землянина мелькнула мысль, что в действительности Лебронор не так уж молода – все-таки у четы Гаффаев трое более чем взрослых детей. Можно было предположить, что адмиральша совсем недавно прошла курс тотального омоложения вакциной «Миран-40». Хотя, подумал Кузьма Петрович, не исключено, что Мафтинд, Зензилап и Седанар – дети Висада от других жен. Последняя догадка была, видимо, ближе к истине, поскольку Наршада как раз спросила у долокессы:

– Когда ожидаешь первенца?

Прижав руки к животу, Лебронор прошептала скороговоркой:

– Ой, не скоро еще! Дней через тридцать-сорок снесу яичко, потом еще сто дней в инкубаторе – считай, целый год из жизни вычеркнут. Представляю, какой ужас был в старину, когда не придумали инкубаторы и бабы сами высиживали яйца!

Из глубины дома послышался звонкий грохот бьющейся посуды. Мафтинд прислушался к приглушенным толстыми стенами голосам и сказал недовольным тоном:

– Кажется, бравый гвардии командор упился вдрызг. Мужики, пойдем-ка. Может, подмога нужна.

Пристроившись в кильватер старшему брату, Зензилап заметил, оскалясь:

– Был командор, но со вчерашнего дня – адмирал флотилии. Тебя догнал на старости лет, так что имеет полное право погулять на радостях.

В углу банкетного зала восседал на диванчике изрядно смущенный Шовит Визброй, державший в руке высокий стакан. По всем признакам, пилот «Лабиринта», перебрав горячительного зелья, опрокинул столик с напитками. Во всяком случае, столик лежал неподалеку кверху ножками, а два робота суетились, подметая с паркета осколки и затирая лужу.

– Шовит, старина, нельзя же так, – укоризненно произнес Мафтинд. – Я, конечно, твои чувства понимаю и разделяю, но ведь нужно все-таки меру знать.

Визброй медленно повернул мутный взгляд в сторону вошедших, и на его покрытом чешуйками лице заиграло подобие радостной улыбки. Прежде Шестоперов никогда не видел пилота упившимся до такой степени, но сейчас землянина больше всего удивило не состояние Шовита, но – его одежда. Визброй был одет в лимонно-желтый с алой окантовкой мундир и красные кожаные сапоги, на груди сверкали ряды орденов, а сбоку на поясе висел кортик в ножнах, украшенных изящной чеканкой.

– Друзья мои! – с нетрезвым радушием вскричал Визброй. – Вы уж простите старика, но у меня такая радость, такая радость!… «Император Зигейр Второй» нашелся, его уже буксируют… Завтра на Ратуле будет!

– Так это твой корабль, что ли? – Заметно подобревший Мафтинд заулыбался. – Поздравляю, дружище.

– Благодарю, сынок, – Визброй прослезился и стал протирать глаза платочком. – Твой отец был на «Зигейре» первым пилотом, а я – вторым – это перед самой войной… После первых сражений его назначили командовать «Смертоносным», и он взял меня с собой – сначала первым пилотом, а потом старшим офицером. А когда Его Величество доверил Висаду флотилию крейсеров…

Обрывая поток воспоминаний, хлопнула дверь – обычная, не диафрагма – и вошел Гаффай, тоже в желтом мундире и красных сапогах. За «новорожденным» тянулась свита: президент планеты, высшие офицеры, промышленники, министры. Гости окружили юбиляра – все-таки сто сорок пять лет, пусть даже по ратульскому календарю. На родном Маване ему в этот день исполнилось всего лишь девяносто семь. Кто-то подсчитал, что через три маванских года, то есть пять ратульских, совпадут сразу два юбилея – маванское столетие и сто пятьдесят лет Ратула.

– А потом будем поочередно праздновать по календарям всех прочих планет Федерации и Империи! – восторженно гаркнул президент Дасим, но вовремя спохватился и уточнил: – Кроме бустафонского, конечно…

Друзья и родственники вручали подарки, поздравляли, желали долгих лет и всевозможных успехов – в особенности на ратном поприще. Зензилап зачитал поздравительные послания президентов Чигара, Хацры и Висклафа, короля Аксарского, премьер-министра Оссеше. Даналик Секар торжественно вручил модель новейшей машины, к производству которой приступили его заводы: штурмовик ближнего радиуса «Вихрь» имел скорость до 75 узлов, мог нести на внешних подвесках две торпеды и вдобавок был вооружен пушкой 3-го калибра.

Само собой, Шод Халай не мог позволить, чтобы компаньон-конкурент произвел лучшее впечатление. Поэтому, когда все расселись за огромным столом, он изрек, подняв бокал:

– Висад, в день твоего рождения флот Ратула получил свое самое могучее оружие. Сегодня вечером будет завершен капитальный ремонт монитора «Сокрушитель»!

Президент Дасим постучал вилкой по ободу тарелки и предложил выпить за здоровье юбиляра. Гости охотно поддержали главу планеты, потом кто-то провозгласил тост за очаровательную хозяйку дома. Чигарское белое тридцатилетней выдержки не столько пьянило, сколько бодрило, у публики разыгрался аппетит, и все энергично заработали ножами и вилками.

Торжество удалось на славу: изысканные деликатесы, тонкие вина, остроумные спичи. Несколько портил атмосферу праздника только Визброй, который вел себя совершенно безобразно. Свежеиспеченный адмирал то и дело вскакивал, порываясь рассказать бородатые непристойные анекдоты, громко переговаривался с гостями, сидевшими на другом конце стола. Худенькая тихая супруга Шовита, страшно шокированная его поведением, кажется, готова была расплакаться.

– Чего они с Висадом так вырядились? – шепнул землянин на ушко Наршаде. – Впервые вижу такую форму.

– По-моему, это парадно-выходной мундир императорской гвардии Маванора, – тоже тихо ответила таренийка.

– Точно… Они оба служили в гвардии.

Роботы подали горячее. Пока электронно-механические манипуляторы заменяли опустошенные тарелки, блюда и бутылки, Гаффай задушевно произнес обычные в таких случаях слова: дескать, рад видеть за этим столом друзей, которые вспомнили его в этот день. Еще он сказал, что лучшим подарком станет итог многолетних усилий всей планеты – возрождение мощного флота.

Он перечислил: два тяжелых крейсера и монитор уже вступили в строй, полным ходом ведутся работы по восстановлению «Мафтинда Великого» и «Драйды Грозного», завтра-послезавтра начнется ремонт линкора третьего поколения…

– Линкор в хорошем состоянии? – поинтересовался Кузьма Петрович.

– Если верить первым сообщениям, то в приличном, – с воодушевлением ответил Висад. – Есть легкие вмятины на броне средних отсеков и дырка от торпеды в реакторном блоке, так что с двигателем может быть худо… – Он поморщился. – Но корабль не получил в бою смертельных повреждений! Последняя запись в бортовом журнале извещает, что экипаж, узнав о крахе Империи, не пожелал служить предательскому режиму Конфедерации, а потому предпочел покинуть потерявший ход линкор и намерен эвакуироваться на однотипном «Мстителе»… Так что будем надеяться, что скоро адмирал флотилии Визброй выведет старину «Зигейра» в испытательный полет. Если, конечно, протрезвеет.

Скривив челюсти презрительной гримасой, Визброй сварливо изрек:

– Пушки надо обновить. Пока не доведут до блеска – корабль не приму!

Секар и Халай побожились, что сделают все в лучшем виде, но Визброй принялся перечислять многочисленные претензии. Не обращая внимания на их препирательства, Гаффай мечтательно произнес:

– И все-таки, друзья, дело не в этих стареньких монстрах. Главное – сегодня утром глубинные зонды обнаружили массивный предмет правильной формы, плавающий в атмосфере Таретифо.

Улыбнувшись своим мыслям, он отрезал кусок грудинки невиса – крупнорогатого животного таренийской породы – и продолжил трапезу.

– Значит, к нам возвращается «Император Галактики», – резюмировал Мафтинд. – За это стоит выпить.

Когда гости опорожнили рюмки за новые линкоры, зычно заговорил Визброй:

– Кстати, об Императоре. Висад, тут некоторые спорили, кто из них сделал тебе лучший подарок… Погляди, что нашел я в лавке антиквара на Аксару. Ума не приложу, каким образом эту запись не стерли за столько лет…

Нетвердой походкой он приблизился к проигрывателю и вставил в приемную щель старую потрепанную пластину видеозаписи. Перед заинтригованной аудиторией заискрилась испещренная помехами голограмма давнишней, еще имперской хроники.

Огромный плац. Безукоризненные прямоугольники выстроившихся к торжественному смотру подразделений. Взволнованно-приподнятый голос комментатора:

– Дорогие сограждане! В эти нелегкие дни, когда на небосводе возлюбленного Отечества собираются черные тучи, когда коварные правители Тинборда, воспользовавшись вынужденным вмешательством Маванора в конфликт, угрожавший спокойствию дружественных нам народов Дальних Скоплений, концентрируют свой флот на подступах в нашим рубежам, – повелитель всех долоков Его Императорское Величество Аргал Четвертый почтил высочайшим присутствием выпускную церемонию слушателей высших военных академий. Император и сопровождающий его военный министр крон-принц Нитрес Маванорский объезжают парадные расчеты молодых офицеров, которым суждено уже сегодня отбыть к новым местам службы, дабы использовать полученные в академических стенах знания и опыт для организации отпора зарвавшимся членистоногим агрессорам…

Крупным планом пошло изображение открытой машины, на заднем сиденье которой расположились очень старый монарх и другой долок, значительно моложе. Оба – в парадных желтых мундирах с фельдмаршальскими эполетами. Император слабо махал дрожащей рукой, приветствуя выпускников. Когда машина поравнялась с ротой лимонно-желтых гвардейцев, Аргал похлопал водителя по плечу, приказав остановиться и опустить экипаж на грунт. Затем, опираясь на руку Нитреса, старенький монарх выбрался из лимузина.

Растерявшийся диктор сбился с заготовленного текста и продолжил после короткой заминки:

– Но что происходит? Его Величество направился к выпускникам Высшей Академии Звездного Флота… Вероятно, чтобы лично побеседовать с молодыми воинами. Вот он подходит к первой шеренге…

Крупный план: Аргал и Нитрес остановились около двух долоков, лица которых были так знакомы, что Шестоперов не сразу понял, кого видит. А на трехмерном изображении крон-принц произнес:

– Отец, позволь представить тебе очень способного офицера. Это фрегат-капитан Висад… – Он запнулся. Потом, покривившись, назвал фамилию: – …Висад Гаффай.

Император с непонятной нежностью погладил Висада по костяным бляшкам щеки и проговорил дребезжащим старческим голосом:

– Рад познакомиться, малыш… – Затем, повернувшись к Нитресу, Император сказал с веселым задором: – Сынок, почему такой молодец всего лишь фрегат-капитан? С этой минуты он командор! – Вновь обратившись к Висаду, старик продолжил: – Все будет хорошо, мой мальчик, все будет хорошо… Дай нам только срок выбраться из этой проклятой войны.

Император ободряюще улыбнулся, но из-за его дряхлости улыбка получилась довольно жалкой, и засеменил обратно к машине. Крон-принц же, похлопав Гаффая по руке, сжимавшей цевье лучемета, коротко бросил: «Полный порядок!» – и поспешно догнал отца.

Висад и стоявший рядом с ним молоденький Шовит Визброй пожирали глазами удалявшихся Аргала и Нитреса. Над плацем величаво и торжественно покатилась мелодия «Бессмертия Славы» – гимна Маванорской Империи.

На этом запись кончилась.

После нескольких секунд общего молчания банкетный зал наполнился нестройным шумом множества приглушенных голосов. Заметно было, что все оказались под сильнейшим впечатлением увиденного. Мимолетный эпизод истории государства, которое давно исчезло, не выдержав напора враждебных сил, потряс даже такого отъявленного республиканца, каким по праву считался президент Саникар Дасим. Сокрушено покачивая седеющей головой, тарениец произнес:

– Какая все-таки была держава! Эх, если бы не бустафонские мерзавцы… Ведь мы, по существу, уже одержали победу!

Ему ответил мрачный долок по имени Эброт Хаббад, корпусной генерал и директор Департамента Планетарной Безопасности:

– Потому-то тинборы и подтолкнули бустафонскую династию на мятеж против Империи – для Тинборда это был последний шанс не проиграть войну!

Кивнув в знак согласия, президент налил себе еще вина и произнес преувеличенно бодрым голосом:

– Ничего, дайте только срок, как говаривал папаша Аргал. Вот создадим Федерацию Ратулор, объединим Нейтральную Зону, а там, глядишь, переиграем заново историю… Друзья, позвольте поднять этот бокал за грядущие победы великого государства, которое мы намерены создать!

Все дружно поддержали тост, один лишь Визброй, сардонически усмехаясь, только пригубил, а затем, когда наступила тишина и гости снова заработали челюстями, проговорил преувеличенно громко:

– Я хотел бы сказать еще один тост. Возможно, он покажется кое-кому излишне витиеватым, но так уж принято на моей родной планете Кранду… Представьте себе, друзья, что бустафонский мятеж был подавлен – своевременно и беспощадно, а Империя сохранилась и стала еще могущественнее. В таком случае сегодня мы сидели бы не в этом прекрасном и уютном особнячке, но в Главном Императорском Дворце на Маване, и было бы нас не три десятка, но – многие сотни. И пили бы мы не за адмирала и Верховного Главнокомандующего, но за монарха… – Взгляд пилота был устремлен в окаменевшее лицо Гаффая. – Я пью за своего друга, которого по всем законам полагалось бы сегодня называть Его Величеством… – Он сделал паузу и торжественно выкрикнул: – Здоровье Его Величества Императора Висада Пятого!

В мертвой тишине Визброй осушил бокал и тяжело рухнул на стул. Неодобрительно поглядев на него, Дасим проворчал:

– Пить надо поменьше, адмирал. Чего глупости болтаешь…

Неожиданно раздался задумчивый голос Мафтинда:

– А ведь бытовала в прежнее время такая легенда. Еще в юнкерской школе меня подразнивали «наследником престола». Поговаривали даже, будто отец дал нам с братом имена знаменитых императоров, рассчитывая, что когда-нибудь один из нас сможет претендовать на престол.

– Было дело, – кивнул Зензилап. – Как сейчас помню, тебя еще называли «Невеликим Мафтиндом».

Прелестная Лебронор, сверкнув урезонивающей улыбкой, сказала, укоризненно покачивая головой:

– Мальчики, как вы можете верить в подобные сказки? Ну объясните мне, каким образом наш папочка мог бы стать Императором… – Она посмотрела на мужа, словно ожидала, что тот подтвердит ее слова, однако, увидев мрачное лицо Гаффая, вздрогнула и жалобно пролепетала: – Ну пожалуйста, Висад, скажи хоть что-нибудь, почему ты молчишь…

Верховный, не реагируя, продолжал методично поглощать жареные клубни и мясо. Прерывая неловкую паузу, Эброт Хаббад глубокомысленно произнес:

– Легенды, легенды… Мы, долоки, простой грубоватый народ. Мы верим не столько достоверно установленным фактам, сколько красивым романтическим легендам. Долокам не по душе правдивая, хоть и циничная история о том, как худородный дворянин Мафтинд, впоследствии названный Великим, во имя объединения страны пошел на брак с немолодой, некрасивой и распутной жрицей, но нам нравится небылица о непотребстве на столичной площади. Так же и с легендой о Висаде, которую мы все когда-то слышали и которую так некстати вспомнил Шовит.

Гаффай швырнул тарелку на скатерть и прорычал:

– Как ни печально, это не легенда. Я действительно сын крон-принца Нитреса!

– Значит, ты – единственный наследник императорского трона? – прошептала потрясенная Лебронор, прижав руки к груди. – Но почему мы, твоя семья, ничего об этом не знали?

Пренебрежительно фыркнув, Гаффай ответил: дескать, это – его личные неприятности, а потому он не желает распространяться на тему несуществующего престола. Но все хором принялись упрашивать адмирала, и Висад, не выдержав массированного натиска, стал рассказывать.

Его мать Седанар Гаффай была дочерью прославившегося в сражениях генерала, ставшего членом Императорского Совета. Положение отца позволило ей учиться в привилегированной гимназии, где она оказалась в одном классе с Нитресом, старшим сыном Аргала IV. Дружба молодых долоков переросла в более пылкое чувство, и вскоре после окончания средней школы курсант военного училища Нитрес Маванорский предложил Седанар руку и сердце.

Согласно традициям, отец девушки, добившись аудиенции у Его Величества, передал Императору прошение разрешить этот брак. Аргал, однако, ответил отказом. «Молодые еще, перебесятся, – изрек монарх. – Самое большее через год эта дурь у них выветрится».

Несмотря на все усилия старого генерала и молодого крон-принца, упрямый император так и не дал согласия на помолвку сына с простолюдинкой. После училища, налетав положенный срок на боевых кораблях, Нитрес был провозглашен царем Таренийским и переселился в столицу Шестого Царства, а Седанар была приглашена на Тарен в качестве первой придворной дамы – обычная для Маванора история.

Нитрес считался – и не без оснований – выдающимся военным стратегом и одержал серию блестящих побед в частых локальных конфликтах того бурного времени. Всякий раз, вернувшись с очередной войны, принц требовал, чтобы отец признал его гражданский брак сСеданар Гаффай и принял при дворе их сына Висада, но неизменно нарывался на категорический отказ. Наконец, поддавшись влиянию дворцовых интриганов, стареющий Аргал потребовал, чтобы Седанар с сыном покинули Тарен, и Нитрес не смог воспротивиться приказу отца.

Незадолго перед тем рано овдовевший император женился на сонсо-вэцарской принцессе, родившей ему дочь Типонор. Родственники молодой императрицы почему-то невзлюбили Седанар и всячески настраивали против нее монарха. Вскоре Аргал заставил крон-принца вступить в брак с дочерью царя Чилдеширского, но принцесса оказалась болезненной и в тот же год померла от токсикоза. После этого Нитрес окончательно отказался подчиняться дряхлеющему отцу и вернул Седанар к своему двору. По слухам, к этому времени он уже прочно опирался на поддержку армии, а также, что не менее важно, своего брата Войшара.

Впрочем, Седанар вернулась на Тарен одна, потому что Висад поступил в то же самое военно-космическое училище, которое двадцатью годами раньше закончил его отец. Учился он превосходно – видать, унаследовал от Нитреса и Аргала способности к ратному делу. Окончив училище, при минимальной отцовской протекции, Висад стремительно прошел путь от младшего строевого офицера до командира эсминца, а затем, после феноменального триумфа на командно-штабных учениях, стал шилотом линкора и вскоре был вне конкурса зачислен на стратегический факультет академии.

– Именно тогда отцу все-таки удалось уломать Аргала, – рассказывал Висад гостям. – Император согласился признать меня законным принцем, только пообещал сделать это в день академического выпуска. Но тут начался мятеж в Дальних Скоплениях, отец возглавил экспедиционные силы и долго не видел старика, а тот, вновь поддавшись нашептываниям врагов крон-принца, сделал вид, что забыл о своем обещании. Наконец вернувшийся с фронта Нитрес повторно добился монаршьего согласия, но опять стояла на пороге война, на этот раз уже с Тинбордом. Аргал подписал все необходимые бумаги, однако, ввиду тяжелой политической обстановки, не стал их обнародовать, дабы не вызвать раньше времени недовольства прочих претендентов на престол…

– Какие еще «другие претенденты»? – возмутился медленно трезвеющий Визброй. – Ясно, что ты был вторым в списке. Старший сын Императора – единственный и естественный наследник, а за ним следуешь ты, как старший, он же единственный сын крон-принца!

Хохотнув, Гаффай сказал беззаботно:

– Не так просто, приятель. В нашей славной Маванорской Империи действовала очень сложная процедура престолонаследования. В случае смерти Аргала и Нитреса – на войне, сам знаешь, случается всякое – на трон с почти равными правами могли притязать, кроме меня, могущественнейший принц Войшар, мой несовершеннолетний сын Мафтинд и троюродный племянник Аргала, царь Крандуарский. А после смерти Нитреса, но при живом Аргале, крон-принцем автоматически становился Войшар.

– Ерунда! – решительно возразил Визброй. – Император назначил тебя официальным наследником на следующий день после смерти фельдмаршала Нитреса. Забыл, что ли?

– Забыл? – переспросил изумленный Гаффай. – О чем забыл-то? Что-то ты сегодня загадками говоришь…

Визброй вскочил, опрокинув кресло и буквально закричал, азартно размахивая кулаками:

– Вспомни оборону Ратула. Ты командовал здесь десятой флотилией легких крейсеров, а меня как раз отозвали с «Зигейра Второго», и я сидел в резерве на базе Начедрем. Потом мне дали крейсер «Безжалостный» и послали к вам на усиление. Помнишь?

– Было такое дело, – признал Висад. – Ты пришел на «Безжалостном» и привел с собой еще пяток эсминцев. На каком-то из них еще мои сыновья служили… Ну и что?

Недоуменно поглядывая на старого друга, Шовит укоризненно прогудел:

– Забыл, значит, за столько лет… Я ж тебе рассказывал, когда мы отмечали прорыв моего отряда. Я готовил «Безжалостного» к походу, и тут старшему комсоставу базы зачитали манифест Его Величества. Дескать, в связи с героической гибелью наследника, возлюбленного сына нашего Нитреса Маванорского, крон-принцем провозглашается Его Императорское Высочество Висад Маванорский – старший и единственный сын Нитреса. Мотивировалось это тем, что принц Войшар добровольно отрекся от сана, полагая, что вождем Империи должен быть флотоводец, а не разведчик.

– Кажется, было что-то такое, – буркнул Висад.

– Я тоже помню этот манифест, – подтвердил адмирал Мохад Радден. – Просто я не подозревал, что Висад Маванорский и Висад Гаффай – одно и то же лицо.

Гаффай-старший отмахнулся. Мрачно скривив губы, он проговорил негромко:

– Все это в прошлом. Оба манифеста – и о признании меня принцем, и второй, о наследовании – бесследно исчезли вместе с архивом, когда императорская семья бежала с Мавана и Начедрема. Не стоит ворошить печальную старую историю. К тому же я никогда не горел желанием возглавить Империю. – Помолчав, он грустно добавил: – Тем более несуществующую.

Он выпил свой любимый коктейль – смесь фруктового сока, начедремского коньяка и чигарского вина – и приказал роботу положить еще заливной рыбки, однако есть не спешил, а только хмурился, прислушиваясь к собственным мыслям. Гости подавленно молчали. Потом Зензилап попросил отца рассказать, как погибли его родители. Гаффай нехотя продолжил повествование:

– Моя флотилия сражалась тогда возле Ратула, прикрывая кратчайший путь на Маван…

Удар тинборского флота был отражен стойкой обороной крепостных планет и действовавшего на фланге линейного соединения, в которое входили «Зигейр II», «Мститель», «Мафтинд I Великий», «Драйда V Грозный», «Триумф», «Победа» и еще несколько тяжелых кораблей. Через Ратул и Сорал проходил кратчайший путь к центру Империи, но маванорцы отразили вражеский натиск, нанеся тинборам тяжелейшие потери. Отчаявшись прорваться через построенную здесь систему крепостей, членистоногие двинули главные силы на другой фланг, где сейчас осталась только сплошная зона «звездного пепла».

– На подступах к системе Кранду развернулось многодневное генеральное сражение, в котором Нитрес в полной мере проявил свой военный талант, – говорил Висад. – Если к началу битвы Тинборд сосредоточил одиннадцать линкоров и шесть линейных крейсеров против наших девяти линкоров, двух линейных и трех тяжелых крейсеров, то уже на третий день маванорцы изменили соотношение сил в свою пользу. В пространстве, охваченном сражением, осталось восемь тяжелых кораблей противника против десяти наших. Вражеский флот в панике отступал, и тогда их командование бросило в контратаку последний козырь – три линкора четвертого поколения, вооруженных орудиями восемнадцатого калибра…

Мохад Радден, покачивая головой, поведал, что хорошо помнит, какие надежды возлагали тинборы на этих чудовищ. Априорно считалось, что даже лучшие маванорские линкоры, оснащенные старыми пушками 16-го калибра, не способны противостоять гигантам четвертого поколения. А новейшие имперские корабли «Император Галактики» и «Повелитель Вселенной» так и не успели достроить.