Текст книги "Секрет для ракетчика"

Автор книги: Константин Козлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

ГЛАВА 5. КАТАСТРОФА

Время от обеда и до ужина ушло на работу с документами. Давыдов с прискорбием убедился, что на этом участке трудового фронта, в том, что касалось его «епархии», был полный завал. К вечеру он только и успел, что установить, какие именно документы в части не разработаны, и сделать себе кое-какие наброски, дальнейшего плана работ. Для более качественной проработки требовались приказы, директивы, некоторых в секретке эскадрильи быть просто не могло, и за ними нужно было ехать в управление в Москву. Академических знаний хватало, но в ряде документов следовало указать точные ссылки и привести конкретные выдержки из наставлений, приказов и инструкций. А цитировать их на память вряд ли взялся бы даже сам автор этих высокохудожественных произведений. Ужинать Давыдова и Сухова пригласили в летную столовую.

В «греческом зале», кроме Дениса и Анатолия, среди присутствующих оказались комэск, зампотех эскадрильи и заместитель по летной подготовке. По случаю приезда начальника Ревда распорядился, чтобы повара не ударили лицом в грязь, и хотя особых разносолов на столе не наблюдалось, Давыдов для себя сделал выводы, что авиаторы в агентстве живут получше, чем их коллеги в армейских частях. Не обошлось без традиционного для русского застолья запотевшего графина. Начало ужина получилось несколько натянутым, хотя хозяева и изображали радушие, чувствовалось, что визит представителей вышестоящего штаба их сковывает. Правда, после нескольких традиционных тостов и обязательного: «Контакт, …, от винта» беседа пошла оживленнее.

– Ну и как вам наше хозяйство? – осведомился у Давыдова Ревда, накалывая на вилку пятак колбасы.

– Нормально, – кивнул Анатолий, хотя какого-либо определенного мнения у него еще не сложилось.

– Завтра можно на нас в деле посмотреть, а то, я гляжу, пока что особого впечатления наше хозяйство на вас не произвело, – ревниво произнес комэск.

– Хотелось бы даже поучаствовать, – снова кивнул Анатолий, не переставая жевать.

– Это в смысле? – насторожился Ревда.

– Полетать на «Змее Горыныче», посмотреть, что это за зверюга и как она работает.

За столом на минуту воцарилось молчание, зам по летной и командир части переглянулись и одновременно покачали головами. Первым нарушил тишину Игорь Владимирович:

– Ну, это вряд ли получится. Есть инструкции по производству полетов, по допуску на борт, и все такое… – он неопределенно развел руками.

– Мы же не в качестве членов экипажа просимся, – решил поддержать друга Сухов.

– Вы даже ВЛК[6]6
  ВЛК – врачебно-летная комиссия


[Закрыть] не проходили, мужики! Не-а, ничего не выйдет, – выступил на стороне комэска его заместитель. – Случись что (он трижды стукнул костяшками по столешнице), нам еще и за вас отвечать придется.

– А как же вы это чудо техники собираетесь показывать госкомиссии? Ее членов вы тоже на борт пускать откажетесь? – не сдавался Анатолий.

– Мужики, вы нас извините, но вы же не госкомиссия. Раз планировали полетать, могли бы с собой из столицы и бумаженцию со штампами соответствующую прихватить. Так что давайте не будем обострять… лучше выпьем по единой, – миролюбиво предложил Ревда.

Остаток ужина прошел скомканно, хозяева как на великосветском английском приеме демонстрировали радушие, а гости изображали благодарность. К счастью, засиживаться допоздна не пришлось, накануне полетов всем было необходимо хорошенько выспаться. Для ночлега гостям отвели одну из комнат в местном медпункте.

– Упрямые черти, – сокрушенно вздохнул Сухов, когда однокашники укладывались в постели.

– Против инструкций не попрешь, – философски заметил Давыдов.

– Могли бы начальство и уважить.

– Ладно, проверим завтра у них наземную, как выражается наш верховный главнокомандующий, «компоненту». Если найдем недостатки, устроим месть кота Леопольда.

– Ну что, будем спать, Леопольд? – поинтересовался Денис.

– Гаси свет, отбой, – согласился Давыдов.

– Ты будильник завел? – уже из темноты спросил Сухов.

– Не извольте беспокоится, ваше-ство, подъем не проспите, – ответил Анатолий, устраиваясь по удобнее на солдатской кровати.

Проснулся Анатолий при первой трели наручных часов. Нажал кнопку подсветки, на часах было ровно пять часов, тридцать минут. Обычно ранний подъем он переносил плохо, был типичной «совой», и для него было проще позже лечь и все сделать с вечера, чем вставать засветло. Сухов же наоборот был «жаворонком». Но на этот раз Давыдов заставил себя вскочить с койки, как в курсантские годы, избежав обычного потягивания и вылеживания дополнительных «пяти минуток», после которых мытье-бритье и прием завтрака приходилось осуществлять ударными темпами, чтобы не опоздать на службу. Через мгновение он уже тормошил мирно сопящего Дениса:

– Вставайте, сир, вас ждут великие дела!

Сухов бросил взгляд на сереющее за окном утро и лениво проворчал:

– Во-первых, я не Карл Двенадцатый, а, во-вторых, куда в такую рань? Начало полетов, помнится, назначено на десять.

– Во-первых, нужно проверить организацию предполетной подготовки, во-вторых, посмотреть, как у них тут проводится постановка задач на разведку погоды, и сама разведка, а, в-третьих, не пропустить завтрак, иначе рискуем остаться голодными до обеда.

– Щас, пусть только попробуют. Мой гнев будет беспределен.

Давыдов собрал «мыльно-рыльные» принадлежности и направился в умывальник, настраиваясь на бритье холодной водной и неизбежный казарменный сквозняк. На удивление умывальник был оборудован вполне пристойно, весь в зеркалах и кафеле, а электроводогрей «Термекс» даже обеспечивал наличие такого блага цивилизации как горячий душ, чем майор тут же воспользовался, сгоняя горячими упругими струями остатки сна. Умывшись и побрившись, друзья выдвинулись к летно-технической столовой.

Несмотря на достаточно ранний час, жизнь в части уже кипела. Личного состава в отдельной эскадрилье было немного, на полеты привлекались все. Особенно оживленно было в столовой. Летный состав и наземные специалисты питались вместе. У входа в столовую уже стоял командирский «уазик», а само начальство Денис и Анатолий обнаружили принимающим завтрак. За соседними столами сидели экипажи, задействованные на полеты. По негласной традиции, одеты были присутствующие в старенькое, но чистое Л ТО, – одевать на полеты новье у «воздухоплавателей» дурная примета.

– Доброе утро, – приветствовал их Рев да. – Могли бы еще поспать. Что так рано?

– Решили, чтобы ничего не пропустить, все смотреть с самого начала, – ответил за обоих Давыдов.

Ревда одобряюще кивнул и широким жестом обвел стол:

– Присоединяйтесь, места хватит.

– Что будете? По какой норме, чем будете рассчитываться, деньгами или талонами? – поинтересовалась подошедшая официантка.

– Давайте что-нибудь, нам все равно за плату, – отозвался Сухов.

– Еще чего, мы гостей уж как-нибудь и бесплатно покормим, – распорядился комэск. – Давай, Люся, корми ребят по летной норме.

– Да мы заплатим, – начал было Анатолий, но Ревда только отмахнулся.

– Агентство не обеднеет, а проверяющих надо угощать, – усмехнулся Игорь Владимирович, когда официантка ушла за заказом. – Они тогда добрее. Что будете смотреть, что вам показать?

– Показывать ничего не нужно, работайте по своему плану, а мы постараемся вам не мешать.

– Добро, такой вариант меня вполне устраивает, – согласился командир.

После завтрака друзья на машине комэска выехали на аэродром. Командиры и начальники основных подразделений уже были на месте, командиры аэродромной роты и роты связи и РТО доложили о готовности к обеспечению полетов. Дождавшись окончания докладов, Давыдов подошел к своему подопечному и, обменявшись рукопожатием, спросил:

– Уже готовы? Не рано ли докладываете?

По случаю полетов ротный был чисто выбрит, вполне трезв и благоухал одеколоном.

– Конечно, – недоумевая, ответил он. – А что такое?

– А предполетную вы когда провели?

– Только что.

– Так быстро?

– Да у нас же техники, раз два и обчелся…Что там проводить?!

– Пойдемте, посмотрим, – Давыдов направился к СКП, позевывающий Сухов тоскливо поплелся вместе с ним. Ротный последовал за ними, при этом его сизые усы воинственно топорщились в разные стороны. Анатолий начал с проверки средств объективного контроля, включил магнитофон, отмотал ленту назад и прослушал контрольную запись с указанием даты и времени начала предполетной подготовки. Проматывая ленту вперед, послушал переговоры ротного с подчиненными на объектах аэродрома.

– А в каком режиме вы это все пишете? – Давыдов постучал ногтем по стеклянной дверце магнитофона.

– Здесь у нас счетчик времени имеется, а на РСП в «запись-автомат».

– На будущее пишите в режиме «запись», чтобы запись шла в режиме реального времени.

– Яволь, товарищ начальник. Еще указания будут?

– Ну, здесь все нормально, пошли дальше.

– Я на этом деле пятнадцать лет сижу, – обиженно сообщил ротный.

– Специалиста сразу видно, – согласился Давыдов. – Покажите-ка, пожалуйста, мне коробки, в которых вы храните ленту по окончании полетов.

Ротный усмехнулся в усы, достал из шкафа и протянул Анатолию опечатанную жестяную коробку по размерам катушки магнитофона.

– Как положено, храним трое суток. Даже больше, пленки хватает до новых полетов.

– Вижу, – кивнул Давыдов, проверяя целостность пластилиновой печати и написанную на этикетке коробки дату.

– Проверим настройку станций?

– Проверяйте, я на объекты команду дам, чтобы они вам ответили, вот вам таблица позывных.

Давыдов уселся на рабочее место руководителя полетов и стал проверять работу радиостанций на командно-стартовых и аварийных каналах. Придраться, похоже, было не к чему, слышимость в эфире была отличная, отвечали корреспонденты вовремя и правильно.

– С самолетом связь проверяли?

– С вертолетом, – поправил Давыдова ротный. – В ходе предварительной.

– А как дела с автономными источниками питания?

– Дизеля молотят, от них работаем.

– А чего это вы солярку жжете? – зевая, произнес Денис.

– Скоро разведка погоды начнется, ее положено летать от автономных источников.

– Все верно, – кивнул Анатолий, – именно так это и должно делаться.

На постановку задачи экипажу разведчика погоды Давыдов не пошел: линии громкоговорящей связи всех объектов аэродрома были закольцованы, и указания комэска можно было слушать в помещении группы руководства полетами. Минут через десять появился Ревда, на сегодня руководителем полетов он назначил себя, и Анатолий немедленно освободил ему место.

– Ну что?

– Без замечаний.

– Ну тогда начнем, помолясь, – комэск взял в руку «лягушку» микрофона и, нажав тангенту, произнес: – Четвертое августа тысяча девятьсот девяносто седьмого года, семь часов тридцать минут ровно. Начало разведки погоды на аэродроме Березовка. Начальникам служб и командирам подразделений доложить о готовности…

После приема докладов Ревда вызвал по радио командира экипажа разведчика.

– Берестяной – старт, разрешите рулить семьсот сорок шестому, – отозвался тот.

– Семьсот сорок шестой, выруливание.

Вертушка выкатилась на полосу, поревела движками на разных режимах, замерла у торца полосы.

– Берестяной – старт, семьсот сорок шестому взлет, – прохрипел динамик.

– Семьсот сорок шестой, взлет, – подтвердил комэск, поднеся микрофон к губам.

Турбины взвыли на высоких оборотах, вертолет задрожал, приседая на нос, и, наконец, лениво пробежавшись «по-самолетному», машина ушла в небо. Еще через минуту разведчик Ми-8 с бортовым номером «46» растаял в утренней дымке. Минут тридцать занял полет по маршруту разведки погоды, действия личного состава все это время мало отличались от ранее виденного Анатолием на ПВО-шных аэродромах, разве что там техники было побольше, да и скорости МиГ-31 с вертолетными не сравнить. Отлетав положенное, разведчик вернулся и зашел на посадку. Садился Ми-8 без пробега, четко на нарисованное белой краской на плитах перекрестье.

– Ишь, паршивцы, друг перед другом выеживаются, – усмехнулся Ревда и пояснил для Сухова и Давыдова:

– У нас половина народа бывшие флотские, привыкли на палубу точно на крест садиться, так один перед другим рисуются, кто точнее сядет. Это Максимов, летает уверенно, но парень еще молодой. Если хотите посмотреть пилотаж, то нужно смотреть Томашенко, вот у кого филигранная работа. Он на спор на пачку от сигарет передним шасси садился.

– Здорово, – согласился Давыдов.

– Не то слово, – усмехнулся Игорь Владимирович. – Ну, я вас ненадолго покину, мне доклад принимать про погоду и экипажи озадачивать.

По докладам разведчика погоды летать было можно, и ровно в десять, согласно плановой таблице в небо ушел сам «Змей Горыныч». Спустя минут десять еще одна вертушка, за ней – третья. Вертолеты находились вне пределов визуальной видимости, за их полетом можно было следить только по индикатору диспетчерского радиолокатора РСП[7]7
  РСП – радиотехническая система посадки.


[Закрыть] на рабочем месте руководителя полетов. Давыдов устроился за спиной у комэска, тот, поглядывая на индикатор, изредка давал указания экипажам при подходе их к поворотным пунктам маршрута.

– РДЗ[8]8
  РДЗ – руководитель дальней зоны.


[Закрыть] у вас нет? – поинтересовался Давыдов.

– Он нам и не нужен, далеко не летаем. А вы раньше где служили?

– В ПВО.

– Тогда все понятно, в предмете должны разбираться. Приятно, когда начальство знает, что проверяет. А что у вас стояло?

– Тридцать первые, перехватчики.

Комэск уважительно кивнул:

– Ну, там, наверное, повеселее было. А у нас, как в фильме «Небесный тихоход», и скорости поменьше, и задачи попроще, хотя тоже кое-что мо-гем, – комэск вытащил трубку и стал ее набивать табаком. В этот момент от руководителя зоны посадки прошел доклад:

– Командир, ОНИ[9]9
  ОНИ – отображение навигационной информации.


[Закрыть] навернулось!

– Развертка есть? Отметки? – незамедлительно отреагировал Ревда.

– Остальное в норме.

– Тогда справимся, – Игорь Владимирович выпустил облако ароматного дыма. – У нас не Домодедово, с нашими задачами … Супоненко, зарисуй недостаток.

Давыдов понял, что Супоненко – фамилия ротного, так как недогляд получался по его «кафедре», майор решил перевести внимание начальства на что-нибудь другое, тем более, что ничем серьезным выход из строя прибора отображения навигационной информации действительно не грозил. Это при большом количестве ЛА в воздухе без него диспетчеру тоскливо, так как без информации о запасе топлива, высоте и курсе бортов никак не обойтись. А здесь-то летает всего три машины.

– Кстати, о задачах. А по ком «Горыныч» работает? Ему же для подыгрыша РЛС нужны, а у вас в роте связи и РТО их не числится.

– У нас тут рядом точки стоят, ваши бывшие коллеги – ПВО-шники. – Ревда повернулся к планшету с картой местности и дважды постучал чубуком по оргстеклу: – Вот здесь и здесь.

– Ясно, они по вашей заявке врубаются.

Ревда рассмеялся.

– Вовсе нет, никаких заявок на обеспечение мы им не посылаем, выдаем обычный план, чтобы нас в нарушители режима полетов не записали. График испытаний подгоняем к их графику боевого дежурства, они об этом даже ничего и не знают. А для «Птеродактиля» это как бы штатный режим, его задача ПВО обманывать. Заявку давали пару раз в начале отладки бортового комплекса. Теперь практически обходимся своими силами.

– А никаких проблем не будет?

– Пока мы обкатывали только приемную часть комплекса, а сегодня, спасибо вам за посылку, проверим, как он работает целиком. Осложнений быть не может, мы за границы полигона не выбираемся, и кроме нас тут никто не летает. Локаторщики знают, что мы ходим на высотах малых и предельно малых, поэтому особо нас не водят, и когда у них отметки цели пропадают, переполоха не устраивают.

Ревда раскурил трубку и гипнотизирующим взором уставился на индикатор.

– Если мы делаем заявку, то по окончании полетов просим у ПВО-шников материалы объективного контроля, под видом того, что нужно проверить выполнение экипажами планового задания. Соответствующее разрешение у нас имеется. Сравниваем результаты и смотрим, удалось нам их обмануть или нет. Но сегодня у нас вообще-то другая задача: нужно проверить, как изделие будет уворачиваться от боестолкновения с другими вертолетами, его комплекс должен противодействовать заодно и средствам обнаружения воздушного базирования типа АВАКСа или прицелов перехватчиков, истребителей других вертолетов. А локаторщики пусть себе молотят по графику, создают, так сказать, тактический фон. В реальных условиях «Горынычу» придется дурить и наземные, и воздушные средства одновременно, так что сегодня у изделия проверка на прочность.

– Теперь понятно, – кивнул Давыдов, – а то я думал…

Что он думал, майор так и не договорил. Динамик радиостанции, работающей на связи с экипажами в воздухе, захрипел и четко проговорил:

– Берестяной – старт, я семьсот сорок третий, взрыв в салоне, теряю высоту. Берестяной…

Ревда привстал со своего кресла. Трубка упала на стол, пепел рассыпался по пластику. Командир напряженным голосом запросил экипаж. В эфире царила тишина. Чуть слышно щелкал спусковой механизм фоторегистрирующей установки, фотографирующей выноса РСП.

– Сорок третий, это «Птеродактиль»?

– Он самый, – Ревда снова запросил экипаж «Горыныча»:

– Семьсот сорок третий, я Берестяной – старт, на связь.

В эфире царила тишина.

– Они могут быть в «мертвой зоне»[10]10
  «Мертвая зона» – область пространства, местности, в которой радиосвязь с корреспондентом невозможна.


[Закрыть] для нас. Если они сели, то с земли нас не слышат, а мы не слышим их. Попросите другой экипаж связаться с ними, – подсказал Давыдов.

Командир кивнул и твердым голосом произнес:

– Семьсот сорок шестой, я Берестяной – старт, как меня слышите?

– Берестяной – старт, слышу вас на четверку, – последовал немедленный ответ.

– Вызовите сорок третьего.

– Вызываю. Семьсот сорок третий, я семьсот сорок шестой. На связь.

По отсутствию дальнейшего радиообмена Анатолий понял, что ответа не было. Ответа «потерявшегося» борта, находись тот на земле, на СКП все равно бы не услышали, но если бы экипаж, находящийся в воздухе, установил связь с «Птеродактилем», были бы слышны фразы «сорок шестого». Поскрипывали катушки магнитофона, наматывающие на ленту секунды и минуты. В динамике снова прозвучало:

– Семьсот сорок третий, я семьсот сорок шестой, на связь.

Экипаж «Змея Горыныча» не отвечал.

– Берестяной – старт, я семьсот сорок шестой. Связи с сорок третьим нет. Как поняли?

– Принял, – четко выговорил Ревда, по лицу его трудно было что-либо прочесть, оно казалось высеченным из горной породы.

Внезапно из динамика донеслось:

– Берестяной – старт, я семьсот сорок второй, наблюдаю столб дыма в районе пункта шесть второго маршрута.

– Берестяной – старт, я семьсот сорок шестой, столб черного дыма подтверждаю, – эхом отозвался экипаж второго вертолета.

– Семьсот сорок шестой, установить источник дыма, – скомандовал Ревда. Еще несколько минут прошло в напряженной тишине.

– Шестой пункт, это где? – не выдержал Сухов.

Комэск обернулся и молча постучал прокуренным ногтем по прозрачному пластику висящего у него за спиной планшета. Давьщов подвинулся ближе к карте. У указанной точки, значилась возвышенность – гора Столовая.

– Берестяной – старт, я семьсот сорок шестой, наблюдаю на южном склоне об ломки, вертолета, горит керосин из баков.

– Что с экипажем?

– Людей не видно.

– Сорок шестой, сесть рядом сможете?

– Есть площадка возле дороги, буду садиться там.

– Принял, будь на связи. Семьсот сорок второй, немедленно возвращайтесь на точку.

– Вас понял, на точку. Выполняю.

Ревда нервно обернулся к Давыдову и Сухову:

– Врача и группу ПСС[11]11
  ПСС – поисково-спасательная служба.


[Закрыть] к месту доставим вер тушкой. Вы летите?

– Разумеется, – оба кивнули.

– Собирайтесь, я только доложу наверх и – за вами.

Приятели направились к выходу, Давыдов остановился и подозвал к себе ротного:

– Запись четкая?

– Как из соседней комнаты говорили, связь – пять баллов.

– Пленку опечатать и никому без моей команды…

– Как положено, – успокоил его ротный, показывая жестяную коробку, на корпусе была четко видна свежая печать, – не волнуйтесь, все сделаем как нужно.

ГЛАВА 6. ДЫМ НАД ЛЕСОМ

Столб дыма, поднимающийся над местом аварии, они заметили издалека. Ревда, перекрикивая рев двигателей, скомандовал пилоту:

– Сначала пройди по кругу, посмотрим, чего и как.

Потом жестом потребовал от правака, чтобы тот отдал ему гарнитуру радиостанции. Щелкнув переключателем, запросил экипаж вертушки, севшей у места падения раньше:

– Семьсот сорок шестой, что у вас?

– Не подойти, все в пламени.

– Экипаж?

– Похоже, шансов никаких.

Вертушка, накренившись на левый борт, прошла над кронами сосен, росших на вершине горы, и в иллюминаторы стал виден склон и черный остов вертолета посреди пылающего пятна горящего топлива. Поврежденный корпус Ка-27 лежал недалеко от дороги, огибающей южный склон горы Столовая. Длинные языки оранжевого пламени лизали остов вертолета. Пламя полыхало по всей площади пятна разлившегося топлива, к небу поднимались жирные клубы черного дыма.

– Ни хрена себе, – только и смог выговорить Давыдов, разглядывая место катастрофы через иллюминатор.

– Почти полные баки! Столько керосина! – наклонившись к нему, проорал командир группы ПСС.

Давыдов кивнул и покосился на груду оборудования, брошенного внавал посреди салона.

– Столько всего, и…

Командир группы перехватил его взгляд и развел руками.

– Тут это не поможет, – он похлопал ладонью по металлическому боку баллона огромного огнетушителя на колесиках с надувными шинами, – пожарная машина нужна! Пойду к пилотам, пусть на СКП передадут, чтобы из Софьино «пожарку» вызывали, а то из «эскадры» пока доедет, тушить будет нечего.

Вертушка резко накренилась вправо, очерчивая круг над местом крушения.

– Тут садиться негде, место занято, – громко сказал пилот, обернувшись к комэску, – нужно сорок второго поднимать.

Игорь Владимирович с пониманием кивнул и скомандовал, прижав к губам кругляшок микрофона, прикрепленного к гарнитуре связи на длинной дужке:

– Семь сорок шесть! Колеса в воздух! Возвращайся на точку. Заправиться, быть готовым к вылету, если понадобится…

– Вас понял, освобождаю площадку. Отойдите в сторону, взлетаю. Ветер у земли метров пять, девяносто – девяносто пять градусов.

– Вас поняли, отходим, спасибо, – отозвался командир вертушки, перекладывая ручку управления машиной вправо и чуть притапливая правую педаль. Машина скользнула в сторону, освобождая пространство взлетающему борту.

К месту аварии было не подойти. Пламя от земли поднималось почти в рост человека, в воздухе стоял едкий запах горящего керосина. Сажа и копоть осели на иголках растущих у опушки елочек и сосенок, окрасив деревья в черный цвет. Сквозь пламя можно было разглядеть черный корпус вертолета с обломанными винтами и погнутыми рулями. Спасатели стали развертывать свое оборудование. Чтобы быть чем-то полезным, Анатолий, прихватив себе в помощники Дениса, занялся налаживанием связи с «базой».

Пожарная машина приехала только через полтора часа. Пожарные размотали брезентовые рукава и, вылив целый бак, уехали заправляться. Пламя чуть осело, а затем разгорелось с прежней силой. Огонь пылал, пока не выгорел весь керосин, только после этого вернувшиеся пожарные залили корпус упавшего Ка-27 белой пеной. И все равно раскалившаяся земля не позволяла приблизиться к почерневшему остову разбившейся вертушки. Спасатели смогли подойти к ней только к вечеру. За это время у места аварии собралась уйма народа в форме и в штатском, скопилось десятка два машин, развернули передвижную радиостанцию, аппаратную засекреченной связи, полевую кухню и штабной салон для начальства. Сухов где-то раздобыл для приятелей пару комбинезонов наподобие МЧС-овских. Приехали судебные медики, подполковник из службы безопасности полетов ВВС, курирующие агентство по летной части и эксперт из «Авиапромсервиса»[12]12
  «Авиапромсервис» – государственное предприятие, ведущее расследования авиапроисшествий, связанных с отказами авиационной техники.


[Закрыть]. Все были заняты, каждый работал по своему профилю. У корпуса вертушки сверкали сполохи фотовспышки, бродил оператор с камерой, подполковник и гражданский указывали ему и фотографу, что и с какого ракурса снимать. Подполковник попутно надиктовывал что-то на карманный диктофон, а гражданский делал пометки в потрепанном блокноте. Своей неторопливой основательностью и худобой он напомнил Анатолию лейтенанта Коломбо из детективного сериала. Анатолий его так про себя и окрестил. Медики погрузили в машину четыре продолговатых полиэтиленовых мешка и уехали, осталась только фельдшерица, поминутно нюхающая нашатырь. Группа ПСС, построившись цепью, прочесывала склон в поисках обломков машины. Прошло часов восемь с момента аварии. К этому моменту Давыдов и Сухов, вставшие ни свет ни заря, уже буквально валились с ног. Оба держались на чудовищном количестве выпитого кофе и неизбежном в подобных случаях «шиле», но старались ни на шаг не отстать от работающих у вертушки экспертов. Те осмотрели вертолет снаружи и, нацепив респираторы, полезли внутрь. Приятели их примеру не последовали, дышать и около вертолета было нечем, не говоря уже о том, чтобы лезть в салон. Анатолий заглянул внутрь через проем оторвавшегося при падении люка, там было черным-черно, покореженные стойки, жгуты проводки, какие-то металлические трубки. Разобраться в этом металлоломе, как ему показалось, было невозможно. Закончив осмотр, гражданский распорядился, чтобы фотограф и оператор с камерой зашли внутрь и сняли приборную доску. Пока те работали, эксперты выбрались наружу, чтобы не мешать, отошли в сторонку и закурили.

– Вы закончили? – поинтересовался у них Сухов.

Затянувшись дымом, подполковник кивнул:

– Пока здесь все. Еще полно работы с самой машиной, но это уже не сегодня.

– Там же взрыв был, на борту, – оттирая лицо от сажи носовым платком, проговорил Сухов. – Вы не установили – что случилось?

– Экспертиза покажет, – пожал плечами под полковник.

– Я бы хотел еще посмотреть материалы объективного контроля, – вмешался в разговор гражданский. – Это можно организовать?

Вид у него был измотанный, но голос звучал уверенно и бодро.

– Думаю, лучше это сделать на базе, – ответил ему Анатолий.

– Сейчас на точку вертушка пойдет, – подошел к курящим Рев да. – Если вы здесь закончили, то собирайтесь. К вашему приезду что-нибудь приготовить?

– Перекусить было бы неплохо. И умыться, – невесело усмехнулся подполковник.

– Мне понадобятся: телевизор с видиком, снимки с экранов РСП и магнитофон, чтобы послушать все переговоры экипажа с землей, – непререкаемым тоном заявил гражданский, – а еще штурманскую карту с нанесенными на ней маршрутами полетов, плановую таблицу, все радио данные, списки дежурной смены и аппаратные журналы со всех объектов связи и РТО. А пока давайте сюда техников, «черный ящик» снимать будем.

Всю обратную дорогу пассажиры салона летели молча. По прибытии наскоро привели себя в порядок и после ужина встретились в кабинете у командира отдельной эскадрильи. Народу прибавилось, приехали какие-то чины в ставших недавно модными НАТО-вских полевых свитерах, какой-то невзрачный юноша в строгом костюме, двое пожилых дядечек в потертых летных куртках. Пока ждали материалы объективного контроля, «Коломбо» и подполковник включили телевизор и видеомагнитофон и занялись просмотром отснятого материала, что-то негромко комментируя друг другу. Наконец появился ротный с катушками магнитной ленты и фотографиями экранов диспетчерского локатора РСП. Судя по цвету щек и распространяемому аромату, он уже принял, и принял немало, но на ногах держался крепко. Майор доложил о прибытии и поинтересовался:

– Кому сдавать материал?

– Давайте я все возьму, – встрепенулся «Коломбо».

– Что значит «возьму»? Принимайте под расписку, как положено, – майор достал из подмышки клеенчатую папку и выложил на стол несколько листков, на которых эксперт поставил размашистую подпись.

– Разрешите выйти? – майор вполоборота повернулся к Ревде.

– У вас к командиру роты связи и РТО что-нибудь есть? – обратился комэск к присутствующим.

– Пока ничего, но пусть здесь побудет, – не дожидаясь ответов остальных, распорядился «Коломбо». Ротный уселся на свободный стул и, казалось, погрузился в дремоту. Подполковник и «Коломбо» в хронологическом порядке разложили на столешнице фотографии, потом извлекли из жестяной коробки магнитную ленту и принялись устанавливать ее на магнитофон. Ревда негромко говорил о чем-то с мужиком в строгом костюме, изредка бросавшим взгляды на Давыдова и Сухова. По внешнему виду и повадкам мужик напоминал «старшего товарища» из дуэта «Люди в черном», но только в молодые годы. «Черт знает что, какие-то дурацкие сравнения в голову лезут, – устало покачал головой Давыдов. – Вымотался как сволочь, вот что. Того и гляди – Фокс Малдер привидится». Мужик в костюме, косясь на приятелей, склонился к командиру части и согласно, как китайский болванчик, кивал головой.

– Уже перемотано на начало. Бумажка заложена на начале комплексной проверки, – не меняя положения и не открывая глаз, подал голос со своего стула ротный.

– Спасибо, – невозмутимо отозвался Коломбо. – В каком режиме писали? Надеюсь, не «запись-автомат».

– На этом «мафоне» такого режима нет, – отозвался ротный. – Запись ведется в масштабе реального времени.

– Хорошо, – кивнул «Коломбо», – я пока послушаю предварительную и предполетную, а тем временем пусть сюда принесут часы, – обернулся он к Ревде.

– Какие часы? – не понял тот.

– Вот эти, – эксперт протянул командиру фотографию экрана диспетчерского локатора, – рядом с индикатором на стойке аппаратуры были укреплены часы и пластина с датой дня полетов, воинским званием и Ф.И.О. дежурного оператора.

– Хорошо, – Ревда, недоумевая, пожал плечами. – А зачем вам часы-то? Вроде бы и так все ясно…

– Мне не ясно, – перебил его «Коломбо» и включил воспроизведение.

Ревда отошел к телефону и распорядился, чтобы доставили требуемые часы. Все притихли. «Коломбо» внимательно слушал запись, изредка обмениваясь с подполковником замечаниями и делая в своем блокноте какие-то заметки. Предварительную и предполетную они слушали, проматывая пустые участки ленты, а когда пошла запись постановки задач на разведку погоды и радиообмена в ходе полета разведчика, они включили запись и вообще не трогали кнопку ускоренной перемотки. Прослушав эту часть ленты, «Коломбо» удовлетворенно кивнул и выключил магнитофон.

– Так как насчет часов-то? – поинтересовался он, не поворачивая головы.

– Сейчас будут здесь, – буркнул Игорь Владимирович, нервно набивая трубку табаком.

– Подождем, – спокойно ответил «Коломбо». Ревда молча закурил. Следуя его примеру, курящие потянулись за сигаретами, кто-то вышел. Один только «Коломбо» не шелохнулся, да ротный мирно посапывал на своем стуле. Подполковник – компаньон «Коломбо» отошел к окну, распахнул форточку и тоже закурил.

Воспользовавшись перерывом, Давыдов подошел к нему и поинтересовался шепотом:

Извините, почему всем распоряжается этот дяденька, а не вы? Он же гражданский?