Текст книги "Молитва для ракетчика"

Автор книги: Константин Козлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

ГЛАВА 4.
СТРАННЫЙ ПАССАЖИР.

Билеты Анатолий взял по пути домой, в это время поезда в северном направлении ходят полупустые. Летом в них не пробиться, на юг едут стремящиеся к морю и фруктам полярные и северные жители, им навстречу – любители северного «экстрима», туристы всех мастей – байдарочники, рыбаки и сборщики ягод. А сейчас бери билет на любой «паровоз». Хочешь – купе, хочешь – СВ, если денег хватает, а хочешь – плацкарт. Анатолий выбрал «Арктику». Отстоял очередь из трех человек и направился на свою Перевалку[19]19
  Перевалка, Древлянка, Кукковка – районы Петрозаводска.


[Закрыть]. С целью экономии времени зашел на местный рынок за провиантом, а потом отправился отсыпаться.

На вокзал он прибыл ровно за полчаса до отправления. Благо дело, мимо единственной на Перевалке шестнадцатиэтажки, в который Давыдовы снимали квартиру, ходили автобусы и шестого, и четвертого маршрута. Справедливо полагая, что покушения на семейный финансовый запас ему вполне благополучно удалось избежать, майор решительно принялся тратить командировочные. На привокзальной площади он зашел в магазин с названием из недавнего социалистического прошлого «Ленторг» и взял бутыль полутемного «Афанасия», а в газетном киоске – свежий номер «Севера». Когда-то на него было не подписаться, журнал печатал неплохие вещи, а теперь едва выживал. Хотя марку пытался держать. До отъезда делать было нечего. Майор направился на перрон. Пассажиров было немного, большей частью военные, пограничники и милиция, спешащие по государевым делам. Несколько гражданских из числа направляющихся в Мурманск челноков, несостоявшихся педагогов и инженеров, так и не ставших средним классом новой России, бдительно стерегли тележки со сложенными на них пустыми клетчатыми баулами. Самой многочисленной группой был какой-то детский фольклорный коллектив, возвращающийся домой со смотра-конкурса. Руководитель «команды» только и успевал собирать резвящихся подопечных в кучу.

Поезд прибыл вовремя. Анатолий подхватил сумку, набитую провизией, – заботливая супруга нагрузила столько еды, что ее с запасом хватило бы стандартному отделению на неделю, и направился к своему вагону. У входа предъявил проводнику билет и чинно проследовал в купе. Место Давыдову досталось верхнее, что и к лучшему, можно сразу же завалиться на свою полку. Делай, что нравится: спи, читай, никому не мешаешь. Купе оказалось частично занятым. Места напротив занимали тетенька неопределенного возраста в повязанной наглухо косынке и с полным отсутствием на лице следов какой-либо косметики и молодой человек в строгом темном костюмчике и темной же рубашке с белым воротником, как у священника. Давыдов поздоровался, повесил куртку и шапку, достал из сумки необходимые причиндалы и забросил ее в багажное отделение.

– Далеко едете? – осведомилась соседка.

– Не очень, – бодро ответил Давыдов, по въевшейся привычке не открывая незнакомым людям пункта назначения, – завтра ближе к обеду выходить.

– Устраивайтесь внизу, – предложил ему мужчина, – все равно место пустое от самого Санкт-Петербурга, за весь день никто так и не сел. – В его голосе присутствовал акцент, как у жителей западных областей Белоруссии или Украины. Да еще этот «Санкт-Петербург». Собеседник из местных сказал бы «Ленинград» или «Питер». Санкт-Петербург – уж очень это официально, не употребительно для местного наречия. Сосед был явно иностранцем, скорее всего, поляком. Причем не просто поляком из числа жителей наших приграничных с Польшей областей, а именно «польским» поляком.

– А вы, часом, не из Польши? – вежливо поинтересовался майор.

– То так, – невозмутимо ответил пассажир.

– А сюда каким ветром?

– По делам веры.

– Пан – священник? – Давыдов выложил на столик припасы и водрузил своего «Афанасия».

– Миссионер, у нас в Чупе[20]20
  Чупа – поселок в Лоухеком районе Карелии.


[Закрыть] своя миссия.

– От католической церкви? Здесь не очень-то много католиков, большей частью православные и протестанты, – решил блеснуть знанием вопроса майор. Мужчина ответить не успел, в разговор вмешалась соседка по купе.

– Мы официальную церковь не признаем. Сын божий изгнал кнутом менял из храма, – непререкаемым тоном возвестила попутчица.

– А какой конфессии вы придерживаетесь? – осторожно осведомился оторопевший Давыдов.

– Мы представляем Христианскую церковь истинного Бога.

– А здесь что делаете? – спросил майор, стараясь вспомнить, что это за религиозное течение такое.

– Помогаем людям, разъясняем Библию. Правильно толкуем постулаты правильной веры.

– А разве Господь не оставил человеку свободу выбора? Каждый должен сам прийти к нему. Разве может Библия быть превратно истолкована? Ее и писали для того, чтобы изложить учение верно, – возразил Анатолий. Соседка не ответила, демонстративно водрузила на нос очки с линзами, как от морского бинокля, достала стопку журналов «Сторожевая башня» и принялась их неторопливо изучать. Попутчик достал толстую книгу в мягком клеенчатом переплете и уткнулся в нее. Разговор угас. Поезд тронулся, зашла проводница со своими обычными вопросами про билеты и постельные принадлежности, предложила стандартный набор из чая, кофе и печенья и удалилась. За окнами темнело, за Чалной[21]21
  Чална – поселок недалеко от Петрозаводска.


[Закрыть] стемнело окончательно. Мелькали заснеженные елки и сосны, тусклые фонари освещали укрытые белым одеялом полустанки и перроны. Давыдов свинтил с «Афанасия» колпачок, покосился на соседку, подумал и, достав походную эмалированную кружку, налил в нее пиво. Употребление «из горла» она бы точно не одобрила. На всякий случай предложил соседу:

– Угощайтесь.

Тот невозмутимо покачал головой и снова погрузился в чтение, но на спутницу предложение возымело совсем иное действие.

– Как вы можете греху предаваться по собственной воле? И других к тому склонять?!

– Да, а что такое? В чем, собственно, дело? – удивился майор.

– Пьянство – грех!

– При чем здесь пьянство? Сейчас у вас что – какой-то пост?

– Дело не в постах! Человек верующий должен воздерживаться от винопития. Беречь чистоту внутреннюю.

– При чем здесь внутренняя чистота? Да и между пьянством и разумным употреблением две большие разницы. В церкви причащают, между прочим, вином. И это грехом не считается, во всяком случае, в православии. Еще в старые времена говорили, что «веселие Руси есть питие», именно «питие», а не «пити», – процитировал древнего князя майор, – именно так, между этими понятиями разница есть.

– Официальную церковь мы не признаем, а пьянство – оно и есть пьянство, – тон у тетки был непреклонен, как у Джордано Бруно перед судом священной инквизиции.

– Пан майор – историк? – разрядил обстановку поляк.

– Каждый человек должен знать свою историю.

– То так, – кивнул поляк и с иронией продолжил, – приверженность русских к винопитию подтверждают многие исторические источники.

– Скорее, это выгодно некоторым западным любителям «общечеловеческих ценностей» – представлять русских беспробудными пьяницами. Что-то я не припомню: это не в Речи Посполитой шляхтичи славились как завзятые выпивохи и рубаки? – парировал офицер.

– То так, – улыбнулся сосед и миролюбиво поднял руки вверх, признавая свое поражение. Попутчица демонстративно принялась листать свои журналы. Купе снова превратилось в избу-читальню. Время бежало неторопливо. За окном проклюнулся ущербный белый месяц и стал заливать холодным светом заснеженные просторы. В северных широтах ландшафт и климат очень сильно зависят от расстояния. На юге ничего такого нет. А здесь какие-то сто километров – и ты попадаешь из поздней осени в разгар зимы или из зимы в весну. Весной путешествовать особенно интересно. В Мурманске метель и мороз, а в Петрозаводске люди ходят в шортах и рубашках с коротким рукавом. В Североморске еще сугробы не растаяли, а в Лоухах расцветают первые подснежники. Если в мае едешь на север, создается впечатление, что двигаешься вместе с весной. Теперь он путешествовал с точностью до наоборот. Чуть припорошенные снегом леса сменили глубокие сугробы, сосны были укутаны огромными снеговыми шапками, на озерах появился ледок, и только быстрые лесные речки еще не поддавались морозному дыханию холодного Севера.

Давыдов допил свое пиво и отправился мыть кружку. Горячую воду он добыл из титана, ополоснул емкость и задумался: куда бы вылить воду. Он уже было прицелился воспользоваться сливом ниши с краном и вывеской «питьевая вода», как его застала за этим занятием проводница.

– Зайдите и помойте свою чашку у меня. Что вы мучаетесь?

– Спасибо, – поблагодарил Анатолий. – По графику идем?

– Точно по расписанию. Как вам соседи?

– Своеобразные.

– Пассажирка уж очень скандальная, все журналы свои предлагала, я отказалась, так она завелась: то в тамбуре грязно, то чай не вовремя. Если что, могу вас переселить, места есть. Вагон почти свободный.

– Спасибо, если что, обязательно воспользуюсь вашим предложением, – улыбнулся майор.

Поезд замедлил ход, вагон начало раскачивать на стрелках.

– Станция скоро, – выглянула в окно проводница, – пятнадцать минут стоять будем. Пойду, я дежурная на два вагона.

– Спасибо. – Давыдов вытряхнул в раковину оставшуюся в кружке влагу и направился к выходу. Мельком заметил, как за оконным стеклом купе проводников появилась огромная вышка ретранслятора. На законцовках ферм горели красные аэронавигационные фонари. Снизу ажурную конструкцию освещал мощный прожектор, его луч выхватывал плоские зеркала антенн и идущие к ним от размещенной внизу аппаратуры фидеры. Анатолий, широко расставляя ноги, как моряки в качку, добрался до своего купе. Его соседи были на месте. Тетка все еще изучала свои журналы, а поляк, воткнув себе в ушную раковину крохотный динамик портативного приемника и глядя на проплывающую за окном антенну, сосредоточенно крутил регулятор настройки. Давыдов удивился: миссионер нетрадиционной конфессии оказался еще и радиолюбителем. Понятное дело, поймать на обычный FM-приемник ему ничего не удастся, так как ретранслятор многоканальный, но диапазон его трансляции установить можно попытаться.

– Я думал, возле такой большой антенны радио должно работать, – сообщил сосед, обнаружив интерес попутчика к его увлечению радиоделом. Давыдов уселся на свободную полку. Сосед продолжил теребить свой приемник.

– Нет ничего, – обескуражено подвел он итог своим упражнениям.

– Наверное, диапазон не совпадает, – уверенно сообщил Анатолий, – можно ваш приемник посмотреть?

– Да, конечно, – поляк протянул его Анатолию. Давыдов глянул на приемник. Ничего особенного, с виду обычная «Сонька», если не считать того, что для переносного приемника чересчур широкий диапазон приема. Анатолий включил его и стал крутить настройку, в этот момент дверь в купе отъехала в сторону и из коридора вовнутрь заглянул пузатый лысоватый дядечка, на плечах у него красовались погоны с зеленой окантовкой, двумя звездами вдоль и эмблемой с двумя скрещенными АКМ[22]22
  АКМ – автомат Калашникова модернизированный.


[Закрыть]. Обычный прапорщик-погранец, идентифицировал посетителя Давыдов. Гость выдохнул в купе аромат «Примы» и пива, изучил знаки различия на погонах у Анатолия и сообщил:

– Добрый вечер.

– Добрый, – насмешливо ответил Давыдов.

– Чем можем служить пану пограничнику? – осведомился сосед.

– А, вы это… что здесь делаете? – растерянно обвел купе и пассажиров глазами прапорщик. Из коридора донеслось:

– Петро, куда ты лезешь? Это вообще не наш вагон! Кто-то сгреб гостя в охапку и потащил по коридору. Давыдов закрыл за визитерами дверь и снова стал изучать приемник.

– Вы часом не бывший военный? – поинтересовался он у соседа.

– Пан Станислав проповедник, а не солдат, – вступилась за пассажира тетка.

– Одно другому не мешает, – пожал плечами Анатолий, – я смотрю, пан отлично разбирается в знаках различия.

– То просто, у ваших пограничников погоны зеленые.

– Да, это просто, – согласился Давыдов, про себя отметив, что иностранец не только четко определил принадлежность прапорщика к определенному ведомству, но и явно не отнес его к офицерскому корпусу. А для этого в знаках различия нужно разбираться несколько больше, чем пытался изобразить попутчик.

– Выправка у вас, как у бывшего военного.

Собеседник улыбнулся:

– Я служил, но не долго, до распада Варшавского договора.

– И до кого дослужились?

– По-вашему, до старшего лейтенанта.

– А род войск какой? Если не секрет, конечно, – уточнил Давыдов.

– Самый массовый – пехота.

– Вот видите, а вы сердились, – обратился майор к соседке. – А как вас правильно называть согласно иерархии?

– Мы не католики, официального сана у меня нет, мы называем таких, как я, – проводник.

– А вы говорили – проповедник, – не отказал себе в возможности зацепить собеседницу Анатолий.

Та сердито поджала губы:

– Пан Станислав – святой человек. Именно это я и имела в виду.

– То не так, – священник покачал головой, – я просто служитель Господа.

Давыдов вернул «Sony» владельцу, ему удалось четко поймать по меньшей мере четыре станции, и потребовалось для этого совсем не много времени, у приемника присутствовала функция автопоиска, тиранить его в режиме ручной настройки не было никакой необходимости. Про себя майор решил, что на всякий случай сообщит по команде о странном представителе «Истинной церкви».

Встречал его сам Андронов. За время отсутствия Давыдова Владимир Иванович раздобрел, заплыл жирком, голова подернулась сединой, но глаза смотрели по-прежнему задиристо и молодо.

– А мы уж думали, тот или не тот, – стиснул он Анатолия в объятиях, – слышали, что в штабе какой-то Давыдов объявился, да думали: ты или не ты? Может, однофамилец. Звонить и выяснять вроде неудобно, все-таки начальство. Вот, думаю, приедешь, и посмотрим.

– Я это, тот самый, никакой не однофамилец. И уж совсем не начальство, а представитель летучей ремонтной бригады, – отшутился Анатолий.

– Вот и добро. Я на машине, так что до места доберемся с комфортом. У тебя это все?

Подполковник кивнул на сумку.

– Все, я налегке.

– Тогда пошли, машина на стоянке.

– Спасибо за поездку, – обернулся Давыдов к стоящей у выхода из вагона проводнице.

– Счастливого пути, – ответила та.

– До видзення, пан майор, – донеслось из тамбура. Давыдов посмотрел поверх головы проводницы, на верхней ступеньке стоял и приветливо улыбался его сосед по купе.

– Билет не забыл? – спросил у Анатолия подполковник. – За командировку придется отчитываться.

– А? Что? – переспросил тот. Проповедник сбил его с толку. Странный он все же какой-то. – Нет, все в порядке. – Анатолий похлопал себя по карману с кошельком и билетами.

Машиной у Андронова оказался желтый «Москвич-412», по внешнему виду – трудяга и помощник.

– Ты чего такой завешенный? – спросил Владимир Иванович, выруливая со стоянки на привокзальную улицу. – Дома все в порядке?

– Дома более-менее, – кивнул майор, – сосед попался в купе странный.

Анатолий, не переставая глазеть по сторонам – все же, почитай, почти десять лет здесь не был, – рассказал о поляке. Вид за окнами был знакомый, вот столовая железнодорожников и дом отдыха поездных бригад. А вот эти домики со спутниковыми тарелками вроде как новые.

– Может, это и шпиономания, но уж больно он мне показался странным.

– Черт его знает! Ты ж говоришь – он бывший военный, поэтому и такой эрудированный насчет погон и родов войск, потом погранцов он не раз видел, через границу же ездит. Хотя, по нынешним временам, кто здесь только не болтается. А уж конфессий развелось на любой вкус. По всей Карелии молельные дома пооткрывали, едут со всей Европы, и заметь, средства у них на это есть. Школы в поселках закрывают, а эти ребятишки, наоборот, обосновались уже почти в каждом населенном пункте. Ведут агитацию.

– И за что агитируют?

– А сразу и не поймешь. Андреев свернул влево, и здание вокзала скрылось из виду. Машина выехала на главную улицу поселка Лоухи. Возле местного узла связи показалось внушительное сооружение: кирпичная коробка, заканчивающаяся с одной стороны башенкой с островерхой крышей и крестом наверху.

– Вот, смотри, – комбат мотнул головой влево, – кирха не кирха, костел не костел, а не поймешь что. Наши православные с миру по рублику на часовню собирают, а эти вон какое сооружение отгрохали.

Давыдов поглядел в окно. Размеры объекта культа впечатляли, кирпича и стекла при его строительстве явно не жалели.

– Молельный дом, – прочитал он на вывеске.

– Он самый, а уж кто под вывеской этих борцов за чистоту веры прячется, можно только гадать. Так что я не удивлюсь, если сосед у тебя был не простой парень. Ну, флаг ему в руки! Приедем, звякнем для очистки совести куда надо. Куда он, говоришь, следует?

– В Чупу.

– Вот и пусть с ним чупинские эфэсбэшники разбираются. Ты давай рассказывай, что и как, где тебя все это время носило?

Всю дорогу до Кестеньги они вспоминали знакомых и делились семейными новостями.

ГЛАВА 5.
РЫЦАРИ ПЛАЩА И ШПАГИ.

Относительно давнего окончания своей военной карьеры пан Станислав Кахерский бессовестно лукавил. Его карьера не только не прервалась в пору туманной юности, но и была весьма успешной. Развивалась она ровно, если не считать одного зигзага, когда подающий надежды поручик был замечен командованием и переведен, разумеется с его согласия, из пехоты в разведку.

Всего парой недель раньше он уверенно ступил на крыльцо старинной часовни, притаившейся в глубине прилегающих к Сенной площади безликих питерских домов – ровесников Достоевского, несомненно, служивших в качестве приюта его персонажам. Неторопливо, наступая на каждую ступеньку, пан Стась поднялся на крыльцо и уверенно потянул ручку дубовой двери, потемневшей от времени и сырого климата. На серой древесине тускло отсвечивала новенькая металлическая вывеска, на ней крупным торжественным шрифтом значилось: «Христианская церковь истинного Бога». Здание часовни не раз перестраивалось. Во времена, предшествовавшие эпохе демократии, в нем размещались какие-то учреждения хозяйственного характера, и уж совсем недавно его арендовали приверженцы «истинной веры». За дубовой дверью оказался коридор, имеющий несколько дверей по обе стороны прохода. Кахерский прошел до конца узкого помещения, в конце которого виднелась еще одна дверь. Перед ней был установлен стол, возле двери – вешалка. За столом восседал молодой человек в костюме и при галстуке, с бейджем, приколотым к лацкану. Из кармана его пиджака выглядывала антенна «Моторолы».

– Чем могу служить? – молодой человек встал из-за стола и вышел навстречу посетителю. Станислав прочитал надпись на его «этикетке»: «Аркадий – работник миссии Христианской церкви истинного Бога» и сказал:

– Было бы неплохо, Аркадий, если бы вы сообщили господину Пенязю о моем визите.

– Извините, – юноша холодно улыбнулся, – господин проректор сегодня не принимает посетителей, – может быть, вы побеседуете с кем-нибудь из работников миссии?

– Меня он примет, – Кахерский протянул молодому человеку синюю визитную карточку с лазерной наклейкой.

– Подождите, пожалуйста, – попросил мальчик с бейджем и исчез за дверью. Спустя несколько минут он появился снова.

– Прошу, господин проректор согласился вас принять. – «Попробовал бы он не принять», – усмехнулся про себя посетитель, идя за «привратником» по ковровой дорожке, устилавшей небольшую приемную. Дорожка упиралась в очередную дверь. Аркадий вежливо постучал, а затем распахнул перед посетителем тяжелую створку. Кахерский молча прошел в комнату, и дверь за ним бесшумно затворилась. Комната оказалась обставлена по-казенному скупо. Несколько полу кресел, массивный стол, не менее внушительный шкаф – по-видимому, ровесники часовни, – сейф и телефонный концентратор явно новее, из числа тех, коим место в офисе какой-нибудь фирмочки-однодневки, стремящейся произвести впечатление на посетителя. Узкое стрельчатое окно было завешено тяжелыми шторами. На стенах – календари и плакаты религиозного содержания. За столом сидел тучный пожилой мужчина благообразной наружности. Возраст хозяина давно перевалил полувековую отметку. Одет он был строго, «глухим» покроем костюм соответствовал фасону, распространенному среди протестантских священников. Лампа дневного света оставляла на его лысине яркие блики. Кахерский подошел к столу и вежливо остановился, как положено младшему по званию перед старшим. Армейское приветствие здесь было неуместным, а лезть первым с рукопожатием к хозяину кабинета гость считал прямым нарушением субординации, что и было не удивительным, учитывая разницу в чинах. Хозяин был полковником, а посетитель – майором.

– Здравствуйте, пан Станислав, как добрались?

– Благодарю вас, без приключений. Готов хоть сегодня приступить к работе.

– Где остановились?

– На квартире, той, что снял мой предшественник.

Говорили по-польски.

– Добже. Раз так, сразу введу тебя в курс дела. Что у нас тут за богадельня, ты в курсе?

– Мне объяснили еще дома. Чем предстоит заниматься?

– Пока вот этим, – хозяин кабинета достал из сейфа пухлую папку, положил ее на стол, припечатал тяжелой ладонью, – присаживайся. Хочешь кофе, чаю? Есть неплохой коньяк, а?

– Если пан полковник разрешит, я бы закурил, а то под моей новой вывеской дымить на людях не полагается.

– Дыми сколько угодно, сегодня у нас нет посетителей, – полковник поставил на стол пепельницу и принялся развязывать на папке тесемки.

– Помнишь дело в Лодзи, которым тебе пришлось заниматься?

Кахерский, прикуривая длинную сигарету, кивнул.

– Тогда всплыли два ствола времен Второй мировой, так вот следы их ведут сюда, к одному человеку. Только сейчас он хочет перебросить из России в Польшу уже целую партию оружия. Хотя лежит оно со времен той войны, но, по оперативным данным, все стволы в отличном состоянии. Под видом коллекционного оружие планируется морем доставить отсюда до Гданьска, а там его должен забрать получатель. Мы должны эту сделку предотвратить.

– Может быть, проще сообщить обо всем этом русским по официальным каналам? – предложил гость, наслаждаясь табачным ароматом.

– Не все так просто, – хозяин сердито сдул поползшую в его сторону змейку дыма, – я сказал предотвратить, а не сорвать. Оружие должно попасть не в Польшу, а вот сюда. Он достал все из той же папки карту Северо-запада России достаточно крупного масштаба, сложенную несколько раз вдоль и поперек, и ткнул толстым коротким пальцем в скопление едва заметных карандашных отметок, сделанных возле русско-финской границы. Станислав придвинул карту к себе, внимательно рассмотрел изображенную на ней местность.

– А что там такое? – спросил он, возвращая карту хозяину.

– Ничего там нет, брошенная деревня. Жители оттуда уехали несколько лет назад.

– И кому нужно доставить оружие?

– Никому. Его нужно там просто складировать, сделать несколько закладок в этом поселке и еще в двух других, таких же заброшенных, как и этот.

– А зачем все это? – удивленно пожал плечами майор. Это так далеко от зоны, представляющей для нас хоть какой-то мало-мальский интерес.

– Сейчас нет интереса, а потом он может появиться, – резонно ответил старый разведчик. – В нашем деле лучше меньше знать, тогда спокойнее спишь по ночам. Вы помните о предстоящем вступлении Польши в НАТО?

Молодой разведчик кивнул.

– В чем моя задача?

– Вот это правильнее, – похлопал его по плечу полковник, – познакомься, это и есть наш торговец. – На крышку стола легла фотография румяного пухлощекого человечка с интеллигентной бородкой, как у испанского средневекового гранда.

– Кто такой? – с любопытством взглянул на снимок Кахерский.

– Витольд Самойлович Альперович. Живет в Санкт-Петербурге, коллекционер, вхож в самые высокие круги. К нему часто обращаются за консультациями даже чиновники главного русского музея «Эрмитаж», городская элита охотно покупает у него старинные вещички. Наш подопечный имеет знакомых в милиции, городском правительстве и иностранных консульствах.

– А что он коллекционирует? Чем занимается?

– Всем. Он собирает все, что стоит хороших денег, и деньги у него есть. Средств у него хватает даже на финансирование поисков кораблей, затонувших в Финском заливе в восемнадцатом веке и раньше. Несколько его групп заняты сбором исторических раритетов по всей России и в Восточной Европе. Есть у него специалисты, занимающиеся изысканиями только в архивах. А теперь выяснилось, что он проявил интерес и к оружейному бизнесу. Одна из его поисковых групп нашла в Карельских лесах немецкий самолет, перевозивший партию снаряжения для германских горных егерей. Похоже, до них там никого не было со времен войны. Вот это оружие он как раз и собирался ввезти в нашу страну.

– И чем мы можем его взять?

– У нас найдется, чем можно крепко прищемить хвост этой лисе. Есть несколько дел, которые мы проследили от начала и до самого их успешного завершения. По местным законам ему, как организатору, светит лет двадцать с конфискацией. Так что имеющихся у нас документов с лихвой хватит для того, чтобы убедить господина Альперовича в необходимости сотрудничать с нами.

– Это кнут, а пряник будет? – улыбнулся Кахерский.

– Не без этого: коллекционер может нам пригодиться и в дальнейшем.

– Итак, я должен склонить его к сотрудничеству, а что дальше? Он сообщит мне место, где хранится оружие, я должен организовать его доставку и закладку в нужное место? Какими силами и средствами?

– Силами и средствами господина Альперовича – ему придется пожертвовать одной из своих групп.

– Пожертвовать? Я не ослышался? – Кахерский удивленно вскинул брови.

– Именно так, – глаза полковника льдисто сверкнули. Сейчас выражение его лица чем-то напомнило майору портрет Торквемады, знаменитого испанского инквизитора, во славу креста и кастильской короны десятками посылавшего людей на костер. Хозяин кабинета выдержал паузу и спросил:

– А чего же вы хотите? То, что вам предстоит сделать, должно остаться тайной, мы же не можем оставить свидетелей. У вас есть какие-то возражения, пан майор? Или сомнения?

– Нет никаких сомнений, – по-военному четко отрапортовал Кахерский.

– Добже, – кивнул полковник, – мы приготовили для вас некоторое оборудование, оно вас ждет в соседней комнате. Пройдемте: я должен кое-что объяснить.

Соседняя комната напоминала склад печатной продукции. Стеллажи вдоль стен были под завязку набиты журналами, брошюрами, кипами плакатов и листовок. На столе, посреди помещения, предназначенном, скорее всего, для сортировки средств агитации, лежал раскрытый дипломат внушительного размера. Кахерский с любопытством заглянул в него.

– Здесь все, что может вам понадобиться, – спокойно произнес старик, – прежде всего – приемник системы GPS[23]23
  GPS – спутниковая система определения местоположения.


[Закрыть]. Думаю, штука вам знакомая. – Его молодой коллега уверенно кивнул.

– Приходилось сталкиваться.

– Вот это – игрушка поновее, – старик достал из чемоданчика обычный с виду «мобильник», – им будете пользоваться для связи непосредственно со мной. Особенность в следующем… – разведчик отщелкнул от «трубки» аккумуляторную батарею.

– Это обычный аккумулятор, заряда хватает на трое суток работы «на прием» и четыре часа работы на излучение. А вот это (он достал из углубления в устилающем дипломат поролоне батарею, почти двойник первой, она лишь слегка отличалась цветом и была чуть темнее) тоже аккумулятор, но заряда в нем хватит часов на шесть, потому что основную часть рабочего пространства занимает «скрэмблер»[24]24
  Скрэмблер – устройство кодирования речевого сообщения.


[Закрыть]. Прилагается устройство зарядки от промышленной сети и бортовой сети автомобиля.

Майор с интересом принялся рассматривать «мобильник». Старик продолжал инструктаж, на этот раз у него в руках оказалась новенькая видеокамера.

– Это цифровая камера, вам она понадобится для того, чтобы заснять места закладки оружия, не тащить же вас туда в качестве гида, когда понадобится. Кроме того, вам следует задокументировать подтверждение того, что вы остались единственным обладателем «карты острова Сокровищ». Для кодировки информации и ее пересылки – ноутбук. – Старик постучал согнутым пальцем по крышке вложенного в чемодан портативного компьютера. Войти в сеть можно при помощи мобильного телефона, программы обработки информации и ее шифрования мы уже инсталлировали. Адрес в сети я вам сообщу несколько позже. Если нужна консультация специалиста по оргтехнике, скажите, и вы ее немедленно получите.

– Необходимости нет, мне приходилось работать с аналогичными штучками.

– Атлас с подробными картами местности мы купили для вас вполне легально в книжном магазине на Невском проспекте. – Полковник выудил из дипломата пестрый атлас и бросил его на стол. – Карты по данным спутниковой съемки достаточно точные. Но будьте внимательны, это все-таки север. Официально все это оборудование вам необходимо для отчета о работе нашей миссии в поселке Чупа.

– Это где?

– Думаю, не слишком далеко от того места, где находится самолет с грузом оружия. Его местоположение нам известно очень приблизительно, но все нити ведут на север Карелии. Что-нибудь еще?

– Как насчет средств нейтрализации группы переброски?

– Здесь мы их не держим. Вечером вам все доставят на квартиру. Кроме того, у вас там будет предостаточно различного стрелкового оружия. Подтверждение нейтрализации остальных участников мероприятия пошлете сразу же после ее завершения, вместе с изображением мест закладки и их координатами, после этого всю информацию сотрете. Оборудование желательно вернуть. При невозможности – уничтожить. Резервный канал вашей инфильтрации – через финскую границу. Документы для ее пересечения ждут вас в Чупе. Этот вариант мы тоже отработали.

– Тогда, пожалуй, все.

– Необходимые материалы возьмете с собой сразу. Неделя вам на изучение и еще одна – на обработку нашего любителя антиквариата. За две недели все вопросы должны быть улажены, буду ждать вашего звонка с семнадцати часов в следующую субботу. А в воскресенье вечером вы должны выехать на место. Накануне отъезда вам сообщат необходимые пароли, адреса и способы связи. Там у нас есть один человек, но на него вам можно выходить только в крайнем случае. С вами поедет одна женщина, активистка Христианской церкви истинного Бога.

– Я могу ей доверять?

– В делах духовных – в полной мере, в делах разведки – ни на йоту. Она едет с вами в качестве ширмы. Своей деятельностью эта пани уже давно мозолила глаза местным спецслужбам; проходит в их досье как оголтелая фанатичка. У нее в тени вы будете в относительной безопасности. Она надоела КГБ своими протестами против тоталитаризма еще при Советах, а теперь – акциями в поддержку демократии. ФСБ шарахается от нее, как бес от ладана. В ближайшую среду вам надлежит прибыть сюда к десяти часам, я вас с ней познакомлю. Ну, желаю удачи. Надеюсь, что оказанное вам доверие вы оправдаете.

– Буду стараться.

Вечером того же дня Станислав Кахерский читал документы о деятельности господина Альперовича и задумчиво тер подбородок. С такой сложной задачей ему до сих пор сталкиваться не приходилось. В назначенное время прибыл посыльный, позвонил условленным образом. Особой разговорчивостью он не отличался, здороваться не стал, а сразу перешел к делу. Вручил майору уже знакомый дипломат, а потом извлек из кармана два пакета разноцветных капсул, упаковку шприц-тюбиков, баллончик мужского дезодоранта и баллончик газа для зажигалок. Судя по этикеткам, в капсулах были витамины и какой-то навороченный аспирин. Гонец пояснил: