Текст книги "Моя понимать"

Автор книги: Константин Костинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Глава 17

Как хорошо оказаться там, где тебя помнят! Все кивают тебе, как старому знакомому, вежливо интересуются, как твои дела и, самое главное, никто, никто не спрашивает, не вымер ли ты!

Единственное, крестьяне-хрюны все же умудрились задолбать Димку вопросом «А чего это вы такой белый?». В конце концов, ему это надоело и он пошел просить у господина Шарля разрешения смыть маскировку к чертовой матери. Все равно, ему уже не удастся прикинуться ни големом – толпа крестьян видела, что это неправда – ни другим яггаем – здесь его прекрасно знают помнят именно рыжим. Господин Шарль пыхнул сигарой и дал мудрое указание: краску смыть, а потом накраситься опять. Димка взвыл, но других поблажек не получил.

После представления он попросил добрых хозяев истопить ему баньку.

Кстати, цирковое представление понравилось всем. Дети были просто в восторге, радостно визжа и прячась, когда шевелились стальные челюсти голема, говорящего «Добрый день!» Взрослые хрюны больше заинтересовались големом-конем. Похоже, потому, что его кормить не надо. Правда, смутные планы о стальном коне, приходящем на смену крестьянской лошадке тут же рухнули, когда хрюны выяснили стоимость коника. Что не помешало им восхищаться.

Фокусы Джона тоже радовали, но уже не так сильно, все-таки, по сравнению с големами он проигрывал.

Димку оккупировали пищащие дети, буквально облепили его и лазали как по баобабу. Он радовался не хуже самих детей, ненадолго забывая, что он – лохматый яггай, что детишки, по большей части – молоденькие свинки, что он, вообще-то, в другом мире…

В общем, в восторге были все. Поэтому, когда Димка заикнулся о бане, ему тут же ее истопили. Будь баня русская, конечно, так быстро бы не получилось, но бани здесь были свои, хрюнские.

Маленький домик, тесное помещение, печь с вмурованным котлом, огороженная деревянной решеткой, чтобы не обжечься. Вода согрелась, помещение нагрелось, пожалуйте мыться. Скорее, не баня, а мыльня. Но Димке было непринципиально. Хотя… Сейчас бы в баню русскую, да с веничком…

Пофыркивая от удовольствия, представляя яггая в бане с полотенцем и веником, Димка отмылся от краски. Далось ему это нелегко, потому что объем яггая и емкость хрюнской бани примерно совпадали.

Мытый и пушистый яггай сидел на лавке во дворе дома крестьянина Луи, того самого хуманса, у которого отмечали чудесное спасение хрюнки Женевьев в прошлый раз. Все остальные набились в дом, накурили, вот Димка и вышел подышать свежим воздухом…

– Добрый вечер, господин Хыгр, – рядом присел на лавочку и закурил хрюн Жак, отец той самой хрюнки, которую спасал Димка. Папа-хрюн тут же достал трубку и закурил. Димка вздохнул, но ничего не сказал. Уходить сейчас было бы не совсем вежливо.

– Тяжелые времена сейчас, господин Хыгр.

– Да, – согласился Димка. А когда они были легкими?

– Вы помните, когда были у нас в прошлый раз. Всем казалось: достаточно свергнуть власть сеньоров и наступит блаженная жизнь. Вот нет сеньоров, отрубили голову королю, мальчишка Жан застрелил сеньора Жоффруа… А спокойствия как не было, так и нет. Раньше мы платили оброк сеньору, теперь за оброком приходят эти… с зелеными повязками… Раньше над нами была власть сеньора, теперь власть вообще непонятно кого. Хлеб, всем нужен хлеб… И никому не интересно, что нужно нам, крестьянам. Всем кажется, что у нас где-то стоит бездонная бочка, откуда можно черпать и черпать…

– Хлеб нет, – вспомнил Димка свои рассуждения о неурожае.

– Хлеб… – Жак оглянулся и понизил голос, – если бы я не помнил вас, господин Хыгр, я бы вам не сказал. В нашей деревне неурожая не было. У нас, у хрюнов, вообще редко бывает неурожай, это должен быть уж совсем плохой год. Мы ведь, вы знаете, умеем на погоду влиять. Так что, ни засуха, ни дожди нам не страшны…

– Как ваша делать это? – Димке не давал покоя неурожай. Слишком уж он вовремя произошел. Чувствовалась какая-то злая воля…

– Очень просто, – папа-хрюн выпустил колечко дыма и задумчиво проследил как то растворяется в вечернем воздухе, – когда нас, хрюнов, собирается достаточно много в одном месте и все, ну или большинство, желают одной и той же погоды, погода меняется согласно нашему желанию…

Согласно желанию… Интересно, имеется в виду озвученное желание, мол, хочу, чтобы пошел дождь или глубинное желание? Тут есть разница, вроде как с Золотым шаром в «Сталкере» Стругацких…

– Так что, – вернулся к наболевшему хрюн, – хлеба у нас достаточно. Да и вообще, погода в этом году стояла хорошая, нужно быть сильным лентяем, чтобы не вырастить достаточно хлеба… Вот такие вот и приходят потом к нам, мол, голодаем, дайте хлеба. З-зеленые…

«Старая вражда между деревней и городом. Крестьяне считают горожан дармоедами, без которых прекрасно бы прожили, горожане крестьян жадинами и куркулями, из-за которых нечего есть».

– Говорят, что есть распоряжение товарища Речника, – имя вождя революции Жак произнес так, как, наверное, в Гражданскую, говорили «товарищ Ленин»: с глубоким уважением, – чтобы продотряды крестьян не грабили, а меняли на зерно разные вещи: ножи там, иголки, зажигалки, соль, ткани… Говорят-то говорят, вот только вместо вещей нам бумажки раздают…

Хрюн достал из-за пояса смятую бумагу и показал Димке. А чего показывать? Из всех надписей Димка понял только герб партии «Свет сердца»: скрещенные молоты в круге.

– … говорят, мол, по этой бумажке потом можно будет получить все, что пообещали. Потом, это хорошо. Вот только что нам сейчас есть? Бумажку? А попробуй, не отдай или прогони. Назавтра приедут каратели. Говорят, сразу вешают всю деревню, от стариков до детей. Да… При короле было не так…

Жак затянулся:

– Тогда бы еще и соседнюю деревню повесили. На всякий случай…

Димка молчал. У каждого тут своя правда. Скажите еще спасибо, что товарищ Речник хоть как-то пытается компенсировать изъятый хлеб. Правда, схема не очень-то работает…

– Так вот, господин Хыгр, – хрюн выколотил трубку и встал, – вы ведь с друзьями в столицу едете? От всей деревни прошу: отвезите наше письмо товарищу Речнику. Пусть он прочитает, пусть знает, как здесь его распоряжения выполняют. Мы уж было собрались гонца направить, да вот такая оказия, как вы.

Хрюн был непоколебимо уверен, что к товарищу Речнику может запросто войти любой яггай.

– Отвезите, пожалуйста.

Хрюн с поклоном вручил Димке кожаный цилиндр:

– Здесь письмо наше. Все подписались и святой отец заверил. Хоть новая власть священников и не жалует, но наш-то – хороший… Возьмите…

Димка осторожно взял в лапищу футляр. Они все равно будут у товарища Речника и он, Димка, расшибется в большую мохнатую лепешку, но отдаст письмо. Здесь живут хорошие люди, а за добро нужно платить добром.

– Моя отдать.

* * *

Скрипнула дверь.

– Првиет, – Флоранс, от которой аппетитно пахло сладким вином, прошуршала в темноте к кровати, на которой лежал Димка, забралась под одеяло и уснула.

Димка погладил ее по голове и опять задумался. Он тоже выпил вина, и сейчас оно бродило в организме, периодически бросаясь в голову, но, чтобы напоить яггая нужно что-то покрепче, чем вино… Виски, например. Димка с содроганием вспомнил, как господин Шарль решил пробудить свои пророческие способности, чтобы определить виновных в подготовке переворота.

Переворот… Революция… Все началось с поджога складов с зерном. Нет, неправильно. Вся соль – в неурожае. Если бы не призрак приближающегося голода, волнения были бы не такими сильными и, скорее всего, не переросли бы в революцию. Значит, люди Хозяина, то есть, как теперь уже понятно, сеньора Хорхе, воспользовались удачным моментом. Или нет?

Не складывалось до сих пор впечатления, что сеньор Хорхе-Хозяин может отдать что-то на откуп случайности. Получается, что неурожай организован? Как? Как можно это сделать?

Хрюны? Они могут влиять на погоду. Но, вроде бы, в небольшом радиусе. Чтобы изменить погоду во всей стране нужно очень много хрюнов. А это, как точно помнил Димка, раса редкая. Да и, если вспомнить сегодняшние слова папы Жака, погода в этом году стояла вполне хорошая для хорошего урожая. Откуда тогда неурожай?

Как агенты Той страны, сиречь, мышаны, могли его устроить? Какой-то простой способ, очень простой…

Скрипнула дверь.

– Првиет, – Флоранс, от которой аппетитно пахло сладким вином, прошуршала в темноте к кровати, на которой лежал Димка, забралась под одеяло и уснула.

Димка погладил ее по голове и продолжил размышлять. Но тут свое начало брать вино. Перед внутренним взглядом прошел господин Шарль, о чем-то напоминающий, Димке показалось, что сейчас он поймет, как был устроен голод, но тут он окончательно уснул.

* * *

Утро. Димка открыл глаза. Сон слетел мгновенно, как и полагается яггаю. Но вставать Димка не спешил. Он слишком хорошо помнил, что яггаи похмелье переносят плохо, и не хотел делать резких движений.

Нет, кажется, в этот раз все в порядке. Димка улыбнулся, погладил по волосам прижавшуюся слева Флоранс, потянулся, повернулся направо, чмокнул Флоранс в торчащее из-под одеяла плечико…

Стоп.

Если это – Флоранс, тогда кто сопит за спиной?

Димка очень-очень медленно обернулся. Сзади спала Флоранс. Точно. Она.

Очень-очень-очень медленно Димка повернулся обратно и посмотрел на торчащее плечико. Слишком серое для зомбяшки.

Кэтти??

Димка представил, ЧТО будет, если Флоранс сейчас проснется.

Совсем уже тихонько и осторожно, как по минному полю, Димка выбрался из кровати, укрыл девчонок, тут же обнявшихся, одеялом и вышел за дверь. Сел на пол и выдохнул.

Повезло.

Всякие извращения в Этой стране неразвиты и ничего плохого девчонки не подумают, когда проснутся.

* * *

Девчонки, на самом деле, весело хихикая, рассказали, как ночью в темноте ошиблись комнатой. К счастью, никому не пришло в голову спросить у Димки, где он ночевал.

Да и не до того было: собирались в путь дальше.

Господин Шарль, во исполнение своих тайных планов, опять заставил Димку надеть шлем и саван и сесть на фургон сзади. Димка, поворчав, пошел искать шлем, по пути рассказав господину Шарлю о письме хрюнов товарищу Речнику. Господин Шарль отнесся на удивление спокойно и безмятежно, хотя Димка ни секунды не сомневался, что, когда выпадет спокойная минутка, господин Шарль письмо достанет и прочитает. Неосторожно это – везти куда-то письма, в которых неизвестно что написано…

Тепло попрощавшись с жителями деревни, «циркачи» отправились дальше к столице. Отъехали от деревни…

– Стоп! – господин Шарль остановил повозки и спрыгнул на дорогу, – Господин Хыгр, снимайте костюм.

– Хыр… зачем?

Димка с удивлением наблюдал, как господин Шарль отдает поводья своему точному двойнику, загримированному фокуснику Джону.

– Снимайте, снимайте. Госпожа Кэтти, устройте одного из големов на место господина Хыгра.

Кажется, становится понятно… В деревне видели, как уезжали два фургона: на переднем сидел господин Шарль, на втором – Димка в облике голема. Теперь дальше поедут тоже два фургона: на переднем – фокусник Джон в облике господина Шарля, на втором – голем в образе Димки в образе голема… Чертовщина какая-то.

– Зачем? – Димка скинул саван и отдал его Кэтти, которая, по указаниям господина Шарля, обмотала усевшегося голема.

– За нами едут, господин Хыгр. Они идут по нашим следам, опрашивая прохожих, жителей деревень, мимо которых мы проезжаем. Рано или поздно они нас догонят, и произойдет это тогда, когда мы не будем готовы, потому что нельзя постоянно находится в готовности, ожидая нападения. Значит, мы сделаем заячью петлю.

– Моя понимать.

Фургоны продолжают ехать дальше. Погоня едет за ними. Господин Шарль и он, Димка, прячутся около дороги и, когда погоня проскачет мимо, устремляются следом за ней, чтобы, выбрав удобный момент, самим напасть на тех, кто собирался напасть на них. Вот только…

– Девки?

– Их мы берем с собой. За жизнь господина Джона я спокоен, и хочу быть уверенным, что при нападении наши девушки окажутся в безопасном месте.

Господин Шарль взял под уздцы коня-голема, к которому, похоже, привязался. Двух коней, которых купил в деревне хрюнов, отдал девушкам. Димка почувствовал, что его обделили:

– Моя?

– Сажать вас верхом, господин Хыгр, это все равно, что сразу пристрелить коня. Так что вам придется двигаться своим ходом. Как я помню, у вас неплохо получается.

Флоранс, вспомнив безумную скачку в ночь революции, хихикнула.

* * *

Стук копыт. Четверка всадников неторопливо едет по дороге на фоне красного закатного неба.

Димка приподнял голову, лениво всмотрелся…

– Вождь.

Господин Шарль приподнял шляпу, поля которой закрывали ему глаза. Взглянул, поднес к глазам подзорную трубу:

– Ага…

Включился встроенный бинокль яггаев. Теперь и Димка рассмотрел четверку.

Кони… Похоже, экспроприированные в какой-то деревне, лохматые крестьянские лошадки. А вот всадники…

Хумансы, все четверо. Внешность: просто эталон расового типа Той страны. Все слишком светлое: белесые волосы, светло-серые глаза, бледная кожа… Очень похожи на «грузчиков», к которым Димка нанялся рабочим по дороге в столицу.

Очень похожи.

Вот она, погоня.

А то, что не несутся во весь опор: так кони – не автомобили, долгой гонки не выдержат. В любом случае, они едут быстрее фургонов. Завтра-послезавтра уже догнали бы.

Димка пригляделся. Шпаг, сабель не видно: пистолеты, ружья. Одежда у всадников своеобразная: на первый взгляд – обычная городская, черная, если присмотреться – мешковатая, как будто не по фигуре, очень похожая на форму спецназовцев.

Тайная гвардия. Спецназ сеньора Хорхе.

Димка с неудовольствием вспомнил, что, по словам пленного морпеха, для тайных гвардейцев пулемет – оружие не просто привычное.

Неинтересное.

Чем же тогда они могут быть вооружены, какими новшествами в оружейном деле? Осторожность, сугубая осторожность…

– Интересно… – господин Шарль не отрываясь смотрел на всадников, – Очень интересно…

Глава 18

Четыре всадника скакали по дороге. Погоня, погоня, погоня…

Наверняка никто из них не вслушивался в то, что творится позади. Охотникам очень редко приходит в голову, что они тоже могут оказаться добычей.

За четверкой скакала своя погоня. Господин Шарль на коне-големе, металлические копыта звонко били об утоптанную дорогу. Позади, чуть в отдалении скакали Кэтти и Флоранс. А впереди…

Димку в теле яггая не снесла бы ни одна лошадь. Он бежал.

Впереди всех, потому что единственный мог не бояться выстрелов, в том случае, если преследователи-преследуемые заподозрят неладное и устроят засаду.

И в одних трусах. Потому что одежда откровенно мешала – яггаи все же дикари и их дикарские привычки иногда сказывались – она сковывала движения и не давала разогнаться как следует. Да и…

Вдруг впереди все же засада? А куртка, между прочим последняя…

Кроме широченных черных трусов на Димке осталась только сбруя с револьверами. А то вдруг коварный враг не испугается голого и лохматого яггая?

Димка несся впереди на четырех лапах, как и полагается каждому приличному яггаю. Быстро, быстро, быстрее любой лошади. Только свист ветра в ушах, пыль под ногами и ладонями… ну еще мухи, которые попадают в глаза, но это уже мелочи.

– Господин Хыгр!

Стальной конь обошел Димку справа.

– Да?

– Остановитесь!

Димка затормозил, взметнув клубы пыли… И отпрыгнул в сторону. Нет, в этот раз повезло, девчонки успели остановить своих коней, но не всегда так повезет. Лучше уж быть настороже.

– Да?

– Уже темнеет.

Димка огляделся. Ну, если присмотреться… Яггайское ночное зрение еще не полностью заработало, но уже делало тени прозрачными, а воздух – серебристым.

– Почему мы остановились? – подъехала Флоранс.

– Наступает ночь. Наш противник остановится на ночлег. Мы тоже.

Здесь? Димка оглянулся. Нет, место как место. Но ночлег посреди поля?

– Твоя не хотеть идти лес? – махнул Димка рукой в сторону черневшего не так уж и далеко леска.

– Не хотеть. По моим расчетам, именно в лесу и станут лагерем господа гвардейцы. Поэтому если мы встанем вот здесь, так, чтобы склон холма прикрывал наш костер от возможных взглядов, то наша стоянка окажется в безопасности.

Ну что ж, тоже дело… Как будем караулы выставлять.

– Моя спать – твоя спать? Твоя спать – моя спать?

– Наша, господин Хыгр, спать не будет вовсе

– Почему?

– Потому что этой ночью мы с вами наведаемся в лагерь наших противников и, если повезет, получим сведения из первых уст.

* * *

Горел костер, булькала похлебка в котелке. Уже окончательно стемнело, но никто из четверых охотников на гвардейцев не спал.

Кэтти была занята кулинарией, потому что от мысли допустить до готовки Флоранс все дружно отказались. В первую очередь, она сама.

Флоранс переживала за Димку, который собирался в ночной рейд, поэтому спать не могла и Димка мог бы поклясться, что девчонка просидит всю ночь, обхватив колени, пока он не вернется с добычей… в смысле, с победой.

Сам Димка размышлял над очень важным вопросом: брать с собой револьверы или нет. С одной стороны, если все пойдет наперекосяк – с револьверами лучше, чем без них. Хотя в своей способности сбежать Димка не сомневался, а дистанционного оружия он не боялся, все равно совсем уж безоружным идти не хотелось. С другой стороны, господин Шарль прав: если что-то пойдет не так, то после пары залпов Димкиных карманных гаубиц, от возможных языков останутся разве что языки.

Господин Шарль не нервничал и не сомневался, он был спокоен, собран и деловит:

– Господин Хыгр, выдвигаемся.

– Да, – Димка кивнул и встал. Револьверы он оставил.

* * *

Для того чтобы подкрадываться почти голым была еще одна причина: без одежды Димка становился незаметнее. Казалось бы, здоровенный, рыжий монстр будет виден не то, что за версту – за две версты. Ан нет, не так все просто. В своем природном облике Димка мог стоять в лесу столбом, особо не прячась и все равно не бросался в глаза. Рыжий цвет как-то сразу расплывался в глазах, превращаясь в цвет старой коры, облетевших листьев, сухой травы… Оно и неудивительно, вспоминая, где раньше жили яггаи. Пока не вымерли.

Димка мчался к лесу. Не по дороге – по лугу, обходя лес по широкой дуге. Вроде бы так делают волки, но у Димки был свой резон: враг мог ждать нападения с дороги, но никак не из леса. Из леса он мог ждать только появления каких-нибудь диких животных, с которыми, возможно, и спутает Димку, если тот все же будет обнаружен. То есть, в случае обнаружения Димки, противник не будет насторожен, не выявит преследование и позволит сделать вторую попытку. С учетом негативного опыта первой.

Димка влетел под кроны деревьев, замедлил шаг и внезапно даже для него самого стал бесшумным. Лапы, такие большие и неуклюжие, как будто сами ступали так, чтобы не потревожить сухого сучка, который мог бы хрустнуть под ногой.

Шевельнулись уши, главный орган чувств для яггаев по ночам, улавливая малейшие звуки ночного леса.

Прищурились глаза, от которых пока не было толка, да и ветка могла попасть.

Раздулись ноздри, впитывая запахи…

Шум ветра в ветвях… Шелест листвы… Скрип старого дерева…

Тяжелый стук копыт… Всхрапывание лошади…

Треск… Тихий, неумолчный… Костер.

Там вдалеке горит костер.

Пахнет дымом и… Кашей? Чем-то съедобным, но чем – понять нельзя.

Противник? Или случайные путники, застигнутые ночью в лесу и решившие заночевать?

Димка огромным ночным призраком стелился по траве, огибая стволы, почти вытянувшись в струнку, как легавая, учуявшая дичь.

Вот показалось светлое пятно.

Ближе… Ближе…

Пятно увеличилось, замерцало. Димка почти лег на землю и пополз вперед.

Вот они.

Поляна. Небольшая, круглая, в отдалении от дороги. Наверняка огонь от костра оттуда не заметен. Не хотят, чтобы их видели? Ничего не значит. Пусть дворян разогнали, но старые обычаи, когда путник, заночевавший в принадлежащем кому-то лесу, мог поплатиться. Или заплатить. В любом случае, лучше не отсвечивать.

Димка, бесшумно усмехнувшись своему каламбуру, подкрался еще чуть ближе. Осторожно высунул голову из-за дерева. Чуть приподнял, чтобы трава не закрывала обзор…

Четверо. Да, хумансы. Расовый тип – Та страна. Слишком светлые для местных. Не ошибся. Возможно, если бы гвардейцы собирались изначально отправляться в рейд по тылам Изумрудной армии, то подобрали бы кого-нибудь, более подходящего по внешности. Но они-то, как понял Димка, собирались только участвовать в боях с белой Армией батьки Жана, испытывать в боевых условиях пулеметы. Легкую мишень выбрали, значит… Что там какие-то крестьяне… Димка криво улыбнулся, вспоминая, что в стычках с ними интервенты лишись почти всех своих пулеметов…

Интересно, что за оружие у этих?

На виду – ничего такого особенного. Пистолеты, обычные, с магическим запалом. В седельных кобурах, кажется, ружья. Опять-таки, вполне обычные, если по форме приклада судить. Странно, что шпаг нет.

Вместо шпаг на поясах висели длинные кинжалы. Хотя, может быть, сейчас им не до шпаг и те спрятаны?

Четверка королевских спецназовцев занималась вполне даже мирным делом: сварили еду и теперь ели. Спокойно, неторопливо, молча. Только ложки тихо шуршали по дну тарелок.

Поели. Раскатали спальные мешки – ишь ты, почти как современные, в смысле, современные Димке. Раньше Димка о таких в этом мире не слышал, и не видел. Возможно, просто прошло мимо, а возможно это привет от сеньора Хорхе. Внедрение технологий иного мира.

Все? Нет. Один остался сидеть на упавшем дереве, вдалеке от костра, в тени. Все же выставили часового. Его и нужно брать…

Димка шелохнулся и опустился обратно. В руках у часового появился кинжал. Появился и замелькал.

Прямой хват, обратный… Клинок вверх, клинок вниз… Выпад… Замах… Тычок…

Нет, тут так просто дело не решишь. Эти ребята – не лопухи, профессиональные диверсанты, а он, Димка, при всем своем яггайском великолепии – обычный парень, искусству снятии часовых не обученный. Это только в фильмах все просто: подкрался, зажал рот и все, враг скручен тепленьким. В жизни вот этот кинжал может прилететь тебе в брюхо, если что-то сделаешь не так. Наверняка их учили, как защищаться в случае нападения. А ему, Димке, рукопашный бой до сих пор как-то не был необходим…

Без сноровки, как известно, и блоху не убьешь. А тут не убить, взять живым надо.

Димка медленно отполз назад и двинулся обратно. Нужно посоветоваться с господином Шарлем.

* * *

– Часового нужно убрать, – сразу же подверг Димкин план критике господин Шарль, – Проще взять одного из спящих. Пока они проснутся, пока выберутся из мешков…

Они лежали в траве так, чтобы видеть поляну. В просвет между деревьев был четко виден часовой. Метрах в тридцати-тридцати пяти. Господин Шарль смотрел в подзорную трубу, у Димки был яггайский бинокль.

– Взгляните-ка…

Часовой, мерно крутивший кинжал, на одном, особо заковыристом движении, все-таки порезал палец. Лизнул подушечку. Царапина…

– Как-то странно он себя ведет, не находите?

Димка вгляделся.

Часовой сидел на бревне и рассматривал свою руку. Не порез, а именно руку, всю, от кисти до плеча. Лениво, от нечего делать, как человек читает статью в клочке газеты, просто от скуки. Но зачем рассматривать руку? Он что, только сейчас понял, во что одет? Или…

Или одежда для него непривычна?

Ну да, вот часовой рассматривает манжеты камзола, покачивает головой, как будто удивляется чему-то, трогает ткань на рукаве…

Димка не поверил своим глазам. И своим мозгам, которые сделали вывод из увиденного.

Невозможно?

Часовой рассматривает не манжет. Он смотрит на свою собственную кисть. Поворачивает ее, проводит пальцем по коже. Можно подумать, он знакомится с собственным телом…

Он не рукав трогает. Ощупывает собственные бицепсы, опять-таки, как будто они ему не знакомы…

Невозможно? Вспомни себя, Дмитрий, когда ты только оказался здесь.

Это не одежда непривычная. Непривычно все тело. Тело, которое часовой НОСИТ, так, как Димка носит тело яггая.

Часовой – такой же превращенный, как и Димка. Он тоже пришлец. Только ему повезло больше.

Может, это – сеньор Хорхе и есть? Вроде бы и привык давно к новому телу, но сейчас, ночью, нахлынули воспоминания о старом мире, вот и рассматривает себя, удивляясь мысленно тому удивительному превращению…

Стоп.

Сеньор Хорхе – фаворит короля. Важная шишка, которую никто не отпустит рисковать жизнью в другой стране. Значит, этот гвардеец – второй пришлец.

Второй?

Какова вероятность того, что он один такой? Будь их с Хорхе двое, этого парня точно также не отпустили бы никуда. Значит…

Значит, раз им так просто рискуют, он – не единственный. С большой долей вероятности, оставшиеся трое – такие же превращенные, такие же прибывшие сюда из другого мира.

С большой долей вероятности, ВСЯ Тайная гвардия, о которой никто не знает, откуда берутся ее солдаты, где они обучаются – такие же пришельцы из другого мира. Вспомним рассказ морпеха: для гвардейцев пулемет нечто скучно и надоевшее. Устаревшее.

В этот мир, мир Свет, который для Димки не стал родным, но был дружественным, вломилась целая толпа людей, которые посчитали себя вправе ломать здешний уклад и гнуть его так, как это захочется им, не считаясь ни с жертвами ни с кровью.

Уж извините, парни, если местные жители захотят отправить вас обратно, туда, откуда вы выползли.

Можно, конечно, придумать, что эти парни – не люди, а какие-нибудь склизкие осьминоги, превратившиеся в хумансов, но Димке эта мысль не показалась правильной. Осьминог вел бы себя как-то иначе, а часовой вел себя именно так, как и обычный человек. Да и его умение обращаться с кинжалом – явно не осьминожье…

Нет, это люди. Может быть, не хумансы, эльфы, гномы, тролли… Но люди. А превращенные они по одной простой причине – Димка после превращения стал понимать местный язык. Пусть плохо, пусть как яггай, но стал. Вот и эти проще превратиться: сразу и язык выучишь и необычной внешностью внимание не привлечешь…

– Господин Хыгр…

– Да?

– О чем вы так глубоко задумались?

– Моя думать эта человек такая как моя. И его друг такая же.

Господин Шарль задумался. Даже ему не сразу удалось переварить то, что сказал Димка:

– Кажется, я понимаю, о чем вы… Вы думаете, что сеньор Хорхе – не единственный такой. Что эти ребята – тоже из другого мира…

– Да.

– Понимаю…

Планы господина Шарля рушились. Хотя, нет: они просто подвергались корректировке.

Димка в это время успел поймать за хвост одну мысль.

Если эти парни – превращенные, и явно по собственной доброй воле… По собственной воле, но точно так же, как был превращен он, Димка…

Не торчат ли за происходящим в Этой стране уши Владимира Мартовича?