Текст книги "Пилигрим. Воевода"

Автор книги: Константин Калбазов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Представь себе.

– Хм. Ну, лекарем еще ладно. Но воем, – покачав головой, озадаченно произнес Ульссон, не испытывая и тени тревоги.

– Сотник, какие будут приказы? – приблизившись и смерив взглядом собеседника Михаила, нарочито поинтересовался Гаврила.

Похоже, понял, что встретились старые знакомые и один из них в явном недоумении. Вот и решил подлить масла в огонь. Потому как, что именно ему делать, знал и без указаний. Все было решено еще до их прихода в Переяславль.

– Один десяток на ладье. Трое, и ты в том числе, со мной в княжьи палаты. Дары не забудьте прихватить, – подыгрывая полусотнику, ответил Михаил.

– Слушаюсь.

Гаврила опять бросил короткий взгляд на опешившего и не пытавшегося это скрывать Барди. Многозначительно хмыкнул и отправился обратно на причал.

– Сотник? – озадаченно кивая, коротко бросил Барди.

– Ну да, – жизнерадостно улыбнулся Михаил.

– Княжьи палаты? – продолжал он.

– Именно.

– Птенчик вырос, – хмыкнул варяг.

– И уже сам летает. Тебе привет от Сьорена.

– Как он? Как Эгиль?

– Эгиль погиб на следующий день после нашего отбытия отсюда. Меня приняли в дружину и прозвали Маркусом. Сьорен был моим наставником. Сейчас они все служат в Царьграде.

– Сьорен? – не поверил Барди.

– Ну да. Не устал еще удивляться?

– А ты не удивляй. Слушай, интересные, похоже, у тебя выдались эти три года, парень. Жаль, я не отправился с вами.

– Мне нужно к князю. Сообщить о гибели слободы на границе, ну и своим вопросом озаботиться. А тогда уж можно и выпить по чарке. Ты как?

– На службе до заката. Но после свободен как птица.

– Вот и договорились. Кстати, как тут мытника найти?

– А чего его искать. Вон поспешает. Дурно ему сегодня, животом мается. Опять бегал в камыши, – кивая в сторону мужика в сером кафтане, направлявшегося к ним, произнес Барди.

Вот и ладушки. Сейчас проведут местного чиновника по кораблю, дабы он сумел составить себе представление о товаре, какового на ладьях не так чтобы и много. После чего уплатят полагающуюся пошлину и можно будет спокойно заняться своими делами.

Глава 3
Стольный град

– М-да. Весело у вас там было, – хмыкнул Барди и вновь припал к кружке.

Михаил последовал его примеру. Корчма так себе. Не стоит доброго слова. Грязная, провонявшая пивом, мочой, потом и немытыми телами. Михаил всегда считал, что на Руси древние банные традиции. В принципе так оно и было. Только если ходить в баню раз в неделю, все одно начинаешь попахивать. В Константинополе дела обстояли иначе. Там мылись куда чаще. Но, справедливости ради, относится это по большей части к знати. В забегаловках типа этой амбре ничуть не лучше.

Тем более удивительно, что пиво тут вполне приличное. Или он уже успел подстроиться под местные вкусы. Ну находят же вкусным плесневелый сыр, хотя Романова от него воротит. И еще одна особенность. Местным пивом лучше не злоупотреблять. Крепость у него сравни вину. А то и повыше. Даже к местному квасу нужно подступаться с осторожностью, потому как тоже содержит алкоголь. Но вкусный, з-зар-раза.

Барди приговаривает уже третью кружку. Михаил же все еще цедит первую. Не напиваться сюда пришел. В варяга же, пожалуй, можно было влить и бочку. Крепок, не отнять.

Насчет приема у князя переяславского Романов откровенно раскатал губу. Стража на воротах княжеского терема доложила о прибывших по команде. После чего Викулу пригласили пройти. Как-никак староста пограничной слободы. Да еще и с такой вестью. А вот Михаилу предложили прийти завтра. Недосуг князю. Занят. М-да. Ну да оно и понятно. Хотя надежда и присутствовала, чего уж там.

Зато уговориться с мытарем относительно места на торжище удалось без труда. Торговому люду тут завсегда рады. А товар у пограничников был, иное дело, что немного и перечень достаточно скромный. Но это ничего. Главное, получится пощупать спрос. А там, в будущем, разберутся.

– Значит, ты теперь сотник? – поставив кружку на стол, произнес Барди.

– Кентарх по-ромейски. Сотником на Руси пока еще никто не признал.

– А как тебя не признать, если под твоей рукой больше сотни воев. Хотя-а-а… Какие вои из крестьян.

– А ты у турок спроси. Они тебе расскажут, – подмигнул Михаил.

– Ну-ну. Только тут турок нет. У нас все больше половцы, да друг дружку режут.

– Половцев тоже можешь поспрошать. Пустили им малость кровушку.

– Слыхал от мужиков, что вы караваном привели. Только отбиться с палубы ладьи куда проще, чем грудь в грудь сойтись.

– Ничего. И грудь в грудь мои люди чего-то да стоят.

– Настоящего воя нужно сызмальства обучать.

– Есть варианты, Барди. К примеру, если лук не дается, возьми самострел. Кому, как не тебе, это знать.

– Самострел у меня для того, чтобы иметь под рукой готовый выстрел. Так-то он с луком не сравнится.

– Это смотря какой самострел. Мой только в том и уступит, что быстро метать болты не получится. Во всем остальном побьет. И научиться из него метко стрелять куда как проще. У меня даже бабы с этим справляются.

– Бабы? – дугой вздернув бровь, удивился варяг.

– И даже детвора. Было пару раз, турки подступались к нашему селению, когда воев там не было. Так бабы и ребятня отправляли их восвояси не солоно хлебавши.

– Дела-а.

– Ты лучше скажи, кто из себя есть дядька княжий Горыня.

– А он-то тебе к чему.

– Хочешь сказать, что правит тут десятилетний князь, – хмыкнув, легонько тряхнул головой Михаил.

– Ну, ты же в сотники в свои годы выбился. Причем не будучи княжеских кровей.

– Да я и постарше буду. А потом, никуда бы я не выбился, коли не Комнин.

– А ить не понравится ему, что ты против его воли пошел.

– Коли тут уговорюсь, то мне оно и без разницы, понравится ему или нет. Так что о Горыне скажешь?

– По виду достойный вой, способный не только рубить ворога. На деле, твоя правда, всем тут заправляет он. И бояр в узде держит и разум имеет. Так что как он решит, так оно и будет. Но князя он любит. Не мнет под себя, а растит как своего сына.

– Понял. Учту. Кстати, Барди, а ты как, не устал еще мыкаться по белу свету без кола и двора. А то, гляди, как уговоримся с Горыней, давай к нам. Вдовушку жаркую себе присмотришь. Да осядешь наконец.

– Это в земле-то ковыряться, – хмыкнул воин.

– Это о старости подступающей подумать, – возразил Михаил. – А насчет земли, так в том ничего зазорного нет. Ты подумай. Да товарищей поспрашивай. Сам не пожелаешь, может, найдется кто, кому уже в тягость все время в броне ходить.

– Ох и веришь ты в себя. Ты для начала с Горыней уговорись. Не верится мне, что он станет селить на переяславских землях кого попало.

– Если не дурак, как ты говоришь, то выгоду он свою узрит.

Тема для Барди оказалась неинтересной, и он опять начал выспрашивать о Царьграде. Что ему Переяславль и окрестности. Чего он не видел на Руси. А вот послушать о Царьграде оно всегда интересно. Михаил не стал его разочаровывать, вновь свернув на рассказы о ромеях.

Хорошо посидели. Душевно. А главное, с каждой минутой варяг нравился Михаилу все больше и больше. Прежде-то у них нормального общения и не получалось. Теперь Барди в нем видит ровню. Молод, не прибавить. Да только в дружине его кроме вчерашних пахарей есть и настоящие вои, коих Ульссон отличил без труда. И они руку Михаила приняли. Значит, не все так просто. А разговор на равных это совсем другое дело. Человек открывается с другой стороны, подчас совершенно неожиданной.

Утро выдалось чистое и звонкое. Михаил открыл глаза, чувствуя себя полностью отдохнувшим. Откинул полу спального мешка и, сев, с удовольствием потянулся. Хорошо-о! Оглянулся. Рядом похрапывают и откровенно заливаются тракторами его пограничники. Вот уж кому без похмелья не обойтись.

Под конец вчерашней гулянки корчма ходила ходуном от разухабистых песен и бабьего визга. Погуляли, чего уж. А оно ведь как. Насколько с вечера тебе было хорошо, настолько же поутру будет плохо.

Караульные, с одной стороны, посматривают на ворочающихся с легкой издевкой. Но с другой – с нескрываемой завистью. Ничего, сегодня и они оттянутся. Вот дома им так не гуляется. Чтобы душа по-настоящему развернулась, обязательно нужно забраться подальше.

После завтрака, несмотря на болезненное состояние, пограничники нагрузились как мулы товаром и поплелись на торжище. Осенняя ярмарка в самом разгаре. Так что с местом им не повезло. Загнали в самый дальний угол. Впрочем, хорошо хоть так. А то ведь могло и вовсе места не достаться и пришлось бы разворачивать торговлю прямо на пристани. С другой стороны, не такой уж и плохой вариант.

Михаил поднялся, надел сапоги и скатал в рулон спальный мешок. По сути, одеяло, сшитое из овчины, складывающееся вдвое и застегивающееся на две трети пуговицами. Достаточно удобно. И места занимает немного, и спать можно хоть в снегу. Ну, зимой их еще не испытывали. Хотя по факту тулуп получается, так что должно работать.

Прихватил полотенце, в смысле, отрез полотна и, сойдя на причал, начал умываться. Хорошо. Сентябрь, но дни стоят погожие. Утренняя же прохлада и холодная вода враз выметнули остатки сна. Вытираясь, глянул в сторону берега. Встретился взглядом со старостой Викулой и кивнул в знак приветствия. Тот ответил и вернулся к своим обязанностям.

Спасенных Михаил временно взял на свой кошт. Раз уж начал помогать, то доводи до конца. Правда, кормить за здорово живешь порядка полутора сотен человек он не подряжался. Поэтому сразу обозначил, что по прибытии обеспечит спасенных провизией на трое суток, а там уж они как-нибудь сами.

В принципе, слободчанам тут делать нечего. Могут расположиться в ином месте. Но вот держатся поближе к пограничникам. И насколько было известно Михаилу, от помощи князя пока воздержались. Хотя тот и открыл пред ними свои амбары. Не хотят одалживаться.

Завтракали без аппетита. Все посматривали на Михаила. Тот же словно ничего не замечал. Да и нечем ему было им помочь. Конечно, имелся у него крепкий и очищенный древесным углем самогон двойной перегонки. Но сугубо в медицинских целях.

После завтрака направились на торжище. Признаться, Михаил ожидал увидеть в городе грязь и слякоть. Но был несколько удивлен. Что касается дорог, то так оно и было. То есть сейчас-то сухо, причем не настолько, чтобы они были покрыты толстым слоем тончайшей пыли, взметающейся облачками даже за пешеходами. А потому вполне комфортно. Но если пойдет дождь, то грязи не миновать. И вот на этот случай на центральных улицах, ведущих от ворот к детинцу[6]6
  Детинец – центральная укрепленная часть древнерусского города, обнесенная стенами.


[Закрыть], предусмотрены самые натуральные деревянные тротуары. Не сказать, что широкие, и только по одной стороне, но все же они в наличии.

Улицы города как спицы колеса тянутся от ворот к детинцу. Ну или кремлю, если хотите. На воротах стража, но свободному проходу не препятствуют. Трое дружинников стоят в тенечке, ведя ленивую беседу да посматривая на проходящий люд. Причем девицы, прогуливающиеся мимо и щебечущие как птички, интересуют их куда больше. Хм. Михаила, между прочим, тоже.

Поймал взглядом девичью фигурку, подчеркиваемую ладно скроенным сарафаном, и невольно заулыбался. Красавица то ли почувствовала это, то ли просто приметила его внимание и стрельнула в ответ озорным взглядом, подкрепленным улыбкой. Чертовка! Лучше бы сделала вид, что ничего не заметила. А так-то только раззадорила, заставив нервно сглотнуть.

Не сказать, что у него проблемы с интимным вопросом. Марфу он все же спровадил замуж. Чин чином передал будущему супругу невинную. Ему только девок портить не хватало для вящего авторитета. И в доме у себя ее оставлять не стал, не то разговоров не оберешься. Да и в лице мужа недоброжелателя получить не хотелось. И без того найдется еще кому, где и как перейти дорогу.

К себе же взял экономкой одну из вдов. Ладно скроенную молодуху. Разговоры все одно поползли. Но то уж не злобные, а так, пошушукаться от скуки. Да и не афишировали они свои отношения. Все тихо и чинно. Опять же, он с головой дружит, чтобы устроить все без байстрюков.

Вскоре Романов в сопровождении пыхтящих похмельных носильщиков дошел до ворот детинца. Именно там и располагалось главное торжище города. Раньше-то Михаил полагал, что он представляет собой военное укрепление с княжьими да боярскими хоромами и казармами дружины. Ну и главным храмом города. Кстати, последний все еще строится, причем возводится из камня по византийской технологии.

Так вот на деле детинец оказался эдаким городом в городе. Со своими улицами и княжьими ремесленными мастерскими. В голове отчего-то сразу возникла аналогия с Большим императорским дворцом в Царьграде. Кто знает, быть может, по его образу и подобию и устраивали все. На Руси многое переняли у ромеев. И Михаил не собирался в этом отставать. Скорее даже обогнать. Если получится, конечно. Но он будет стараться изо всех сил.

В отличие от Большого дворца, где придворные проживали в отведенных им помещениях, здесь бояре имели свои подворья, образующие целую улицу. Не сказать, что обширные усадьбы, – все же из-за крепостных стен не разгуляться. Но все же. Ремесленники только работают в мастерских, принадлежащих князю, обитают в городе.

Улицы здесь резко отличаются своей относительной чистотой, покрытые вертикально поставленными деревянными чурбаками. Правда, запахи при этом стоят такие, что только держись. А ведь начало сентября, и солнышко не такое уж и жаркое. О миазмах, которые витали летом, и думать не хочется. А все оттого, что дерево легко впитывает в себя отходы жизнедеятельности животных.

Торжище Михаила удивило. Выкладывать товар на деревянную мостовую запрещено. В центре достаточно просторной площади, в ряды выставлены возы с товарами. В основном пришлых крестьян. За каждый воз взимается пошлина. По периметру лавки, среди которых затесалась и корчма. Слева крытые торговые ряды. Одно место в сажень шириной. Желаешь больше, уплати за вторую. Хотя во время ярмарки никто подобной вольности не позволит.

Или Михаил ничего не понимает, или Горыня и впрямь хороший хозяйственник. Подобный порядок Романов наблюдал только у ромеев. На Руси все куда проще, и подтверждение тому торжище в посаде, где торговцы располагались как придется. Да взять даже рынок в его родном городе двадцать первого века. Разложившие товар прямо на тротуаре бабули, и не только, они в порядке вещей. Но вот здесь все устроено по уму.

Толкаясь меж покупателей, двинулись по рядам к выделенному им углу. Ушлый сосед, приметив, что место пустует, разложился, заняв два прилавка. Это они припозднились. Народ тут еще со света раскладывает свой товар. Не сказать, что ранняя птаха обрадовалась припозднившимся соням. Но недовольство выказывать не стал. Наоборот, под угрюмыми похмельными взглядами пограничников споро и с прибаутками ликвидировал самозахват, словно ничего и не было.

Едва освободилось место, как Родион тут же начал раскладывать свой товар, принимая его у воинов. Избавившись от ноши, те перевели на Михаила страдальческий взгляд. Он неодобрительно покачал головой и махнул рукой.

– Только без фанатизма мне.

– Чего? – сглотнув тягучую и непокорную слюну, поинтересовался Лука, любитель получать по голове.

– Я говорю, не переусердствуйте. Закинетесь по одной кружке пива и сразу назад. Присмотрите за Родионом. И не затягивайте. Я пока тут побуду.

– Понял, сотник, – отозвался бывший крестьянин.

Подобным раскладом он явно недоволен, но приказ выполнит. Опять же, нельзя оставлять паренька без догляда. Эдак кто-нибудь еще и сноровит обидеть. Что ни говори, а товар у них дорогой. Вставшему же за прилавок только пятнадцать.

Михаил уже давно озадачился вопросом, что нужно кого-то выделять для торговых операций и начинать его учить. Дело это такое, что мало знать счет, нужно еще и жилку соответствующую иметь. Поэтому приставил к Зосиме пятерых подростков. Из них отбор управляющего, приставленного к Михаилу Комниным, прошел только этот. Хваткий, шустрый, башковитый. Он уже сегодня торговался с ромейскими купцами и лавочниками, только держись. А что из него выйдет впоследствии, оставалось лишь гадать.

Товара немного, но другого такого тут не сыскать. Самым ходовым должны были стать обычные мышеловки. Немудреная конструкция для этого времени была настоящей находкой и уж однозначно будет востребованной.

Сейчас на Руси тяжко с кошками. Их если и можно купить, то в прямом смысле слова на вес серебра. Для борьбы с грызунами пытались приручать ласок, но те очень скоро открывали охоту на домашнюю птицу. Ужей. Но тут беда могла прийти с двух сторон. Детишки, не имея страха перед змеями, порой путали желтоухого друга с ядовитым гадом, а там уж и горе случалось. Ну и на зиму ужики впадали в спячку, как и приручаемые ежи. Кошка же практически идеальное оружие в борьбе с серыми агрессорами.

Да только ни одна киса не сравнится по эффективности с обычной мышеловкой. Конечно, вскоре местные кузнецы смогут повторить конструкцию. Сложного-то ничего нет. И стали уходит чуть да маленько. Сравнить расходы на них и тот же меч, на выходе получится явный приоритет в пользу нехитрого агрегата. Но вот конкурировать с налаженным производством у кустаря не получится.

Мышеловки уже сегодня разлетаются в Царьграде как горячие пирожки, являясь ощутимой статьей дохода Михаила. И коль скоро ему не способны противостоять тамошние мастера, о местных и говорить не приходится.

Масляные лампы со стеклянной колбой и подкручивающимся фитилем, регулирующим высоту пламени. Не керосин, но тоже вполне себе прилично на фоне имеющихся образцов. И уж тем более при наличии латунного отражателя, отполированного до зеркального блеска. Безусловно, тут реальное зеркало было бы куда предпочтительней. Но о таковых Михаил даже не слышал. Если бы здесь делали зеркала в известном ему виде, то они уже давно появились бы в Царьграде.

Водяные часы на основе клепсидры с двумя стеклянными колбами, которые можно было заменить на керамические горшки, двенадцатичасовым циферблатом и стрелкой. До создания образца с минутной все еще никак не доходили руки. Ну или недоставало времени.

Арбалеты по своим боевым качествам были полностью сопоставимы с уже существующими образцами. Но имели некоторые, весьма существенные отличия. Более эргономичное ложе и легкий спуск, что обеспечивало комфортную и точную стрельбу. Ну и цена, которая на фоне других образцов была незначительно, но все же ниже.

Три остроконечных шлема из мастерской Михаила. Пять штампованных деталей. Четыре пластины и полумаска, скрепленные железными заклепками. Навершие в виде трубки с набалдашником или вставленным в нее хвостом из конского волоса.

Несколько образцов наконечников для стрел и болтов также по цене существенно ниже, чем у кустарных производителей. Та же штамповка.

Механическое огниво. В смысле, кремневый замок. Эдакие спички. Конечно, кресало и кремень они и проще и привычней. Но тут уж кому что нравится. К примеру, все пограничники были обязаны иметь именно такое огниво в прицеле на использование зажигательных стрел.

Это лишь неполный перечень представленного пограничниками товара. Само собой, обширным его не назвать. Но, по сути, больше и не нужно. Если он наладит массовое производство даже вот этого, то уже получит на выходе более чем существенную прибыль.

Разумеется, для этого ему потребуется неприлично много металла. Но железная руда на Земле есть практически повсюду. И то, что не заинтересует промышленность даже на уровне восемнадцатого столетия, сегодня покроет запросы Романова с лихвой. Но даже если не найдется рядом луговой или болотной руды, он всегда может наладить ее закупку. Ведь не сырым железом или сталью торговать собирается, а готовой продукцией.

Так что наладит Михаил производство. Никуда не денется. Единственное, не мешало бы понять, каков местный спрос. Достанет ли его, или потребуется все же смотреть на запад. А значит, спускаться к морю и идти в Европу или как минимум в Царьград. Хотя нет. Туда-то ему как раз путь будет заказан. Глупо рассчитывать на покровительство императора, коль скоро собираешься нарушить его волю.

Глава 4
На приеме у князя

В первый день торговля шла ни шатко ни валко. Продали всего-то пару ламп да три мышеловки. При этом пришлось изрядно помучиться, прежде чем научили покупателя настораживать их. Все же дело это непростое. Насадишь слишком сильно рычаг спускового механизма, и толку никакого. Хоть целый окорок сожрут, а ловушка не сработает.

Но наутро, едва разложили товар, тут же прибежал давешний мужик, как оказалось, купец. Причем теперь его интересовали не только мышеловки. В результате скупил все на корню. Как то, что было на торжище, так и находившееся на ладье. При этом пришлось еще и приведенного им парнишку обучать пользоваться механизмами. Но это нормально и при сегодняшней технической безграмотности попросту обязательно.

Родион откровенно негодовал. Змеей шипел в ухо сотнику, мол, какого рожна, господин, товарищ, барин, ты тут вытворяешь. Так дела не делаются. Это не торговля, а черт знает что. За каким он тогда его, Родиона, сюда тащил, если эдак и сам мог все раздать. Михаил его успокоил как мог и отправил на торжище походить, прицениться, пообщаться с торговым людом и жителями города и окрестностей. Вот и будет практическая польза.

– Михаил Федорович…

Возмущению прибежавшего из города Родиона не было предела. Он даже задохнулся на полуслове, не в состоянии произнести ни слова.

– Родя, выдыхай, – опустив ложку в миску с кашей, успокаивающе произнес Романов. Потом взял стоящую рядом кружку и протянул парню. – Держи. Сбитня глотни.

– Да какой сбитень, – продолжал возмущаться парень. – Там, на торжище, давешний купец наш товар на продажу выставил. Причем цену положил втрое. Место у него побойчей, так что торговлишка идет куда лучше, чем у нас.

– И чем ты недоволен? Значит, стоящий товар.

– Так ить продешевили!

– Спокойно, Родя. Ты чего такой шумный. Продешевили. Ты плату за товар получил звонким серебром или иным товаром?

– Серебром. Но можно было бы взять и товаром. В Царьграде…

– А нам серебро тут понадобится. И вообще, будут еще у тебя и походы, и заморские торжища, и выгодные сделки. Садись ешь, а потом опять на торжище ступай. И это. Обходи того купчину стороной, чтобы сердце не рвать, – улыбнувшись, закончил Михаил, вновь подступаясь к своей каше.

Ближе к полудню прибыл посланник. Князь Ростислав Всеволодович, в крещении Михаил, готов принять сотника Романова. Коему надлежит прибыть в княжьи хоромы спешно. Вот так. То мурыжили, а теперь вперед – бегом, скачками.

На воротах княжьего подворья двое дружинников в полном облачении, с щитами и копьями. Ничего так. Серьезные ребята. Это видно по подгонке брони, расположению амуниции, положению оружия и стойкам. Вроде и не напрягаются. Но видно, что готовы действовать в любое мгновение.

За воротами чисто и пригоже. Двор выстлан толстыми плахами. А может, и обтесанными бревнами. Правда, запахи от этого никуда не делись. Несет так же, как и на улице. Ну, может, поменьше. Но Михаил этим методом однозначно пользоваться не станет. Уж лучше отсыпать гравием. Найдет где взять. А не найдет, так что-нибудь придумает.

Перед княжьим теремом довольно просторный двор. Тут ведь и суды проводятся, так что народу набивается наверняка много. Сам терем представляет собой довольно большое двухэтажное бревенчатое здание. Никаких изысков типа луковичных куполов не наблюдается, как здесь, так и на церквях. Крыша либо двухскатная, либо в виде пирамиды, крытая дранкой.

Небольшие окна, двери, карнизы, лестничные всходы и навес над парадным крыльцом украшены наличниками с затейливой резьбой. Смотрится эдакой лубочной картинкой. Ну вот взгляд не отвести. Красота, да и только.

Правда, это если отключить обоняние и не всматриваться в мелкие детали. Там треснула плаха. Тут у резьбы наличника отбит кусок. В углу заметно подгнившее бревно, не иначе как из-за систематического оправления нужды. Дверь на конюшню слегка покосилась, отчего под ней на деревянном настиле имеется полукруглая полоса.

Ну не музей, что тут скажешь. Обычное жилье со всеми вытекающими отсюда последствиями. Вообще-то Михаил полагал, что на Руси должны иметься отхожие места. Но, похоже, они все же отсутствуют как класс. А народ ходит справлять нужду в хлев. Да и то сомнительно, чтобы по мелкой надобности бегали в такую-то даль. Об общественных туалетах и слыхом не слыхивали. Не все перенимается у ромеев. Ох не все.

В Пограничном один общественный туалет Михаил все же ввел. На пятачке, где проводила гулянье молодежь. С них же и спрос строгий, чтобы все чинно было. М-да. Ну, общий нужник это дело такое. Как-то прошелся он с инспекцией. Что тут сказать, мальчишки, они и в Африке мальчишки. Проковыряли в дощатых стенках пару дырок в неприметных местах, и гадать, за какой такой надобностью, не приходится. Романов сразу же свое детство вспомнил и устраиваемые им с товарищами проказы. В особенности в раздевалках на городском озере.

А так в каждом доме был поставлен нужник, который еще и известью посыпали. За оправление потребностей в неположенном месте драконовские штрафы. За повторное, плюсом к серебру, еще и порка. Оно ведь как, сколько человеку ни объясняй, а стукнуть все же как-то надежней…

В терем приглашать их не стали. Вместо этого вынесли на крыльцо внушительное резное кресло. После чего появился и сам князь. Мальчишка десяти годков. Росточком пока не блещет. Но телом крепок. Впрочем, с тщедушными тут вообще проблема. Встречаются крайне редко. Не выживают они. Естественный отбор в действии.

Пусть и малец еще, но обряжен в ламеллярный доспех. А на Руси это показатель. На боку сабелька. Восточная работа, ножны и рукоять с золотой насечкой и неограненными самоцветами. Да и сам пояс богато изукрашен. Как по мнению Михаила, так полная безвкусица. Да и ни к чему мальцу носить такие тяжести. Ну да кто его спрашивать будет.

Справа и позади высокий крепкий воин. Эдакая гора, с первого взгляда внушающая к себе уважение. Этот в кольчуге, усиленной стальными пластинами. Сомнительно, чтобы железными. Ни разу не рядовой вой. На вид лет тридцать пять, русоволос, голубые глаза все время смотрят с хитрым прищуром. Огромен, это да. Но мозги в этом котелке на могучей шее варят. Однозначно. Похоже, он и есть Горыня, наставник князюшки.