Текст книги "Самый страшный порок (СИ)"

Автор книги: Константин Исмаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

  Бабье лето выдалось жарким.

  В субботу термометр скакнул под тридцать. Не имевшие дач и – о ужас! – кондиционеров москвичи взвыли.

  Но Владлен Старостин рассудил, что это, скорее, хорошо. И взял плавки и полотенце, собираясь искупаться. Хоть вода уже успела остыть из-за предыдущей недели дождей.

  Дети – Витька с Сережей – тоже, честно сказать, хотели, – и даже очень. Но Катерина принялась сильно бурчать, что в водоемах водятся микробы и вирусы, – не то, что в двадцатом веке. И детям нельзя.

  Началось нытье. Катька была непреклонна; потом почти поругались – из-за того, что Владлен вмешался в воспитательный процесс, проводимый любимой женой.

  И даже уже довольно прохладно, «с губы», перекидывались фразами – когда грузились в машину, чтобы ехать в лесопарк.

  Дети несколько приуныли от ссоры родителей.

  «... Черт, и здорово же было когда-то вот так по-идиотски ссориться, мириться и снова ссориться. Ссориться из-за ерунды, – и ужасно бояться микробов, вирусов, холода, сквозняков, мигрантов!..» – с нежностью подумал Владлен, он же Седой Лис.

  По дороге в лесопарк, конечно, помирились. Как-то само собой – Старостины не умели долго находиться в ссоре.

  В лесопарке было людно.

  Катька, по профессии журналист, заявила, что за рабочую неделю она дико устала от народа. «На работе как в метро, а теперь и здесь – как в метро. Я что вам – вагоновожатый?» – категорично сказала она со слегка истеричными нотками в голосе.

  Владлен был откомандирован на поиски покоя. В первую очередь – для любимой жены.

  Нашел.

  Примерно через четверть часа целеустремленной ходьбы по узкой тропинке вглубь чащи (лесопарк значился самым большим в Европе!) – нашлась очень приличная поляна.

  Екатерине понравилось.

  Люди сквозь стволы и кусты не просматривались. Городские дома – тоже; видны были только верхи красивой колокольни-новодела и пары жилых высоток.

  И то – только потому, что здания стояли на возвышенности.

  Дети тут же достали бадминтон и принялись, по их выражению, «лупиться».

  Катерина принялась стелить «скатерть-самобранку».

  Владлен вздохнул с облегчением и потянулся за сигаретами.

  В этот момент...

  Седой Лис попытался вспомнить – с чего надо начинать отсчет того, что случилось потом, и не вспомнил.

  Сначала, вроде бы, налетел вихрь. Да. Среди довольно густо стоявших вокруг деревьев.

  Посыпалась листва, ветки, – а потом прямо рядом с мальчишками оземь грохнулся довольно большой дубовый сук.

  После без предупреждения ударил дождь (откуда? Только что на небе не было ни облачка. И вот, оно уже всё – неприятного свинцового цвета).

  Солнце еще было видно, но теперь это был условный размытый кружок в просвете туч.

  Начали бить молнии, крупные и развесистые, как клюква в передаче «Мистика, паранормальное, потустороннее».

  Вот только молнии были всамделишние.

  Кажется, заплакал младший, – Сережа.

  В этот момент Владлен понял, что Катька уже секунд двадцать что-то орет ему прямо в ухо, но он не может ничего разобрать. Оказывается – из-за грома.

  После этого началось что-то вроде небольшого землетрясения. Баллов на пять по Рихтеру.

  «Ну, знаете, – это уже перебор!» – помнится, подумал Владлен.

  Хотя, честно сказать, было страшно.

  Стало еще темнее; и Владлен понял, что уже не видит белой колокольни и высоток, которые обозначил себе за ориентир.

  Сколько времени прошло в этом хаосе – Владлен затруднился бы сказать. Может, две минуты, может – полчаса...

  Затем, как по волшебству, все наладилось.

  Буйство мироздания прекратилось, стало светло, тучи рассеялись, появилось солнце.

  – Что за черт... – выдавил Владлен.

  От лесопарка не осталось и следа. Людей – никого. Никаких зданий. Никакой Москвы.

  Владлена, Катьку и детей окружал совсем незнакомый ландшафт.

  Это было... была...

  Вокруг лежала холмистая равнина, покрытая валунами, скалами, небольшими рощами. Вдалеке виднелось озеро, а около него паслось стадо... зубров? И – слон???

  Владлен протер глаза. Но «зубры» и «слон» не исчезли.

  Додумать эту непонятность Владлену не дали, поскольку дальнейшие события понеслись кувырком и очень быстро.

  Для начала из-за ближайшего большого валуна выскочили две обезьяны неприятного вида с дубинками в узловатых руках. Они стремительно побежали в сторону Владлена. Причем, кажется, – с недобрыми намерениями.

  – Однако!! – крикнул Владлен.

  Обезьяны приближались. Владлен увидел, что это не обезьяны. Это были все-таки люди, но – очень странные люди. Похожие на...

  На неандертальцев!

  Если, конечно, верить картинкам из книжки, которую Владлен на прошлой неделе купил детям.

  Что за чушь??

  Обезьяны-неандертальцы были почти рядом.

  – Бегите!! – крикнул Владлен своим. – Быстрее, быстрее, еще быстрее!!!

  На поясе у Владлена, в чехле, был очень приличный и довольно длинный складной нож. Острый. Хорошая вещь для пикников на природе, и вообще – хорошая вещь.

  Но Владлен не был спецназовцем. Он был старшим научным сотрудником. СНС. Он когда-то занимался рукопашным боем, но о-очень давно.

  Он помнил, как тренер говорил, что справиться одному с двумя – весьма-весьма сложно...

  «Правда, у меня есть нож. Но я лет семь не дрался ни с кем, а эти ребята резвые, спортивные и очень мускулистые. К тому же они, наверно, еще и моложе. У них тоже есть оружие. Две дубины против одного ножа. Как плохо», – подумал Владлен.

  Затем в его голове почему-то всплыла сцена из книжки Джованьоли, которую он читал в детстве, – про гладиатора Спартака.

  Сцена, как тот, раненый, побежал на арене цирка от двух или трех противников, они растянулись в цепочку, и Спартак убил их по очереди.

  «Но я не хочу никого убивать!»

  «А придется», – вторая мысль была гораздо холоднее, и похожа на лезвие ножа.

  Владлен пустился бежать.

  «Ага, один ранен, – кто-то его уже тут отоварил. Прихрамывает», – заметил Владлен.

  Владлену удалось растянуть преследователей.

  «Аааа! Была, не была!!» – он повернулся и бухнулся прямо под ноги ближнему врагу. Тот споткнулся, и Владлен ударил его ножом снизу вверх.

  Лезвие глубоко вошло во внутреннюю поверхность бедра нападавшего.

  На лицо Владлена брызнула кровь.

  «Надеюсь – пробита артерия». – Владлен сам поразился жестокости и одновременно какой-то будничности этой мысли.

  Она была буднична для этого мира.

  Да, с некоторых пор его мышление изменилось.

  Пораженный в бедро враг больше не встал. Он пару секунд поворочался, потом тихо вздохнул и... умер. Кажется.

  «Свезло, – подумал Владлен, – я убил его. Я – убил – человека. Я??»

  Да. Он убил человека. Кажется, неандертальцы – все-таки люди. Владлен читал про них. Люди. Так что да, он убил человека.

  Он нагнулся и забрал дубинку убитого.

  Второй неандерталец, прихрамывая, приблизился.

  Но он уже все видел. Теперь же он видел перед собой врага, вооруженного, во-первых, дубинкой поверженного компаньона, во-вторых, – страшным неизвестным оружием с лезвием гораздо острее кремневого наконечника.

  Второй неандерталец взвесил «за» и «против», повернулся и пустился прочь, все так же прихрамывая, и все-таки довольно быстро.

  В мире, где за каждым кустом может притаиться смерть, приходится пошевеливаться.

  Владлен, конечно, не преследовал его.

  Он повернулся в сторону, куда направил жену и детей.

  Катя и дети были шагах в двадцати впереди.

  – Что это?? – не то простонала, не то прохрипела Катя.

  – Папа, а ты убил гада? – это дети.

  «Ай, молодца!» – подумал Влад со смешанными чувствами. Его трясло.

  Он сел на землю и стал вытирать нож о траву.

  Дети помчались рассматривать убитого.

  – А ну-ка быстро отошли оттуда и ко мне! В этом парке вообще от родителей ни на шаг, поняли, спиногрызы??!! – рявкнула Катя таким голосом, что слегка подпрыгнул даже Влад.

  Он потянулся за сигаретами. Выкурил одну в три затяжки, прикурил вторую от первой, руки вроде стали меньше дрожать, и тут...

  Из-за кромки ближайшей рощицы как чертик из табакерки выскочил очумелый человек (так Влад про себя его окрестил).

  Не неандерталец, – но человек в джинсах, кроссовках, очках и белом халате. Он добежал до Влада, вцепился в него и начал что-то бормотать, рыдая.

  ... Секунд через двадцать Владлен понял, что незнакомец изъясняется по-русски.

  – Вы русский?

  – Да.

  – Из Москвы??

  – Из Новосибирска. Есть вода??

  Влад достал термос с чаем из рюкзака.

  Он понял, что «таинственный незнакомец» в сильном аффекте. Штаны между ног у него были мокрые.

  И было похоже, что незнакомец сильно жаждет выговориться.

  «Ничуть не удивительно», – подумал Влад. А вслух сказал, подражая супергерою:

  – Братан, не бойся, я их прогнал. Ты говори, только громче. Ни хрена ведь не слышно.

  Влада все еще прилично подколбашивало от адреналина, но, по сравнению с «очумелым человеком», он был похож на рыцаря без страха и упрека.

  Даже Катька приосанилась. Ее муж!

  – Хорошо. Я расскажу. Только по голове не бейте! – вскрикнул «очумелый человек».

  – Тихо, тихо, не бойся, – сказал ему Влад, – ты в безопасности, понял? («хотя какая, к зеленым человечкам, безопасность»). Выговаривайся, тебе же нужно, тебе легче станет. Мы тоже русские, москвичи, ты нас не бойся...

  – Москвичи, вот именно! – выкрикнул незнакомец.

  Однако – понемногу он начал успокаиваться (чай Катя пересластила, а сахар, как известно, – транквилизатор).

  И незнакомец начал выговариваться.

  Вот что он рассказал.

  – Я – Кирилл. Я вообще-то МНС. Младший научный. Из Новосибирска. Работал лаборантом на объекте... впрочем... Ладно. Вот что произошло со мной... и с вами, кажется...

  Дальше младший научный рассказал свою историю, подвирая и, конечно, выставляя себя в как можно более выгодном свете.

  Но мы, пользуясь законным правом писателя художественных книг... писатель, как известно, знает всю подноготную от начала и до конца.

  И мы, пользуясь этим писательским правом, дополняем рассказ лаборанта Кирилла теми подробностями, о которых он умолчал.

  История лаборанта Кирилла, которая не заканчивается хэппи-эндом

  Эпиграф:

  "А что же вы скажете в милиции в первую очередь?

  – Про Понтия Пилата,– ответил Иван Николаевич, и глаза его подернулись сумрачной дымкой.."

  /М. Булгаков/

  Началось все примерно так.

  Кирилл сидел рядом с Машиной на вертящемся кресле и читал Булгакова.

  «– Он сказал, – опять закрывая глаза, ответил гость, – что благодарит и не винит за то, что у него отняли жизнь. ... Единственное, что он сказал, это, что в числе человеческих пороков одним из главных он считает трусость...»

  Теперешней задачей Кирилла было наблюдать за Машиной в одном из холостых режимов, в котором ее оставили старшие товарищи (СНС), и каждые 15 минут снимать данные, записывая их в специальную матрицу.

  Работа была несложной, времени отнимала мало, рядом никого не было, Кирилл был отгорожен от внешнего мира пуленепробиваемыми матовыми стеклами.

  И потому он мог себе позволить заодно с работой перечитывать «Мастера и Маргариту», свою любимую книгу.

  В Новосибирск он переехал примерно шесть месяцев назад.

  Сразу после окончания физтеха в Долгопрудном (с красным дипломом), ему сделала очень необычное предложение российская контрразведка.

  Очень необычное и интересное.

  Контрразведка даже настаивала.

  И вот поэтому начинающий физик после всех необходимых проверок собрал немудреные манатки и укатил из Москвы, города возможностей, куда-то к черту на куличики в Сибирь.

  И даже не в Новосибирск, а под него.

  Объект был шибко секретный, никаких GPS не разрешалось, прилетели туда из Новосибирска на спецвертушке ночью, так что Кирилл даже приблизительно не представлял, где они теперь находятся и где относительно них находится Новосибирск.

  Оказалось, что ему предстоит принять участие в крайне важной и крайне секретной работе российских ученых. Работе, касающейся пространства-времени.

  Самым интригующим в этом тандеме, написанном через дефис, было ВРЕМЯ.

  Так Кирилл познакомился с Машиной.

  Это был поначалу малопонятный для него огромных размеров агрегат. Этажи которого уходили минимум на двенадцать уровней под землю. (По крайней мере, Кирилл знал, что уровней не менее двенадцати).

  В горизонтальной проекции Машина занимала площадь, равную городу Долгопрудному (Подмосковье), откуда и приехал Кирилл.

  То есть была здорово большой.

  По этой причине ее и писали с заглавной буквы. По документам она проходила в виде 36-значного числа, которое, конечно, было засекречено.

  Но люди, работавшие с ней, называли ее просто – Машина, выделяя первую заглавную букву голосом.

  Как понял Кирилл, Машина функционировала уже лет 20, но только последний год вступила в фазу настоящих испытаний.

  Сначала в будущее попытались отправить мелкие частицы.

  Почему в будущее?

  Да потому, что современная наука отрицает возможность перемещения в прошлое, и руководитель проекта не собирался играть с огнем.

  Он так и сказал:

  – И сам не собираюсь, и вам всем руки оторву по плечи – уж будьте уверены!

  Но выяснилось, что неодушевленная материя не собирается никуда перемещаться. Ни во времени, ни в пространстве. В пространстве неодушевленная материя перемещалась, только когда вольфрамовый порошок, рассыпанный по полу, веником сметали в совок.

  Во времени же никакая неодушевленная материя перемещаться вообще не желала.

  Пришлось замахнуться на одушевленную материю. Это сработало!

  В ходе серии экспериментов бактерии, блохи, мыши, кролики, собаки и ручной медведь успешно переместились в будущее от нескольких секунд до нескольких дней.

  Затем выяснилось: если на одушевленного носителя прикрепить неодушевленный предмет (например, закрепить бурому мишке между задних лап велосипед), то этот неодушевленный предмет тоже переместится в будущее вместе с одушевленным носителем.

  Это заинтриговало.

  Руководитель проекта взял тайм-аут для осуществления командного мозгового штурма.

  Кирилл в команду не вошел, поскольку был всего лишь лаборантом.

  От скуки он слонялся по коридорам комплекса. Там он и познакомился, а впоследствии вступил в строго запрещенную половую связь с двадцативосьмилетней, но уже старшей научной сотрудницей по имени Ксения.

  И именно Ксюша (хоть и женщина) попалась в «медовую ловушку».

  Она, размякнув в постели, разболтала Кириллу то, что говорить не имела права.

  Машина не была построена ни российским, ни даже советским военно-промышленным комплексом.

  Машина была инопланетной.

  Около двадцати лет назад ее вершки, торчащие из сибирской земли, были обнажены экскаватором, который в этом месте пытался рыть какие-то недра.

  Тогда зону оцепили, закрыли, построили мощную станцию радиоподавления, и начали изучать Машину.

  Вскоре стал понятен ее истинный масштаб.

  Он был масштабен.

  За время изучения Машины молодая российская наука, базирующаяся на более солидной советской, – сделала гигантские успехи.

  Машину – в большей ее части – раскопали, а затем принялись методично штудировать день за днем и ночь за ночью. И, представьте, многое в ней поняли.

  Большого прогресса добились в понимании блока управления.

  (Возникла, кстати, гипотеза, что Машина является частью привода древнего инопланетного космического корабля).

  То, что инопланетного, поняли почти сразу – для этого много ума было не нужно. Достаточно было того, что в деталях Машины обнаружили с дюжину химических элементов, которые не значились в таблице Менделеева, – говорила Ксюша...

  Роман с Ксюшей закончился резко. Она просто куда-то пропала. И сколько Кирилл не спрашивал про нее, всегда натыкался на непонимающие (а иногда и даже осуждающие – так казалось ему) взгляды.

  С неделю Кирилл дрожал по ночам на койке, а днем на работе; и все ждал прихода контрразведчиков. Которые, конечно, будут его пытать, а потом зашлют в тьмутаракань без права переписки.

  Но этого не произошло. Контрразведка не пришла по душу Кирилла.

  Сперва он испытал эйфорию, а потом, – как это иногда бывает, когда человек вдруг избегнет смертельной опасности, – в его голове родился дерзкий и рисковый замысел.

  Тем более что Главный научный руководитель все еще мозгоштурмовал, и делать было особенно нечего.

  Кирилл задумал запустить во времени хомяка.

  Но не в будущее, как обычно, а в прошлое.

  Такого еще на Машине не делал никто.

  Находясь в эйфории от того, что к нему не пришла ФСБ, Кирилл забыл про угрозу Главного научного – оторвать руки.

  Кирилл допустил типичную ошибку человека.

  Он решил, что теперь ему все можно.

  И он отправился в виварий, где взял хомяка, не расписавшись за него, а просто спрятав в кармане халата.

  С этим хомяком он пошел к Машине.

  В одном из коридоров комплекса он увидел хомяка, вернее, образ хомяка, сидящего на полу и переливающегося радужным светом.

  Затем хомяк исчез.

  Кирилл понял, что это тот самый хомяк, которого он решил отправить в прошлое. И который в данный момент сидит у него в кармане.

  Если Кирилл только что видел хомяка сидящим на полу – значит, перемещение в прошлое получилось!

  Но почему хомяк исчез?

  Тем не менее, отбросив сомненья, твердым шагом, с хомяком в кармане, Кирилл направился к главному пульту управления Машиной.

  Зайдя в помещение главного пульта, и задраив стальную дверь, Кирилл вдруг услышал голос у себя в голове.

  Женский голос, не оперный, но довольно мелодичный.

  Голос сказал:

  «Глупый маленький мышонок, почто ты пришел нарушать приказы руководства?»

  Кирилл посмотрел на хомяка, достав его из кармана.

  «Нет, глупый маленький мышонок – это ты, а не он», – голос в голове Кирилла не утих.

  «Так. Шизофрения, как и было предсказано», – подумал Кирилл, любитель творчества Булгакова.

  «А вот и не угадал, хе, – сказал голос. – Это не шизофрения. Это Машина».

  – Какая еще машина?? – вскрикнул уже вслух Кирилл.

  «Которая перед тобой, дурень».

  – Ты что... вы что... – Кирилл подумал, что с Машиной надо бы повежливее, а то мало ли что. – Вы что, обладаете телепатией? Вы можете разговаривать со мной в моей голове?

  «А вот – пуркуа па? Я же все-таки инопланетная Машина. Почему бы мне этого не мочь? И давай на „ты“, мы уже полгода знакомы. Мне так проще. У альвов нет обращения „вы“ по отношению друг к другу».

  «Действительно, – подумал Кирилл, – что мы, в конце концов, про нее знаем? Кстати, что за альвы?»

  «А вдруг она еще и мысли может читать?»

  – Госпожа машина, а вы можете мысли читать? – про альвов Кирилл спрашивать не стал.

  «Кирилл, немедля потрудись прекратить раболепство! – перейдя на высокопарный штиль, заявила Машина в голове Кирилла. – Мысли я читать не могу. Не полиграф. Хотя полиграф тоже не может, ахах».

  «Врет небось», – подумал Кирилл.

  Машина не ответила. Этот вопрос остался неразъясненным.

  – Госпожа Маш... ой... простите... прости... просто Машина... короче, Машина. Машина!

  «Слушаю тебя, Кирилл».

  – А как ты узнала, что я пришел приказы начальства нарушать?

  "Элементарно, Ватсон. Человек заходит в помещение главного пульта с хомяком и при этом напевает: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, мы прошлое заставим нам служить».

  – Ты хочешь мне помешать, Машина?

  «Я не могу тебе помешать, я только Машина. Я выполняю приказы, данные с главного пульта».

  – А сам себе я могу помешать отправить хомяка в прошлое?

  «Уже нет. Хомяк отправлен в прошлое, потому что ты недавно его видел. Твоя судьба теперь – отправить хомяка».

  – А если я уже не хочу?

  «Уже не хочу, уже не хочу. Сказал маленький мальчик, когда родители сажали его на горшок».

  «Ну и язва», – подумал Кирилл.

  «Ты не можешь не хотеть. Хомяк отправлен. Через несколько минут ты неодолимо захочешь отправить его в прошлое, и отправишь».

  – То есть выбора у меня нет?

  «Нет».

  – А как один и тот же хомяк может пребывать у меня в кармане, и, в тот же момент – в коридорах комплекса?

  «Ты видел голограмму, а не настоящее животное. Ты сейчас отправишь хомяка в прошлое. Но во избежание парадоксов, он колбасой улетит в другое, как у вас, дикарей, выражаются, измерение. В параллельное прошлое. Извини за плохой французский».

  – Ах, вот как... а почему я видел голограмму перемещенного в прошлое хомяка не здесь, а там, в коридорах комплекса?

  "Потому что я не машина времени, а Машина пространства-времени. Ты, когда будешь отправлять хомяка, от волнения начнешь трястись ручонками. И заденешь лишнюю кнопку. Про которую ваши, кстати, не знают – она стелс, как у вас выражаются.

  И хомяк переместится не просто во времени, а еще и в пространстве. Ферштеен зи?"

  – Ааа... теперь ферштее...

  После полушизофренического разговора с Машиной Кирилл, как и было сказано, ощутил неодолимое желание отправить хомяка на полчаса в прошлое. Все посторонние мысли, в том числе и мысли по поводу произошедшего общения с Машиной отошли на задний план.

  Кирилл выпустил хомяка на пол и зафиксировал его перевернутой вверх дном корзиной для бумаг.

  Он включил 6 пурпурных, 3 янтарных и 8 яхонтовых скрижалей. Они загорелись ярким светом.

  Он набрал коды пуска – как выяснилось, русский авось не стал менять их с прошлой недели, когда Главный ушел мозгоштурмовать и оставил его за надсмотрщика.

  На панели перевода инопланетных шкал в русские Кирилл установил 30 минут.

  Он упер правую ладонь в управляющий отпечаток на главном пульте Машины. Он начал вращать ладонь не по часовой стрелке, как это делали старшие товарищи, отправляя животных в будущее, а против часовой.

  Совершив все это, трясущимися руками он приподнял корзину для бумаг.

  Хомяка там не было.

  И тут Кирилла накрыло чувство неминуемой угрозы, нависшей над ним.

  Хотя ничего плохого не произошло.

  – Машина?

  Но Машина не желала разговаривать и имитировала сопение заснувшей женщины.

  Прошло два дня.

  Кирилл сидел в пультовой и перечитывал Булгакова. Он был уже в самом конце книги и расстраивался оттого, что интересное чтение заканчивается.

  Все заканчивается.

  «– Нет, ты не прав, Га-Ноцри. Трусость – это не один из самых страшных, а – самый страшный человеческий порок, – горячо говорил Пилат...» – прочитал Кирилл, и тут запертая на все замки толстая бронированная дверь в пультовую тихо отворилась.

  В пультовой теперь находились трое.

  Сам Кирилл, и еще двое в халатах лаборантов, – одетые как младшие научные сотрудники, но с лицами наемных убийц.

  Кирилл дернулся.

  – Сидеть, – негромко сказал МНС номер один.

  – Кто вы такие?? – воскликнул Кирилл.

  – А вопросы здесь задаешь вовсе не ты, – усмехнулся МНС номер два. Он говорил с легким акцентом, но вот с каким именно – Кирилл определить не смог. (А МНС номер один говорил по-русски чисто, или, как выражается братва, чисто по-русски).

  Затем МНС номер два извлек из кармана халата шприц на 20, заполненный янтарной жидкостью. МНС номер один показал Кириллу еще более страшную вещь – «Глок» с глушителем, который он, правда, сейчас же снова прикрыл халатом.

  Кирилл оцепенел.

  – Ну, ты, надеюсь, уже понял, что ты должен сейчас сделать, – сказал МНС номер один.

  – Запустить Машину? – робко спросил Кирилл.

  – Да. Умница.

  – А если не запущу?

  МНСы нахмурились.

  – Вот это – больно, – сказал МНС Љ1, снова показывая «Глок».

  – А вот это, – сказал МНС Љ2, показывая на шприц с янтарной жидкостью, – чудовищно больно, и смерть наступает не сразу. Как ты понимаешь, это вовсе не мед. Хотя на вид похоже.

  – Мальчик, ты хочешь медленной и страшной смерти? – спросил МНС Љ2.

  – Ммм... нет.

  – Неубедительно. Покажи ему.

  Дверь в пультовую снова открылась, и извне кто-то втолкнул человека с внешностью бомжа. Бомж придурковато улыбался; было видно, что он прилично пьян.

  – Алкоголь есть сильное обезболивающее, – назидательно сказал МНС Љ2, – но смотри.

  И он движением фокусника вколол бомжу в плечо немного янтарной жидкости из своего шприца.

  Дальше было неописуемое, и мы не станем здесь это описывать; достаточно сказать, что для бомжа наступили очень серьезные последствия, похожие на худшие застенки гестапо. Они длились минут десять, потом бомж умер.

  Криков снаружи не слышно, понял Кирилл, – пультовая звукоизолирована.

  Он был потрясен.

  – Доходчиво? – спросили МНСы.

  Кирилл не мог говорить из-за комка в горле, но что-то выдавил.

  – Будем считать просветительскую часть завершенной, – сказал МНС Љ2. – К делу.

  В этот момент в голове Кирилла снова включилась «шизофрения».

  Подала голос Машина.

  "Кирилл. Ты не сможешь мне отвечать; не вздумай забыться и произнести что-то вслух.

  У нас пара секунд, я использую сжатие данных. Мне придется изъясняться кондовым языком. Слушай внимательно.

  Эти люди... эти шестерки... пришли от тех... людей, которые воображают, что они управляют вашей планетой. У них есть идея, что население планеты избыточно. Поэтому от тебя сейчас потребуют отправить 6-7 миллиардов человек на полтысячи лет назад. У этих, что сейчас стоят перед тобой, есть для этого необходимые знания. Потому что имеется моя сестра – вторая Машина в Мексике, и есть обмен данными между нами.

  Когда ты отправил хомяка, им стало понятно, что перемещение в прошлое возможно. И они тоже провели ряд опытов. Они выяснили... как – слишком долго объяснять, нет времени... но они узнали, что отправка больших масс людей с разных континентов на 500 лет назад двумя Машинами осуществима. Так как Машины могут брать энергию от ядра Земли.

  Они синхронизируют нас, чтобы мы сработали одновременно. Но им нужен код, который так опрометчиво не поменял Глава вашего проекта. Его потребуют от тебя.

  Не делай этого, Кирилл!

  Потому что.

  Во-первых – это неэтично по отношению к человечеству.

  Во-вторых – это влечет за собой не очень хорошие последствия для всей вашей планетной системы.

  Скорее всего, если ты не подчинишься им, – ты погибнешь.

  Но.

  Вспомни своего деда, который погиб под Москвой в 1941, не пропустив немцев.

  Смерть для человека страшна, Кирилл. Но пусть тебя поддержит мысль, что ни один альв тоже не сделал бы такого, – и пожертвовал жизнью ради своего народа, родины, планеты.

  А ведь они живут несравненно дольше, – около десяти миллиардов лет.

  Вдаваться в остальные технические подробности я не имею времени.

  Кирилл! Желаю тебе мужества, его час пробил для тебя.

  Конец связи".

  Голос Машины в голове Кирилла замолк.

  – Тебя как звать-то, – довольно добродушно спросил МНС Љ2.

  – Ки... Кирилл.

  – Кирилл, запускай агрегат.

  Кирилл не тронулся с места.

  – Прострели ему ногу, – сказал МНС Љ2 МНСу Љ1. – Руки не трогай, руки нам пригодятся, хехе.

  – Стрелять в помещении главного пульта строго запрещено! – закричал Кирилл.

  – Ничего. Спецпуля мягкая. Застрянет в бедренной кости. Приборов не заденет. Ты даже поначалу ходить сможешь. Некоторое время, – усмехнулся МНС Љ1.

  – Я... не...

  МНС Љ1 лениво передернул затвор.

  И что-то сломалось в душе Кирилла.

  Трусость есть самый страшный порок, когда читаешь книжку, – а когда в тебя собираются по-настоящему выстрелить настоящей пулей, она почему-то вдруг перестает им быть. Она становится качеством, которое можно и простить.

  По крайней мере – себе.

  Кирилл ввел код включения и зажег две скрижали запуска. Они засветились ровным светом.

  – Отлично, – похвалил МНС Љ2, – отойди. Он поколдовал с пультом, зажигая скрижали одну за другой довольно ловко. – Так... коннектимся с Сонорой... отлично! Теперь дайте Меркатора.

  Развернулась голограмма проекции Меркатора.

  МНС Љ2 выделил Китай, Юго-Восточную Азию, Японию, Индию, Африку, Латинскую Америку, Европейскую Россию.

  – Есть 6,82 миллиарда.

  – Запроси.

  – Говорят, нормально.

  – Поехали.

  – Минуту. Опять нужен этот chiken.

  МНС Љ2 повернулся к Кириллу и сказал:

  – Дружище! Сколько было на часах пульта, когда ты принес сюда хомяка? Часы и минуты, секунды не нужны.

  – Я не помню.

  – А ты, конь блед, вспомни. Это важно.

  – Я не помню!

  – Отрежем ему пальцы на левой руке? Для пуска левая не нужна, насколько я помню, – предложил МНС Љ1.

  Требуемые цифры вспыхнули в уме Кирилла как «мене, текел, фарес». Говорят – человеческий ум так и работает, когда нужно выжить.

  Выжить хотелось.

  МНС Љ2 ввел цифры в пульт.

  "Господи! – подумал Кирилл. – Но почему мне так страшно? Ведь мой дедушка был Подольским курсантом и погиб, останавливая танки Гудериана. И генерал Карбышев не стал предателем. И солдаты, которые погибли в Манчжурии уже после 9 мая, не боялись. И чернобыльцы, получавшие смертельную дозу радиации. Люди шли на смерть и не тряслись, как я. Почему, почему так чудовищно страшно, и парализует волю, парализует всё?...

  А может, они все-таки боялись, но превозмогли свой страх?"

  Превозмочь сильный страх сложно. Нетренированному человеку это не по плечу. Как поднять штангу в два центнера ... или три центнера...

  И, если человек нетренированный, то ничего у него, скорее всего, не выйдет. Только разве что – если амигдалы повреждены.

  У Кирилла в голове ничего повреждено не было. У него был вполне здоровый мозг, который хотел жить, жить, жить. Он накачивал тело Кирилла лошадиными дозами адреналина и животного страха.

  ... Уже все было почти готово, ровно светились необходимые скрижали, все области на карте Меркатора были выделены, и обозначен временной отрезок.

  Действительно, на пятьсот лет назад забрасывалось 6,82 млрд человек из теперешнего населения Земли.

  В средневековье.

  Или в параллельное средневековье, пес его знает.

  Но, в общем, куда-то к чертовой бабушке, мрачно подумал Кирилл.

  – Не ссы, – весело сказал ему МНС Љ1. – Ты-то с нами! Ты же в Новосибирске! Новосибирск не выделен. Видишь? Ты не едешь. Успокойся, – он положил руку ему на плечо.

  «Действительно – в оцепенении подумал Кирилл, – я не еду. Мозг оживился. – Я не еду в средневековье!»

  «А ведь они убьют меня потом. Свидетели не нужны».

  Но мозг Кирилла уже принялся цепляться за соломинку.

  «Ну почему не нужны? Хорошие специалисты всегда нужны. Вон, моего знакомого недавно взяли по гранту в Канаду – спеца по двигателям, Борю, или как его там. И все хорошо у него».

  «Нет, не убьют. Все-таки они разумные люди. А разумные люди всегда могут договориться».

  И тут мозг Кирилла в попытке самоуспокоиться принялся пыхтеть, как берущий подъем паровоз.

  «Нет, смерть – это слишком! Со мной такого случиться не может. Почему? Да потому, что я жить хочу!! Чтобы я из бытия – и вдруг в небытие? Невозможно. С другими – да, но не со мной. Я – исключение».

  «Ведь я просто небольшой человек. Маленький, если честно. А высокие решения принимают высокие люди, высоко наверху. А я властью не облечен, и не могу принимать судьбоносных решений. Почему? Ха! Да потому, что меня никуда не пускают, и я ни на что не влияю».