Текст книги "Колония. Дубликат"

Автор книги: Константин Калбазов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Значит, так, ребятки. Насчет телохранителей – делайте. Надо, значит, надо. Насчет Валковского, если с ним что-то случится и я узнаю, что это имеет какое-то отношение ко мне, пеняйте на себя. Минимум, получите подъемные для обустройства хутора у черта на куличках. Максимум… Пока не знаю, все зависит от того, насколько разозлюсь.

– Что так, Сергеич? – с глухим недовольством поинтересовался Конев.

– Витя, я привык жить по принципам. От многого мне пришлось отступиться, но я до сих пор уверен, что каждый раз я делал это для воплощения в жизнь чего-то достойного. Валковского же я упрятал за решетку просто потому, что он меня достал.

– Он мог стать помехой, – возразил Лукин.

– Его можно было убрать с дороги и иначе. Например, устроить перевод куда-нибудь, хоть с повышением, хоть с понижением. Или вообще уволить, с намеком, что ему в городе не рады. Но я поступил иначе, причем тогда, когда он пытался прижать меня за дело. Как бы то ни было, по конкретно тому факту как минимум статью за незаконное хранение и ношение оружия я нарушил. Словом, не обсуждается. Мое решение останется неизменным.

– Саш, ты понимаешь, что если человек решил тебя убить, то остановить его практически нереально? – внимательно посмотрев на Ладыгина, произнес Конев.

– Слушайте, он не американский рейнджер и не боец спецназа ГРУ, он даже не омоновец и вообще не имеет боевого опыта. И если наше УВД и СБ не смогут остановить такого парня, то грош вам цена. С этим вопросом все. Извини, Витя, мне тут с Костей пошептаться нужно.

– Я понял, – тут же поднялся из-за стола Конев.

Обиды? Да бога ради, о каких обидах может идти речь. Когда-то, в самом начале, вопросы безопасности лежали на Коневе. Потом появился Лукин, ставший его помощником. Капитан ФСБ с соответствующим опытом работы, он вскоре оттеснил Конева в сторону, полностью забрав бразды правления колониальной конторой в свои руки. И по праву.

Сам бывший опер возглавил Управление внутренних дел, которое было создано по настоянию того же Лукина. Кстати, несмотря на свои дружеские отношения с Виктором, Константин всячески насаждал конкуренцию между их ведомствами. Все гениальное уже давно создано до них, и не стоит сбрасывать со счетов тот простой факт, что конкуренция между силовыми структурами пойдет на пользу обеим. Она не позволяет службам заплесневеть и превратиться в болото.

– Как там Даша?

– Все нормально. Сейчас вместе с подругой проходит курс огневой подготовки. Беда у девочки с оружием, так что еще около недели будет тренироваться, и вряд ли у нее получится полностью избавиться от боязни стрелять. Не ее это, однозначно. С ближайшими перспективами полный порядок. У нее уже есть место преподавателя в школе в Рыбачьем. Глава даже машину за ней прислал с сопровождающим. Сидит парень и мается, пока дивчина на стрельбище пропадает.

– Смотри, чтобы за девочкой глаз да глаз.

– Не переживай. У меня в Рыбачьем позиции сильные, присмотрят. А через годик, глядишь, и утащим ее сюда под каким-нибудь благовидным предлогом. Девочка-то хорошая, правильная.

– Ты что же, в сводники решил податься? – невольно улыбнулся Александр.

– А почему бы и нет? Да вон хоть с тем же Мишаней окручу. Этому медведю давно пора семьей обзаводиться, а он все по красным фонарям шляется.

Даша Дрожкина, одна из последних переселенок, и сама не представляла, насколько ценна для Колонии. Турбину, продолжавшему изучение природы портала уже на протяжении шести лет, все же удалось систематизировать и обобщить данные. В результате ему удалось выработать алгоритм отбора кандидатов на роль дублеров.

Именно этим и объяснялось обследование всех переселенцев в непосредственной близости от портала. Таких кандидатов было мало, буквально единицы. Но даже из их числа далеко не все могли стать дублерами. За последние полтора года Даша была первой.

Александр сумел активировать ее, после чего вычеркнул из ее памяти этот факт. Она еще вернется в Андреевский, и с ее мнением никто считаться не будет. Но ввиду секретности проделать это нужно так, чтобы не вызвать никаких подозрений.

Глава 4
Новый знакомый

– Темницы рухнут, и свобода вас встретит радостно у входа, – шумно вдохнув и поправляя кобуру с маузером, произнес мужчина лет пятидесяти, заросший уже даже не щетиной, а короткой бородкой.

– Эка тебя разобрало, Семеныч, – ухмыльнувшись, возразил вышедший на ступени парадного входа Валковский. – Какая же это темница? Это так, санаторий-профилакторий.

– Это для тебя профилакторий, сиделец ты наш. А для меня самое что ни на есть лишение свободы. Поживешь на вольных просторах, поймешь, о чем я толкую. А главное, за что? Ну подумаешь, принял лишка на грудь. Не палил же куда ни попадя, как некоторые, – скосил он взгляд на собеседника.

– Ну так ведь и получил только трое суток, – развел руками Владимир.

– Так ведь у нас за пьянку без дебоша больше и не дают. Получается, мне под потолок навесили.

– Видать, не в первый раз.

– Это да. Но с другой стороны, я, бывает, и месяцами не пью, – выгнув грудь колесом и напыжившись, возразил мужчина.

– Ну чего встали? Отпустили вас, так и валите по своим делам. А то недолго и по новой угодить в каталажку, – недовольно пробурчал вышедший на ступени дежурный.

– А теперь-то за что? – искренне удивился Семеныч.

– Был бы человек, причина найдется. Верно я говорю, сиделец? Ты же вроде из бывших, такие вещи понимаешь.

– Да я-то понимаю, – смерив взглядом крепкого парня лет двадцати пяти, ответил Валковский. – Вот только тут это тебе не там. Можно и спросить.

– Хлопотно это, сиделец. Так что валите-ка вы подобру-поздорову.

– Не закипай, Володя, – Семеныч положил руку на плечо Валковскому, – добром оно не кончится, а парень по-своему прав, нечего тут без дела торчать.

– Ладно, гражданин начальник, наше вам с кисточкой. – Владимир приложил кончики пальцев к козырьку кепки.

– И тебе не хворать, – степенно кивнул в ответ милиционер.

– Ну так как, Володя, что решил? Со мной или сам по себе? – поинтересовался Семеныч, когда они наконец отошли от управления милиции.

– Да как бы… судьба твоего бывшего напарника меня не прельщает.

– Брось. Антон, мир его праху, сам виноват. Все правила и меры предосторожности кровью писаны, а он на все клал с кисточкой. И сам сгинул, и меня чуть не подставил.

– Ты же говоришь, что и сам научился управляться. К тому же придется прибылью делиться.

– С одной стороны, самому все же опасно. С другой, работенка тяжелая, несмотря ни на какую механизацию. Да ты сам посуди. Ты же сейчас не знаешь, в какую сторону сунуться, твои подъемные закончатся очень скоро, это ты мне поверь на слово. А так осмотришься по сторонам, да еще и подзаработаешь чего-нибудь. Опять же с жильем никаких вопросов. У меня трехкомнатный домик, места хватит с избытком. Чего тебе по общагам ютиться? Не хочешь – не вопрос, если окажешься при деле, тебе без проблем кредит выдадут на приобретение жилья и автомобиля. Наш Рыбачий мало чем Андреевскому уступит. А там и дело присмотришь, если не захочешь остаться промысловиком.

– Ладно, Семеныч, уговорил. Один сезон поохочусь с тобой, – махнул рукой Валковский. – Но только один, – решил все же уточнить он.

– Коготок завяз, всей птичке пропасть, – жизнерадостно сообщил охотник.

– Я бы не был столь категоричен. Ну что, в оружейную лавку?

– Не пыли. Сначала в общагу, смоем с себя всю эту грязь к чертям. Потом в квартал красных фонарей. Ты думаешь, я только за снаряжением сюда приперся? Как бы не так! Я ж все еще мужик и потребность имею.

– А что, у вас в Рыбачьем с интимными услугами проблемы? Сам же говорил, что ваш поселок ничем не уступит Андреевскому.

– Не ничем, а мало чем. Я помню, что говорил. У нас в основном семейные. Были двое, из сферы услуг, так сказать, да их гансы уволокли.

– Не понял.

– Да чего непонятного. В Берн они укатили, замуж выскочили. У немчуры с бабами такой же напряг, как и у нас, а в прошлое заглядывать они как-то и не стараются. Хм, хотя и наши через пару лет уже совсем по-другому на это дело смотрят. Но я ни-ни. Во где у меня эта семья. – Семеныч истово рубанул ребром ладони себе по горлу. – Вторую бензопилу я не потяну ни при каких раскладах.

– Так, может, тебе просто не повезло, – не без издевки подначил Валковский.

– Сапер ошибается только однажды. Причем без разницы, погибает он после этого или выживает. Потому как если потом опять лезет в ту же кашу, то у него уже с мозгами непорядок. А я с головой дружу.

До общежития они дошли довольно быстро. Оно располагалось на соседней улице, так что идти было недалеко. Оказывается, это общежитие было предназначено не только для поселенцев, но еще выполняло роль гостиницы. Народу сюда приезжало не так чтобы и много, и о прибыльности этого предприятия говорить не приходилось. Вот и не озаботился никто строительством отеля. Администрация же… Ну, казенный вариант, он и есть казенный.

– Витька, паршивец, ты чего тут делаешь? – удивился Семеныч, заметив паренька лет восемнадцати.

– Здрасьте, дядь Вань! – Парень тут же подскочил с лавки, рядом с крыльцом общежития, при этом старательно пряча дымящуюся сигарету.

По всему видать, из деревенских. Городские подобной прыти и пиетета перед старшими не выказывают. Нет, когда-то при Советах, когда воспитанию молодежи отводилась особая роль, и простой прохожий мог надрать уши сопляку с сигаретой в зубах, подобное и среди городских было далеко не редкостью, но сегодня такое можно встретить только на селе. Сомнительно, чтобы на Колонии успели воспитать собственную молодежь. Уж слишком мало по времени здесь живут эти люди.

– Ну чего ты тут тянешься во фрунт, как салага-первогодок? Я тебя русским языком спрашиваю, чего тут забыл? – шутливо-строгим тоном потребовал Семеныч.

– Так, дядь Вань, я же в Андреевском уже неделю сижу. Училку жду. Она тут вводный курс по обращению с оружием проходит. Дядя Валентин сказал, чтобы глаз с нее не спускал. Если упущу, голову оторвет.

– Во, слыхал, Володя. Валек – это наш глава поселка. Как есть оторвет. В прошлом году у нас как раз подоспела детвора, а учителя начальных классов нет. Пришлось мальцов отправлять в Медный, там интернат устроили для всей округи. Если опять выйдет осечка, пришибет. У него в этом году старшенькая в школу пойти должна, а он на семью разве только не молится. Куда там отпускать от себя.

– А чего интернат в Медном-то? Ты же говорил, что Рыбачий – достаточно серьезный поселок. Неужели собственную школу не потянет?

– Не, школу нам пока не потянуть. Если бы Андреевский увеличил квоты на икру или закупочную цену, то да, а так… Интернаты и профтехучилища у нас только на бюджете Андреевской администрации: здесь и в Медном.

– Училища? – искренне удивился Валковский.

– Ну а ты как думал? Это сейчас лето, вся молодежь по домам разъехалась. А как начнется учеба, в Андреевском столько детворы будет, что только держись. Да еще и кадетский корпус из летних лагерей вернется. Здесь-то это изначально было, а вот в Медном появилось только года два как. Там будут медь добывать, соответственно, производство и, как следствие, нужда в профессиональных кадрах. Администрация серьезно вкладывается в поселок, чтобы заинтересовать молодежь. Икра, зерно, мясо – это, конечно, хорошо, но и про производство забывать не следует.

– Ну ты прямо общественный деятель.

– Общественный не общественный, а за Колонию душой болею. Я здесь задышал по-другому. Витя, и сколько ей еще учиться?

– Сегодня вроде как должна уже получить разрешение, а завтра часов в восемь – на коня и вперед.

– А кто в попутчиках?

– Да зачем мне попутчик, дядь Вань? Места освоенные, заселенные, с утра выскочим, а часам к трем-четырем уже в Рыбачьем будем. Тут всего-то триста пятьдесят километров.

– Угу. Всего-то. Слыхал, Володя, какие мы ушлые? Значит, так, молодой веселый, завтра выезжаем вместе, а чтобы ты стер кислую мину со своей мордочки, так и быть, поедешь первым, а мы пыль поглотаем. И чтобы без фокусов у меня. Все понял?

– Понял, дядь Ваня, – вздохнул парень, осознав, что от опеки избавиться не удастся.

– Вот и ладно. Пойду я мыться, и… кхм, в общем, дальше по делам, – вдруг смутившись, закончил Семеныч и вошел в двери общежития.

Валковскому оставалось только проводить смущенного охотника-промысловика улыбкой, после чего проследовать за ним. В смысле, конечно же, в свою комнату, которая все это время дожидалась постояльца. Комендант даже не думала его выселять. Мало ли что ее известили о временном переезде ее постояльца на казенную жилплощадь, эта все равно сохранялась за ним. Во всяком случае, до конца недели, ну, или пока не случилось столпотворения и постояльцы не повалили косяком.

На то, чтобы помыться и принять душ, ему потребовалось всего-то полчаса. После чего он поспешил в столовую. Нет, в камере их никто голодом не морил. Кормили три раза в сутки, причем вполне прилично, не помоями какими. Правда, и отрабатывать пайку приходилось от души, потому как за неудовлетворительную работу можно было огрести дополнительную отсидку. Тут права человека отстаивать некому, заслужил – получи, получил – отрабатывай. И никаких гвоздей. Просто как раз перед обедом истек срок, и их без разговоров вытурили на улицу.

Семеныч, который оказался рядом с Владимиром, через два дня попал на принудительные работы, а соответственно и на соседнюю шконку, за пьянку. С его слов, он в общем-то пил вполне умеренно, в смысле был запойным. Мог месяцами не прикасаться к спиртному, но стоило споткнуться о пробку, как терялся. В состоянии беспробудного пьянства он мог пробыть от недели до двух. Все сетовал, мол, многим климат Колонии пошел на пользу, люди даже от наркозависимости излечивались, а он ничего не может поделать со своим недугом.

Именно благодаря общению с ним Владимир и пришел к выводу, что никоим образом не хочет одалживаться у Ладыгина. Плевать, что тот ему задолжал. Долг он возьмет с него по-другому. А когда речь идет о таких вопросах, не дело быть мелочным. У него осталось не так чтобы и много, и терять такую малость, как уважение к себе, категорически не хотелось.

Одно дело – эти самые подъемные или заем на открытие собственного предприятия, если он вообще решит чем-нибудь заняться. Эти средства не лично от Ладыгина, а по большому счету от переселенцев, которые вкладывают частицу своего труда, чтобы у них появились новые соседи. И совсем другое – получить деньги или их эквивалент лично от человека, к которому имеешь счет.

– Валентина Сергеевна, я возьму велосипед? – выйдя из столовой, обратился Владимир к коменданту.

– Чтобы опять милиция вернула? – взглянув на него искоса, с хитринкой поинтересовалась женщина.

– Не переживайте, сегодня я сам.

– Ну тогда ладно, сам с усам.

– Только я возьму тот, что с велотележкой. Мне за покупками.

– Бери, не вопрос.

До центра добрался быстро и, что примечательно, ничуть не устал и практически не вспотел. Все же, что ни говори, а тогда он еще не до конца прошел акклиматизацию. Ничего, время и труд все расставили по своим местам, и теперь он чувствовал себя просто отлично. Даже куда лучше, чем в это же время в своих родных местах на Кавказе. Все же климат тут какой-то особенный.

Сначала заскочил в банк, ввиду того что безналичные расчеты тут пока как-то не в ходу, а покупки ему сегодня предстояли серьезные. Все же умная женщина Валентина Сергеевна, вон как продуманно укомплектовала свой велопарк. Тут для поездок за некрупногабаритными покупками предпочитают использовать небольшие китайские мотороллеры.

– О, стрелок явился, – бросив взгляд на вошедшего, приветствовал его хозяин лавки, который опять с чем-то возился за верстачком.

Наверняка был занят либо ремонтом, либо какой переделкой. Так сказать, совмещал два занятия: обслуживал покупателей, а пока их не было, готовил товар. Да, надо признать, качественно у него получалось. Ну просто на загляденье.

– Я гляжу, тут уже все в курсе, – криво ухмыльнувшись, вместо приветствия ответил Владимир.

– А ты как думал? Поселок-то небольшой. Все всё и про всех знают. Некоторым же известно и того больше, чего остальным знать вроде как и не положено, – кивая в такт своим словам, ответил Вертинский.

– Значит, ты знаешь все?

– От и до. Я ведь тут с самого начала. Когда-то у Сергеича в телохранителях был, потом супругу его охранял, главврача нашего, Наталью Игоревну. Так что если от меня что и скрывается, то не в этом плане. А я, признаться, тебя сразу и не узнал. Побила жизнь, Владимир Николаевич.

– Спасибо Ладыгину, – не удержавшись, ответил Валковский.

– А ты не горячись. Ладыгин, он, конечно, не подарок, но, честно говоря, его я понимаю. У него есть в жизни цель. И преступления он совершал ради этой цели. Причем никого при этом не обирал, а наоборот, многим дал второй шанс начать новую жизнь. А ты просто греб под себя без разбора. Сергеича многие вспомнят недобрым словом, факт. Но еще больше помянут добром. А о тебе не вспомнит даже родной сын. И ради чего тогда было становиться рвачом?

– Мне уйти? – скрипнув зубами, процедил Валковский.

– А кто тебя гонит, Владимир Николаевич? Ты колонист, а колонисту без оружия никак нельзя. Любви от меня не жди, но товар получишь качественный, можешь не сомневаться. Как и совет дельный, если понадобится.

– Спасибо. – А что ему еще было сказать?

– Пользуйся, – слегка разведя руками, ответил Вертинский. – Кстати, у тебя открыт единовременный кредит. Так что можешь выбирать все что угодно.

– Я в курсе, но, пожалуй, обойдусь своими средствами.

Владимир положил руку на выпирающий карман с деньгами. Он планировал серьезно вложиться в собственную экипировку, оставив только минимум средств. В конце концов, у него не было оснований не доверять Семенычу, утверждавшему, что промысловик здесь с легкостью заработает на жизнь.

– Даже так? – хмыкнув, удивился Вертинский. – Ну что же, хозяин – барин. Определишься, кликнешь. Я тут пока с железками повожусь.

– А если уже определился?

– Тогда железки обождут, – поднимаясь со стула, резюмировал Вертинский.

– Я возьму СВТ, из переделок. Только примериться бы, какой приклад лучше в руку ляжет.

– Не вопрос. – Сергей прошел к стенду, на котором находились винтовки, и начал их выкладывать перед покупателем.

– Они все под тупоносую пулю? Я вроде как в промысловики собрался, так что это для меня определяющее.

– Под облегченную пулю только базовые экземпляры, все переделанные уже под тупоносую, – пояснил Вертинский.

– Ясно.

– В промысловики, это не к Семенычу ли в напарники?

– К нему. Как догадался?

– А чего тут догадываться? Прибежал ко мне, сбросил заказ, оплатил и умчался как чумной. Потом узнаю, что загремел на принудительные работы. Ну хоть так, и то ладно.

– В смысле?

– Хорошо, что сорвался в Андреевском. Иначе недели две в коматозе пробыл бы, пока не превратился бы в бледную поганку. А так вроде и душу отвел, и в штопор не свалился. Я даже подозреваю, что он специально так сделал. Самому-то не остановиться, а так его принудительно оградили от алкоголя. Ну и ты в это же время на нарах прохлаждался. Так что два плюс два – четыре. Без вариантов.

– Нда, Андреевский и впрямь маленькая деревня, – наконец приступая к осмотру винтовок, резюмировал Валковский.

Он попробовал несколько образцов и остановил свой выбор на имевшем сквозной вырез под большой палец. С одной стороны, как бы и не совсем полноценная рукоятка получается. Но с другой – винтовка легла в руку как влитая. Осталось только присовокупить оптику. Самую обычную, армейскую. И приближение вполне на уровне, и надежность, хоть гвозди заколачивай.

Конечно, СКС был бы куда более предпочтителен, потому как гораздо оборотистее. Но у светки была парочка неоспоримых преимуществ: мощный патрон и более массивная тупоносая пуля с насечками. Что для его будущей деятельности являлось определяющим. Все же не с людьми дело иметь, а со зверем. Правда, будь к СКС патроны с тупоносой пулей, он выбрал бы лучше его, но таковых не оказалось.

От бесплатного дробовика Владимир предпочел отказаться. Не видел смысла в отягощении себя различным стрелковым оружием. Хотя в дробовике и были свои плюсы, но все же он посчитал, что тот будет лишним. Правда, когда узнал, что его пересчитают всего лишь за тридцать рублей, всерьез задумался: а стоит ли отказываться от реального ствола в обмен на такую несерьезную сумму?

Впрочем, сделав перерасчет на российские рубли и прикинув, сколько может стоить изрядно подержанное, но рабочее ружье, он решил, что тут все по-честному. Эти стволы даже на вид выглядели изрядно ушатанными, и то, что они все еще способны выстрелить и при этом не убить своего владельца, особо на их ценность повлиять не могло.

Следующим на очереди был маузер. Деревянная кобура, разумеется из местной лиственницы, оказалась куда менее массивной, чем у «стечкина». И в то же время, даже с учетом наличия прорези под двадцатипатронный магазин, в ее прочности не возникало никаких сомнений. Странная все же здесь произрастает лиственница. Как и на кобуре «стечкина», на этой имелись зажим для ношения на ремне и кольца для крепления ремня через плечо.

Вертинский не обманул, когда говорил, что честно поможет советом. Так оно и вышло. Как только Владимир определился с маузером, он выложил перед ним разгрузку. Весьма удобная вещь и рассчитана как раз под вооружение, выбранное Валковским. С левой стороны живота разгрузки имелись две петли под зажим кобуры, они позволяли носить оружие либо в вертикальном положении, либо наискось. Кроме того имелось четыре кармашка под двадцатипатронные магазины к маузеру и шесть под магазины СВТ. Серьезный получался боезапас.

– Макара сдашь? – поинтересовался Вертинский.

– Оставлю, – возразил Валковский. – Он, конечно, пугач, но пугач привычный. Опять же куда более оборотистый, плюс стрельба самовзводом. Маузер, он все же посолиднее, полновеснее, что ли. А макар, он как оружие самообороны.

– Вполне логично. Хотя… чересчур отягощать себя оружием… Ну не знаю. Масло масленое.

– Одежкой не торгуешь? – явно не соглашаясь с Вертинским, поинтересовался он.

– У меня только оружие и сбруя. Остальное все у соседа, через дорогу и наискось. – Лавочник указал нужное направление.

– Ясно.

– Бронежилет возьми.

– Зачем? Я воевать не собираюсь.

– А я тебе и не предлагаю пятый класс. Возьми обычную противоосколочную майку и ворот. От пули точно не убережет. Тут у народа в основном ТТ, так что прошьет, как бумагу, но от хищников очень даже может. Несколько случаев уже было.

– Семеныч ничего об этом не говорил.

– Потому и не говорил, что сам предпочитает не носить ничего лишнего. Ему, вишь ли, жарко и неудобно. Он три войны без брони проходил, а тут и подавно на нее не смотрит. Но решать тебе. Лично я советую, тем более разгрузку можно подстегнуть к бронику, получится как один элемент.

– И сколько?

– Полторы сотни рублей.

– Недешево у вас безопасность стоит. Ну да, возьму. И давай определяться по патронам. К СВТ полный цинк тупоносых, к маузеру и «макарову» по три сотни. И не подскажешь, на стрельбище вход свободный?

– У тебя имеется допуск, от тренировочного курса ты отказался, так что за символическую, но плату. А так, да, свободно.

В этот момент дверь распахнулась, тонко тренькнув входным колокольчиком, и в лавку вошла его знакомая еще по Земле. Ну так, знакомы они были скорее шапочно. Правда, это вовсе не значило, что он не может посмотреть на нее внимательным взглядом: молодость и задор всегда притягивают взор. А уж когда эта молодость обряжена в коротенькое и легкое платьице, не скрывающее стройные ножки, так и подавно.

Ого! Вот это взгляд. Того и гляди, испепелит или скрутит в бараний рог. Это уже ее сопровождающий, который пропустил девушку в помещение и только потом вошел следом. Тот самый Виктор, с которым определялся насчет выезда Семеныч. Получается, Даша и есть та самая учительница, которую с нетерпением ждут в Рыбачьем.

– Здравствуйте, дядь Саша, – отчего-то покрывшись румянцем, поздоровалась девушка.

А, ну да. Как же тут не смутиться, если тебя так бесцеремонно и оценивающе осматривают. Но с другой стороны, вон и Вертинский уставился на нее вовсе не как на статую какую, а как на вполне живой и не оставляющий равнодушным объект. Хм, а вот Витя отчего-то сожрать готов только Валковского.

– Здравствуй, Даша. Только дядя Вова. Ну так, новая жизнь, все дела. В общем, Владимир я, – тут же ответил он на невысказанный вопрос.

– А-а, понятно. А мы тут патронов прикупить, ну и еще кое-чего. Витя говорит, что это нужно здесь непременно и в этой лавке все по-честному.

– Ну, в этом я могу поручиться, – опираясь на собственный опыт, заверил Владимир и начал выносить на улицу свои покупки.

После оружейной лавки он посетил магазин одежды и снаряжения. Пришлось потратиться, никуда не денешься. Из его прежнего небогатого гардероба здесь могли пригодиться разве только носки и нижнее белье.

Вообще-то носки тут же забраковали, как только узнали, чем именно он собирается заниматься, так что обзавелся он отрезом на портянки.

Валковский, конечно, предполагал, что этот поход серьезно ударит по его бюджету. Но все же к тому, что от его полутора тысяч останутся какие-то жалкие три сотни рублей, готов не был. И львиную долю средств съел именно оружейный магазин. Дорогое оружие на Колонии. Хотя, надо признать, оно тут просто необходимо. Естественно, переселенцев совсем без оружия не оставляют, ну а если хочешь что посерьезнее, то раскошеливайся.

Несмотря на солидную прореху в его бюджете, сам шопинг занял не так много времени. Не сказать, что в Андреевском отсутствовал выбор, скорее его планы не предусматривали особого разнообразия в гардеробе, так что уже через час он вернулся в общежитие с тележкой, переполненной покупками.

Времени до вечера еще было предостаточно. Да и вечер сам по себе не являлся помехой для его дальнейших планов. В частности, он собирался посетить стрельбище. Конечно, как любому мужчине, ему нравилось обращаться с оружием. Но причина отправиться туда была вызвана скорее необходимостью пристрелять свой новый арсенал.

На стрельбище народу практически не было. Но это ничего не значило: к окончанию рабочего дня народ еще подтянется, хотя патроны здесь недешевые. А это уже показатель того, что умение обращаться с оружием у колонистов находится далеко не на последнем месте.

С пристрелкой ему помог один из инструкторов, в этот момент занимавшийся с новичком. У того уже неплохо получалось, поэтому парень, как видно из военных, решил, что пятерка лишней никак не будет. Тем более, как оказалось, к оружию он относился с особым удовольствием, а тут еще появилась возможность пострелять за чужой счет. Валковский это определил без труда. Пусть он в свое время и не был таким опером, как Ладыгин, но в людях все же разбирался.

За три часа, проведенных на стрельбище, Валковский успел расстрелять треть своего боезапаса. Но зато теперь не испытывал никакой неуверенности, беря в руки оружие и точно зная, на что он способен. Ну, или почти точно. Все же мишени на стрельбище и живая цель, тем более рычащая и щелкающая нешуточными зубками, – это совсем не одно и то же.

Кстати, маузер, к удивлению Валковского, лег в руку как влитой. Тяжесть пистолета не мешала, а, наоборот, способствовала уверенной прицельной стрельбе. А уж с пристегнутой кобурой и подавно. Нечаянный инструктор с удовольствием отметил, что оружие прошло переделку у Вертинского.

Оказывается, у оригинального маузера прорезь прицела довольно узкая, а мушка тонкая, что несколько неудобно для быстрой прицельной стрельбы. Впрочем, в переделанном варианте ничего подобного не было, а оригинальное оружие Валковский в руках никогда не держал, поэтому оценить разницу не мог.

Словом, со стрельбища вернулся слегка оглохшим, все же давненько не баловался этими игрушками, но довольным. Радовало еще и то, что нечаянный инструктор неплохо разбирался в оптике. У Валковского когда-то был собственный болтовой «немец» с дорогой никоновской оптикой. Но признаться, он и тогда его не сам пристреливал. Да и не пользовался практически. Держал больше для статуса. Но здесь, похоже, придется пользовать. Во всяком случае, его будущий наставник в промысловом деле утверждал именно это, а не доверять ему причин нет.

Владимир уже завтракал, когда в столовой появился Семеныч, подранный как мартовский кот, но при этом чрезвычайно довольный собой. Не иначе как, покидая место порока и разврата, где провел последние эдак часов шестнадцать, он получил очередную порцию удовольствия. Ну что же, можно только порадоваться за мужика, утолившего голод.

Ого! Судя по тому, как он нагрузил свой поднос, еда там была сугубо специфической. Интересно, он и девице не дал поесть нормально, или она все же успела перехватить, пока он приходил в себя после очередного захода? Оно, конечно, сомнительно, чтобы он оказался героем-любовником. Но с другой стороны, уж больно потасканный.

– Ну и как, отвел душу? – не сдержав ухмылки, поинтересовался Владимир, когда охотник пристроился напротив него.

– И не говори. Нет, все же с этим нужно что-то делать. Так дальше нельзя. Возвращаешься в родной Рыбачий, а напряжение сбросить не с кем.

– Ну так завел бы себе какую вдовушку. Неужели нет одиноких?

– Слушай, Вова, ты глупый или прикидываешься? Говорю же, у нас даже проститутки не задерживаются в своей профессии, уводят замуж, наплевав на прошлое. А тут вдова, даже если и с довеском. Без вариантов. Вон возьми нашего коменданта, Валентину. Ведь не старая баба. Ну и сколько мужиков вокруг нее вилось там, на Земле? Ноль целых, фиг десятых. А тут она чуть не сразу в яблоко раздора превратилась. Валюха даже ошалела от такого внимания. Сразу двое, да еще и чуть ли не в глотку друг другу вцепляются. Ну и начала вести себя как светская львица, заигрывая сразу с обоими. Не знала, на ком остановить свой выбор. Реально до поединка дойти могло. Волкову, это главе местному, даже пришлось ей мозги вправлять. Мол, или определяйся со своим счастьем, или вали в красный квартал, или вообще катись из Андреевского.

– Ты серьезно? – искренне удивился Владимир.

Нет, Валентина Сергеевна вполне себе миловидная женщина, разве только героических пропорций, причем не ввысь, а вширь. Он ничего не хотел сказать против, но, честно говоря, такая дама на любителя. А уж в то, что из-за нее могут разбушеваться шекспировские страсти, и вовсе верилось с трудом. Однако Семеныч, запихав в рот кашу, только решительно тряхнул головой, утверждая, что в его словах нет ни капли лжи.

Завтрак уже подходил к концу, когда Семеныч начал вертеться во все стороны. Потом привстал, чтобы выглянуть в окно, выходившее на автомобильную стоянку за общежитием, после чего переместился и взглянул в окно, выходящее на улицу. Но, похоже, увиденное там ему не понравилось. Хотя что именно, Владимир не понял.