Текст книги "Третий на связь не вышел"

Автор книги: Константин Дубровский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Константин Дубровский

ТРЕТИЙ НА СВЯЗЬ НЕ ВЫШЕЛ

ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРЕВОДУ НА ГРАЖДАНСКИЙ

В основу военно-патриотического романа «Третий на связь не вышел» легли реальные события времён краха империализм на квазиморфном квазике Гониния, куда было послано подразделение воинов-интернационалистов для выполнения задания правительства.

Имена и фамилии – настоящие.

Карты и планы операций прилагаются.

Отзывы не по уставу не принимаются.

Глава I

Из рапорта: «Довожу до вашего сведения, что находясь на патрульно-постовом глайдере в районе квазика Гониния, мною был обнаружен неизвестный субстрат, который я немедленно уничтожил после пробного выстрела в воздух. Согласно инструкции требую наградить меня знаком «Ворошиловский стрелок» с автоматическим повышением в звании.

Канонир Наливайко».

Приказ по части № 98: «За проявленную в нужный момент ненужную стрелковую подготовку канониру Напивайко выбить левый глаз. Ответственный за исполнение – капитан Горилый».

Прочитав эти два документа начальник «Смерш» на дальнем космосе генерал Лиминько снял сапог, машинально понюхал раструб и протянул к свету следующий документ: «Привести приказ в исполнение не представилось возможным в связи с отбытием Наливайко в неизвестном направлении. Со слов парализованного старого Наливайко молодой Наливайко, уходя, взял с собой тёплые вещи и сухой паёк на четыре года. Учитывая вышеизложенное, я принял решение и выбил левый глаз старому Наливайко.

Капитан Горилый».

Генерал мысленно похвалил капитана за находчивость и бросил в камин патрон от маузера. Патрон взорвался. Немедленно вошёл денщик со стаканом чая в высоком титановом подстаканнике. В чае плавал кусочек курдючного сала. Это всегда приводило генерала в боевое настроение, – он вспоминал свою тревожную молодость среди басмачей курбаши Огуза. Генерал помнил, что первые седые волосы у него выпали, когда он узнал, что курбаши Огуз – его папа. Лиминько отхлебнул чай и спросил денщика:

– Где сейчас находится группа майора Процюка?

– Разрешите доложить? – опросил денщик.

– Ишак! Докладывай! – рыкнул генерал.

– Ведя ожесточенные бои с превосходящими силами противника, группа майора Процюка ловким манёвром справа отошла на заранее подготовленные позиции.

– Ага! – закричал генерал. – Огого! Записывай шифрограмму: «Срочно явиться на оперативное совещание. Старшим вместо себя оставить капитана Тенкиша».

– Разрешите отослать? – вежливо спросил денщик. Вместо ответа генерал начал лихорадочно расстёгивать кобуру пистолета и хрипеть что-то нечленораздельное. Денщик пулей выскочил из кабинета.

Лиминько отдышался, побулькал в горле отслоившимся от злости эпителием и накрутил секретный номер. «Здравствуй, дерево, – сразу же раздался издалека хруст портупеи. Генерал улыбнулся. На связи был его старый друг ещё по кадетскому корпусу, а ныне начальник секретных средств массового уничтожения полковник Автандил Курихара.

– Привет, Цудрейтер, – шутливо ответил генерал, назвав Автандила старым кадетским прозвищем, – ты совсем не хочешь меня видеть?

– Совсем, – ответил Автандил. – Стоп! Знаю! Ты хочешь угостить меня стаканчиком кьянти – я угадал, старый хрыч?

У генерала Лиминько сразу испортилось настроение – он был жадным и сам любил кьянти.

– Не забывайтесь, Курихара! – рявкнул он в трубку, – я жду вас на совещание к 10-00. При себе иметь конспект и лекало.

– Слушаю и повинуюсь, – голосом лампы Алладина ответил Цудрейтер, – а какой пароль?

– Пароль «Глыба» – ответ «Громада», – ответил генерал и нажал кнопку «откл.». Потом он немного поигрался глобусом Гонинии, изобрёл новый вид построения в колонну по одному, завернулся в шинель и моментально заснул. Снов генерал не видел.

Глава II

Из докладной № 1494-2: «По существу вопроса о пропаже свиной тушёнки у личного состава сибирских стрелков не могу сообщить ничего интересного, так как уже за три дня до происшествия был контужен оглоблей и в данный момент нахожусь в аналогичном состоянии.

Со слов контуженого интенданта Полякова правильно записал майор-анестезиолог Покидайло».

Анонимная, записка: «Лиминько! Спасибо за консервы. Твоя тушёнка была очень жирной.

Паратрофик Липози».

Зачитав эти два документа, генерал мрачно посмотрел на офицеров штаба и сплюнул сквозь зубы. «А может, это кто-то шутит? – робко спросили из группы самбистов-особистов. Лиминько выстрелил на звук косточкой от сливы и попросил поставить трофейные слайды. Погас свет. На экране появился чертёж сложного механизма, на одной из частей которого было написано: «Жми тут». На следующем слайде вождь мирового пролетариата раздавал мандарины беспризорникам. Третий слайд изображал половой акт между японским самураем и рыбой-фугу, причём на лице самурая было такое блаженство, как будто ему положили за губу мятную подушечку. В зале началось оживление, и генерал услышал, как кто-то заметил: «А рыбнадзор куда смотрит?» На четвёртом слайде было плохое изображение первомайской демонстрации в Гоби, а вот при виде пятого слайда все в зале насторожились. На фоне отличного орехового интерьера в белом махровом халате сидел пропавший без вести канонир Наливайко и кушал свиную тушёнку украинской ложкой. Глаза канонира ласково щурились, он лоснился от жира и показывал в объектив большой палец. По бокам стояли какие-то толстяки, но рассмотреть их было трудно.

Зажёгся свет. В переднем ряду сладко спал разведчик Горюшко, выпуская и запуская большую прозрачную бульбу, размером с баскетбольный мяч. Лиминько под общий хохот проткнул бульбу указкой. Горюшко тут же вскочил с криком: «Сеанс окончен!» и, держа руку калачиком, двинулся к выходу (позже он признался, что во сне видел себя с женой на фильме «Застава Ильича»). Генерал дождался тишины и спросил: «Ну что, чудо-богатыри, достукались?»

– Хотелось бы в общих чертах, конечно, узнать, что это было? – запинаясь, проговорил легионер Зенобио.

– Да, – подключился к разговору старый тактик Геркулан Севастопуло, – а то без комментариев слайды оставляют тягостное впечатление, особе этот, с фугу.

– Сам ты фугу! – закричал Лиминько, ломая об старого тактика указку. – Все вы фугу! Рыбьи мозги! Щучьи головы! Это я у вас хочу спросить – что всё это значит? Что происходит в секретной дивизии № ? Что происходит у аборигенов, которым мы обязаны привить все прелести нашего строя – лучшего в мире? Кто мне ответит на этот вопрос?

В зале стояла тишина и покой. Неожиданно встал полковник Цудрейтер и снова сел. «Яйцо поправил» – со злостью на старого товарища подумал Лиминько и сказал:

– Давайте возьмём себя в руки и будем разбираться вместе. Итак. Вчера утром исчез канонир Наливайко. Мы ещё узнаем, что это за Наливайко, но дело не в этом. На следующий день в безобидной ситуации оказывается контуженным и без того глупый начальник интендантской службы. Через три дня кто-то похищает пятилетние запасы тушёнки у прожорливых сибирских стрелков и ставит их на грань вооруженного бунта. Не забывайте, что они наёмники и по контракту кормить, одевать и наливать должны мы. И, наконец, сегодня – эта анонимная шифрограмма и слайды.

– Откуда всё-таки они, генерал? – спросил командующий армией «Юг» Лусь Тарасович Тресь. Вместо ответа генерал приказал: «Введите арестованного» и в зал, в сопровождении спецназа, вошёл одноногий старик в полосатой арестантской робе. На плече у него сидел попугай.

Глава III

Из шифрограммы: «Дорогой Яцек, мужайся. Сегодня утром проклятые «боши» арестовали дядю Секеча. Он в блоке «Эйч-5» (если ещё жив). Ищем возможность для организации побега.

Бэзил».

Приказ по гарнизону № 497: «Для обеспечения надлежащей охраны заключенного X. группе ночного виденья придаётся снайпер Исмуддин и культурист Курт Венцель.

Генерал Лиминько».

Рапорт № 41: «Снайпер и культурист прибыли.

Капитан Горилый».

Депеша № 17: «Поздравляю!

Генерал Лиминько».

Из напутственной речи: «Братья по идее! Выступаем сегодня ночью. Верю, ждет нас удача: на святое дело идём – Секеча с нар вынимать. Сбор в 2-00 возле заброшенного мясокомбината. Не бойтесь. Для нейтрализации Венцеля с нами идёт борец сумо Кагуяма.

Паратрофик Липози».

Арестованный одноногий минуту-другую смотрел на собравшихся, а потом вдруг хрипло закричал: «Дарби Мак-Гроу! Подай мне стакан рому!» Попугай взъерошил хохолок и очень внятно сказал: «Вам ветер дал стальные руки – крылья, а вместо мозга – пламенный мотор».

Лиминько снисходительно улыбнулся – на своих допросах он видел вещи и похлеще. «Как тебя зовут? Откуда ты?» – спросил генерал.

– Хозяина называть только на «Вы» – ты понял меня, бронированная задница? – снова крикнул попугай.

Лиминько покраснел. Конвой попытался поймать наглую птицу, но тут заключённый поднял вверх руку и сказал: «Я родом из города Сили, а зовут меня Мозг, а смерть моя в яйце, а яйцо в галифе, а галифе на тебе, а ты на нашей планете, а планета наша...» Тут от волнения арестант схватился руками за горло и заплакал.

– Перестань дурачиться – это в твоих интересах, – потирая трицепс, предупредил Автандил Цудрейтер и вдруг резко крикнул:

– Что ты делал на территории военного городка семнадцатого в 13-00?

– А что ты делал семнадцатого в 21-00 на территории связистки Клоц? – в свою очередь спокойно спросил арестант.

– Какой Клоц? – машинально переспросил Автандил.

– Иры Клоц, – охотно объяснил попугай, но полковник уже взял себя в руки и снова начал орать:

– Молчать! Вопросы задаю я! Отвечать!

Видя, что тот молчит, Цудрейтер сделал знак особистам, и две резиновые дубинки со свистом опустись на бритую голову арестованного. Губа у него сразу отвисла, нога подломилась, и он с размаху сел на мраморный пол штаба. Попугай взлетел на люстру и тараторил оттуда выдержки из уголовного кодекса Узбекистана.

Когда взгляд арестанта снова стал осмысленным, он ощупал руками темя и закричал: «Меня зовут Мозг, я родом из Сили, я нищий, я собираю гуано и делаю из него мумиё! Чего вы хотите от меня, проклятые захватчики?»

– А это у тебя откуда? – раскладывая на столе слайды, ласково спросил Лиминько. – В гуано нашёл?

– Это не моё, – твёрдо сказал арестант.

– А чьё?

– Раз на твоём столе, значит твоё.

– Молчать! – не выдержал Автандил Курихара. – Откуда у тебя слайды? Говори, а то я дам сигнал.

– Порнографы подбросили, – соврал арестант.

– Сигнал, – спокойно объявил Цудрейтер, но тот ловко увернулся от дубинок и сбивчиво затараторил:

– Я скажу! Я всё скажу! Не бейте – у меня хрустальный зад!

– Правильно, – закричал попугай, – здоровье дороже.

– Эти картинки мне дал ваш сотрудник для обмена на плоды джунглей Гонинии.

–Как его звали?

– Не знаю. Мы называли его Белый Мякиш, он был толстый и грубый.

– Это Наливайко, – шепнул Лиминько Автандилу и спросил:

– А какие овощи хотел получить наш сотрудник за эти слайды?

– О! Он хотел получить целый мешок красной травы яюбабал, которая растёт далеко в лесу и делает мужчину твёрдым, а женщину мягкой, и тогда...

– Достаточно, – прервал арестанта генерал, – уведите его и дайте посмотреть на пищу.

Попугай уселся на плечо хозяина и крикнул собравшимся: «Бабене, муньёс! Бабене!» Лиминько устало потёр лоб, чтобы разогреть мысль, и приказал:

– Завтра в 10-00 сбор у моей палатки. При себе иметь предложения по ситуации. Всё.

Но всё произошло немножко иначе.

Глава IV

Шифр 18-бис «Молния»: «Мой генерал! Сегодня в 2 часа ночи группа неизвестных попыталась освободить заключённого из блока «Эйч-5» и это им удалось. Культурист Венцель убит. Я в отчаянии! У меня пистолет и я знаю, что с ним делать. Прощайте.

Начальник подземной тюрьмы им. тов. Мюллера —

М. Бондарь».

Литер «Струя», срочно: «Генерал! Начальник Бон-рь отравился спичками. Венцель убит. Снайпера Исмуддина ещё нет. Тут паника. Считаю, что вам необходимо присутствовать лично.

Зам. начальника зоны – майор Вандер».

Шифрограмма: «Братья! Сегодня в 17.00 от укуса и потёртостей скончался борец Витя Кагуяма, который на 90% обеспечил освобождение дяди Секеча. Минута молчания, час питания и сутки размножения начнутся в 21.00 в секретном месте Ост.

Паратрофик Липози».

Генерал Лиминько и майор Процюк в бронированном штабном «виллисе» приближались к гарнизонной тюрьме. От злости и потрясения генерал был защитного цвета, что чрезвычайно ему шло. Майор, напротив, был весел и игриво возбуждён. Он с комичной серьёзностью отвечал на приветствия проходящих вдоль дороги аборигенов и громко кричал: «Липози – капут!» Неожиданно став серьёзным, майор сказал:

– Генерал, нужно устроить ловушку для дураков.

– Требую объяснений, – буркнул Лиминько.

– Это просто, как обшлаг моей шинели, – засмеялся майор. – Путём выхода в открытый эфир, расклейки объявлений и выступлений по радио мы дадим понять местному населению, что ожидаем прибытия с земли отцов крупной партии холодного...

– Почему холодного? – удивился Лиминько.

– Я его люблю, – ответил Процюк, – но это не принципиально. Можно не холодного, можно сациви или борщ. Дело не в этом. Мы установим караван с продуктами на видном месте и будем ждать в засаде повстанцев.

– Долго? – спросил генерал.

– Этого не знаю даже я, – ответил майор, – Однако есть мнение, что не более 15 минут. Привлечённые запахом чеснока, которым мы натрём кузов транспорта, преступники сделают попытку завладеть продуктами, и тут появляемся мы в белых фраках. Остальное дело техники. Липози в наших руках, награды на наших грудях, честь и слава по труду!

– Складно лепишь, – вздохнул Лиминько, – но план нужно обдумать.

Машина въехала под арку гарнизонной тюрьмы и остановилась. Генерала неприятно удивило то, что ни один человек их не встретил. Ветер катал по двору пустые бутылки, на зубах скрипел кремний, и было очень тревожно. «Эй, кто-нибудь!» – зычно крикнул Процюк, и тут из окна дома старшего комсостава раздались звуки гитары, и голос майора Вандера сипло пропел: «Поставьте, поручик, бутыль с самогоном…»

Они толкнули дверь в комнату и очень удивились. За столом, накрытым на двенадцать персон, сидел майор Вандер в грязном белье, небритый и почему-то в колготках. Одной рукой он наливал себе спирт из канистры для горючего, другой автоматически перебирал струны инструмента. Увидев генерала, майор Вандер истошно заголосил: «Четвёртые сутки – одни проститутки...»

– Отставить концерт, – рявкнул Лиминько, но Вандер залпом выпил стакан, укусил ивася и поведал генералу, что «...может быть, ваши родные в Бутырке, но вы не мальчишка, ведь вы офицер».

Майор Процюк отобрал у Вандера гитару, перекусил струны и выбросил инструмент в окно.

– Что тут происходит, майор, – грозно спросил Лиминько, садясь на табурет, – где личный состав? Вы что, выпиваете?

– Вандер икнул, оторвал голову от блюда с цахтони и веско сказал:

–Ваши водительские права!

Процюк окатил Вандера из ушата и наотмашь ударил по желудку. Вандер тут же показал гостям, чем питался последние трое суток, и стал понемногу приходить в себя.

– Генерал! Они убили Венцеля, – пытаясь встать, доложил Вандер, – они всех убили! Они и вас убьют, генерал! – слёзы текли по мохнатому лицу майора, – и всех освободили от цепей... Мне нечем командовать. Я – нищ! Подлец Бондарь съел все спички, и теперь я не могу прикурить... – Тут он стал по стойке смирно и сказал: – Кто был ничем, тот станет всем...

Тем временем стремительный майор Процюк медленно бродил по пустынному зданию тюрьмы. Его внимание привлёк проём в бетонной стене в виде фигуры человека. «Бедняга Венцель», – подумал майор, и тут что-то заставило его резко упасть на пол. В ту же секунду пущенный из пращи буряк-кормовик разбился об стенку, возле которой мгновение назад он грустил о Венцеле. Не поднимаясь, майор дал из всех стволов по коридору и по-пластунски двинулся вперед. По коридорам и камерам загремел металлический, усиленный рупором голос: «Ползи! Ползи, чужеземец, как червь-опарыш. Так и уползёшь ты с земли нашей, ибо целовецикус! Не будет тебе тут покоя ни днём, ни ночью. Горько пожалеешь ты тогда, что пришёл сюда».

Майор снова выстрелил в темноту коридора. В ответ раздался хлопок, и в двух сантиметрах от его ягодиц в стену воткнулся зелёный банан и злобно завибрировал. «Уходим по одному», – решил майор и выскочил из помещения.

Глава V

Из учебника истории: «В 257... году передовые корабли наших миролюбивых вооружённых сил открыли в созвездии Зельца два квазиморфных квазика первой категории. На левом квазике жил только радиобуй времён Быковского, а правый плотно заселяли организмы с высоким психоэмоциональным и физическим уровнем развития. Они называли свой мир Гониния, а себя трофиками. Наши миролюбивые войска стали сразу выполнять свой интернациональный долг и строить на Гонинии развитой социализм. В результате всё здоровое население планеты ушло в джунгли и на болота и объявило нашим добрякам священную войну Аль-Наджеф. Вот уже почти пятьдесят лет длится эта война, которая проходит с нашим подавляющим преимуществом. В настоящее время войска повстанцев возглавляет некий Липози, а наши части – генерал Лиминько, которого мы все хорошо помним по военному параду на Красной площади».

В самом сердце джунглей Гонинии этой тревожной ночью горел костёр из сваленных как попало пальмовых стволов, а вокруг костра руководители повстанцев пили сгущёнку, пуская банку по кругу. Слышались вздохи, мелькали огоньки сигарет, в темноте кричала кукумария. Все ждали Липози. Он появился ровно вовремя как всегда в соломенном канотье и белоснежной «тройке». Вместе с ним к костру подошёл Наливайко в национальной одежде нудистов и мудрый Секеч со своим попугаем.

–Мир вам, – сказал Липози, надувая живот в знак приветствия. Все сели, и Липози спросил:

–Какие новости на объектах?

–Боши сожгли деревню моего дяди, – мрачно сказал молодой Кроха, – а самого дядю обвинили в скотоложстве и испарили из калорифера.

– Бедный дядя, – вздохнул Секеч, – я его знал ещё тётей...

– Вчера по приказу майора Процюка в городе Гуп была проверка на качество, – глядя в огонь сообщил литейщик Заходер.

– Это что ещё за проверка? – нахмурился Липози.

– Они опечатали все магазины и пробовали продукты на вкус, а когда проверили, то сказали, что всё отравлено нитратами, и вывезли всю еду из города на двух железнодорожных составах. В тот же день умер ой дедушка-диабетик.

– Бедный дедушка, – снова вмешался Секеч, но тут Липози сказал:

– По всему видно, что готовится какая-то акция против нас и мирного населения. Путём прослушивания линии связи я узнал, что завтра в военном городке состоится секретная летучка, спектакль «Бесприданница» и фуршетный стол. Считаю необходимым послать туда нашего человека.

–Абсурд, – сказал Наливайко, отрываясь от сгущёнки, – вас всех знают в лицо.

– Меня не знают, – успокоил его Липози и добавил: – Поэтому пойду я.

– Мы не можем рисковать командиром, – возразил Секеч, – давайте пошлём попугая.

Попугай сразу нахохлился, закатил глаза и сказал:

– Прошу занести меня в Красную книгу.

Все засмеялись.

– Тихо, – поднял руку Липози. – Пойду я. Завтра у меня должна быть форма полковника безопасности, удостоверение «Смерш» и пистолет-липучка.

– А как быть с доставкой на место? – спросил боевик Виктор. – По болотам долго.

– Имею предложение десантироваться с парашютом с борта пленного робота, – ответил Липози, – я с ним сегодня беседовал – он уже за нас.

– Нет, не за вас, – раздался вдруг за спинами сидящих механический голос. Все вскочили. На поляне стоял пленный робот по кличке «Шелезяка» с лазерным пистолетом.

– Ха-ха-ха, – раздельно сказал робот и за долю секунды спалил боевика Виктора.

– Прекрати геноцид, проклятый окатыш! – закричал Липози, пятясь в джунгли.

– Ха-ха-ха, – снова сказал робот и направил пистолет на дедушку Секеча. В этот момент попугай сделал круг над роботом и клюнул его в фотоэлемент затем в динамо-машину.

– Алиса, – сказал робот, и из него потекла канифоль, солярка и расплавленные подшипники.

– Готов, – облегчённо выдохнул Липози и объявил отбой. Секеча пришлось нести на вытянутых руках к озеру – он очень переволновался.

Глава VI

Из анонимки: «В связи с особой секретностью проводимого совещания предлагаю расстрелять болтуна Горюшко. Ваш Липози».

Из надписи на стене пакгауза: «Липози – козёл. Лиминько».

Генерал Лиминько провёл секретное совещание в предельно короткий срок, что объяснялось элементарно: он хотел посмотреть спектакль «Бесприданница», а ещё больше – воссесть за большой банкетный стол.

– Помните, товарищи, – в заключение сказал генерал, – операция «П…ц на холодец» – эта наша последняя попытка покончить с отвратительным Липози и его бандой. Ура!

Офицеры спели «Синий платочек» и разошлись готовиться к банкету. Никто не обратил внимания на особиста в форме «Смерш», который строевым шагом пошёл в сторону уборной артистки Ольги Керч. В тот самый момент, когда Ольга Керч крепила пластырем бутафорский бюст шестого размера, дверь в гримёрную тихонько открылась, и через секунду Липози уже держал артистку в стальном зажиме.

–Я убит, – шептал он в извилистое ухо Ольги, – потрясён и раздавлен! Я слабею!

Ольга тонко попискивала и вяло пыталась отцепить свой шиньон от погон незнакомца. Когда ей это удалось, она первым делом поправила продавленный насквозь накладной бюст и задыхаясь спросила:

– Вы кто? Дирижёр?

Липози улыбнулся:

– Нет. Я наоборот. Я старший следователь «Смерш» Костя Закаблук.

– А при чём тут я? – испугалась Ольга.

– Толковый вопрос требует толкового ответа, – сказал Липози, – так вот: один из наших генералов оказался предателем. За различные стимулирующие препараты джунглей он передает повстанцам продовольствие и напитки. Вот его фото.

На стол легла любительская фотография генерала Лиминько возле знамени части, на которой было написано: «До дембеля – два месяца». Ольге Лиминько понравился.

– Что я должна делать? – решительно спросила она, вспомнив, что обычно говорят агенты во всех «детективах». Липози обошёл вокруг артистки и сказал:

– Вы должны делать всё.

– Всё я не могу – у меня флюс, – смутилась Ольга.

– Я не в этом смысле, – в свою очередь смутился Липози, – сейчас генерал, безусловно, придёт к вам будет грязно вас домогаться. Тяните время. Уворачивайтесь. Доведите его до самораздевания, попутно задавая нужные вопросы.

– Про что? – испуганно опросила Ольга.

– Про его дядю, который в 1917 пил в Питере запоем, – заорал Липози и ударил рукояткой пистолета по тамбурину. От страха Ольга Керч громко икнула и немного обмочилась. Липози взял себя в руки и спокойно сказал:

– Без паники. Постарайтесь узнать у генерала, каким путём он намерен выманить из лесу повстанцев. Я буду в шифоньере и безобразия не допущу. С богом.

С этими словами Липози проворно скользну в большой комод с реквизитом, а Ольга села перед трюмо и стала тереть лицо румянами.

Как и предполагал Липози, через пару минут у дверей остановилась внушительная процессия. Впереди имел место сам генерал Лиминько в парадном камзоле с Петровичем на шее. В левой руке он держал трофейное шампанское, а правой теребил галифе для напряжения. За генералом стоял верный майор Процюк с большим букетом бильгарции и запиской: «Оля! Давай дружить. Я буду ждать тебя у рояля. Старого хрыча не бойся – он съел полборща с бромом. Твой Процюк». Майор надеялся незаметно вручить Ольге это послание во время церемонии представления генерала.

Рядом с майором стоял мрачный Автандил Курихара с подносом вкусных вещей. Мысли его носили явно антиуставный и антигенеральский характер. «Старый мерин, – думал Автандил, —ракло! Выживший из ума скунс». Было совершенно очевидно, что полковник Курихара думал лично скушать вкусные вещи, и появление Ольги никак не входило в его гастрономические планы. «Зайдем, пожалуй», – смущённо пророкотал Лиминько и постучал ногой в дверь. Не дожидаясь ответа, вся кавалькада вошла внутрь.

– Генерал Лиминько! – оглушительно гаркнул Процюк и вставил в шифоньер записку для Ольги.

– Я рада за вас, генерал, – улыбнулась Ольга, – что это у вас? Сельтерская?

– Это галифе, – ответил генерал, имея в виду правую руку.

«Дебил, – тут же подумал Курихара, – в голове у тебя галифе».

Лиминько понял оплошность.

– Рекомендую разрядиться шампанским, – весело крикнул он и сразу налил Ольге в вазу. Процюк от шампанского отказался и достал из френча походную флягу с мадерой. Наблюдая, как Ольга, хихикая, кушает оливье и «шубу», Автандил Курихара понял, что ещё минута, и он стрельнет в артистку из именного оружия. Он встал, щелкнул каблуками и сказал:

– Разрешите до ветру?

– Разрешаю, – отдал честь Лиминько и начал ритмично разминать бутафорскую грудь Ольги Керч.

– Шалун, – кокетничала Ольга, – мой бравый защитник – шалун. Когда вы, наконец, покончите с противными партизанами?

– В соответствии с планом... полностью следуя инструкции... по уставу, – бубнил Лиминько, пытаясь завладеть коленом артистки.

– Военная тайна, – отрываясь от фляги, сказал болтун Процюк, – но вам я могу сказать, что в воскресенье прибудет оружие возмездия под кодовым названием «П...ц на холодец».

Ухо Липози вытянулось в трубочку и запульсировало, но похотливый Лиминько вдруг всё испортил.

– Прошу освободить помещение артистки Керч и ждать меня на воздухе для получения дальнейших инструкций, – приказал он и начал снимать портупею. Ольга жалобно посмотрела на шифоньер.

«Пора», – решил Липози, как только дверь за майором закрылась. Генерал уже надвигался на Ольгу как медведь-шатун и при этом кричал: «Штыки примкнуть!».

Липози обошёл генерала с тыла и изо всех сил огрел по голове пустым подносом. Впечатление было такое, будто ударили в набат в древней Рязани при виде полчищ Батыя. Генерал сказал: «Рота, отбой» – и рухнул на топчан.

– Он жив? – робко спросила Ольга.

– Ещё нет, – ответил Липози и приказал: – Идите в зал, к роялю. Я буду рядом.

За роялем сидел грустный Процюк и одним пальцем пытался сыграть «Прощание славянки». Ольга закрыла майору глаза надушенными руками, а Липози прищемил палец крышкой инструмента.

– Ой, – сказал Процюк, – Оля! Бросьте палец.

– Где будет храниться оружие возмездия? – шёпотом спросила артистка, и Липози сильнее надавил на крышку рояля.

– На опушке джунглей! – завизжал Процюк. – Отпусти палец, коварная Мата Хари!

Липози бросился за портьеру. Почувствовав, что руки свободны, майор молниеносно нанёс веерный удар «атеми», и Ольга, естественно, под него угодила. Хрупкая шея артистки сломалась сразу в четырёх местах и наступила биологическая смерть. «А я тебе верил – пряники покупал», – глядя на тело, подумал майор и вдруг услышал рёв двигателей. Он рывком распахнул слуховое окно и увидел удаляющийся в сторону джунглей силуэт робота с человеком на борту. «Измена!» – прошептал майор и бросился в штаб.