Текст книги "Приключения атома"

Автор книги: Константин Циолковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Судебная камера

– Я не могу больше с ней жить, заявляет супруг.

– Мы постоянно ссоримся, ругаемся и даже дерёмся.

– Да, это верно, заявляет жена, – только не я в этом виновата. Всегда начинает он. Придерётся к пустякам и пошла история.

– Правда ли это! Спрашивает президент мужа.

– Трудно в этом разобраться! Может быть и я больше виноват. Одно только несомненно, что ссоры не прекращаются и жизнь становится невмоготу.

– С этим и я согласна, почему также хочу развода, сказала жена.

– О жизни мужа и жены расспрошены были соседи, которые и подтвердили наличность ссор и постоянного их (соседей) беспокойства по этому поводу. Кто же из супругов был виноват, не могли выяснить: то говорили за мужа, то за жену.

Прочли историю жизни разводящихся, их брака и последующей семейной жизни. Ссоры начались всего только год тому назад. Маленьких детей не было. Президент допустил развод. Подростки были разделены по согласию между мужем и женой. Дело было записано с обычным приложением рук.

Иногда суд кончался примирением супругов, иногда ссорящиеся и желающие развода подвергались наставлению: то в селе, а то и в высших учреждениях. При беременности до рождения ребенка развод разрешался труднее, а новый брак – никогда. Только тогда, когда был выкормлен и поставлен на ноги младенец, можно было заявлять о желании вторичного вступления в брак. Мужчине удобнее было вступать во второй брак, но обыкновенно разведённому трудно было найти жену без хитрости или обмана, которые при общественной, всем видной жизни, были почти невозможны. Женщины преследовали непостоянство презрением и избегали браков с такими. Кто и соблазнялся, так родные отговаривали.

Ещё развод. Обыкновенно ссоры рождаются от охлаждения одного из супругов и любви к новому человеку. Развод и тут разрешался. Но при такой ветрености мужчина не находил невесты, даже неравнодушной к нему. Также и женщина не находила жениха. Ветреность или непостоянство, мешающая размножению прекращалась судом, как явление угрожающее обществу.

Супружеская измена

Судебная камера. Жена приходит в слезах. Её муж увлекается молоденькой девушкой, которая выказывает ему сочувствие. Оно дошло до тайных свиданий и беременности. У жены куча детей. Есть грудной. Девушка любит чужого мужа. Тот только развлекается и довольно холоден. Всё это выясняется свидетелями, речами обвиняемых и пострадавших.

Изменившего приговаривают к ссылке, на время в колонию изменивших супружескому долгу. Девушку в другую колонию, изменивших целомудрию, и также на время. При повторении – грозит ссылка более длинная, и даже исключение из общества.

Бывали и другие решения, иногда очень оригинальные. Так, хотя очень редко, разрешалось, если не препятствовала жена, одному мужу иметь две жены, т. е. прежнюю и увлекшуюся девушку. Жили они отдельно, а супруг жил то с одной, то с другой.

Преступление против общественной собственности

Судились за общественное добро: за ломку, порчу машин и орудий – при раздражении или неосторожности. Часто извинялись, а при повторяемости подвергались увеличению числа обязательных часов работы, или вразумлению, смотря по количеству вреда. Украсть было невозможно, потому что не у кого. Продать общественное имущество – также, потому что совсем не было денег. Променять нельзя, потому что у всех было общественное добро в достаточном количестве. Но подменивали испорченную одежду и другие вещи, чтобы избавиться от ответственности за небрежность и полом. Сделанное другим выдавалось за свое, портилось из зависти и т. п. Такие проступки сводились к обвинению за ложь и хитрость и не считались маловажными. Попавшиеся подвергались наставлению, исправлению путём слова, книги и особой жизни с усиленным трудом. Очень немногие, неисправлявшиеся, удалялись в колонии к такого же рода небрежным и лживым людям. Там было им хуже, чем с правдивыми: орудия у них были вечно не исправны, успехи промышленности и земледелия слабы. Они более нуждались и жили вообще беднее исправных посёлков. Жены могли за ними не следовать. Право размножения ограничивалось. Дети оставались, по закону, в нормальных обществах. И эти посёлки не росли так быстро, как нормальные.

Иногда жизнь в этих изолированных колониях, – жизнь не сладкая – исправляла провинившихся, которые ссылались туда на год или другой срок, после чего принимались в родное гнездо, и если не попадались в том же, то оставались в нем. Только убийц и неисправимых не возвращали на родину.

Мальчик наш бывал иногда в камерах суда. Многого не понимал, а многое складывал в своем сердце. Но оценить мог только тогда, когда выслушал учителя о жизни и суде прошедших времен.

Из урока истории

100 лет тому назад большинству людей был почти недоступен суд. Безопасность, неприкосновенность личности и многое другое были очень ненадёжны. Теперь меня обидели – и я делаю два шага и уже в камере суда со своим противником. И меня и его все знают. (Кто уклоняется от суда, того судят заочно). Все знают и наши отношения. Суд моментален и справедлив. Но что было прежде! Надо было тащиться иногда сотни верст до судьи, трудно было взывать свидетелей, или их не было, надо было подавать письменное прошение. При несоблюдении ничтожных формальностей, прошение не принималось. Надо было ждать чуть не годы, нанимать адвокатов, если хочешь защититься, потому что у твоего противника деньги и даровитые говоруны, у которых одна цель: оправдать обидчика или беззаконника и получить гонорар.

Короче сказать – лучше всего было в то время забыть обиду и терпеть. Лучше не судиться. Не даром была и пословица: с богатым не судись, с сильным не борись, – хотя бы ты и был тысячу раз прав.

Законы, по их обилию, бестолковости и несправедливости невозможно было знать. Даже юристы и адвокаты знали только отделы – по своей специальности. Незнание же законов обывателю не прощалось. Обыватель же не только ничего не понимал, но и был большею частью совершенно безграмотен.

А как был затруднён развод! Даже брак стоил денег и был большею частью безнравственным, так как скорее был экономическим торгом между богатым и бедным, чем союзом любви.

И брак теперь свободен, потому что не опутан материальными условиями быта брачующихся и их родственников.

Теперь мы не заботимся о материальном благосостоянии и воспитании детей, потому что они получают на свою долю всё необходимое, сколько бы их ни было. Только лишь бы мы исполняли свой шестичасовой труд, были правдивы, выбирали беспристрастно лучших людей и соблюдали законы. Тогда было горе с детьми!.. Двое отцов трудились одинаково, но один надрывался для прокормления и воспитания 5-х детей, а другой роскошествовал, так как случайно был бездетен. Даже собственность причиняла громадное огорчение: вечные заботы, которые преждевременно старили людей и часто сводили в могилу… Как сохранить имущество, если во всех сторон были на него покушения: время точило меха и одежду, дом валился, забор падал, сторожа изменяли, хитрецы обманывали. Как страдали невинные дети! Они подвергались всем ужасам бедности, невежества и жестокости. Они родились уродами, больными, глупыми, преступными.

Дитя, слушая это, ужасалось прошедшей жизни и старалось не только сохранить, но и улучшить своим поведением настоящие порядки.

Врачи и лечение

Легкие больные и не заразные оставались на своей квартире. Не опасные – помещались в сельскую больницу. Был и врач. Это человек очень услужливый, склонный к уходу за больными, получивший маленькие медицинские сведения в сельской или уездной школе, – человек тоже выборный населением.

Сначала, как и все обыватели села, он получил образование в низшей сельской школе, имел гигиенические и общие сведения. Но в силу любви к медицине и доброго нрава, помогал больным и потому был назначен в уездную школу, а потом, по окончании учения, избран врачом.

При более серьёзном заболевании, больной отправлялся в уездную лечебницу. Если там были бессильны против болезни и находили нужным, то заболевшего отправляли в больницу при губернском посёлке и т. д. Обыкновенно выздоровление наступало дома, реже прибегали к сельской больнице, ещё реже – к уездной и т. д. Больного посещали с разрешения врача.

Самые легкие операции делали в селе, более трудные – в уездном посёлке и т. д. Иные операции требовали не только очень искусных, редких врачей, но и очень сложных и хороших приспособлений, доступных только уездной больнице, или даже – губернской и выше.

Смерть

Умершего осматривали все желающие. Президент заведывал книгами, где записывались обстоятельства смерти: болезнь, лечение, годы и т. д.

Фотографии и другие данные о каждой личности имелись в каждом селении. Хоронили, как и теперь, – но среди полей или садов. Могилы находились на значительном друг от друга расстоянии и вдали от домов. Трат на похороны не делали. Могилу рыли назначенные президентом ещё не отбывшие 8 часовую трудовую повинность. Провожали все желающие родственники и свободные от труда. Охотник иногда произносил на могиле речь, примерно, в таком роде:

«Умирая, он в то же время родился, чтобы жить вечно в жизни более совершенной и более прекрасной, чем наша. Пройдут сотни тысяч лет, прежде чем наш друг воплотится. Если бы мы жили эти сотни тысяч лет, то долгонько нам пришлось бы дожидаться. Мы бы потеряли терпение: выбросили бы самую мысль об ожидании. Но для умершего те же длинные времена пройдут, как сон, как минута. Он в своем небытие их не заметит, и покажется ему, при воскресении, что он только проснулся. Умирал сейчас, но неожиданно, вместо смерти получил радость новой жизни – чудного возникновения, особого рождения. Впрочем, не будут тогда так прозаично родиться, как родимся мы, а скорее как цветы или плоды.

Покойник всех опередил. Для нас ещё не пришло то отдалённое прекрасное время. Мы должны ждать ещё целую жизнь, может быть краткую, а может быть и длинную, но никак не сотни тысяч лет, потому что и для нас время после смерти промелькнёт, как миг. Мы должны благодарить ПЕРВОПРИЧИНУ, что наша несовершенная жизнь так кратка и скоро приводит нас к лучшей.

Всякий умерший, значит и наш покойник, уже её достигнул. Субъективно, т. е. для него самого, он уже там, он уже возник, блажен и пьёт из чудной чаши новой жизни. Для этого воображаемому бессмертному существу нужны чуть не миллионы лет, а для умирающего – мгновение. Вот почему он опередил нас всех, как и мы опередим наших детей или внуков в достижении блаженства. Покойники в разное время возникают к жизни, но время ожидания можно считать только до кажущейся смерти. Субъективно, нашим детям приходится дожидаться больше, чем нам, так как они умирают позднее нас. Абсолютные же времена бесконечно разнообразны, но в счет нейдут»…

Дитя не совсем понимало эти речи, но они его сладко волновали, и не страшила его после них смерть, а казалась каким то праздником, торжеством и завидовал он слегка покойнику. «но и я умру, и я то же получу», думал он, – «и мама и папа и все». Зависть к покойнику гасла.

«Но, дорогие братья», продолжал оратор, «в виду того, что мы на некоторое время связаны с Землей, лучшая жизнь наступит только тогда, когда мы и наши потомки её создадут. Не будем забывать, что мы кузнецы своего счастья. Наша настоящая жизнь подготовляет будущую. Я уверен, что мы не заблудимся, не пойдём по неправому пути, по дороге лжи и насилия, и думаю, даже уверен, что наша судьба, а вместе с тем и судьба покойника обеспечена: и он получит то, чему мы сейчас благожелательно завидуем: его смерть собьётся с новой лучшей жизнью. Всё это вы уже слышали от наших наставников, когда ещё учились в школах и я вам только напоминаю известное.

Космическая жизнь, которой мы со временем будем участниками, создается также отчасти нами, так как и Земля частица Вселенной. Итак, мы создаём не только лучшую земную жизнь, но и лучшую космическую».

Мальчик же ещё не дошёл до этой премудрости и слышал её в первый раз при таких наглядных условиях. Желание учиться и увериться получше, потвёрже в обещанных после смерти благах загорелось в нём с особенной силой. Но дитя легковерно: слышанное, ему показалось, и без доказательств, несомненным. Утешенный и счастливый ушёл он с похорон. Да и все разошлись с бодрыми, хотя и серьёзными, даже задумчивыми лицами.

Фабрики и обмен продуктов

Сельские президенты обоего пола старались изучить свою маленькую Землю в 33 кв. километра и её население. Они составляли планы и профили, записывали свойства почвы, метеорологические условия, минеральные богатства в глубине им доступной, исследовали воздух и его движение, воду, её падение, её потоки, ключи, отмечали достигнутую обработку, успехи, недостатки земли, населения, растительности, изучали животный мир, смотрели за успехами и неудачами маленьких несложных сельских работ, отмечали потребности в машинах, производительность работ и т. д.

Эти сведения они получали не только самостоятельно, но и собирали их с помощью всего населения, которое охотно делилось с избранными своими знаниями и наблюдениями.

Так как половину времени 16 президентов обоего пола проводили в уездном посёлке, то они могли доставить материал о своих маленьких областях президентам уездным, которые таким образом собирали сведения о целом уезде, также заносили их на планы и в книги и также, при очередном пребывании в губернском посёлке, делились своими знаниями с губернскими президентами обоего пола. Губернский президент, значит, мог получить представление о своей губернии. Он также заносил это представление в книги. Далее знание распространялось между окружными и доходило до верховных президентов последнего высшего посёлка. Это знание касалось уже всего земного шара. Разумеется, подво – дились только итоги, велась всему статистика.

Высочайший знал обо всех потребностях Земли, о его производительности, о каменноугольных копях, о минеральных богатствах, о водопадах, реках, ветрах и их способности к работе, о климате, лесах, землях, почве и их производительности. Он знал об удобных местах для фабрик, заводов, промыслов, о числе потребных рабочих, мастеров, инженеров, заведующих и людей с такими то и такими знаниями и способностями. По крайней мере, он мог всё это знать благодаря имеющимся записям, планам, картинам, диаграммам, таблицам и т. д. Память могла дать только общее представление о мире. Книги были дополнением ума президента.

Дело верховного распределить числа соответствующих людей и продуктов между округами, Дело окружных тоже сделать в округах между губерниями, губернских президентов – между уездами, уездных между селами.

Так что в наше село должно было доставить несколько человек для фабрик и заводов.

Был обмен не только продуктов, но и людей с разными качествами, способностями и знаниями.

Наше село производило хлеб, овощи, фрукты, сыр, масло, шерсть. Имело очень несложные приспособления для приготовления простой одежды, обуви, для исправления незначительных повреждений орудий и машин. Избытки были большие, и село их отдавало в уезд. Но оно не могло производить ткани, сахар, произведения жарких стран и множество других вещей и продуктов. Не могло делать орудия, вроде земледельческих, строительных и швейных машин. Не могло печатать книги. Многое оно получало из уезда, взамен чего давало хлеб и другие продукты от своих трудов и доставляло работников на ближайшие фабрики, копи и рудники, где находились минеральные богатства, там происходило их добывание и обработка.

Руды отделялись от примесей, металлы восстановлялись и перерабатывались в изделия. Большею частью это было в холодных странах или в горах, где земля не была богата растительностью. Но находились руды и в жарких странах, удобных для земледелия. Там дешёвая руда только восстановлялась, обработка же её, превращение в машины и орудия нередко производились в странах холодных, куда и увозили металлы, а иногда и руды для дальнейшей обработки. Там места было много, и холод способствовал или облегчал огненные работы. Драгоценные и редкие руды всегда целиком отвозились в подходящие для обработки места. Оттуда, согласно расписанию верховного президента, они распределялись по округам. Окружные распределяли их по губерниям, губернские отправляли в уездные склады, из уездных поселений, они, по расчету, доставались сёлам. Был обмен продуктов ещё и такой: сельские президенты оставляли, что нужно для своего населения, а избыток шёл в уезд. Уездный склад оставлял, что недоставало некоторым сельским обществам, а остальное отправлял в губернский посёлок. Этот рассылал, чего недоставало уездам, избыток же отправлялся в окружные склады и т. д. В складе верховных президентов оставалось очень мало, после того, как распределяли полученные товары по округам. При точных расчётах ничего бы и не оставалось. Но с одной стороны – они невозможны, с другой некоторый избыток не мешает для непредвиденных случаев нужды: именно, при понижении общей производительности земного шара, работоспособности населения. Также при каких либо метеорологических или космических катастрофах. Склады оборудованы были чудесно, так что продукты не портились десятки и сотни лет и были совершенно недоступны вредителям.

Функция верховного

Верховные заведовали всем, что касалось всего земного населения. Они давали общий алфавит, общий язык, меры, календарь, общие законы, или минимум обязательный для всех. Их обязанность была заботиться не об одном каком-нибудь округе, а обо всем населении Земли. Но не прямо, не лично, а через посредство окружных, губернских, уездных и сельских президентов. Непосредственное личное управление всей Землей, конечно, немыслимо (потому что не по силам человеку).

Как можно обойтись без единого (хотя и очередного и выборного), если вы хотите не бесплодной борьбы, не сокрушительных всеуничтожающих войн, а мира, любви и единения в борьбе с природой, недостатками ума и дурными элементами человечества!

Основные законы человечества
(Из урока законоведения)

Дети! Эти законы установлены избранными, самыми высочайшими людьми и представляют тот минимум требований, которому должны подчиняться все люди, даже желающие жить одиноко, по звериному.

Для сельских, уездных и других высших обществ эти законы также обязательны, но там они строже, требовательнее, т. е. содержат дополнения, сообразные высоте обществ. Основные законы относятся:

1) К правам воплотившихся атомов, точнее к нравам живущих людей.

2) К правам атомов, находящихся в неорганической материи или в несознательных существах. Заметим, что нет атомов, никогда не живших. Напротив каждый атом Вселенной жил высшей жизнью. Уже бесчисленное множество раз. Атом в неорганизованной материи или в несознательных существах не имеет силы, но имеет права. Также и человеческий младенец имеет права.

3) К обязанностям людей.

4) К отношению людей, соблюдающих законы, к несоблюдающим их.

1. Примитивные права живых, ненарушающих законы.

Право на целость.

Соблюдающий законы не может подвергаться смерти, мучениям, насилиям, оскорблениям и лжи.

Право на сушу и море.

На каждого жителя Земли приходится около 9 гектаров суши и 23 гектара моря. Из 9 гектаров суши около 4 приходится почти на тропический климат, между 40° северной и 40° южной широты. Каждый соблюдающий законы имеет право на некоторую долю земли, сообразно её качествам. Земля разделяется между людьми на участки приблизительно равной ценности.

Право на личную абсолютную свободу.

Если человек пожелает жить один, то, получив свою часть земли, он делает с ней и с собою, что хочет. Например, может жить одиноко, трудиться, есть и одеваться, как ему нравится. Он может никого не пускать на свою землю и ничему не подчиняться, кроме основного закона. Только уклонение от закона может нарушить его свободу.

Право на брак и развод.

Это есть право сходиться с супругом по соглашению и также расходиться, но без рождения детей.

2. Посмертные права живых, права умерших и права не родившихся – на случай их рождения.

(Не родившихся нет. Подразумеваются давно жившие, или давно родившиеся).

Каждый не воплотившийся ещё атом (но это не значит, что он не жил раньше) имеет право войти в возможно совершенную форму, т. е. форму человека с красивым телом, с крепким здоровьем, сильным умом и общественными наклонностями.

Отсюда вытекают обязанности для живых разумных существ:

3. К обязанностям людей.

Никто не должен трогать человека, если он никого не трогает. В противном случае он насильник и подвергается особому насилию, называемому судом. Защищающийся самостоятельно от насильника также подвергается суду (за самоуправство), но в некоторых случаях судом оправдывается.

Каждый должен способствовать получению каждому его прав на сушу и океан. Никто не должен мешать устраиваться человеку на своей земле, как он хочет.

Никто не должен препятствовать добровольному сожительству или разводу супругов.

Рождение детей возможно только с разрешения общества.

Если по вине родителей (иначе и быть не может) родившееся получило несовершенное человеческое тело, то у него будет право на жизнь, уход, милосердие и тихую естественную кончину.

Люди без общественных инстинктов, пожелавшие жить отдельно, на своей удельной земле, могут быть отцами или матерями, только с разрешения общества, так как их дети могут тоже не получить общественных инстинктов и, живя вне общества, не достигнуть возможного совершенства. Однако, допускаются исключения при талантливости нелюдимого.

Надо препятствовать, по возможности, рождению и размножению животных, как существ несовершенных, не причиняя им однако мук и смерти. Опасных хищных зверей, ядовитых змей дозволяется убивать. Бактерий, насекомых и вредных низших существ можно уничтожать всякими, по возможности, милосердными способами. Жилища, усадьбы, поля, сады, огороды так должны устраиваться, чтобы не оставалось места и условий для размножения животных.

Домашние животные и другие, если возможно, должны погашаться разлучением полов или немучительной операцией.

4. Права соблюдающих законы по отношению к несоблюдающим их.

Человек, не соблюдающий этих основных законов или нарушивший их, лишается свободы и подвергается милосердному суду общества. Если, например, люди ругаются, дерутся и т. д., то окружающие могут привлекать их к суду, хотя бы они и не жаловались друг на друга. Свара есть зло и раздражение для всех. Цель суда: исправить преступника, а если нельзя, то устранить его, без страданий для него, из общества, предоставляя ему возможную жизнь и счастье. Разумеется, он не подвергается смерти и мучению (кроме насильной изолировки ради ограждения общества).

РЕЗЮМЕ ОСНОВНЫХ ЗАКОНОВ

Права: на целость, на землю, на свободу, на брак и развод, на защиту от насильников.

Обязанности: не насиловать, не иметь детей без разрешения, уничтожать по возможности милосердно несознательную животную жизнь.

– О законах для обществ сельских и других – до другого раза, сказал учитель.

* * *

Мальчик слушал эти законы и горел сердцем. – Как хорошо, думал он, что основной закон состоит в милосердии ко всему чувствующему. Ведь всё жалко, даже то, что ещё не появилось, но осуждено безрассудством людей на мучения. При том это милосердие касается непосредственно меня в моей настоящей или будущей жизни.

Не может ещё теперь человек достигнуть полной меры милосердия, но будет осуществлять его по мере сил. – Положим, думал мальчик, я рожусь диким, ненавистником людей. Я получаю землю и живу счастливо, хотя и одиноко, живу полузвериной жизнью, со многими лишениями, но имею необходимое для жизни от первобытной почвы, отведённой мне в райском климате. Не виноват я, что родился таким: для общества не гожусь, но за что же меня наказывать: своё тело и нравственные свойства я получил от родителей, а не сам их создал!.. Обязанности мои к людям не велики: никого не трогай и живи спокойно: тебя тоже никто не обидит. Правда, я не могу иметь детей, но жениться могу, если найдётся женщина, согласившаяся на мою жизнь вне общества и бездетность! Тогда она присмотрит за моим телом, если заболею, а может быть найдётся добрая душа присмотреть за нами обоими в трудную минуту немощи или смерти. Если я выкажу при дикости таланты, изобретательность, буду полезен обществу даже в одиночку, то мне разрешат иметь и детей.

Милосердное устранение несознательных животных и рождений дурных людей сделает то, что Я уже не рискую воплотиться в их тела, т. е. быть преступником или переносить рабство, унижение и несознание животных. Положим, я рожусь преступником, жестоким убийцей. Опять общество не убивает меня, не мучает, а только ограждает себя от моего несовершенства. И в изолировке меня устраивают возможно хорошо.

С нетерпением дожидался мальчик следующей лекции. Но учитель на этот раз принёс книгу и читал её. Это был печатный отчет об одном деле в верховном обществе.