Текст книги "Крым бандитский"
Автор книги: Константин Чернецов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)
Глава 6 БРАТВА ПРИ ГАЛСТУКАХ
Из интервью одного из местных креминальных авторитетов, опубликованного в конце 1997 года в популярном крымском издании:
«… К 95–96 годам у нас были уже свои бандитские империи… это не только боевики, но и производство, банки, торговые сети… А тут начинается приватизация. В общем, для многих стало ясно, что по-старому жить нельзя, нужно думать, как выходить из тени, становиться более цивилизованным… Это вчера были авторитеты, сегодня – это уважаемые люди. А чего ты хочешь? Вон Морган был пират, убийца, а дети его кем стали, внуки? Одними из богатейших и уважаемых людей Америки. Так и здесь: ведь мы самая активная часть общества, смелые, предприимчивые люди, умеющие заработать, организовать дело и других заставить работать. У нас есть деньги, организация, и, если ты думаешь, что мы хотим только брать, – ты ошибаешься… Мафия? Чушь, нет сегодня никакой мафии. Нет „государства в государстве“, потому что оно не нужно. Сегодня должно быть просто „государство“, и мы знаем, как это сделать».
Собственно, этот пространный монолог и есть доктрина мафии в чистом виде. Ведь современная мафия – это не сами по себе организованные преступные группировки, пусть даже очень хорошо организованные; мафия – это система влияния преступных сообществ на государственные и общественные институты, это целый сложный механизм «отмывания» не только теневых денег, но и теневого могущества, теневой власти, и, что самое печальное, использование в своих интересах власти и денег государственных.
СМЕНА МАСОК И… ВЫВЕСОК
В Крыму криминальные структуры вплотную подошли к той черте, после которой о них уже можно было бы говорить не просто как об организованных преступных группировках, гангстерских бандах, но именно как о мафии.
К середине девяностых Крым больше всего напоминал страну, где совершилась криминальная революция и общество было завоевано организованной преступностью.
Примет было больше чем достаточно.
Жизненный уровень на благодатном полуострове, по официальным данным, стал самым низким на Украине. Стремительно падало не только промышленное производство (в отдельные периоды оно уменьшалось на четверть по сравнению с предыдущими, тоже далеко не самыми благополучными временами), но и производство сельскохозяйственное, объем и доходы от туризма и курортного комплекса в целом.
Невыплаты зарплат и огромные взаимные неплатежи между предприятиями завязали экономику в порочный круг, заваливая не только крупный, но и мелкий бизнес: нет платежеспособного спроса – товары не реализуются нет и оборотных средств на дальнейшее производство.
Больницы и даже «Скорая помощь» оставались без лекарств, отключалось электроснабжение огромных территорий, отопление школ и учреждений, едва-едва функционировал транспорт, люди в самом буквальном смысле умирали от голода и холода, не хватало чего угодно, – и только действительных или преувеличенных, когда сознательно, когда в отчаянии, сообщений и слухов о криминальном терроре было предостаточно…
И если сейчас осторожные оптимисты говорят, что криминальная революция все же не произошла, что чуть ли не в последний момент удалось нанести решительный удар по мафии (очень хотелось бы, чтобы это было так, хотя пока нет оснований говорить о самоочищении Крыма, серьезнейшее воздействие на ситуацию оказал Центр), то хотя бы надо сказать, что она была уже очень и очень близка.
Действительно главным итогом большой войны середины девяностых был не просто сход с арены тех или иных криминальных авторитетов, например Сахана, Дзюбы, Пены, Жирафа, Ивана, Элика, а смена вообще типа криминального лидера: бритоголовый молодчик в спортивном костюме ушел в небытие. На его место пришел «джентльмен в галстуке», джентльмен, имеющий свои интересы как в сфере рэкета, так и в финансовой и политической жизни.
Место гангстера занял мафиози.
И в крымскую криминальную историю вписалась отдельная страница, не менее кровавая, чем прежние.
Крымские бандиты довольно рано, уже на переломе восьмидесятых, проявили интерес к двум сферам современной жизни: с одной стороны, к перспективным и прибыльным отраслям экономики – рынку недвижимости, ценных бумаг, банковскому делу, крупному производству, новейшим технологиям; а с другой – к государственной и иной политической деятельности.
К середине девяностых годов под бандитскими «крышами» существовали серьезные производственно-торговые объединения, банки, корпорации, контролировавшие целые секторы рынка нефтепродуктов, заводы, страховые компании и доверительные общества, строительные организации, практически всю систему автосервиса и т. д.
Степень зависимости была разной: от полной до символической. Два бизнесмена в разговоре о третьем своем коллеге непременно прежде всего спрашивали: «под кем он?», имея в виду влиятельные крыши – «башмаки», «Сейлем», «греки»…
Итак, к этому времени в крымском криминальном бомонде резко сократилось влияние «башмаков», зато пошла в гору конкурирующая группировка «Сейлем». В союзе с другим бандформированием – «Казино» – она стала крупнейшим теневым сообществом на полуострове, обладавшим большим количеством боевиков (по данным милиции – до 1200 человек), крупными связями в предпринимательских кругах и главное – в структурах власти.
Собственно, и само слово «Сейлем» отошло в область преданий. Симферопольский ресторан, некогда давший название группировке, был переименован, а комплекс акционерных обществ и частных фирм, хозяевами которых были или сами авторитеты, или люди, очень близко к ним стоявшие, получил звучное название «группа компаний „Шельф“». О прежнем названии, взятом по имени тихого американского городка, в котором когда-то старательно жгли «ведьм», напоминала только эмблема учреждения: вписанная в черный ромб с закругленными углами золотая латинская буква 3.
…Как-то глава крымской милиции в середине девяностых, генерал В. Кириченко, был вызван на аудиенцию к премьер-министру правительства автономной республики. В приемной секретарша попросила генерала подождать: премьер занят важной беседой.
Ожидание продлилось около сорока минут. Все это время главный крымский милиционер ломал голову над тем, кто так долго может занимать внимание премьер-министра; каково же было удивление генерала, когда из кабинета вышел улыбающийся Воронок (Сергей Воронков), «крестный отец» «семьи» «Сейлем», по всем милицейским сводкам проходящий как один из наиболее опасных бандитов!
Первой попыткой крымских бандитов войти в большую политику стало, как вы помните, создание Христианско-либеральной партии Поданева. Однако еще раньше различные группировки пытались наладить «нормальные деловые отношения» с влиятельными политиками и государственными структурами.
В свое время много писали об участии криминалитета в президентских выборах.
«Сейлем» поставил на Н. Багрова, «башмаки» – на Ю. Мешкова. Даже костюм будущему президенту был куплен «башмаками»; надо сказать, что после выборов президент разочаровал многих, в том числе и «башмаков», не проявляя ожидаемого бандитами «понимания».
Большой интерес братва проявила к выборам, проходившим в 1994 году. По некоторым сведениям, предвыборные кампании отдельных кандидатов в депутаты спонсировались непосредственно из бригадных общаков, и несколько десятков депутатов всех уровней совершенно отчетливо представляли криминальные группировки.
Печальная судьба предшественников вовсе не привела, как можно было бы подумать, к охлаждению тяги крымской братвы к политике. Напротив, после отстрела руководства христиан-либералов хождение бандитов во власть стало делом вполне обычным, пусть и не настолько прямолинейным, но зато более успешным. Все, у кого хватало «масла в голове», – а это прежде всего сейлемовцы, где в руководящем звене почти все люди с высшим образованием, – правильно оценили, насколько важна партия и политика вообще, и сделали необходимые выводы из тех ошибок, которые совершил в свое время прямолинейный Папа. В частности, из того, что Папа хотел заранее собрать единый мощный кулак и вытеснить всех остальных, по старой методе «кто не под нами, тот против нас», не учитывая ни их собственные интересы, ни их возможности. Действуя только силой, непременно нарвешься на силу еще большую.
Осенью 1995 года после выборов в местные советы руководству МВД и СБУ пришлось крепко почесать затылки: по самым предварительным данным, в крымские городские и районные советы прошло 44 человека, «в разной степени связанные с криминальными структурами» – прежде всего с «Сейлемом».
«Свершилось, – писала одна из популярных крымских журналисток, – легализация бандитов во власти… состоялась. Второй тур выборов в местные советы в Крыму дал вполне предсказуемые результаты. Назову лишь отдельных ну очень известных в самых широких кругах новых „народных избранников“: Воронок, Даня, Вишня, Коваль, Крюк. Намеренно использую кликухи, ибо теперь это уважаемые люди и, увидев свою фамилию рядом со словом „мафия“, они могут обидеться…»
Приобрело хождение перефразированное четверостишие из нетленной поэмы:
Мы говорим «Сейлем»
Подразумеваем «партия»,
Мы говорим «партия»
Подразумеваем «Сейлем».
Приход бандитов в представительные структуры, как правило, начинался с элементарной подделки регистрационных документов, деклараций о доходах и т. д. Суммы доходов «преуспевающих бизнесменов» указывались на неприлично низком уровне, вплоть до соответствия их прожиточному минимуму, а иногда – и минимальному уровню пенсии.
Самый поверхностный анализ, проведенный Избиркомом, показал, что братвой и ее ставленниками превосходно используется мировой опыт и принимаются советы классиков, например Н. В. Гоголя и Марка Твена. Часть «подписей» в подписных листах, как оказалось, принадлежала людям, умершим за последние четыре года, часть – клиентам тюрьмы и психбольницы.
В ход шли и другие методы: подкуп избирателей («по некоторым округам ходили с колбасой и водкой, – свидетельствует тот же источник, – в иных округах организовывали праздники и лотереи»); махинации во время подсчетов голосов (здесь взятки давались председателям избирательных комиссий); иногда прямое запугивание («безотказно, говорят, действовали походы с урнами и без по домам, когда два амбала вежливо, но настоятельно рекомендовали гражданам исполнить свой гражданский долг», причем именно требуемым образом); однако – ив этом проявился новый подход бандитов к политике – большей частью братки шли на выборы, прикрывшись мандатом политической партии.
Традиционно принято считать, что в органы власти бандиты шли прежде всего за депутатским иммунитетом. Несомненно, это был весьма важный момент, особенно учитывая, насколько расширительно трактовалась депутатская неприкосновенность в республике (вплоть до того, что депутатские авто вообще нельзя было останавливать, а тем паче обыскивать), практически лишая правоохранительные органы возможностей действий, – особенно в тех нередких, увы, случаях, когда в выборном органе собиралось достаточно своих и на любые поползновения милиции или прокуратуры следовал категорический отказ.
Однако не меньшую роль играло то, что новое положение позволяло лучше «решать вопросы», которых по мере развития бизнеса становилось все больше и больше.
Существующее «зарегулирование» чуть ли не всех проявлений личной, общественной и деловой жизни конечно же не случайно. Разрешительный, а тем более запретительный подход в законодательстве и многочисленных подзаконных актах сейчас представляет собой главную кормушку для чиновников или, как говорят, питательную почву коррупции. И как бы ни старались правоохранительные органы и «четвертая власть», настоящего избавления от коррупции не будет, как минимум, до тех пор, пока законодательство принципиально не переориентируется.
Но изменения, в соответствии с действующими конституциями постсоветских государств, может внести только выборная власть, парламентарии, а они на момент выборов оказываются заинтересованными в чем угодно, но только не в этом.
А сей порочный круг, скажем так, подпитывает гражданскую нестабильность в обществе.
Братва, становясь законодателями, заставляет чиновников, наделенных неестественно мощными рычагами давления на предпринимателей и общество в целом, «делиться», прямо или косвенно встраиваясь в систему коррупции и приобретая дополнительные источники дохода и способы влияния на экономическую ситуацию.
Аналитики отмечали, что по Крыму совершенно четко видно: какая группировка проведет больше своих во власть, в многочисленные Советы и сможет там заключить больше союзов и завербовать сторонников, – та не только прибавляет в силе криминальной, но тут же заметно улучшает положение дел у патронируемых ею предприятий, обеспечивая рост доходов.
Но и это далеко не все и иногда даже не главное. Депутатство открывало путь к бюджетным средствам.
При всем своем размахе теневая экономика не является главенствующей.
Кроме того, большинство теневого оборота сейчас существует только потому, что немалая часть производства, предпринимательская и особенно торговая деятельность избавляется, своей нелегальностью, от выплаты налогов. На самом деле сейчас, после раннего периода заполнения ниш потребностей в товарах и услугах, в своем большинстве эта нелегальная деятельность весьма и весьма малоприбыльна и немедленно прекратила бы свое существование, если бы пришлось платить современные непомерные налоги. Не всем удалось «сесть» на сырье, энергоносители и т. п. (называем только легальный бизнес), а большинство едва сводит концы с концами.
С таких «предпринимателей» много не выколотишь самыми радикальными бандитскими средствами; а кроме того, между бандитами уже все поделено и переделено.
Другое дело – бюджетные средства.
Конечно, их не хватает на выплату зарплаты учителям, врачам и прочим библиотекарям, не хватает на модернизацию экономики и даже на содержание армии, но вполне хватает, чтобы накормить досыта несколько мафиозных кланов, занявших удобные места у кормушки.
Кроме того, работа в советах и их комиссиях давала возможность братве контролировать исполнительную власть, вплоть до контроля за правоохранительными органами.
ОБОЮДНОЕ ВЛЕЧЕНИЕ
Сращивание криминала и политики – процесс двусторонний. Не только бандиты настойчиво искали выходы к «белой» власти, но и политики, чиновники и бизнесмены обнаруживали не меньшую, если не большую заинтересованность в контактах с теневым миром.
Многие из «новых» как политиков, так и предпринимателей надеялись решить свои непростые проблемы именно с помощью бандитов. Например, проблемы долгов (ведь зачастую именно бандиты были тем единственным арбитражем, который эффективно работал в постсоветское время), необходимых связей, в известных случаях – охраны и даже задачи борьбы с конкурентами.
Недавно наделало, например, много шума убийство ливанского бизнесмена аль-Хатиба, одного из немногих, кто пытался всерьез работать с Крымом. Поставляемые им товары были дешевле и лучшего качества, они же не облагались бандитским налогом, не перекупались у турецких, греческих или тех же ливанских оптовиков, сбагривающих некондицию, но зато исправно делящихся с бандитами (обычными и чиновными).
Совершенно очевидно, что такой нормальный бизнесмен процветал бы… и столь же очевидно, что конкуренты такого подрыва их позиций стерпеть не могли.
Киллеры, которые внесли свинцовые коррективы в «правильное воспитание» ливанца, сейчас, летом 1998 года, находятся под судом (по невыясненным до сих пор причинам главарь тройки сдался сам и сдал подельщиков). Обстоятельства убийства раскрыты, все детали уточнены, кроме одной, немаловажной: имени «заказчика».
Видимо, киллеры предполагают, что «под мораторием» на исполнение смертных приговоров, которого пока придерживается страна, они проживут значительно дольше, чем в зоне, куда могут попасть при излишней откровенности.
Контакты между бизнесменами, политиками, чиновниками и бандитами облегчались тем, что крымский криминальный мир, как мы уже неоднократно говорили, в большинстве своем не был в традиционном смысле уголовным миром, хотя и являл впечатляющие образцы жестокости и беспредела.
Крымские гангстеры по большей части не принадлежали к избранному классу тюремного «зазеркалья», многие из них погибли, так и не вкусив прелестей неба в клеточку. Еще несколько лет назад это были молодые, но почтенные отцы семейств, подающие надежду спортсмены или освобожденные комсомольские работники; многие из них всегда лихорадочно стремились остаться в легальной жизни – разумеется, в качестве ее хозяев – и весьма ценили полезные связи.
Кроме того, повторим еще раз: Крым невелик, и совершенно типично положение, когда бывшие одноклассники, ребята с одной улицы или с одного факультета оказываются распределенными на посты в исполкомах и комитетах, работают в правоохранительных органах и занимаются бизнесом – а их друзья-приятели входят в бригады или целые корпорации.
Никаких жестких барьеров между криминалом и легальным миром не существовало, и на их зыбкой границе постепенно образовался целый слой своего рода посредников и целых посредствующих структур между преступными группировками и властью.
Их представляли люди, которые днем, условно говоря, заседали в парламенте или в высоких чиновных кабинетах, руководили фирмами, банками, компаниями, а вечерами вполне могли оказаться в загородной сауне в обществе местных крутых и их проституток.
Было бы ошибкой видеть в этих «посредниках» просто мафиозных марионеток или «дойных коров» для бригад. Более умные, подготовленные, деловитые из них сами нередко если не руководили, то манипулировали гангстерами.
Играя роль казначеев мафиозных группировок, «штабных офицеров», они имели больше шансов уцелеть во время кровавых разборок и по мере «естественного отстрела» главарей со временем нередко сами оказывались на первых ролях, оттесняя на задний план «чистых» гоблинов.
А самая большая сложность заключалась в том, что они оказывались практически неподсудными, по существующим юридическим нормам их можно было привлечь разве что как свидетелей. Некоторых из них (например, того же Воронка) удалось осудить (суд завершился в июне 1998 года) только по статье за незаконное хранение оружия.
Совсем как в Америке, где несколько «крестных отцов» оказались за решеткой то за неправильную парковку, то за уклонение от уплаты налогов… И ни одного не жалко.
К большому сожалению, приходится констатировать, что за многими крупными крымскими предпринимательскими структурами тянется длинный шлейф подозрений в связях с криминалом. Но при этом следует иметь в виду, что часто действительные или мнимые связи с мафией становились элементами дискредитации тех или иных деятелей со стороны их коммерческих или политических противников. Зачастую бывает довольно сложно определить, с чем мы имеем дело: с действительными фактами или с безосновательными наветами.
Так, во второй половине девяностых годов прошло несколько судебных процессов, связанных с такого рода обвинениями.
Особенно памятна тяжба журналистки Т. Коробовой и довольно крупного предпринимателя, неоднократного уже депутата Верховной Рады Украины Льва Миримского, руководителя и организатора не только целой производственной корпорации («Империя»), но и в самом деле широкой и эффективной компании поддержки малоимущих, причем менее демонстративной, чем у Папы. Журналистка неоднократно называла его в числе «крестных отцов» одной из крымских криминальных группировок («башмаки»).
Суд не признал правомочности обвинений журналистки, и ей пришлось выплатить крупный штраф.
Мы хотели бы предупредить наших читателей, что ниже излагаются и анализируются лишь различные версии судьбы и деятельности тех или иных людей, которые приводились в публикациях крымской, украинской и российской прессы, и они не претендуют на стопроцентную истинность.
По некоторым поводам очень бы хотелось ошибиться.
Это еще раз необходимо подчеркнуть, когда речь пойдет о Партии экономического возрождения.
Именно она нередко рассматривалась как яркий пример «структуры-посредника» между двумя мирами – легальным и теневым.
Но в то же время о ней, наверное, еще в меньшей мере, чем о покойной ХЛПК, можно говорить, что вся партия и все вовлеченные в нее были таковы.
Однако же с первых дней, с момента учреждения партии, в ней, далеко не на последних, а со временем на самых первых ролях, были люди, о которых теперь, в соответствии с решениями судов, можно со всем основанием сказать, что они преступники. С самого начала в деятельности этой партии криминальный аспект присутствовал, хотя преобладающим действительно он стал только в последнее время.
Один из тех, кто знал ПЭВК-ПЭВ изнутри лучше других, был вице-премьер крымского правительства А. Сенченко, который входил в ее руководство. В предвыборном интервью, показанном Черноморской ТРК весной 1998 года, А. Сенченко относил окончательное перерождение ПЭВК к партсъезду 1996 года, когда, по его словам, делегатам был представлен список (проект) руководящего состава партии, «как будто взятый с компьютера какой-нибудь из спецслужб по борьбе с организованной преступностью».
Скорее всего, А. Сенченко прав: в то время лидерами ПЭВ окончательно стали те, кто пытался сделать партию главным и единственным хозяином Крыма, или, пользуясь терминологией проинтервьюированного «теоретика», собирался не подчинить государство, а стать государством.
ГОСПОДИН ШЕВЬЕВ И «ПАРТИЯ ЖИРНЫХ КОТОВ»
ПЭВ (до 1995 года ПЭВК – Партия экономического возрождения Крыма) была создана в 1992 году известным предпринимателем Владимиром Ильичом Шевьевым…
Согласно милицейским сводкам, Шевьев В. И., 1953 года рождения, армянин, прибыл в Симферополь на постоянное место жительства из Краснодара в середине восьмидесятых годов.
В Краснодарском крае он привлекался к уголовной ответственности за «хозяйственные и должностные преступления» и был приговорен к трем с половиной годам лишения свободы.
Как утверждал сам Владимир Ильич, его посадили за то, чем сегодня занимаются все, – частное предпринимательство.
Почему бы и нет? Может быть.
В Симферополе бывший частный предприниматель и зек начинал как официант ресторана, а с началом перестройки организовал собственное дело – СП «Свенас».
Предприятие процветало, появились свободные деньги. Шевьев, человек активный, общительный и даже артистичный, очень скоро обзавелся дружескими связями, нашел нужных людей и с их помощью занял видное место в крымском политическом бомонде, стал вхож в высокие чиновничьи кабинеты.
Одновременно завел знакомства и иного рода. С самого начала СП «Свенас» вошло в сферу влияния крупной группировки «Сейлем», С ее лидером, Воронком, в недавнем советском прошлом заместителем секретаря комсомольской организации Государственного университета, Владимира Ильича соединяли товарищеские узы.
Несмотря на имевшиеся в прошлом нелады с законом, Владимир Ильич любил и уважал твердую государственную власть. Характерная черта – стену его служебного кабинета долгое время украшал портрет чилийского диктатора Аугусто Пиночета.
ПЭВ сразу же после создания получила среди журналистов наименование «партия жирных котов». Одно из изданий охарактеризовало ее как альянс теневых денег и номенклатуры: половина членов ПЭВ были «новые крымские», вторая половина – государственные чиновники, не делавшие большой разницы между карманом своим и государственным.
В 1994 году Владимир Ильич становится депутатом Верховного Совета Крыма.
Здесь, в крымском «Пентагоне», как именуют здание Верховного Совета (теперь – Рады), он развернул беспрецедентную по своему размаху деятельность, направленную на смещение приглашенного тогдашним президентом Крыма Ю. Мешковым правительства московского экономиста Евгения Сабурова (зачем – более чем ясно: приглашенному со стороны правительству профессионалов совершенно не было резона подыгрывать одной из местных группировок, а деятельность на пользу всех и на перспективу «жирным котам» была ни к чему).
В течение короткого времени Шевьеву и его сторонникам, Анушевану Данеляну, Евгению Супрунюку и другим, удалось создать целую парламентскую коалицию, которая, пользуясь откровенной некомпетентностью депутатского большинства и президента Мешкова и развернув совершенно беспрецедентную травлю в прессе, свалила ненавистное «московское правительство».
О дальновидности возрожденцев свидетельствовали их настойчивые, систематические, даже назойливые попытки взять под контроль крымского парламента и правительства силовые структуры.
Актуальная цитата: «… забота в Верховной Раде только одна – как переподчинить милицию Крыма непосредственно ее приказам и добиться самостоятельного назначения начальника Главного управления, в обход указов президента. Можно только представить себе, что бы в Крыму после этого было…»
Публично отвергая обвинения в связях с криминалитетом, Шевьев негласно поощрял распространение о себе информации как об авторитете, стремясь тем самым оказать психологическое давление на политических противников.
Ему, судя по всему, это удавалось.
В одном из интервью, уже после отставки, экспремьер Е. Сабуров говорил: «Крымский парламентэто не российский парламент и даже не украинский. Там очень много представителей бандформирований… Вы знаете, что в Крыму были определенные перестрелки (в 1994 году. – К. Ч.), что одна группа убрала три остальные группы. Эта группа хорошо представлена в парламенте».
Об экономических интересах этой «группы» Сабуров также высказался недвусмысленно: «В Крыму есть достаточно странные структуры, которые имеют свой личный интерес в приватизации… Они хотят все порезать на кусочки – на свои кусочки… а потом перепродать».
Падение кабинета Сабурова было началом политического триумфа экономвозрожденцев.
Весной 1995-го они инициировали и поддержали смещение со своего поста первого крымского президента Ю. Мешкова (а меньше чем за год до этого Шевьев был его доверительным советчиком и оч-чень убедительно объяснял ему, какая опасность исходит от ХЛПК, повязанной с враждебным «Сейлему» кланом Башмакова). К тому времени в президенте разочаровалось большинство крымчан, а ПЭВу и он лично, и, по-видимому, сам президентский пост мешали.
(Возможно, срабатывал инстинкт мафиози. Шансов стать законно избранным президентом у коголибо из верхушки ПЭВ не много, у представителей же старой номенклатуры пока что куда больше. А по Конституции президент мог сделать очень много, одним махом, например, перечеркнуть все достижения Шевьева со товарищи.)
Ликвидировав пост, на который было не взобраться, ПЭВ быстро организовала смену спикера крымского Верховного Совета. Затем «возрожденцы» провели в правительство автономии целый ряд своих людей. Наконец, провели выборы в местные органы власти, куда, как члены преимущественно ПЭВ, и попали известные авторитеты «Сейлема» и «Казино», те самые – «не менее 44 депутатов разных уровней».
Теперь в руках у ПЭВ сосредоточилась весьма серьезная власть, которая могла быть использована для достижения вполне определенных политических и экономических целей.
Под руководством В. Шевьева при крымском парламенте была создана специальная «контрольная комиссия», которая начала фронтальные проверки деятельности многих государственных и коммерческих структур. Проверяющие утверждали, что наводят порядок в запущенном крымском хозяйстве; проверяемые же настаивали на том, что таким образом ПЭВ проводит кадровые чистки в своих интересах, расставляя нужных и верных людей, а также борется с конкурентами, в том числе подставляя их боевым отрядам преступных группировок.
Сегодня трудно сказать, спровоцировала ли деятельность ПЭВ начало новой мафиозной войны или, наоборот, политическая партия была лишь втянута в сложные и жестокие гангстерские разборки для того, чтобы создать политические, административные и экономические проблемы для нелояльных «Сейлему» «крыш». Однако совершенно точно, что активность экономвозрожденцев очень не понравилась представителям других криминал-предпринимательских структур, которые попытались поставить ПЭВ на место.
Поводов предоставлялось сколько угодно.
НЕИЗБЕЖНЫЕ РАЗБОРКИ
Восьмого августа 1995 года около 13.00 предприниматель, председатель Союза предпринимателей Крыма, член ЦК ПЭВ А. Дудко находился у своей машины на улице Шмидта, у дома, где располагались функционеры симферопольской организации партии. В этот момент рядом остановились еще два автомобиля, из которых вышли молодые люди вполне определенного вида и направились к Дудко.
Нужно сказать, что в это время председатель Союза предпринимателей вел длительную тяжбу с одним из малых предприятий за некоторые помещения в центре города (ПЭВ всегда очень трепетно относилась к недвижимости).
Молодые люди назвались представителями интересов этого малого предприятия от группировки «Греки» и предложили А. Дудко поехать с ними, а когда последний отказался, принялись избивать его и заталкивать в машину. Затолкали и продолжили разговор там. Но отобранные у предпринимателя документы, в том числе пропуск в Администрацию Президента Украины, навели нападавших на мысль, что они зашли слишком далеко, и главарь нападавших предложил, во избежание излишнего шума, «кончить» А. Дудко в лесу.
До леса бандиты, однако, не доехали – были в общем-то случайно остановлены постом ГАИ, – бросили свою жертву, машину и скрылись.
Дудко с многочисленными ранениями, переломами челюсти и сотрясением мозга был доставлен в больницу.
Скоро стало ясно, что это лишь первый и, пожалуй, самый «легкий» эпизод.
В Крыму и раньше случались нападения на людей, занимавшихся политической деятельностью. Однако полуостров еще не видел такой охоты, которая развернулась вскоре на политиков, бизнесменов и главное – на госслужащих (о партийной принадлежности жертв как-то еще не привыкли задумываться, тем более что декларированная экономическая программа ПЭВК-ПЭВ для неспециалистов казалась привлекательной).
В 1995 году был убит член ПЭВ, руководитель ПО «Крымгаз» В. Синельник, чуть позже убийцы расстреляли прямо на колхозном поле пэвовца, председателя колхоза имени XIX партсъезда Красногвардейского района Сироштана.
В 1996 году «война всех против ПЭВ» приобрела новый размах во всех смыслах – вплоть до применения более разрушительного оружия.
Двадцать третьего марта вечером был взорван торговый центр на окраине Симферополя, принадлежавший члену ПЭВ, генеральному директору строительной фирмы «Скиф-88» Я. Баркову. На самого хозяина «Скифа» была открыта настоящая охота: накануне была обстреляна машина – точная копия барковской.
